— Молодец парень. Это был Мартель?
— Да. Это произошло там, у него. Я ошивался около его дома. Ветер так шумел, что я не слышал, как он подошел сзади. — Его пальцы шарили по простыне, покрывавшей его тело. — Он, должно быть, меня здорово отделал. У меня каждая косточка болит.
— Ты еще побывал и в автомобильной аварии.
— Как так?
— Мартель засунул тебя в багажник твоей машины и поставил ее на набережной. Какие-то пьяницы украли ее и разбили.
Он застонал.
— Это не моя машина. Моя старая отказала, и я занял «кадиллак» на стоянке. Ни страховки и вообще ничего. Она совсем разбита?
— Ремонту не подлежит.
— Хочу тебе сказать. Еще кое-что надвигается. — Он молчал около минуты, уставившись в небо. — Я думал о себе сегодня. Могу поспорить — нет, спорить не буду, просто скажу: я самый большой неудачник к западу от Миссисипи. Я даже не заслуживаю, чтобы жить.
— Этого все заслуживают.
— Хорошо тебе это говорить. Между прочим, они сказали мне, что мистер Арчер заплатил деньги за эту палату. Это ты сделал?
— За двадцать долларов. — Большое спасибо. Ты настоящий парень.
— Забудь. Мне платят.
Но его это тронуло.
— Я полагаю, я удачлив, прежде всего, я живой. Затем моя жена навестила меня, получилось, будто у меня есть дом.
— Китти все еще в городе?
— Сомневаюсь. Она сказала, что уедет. — Его голова лежала на подушке без движения. — Я не знал, что вы знакомы.
— Мы беседовали вчера. Она красивая женщина.
— Мне ли не знать. Когда я ее потерял, это было равносильно тому, что я потерял и луну, и звезды, парень.
— Это Кетчел увел ее у тебя?
— Ты его тоже знаешь? — произнес он после молчания.
— Я знаю кое-что о нем. То, что знаю, мне не нравится.
— Чем больше узнаешь о Кетчеле, тем меньше он нравится, — сказал он.
— Самая большая глупость в моей жизни — это то, что я попался на его крючок. Из-за этого я потерял Китти.
— Каким образом?
— Я картежник, игрок, — сказал он. — Не знаю почему, но я им являюсь.
Я люблю игру. Я чувствую, что я живу. Я, должно быть, ненормальный. — Казалось, он смотрит в дыру. — И вот в одно жаркое утро я вышел из клуба «Скорпион» на улицу Фремонт без всего: без жены, без денег. Как тебе это нравится? Я проиграл жену в карты — в крап. Она почувствовала такое отвращение ко мне, что ушла с ним.
— С Кетчелом?
Гарри лежал и смотрел на свою шляпу на шкафу.
— Его настоящее имя Лео Спилмен. Кетчел — этим именем он пользуется.
Это его старое имя, когда он был боксером. Кайо Кетчел — он называл себя. Он был вполне приличный тяжеловес до того, как посвятил себя полностью рэкету.
— А каким рэкетом он занимается?
— Назови любой, и он в нем имеет долю, или раньше имел. Он начал с игровых автоматов на Среднем Востоке и оброс жиром на армейских базарах. Можно сказать, что он и до сих пор занимается игровыми автоматами. Он главный владелец клуба «Скорпион» в Вегасе.
— Странно, я никогда не слышал его имени.
— Он тайный владелец, кажется, так они это зовут. Он научился не трепать свое имя и разъезжает под именем Кетчел. Лео Спилмен — отдает плохим душком. Сейчас, конечно, он наполовину в отставке. Я не видел его много лет.
— Как ты заполучил его шляпу?
— Ее дала мне Китти, когда приходила на прошлой неделе ко мне. Лео значительно крупнее меня, но размер головы у нас тот же. А мне нужна была шляпа, чтобы выглядеть прилично в Монтевисте.
— Где можно найти Лео?
— Думаю, в клубе «Скорпион». У него там был двойной номер рядом с офисом. Я знаю, у него и Китти имелось убежище где-то в Южной Калифорнии, но она даже намеком не показывала где.
— А как насчет его скотоводческого ранчо?
— Он продал его давным-давно. Китти не нравилось, что он занимается клеймением телят.
— Ты не терял ее из виду, так получается?
— Не совсем. Но я встречался с ней все годы. Когда она попадает в тяжелое положение или действительно нуждается в помощи, она возвращается к старому Гарри. — Он поднял голову на несколько дюймов от подушки и посмотрел на меня. — Я вступаю на равные с тобой, Арчер, и знаешь почему? Мне нужен союзник, партнер.
— Ты вчера это говорил.
— Сегодня он мне еще больше нужен. — Медленным движением подбородка он обратил внимание на свою беспомощность и уронил голову обратно на подушку. — А ты настоящий друг. Я собираюсь предложить тебе равную долю в действительно большом деле.
— Например, сотрясения мозгов?
— Я говорю серьезно. Можно получить сотню тысяч запросто. Это не смешки и не шутка.
— Ты имеешь в виду деньги, которые украл Мартель-Сервантес?
— Мартель, какое еще имя ты сказал?
— Сервантес. Это другое имя, которое использовал Мартель.
— Ничего себе, парень! — Гарри даже привстал. — Он у нас в руках.
— К несчастью, мы не можем достать его. Он в бегах с сотней тысяч наличными. Если даже мы и наложим на них лапу, не захочет ли Спилмен получить их назад?
— Нет, — он сделал рукой отрицательный жест. — Сотня тысяч или две это орешки для Лео. Он оставит их нам, Китти сказала. Деньги, которые действительно их интересуют, его и Китти, исчисляются миллионами. — Он поднял руку, как бы имитируя салют, и держал так несколько секунд. Затем упал обратно на подушку.
— Мартель украл у него миллионы?
— Так говорит Китти.
— Это, должно быть, приманка. Нет возможности украсть миллион долларов, только если ограбить банковский грузовик.
— Есть, и она не лжет, она мне никогда не лгала. Ты должен понять, что это единственный шанс в жизни.
— Шанс в смерти, Гарри.
Эта мысль его отрезвила.
— Конечно, такой шанс возможен.
— Почему Лео Спилмен доверил это дело тебе?
— Китти ему посоветовала. Я единственный, кому она доверяет. — Он, вероятно, заметил сомнение на моем лице, потому что добавил:
— Для тебя это может казаться забавным, но это факт. Я люблю Китти, и она это знает. Она говорит, если я сделаю это дело, она может вернуться обратно ко мне. — Его голос зазвучал громче, как будто он хотел убедить меня.
Я услышал мягкие, быстрые шаги сестры в коридоре.
— Китти сказала мне, что жила здесь, в городе.
— Верно, Китти — местная девушка. По правде, мы проводили наш медовый месяц в отеле «Брейкуотер».
Он заморгал под повязкой.
— Какое у нее девичье имя?
— Секджар, — сказал он. — Ее родители были поляками. Ее мать ненавидела меня за то, что я ограбил ее колыбельку, вот как она говорила. Старшая медсестра открыла дверь и заглянула.
— Вам пора уходить. Вы обещали вести себя спокойно.
— Гарри немного заволновался.
— Этого не должно быть. — Сестра открыла дверь пошире. — Побыстрее, пожалуйста.
— Ты со мной, Арчер? — проговорил Гарри. — Ты знаешь, что я имею в виду?
Я не был с ним, и я не был против него. Я сделал кружок из большого и указательного пальцев и выразил таким образом свой ответ!
Глава 22
Глава 23
— Да. Это произошло там, у него. Я ошивался около его дома. Ветер так шумел, что я не слышал, как он подошел сзади. — Его пальцы шарили по простыне, покрывавшей его тело. — Он, должно быть, меня здорово отделал. У меня каждая косточка болит.
— Ты еще побывал и в автомобильной аварии.
— Как так?
— Мартель засунул тебя в багажник твоей машины и поставил ее на набережной. Какие-то пьяницы украли ее и разбили.
Он застонал.
— Это не моя машина. Моя старая отказала, и я занял «кадиллак» на стоянке. Ни страховки и вообще ничего. Она совсем разбита?
— Ремонту не подлежит.
— Хочу тебе сказать. Еще кое-что надвигается. — Он молчал около минуты, уставившись в небо. — Я думал о себе сегодня. Могу поспорить — нет, спорить не буду, просто скажу: я самый большой неудачник к западу от Миссисипи. Я даже не заслуживаю, чтобы жить.
— Этого все заслуживают.
— Хорошо тебе это говорить. Между прочим, они сказали мне, что мистер Арчер заплатил деньги за эту палату. Это ты сделал?
— За двадцать долларов. — Большое спасибо. Ты настоящий парень.
— Забудь. Мне платят.
Но его это тронуло.
— Я полагаю, я удачлив, прежде всего, я живой. Затем моя жена навестила меня, получилось, будто у меня есть дом.
— Китти все еще в городе?
— Сомневаюсь. Она сказала, что уедет. — Его голова лежала на подушке без движения. — Я не знал, что вы знакомы.
— Мы беседовали вчера. Она красивая женщина.
— Мне ли не знать. Когда я ее потерял, это было равносильно тому, что я потерял и луну, и звезды, парень.
— Это Кетчел увел ее у тебя?
— Ты его тоже знаешь? — произнес он после молчания.
— Я знаю кое-что о нем. То, что знаю, мне не нравится.
— Чем больше узнаешь о Кетчеле, тем меньше он нравится, — сказал он.
— Самая большая глупость в моей жизни — это то, что я попался на его крючок. Из-за этого я потерял Китти.
— Каким образом?
— Я картежник, игрок, — сказал он. — Не знаю почему, но я им являюсь.
Я люблю игру. Я чувствую, что я живу. Я, должно быть, ненормальный. — Казалось, он смотрит в дыру. — И вот в одно жаркое утро я вышел из клуба «Скорпион» на улицу Фремонт без всего: без жены, без денег. Как тебе это нравится? Я проиграл жену в карты — в крап. Она почувствовала такое отвращение ко мне, что ушла с ним.
— С Кетчелом?
Гарри лежал и смотрел на свою шляпу на шкафу.
— Его настоящее имя Лео Спилмен. Кетчел — этим именем он пользуется.
Это его старое имя, когда он был боксером. Кайо Кетчел — он называл себя. Он был вполне приличный тяжеловес до того, как посвятил себя полностью рэкету.
— А каким рэкетом он занимается?
— Назови любой, и он в нем имеет долю, или раньше имел. Он начал с игровых автоматов на Среднем Востоке и оброс жиром на армейских базарах. Можно сказать, что он и до сих пор занимается игровыми автоматами. Он главный владелец клуба «Скорпион» в Вегасе.
— Странно, я никогда не слышал его имени.
— Он тайный владелец, кажется, так они это зовут. Он научился не трепать свое имя и разъезжает под именем Кетчел. Лео Спилмен — отдает плохим душком. Сейчас, конечно, он наполовину в отставке. Я не видел его много лет.
— Как ты заполучил его шляпу?
— Ее дала мне Китти, когда приходила на прошлой неделе ко мне. Лео значительно крупнее меня, но размер головы у нас тот же. А мне нужна была шляпа, чтобы выглядеть прилично в Монтевисте.
— Где можно найти Лео?
— Думаю, в клубе «Скорпион». У него там был двойной номер рядом с офисом. Я знаю, у него и Китти имелось убежище где-то в Южной Калифорнии, но она даже намеком не показывала где.
— А как насчет его скотоводческого ранчо?
— Он продал его давным-давно. Китти не нравилось, что он занимается клеймением телят.
— Ты не терял ее из виду, так получается?
— Не совсем. Но я встречался с ней все годы. Когда она попадает в тяжелое положение или действительно нуждается в помощи, она возвращается к старому Гарри. — Он поднял голову на несколько дюймов от подушки и посмотрел на меня. — Я вступаю на равные с тобой, Арчер, и знаешь почему? Мне нужен союзник, партнер.
— Ты вчера это говорил.
— Сегодня он мне еще больше нужен. — Медленным движением подбородка он обратил внимание на свою беспомощность и уронил голову обратно на подушку. — А ты настоящий друг. Я собираюсь предложить тебе равную долю в действительно большом деле.
— Например, сотрясения мозгов?
— Я говорю серьезно. Можно получить сотню тысяч запросто. Это не смешки и не шутка.
— Ты имеешь в виду деньги, которые украл Мартель-Сервантес?
— Мартель, какое еще имя ты сказал?
— Сервантес. Это другое имя, которое использовал Мартель.
— Ничего себе, парень! — Гарри даже привстал. — Он у нас в руках.
— К несчастью, мы не можем достать его. Он в бегах с сотней тысяч наличными. Если даже мы и наложим на них лапу, не захочет ли Спилмен получить их назад?
— Нет, — он сделал рукой отрицательный жест. — Сотня тысяч или две это орешки для Лео. Он оставит их нам, Китти сказала. Деньги, которые действительно их интересуют, его и Китти, исчисляются миллионами. — Он поднял руку, как бы имитируя салют, и держал так несколько секунд. Затем упал обратно на подушку.
— Мартель украл у него миллионы?
— Так говорит Китти.
— Это, должно быть, приманка. Нет возможности украсть миллион долларов, только если ограбить банковский грузовик.
— Есть, и она не лжет, она мне никогда не лгала. Ты должен понять, что это единственный шанс в жизни.
— Шанс в смерти, Гарри.
Эта мысль его отрезвила.
— Конечно, такой шанс возможен.
— Почему Лео Спилмен доверил это дело тебе?
— Китти ему посоветовала. Я единственный, кому она доверяет. — Он, вероятно, заметил сомнение на моем лице, потому что добавил:
— Для тебя это может казаться забавным, но это факт. Я люблю Китти, и она это знает. Она говорит, если я сделаю это дело, она может вернуться обратно ко мне. — Его голос зазвучал громче, как будто он хотел убедить меня.
Я услышал мягкие, быстрые шаги сестры в коридоре.
— Китти сказала мне, что жила здесь, в городе.
— Верно, Китти — местная девушка. По правде, мы проводили наш медовый месяц в отеле «Брейкуотер».
Он заморгал под повязкой.
— Какое у нее девичье имя?
— Секджар, — сказал он. — Ее родители были поляками. Ее мать ненавидела меня за то, что я ограбил ее колыбельку, вот как она говорила. Старшая медсестра открыла дверь и заглянула.
— Вам пора уходить. Вы обещали вести себя спокойно.
— Гарри немного заволновался.
— Этого не должно быть. — Сестра открыла дверь пошире. — Побыстрее, пожалуйста.
— Ты со мной, Арчер? — проговорил Гарри. — Ты знаешь, что я имею в виду?
Я не был с ним, и я не был против него. Я сделал кружок из большого и указательного пальцев и выразил таким образом свой ответ!
Глава 22
В окрестностях Благотворительного госпиталя находилось несколько подсобных лечебных центров и клиник. Клиника доктора Сильвестра была одной из них. Она выглядела скромнее и менее процветающей, чем большинство ее соседей. Вытертая дорожка проходила по ковру в прихожей от входной двери до приемной стойки. Доктора и специалисты-консультанты, занимающиеся внутренними болезнями, были обозначены на специальной доске у входа. Девушка, дежурная в приемной, сказала мне, что доктор Сильвестр еще не вернулся с обеденного перерыва. У него еще полчаса обеденного времени, и, если я хочу, могу подождать.
Я назвал ей свое имя и присел среди ожидавших пациентов. Через некоторое время я начал ощущать себя одним из них. Розовое шампанское, а может быть, и та леди, с которой я его пил, вызвали у меня тупую головную боль. Другие части моего организма также плохо себя чувствовали. К тому времени, как доктор Сильвестр появился в клинике, я был окончательно готов заболеть и доложить ему о болезненных симтомах.
Он выглядел так, будто у него самого были симптомы какой-то болезни, возможно — похмелья. Он откровенно выразил неудовольствие, увидев меня. Но протянул мне руку и профессионально улыбнулся. Он провел меня мимо своей грозной секретарши в консультационный кабинет.
Он одел халат. Я посмотрел на дипломы и сертификаты на обитой фанерой стене. Сильвестр имел практику в хороших школах и больницах и прошел через требуемые экзамены. У него за спиной была репутация ответственного специалиста. То, что впереди, было не совсем ясно.
— Что я могу для вас сделать, мистер Арчер? Вы выглядите усталым.
— Это потому, что я и на самом деле устал.
— Тогда пожалейте ноги и садитесь. — Он показал на стул у края стола и сел сам. — У меня всего лишь несколько минут, так что давайте поскорее. — Внезапное дружеское расположение было вынужденным. За ним скрывался наблюдающий за мной игрок в покер.
— Я выяснил, кто такой ваш пациент Кетчел.
Он поднял брови, но ничего не сказал.
— Он владелец казино в Лас-Вегасе с весьма обширными связями в сфере рэкета. Его настоящее имя Лео Спилмен.
Сильвестр не удивился. Он произнес спокойно:
— Это соответствует полученной сегодня утром информации. Он оставил свой адрес — клуб «Скорпион» в Лас-Вегасе.
— Жаль, что вы не смогли это вспомнить вчера, когда это было нужно.
— Я не могу помнить обо всем.
— Может быть, вы вспомните и другое. Вы познакомили Лео Спилмена с Роем Фэблоном?
— Не помню.
— Вы помните: было это или не было, доктор?
— Вам не следует так со мной разговаривать.
— Отвечайте на мой вопрос, — сказал я. — Если не будете отвечать, я найду людей, которые расскажут мне больше.
Его лицо вытянулось. Он выглядел и напуганным, и угрожающим, словно кусок скалы, качающийся на краю обрыва.
— Почему Мариэтта Фэблон обратилась к вам за деньгами?
— Я старинный друг. К кому же ей обращаться?
— Вы уверены, что она не хотела шантажировать вас?
Он огляделся, будто находился не в своем кабинете, а в клетке. Морщины вокруг рта стали резче и глубже, как шрамы.
— Вы что-то не договариваете, доктор?
После недолгого раздумья он сказал:
— Я круглый дурак. — Он впился в меня глазами. — Вы можете хранить секреты?
— Нет, если это касается преступления.
— Какое преступление? — Он выбросил обе большие руки на стол. — Нет никакого преступления.
— Тогда почему вы так обеспокоены?
— Этот город — генератор слухов, как я сказал уже вчера. Если станет известно обо мне и Спилмене, я конченый человек. — Его руки медленно поднимались, как две рыбы-звезды. — Сейчас я иду на дно, если хотите правду. В этом городе слишком много развелось докторов. А я сейчас на мели.
— Карточные проигрыши?
Он вздрогнул.
— Как вы об этом узнали? — Он постучал по столу своими скрюченными руками, он был бесхитростным человеком. Он разволновался. — Что вы хотите со мной сделать?
— Вы знаете, что я хочу, — получить информацию об этом человеке, Мартеле, и одновременно прояснить некоторые вопросы в том, что случилось с Фэблоном. Оба они связаны с именем Спилмена, а может, и еще с чем-то. Семь лет назад, когда Спилмен уехал из города, через два дня после смерти Фэблона, он взял с собой Мартеля. Вы это знали?
Он посмотрел на меня в замешательстве.
— Мы говорим о том, что было семь лет назад?
— Совершенно верно. Вы вовлечены во все дела, потому что привели в клуб Спилмена.
— Я его не приводил. Он сам пришел. По правде, это была та женщина.
Его жена придумала. Она мечтала развлечься две недели в Теннисном клубе. — Он ухмыльнулся, показав зубы.
— Вы должны Спилмену деньги?
— Неужели нет?! — Он всматривался в прошлое своими потухшими глазами.
— Если я дам вам прямые ответы на некоторые из этих вопросов, как вы намереваетесь их использовать?
— Факты я придержу при себе. Один из клиентов сказал как-то мне, что он всегда готов доверить мне секрет, поскольку он будет находиться во мне и никогда не достигнет дна. Вы не мой клиент, но я сделаю все, чтобы сохранить ваше реноме.
— Ловлю на слове, — сказал он. — Не думайте, что я один из тех неисправимых игроков. Это верно, я занимаюсь игрой, но это единственная возможность в наше время обойти эти грабительские налоги. Но я не из тех наглых типов, которые обосновались в Лас-Вегасе. Я сторонюсь Вегаса.
— Именно поэтому вы никогда не встречались с Лео Спилменом.
— Согласен, я бывал там. Последний раз я отправился в Лас-Вегас в очень плохом настроении, просто ужасном. Мне было безразлично, что произойдет. Моя жена... — Он сжал губы.
— Продолжайте.
Он сдержанно выдавил:
— Я собирался сказать, что моя жена в это время не была со мной.
— Вы хотите сказать, что у нее была связь с другим человеком.
Его лицо исказилось болью.
— Боже мой, она вам это сказала?
— Не важно, как я это узнал.
— Вы знаете, кто был тот, другой, человек? — спросил он.
— Рой Фэблон. Потому-то вы и хотели, чтобы он умер!
— Благодарю, вы проясняете некоторые темные пятна прошлого.
— По правде говоря, это делает жизнь. Что произошло с вами в последний раз, когда вы были в Лас-Вегасе?
— Много чего. Во-первых, я проиграл несколько сотен в рулетку. Вместо того, чтобы успокоиться, взять себя в руки, я взбесился и пошел во все тяжкие. Я проиграл весь свой кредит, и до сих пор на мне висит долг. Я должен Лео Спилмену почти двадцать тысяч. Он вызвал меня в кабинет, поговорить о долге. Я сказал, что могу занять у друзей от силы десять тысяч, остальные прошу его подождать. Он возмутился, кричал, обозвал меня мошенником, дерьмочистом и другими ругательствами. Он готов был убить меня, если бы его не успокоила женщина!
— Китти была там?
— Да. Она заинтерсовалась мной, когда узнала, что я из этих мест. Она напомнила ему, что в драке будет считаться преступлением, если он прибегнет к кулакам. Понятно, он был профессиональным боксером. Но он был в очень плохом состоянии, и я думаю, что я справился бы с ним. — Сильвестр погладил свой кулак. — Я занимался боксом в колледже.
— Вам стоило бы попробовать. Очень немногие любители справляются с профессионалами.
— Но он больной человек: и физически, и морально.
— А что с ним?
— Мне было видно, что один из его зрительных нервов не держался на месте и беспрестанно дергался. После того как он успокоился немного, я убедил его дать осмотреть глаза и смерить кровяное давление. У меня в машине лежали инструменты. В тех обстоятельствах, может быть, это выглядит и странно, но я испытывал за него беспокойство как доктор. И для этого была причина. У него был тяжелый случай гипертонии, и его давление прыгало у опасной черты. Выяснилось, что он никогда не был у доктора, никогда не лежал в больнице. Он считал, что все это для баловней.
Сначала он считал, что я пытаюсь его напугать. Но с помощью женщины удалось втолковать ему, что он находится на грани гипертонического удара. Он предложил сделку. Я должен наскрести десять тысяч наличными, подлечить его гипертонию и обеспечить ему и женщине коттедж в Теннисном клубе. Думаю, это самая невероятная сделка в моей жизни.
— Спилмен однажды выиграл в крап мужнюю жену.
— Он говорил мне. Он напичкан историями. Вы можете представить, что я чувствовал, представляя такого человека в наш клуб. Но у меня не было выбора, и он готов был заплатить десять тысяч долларов за то, чтобы войти в Теннисный клуб.
— Ему это ничего не стоило.
— Ему обошлось дешевле на десять тысяч долларов мое лечение.
— Нисколько, если остальное вы заплатили наличными. Он сэкономил более чем достаточно на налогах, чтобы покрыть разницу.
— Вы думаете, что он увиливает от налогов?
— Я уверен в этом, они все так делают в Лас-Вегасе. Деньги, которые они утаивают, известны как «черные деньги», и иначе их не назовешь. Они исчисляются миллионами и используются для финансирования в стране половины подпольных предприятий, начиная с «Коза Ностры» и дальше.
Сильвестр произнес безразличным тоном:
— Кажется, я не несу за это ответственности. Это не мое дело.
— Морально — не несете. Юридически — не знаю. Если бы все те, кто сотрудничает с организованной преступностью, несли за это ответственность, половина наших толстосумов сидели бы в тюрьме. К сожалению, этого не произойдет. Мы относимся к преступному бизнесу Соединенных Штатов, будто это второй Диснейленд, пахнущий розами. Этакое чудесное местечко для отдыха с семьей или заключения конвенции.
Я остановился. Я испытывал горечь, когда речь заходила о Вегасе. Частично из-за того, что криминальные дела, которые я вел в Калифорнии, очень часто приводили меня туда. По поводу теперешнего я сказал:
— Вы знаете, что Мартель покинул наш город семь лет назад вместе со Спилменом.
— Я слышал, вы мне говорили. Я не понял, что вы имеете в виду.
— Он был студентом местного колледжа и работал временно лакеем в Теннисном клубе.
— Мартель лакеем?
— В те времена он звал себя Фелицем Сервантесом. Он встретил Джинни Фэблон или увидел ее на вечеринке студентов французского факультета и влюбился в нее в первого взгляда. Он, возможно, нанялся на работу в Теннисном клубе, чтобы чаще встречать ее. Там он и налетел на Спилмена. Сильвестр внимательно слушал. Он не двигался и притих, будто здание могло рухнуть вокруг него, если он шелохнется.
— Откуда вы все это знаете?
— Частично догадался, частично мне кое-кто кое-что сказал. Но я должен поговорить с Лео Спилменом и хочу вашего содействия в этом. Вы его видели недавно?
— Вот уже семь лет я не видел его. Он больше не возвращался в Монтевисту. Я не приглашал его. Помимо моего профессионального общения с ним, я делал все, чтобы избежать дружеского общения. Я никогда, например, не приглашал его к себе домой.
Сильвестр старался сохранить спокойствие. Но я полагаю, он потерял его навсегда в течение последнего получаса в этой комнате.
Я назвал ей свое имя и присел среди ожидавших пациентов. Через некоторое время я начал ощущать себя одним из них. Розовое шампанское, а может быть, и та леди, с которой я его пил, вызвали у меня тупую головную боль. Другие части моего организма также плохо себя чувствовали. К тому времени, как доктор Сильвестр появился в клинике, я был окончательно готов заболеть и доложить ему о болезненных симтомах.
Он выглядел так, будто у него самого были симптомы какой-то болезни, возможно — похмелья. Он откровенно выразил неудовольствие, увидев меня. Но протянул мне руку и профессионально улыбнулся. Он провел меня мимо своей грозной секретарши в консультационный кабинет.
Он одел халат. Я посмотрел на дипломы и сертификаты на обитой фанерой стене. Сильвестр имел практику в хороших школах и больницах и прошел через требуемые экзамены. У него за спиной была репутация ответственного специалиста. То, что впереди, было не совсем ясно.
— Что я могу для вас сделать, мистер Арчер? Вы выглядите усталым.
— Это потому, что я и на самом деле устал.
— Тогда пожалейте ноги и садитесь. — Он показал на стул у края стола и сел сам. — У меня всего лишь несколько минут, так что давайте поскорее. — Внезапное дружеское расположение было вынужденным. За ним скрывался наблюдающий за мной игрок в покер.
— Я выяснил, кто такой ваш пациент Кетчел.
Он поднял брови, но ничего не сказал.
— Он владелец казино в Лас-Вегасе с весьма обширными связями в сфере рэкета. Его настоящее имя Лео Спилмен.
Сильвестр не удивился. Он произнес спокойно:
— Это соответствует полученной сегодня утром информации. Он оставил свой адрес — клуб «Скорпион» в Лас-Вегасе.
— Жаль, что вы не смогли это вспомнить вчера, когда это было нужно.
— Я не могу помнить обо всем.
— Может быть, вы вспомните и другое. Вы познакомили Лео Спилмена с Роем Фэблоном?
— Не помню.
— Вы помните: было это или не было, доктор?
— Вам не следует так со мной разговаривать.
— Отвечайте на мой вопрос, — сказал я. — Если не будете отвечать, я найду людей, которые расскажут мне больше.
Его лицо вытянулось. Он выглядел и напуганным, и угрожающим, словно кусок скалы, качающийся на краю обрыва.
— Почему Мариэтта Фэблон обратилась к вам за деньгами?
— Я старинный друг. К кому же ей обращаться?
— Вы уверены, что она не хотела шантажировать вас?
Он огляделся, будто находился не в своем кабинете, а в клетке. Морщины вокруг рта стали резче и глубже, как шрамы.
— Вы что-то не договариваете, доктор?
После недолгого раздумья он сказал:
— Я круглый дурак. — Он впился в меня глазами. — Вы можете хранить секреты?
— Нет, если это касается преступления.
— Какое преступление? — Он выбросил обе большие руки на стол. — Нет никакого преступления.
— Тогда почему вы так обеспокоены?
— Этот город — генератор слухов, как я сказал уже вчера. Если станет известно обо мне и Спилмене, я конченый человек. — Его руки медленно поднимались, как две рыбы-звезды. — Сейчас я иду на дно, если хотите правду. В этом городе слишком много развелось докторов. А я сейчас на мели.
— Карточные проигрыши?
Он вздрогнул.
— Как вы об этом узнали? — Он постучал по столу своими скрюченными руками, он был бесхитростным человеком. Он разволновался. — Что вы хотите со мной сделать?
— Вы знаете, что я хочу, — получить информацию об этом человеке, Мартеле, и одновременно прояснить некоторые вопросы в том, что случилось с Фэблоном. Оба они связаны с именем Спилмена, а может, и еще с чем-то. Семь лет назад, когда Спилмен уехал из города, через два дня после смерти Фэблона, он взял с собой Мартеля. Вы это знали?
Он посмотрел на меня в замешательстве.
— Мы говорим о том, что было семь лет назад?
— Совершенно верно. Вы вовлечены во все дела, потому что привели в клуб Спилмена.
— Я его не приводил. Он сам пришел. По правде, это была та женщина.
Его жена придумала. Она мечтала развлечься две недели в Теннисном клубе. — Он ухмыльнулся, показав зубы.
— Вы должны Спилмену деньги?
— Неужели нет?! — Он всматривался в прошлое своими потухшими глазами.
— Если я дам вам прямые ответы на некоторые из этих вопросов, как вы намереваетесь их использовать?
— Факты я придержу при себе. Один из клиентов сказал как-то мне, что он всегда готов доверить мне секрет, поскольку он будет находиться во мне и никогда не достигнет дна. Вы не мой клиент, но я сделаю все, чтобы сохранить ваше реноме.
— Ловлю на слове, — сказал он. — Не думайте, что я один из тех неисправимых игроков. Это верно, я занимаюсь игрой, но это единственная возможность в наше время обойти эти грабительские налоги. Но я не из тех наглых типов, которые обосновались в Лас-Вегасе. Я сторонюсь Вегаса.
— Именно поэтому вы никогда не встречались с Лео Спилменом.
— Согласен, я бывал там. Последний раз я отправился в Лас-Вегас в очень плохом настроении, просто ужасном. Мне было безразлично, что произойдет. Моя жена... — Он сжал губы.
— Продолжайте.
Он сдержанно выдавил:
— Я собирался сказать, что моя жена в это время не была со мной.
— Вы хотите сказать, что у нее была связь с другим человеком.
Его лицо исказилось болью.
— Боже мой, она вам это сказала?
— Не важно, как я это узнал.
— Вы знаете, кто был тот, другой, человек? — спросил он.
— Рой Фэблон. Потому-то вы и хотели, чтобы он умер!
— Благодарю, вы проясняете некоторые темные пятна прошлого.
— По правде говоря, это делает жизнь. Что произошло с вами в последний раз, когда вы были в Лас-Вегасе?
— Много чего. Во-первых, я проиграл несколько сотен в рулетку. Вместо того, чтобы успокоиться, взять себя в руки, я взбесился и пошел во все тяжкие. Я проиграл весь свой кредит, и до сих пор на мне висит долг. Я должен Лео Спилмену почти двадцать тысяч. Он вызвал меня в кабинет, поговорить о долге. Я сказал, что могу занять у друзей от силы десять тысяч, остальные прошу его подождать. Он возмутился, кричал, обозвал меня мошенником, дерьмочистом и другими ругательствами. Он готов был убить меня, если бы его не успокоила женщина!
— Китти была там?
— Да. Она заинтерсовалась мной, когда узнала, что я из этих мест. Она напомнила ему, что в драке будет считаться преступлением, если он прибегнет к кулакам. Понятно, он был профессиональным боксером. Но он был в очень плохом состоянии, и я думаю, что я справился бы с ним. — Сильвестр погладил свой кулак. — Я занимался боксом в колледже.
— Вам стоило бы попробовать. Очень немногие любители справляются с профессионалами.
— Но он больной человек: и физически, и морально.
— А что с ним?
— Мне было видно, что один из его зрительных нервов не держался на месте и беспрестанно дергался. После того как он успокоился немного, я убедил его дать осмотреть глаза и смерить кровяное давление. У меня в машине лежали инструменты. В тех обстоятельствах, может быть, это выглядит и странно, но я испытывал за него беспокойство как доктор. И для этого была причина. У него был тяжелый случай гипертонии, и его давление прыгало у опасной черты. Выяснилось, что он никогда не был у доктора, никогда не лежал в больнице. Он считал, что все это для баловней.
Сначала он считал, что я пытаюсь его напугать. Но с помощью женщины удалось втолковать ему, что он находится на грани гипертонического удара. Он предложил сделку. Я должен наскрести десять тысяч наличными, подлечить его гипертонию и обеспечить ему и женщине коттедж в Теннисном клубе. Думаю, это самая невероятная сделка в моей жизни.
— Спилмен однажды выиграл в крап мужнюю жену.
— Он говорил мне. Он напичкан историями. Вы можете представить, что я чувствовал, представляя такого человека в наш клуб. Но у меня не было выбора, и он готов был заплатить десять тысяч долларов за то, чтобы войти в Теннисный клуб.
— Ему это ничего не стоило.
— Ему обошлось дешевле на десять тысяч долларов мое лечение.
— Нисколько, если остальное вы заплатили наличными. Он сэкономил более чем достаточно на налогах, чтобы покрыть разницу.
— Вы думаете, что он увиливает от налогов?
— Я уверен в этом, они все так делают в Лас-Вегасе. Деньги, которые они утаивают, известны как «черные деньги», и иначе их не назовешь. Они исчисляются миллионами и используются для финансирования в стране половины подпольных предприятий, начиная с «Коза Ностры» и дальше.
Сильвестр произнес безразличным тоном:
— Кажется, я не несу за это ответственности. Это не мое дело.
— Морально — не несете. Юридически — не знаю. Если бы все те, кто сотрудничает с организованной преступностью, несли за это ответственность, половина наших толстосумов сидели бы в тюрьме. К сожалению, этого не произойдет. Мы относимся к преступному бизнесу Соединенных Штатов, будто это второй Диснейленд, пахнущий розами. Этакое чудесное местечко для отдыха с семьей или заключения конвенции.
Я остановился. Я испытывал горечь, когда речь заходила о Вегасе. Частично из-за того, что криминальные дела, которые я вел в Калифорнии, очень часто приводили меня туда. По поводу теперешнего я сказал:
— Вы знаете, что Мартель покинул наш город семь лет назад вместе со Спилменом.
— Я слышал, вы мне говорили. Я не понял, что вы имеете в виду.
— Он был студентом местного колледжа и работал временно лакеем в Теннисном клубе.
— Мартель лакеем?
— В те времена он звал себя Фелицем Сервантесом. Он встретил Джинни Фэблон или увидел ее на вечеринке студентов французского факультета и влюбился в нее в первого взгляда. Он, возможно, нанялся на работу в Теннисном клубе, чтобы чаще встречать ее. Там он и налетел на Спилмена. Сильвестр внимательно слушал. Он не двигался и притих, будто здание могло рухнуть вокруг него, если он шелохнется.
— Откуда вы все это знаете?
— Частично догадался, частично мне кое-кто кое-что сказал. Но я должен поговорить с Лео Спилменом и хочу вашего содействия в этом. Вы его видели недавно?
— Вот уже семь лет я не видел его. Он больше не возвращался в Монтевисту. Я не приглашал его. Помимо моего профессионального общения с ним, я делал все, чтобы избежать дружеского общения. Я никогда, например, не приглашал его к себе домой.
Сильвестр старался сохранить спокойствие. Но я полагаю, он потерял его навсегда в течение последнего получаса в этой комнате.
Глава 23
Через дверь сзади меня я услышал телефонный звонок в наружном помещении. Через двадцать секунд телефон на его столе прозвучал как эхо. Он взял трубку и с раздражением сказал:
— Что такое, миссис Лофтин?
Голос секретарши доносился как стерео, частично через телефон и частично через дверь. Он раздавался достаточно громко, и мне было слышно, что она сказала:
— Вирджиния Фэблон хочет поговорить с вами. Она в городе. Соединить с вами?
— Подождите. Я сейчас выйду в приемную.
Он извинился и вышел, демонстративно захлопнув за собой дверь. Игнорируя намек, я последовал за ним. Он стоял у стола секретарши, прижимая трубку к уху.
— Где вы? — говорил он. Он прервался, чтобы прорычать на меня:
— Оставьте меня одного, дайте мне поговорить, вы что, не понимаете?
— Пожалуйста, пройдите в вестибюль, — сказала миссис Лофтин. — Доктор консультирует срочный вызов. — Что за срочность?
— Я не могу обсуждать это с посторонними. Выйдите, пожалуйста, прошу вас.
Миссис Лофтин была крупной женщиной, вид у нее был решительный. Она наступала на меня, думаю, с намерением применить физическую силу.
Я вышел в вестибюль. Она закрыла дверь. Я прислонился к двери ухом и слышал, как Сильвестр говорил:
— Почему вы думаете, что он умирает? — Затем:
— Да, да, понимаю. Да, я сейчас же выезжаю. Успокойтесь.
Несколько секунд спустя Сильвестр выскочил из кабинета с такой скоростью, что чуть не сшиб меня. Он нес медицинский саквояж и был все еще в белом халате.
Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.
— Давайте я вас подвезу.
— Нет.
— С Мартелем плохо?
— Предпочитаю это не обсуждать. Он настаивает, чтобы об этом никто не знал.
— Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.
Сильвестр покачал головой. Но он задержался на террасе над стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.
— Что с ним случилось? — не отставал от него я.
— В него стреляли.
— А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.
Я взял его под локоть и подтолкнул к стоянке. Он не сопротивлялся и двигался как манекен.
Я спросил, когда запустил мотор:
— Где они, доктор?
— В Лос-Анджелесе. Хорошо, если вы сможете попасть на магистраль до Сан-Диего — у них дом в Бретвуде.
— У них есть другой дом?
— Очевидно. Я записал адрес.
Дом, который мы разыскивали, был крупнейшим и красивейшим на улице с затейливыми оградами и фонтанами. Дверь отворила Джинни, ее было не узнать с зареванным лицом, с припухлыми глазами и искаженным ртом. Она тут же начала рыдать, припав к белому халату Сильвестра. Он гладил ее по вздрагивающей спине свободной рукой.
— Где он, Вирджиния?
— Он уехал. Мне пришлось идти к соседям, чтобы позвонить вам. Наш телефон еще не подсоединен. — Ее слова прерывались рыданиями. — Он сел в машину и уехал.
— Давно?
— Не знаю, я перестала замечать время. Прямо после моего звонка.
— Значит, меньше часа, — сказал я. — Он сильно ранен?
Она качнула головой, все еще прижимаясь к Сильвестру.
— Его ранили в живот. Боюсь, что у него сильное внутреннее кровоизлияние.
— Когда?
— Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева, сдавшие дом в аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали почти всю ночь. Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел и побежала вниз и увидела его сидящим на полу.
Она посмотрела на свои ноги. Вокруг них на паркете виднелись ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.
— Вы видели, кто стрелял?
— Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж, — она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и ей сохранить то, что у них было.
Вмешался Сильвестр:
— Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы ее допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.
— Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.
Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.
— Мой муж не позволил бы мне этого. Он сказал, что это будет означать конец всему.
Ее тяжелый взгляд метался из стороны в сторону, будто конец всему для нее уже наступил.
Сильвестр успокаивал ее, обнимая за плечи. Мягко и нежно он ввел ее в комнату. Я зашел к соседям. Статный, похожий на администратора мужчина в черном свитере из шерсти апака стоял на лужайке перед домом. Он выглядел беспомощно и растерянно. У него было другое владение на Сабадо-авеню, а этот дом они приобрели для спокойной жизни.
— Что вам нужно?
— Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
— Из-за этого поднялся шум?
— Вы слышали выстрел?
— Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
— Вы видели машину?
— Я видел отъезжающий «роллс-ройс», а может быть, «бентли». Но спустя некоторое время.
От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь космического века, сверкающих металлом и контрольными панелями, готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон и ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.
Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за ней машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием убийств. Немного спустя мы нашли «бентли» Мартеля. Она отъехала недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную ограду в конце Сабадо-авеню. За оградой пустырь склоном спускался к краю обрыва, за которым открывался Тихий океан.
Мотор «бентли» все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну неба. Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не нашли и следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля, забрал и его деньги.
К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с ними и записали весь разговор.
Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу. Их зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
— Но ваш муж был жив, — сказал Перлберг. — Что он сказал?
— Ничего.
— Но он должен был что-то сказать.
— Только то, что я не должна никого вызывать, — сказала она. — Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже позднее. — Как позднее?
— Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он не говорил со мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению. Когда я окончательно поняла, что он плох, я пошла к соседям и позвонила доктору Сильвестру. — Она кивнула в сторону сидящего рядом с ней доктора.
— Почему вы не вызвали местного доктора?
— Что такое, миссис Лофтин?
Голос секретарши доносился как стерео, частично через телефон и частично через дверь. Он раздавался достаточно громко, и мне было слышно, что она сказала:
— Вирджиния Фэблон хочет поговорить с вами. Она в городе. Соединить с вами?
— Подождите. Я сейчас выйду в приемную.
Он извинился и вышел, демонстративно захлопнув за собой дверь. Игнорируя намек, я последовал за ним. Он стоял у стола секретарши, прижимая трубку к уху.
— Где вы? — говорил он. Он прервался, чтобы прорычать на меня:
— Оставьте меня одного, дайте мне поговорить, вы что, не понимаете?
— Пожалуйста, пройдите в вестибюль, — сказала миссис Лофтин. — Доктор консультирует срочный вызов. — Что за срочность?
— Я не могу обсуждать это с посторонними. Выйдите, пожалуйста, прошу вас.
Миссис Лофтин была крупной женщиной, вид у нее был решительный. Она наступала на меня, думаю, с намерением применить физическую силу.
Я вышел в вестибюль. Она закрыла дверь. Я прислонился к двери ухом и слышал, как Сильвестр говорил:
— Почему вы думаете, что он умирает? — Затем:
— Да, да, понимаю. Да, я сейчас же выезжаю. Успокойтесь.
Несколько секунд спустя Сильвестр выскочил из кабинета с такой скоростью, что чуть не сшиб меня. Он нес медицинский саквояж и был все еще в белом халате.
Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.
— Давайте я вас подвезу.
— Нет.
— С Мартелем плохо?
— Предпочитаю это не обсуждать. Он настаивает, чтобы об этом никто не знал.
— Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.
Сильвестр покачал головой. Но он задержался на террасе над стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.
— Что с ним случилось? — не отставал от него я.
— В него стреляли.
— А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.
Я взял его под локоть и подтолкнул к стоянке. Он не сопротивлялся и двигался как манекен.
Я спросил, когда запустил мотор:
— Где они, доктор?
— В Лос-Анджелесе. Хорошо, если вы сможете попасть на магистраль до Сан-Диего — у них дом в Бретвуде.
— У них есть другой дом?
— Очевидно. Я записал адрес.
* * *
Дом находился на Сабадо-авеню, улице с трехрядным движением из больших испанских домов, построенных где-то в двадцатых годах. Это был один из тех исчезающих анклавов, где при соответствующем настроении вы можете почувствовать очарование предвоенного залитого солнечным светом мирного Лос-Анджелеса. У Сабадо-авеню не было при въезде знака о сквозном движении.Дом, который мы разыскивали, был крупнейшим и красивейшим на улице с затейливыми оградами и фонтанами. Дверь отворила Джинни, ее было не узнать с зареванным лицом, с припухлыми глазами и искаженным ртом. Она тут же начала рыдать, припав к белому халату Сильвестра. Он гладил ее по вздрагивающей спине свободной рукой.
— Где он, Вирджиния?
— Он уехал. Мне пришлось идти к соседям, чтобы позвонить вам. Наш телефон еще не подсоединен. — Ее слова прерывались рыданиями. — Он сел в машину и уехал.
— Давно?
— Не знаю, я перестала замечать время. Прямо после моего звонка.
— Значит, меньше часа, — сказал я. — Он сильно ранен?
Она качнула головой, все еще прижимаясь к Сильвестру.
— Его ранили в живот. Боюсь, что у него сильное внутреннее кровоизлияние.
— Когда?
— Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева, сдавшие дом в аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали почти всю ночь. Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел и побежала вниз и увидела его сидящим на полу.
Она посмотрела на свои ноги. Вокруг них на паркете виднелись ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.
— Вы видели, кто стрелял?
— Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж, — она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и ей сохранить то, что у них было.
Вмешался Сильвестр:
— Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы ее допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.
— Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.
Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.
— Мой муж не позволил бы мне этого. Он сказал, что это будет означать конец всему.
Ее тяжелый взгляд метался из стороны в сторону, будто конец всему для нее уже наступил.
Сильвестр успокаивал ее, обнимая за плечи. Мягко и нежно он ввел ее в комнату. Я зашел к соседям. Статный, похожий на администратора мужчина в черном свитере из шерсти апака стоял на лужайке перед домом. Он выглядел беспомощно и растерянно. У него было другое владение на Сабадо-авеню, а этот дом они приобрели для спокойной жизни.
— Что вам нужно?
— Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
— Из-за этого поднялся шум?
— Вы слышали выстрел?
— Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
— Вы видели машину?
— Я видел отъезжающий «роллс-ройс», а может быть, «бентли». Но спустя некоторое время.
От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь космического века, сверкающих металлом и контрольными панелями, готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон и ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.
Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за ней машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием убийств. Немного спустя мы нашли «бентли» Мартеля. Она отъехала недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную ограду в конце Сабадо-авеню. За оградой пустырь склоном спускался к краю обрыва, за которым открывался Тихий океан.
Мотор «бентли» все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну неба. Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не нашли и следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля, забрал и его деньги.
К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с ними и записали весь разговор.
Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу. Их зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
— Но ваш муж был жив, — сказал Перлберг. — Что он сказал?
— Ничего.
— Но он должен был что-то сказать.
— Только то, что я не должна никого вызывать, — сказала она. — Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже позднее. — Как позднее?
— Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он не говорил со мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению. Когда я окончательно поняла, что он плох, я пошла к соседям и позвонила доктору Сильвестру. — Она кивнула в сторону сидящего рядом с ней доктора.
— Почему вы не вызвали местного доктора?