Макдональд Джон Д.. Не суди меня

   Когда они почти подошли к комнатам, стараясь ступать как можно тише, хотя на не покрытом ковровой дорожкой полу их шаги все равно можно было услышать, дверь слева вдруг открылась, и оттуда вышла высокая женщина в серебристом халате. Полное, зрелое тело, густые иссиня-черные волосы, затянутые в пучок настолько туго, что придавали всему лицу и прежде всего глазам почти восточный вид. В каком-то смысле она вполне могла напоминать Долорес дель Рио. Если бы не ее рот – слишком большой, хищный, зубастый... В левой руке она держала белый платочек, плотно прижав его к самому сердцу. Правая же терялась где-то внизу, в многочисленных складках ее шикарного серебристого халата.
   Увидев их, она резко остановилась:
   – Что... что вы здесь делаете?
   – Полагаю, вы и есть та самая Мария Гонзалес, – не отвечая на ее вопрос, произнес Армандо.
   – Вы стоите спиной к свету, я не вижу вашего лица. Кто вы?
   – Думаю, меня вы хорошо знаете, мадам. Я Армандо Рогаль. А это мистер Тид Морроу, которого вы тоже наверняка знаете или о котором немало слышали... Итак, где дочь Деннисона?
   Она только рассмеялась. Причем смех ее, как ни странно, звучал совсем как у молоденькой девушки.
   – Боюсь, вы пришли слишком поздно, ребятки. Ее уже отвезли назад к дорогому папочке. Глупышка, зачем она вообще приходила сюда?!
   – Значит, мадам, вы не возражаете, если мы здесь немножко осмотримся? Совсем немножко...
   – Осмотритесь? С чего бы это? Здесь вам делать нечего. Уходите, причем как можно быстрее.
   Когда, вот так перебрасываясь фразами, они подошли ближе, Тид отчетливо увидел, как уголки ее хищного рта опустились, она на секунду закрыла глаза, затем вдруг широко их открыла... Теперь с явной и безжалостной угрозой. Более того, ее голос стал подозрительно мягким, чуть ли не ласковым:
   – Ребятки, валите отсюда. И побыстрее. Как можно быстрее! А то ведь...
   Она, чуть покачнувшись, сделала шаг назад, слегка ударившись спиной о косяк двери.
   – Не изображайте из себя слишком уж крутую, Мария, и дайте нам пройти, – спокойно потребовал Арманд о.
   Тид обратил внимание на ладонь ее левой руки, под которой вдруг появилось темное, постепенно расширяющееся пятно.
   – Армандо, смотри, у нее там, наверное, рана, – сказал он.
   Армандо протянул руку, схватил ее за кисть левой руки. Когда он начал отрывать ее от тела, Мария внезапно качнулась к нему и с невероятной силой дикой кошки ударила его своей правой рукой. Снизу вверх! Тид заметил блеск металла, но не успел ни крикнуть, ни предупредить. Слишком поздно... Армандо сделал три шага назад, заметно пошатываясь. Поднял правую руку, нащупал коричневую рукоятку выкидного ножа на левой стороне своей груди... Мария стояла молча, с горящими глазами...
   Армандо протянул руку за спину, пощупал там, И, прищурившись, спокойно сказал:
   – Эта сука промахнулась. Ни сердце, ни кость не задеты. Кончик ее ножа торчит прямо из пиджака.
   – Только не пытайся вытаскивать его, Армандо. Пусть остается там. Во всяком случае, пока!
   Они оба одновременно перевели взгляд на Марию. Ее глаза были закрыты, на лице непонятная гримаса боли... Затем глаза открылись, Мария отодвинулась от дверной рамы, медленно, аккуратно, шаг за шагом, величаво качая мощными бедрами под серебристым халатом, прошла между ними. Заметно пошатнулась всего лишь один раз. Дверь при этом она оставила открытой.
   Как же трудно ей все это давалось! Она медленно делала один шаг, тяжело дыша, сгибалась чуть ли не до самого пояса, затем выпрямлялась, делала другой и так далее...
   – Не бойся, я тебя вытащу отсюда, – пообещал Тид, подхватывая готового упасть Армандо.
   – Спасибо, друг, но пока еще рано. Пошевелить левой рукой без стонов и слез я, конечно, не могу, но в остальном со мной все в порядке, не беспокойся.
   Они быстро прошли в комнату через дверь, которую Мария оставила открытой. Армандо повернулся, огляделся вокруг и удивленно воскликнул:
   – Вот это да!
   Нет, это была не квартира, а... всего-навсего две прекрасно, нет, скорее шикарно обставленные комнаты: светло-серые, почти белые ковры на полу, солидные нежно-коричневые портьеры на окнах, полированная мебель с примесью красных «китайских пятен», дюжина напольных и настольных светильников разных форм и размеров в направленных вниз матовых обрамлениях, благодаря чему светло-серые, почти белые ковры создавали дополнительный эффект освещения.
   Здесь все выглядело так, как будто это было неким частным, уединенным «дворцом удовольствий» для избранных. Где железобетонной, безжалостной мадам можно было свободно распрямиться, забыть, что она чисто механический «вычислитель», и почувствовать себя женщиной во плоти... короче говоря, живым существом со всеми ее достоинствами и недостатками.
   – Быстрее, быстрее!
   В каждой из двух шикарно обставленных комнат стояла огромная постель с двумя подушками. Войдя во вторую комнату, Тид сразу же за постелью увидел женскую руку, беспрерывно, как на всю жизнь запрограммированный автомат, сжимающую и разжимающую ладонь, сжимающую и разжимающую...
   Он подбежал к ней и остановился как вкопанный, увидев вместо лица кровавую маску. Густые, шикарные волосы и великолепное полуголое женское тело, безусловно, принадлежали Барбаре Хеддон. Но на лицо... вернее, на то, что осталось от совсем еще недавно прекрасного лица Барбары, было просто страшно смотреть. Сплошная кровавая маска! Болезненно постанывая, медленно переваливаясь с боку на бок, Барбара в агонии нестерпимой боли непрерывно царапала ногтями обеих рук бледно-серый ковер. В воздухе стоял смутный запах гари, источник которого, стал Тиду вполне понятен, когда он увидел маленький пистолет, валявшийся где-то в метре от нее.
   Он склонился над девушкой:
   – Барбара, Барбара, это я, Тид. Тид Морроу. Ты меня слышишь?
   Внимательнее приглядевшись, он увидел, что с ней сделали. Кровотечение было не слишком обильным – ее несколько раз резанули острым ножом по щекам. И порезы были не такими уж глубокими. Во всяком случае, так казалось...
   Но в голосе Барбары появились странные свистящие звуки.
   – Я... я промахнулась, Тид. Выстрелила в нее и... промахнулась. А у нее был нож... Он всегда...
   – Ты не промахнулась, Барбара.
   – Что с моим лицом, Тид? Я ничего не вижу...
   – Да нет, все в порядке, Барбара, – мягко сказал он. – Ничего страшного. Просто кровь заливает тебе глаза. Скоро мы доставим тебя в госпиталь, и тебя тут же поставят на ноги. Не волнуйся.
   – Тид, я...
   – Не волнуйся, дорогая, все будет в порядке.
   – Эй, они уже идут! – крикнул им Армандо.
   Барбара, похоже, немного пришла в себя:
   – Дочь Деннисона, Тид! Я нашла ее. Она там, на другой стороне большой комнаты. Заперта! Тид, я почти вытащила ее оттуда, но... но Мария оказалась слишком догадливой. Будь с этой сволочью поосторожнее, Тид. Она способна на все. И... и ее кто-то здесь прикрывает! Кто-то очень, очень сильный и влиятельный...
   – Не беспокойся, дорогая, я найду ее и тут же вернусь за тобой.
   Но она снова «провалилась» и уже ничего не воспринимала – только переворачиваясь с боку на бок, непрерывно стонала, царапала бледно-серый ковер ногтями.
   Послышался громкий выстрел, отдавшийся эхом во всех углах большой комнаты, затем вопль и звуки падения человеческого тела вниз по ступенькам лестницы...

Глава 14

   Армандо лежал на животе на полу первой комнаты, держа в правой руке пистолет, нацеленный в проем двери, и опираясь на левую руку таким образом, чтобы рукоятка ножа не касалась пола.
   Гримаса боли не сходила с его лица, однако, увидев Тида, он нашел в себе силы широко улыбнуться.
   – Как любим говорить мы, старые веселые британцы, сами напросились... Не торчи, пожалуйста, мишенью в дверном проеме!
   – А знаешь, ты выглядишь уже совсем как самый настоящий Богарт. Или, во всяком случае, почти как самый настоящий.
   – Возможно, возможно. Вот только вряд ли ему когда-либо приходилось чувствовать себя так же, как я. Вместо крови у него текла сценическая краска. – Армандо поморщился от боли. – И вид у него всегда счастливый-пресчастливый... Кажется, я только что кого-то убил. Он бежал вверх по лестнице с пистолетом в руке, поэтому я, не раздумывая, и выстрелил. Он с грохотом покатился вниз...
   – Барбара лежит в той комнате.
   Глаза Армандо сузились до щелочек.
   – Мертва?
   – Нет, но изуродована до неузнаваемости. Изрезано все лицо. Сказала, что Джейк в комнате напротив. Сейчас пойду туда.
   Они прислушались. С лестницы доносилось невнятное журчание нескольких голосов.
   – Ладно, Тид, беги, беги со всех ног. Я постараюсь их задержать.
   Тид сделал шаг назад, вышел из комнаты и изо всех сил побежал через бальную залу. Послышались сначала два выстрела подряд, затем, буквально через несколько секунд, третий и звуки разбитого стекла где-то слева от него. Не сбавляя ни скорости, ни темпа, прижав плотно сжатые кулаки к груди, Тид врезался правым плечом в закрытую дверь. При этом он постарался ударить как можно ближе к краю замковой стороны. Поддавшись с первого раза, дверь с треском ввалилась внутрь. Он тоже не удержался на ногах и несколько метров прокатился по полу. Что-то металлическое и угловатое больно ударило его по руке. Тид резким жестом отшвырнул это назад, встал на ноги. В комнате, куда через открытый дверной проем теперь проникали лишь смутные отблески люстры в бальной зале, было довольно темно.
   – Джейк! – громко позвал он. Подождал чуть-чуть, крикнул еще раз, только еще громче: – Джейк, где ты?
   Никакого ответа не последовало, а где искать выключатель, Тид, естественно, не знал.
   Когда до него вдруг донесся мужской стон, за которым в темноте последовало неясное шевеление, он мгновенно повернулся, вытянул руку с пистолетом, медленно и осторожно покрался на звук. Вскоре увидел силуэт мужчины, ничком лежавшего лицом вниз рядом с бесформенным тюфяком. Тид опустился на корточки, перевернул мужчину на спину, чиркнул зажигалкой: толстое лицо, кровавый рубец возле самого уха, рядом с головой небольшой тяжелый фотоаппарат в дорогом кожаном футляре. Скорее всего, именно им бедолагу по уху и ударили.
   Тишину ночи снова разорвали два выстрела. Подряд. Тид выпрямился, снова громко позвал Джейк... Одно из окон в самом дальнем конце комнаты было почему-то открыто, и ночной ветерок тихо покачивал тонкую, неряшливую занавеску... Тид подбежал к окну, высунул голову наружу, посмотрел вниз. Там, на капоте одной из стоящих рядом машин, виднелась скрюченная фигура. В тусклом свете из окна бара на первом этаже он рассмотрел ее черные волосы, которые были такими мягкими и шелковистыми в его пальцах... Для Тида время остановилось, поскольку из ее позы, из абсолютной неподвижности стало ясно – теперь торопиться уже незачем...
   Лежавший мужчина снова застонал. Тид будто на деревянных ногах подошел к нему, несколькими сильными пощечинами привел его в чувство, приставил дуло пистолета к лицу, попытался заставить себя спустить курок, чтобы увидеть, как пуля размозжит ему череп, как мозги заляпают стены. Но почему-то не смог. Мужчина на сантиметр-другой отодвинулся и чуть слышно прошептал:
   – Нет, нет, нет, не надо! Пожалуйста!
   Тид попытался спустить курок еще раз. И снова у него ничего не вышло. Презирая себя за трусость, он широко размахнулся и со всей силы ударил рукояткой пистолета в подбородок стонущего и трясущегося от страха подонка. Кость громко хрустнула и провалилась куда-то внутрь. Тид встал, бросил гневный взгляд на теперь уже безжизненно лежащее тело, повернулся и, пинком ноги откинув в сторону дверь, вышел в зал.
   – На пол, Тид! Ложись на пол! – услышал он крик Армандо.
   Совсем недалеко со стороны лестничной площадки на секунду показалась чья-то голова и тут же снова исчезла. Но пуля с противным визгом ударилась в деревянный косяк всего в нескольких сантиметрах от его левого плеча. Когда Тид, низко пригнувшись и вытянув руку с пистолетом вперед, медленно, осторожно шагал в направлении лестницы, он невольно думал о девушке, которая совсем недавно прямо у него на глазах, корчась от невыносимой боли, перекатывалась с боку на бок, царапала ногтями бледно-серый ковер...
   А также о той, другой, которой эти сволочи помогли выпасть из окна в вечный мрак прохладной ночи.
   Откуда-то издалека до него донесся громкий, снова предостерегающий крик Армандо, затем звуки выстрелов в сторону лестницы. Теперь Тиду было уже видно, как там, внизу, движутся какие-то смутные тени. Подняв пистолет на уровень глаз, он прицелился, затем сделал шаг вперед и выстрелил. Внизу послышался пронзительный вопль боли. Тид сделал еще один шаг и снова выстрелил. Что-то острое с двух сторон ужалило его бедро, как будто «куснула» клешня гигантского краба, и заставило сделать невольный шаг в сторону. А затем в том самом месте на ноге он ощутил что-то липкое и влажное.
   Тид нажимал на спусковой крючок с каждым шагом и делал это до тех пор, пока на лестнице полностью не прекратилось движение. Остались только безжизненные тени.
   Кто-то сильно дернул его за руку. Тид мгновенно обернулся и снова спустил курок. В ответ послышался не выстрел, а всего лишь короткий сухой щелчок. Армандо левой рукой отвел его дуло в сторону.
   – Что с тобой, Тид? – требовательно спросил он. – Ты ведешь себя как сумасшедший! Что ты собираешься сделать?
   – Спуститься вниз.
   – С пустым пистолетом?
   – Я пойду вниз.
   Жесткая ладонь Армандо сильно хлопнула его по щеке.
   – Очнись! Что произошло?
   – Джейк мертва.
   Армандо чуть слышно присвистнул. Затем бросил на Тида пристальный взгляд:
   – Мы отвоевали у них несколько минут. Ты очистил лестничный пролет. Вон видишь, там лежат двое из них... Ты что, считаешь себя Джеймсом Бондом? Очнись!
   Тид потряс головой, как бы избавляясь от последних остатков тумана. И даже попытался улыбнуться:
   – Ладно, Армандо, конечно же ты прав. Ну и что нам теперь делать?
   – Думаю, прежде всего не упускать из рук инициативу. Будем спускаться вниз. Вдвоем. Только держаться надо рядом, как можно ближе друг к другу.
   Нога Тида почти сразу же наткнулась на валявшийся на полу пистолет, скинув его на ступеньку ниже. Он нагнулся, подобрал его, отшвырнув в сторону свой... Армандо спускался по лестнице с предельной осторожностью, плотно прижимаясь к стене. На площадке третьего этажа он остановился. Тид держался прямо за его спиной. Впереди была пустая стена другой стороны коридора, слева перила и следующий пролет, ведущий вниз, к холлу второго этажа. Чтобы попасть туда, не подставляя себя тем, кто находился внизу, пришлось бы перепрыгнуть через перила, а по-прежнему ворчавший в боку Армандо нож вряд ли позволил бы ему сделать это достаточно проворно. Если позволил бы вообще! Да и раненая нога Тида тоже вызывала большие сомнения.
   – Морроу! – неожиданно откуда-то совсем рядом прозвучал знакомый голос.
   – Что вам угодно, Раваль? – поинтересовался Армандо. Причем таким спокойным и приятным тоном, будто между ними происходила самая обычная светская беседа.
   Они оба услышали сдавленный возглас удивления, топот быстро удаляющихся ног.
   – Рогаль? – Голос Лонни звучал с той же небрежной уверенностью, как и тогда, на террасе, в то приятное солнечное утро. – Послушайте, Рогаль, мы что с вами, дети? У нас тут, сами понимаете, хватает крутых серьезных парней. Если начнете палить, будут палить и они, а это уже проблема. Не самая большая, но все-таки проблема. А нам всем лучше постараться обойтись без нее... У нас уже есть мертвая Мария, и один ни в чем не повинный сельский паренек, и два парня с дырками в теле, и...
   – И еще двое с дырками в голове там, на самом верхнем этаже, – не повышая голоса, перебил его Тид. – И полумертвая девушка с обезображенным лицом, и, кроме того, убитая девушка.
   – Убитая девушка? – удивленно переспросил Раваль.
   – Мисс Деннисон выбросили из окна, Раваль, – все тем же безразличным тоном произнес Тид.
   Раваль тихо выругался. Затем сказал:
   – Все это, конечно, плохо, очень плохо, ребята, но мы все еще можем выправить положение. Можем прекратить эту бессмысленную детскую игру в пиф-паф. Я вам прилично заплачу, а затем мы сожжем это чертово место дотла. И останутся только трагические жертвы случайного пожара. Вонь, само собой разумеется, будет, но не такая, чтобы ее нельзя было пересидеть.
   – Советую не пренебрегать предложением шефа, – послышался новый голос.
   – Это Страттер, – прошептал Армандо на ухо Тиду. – Собственной персоной.
   На улице взревел мотор машины, на гравиевой дорожке резко взвизгнули шины...
   – Ну так как? – крикнул им снизу Раваль.
   – Знаешь, мне даже чуть обидно за тебя, Лонни, – ответил ему Армандо. – Такой достопочтенный член элитного загородного клуба, дочки которого ходят в закрытую школу... Говорят, у тебя одних дорогих костюмов штук тридцать, это так?.. А ведешь себя так, будто только-только вышел из тюрьмы для малолетних.
   Голос Раваля перестал быть уверенно-светским, в нем послышались явные нотки обиды и гнева.
   – Делайте выбор, ребята. Не захотите играть по моим правилам – сгорите вместе с остальными.
   – Ну и как, интересно, все это будет звучать? – не скрывая иронии, поинтересовался Армандо. – По неизвестным пока причинам сгорел дотла притон, косвенным владельцем которого являлся Лонни Раваль! Среди жертв пожара известный адвокат, личный помощник управляющего городом, младшая дочь управляющего городом и целый комплект головорезов... Тебе конец в любом случае, Лонни. Как бы ты ни старался, что бы ты ни предпринимал. Все это зашло уже слишком далеко. Восточный синдикат, не сомневаюсь, будет тобой очень, очень, очень недоволен! Значит, ты намеренно игнорируешь их приказы? Мне казалось, сейчас, когда еще совсем не утихли страсти с Сенатским комитетом, в их намерение входит вести дела как можно тише, стараясь по мере возможности максимально соблюдать законы, всячески избегать любых публичных скандалов! А тут вдруг похищение детей известных, личностей, стрельба с убийствами, сжигание ни в чем не повинных людей. Да, Лонни, боюсь, тебе теперь не позавидуешь.
   Снизу послышался невнятный шепот нескольких голосов, затем голос Страттера произнес:
   – Хочешь это сделать – делай сам!
   Со стоянки с шумом выехала еще одна машина.
   – Не будь глупее других, Страттер! – крикнул ему Армандо. – Слышишь? Крысы уже бегут с тонущего корабля. С Равалем покончено... Кроме того, учти: мы не можем вот так просто взять и выйти отсюда, но точно так же не можете выйти и вы! Выруби его или хотя бы брось, и я прослежу за тем, чтобы тебе это зачлось в суде. Обещаю!
   – Страттер, вернись, – бесцветным голосом произнес Раваль. – Немедленно вернись!
   Кто-то шумно протопал через вестибюль нижнего этажа. И почти тут же громко хлопнула входная дверь.
   – Слышите? Это еще одна крыса! – весело крикнул вниз Армандо.
   – По десять тысяч каждому! – крикнул в ответ Раваль. Но уже куда менее уверенным тоном.
   Тут они оба одновременно услышали тяжелые размеренные шаги – кто-то спускался по лестнице со второго этажа. Армандо бросил на Тида удивленный взгляд. Тот на цыпочках подошел к перилам и осторожно, стараясь не открываться, заглянул вниз. Невероятно, но факт! Это был не кто иной, как... Марк Карбой! В правой руке он сжимал громадный кольт.
   Карбой глянул на Тида совершенно пустыми, казалось, ничего не видящими глазами и, тяжело, шумно сопя, продолжил спускаться по ступенькам лестницы.
   – Кто это там? – крикнул Раваль. На этот раз уже совершенно несвойственным ему нервным тоном.
   Дойдя до залы, Карбой свернул направо и пошел в направлении Страттера и Раваля. Затем поднял свой чудовищный кольт и... выстрелил в них. В закрытом, ограниченном стенами помещении этот выстрел прогремел как мощный взрыв, который, казалось, поднял их всех высоко в воздух. И оглушил. Во всяком случае, Тида, у которого, помимо всего прочего, невыносимо зазвенело в ушах. Карбой, словно большой, толстый ребенок, широко расставив ноги, опустился на корточки, упираясь дулом кольта о дощатый пол. Как ни странно, его лицо было мирным, без каких-либо признаков обеспокоенности. Он закусил нижнюю губу и попытался снова поднять пистолет. На несколько сантиметров это ему удалось, но затем дуло снова бессильно опустилось вниз. Он попробовал поднять его двумя руками, и на этот раз дело пошло вроде бы успешно, но... но тут на лбу, прямо над его левым глазом, вдруг появилось маленькое круглое пятно. Карбой резко дернулся вперед, чуть приподнялся и рухнул на пол, по-прежнему сжимая свой необычный, чудовищно гигантский кольт в обеих руках.
   Раваль перепрыгнул через безжизненно лежащее тело Карбоя и бросился вниз по лестнице. Через несколько секунд до них донесся торопливый топот его бегущих ног, и скоро он исчез из вида. От неожиданности происходящего Тид настолько окаменел, что даже не подумал в него стрелять.
   Армандо осторожно вошел в зал. И сразу же повернулся к Тиду:
   – Остался один Страттер. Господи, ну и пушка! – Он медленно вытащил – именно вытащил, а не выдернул – кольт из рук мертвого Карбоя. – В нем есть еще целых три патрона.
   Они, все время внимательно прислушиваясь, спустились вниз по лестнице. «Замок Анны» казался заброшенным. Во дворе послышалось завывание стартера машины. Мотор фыркал и фыркал, но почему-то никак не заводился, а затем совсем смолк. В зал выскочила какая-то девица с широко раскрытыми глазами, увидела их, раскрыла глаза еще шире, тут же нырнула назад в свою комнату, с треском захлопнула дверь.
   Раненая нога Тида становилась все слабее и слабее – очевидно, начала сказываться потеря крови. Спускаясь по лестнице, он уже заметно хромал, окружающий мир то вдруг покрывался туманом, то возвращался во всей своей яркости и отчетливости, однако интервалы между ними становились все длиннее и длиннее...
   Армандо неожиданно сел на ступеньку и громко закашлялся. Изо рта вылетели ярко-красные капельки крови, падая, словно огненные искорки, на голые доски лестницы.
   – Кажется, нож задел легкое, – выдохнул он. – Последние полчаса дыхание было трудным и каким-то странным. – Он снова чуть ли не с нежностью коснулся темной рукоятки ножа.
   Тид оставил его там сидеть, а сам пересек зал вестибюля. Во дворе снова послышалось завывание стартера. И снова безрезультатно. Затем последовал резкий хлопок дверцы машины, громкий, торопливый топот ног по гравиевой дорожке, и справа от Тида в свете окна бара появилась со всех ног несущаяся подальше отсюда фигура Раваля... Но теперь он уже совсем не выглядел уверенным в себе, всесильным хозяином жизни. Нет, сейчас это был просто до смерти испуганный человечек, бегущий с низко опущенными плечами, с гротескно отвисшей нижней губой...
   Откуда-то издали ночной ветерок донес пронзительный, но в этот момент такой приятный вой полицейской сирены! Услышав знакомые звуки, Раваль попытался остановиться, однако сделал это настолько резко, что не удержался и упал на руки и колени, выронив что-то металлическое. Пистолет. Он прыгнул за ним – крошечная фигурка в тысяче миль отсюда, клоп под мощным увеличительным стеклом, в котором отчетливо и выпукло были видны все его отвратительные черты... Грохот двух оглушительных выстрелов из кольта Карбоя, казалось, сотряс весь мир, но Тид его даже не слышал, ибо в этот момент какой-то гигант вдруг протянул с неба руку и ткнул своим огромным, толстым пальцем в его правое плечо. Тид упал на землю лицом в гравиевую дорожку, в кровь разбив рот. Он долго лежал неподвижно, но затем все-таки с трудом поднялся на колени и руки. В ночи слышались чьи-то громкие отчаянные вопли, только Тид был совершенно не в состоянии определить, откуда и от кого они исходят: Угол здания казался ему другим концом света, но он все-таки до него дополз, устало, закрыв глаза, прислонился спиной к боковой стене...
   Джейк лежала на боку у стороны бара, куда ее грубо спихнули капота большой машины, на которую она упала из окна. На ней был только тонкий сатиновый халатик, расстегнутый и практически весь задравшийся до самой шеи.
   Недовольно хмыкнув и поморщившись, Тид с трудом поднялся доковылял до нее, первым делом спустил халат с шеи, обернул вокруг тела. Затем нашел замок «молнии», но она долгое время упрямо не поддавалась. Наконец язычок вошел в прорезь и он смог закрыть «молнию» до самого верха, прикрыв обнаженную белизну прекрасного девичьего тела, нежная кожа которого практически не пострадала. На нем совсем не было крови – но у Джейк вдруг появились новые, совершенно необычные пропорции, пропорции девушки из уже совершенно иного мира...
   С трудом сев на корточки, Тид пристроился спиной к хромированному, покрытому крупными точками ржавчины бамперу машины и только потом мягко опустил голову Джейк себе на колени.
   Когда яркий свет полицейских фонарей заслепил ему в глаза, Тид сильно сощурился, прикрыл их ладонью. Его язык с трудом ворочался от медленно, невыразимо медленно произносимых им слов, когда над ним наклонилось сразу несколько голов.