Страница:
Доктор – оживленного вида худощавый мужчина с коротко, по-военному подстриженными усиками – появился почти немедленно. Армандо и Пауэл тут же отступили в тень широкого абажура настольной лампы, чтобы не мешать ему работать.
– Здесь болит?.. Нет?.. А здесь?.. Здесь? – спрашивал он, методически прощупывая и постукивая чуть согнутым пальцем по израненным и вздувшимся от внутренних повреждений мышцам спины Тида. – Так, теперь сделайте глубокий вздох. Еще, еще... Все, достаточно. В основном все вроде бы ясно.
– Шаффер, как вы считаете, его обязательно надо отправлять в больницу? – искренне обеспокоенным тоном спросил Пауэл, когда доктор, закончив осмотр, встал с постели.
– Нет, думаю, совсем не обязательно... Кто же это его так... Нет, нет, простите... а что, собственно, с ним случилось?
– Скажите, доктор, вы готовы официально и под присягой подтвердить, что этого человека избили? Причем не просто избили, а избили с особой жестокостью! – внешне совершенно безразличным тоном профессионального адвоката спросил Армандо.
– Вообще-то, как вам, очевидно, известно, я очень занятой человек, господа. Да у меня просто нет времени ходить по судам, являться туда по вызову...
– Хорошо, хорошо, доктор, это вполне понятно, и никому, поверьте, никому даже в голову не придет вас осуждать. Ну а как в таком случае насчет письменного подтверждения?
Шаффер долго молчал, задумчиво почесывая пальцем переносицу. Затем с большим сомнением в голосе протянул:
– Вообще-то полностью быть уверенным в таких случаях достаточно трудно...
– Понятно, понятно, доктор. Но вы хотя бы можете с достаточной степенью уверенности сказать, какие на данный момент времени у вашего пациента повреждения? Как врач, не более того.
– На этот вопрос, нравится вам это или нет, ответ будет точно отрицательным. Без конкретных результатов по крайней мере нескольких специальных медицинских анализов – мочи, кала, крови – я ничего не смогу сказать как врач... Определенные внешние повреждения почек, конечно, имеются, но... но ведь их вполне могло вызвать ну, скажем, падение на улице или с лестницы.
– Падение, которое в относительно короткий промежуток времени почему-то повторялось с завидной регулярностью, доктор? – по-прежнему ледяным тоном поинтересовался Армандо, ничего не предлагая и вроде бы даже ни на что не намекая.
Шаффер, недовольно нахмурившись, распрямил плечи, как будто приготовился к смертельной дуэли.
– Послушайте, я уже давно вышел из того романтического возраста, когда с восторженными воплями и счастливой улыбкой на устах, простите за несколько высокопарное сравнение, спешат сразиться с ветряными мельницами! Все это мы, увы, уже проходили. Я врач, и моя работа – лечить! Не больше и не меньше.
– И при этом никогда не высовываться, так ведь? А то ведь, кто знает... Лечишь, лечишь, а потом? Всякое ведь бывает. Или я ошибаюсь, доктор? – даже не меняя позы, равнодушно прокомментировал все это Армандо, подчеркнуто внимательно рассматривая прекрасно наманикюренные ногти своей правой руки.
– Мистер Рогаль, прошу вас... – неуверенным, почему-то чуть ли не заискивающим тоном попросил его Пауэл Деннисон.
Смоченная медицинским спиртом прохладная ватка, которой доктор протер его плечо, прежде чем сделать укол, на несколько, всего на несколько секунд вернула Тида к жестокости реальной жизни, но потом он снова тут же окунулся в столь приятное и, главное, совершенно безболезненное состояние небытия.
– Ладно, для начала пусть немного поспит. Полагаю, ему сейчас это крайне необходимо. Заскочу к вам завтра рано утром, – деловито заметил доктор Шаффер. – Ну а там уж посмотрим, понадобятся ли нам его рентгеновские снимки. Сейчас сказать трудно. Может, да, может, нет... Явных признаков сломанных ребер пока, во всяком случае пока, на ощупь не наблюдается. То ли они у него на редкость здоровые, то ли били его слабо... Не знаю, не знаю, пока не знаю... У него очень сильный организм, и не исключено, что он полностью придет в себя в самое ближайшее время. Такое, увы, редко, но время от времени все-таки случается. Поэтому лучше давайте подождем до завтра. Там видно будет.
Пауэл пошел вниз его проводить, и до Тида, как в самом счастливом сне, долго доносились приглушенный гул их голосов сначала из прихожей, а затем из фойе снизу.
– Думаю, какое-то время вам придется побыть совсем больным, мистер Морроу, – уже совершенно другим, деловым тоном обратился к нему Армандо. – Чтобы они не смогли забрать вас снова.
– Да уж... Армандо, если я вдруг снова окажусь в их лапах, то даже не знаю, что будет дальше.
– Никто не знает. Но зато у вас теперь есть надежный друг. По имени Лейтон. И не очень-то сердитесь, что нам не удалось вытащить вас раньше. Просто они вас должным образом не зарегистрировали, поэтому нам пришлось запрашивать все полицейские участки. По очереди. Один за другим. На это, сами понимаете, ушло какое-то время.
Его монотонный голос звучал словно надоедливая муха – шум есть, а смысла никакого! И тем не менее Тид постепенно возвращался из сладкого состояния небытия в реальность. Хотя речь его, когда он наконец отважился заговорить, звучала, мягко говоря, смешно. Мягко говоря! Как будто говорил даже не успевший нормально похмелиться алкаш!
– Что вы там сказали про полицейские участки, Армандо? Очень невнятно. Я как-то не совсем понял...
– Только то, мистер Морроу, что девушка по имени Барбара Хеддон сейчас для полиции на редкость желательный клиент. Слишком уж быстро и неожиданно она скрылась с места происшествия. Поэтому какое-то время ей придется залечь на дно. Место ей мы уже нашли. Ну а если они вдруг захотят настаивать на обвинении вас в нападении на представителей закона при попытке произвести должные следственные действия, причем, сами понимаете, естественно, «в состоянии крайнего алкогольного возбуждения», то она станет вашим основным и самым ценным свидетелем. Поэтому ее надо спрятать как можно дальше. С этим проблемы не будет, не беспокойтесь. Не знаю почему, но она сама жаждет этого. Интересно, чем это вы ее так купили?.. Рискует-то она куда больше вашего. И прекрасно знает об этом. Ведь окажись что не так, и ее тут же «депортируют». Причем раз и навсегда! Как говорят, приговор будет окончательным и не подлежащим обсуждению...
– Не надо... Не позволяйте ей так делать. Отговорите, если сумеете, – пробормотал Тид. – Пожалуйста. Прошу вас. Она ведь тут совсем ни при чем. Ей это совсем ни к чему...
– Не стоит так волноваться, мистер Морроу. Она ведь профессионалка. И прекрасно знает, что делает или, скажем, чего может ожидать... Увы, риск – это только часть, подчеркиваю, всего лишь только часть ее каждодневной работы. Не самой легкой, не самой приятной, но...
На большее у Тида уже попросту не хватило сил. Он еще смутно ощущал, как гаснет свет, как мягко шлепают чьи-то удаляющиеся шаги, как тихо закрывается дверь, как... Впрочем, все это было теперь совсем не важно. Куда важнее было отсутствие боли! Может, она еще и была, но теперь уже где-то рядом, около, не при каждом вздохе, близко, совсем близко, но... но уже не в нем самом.
Да, вот они все сидят у его смертного одра. Рядом друг с другом, соприкасаясь коленями, плечами, мужчины и женщины, взрослые и дети. Сидят в полной темноте, и только бледный свет далекой голубой луны освещает хоть что-то, позволяет ему видеть их лица, их совершенно мертвые, остекленевшие глаза... «Кто это, кто? – занудливым речитативом повторяют они. – А ведь когда-то он был просто ребенком. Причем иногда, как нам казалось, даже очень хорошим ребенком».
Голос отца: «Это мой сын. Был моим сыном».
Голос давным-давно умершей сестры: «Брат! Это мой брат. Мой родной брат».
Голос прекрасной, великолепной Ронни: «Это мой любовник. Тот самый отец того самого незаконнорожденного сына, который так и не появился на свет всего-то из-за двухсот долларов и десяти чудовищных минут. Да, тогда такое, увы, было возможно...»
А затем чудовищно ледяной голос Фелисии: «Это тот, кто меня убил. Поэтому из всех вас стоит, скорее всего, ближе всех ко мне».
Невнятное бормотание его темноволосой дочери: «Это мой папа, мой папа!»
Восклицание Пауэла: «Это мой сын, мой сын, которого я мог бы и хотел бы иметь!»
Потом приглушенный шепот Барбары: «Он мой позор. Вечный позор и вечный стыд!»
И снова назад, туда, в многократно усиленные эхом самые дальние уголки памяти. Не имеющие ни начала, ни конца... Тид Морроу поднял голову и закричал:
– Кто я? Кто я такой? – И кричал, одновременно плача от дикой боли отчаяния и бессилия, пока в ответ не последовал какой-то странный беззвучный выстрел, который отправил его туда, где ему и положено быть, – в безмолвие вечного мрака...
Глава 8
– Здесь болит?.. Нет?.. А здесь?.. Здесь? – спрашивал он, методически прощупывая и постукивая чуть согнутым пальцем по израненным и вздувшимся от внутренних повреждений мышцам спины Тида. – Так, теперь сделайте глубокий вздох. Еще, еще... Все, достаточно. В основном все вроде бы ясно.
– Шаффер, как вы считаете, его обязательно надо отправлять в больницу? – искренне обеспокоенным тоном спросил Пауэл, когда доктор, закончив осмотр, встал с постели.
– Нет, думаю, совсем не обязательно... Кто же это его так... Нет, нет, простите... а что, собственно, с ним случилось?
– Скажите, доктор, вы готовы официально и под присягой подтвердить, что этого человека избили? Причем не просто избили, а избили с особой жестокостью! – внешне совершенно безразличным тоном профессионального адвоката спросил Армандо.
– Вообще-то, как вам, очевидно, известно, я очень занятой человек, господа. Да у меня просто нет времени ходить по судам, являться туда по вызову...
– Хорошо, хорошо, доктор, это вполне понятно, и никому, поверьте, никому даже в голову не придет вас осуждать. Ну а как в таком случае насчет письменного подтверждения?
Шаффер долго молчал, задумчиво почесывая пальцем переносицу. Затем с большим сомнением в голосе протянул:
– Вообще-то полностью быть уверенным в таких случаях достаточно трудно...
– Понятно, понятно, доктор. Но вы хотя бы можете с достаточной степенью уверенности сказать, какие на данный момент времени у вашего пациента повреждения? Как врач, не более того.
– На этот вопрос, нравится вам это или нет, ответ будет точно отрицательным. Без конкретных результатов по крайней мере нескольких специальных медицинских анализов – мочи, кала, крови – я ничего не смогу сказать как врач... Определенные внешние повреждения почек, конечно, имеются, но... но ведь их вполне могло вызвать ну, скажем, падение на улице или с лестницы.
– Падение, которое в относительно короткий промежуток времени почему-то повторялось с завидной регулярностью, доктор? – по-прежнему ледяным тоном поинтересовался Армандо, ничего не предлагая и вроде бы даже ни на что не намекая.
Шаффер, недовольно нахмурившись, распрямил плечи, как будто приготовился к смертельной дуэли.
– Послушайте, я уже давно вышел из того романтического возраста, когда с восторженными воплями и счастливой улыбкой на устах, простите за несколько высокопарное сравнение, спешат сразиться с ветряными мельницами! Все это мы, увы, уже проходили. Я врач, и моя работа – лечить! Не больше и не меньше.
– И при этом никогда не высовываться, так ведь? А то ведь, кто знает... Лечишь, лечишь, а потом? Всякое ведь бывает. Или я ошибаюсь, доктор? – даже не меняя позы, равнодушно прокомментировал все это Армандо, подчеркнуто внимательно рассматривая прекрасно наманикюренные ногти своей правой руки.
– Мистер Рогаль, прошу вас... – неуверенным, почему-то чуть ли не заискивающим тоном попросил его Пауэл Деннисон.
Смоченная медицинским спиртом прохладная ватка, которой доктор протер его плечо, прежде чем сделать укол, на несколько, всего на несколько секунд вернула Тида к жестокости реальной жизни, но потом он снова тут же окунулся в столь приятное и, главное, совершенно безболезненное состояние небытия.
– Ладно, для начала пусть немного поспит. Полагаю, ему сейчас это крайне необходимо. Заскочу к вам завтра рано утром, – деловито заметил доктор Шаффер. – Ну а там уж посмотрим, понадобятся ли нам его рентгеновские снимки. Сейчас сказать трудно. Может, да, может, нет... Явных признаков сломанных ребер пока, во всяком случае пока, на ощупь не наблюдается. То ли они у него на редкость здоровые, то ли били его слабо... Не знаю, не знаю, пока не знаю... У него очень сильный организм, и не исключено, что он полностью придет в себя в самое ближайшее время. Такое, увы, редко, но время от времени все-таки случается. Поэтому лучше давайте подождем до завтра. Там видно будет.
Пауэл пошел вниз его проводить, и до Тида, как в самом счастливом сне, долго доносились приглушенный гул их голосов сначала из прихожей, а затем из фойе снизу.
– Думаю, какое-то время вам придется побыть совсем больным, мистер Морроу, – уже совершенно другим, деловым тоном обратился к нему Армандо. – Чтобы они не смогли забрать вас снова.
– Да уж... Армандо, если я вдруг снова окажусь в их лапах, то даже не знаю, что будет дальше.
– Никто не знает. Но зато у вас теперь есть надежный друг. По имени Лейтон. И не очень-то сердитесь, что нам не удалось вытащить вас раньше. Просто они вас должным образом не зарегистрировали, поэтому нам пришлось запрашивать все полицейские участки. По очереди. Один за другим. На это, сами понимаете, ушло какое-то время.
Его монотонный голос звучал словно надоедливая муха – шум есть, а смысла никакого! И тем не менее Тид постепенно возвращался из сладкого состояния небытия в реальность. Хотя речь его, когда он наконец отважился заговорить, звучала, мягко говоря, смешно. Мягко говоря! Как будто говорил даже не успевший нормально похмелиться алкаш!
– Что вы там сказали про полицейские участки, Армандо? Очень невнятно. Я как-то не совсем понял...
– Только то, мистер Морроу, что девушка по имени Барбара Хеддон сейчас для полиции на редкость желательный клиент. Слишком уж быстро и неожиданно она скрылась с места происшествия. Поэтому какое-то время ей придется залечь на дно. Место ей мы уже нашли. Ну а если они вдруг захотят настаивать на обвинении вас в нападении на представителей закона при попытке произвести должные следственные действия, причем, сами понимаете, естественно, «в состоянии крайнего алкогольного возбуждения», то она станет вашим основным и самым ценным свидетелем. Поэтому ее надо спрятать как можно дальше. С этим проблемы не будет, не беспокойтесь. Не знаю почему, но она сама жаждет этого. Интересно, чем это вы ее так купили?.. Рискует-то она куда больше вашего. И прекрасно знает об этом. Ведь окажись что не так, и ее тут же «депортируют». Причем раз и навсегда! Как говорят, приговор будет окончательным и не подлежащим обсуждению...
– Не надо... Не позволяйте ей так делать. Отговорите, если сумеете, – пробормотал Тид. – Пожалуйста. Прошу вас. Она ведь тут совсем ни при чем. Ей это совсем ни к чему...
– Не стоит так волноваться, мистер Морроу. Она ведь профессионалка. И прекрасно знает, что делает или, скажем, чего может ожидать... Увы, риск – это только часть, подчеркиваю, всего лишь только часть ее каждодневной работы. Не самой легкой, не самой приятной, но...
На большее у Тида уже попросту не хватило сил. Он еще смутно ощущал, как гаснет свет, как мягко шлепают чьи-то удаляющиеся шаги, как тихо закрывается дверь, как... Впрочем, все это было теперь совсем не важно. Куда важнее было отсутствие боли! Может, она еще и была, но теперь уже где-то рядом, около, не при каждом вздохе, близко, совсем близко, но... но уже не в нем самом.
Да, вот они все сидят у его смертного одра. Рядом друг с другом, соприкасаясь коленями, плечами, мужчины и женщины, взрослые и дети. Сидят в полной темноте, и только бледный свет далекой голубой луны освещает хоть что-то, позволяет ему видеть их лица, их совершенно мертвые, остекленевшие глаза... «Кто это, кто? – занудливым речитативом повторяют они. – А ведь когда-то он был просто ребенком. Причем иногда, как нам казалось, даже очень хорошим ребенком».
Голос отца: «Это мой сын. Был моим сыном».
Голос давным-давно умершей сестры: «Брат! Это мой брат. Мой родной брат».
Голос прекрасной, великолепной Ронни: «Это мой любовник. Тот самый отец того самого незаконнорожденного сына, который так и не появился на свет всего-то из-за двухсот долларов и десяти чудовищных минут. Да, тогда такое, увы, было возможно...»
А затем чудовищно ледяной голос Фелисии: «Это тот, кто меня убил. Поэтому из всех вас стоит, скорее всего, ближе всех ко мне».
Невнятное бормотание его темноволосой дочери: «Это мой папа, мой папа!»
Восклицание Пауэла: «Это мой сын, мой сын, которого я мог бы и хотел бы иметь!»
Потом приглушенный шепот Барбары: «Он мой позор. Вечный позор и вечный стыд!»
И снова назад, туда, в многократно усиленные эхом самые дальние уголки памяти. Не имеющие ни начала, ни конца... Тид Морроу поднял голову и закричал:
– Кто я? Кто я такой? – И кричал, одновременно плача от дикой боли отчаяния и бессилия, пока в ответ не последовал какой-то странный беззвучный выстрел, который отправил его туда, где ему и положено быть, – в безмолвие вечного мрака...
Глава 8
– Ну и как мы себя чувствуем сегодня утром? Лучше?.. Хуже?.. В общем, как по сравнению со вчерашним? – довольно бодрым тоном поинтересовался доктор Шаффер, присаживаясь на краешек постели.
Последствия предыдущего дня, включая, естественно, успокоительный укол, еще далеко не прошли – мозг плавал в каком-то густом сиреневом тумане, язык ощущал себя так, будто его сначала круто поджарили в докрасна раскаленной духовке, но потом почему-то забыли хоть немного охладить. Совершенно не хотелось не то чтобы поднимать голову и открывать глаза, но даже отвечать на любые вопросы.
– От шеи до самых коленей, доктор, я чувствую себя словно самая обычная тупая, глупая, казалось, никогда не проходящая зубная боль. Ну а в остальном все, надеюсь, в полном порядке. В общем, так сказать, плане.
– Что ж, в каком-то смысле вы правы. Выглядите словно самая настоящая радуга. Шесть отдельных и достаточно четких цветов на лице и теле можно различить невооруженным взглядом... Кстати, как у вас с аппетитом? Голодны? Или не очень?
– Вы будете смеяться, но я голоден как волк, доктор.
– Искренне сочувствую, но какое-то время вам придется побыть на диете. Слава богу, на щадящей диете, так что особенно не беспокойтесь. Молочные гренки, яйца всмятку, сыр, фруктовые соки... В общем, позавчерашняя высокая температура заметно спала, жар прошел, и сейчас у вас то, что на медицинском языке принято называть «ослабленное посттравматическое состояние». Не более того.
– Минутку, минутку... Позавчерашний жар? А какой сегодня день?
– Сегодня пятница, мистер Морроу.
– А разве меня привезли сюда не вчера вечером?
– Нет, мистер Морроу, вас привезли в среду вечером. Вы пробыли в забытьи практически весь вчерашний день. Хоть что-нибудь помните?
Тид нахмурился:
– В общем-то нет. Практически ничего. Только какие-то обрывки... Мне уже можно вставать?
– Думаю, да. Сегодня во второй половине дня. А завтра можете уже выходить в свет. Но еще какое-то время постарайтесь избегать резких движений, таскать тяжести, ну и тому подобных физических нагрузок. У вас слегка повреждены абдоминальные мышцы. Не очень сильно, но все-таки осторожность не помешает. И обязательно заскочите ко мне в офис в понедельник утром. Часиков, скажем, в девять, хорошо?
Когда доктор, попрощавшись, ушел, Тид попробовал встать с постели и тут же ощутил слабость – даже толком не смог сжать кулаки... Впрочем, долго переживать в одиночестве ему не удалось, поскольку на ступенях лестницы послышались чьи-то легкие шаги и в комнату вошла Марсия, держа в руках поднос с завтраком.
– Доброе утро, госпожа старшая медсестра, – с улыбкой обратился к ней Тид.
Поставив поднос на столик, она быстрыми, уверенными движениями поправила ему подушку и простыню, заодно одарив его весьма приятным запахом душистого мыла и каких-то тонких духов.
– Ну и как там наша самая объективная, самая неподкупная в мире пресса? Вспомнила о моем существовании? Или пока еще нет? – спросил он, терпеливо дождавшись, когда Марсия закончит свои дела.
– Наша самая неподкупная пресса? – Она чуть улыбнулась. – Да, конечно же вспомнила. Кстати, газеты я принесу чуть попозже. «Таймс» подала все это на редкость сдержанно, но зато «Вести» разгулялись вовсю. Обвинили тебя по меньшей мере: а) в пьяном дебоше, б) в распутных действиях, в) в нарушении общественной морали, г) в нападении на представителей власти и воспрепятствовании исполнению ими своих должностных обязанностей, д) в сокрытии важных свидетельских улик... Даже несколько раз – не прямо, конечно, но вполне откровенно и подленько – намекнули на твою якобы непосредственную причастность к варварскому убийству миссис Карбой. Впрочем, особых оснований для беспокойства пока нет. Наш все знающий и никогда не ошибающийся мистер Армандо Рогаль уже сообщил папе, что его юрист успел внимательно просмотреть эту статью еще до того, как она пошла в набор, и даже дал добро, поскольку в ней ничего, кроме слухов и домыслов, нет, и, значит, реальных юридических последствий она иметь не может. Разве только для самих авторов этой грязной стряпни!
– Да, боюсь, мне в любом случае придется потрясти на публике кое-каким грязным бельем!
Ее губы чуть сжались.
– Возможно, и придется. Но это твои дела, Тид. Слава богу, не мои.
– Послушай, Марсия, а внутри ты такая же натянутая, какой всегда стараешься выглядеть снаружи?
– Извини, мне надо сходить и принести тебе газеты.
Тид внимательнейшим образом просмотрел все вчерашние дневные и сегодняшние утренние газеты. Особенно «Вести». Те самые «Вести». Причем главным для него было понять, насколько все эти материалы могут навредить Деннисону. Хотя не менее важным представлялось также мнение Деннисона о моральном облике его личного помощника и... друга. Особенно в свете подробностей, с таким удовольствием и нездоровым азартом смакуемых в «Вестях»...
"Господин Пауэл Деннисон, насколько нам известно, считается весьма неплохим специалистом в области городского администрирования. В частности, в вопросах подбора кадров. С мистером Тидом Морроу он давно уже знаком и по совместной работе, и... ну, об этом чуть позже. Очевидно, именно поэтому и предпочел его многим действительно талантливым и способным работникам, которые к тому же и живут здесь, рядом с нами, и прекрасно разбираются в конкретных внутренних и внешних проблемах города. Но нет, мистер Деннисон не затруднился вызвать господина Тида Морроу бог знает откуда, кажется из самой Пенсильвании. Зачем? Только в силу его абсолютной личной лояльности? Наверное, но тогда какое отношение это может иметь к эффективному управлению городом? Нашим с вами городом! Вот в чем вопрос из вопросов, который каждый день задают себе все жители нашего города. И от ответа на него никому, надеемся, пока еще не дано уйти!..
К самому господину Тиду Морроу у нас нет никаких претензий. Наверное, он вполне справляется с теми обязанностями, для которых его сюда выписали. Судить об этом не нам, а нашему главному управленцу Пауэлу Деннисону. Ему, и только ему одному! Но... но за шесть месяцев пребывания здесь мистер Морроу почему-то возомнил, что, в силу его особого положения в должности доверенного лица, обычные нормы морали писаны не для него, что такие привычные для каждого из нас понятия, как «закон» и «порядок», к нему никак не относятся. Конкретно разбираться в скандальных похождениях любимчика женщин Тида – дело суда, мы же можем только догадываться о некоторых фактах. Факт первый: автомашина зверски убитой жены мэра города миссис Карбой была обнаружена аккуратно припаркованной прямо напротив подъезда кем-то уважаемого господина Тида Морроу буквально на следующее утро после убийства. Факт второй: когда хорошо известные всем нам офицеры полиции Бойд и Пилчер прибыли в кемпинг на озере, чтобы задать господину Морроу несколько важных вопросов относительно указанной машины убитой жены мэра, то застали его в обществе совершенно непотребной женщины, которую прекрасно знает не только весь город, но и полиция – ведь за соответствующие проступки ее уже, как минимум три раза, официально задерживали и подвергали административному наказанию. Факт третий: вместо ответа на, казалось бы, простой вопрос о том, где он находился накануне вечером, подозреваемый господин Тид Морроу, пребывая под воздействием сильной дозы алкоголя, бросился на находящихся при исполнении работников правоохранительных органов с кулаками и даже чуть не сломал сержанту Бойду нос... Последнему пришлось применить силу, чтобы задержать разбушевавшегося пьяного хулигана и доставить его в участок для дачи показаний...
Такое поведение, по нашему глубочайшему убеждению, совершенно несовместимо с моральным обликом любого, абсолютно любого государственного служащего, которого в силу тех или иных причин облекли высоким доверием честно служить на благо интересов общества, города и его обитателей!..
Поэтому нам бы очень хотелось надеяться, что у мистера Деннисона все-таки хватит здравого смысла и личной смелости отправить своего друга Тида Морроу в отставку и поставить на его место кого-либо из по-настоящему честных, добропорядочных и, само собой разумеется, высококомпетентных граждан нашего города...
В случае, если господин Пауэл Деннисон почему-то откажется потребовать отставки Тида Морроу, нам остается предполагать только одно – он полностью одобряет поведение своего распоясавшегося дружка и тем самым дает зеленый свет разврату, хулиганству, неуважению власти и пренебрежению всех норм общественной морали и нравственности!.. Если ваш дом нуждается в серьезной чистке, не надо ждать, пока приедет какая-то «надежная» фирма. Нет, надо не полениться самому вынести запылившиеся коврики и ковры во двор и хорошенько их промыть водой с мылом! Вот тогда, и только тогда все будет по-настоящему хорошо..."
Тид раздраженно смял газету в комок и отшвырнул ее в сторону. Да, статейка что надо, ничего не скажешь... Лучшего подарка Пауэлу не сделаешь. Особенно накануне запланированных ими откровений! Важнейших и действительно крутых откровений! С такими последствиями, что трудно себе даже представить.
И тем не менее, когда Деннисон вернулся домой, Тид уже принял окончательное решение.
– Ты уже видел статью в «Вестях», Пауэл?.. Видел... Ну и как она тебе? – спросил он, терпеливо дождавшись, пока тот, поздоровавшись, поинтересовавшись самочувствием больного и... вполне понятно почему, тяжело вздохнув, присел на стул у постели.
– Что, как? Хорошо поработали, ничего не скажешь. Но ведь это их работа, Тид. Вылить на нас столько грязи, чтобы мы не смогли отмыться. Или хотя бы не успели...
– И я, именно я был настолько любезен, что преподнес им все это на блюдечке с голубой каемочкой!
Деннисон заметно нахмурился:
– Не вижу связи. Во всяком случае, достаточно прямой. Какое отношение ты мог иметь к той машине? К тому же, как тебе прекрасно известно, я никогда не вмешивался в твою личную жизнь, Тид. И поверь мне, не собираюсь. Ни сейчас, ни в будущем!
Тид резко приподнялся на локте:
– Знаешь, Пауэл, чем деликатнее и милее ты пытаешься выглядеть, тем больше заставляешь меня ощущать себя самой настоящей шестеркой!.. Избавься от меня, пока не поздно! Не цепляйся за старую дружбу! Дело есть дело, особенно такое, как наше, и какие-либо сантименты здесь совершенно ни при чем! Учти, я категорически, категорически настаиваю на этом! Считай, что этими словами я подаю в отставку! Прямо с этой самой секунды!
Деннисон, откинув голову далеко назад, закрыл глаза, потом медленно их открыл.
– Что, наша работа для тебя слишком трудна? Хочешь чего-нибудь попроще? Почище и поприятнее?
– Неужели не понятно?
– Да, не понятно! Ты говоришь так, будто тебя вдруг подменили. Или, уж извини за это, Тид, они что, выбили из тебя дух?
– Да нет же, Пауэл, нет, все дело в моем вранье. Я врал тебе, потому что делал нечто дурное и не мог, более того, не хотел остановиться. Только, потому, что миссис Фелисия Карбой была слишком хороша в постели! Не восхитительна, нет, но... весьма компетентна! Более чем достаточно, чтобы доставить самое искреннее удовольствие!
Пауэл вдруг усмехнулся:
– Боюсь, это совсем не новость, Тид. Ни для кого вообще и ни для кого в частности.
– Откуда, интересно, тебе это стало известным?
– Случайно. И очень просто. В один из редких выходных мы с дочерьми решили наведаться к тебе на озеро. Так сказать, отдохнуть. Я вышел, подошел к коттеджу. И там стояла ее машина! А вы с ней плавали. Ныряли, плавали и счастливо, очень счастливо смеялись! Я вернулся, соврал дочерям, что тебя почему-то нет, и мы уехали.
– Тогда почему ты сразу же не сделал мне выволочку, не сказал, что я веду себя как последний дурак?
– С чего бы и зачем, Тид? Быть последним дураком – это право любого взрослого мужчины. Кстати, равно как и женщины тоже... Не говоря уж о том, что сама идея твоего последнего свидания с той другой женщиной изначально принадлежала нашему мистеру Армандо Рогалю! А что, совсем не глупый ход. В качестве прикрытия...
– Допустим. Ну а тебе известно, что Фелисию Карбой убили именно в моем кемпинге и в моем домике? Что с ней поработали два очень неплохих специалиста? Теперь всем уже известно... Известно, что именно я привез ее тело туда, на свалку, где его вскоре нашли?
Деннисон в очередной раз тяжело вздохнул:
– Да, не очень-то все это хорошо получилось.
– Все, что им теперь требуется, Пауэл, – это найти что-нибудь еще. Чуть-чуть, самую малость, и им хватит, чтобы закатать меня по полной программе. А потом взяться за тебя. Причем найти «что-нибудь» реально существующее или достаточно достоверно придуманное. Что угодно!
– Тид, ты что, на самом деле считаешь, что если уйдешь в отставку, то они вдруг успокоятся и перестанут копать? Копать против меня и всей нашей команды?
– Это изначально не моя идея, Пауэл. Не моя, но, тем не менее, аргумент, согласись, вполне весомый.
– Аргумент, может, и да, но не тот риск, на который мне хотелось бы тебя облечь, Тид. Но ведь, как мне кажется, есть и выход... Все это произошло в прошлый понедельник, так?
Деннисон резко встал, прошел к входной двери, открыл ее и громко крикнул:
– Девочки!.. Зайдите-ка сюда на секундочку!
Потом вернулся к постели, снова сел на стул.
– Джейк тоже дома. Прибежала, чтобы пообедать.
Девушки моментально появились в комнате, но их улыбки тут же увяли, как только они почувствовали напряженную атмосферу...
– Вспомните, пожалуйста, тот самый вечер в понедельник. Что тогда произошло? Были ли тогда какие-либо телефонные звонки? Лично я не припоминаю. Ну а визитеры?
Тид сразу же увидел, куда он клонит.
– Нет, нет, Пауэл, этот номер совершенно ни к чему...
– Успокойся, Тид... Итак, девочки, что мы имеем?
– Вечер выдался на редкость спокойным, – тут же с готовностью откликнулась Джейк. – Лично у меня было полным-полно домашних дел. Больше ничего особенного. А у тебя, Марси?
– В понедельник вечером?.. Да нет... Насколько мне помнится, никто не звонил и никто не приходил, – уверенно сказала Марсия.
Пауэл Деннисон окинул дочерей внимательным взглядом:
– Хорошо. Ну а теперь, девочки, постарайтесь, пожалуйста, запомнить следующее. Запомнить и, главное, ничего не забыть и ничего не перепутать! Это не совсем обычно, но очень важно... Итак, в тот вечер я до девяти работал в своем кабинете с документами. Ну а потом – так часто бывает, обычное дело – выяснилось, что надо было срочно проработать кое-какие вещи с Тидом, поэтому я поехал к нему на озеро, и нам пришлось работать там допоздна. Такую возможность я предвидел и, когда уезжал, предупредил вас об этом, помните?.. Вернулся домой только утром. Поэтому...
– Но, папа, – перебила его Джейк, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Папа, зачем тебе...
– Пауэл взял ее за руку.
– А затем, доченька, что кому-то надо, очень надо подставить Тида. Обвинить его в том, чего он никогда не делал. И даже не собирался делать!.. Ну а мы? Будем вот так просто сидеть и смотреть, как эти мерзавцы пытаются облить нас грязью? Пытаются разрушить все, что мы делаем!.. Поэтому я решил стать главным лжесвидетелем. Нет, нет, не перебивайте, прошу вас. Да, я учил вас другому, совсем другому. Но так уж случилось, что... Короче говоря, вы совершенно не обязаны... даже мне, вашему отцу... Но если вдруг примете решение под присягой говорить о том, о чем я вас сейчас прошу, то... то менять его потом, учтите, будет уже нельзя. Совсем нельзя! Ибо, дети мои, это будет еще большим преступлением против совести. Своей собственной совести!
Джейк посмотрела на Тида сияющими глазами:
– Папа, ну о чем ты говоришь? Ну конечно же! Мы будем делать все, все, что ты скажешь! Разве нет, Марси?
В ответ Марсия всего лишь чуть кивнула красивой, но на редкость строгой головкой. Как будто это было очередной мелочью жизни. Не более того...
~~
Армандо Рогаль пришел намного позже днем, и Марсии пришлось срочно будить Тида от его вполне естественного болезненного полузабытья. Выглядел адвокат очень усталым. Даже поставил свой саквояж не на стол, как обычно делал, а прямо на пол, рядом с постелью.
– Вот прибыл с отчетом, мистер Морроу. Здравствуйте... Господи, ну и денек выдался!
– Ну и как наши дела с точки зрения моего адвоката?
– Если говорить предельно просто, то наши дела, можно сказать, и так и сяк. Все зависит от того, как на это посмотреть... Кто-то подал нашему бывшему мэру Кеннелти весьма плодотворную идею, заключающуюся в следующем: пока у нас есть эта Барбара Хеддон, продолжать вариант с Бойдом для них просто бессмысленно. И скорее всего, даже глупо. Более того, мне по телефону сообщили, а именно не кто иной, как сам заместитель шерифа Уолли Ветцель, что они намерены отказаться от выдвинутого обвинения. И уже должным образом информировали об этом соответствующие судебные органы. Я, естественно, тут же отправился в суд и забрал внесенный за вас Деннисоном залог. Казалось бы, все отлично, лучше не бывает. Убедившись в абсолютной бесплодности своих попыток, они вдруг решили отказаться от злобных и далеко идущих планов!.. Но лично меня все это, знаете, почему-то совсем не радует.
Последствия предыдущего дня, включая, естественно, успокоительный укол, еще далеко не прошли – мозг плавал в каком-то густом сиреневом тумане, язык ощущал себя так, будто его сначала круто поджарили в докрасна раскаленной духовке, но потом почему-то забыли хоть немного охладить. Совершенно не хотелось не то чтобы поднимать голову и открывать глаза, но даже отвечать на любые вопросы.
– От шеи до самых коленей, доктор, я чувствую себя словно самая обычная тупая, глупая, казалось, никогда не проходящая зубная боль. Ну а в остальном все, надеюсь, в полном порядке. В общем, так сказать, плане.
– Что ж, в каком-то смысле вы правы. Выглядите словно самая настоящая радуга. Шесть отдельных и достаточно четких цветов на лице и теле можно различить невооруженным взглядом... Кстати, как у вас с аппетитом? Голодны? Или не очень?
– Вы будете смеяться, но я голоден как волк, доктор.
– Искренне сочувствую, но какое-то время вам придется побыть на диете. Слава богу, на щадящей диете, так что особенно не беспокойтесь. Молочные гренки, яйца всмятку, сыр, фруктовые соки... В общем, позавчерашняя высокая температура заметно спала, жар прошел, и сейчас у вас то, что на медицинском языке принято называть «ослабленное посттравматическое состояние». Не более того.
– Минутку, минутку... Позавчерашний жар? А какой сегодня день?
– Сегодня пятница, мистер Морроу.
– А разве меня привезли сюда не вчера вечером?
– Нет, мистер Морроу, вас привезли в среду вечером. Вы пробыли в забытьи практически весь вчерашний день. Хоть что-нибудь помните?
Тид нахмурился:
– В общем-то нет. Практически ничего. Только какие-то обрывки... Мне уже можно вставать?
– Думаю, да. Сегодня во второй половине дня. А завтра можете уже выходить в свет. Но еще какое-то время постарайтесь избегать резких движений, таскать тяжести, ну и тому подобных физических нагрузок. У вас слегка повреждены абдоминальные мышцы. Не очень сильно, но все-таки осторожность не помешает. И обязательно заскочите ко мне в офис в понедельник утром. Часиков, скажем, в девять, хорошо?
Когда доктор, попрощавшись, ушел, Тид попробовал встать с постели и тут же ощутил слабость – даже толком не смог сжать кулаки... Впрочем, долго переживать в одиночестве ему не удалось, поскольку на ступенях лестницы послышались чьи-то легкие шаги и в комнату вошла Марсия, держа в руках поднос с завтраком.
– Доброе утро, госпожа старшая медсестра, – с улыбкой обратился к ней Тид.
Поставив поднос на столик, она быстрыми, уверенными движениями поправила ему подушку и простыню, заодно одарив его весьма приятным запахом душистого мыла и каких-то тонких духов.
– Ну и как там наша самая объективная, самая неподкупная в мире пресса? Вспомнила о моем существовании? Или пока еще нет? – спросил он, терпеливо дождавшись, когда Марсия закончит свои дела.
– Наша самая неподкупная пресса? – Она чуть улыбнулась. – Да, конечно же вспомнила. Кстати, газеты я принесу чуть попозже. «Таймс» подала все это на редкость сдержанно, но зато «Вести» разгулялись вовсю. Обвинили тебя по меньшей мере: а) в пьяном дебоше, б) в распутных действиях, в) в нарушении общественной морали, г) в нападении на представителей власти и воспрепятствовании исполнению ими своих должностных обязанностей, д) в сокрытии важных свидетельских улик... Даже несколько раз – не прямо, конечно, но вполне откровенно и подленько – намекнули на твою якобы непосредственную причастность к варварскому убийству миссис Карбой. Впрочем, особых оснований для беспокойства пока нет. Наш все знающий и никогда не ошибающийся мистер Армандо Рогаль уже сообщил папе, что его юрист успел внимательно просмотреть эту статью еще до того, как она пошла в набор, и даже дал добро, поскольку в ней ничего, кроме слухов и домыслов, нет, и, значит, реальных юридических последствий она иметь не может. Разве только для самих авторов этой грязной стряпни!
– Да, боюсь, мне в любом случае придется потрясти на публике кое-каким грязным бельем!
Ее губы чуть сжались.
– Возможно, и придется. Но это твои дела, Тид. Слава богу, не мои.
– Послушай, Марсия, а внутри ты такая же натянутая, какой всегда стараешься выглядеть снаружи?
– Извини, мне надо сходить и принести тебе газеты.
Тид внимательнейшим образом просмотрел все вчерашние дневные и сегодняшние утренние газеты. Особенно «Вести». Те самые «Вести». Причем главным для него было понять, насколько все эти материалы могут навредить Деннисону. Хотя не менее важным представлялось также мнение Деннисона о моральном облике его личного помощника и... друга. Особенно в свете подробностей, с таким удовольствием и нездоровым азартом смакуемых в «Вестях»...
"Господин Пауэл Деннисон, насколько нам известно, считается весьма неплохим специалистом в области городского администрирования. В частности, в вопросах подбора кадров. С мистером Тидом Морроу он давно уже знаком и по совместной работе, и... ну, об этом чуть позже. Очевидно, именно поэтому и предпочел его многим действительно талантливым и способным работникам, которые к тому же и живут здесь, рядом с нами, и прекрасно разбираются в конкретных внутренних и внешних проблемах города. Но нет, мистер Деннисон не затруднился вызвать господина Тида Морроу бог знает откуда, кажется из самой Пенсильвании. Зачем? Только в силу его абсолютной личной лояльности? Наверное, но тогда какое отношение это может иметь к эффективному управлению городом? Нашим с вами городом! Вот в чем вопрос из вопросов, который каждый день задают себе все жители нашего города. И от ответа на него никому, надеемся, пока еще не дано уйти!..
К самому господину Тиду Морроу у нас нет никаких претензий. Наверное, он вполне справляется с теми обязанностями, для которых его сюда выписали. Судить об этом не нам, а нашему главному управленцу Пауэлу Деннисону. Ему, и только ему одному! Но... но за шесть месяцев пребывания здесь мистер Морроу почему-то возомнил, что, в силу его особого положения в должности доверенного лица, обычные нормы морали писаны не для него, что такие привычные для каждого из нас понятия, как «закон» и «порядок», к нему никак не относятся. Конкретно разбираться в скандальных похождениях любимчика женщин Тида – дело суда, мы же можем только догадываться о некоторых фактах. Факт первый: автомашина зверски убитой жены мэра города миссис Карбой была обнаружена аккуратно припаркованной прямо напротив подъезда кем-то уважаемого господина Тида Морроу буквально на следующее утро после убийства. Факт второй: когда хорошо известные всем нам офицеры полиции Бойд и Пилчер прибыли в кемпинг на озере, чтобы задать господину Морроу несколько важных вопросов относительно указанной машины убитой жены мэра, то застали его в обществе совершенно непотребной женщины, которую прекрасно знает не только весь город, но и полиция – ведь за соответствующие проступки ее уже, как минимум три раза, официально задерживали и подвергали административному наказанию. Факт третий: вместо ответа на, казалось бы, простой вопрос о том, где он находился накануне вечером, подозреваемый господин Тид Морроу, пребывая под воздействием сильной дозы алкоголя, бросился на находящихся при исполнении работников правоохранительных органов с кулаками и даже чуть не сломал сержанту Бойду нос... Последнему пришлось применить силу, чтобы задержать разбушевавшегося пьяного хулигана и доставить его в участок для дачи показаний...
Такое поведение, по нашему глубочайшему убеждению, совершенно несовместимо с моральным обликом любого, абсолютно любого государственного служащего, которого в силу тех или иных причин облекли высоким доверием честно служить на благо интересов общества, города и его обитателей!..
Поэтому нам бы очень хотелось надеяться, что у мистера Деннисона все-таки хватит здравого смысла и личной смелости отправить своего друга Тида Морроу в отставку и поставить на его место кого-либо из по-настоящему честных, добропорядочных и, само собой разумеется, высококомпетентных граждан нашего города...
В случае, если господин Пауэл Деннисон почему-то откажется потребовать отставки Тида Морроу, нам остается предполагать только одно – он полностью одобряет поведение своего распоясавшегося дружка и тем самым дает зеленый свет разврату, хулиганству, неуважению власти и пренебрежению всех норм общественной морали и нравственности!.. Если ваш дом нуждается в серьезной чистке, не надо ждать, пока приедет какая-то «надежная» фирма. Нет, надо не полениться самому вынести запылившиеся коврики и ковры во двор и хорошенько их промыть водой с мылом! Вот тогда, и только тогда все будет по-настоящему хорошо..."
Тид раздраженно смял газету в комок и отшвырнул ее в сторону. Да, статейка что надо, ничего не скажешь... Лучшего подарка Пауэлу не сделаешь. Особенно накануне запланированных ими откровений! Важнейших и действительно крутых откровений! С такими последствиями, что трудно себе даже представить.
И тем не менее, когда Деннисон вернулся домой, Тид уже принял окончательное решение.
– Ты уже видел статью в «Вестях», Пауэл?.. Видел... Ну и как она тебе? – спросил он, терпеливо дождавшись, пока тот, поздоровавшись, поинтересовавшись самочувствием больного и... вполне понятно почему, тяжело вздохнув, присел на стул у постели.
– Что, как? Хорошо поработали, ничего не скажешь. Но ведь это их работа, Тид. Вылить на нас столько грязи, чтобы мы не смогли отмыться. Или хотя бы не успели...
– И я, именно я был настолько любезен, что преподнес им все это на блюдечке с голубой каемочкой!
Деннисон заметно нахмурился:
– Не вижу связи. Во всяком случае, достаточно прямой. Какое отношение ты мог иметь к той машине? К тому же, как тебе прекрасно известно, я никогда не вмешивался в твою личную жизнь, Тид. И поверь мне, не собираюсь. Ни сейчас, ни в будущем!
Тид резко приподнялся на локте:
– Знаешь, Пауэл, чем деликатнее и милее ты пытаешься выглядеть, тем больше заставляешь меня ощущать себя самой настоящей шестеркой!.. Избавься от меня, пока не поздно! Не цепляйся за старую дружбу! Дело есть дело, особенно такое, как наше, и какие-либо сантименты здесь совершенно ни при чем! Учти, я категорически, категорически настаиваю на этом! Считай, что этими словами я подаю в отставку! Прямо с этой самой секунды!
Деннисон, откинув голову далеко назад, закрыл глаза, потом медленно их открыл.
– Что, наша работа для тебя слишком трудна? Хочешь чего-нибудь попроще? Почище и поприятнее?
– Неужели не понятно?
– Да, не понятно! Ты говоришь так, будто тебя вдруг подменили. Или, уж извини за это, Тид, они что, выбили из тебя дух?
– Да нет же, Пауэл, нет, все дело в моем вранье. Я врал тебе, потому что делал нечто дурное и не мог, более того, не хотел остановиться. Только, потому, что миссис Фелисия Карбой была слишком хороша в постели! Не восхитительна, нет, но... весьма компетентна! Более чем достаточно, чтобы доставить самое искреннее удовольствие!
Пауэл вдруг усмехнулся:
– Боюсь, это совсем не новость, Тид. Ни для кого вообще и ни для кого в частности.
– Откуда, интересно, тебе это стало известным?
– Случайно. И очень просто. В один из редких выходных мы с дочерьми решили наведаться к тебе на озеро. Так сказать, отдохнуть. Я вышел, подошел к коттеджу. И там стояла ее машина! А вы с ней плавали. Ныряли, плавали и счастливо, очень счастливо смеялись! Я вернулся, соврал дочерям, что тебя почему-то нет, и мы уехали.
– Тогда почему ты сразу же не сделал мне выволочку, не сказал, что я веду себя как последний дурак?
– С чего бы и зачем, Тид? Быть последним дураком – это право любого взрослого мужчины. Кстати, равно как и женщины тоже... Не говоря уж о том, что сама идея твоего последнего свидания с той другой женщиной изначально принадлежала нашему мистеру Армандо Рогалю! А что, совсем не глупый ход. В качестве прикрытия...
– Допустим. Ну а тебе известно, что Фелисию Карбой убили именно в моем кемпинге и в моем домике? Что с ней поработали два очень неплохих специалиста? Теперь всем уже известно... Известно, что именно я привез ее тело туда, на свалку, где его вскоре нашли?
Деннисон в очередной раз тяжело вздохнул:
– Да, не очень-то все это хорошо получилось.
– Все, что им теперь требуется, Пауэл, – это найти что-нибудь еще. Чуть-чуть, самую малость, и им хватит, чтобы закатать меня по полной программе. А потом взяться за тебя. Причем найти «что-нибудь» реально существующее или достаточно достоверно придуманное. Что угодно!
– Тид, ты что, на самом деле считаешь, что если уйдешь в отставку, то они вдруг успокоятся и перестанут копать? Копать против меня и всей нашей команды?
– Это изначально не моя идея, Пауэл. Не моя, но, тем не менее, аргумент, согласись, вполне весомый.
– Аргумент, может, и да, но не тот риск, на который мне хотелось бы тебя облечь, Тид. Но ведь, как мне кажется, есть и выход... Все это произошло в прошлый понедельник, так?
Деннисон резко встал, прошел к входной двери, открыл ее и громко крикнул:
– Девочки!.. Зайдите-ка сюда на секундочку!
Потом вернулся к постели, снова сел на стул.
– Джейк тоже дома. Прибежала, чтобы пообедать.
Девушки моментально появились в комнате, но их улыбки тут же увяли, как только они почувствовали напряженную атмосферу...
– Вспомните, пожалуйста, тот самый вечер в понедельник. Что тогда произошло? Были ли тогда какие-либо телефонные звонки? Лично я не припоминаю. Ну а визитеры?
Тид сразу же увидел, куда он клонит.
– Нет, нет, Пауэл, этот номер совершенно ни к чему...
– Успокойся, Тид... Итак, девочки, что мы имеем?
– Вечер выдался на редкость спокойным, – тут же с готовностью откликнулась Джейк. – Лично у меня было полным-полно домашних дел. Больше ничего особенного. А у тебя, Марси?
– В понедельник вечером?.. Да нет... Насколько мне помнится, никто не звонил и никто не приходил, – уверенно сказала Марсия.
Пауэл Деннисон окинул дочерей внимательным взглядом:
– Хорошо. Ну а теперь, девочки, постарайтесь, пожалуйста, запомнить следующее. Запомнить и, главное, ничего не забыть и ничего не перепутать! Это не совсем обычно, но очень важно... Итак, в тот вечер я до девяти работал в своем кабинете с документами. Ну а потом – так часто бывает, обычное дело – выяснилось, что надо было срочно проработать кое-какие вещи с Тидом, поэтому я поехал к нему на озеро, и нам пришлось работать там допоздна. Такую возможность я предвидел и, когда уезжал, предупредил вас об этом, помните?.. Вернулся домой только утром. Поэтому...
– Но, папа, – перебила его Джейк, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Папа, зачем тебе...
– Пауэл взял ее за руку.
– А затем, доченька, что кому-то надо, очень надо подставить Тида. Обвинить его в том, чего он никогда не делал. И даже не собирался делать!.. Ну а мы? Будем вот так просто сидеть и смотреть, как эти мерзавцы пытаются облить нас грязью? Пытаются разрушить все, что мы делаем!.. Поэтому я решил стать главным лжесвидетелем. Нет, нет, не перебивайте, прошу вас. Да, я учил вас другому, совсем другому. Но так уж случилось, что... Короче говоря, вы совершенно не обязаны... даже мне, вашему отцу... Но если вдруг примете решение под присягой говорить о том, о чем я вас сейчас прошу, то... то менять его потом, учтите, будет уже нельзя. Совсем нельзя! Ибо, дети мои, это будет еще большим преступлением против совести. Своей собственной совести!
Джейк посмотрела на Тида сияющими глазами:
– Папа, ну о чем ты говоришь? Ну конечно же! Мы будем делать все, все, что ты скажешь! Разве нет, Марси?
В ответ Марсия всего лишь чуть кивнула красивой, но на редкость строгой головкой. Как будто это было очередной мелочью жизни. Не более того...
~~
Армандо Рогаль пришел намного позже днем, и Марсии пришлось срочно будить Тида от его вполне естественного болезненного полузабытья. Выглядел адвокат очень усталым. Даже поставил свой саквояж не на стол, как обычно делал, а прямо на пол, рядом с постелью.
– Вот прибыл с отчетом, мистер Морроу. Здравствуйте... Господи, ну и денек выдался!
– Ну и как наши дела с точки зрения моего адвоката?
– Если говорить предельно просто, то наши дела, можно сказать, и так и сяк. Все зависит от того, как на это посмотреть... Кто-то подал нашему бывшему мэру Кеннелти весьма плодотворную идею, заключающуюся в следующем: пока у нас есть эта Барбара Хеддон, продолжать вариант с Бойдом для них просто бессмысленно. И скорее всего, даже глупо. Более того, мне по телефону сообщили, а именно не кто иной, как сам заместитель шерифа Уолли Ветцель, что они намерены отказаться от выдвинутого обвинения. И уже должным образом информировали об этом соответствующие судебные органы. Я, естественно, тут же отправился в суд и забрал внесенный за вас Деннисоном залог. Казалось бы, все отлично, лучше не бывает. Убедившись в абсолютной бесплодности своих попыток, они вдруг решили отказаться от злобных и далеко идущих планов!.. Но лично меня все это, знаете, почему-то совсем не радует.