— Ну, зачем ты так, Эдуард? Все эти годы нам было хорошо втроем.
— Хорошо? И дня не проходило, чтобы я не порол его ремнем для правки бритв. Если бы я никогда больше не слышал о нем, я был бы...
Миссис Спэннер коснулась пальцами его губ.
— Не говори так. Он так же небезразличен тебе, как и мне.
— После всего, что он сделал с нами?
Она посмотрела на меня через его плечо.
— Муж не может говорить об этом без боли. Он столько вложил в Дэви. Был по-настоящему добрым отцом. Но Дэви требовалось больше, чем мы могли ему дать. И когда с ним случилась неприятность в первый раз, Святая Община Непорочного Зачатия потребовала, чтобы Эдуард приостановил исполнение своих обязанностей мирского проповедника. Для него это явилось ужасным ударом, а когда неприятности с Дэви стали продолжаться, мы уехали из своего города и стали жить здесь. Потом Эдуард слег с язвой и долго не работал — почти три последних года. При таких обстоятельствах мы не могли сделать для Дэви многого. В общем, к этому времени он уже был фактически предоставлен самому себе и жил в основном самостоятельно.
Откровенность жены повергла Спэннера в замешательство.
— Все это давнишняя история.
— Я как раз и приехал к вам, чтобы ее услышать. Вы сказали, что переехали сюда из другого города?
— Мы почти всю жизнь прожили в Санта-Терезе, — ответила жена.
— Вы знаете человека по имени Джек Флейшер?
Она взглянула на мужа.
— Это не тот, кто был у нас в прошлом месяце?
Я подсказал им:
— Крупный мужчина с лысиной. Говорит, что он отставной полицейский.
— Да, это он, — ответила миссис Спэннер. — Задавал нам массу вопросов о Дэви, главным образом, о его происхождении. Мы рассказали ему то немногое, что нам известно. Взяли его из приюта в Санта-Терезе в возрасте шести лет. Фамилии у него не было, поэтому мы дали ему свою. Я хотела усыновить его, но Эдуарду показалось, что такая большая ответственность будет нам не по плечу.
— Жена хочет сказать, — вмешался Спэннер, — что если бы мы усыновили его, то власти округа перестали бы нам платить пособие на его содержание.
— Но относились мы к нему как к родному сыну. Своих-то детей у нас так и не было. Мне никогда не забыть, как мы впервые увидели Дэви в кабинете заведующего приютом.
Он подошел прямо к нам, встал рядышком с Эдуардом и ни в какую не хотел отходить от него. «Хочу стоять рядом с этим дядей,» — так и заявил. Ты помнишь, Эдуард?
Он помнил. Печальная гордость вспыхнула в его глазах.
— А сейчас он уже с тебя ростом. Жалко, что ты не видел его сегодня.
«Типичная женщина, — подумалось мне, — старалась создать семью из мальчика-беглеца и неподатливого мужа, хрупкую ячейку из неудавшихся судеб».
— Вы знаете, кто его настоящие родители, миссис Спэннер?
— Нет, он был просто сирота. Какой-то сельскохозяйственный рабочий умер, оставив его сиротой. Я узнала об этом от того человека — Флейшера.
А Флейшер сказал вам, почему он так интересуется Дэви?
— Я не спрашивала его. Боялась спрашивать, ведь Дэви освобожден условно-досрочно, и все такое. — Она заколебалась, глядя мне прямо в глаза. — А вы позволите задать этот вопрос вам?
За меня ответил Спэннер:
— Миссис Лорел Смит сильно избита. Я уже говорил тебе. Ее глаза округлились.
— Дэви никогда не сделал бы этого. Она была его лучшим другом.
— А вот я не поручился бы за него, — мрачно сказал Спэннер. — Помнишь, в старшем классе он ударил учителя, с этого все неприятности и пошли.
— Учителя или учительницу? — переспросил я.
— Учителя. Мистера Лэнгстона, преподавателя старших классов. Одно они в школе не могут простить — это если поднимаешь руку на зрителя. После этого случая принять его в школу обратно они отказались. Мы не знали, что с ним делать. Работу он нигде получить не мог. Это одна из причин, почему мы переехали жить сюда. После этого так ничего у нас больше и не наладилось. — Он говорил так, словно речь шла не об обычном переезде, а по меньшей мере об изгнании.
— Он не только ударил учителя, за этим крылось нечто большее, — сказала миссис Спэннер. — Генри Лэнгстон был не просто учителем, а — как это называется — наставником, воспитателем. Он пытался наставлять Дэви, когда это случилось.
— Наставлять относительно чего?
— Этого я так и не узнала.
Спэннер резко повернулся в ее сторону.
— У Дэви ведь психическое расстройство. Ты никогда не признавалась себе в этом. Но тебе уже давно пора это сделать. Неприятности с ним начались с того самого времени, как мы взяли его из приюта, и для меня они никогда не прекращались. Нормальным парнем он так и не стал.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону, упрямо отрицая услышанное.
— Не верю.
Этот спор между ними длился, по-видимому, годами. И прекратиться ему, вероятно, суждено было лишь со смертью одного из них.
Я решил вмешаться:
— Сегодня вы видели его, миссис Спэннер. Вам не показалось, что его что-то тревожит?
— Ну, особенно-то радостным он никогда не был. Мне показалось, что он в сильном напряжении. Но таким выглядит и любой молодой человек в наше время, когда он собирается жениться.
— О женитьбе они серьезно говорили.
— Я бы сказала, очень серьезно. Ждут не дождутся. — Она обратилась к мужу. — Не хотела тебе говорить, но думаю, не стоит скрывать. Дэви предложил, что, может быть, ты их поженишь. Я объяснила ему, что раз ты просто мирской проповедник, то у тебя нет права на это.
— В любом случае я не стал бы этого делать, кто бы она ни была. Не питаю особого уважения к женской породе.
— Говорили они что-нибудь еще о своих планах, миссис Спэннер? Где они собирались пожениться?
— Нет, не говорили.
— И вы не знаете, куда они направились отсюда?
— Не знаю. — Однако взгляд ее устремился как бы назад, внутрь себя, словно она вспомнила что-то.
— И не сделали никакого намека?
Она явно колебалась.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Арчер, почему это вас так интересует. Вы ведь не считаете, что это он избил миссис Смит?
— Нет. Но вы знаете, люди не перестают удивлять меня своими непредсказуемыми поступками.
Она изучающе посмотрела на меня, опершись локтями о стол.
— Говорите вы не как полицейский. Вы не из них?
— Был когда-то. Сейчас — частный детектив. На Дэви я ничего навесить не пытаюсь.
— А что вы пытаетесь сделать?
— Убедиться, что девушка в безопасности. Ее отец нанял меня для этого. Ей всего семнадцать лет. Сегодня ей нужно было быть в школе, а не разъезжать туда-сюда.
Как бы несчастливо ни сложилась ее собственная семейная жизнь, любой женщине, похоже, импонирует уже сама мысль о бракосочетаниях.
Расставаться с мыслью об этом бракосочетании для миссис Спэннер было невероятно трудно. Я ясно это видел.
— Когда я находилась здесь, на кухне, заваривая для них чай, — сказала она, — я слышала, как они разговаривали в гостиной. Читали вслух изречения на стенах и смеялись над ними. Такое поведение хорошим не назовешь, но, возможно, мне не следовало вслушиваться в их разговор. Во всяком случае, они отпустили шутку о Невидимом Госте. Дэви сказал, что к Папаше Денежному Мешку сегодня тоже явится Невидимый Гость.
Спэннер взорвался:
— Это кощунство!
— Говорили они еще что-нибудь на эту тему?
— Он спросил девушку, сможет ли она провезти его туда. Та ответила, что сделает это без труда. Луи знает ее.
— Луи? — переспросил я. — Или Луп?
— Может, и Луп. Да, точно — Луп. Вы знаете, о чем идет речь?
— Боюсь, что да. Можно от вас позвонить?
— Только если не по междугородному, — осторожно заметил Спэннер.
Я дал ему доллар и набрал номер Хэккетов в Малибу. Ответила женщина, по голосу я не сразу узнал, кто это.
— Можно попросить Стивена Хэккета?
— Кто его спрашивает?
— Лью Арчер. Это вы, миссис Марбург?
— Да, я. — Голос ее был тонким и сухим. — Вы оказались неплохим пророком, мистер Арчер.
— Что-то произошло с вашим сыном?
— Пророк вы настолько хороший, что возникает вопрос, действительно ли это было пророчеством. Где вы находитесь?
— В Западном Лос-Анджелесе.
— Приезжайте сюда немедленно, хорошо? Я велю мужу открыть ворота.
От Спэннеров я уехал, не сказав им, ни куда я направляюсь, ни зачем. По пути в Малибу я заехал домой за револьвером.
Глава 11
Глава 12
— Хорошо? И дня не проходило, чтобы я не порол его ремнем для правки бритв. Если бы я никогда больше не слышал о нем, я был бы...
Миссис Спэннер коснулась пальцами его губ.
— Не говори так. Он так же небезразличен тебе, как и мне.
— После всего, что он сделал с нами?
Она посмотрела на меня через его плечо.
— Муж не может говорить об этом без боли. Он столько вложил в Дэви. Был по-настоящему добрым отцом. Но Дэви требовалось больше, чем мы могли ему дать. И когда с ним случилась неприятность в первый раз, Святая Община Непорочного Зачатия потребовала, чтобы Эдуард приостановил исполнение своих обязанностей мирского проповедника. Для него это явилось ужасным ударом, а когда неприятности с Дэви стали продолжаться, мы уехали из своего города и стали жить здесь. Потом Эдуард слег с язвой и долго не работал — почти три последних года. При таких обстоятельствах мы не могли сделать для Дэви многого. В общем, к этому времени он уже был фактически предоставлен самому себе и жил в основном самостоятельно.
Откровенность жены повергла Спэннера в замешательство.
— Все это давнишняя история.
— Я как раз и приехал к вам, чтобы ее услышать. Вы сказали, что переехали сюда из другого города?
— Мы почти всю жизнь прожили в Санта-Терезе, — ответила жена.
— Вы знаете человека по имени Джек Флейшер?
Она взглянула на мужа.
— Это не тот, кто был у нас в прошлом месяце?
Я подсказал им:
— Крупный мужчина с лысиной. Говорит, что он отставной полицейский.
— Да, это он, — ответила миссис Спэннер. — Задавал нам массу вопросов о Дэви, главным образом, о его происхождении. Мы рассказали ему то немногое, что нам известно. Взяли его из приюта в Санта-Терезе в возрасте шести лет. Фамилии у него не было, поэтому мы дали ему свою. Я хотела усыновить его, но Эдуарду показалось, что такая большая ответственность будет нам не по плечу.
— Жена хочет сказать, — вмешался Спэннер, — что если бы мы усыновили его, то власти округа перестали бы нам платить пособие на его содержание.
— Но относились мы к нему как к родному сыну. Своих-то детей у нас так и не было. Мне никогда не забыть, как мы впервые увидели Дэви в кабинете заведующего приютом.
Он подошел прямо к нам, встал рядышком с Эдуардом и ни в какую не хотел отходить от него. «Хочу стоять рядом с этим дядей,» — так и заявил. Ты помнишь, Эдуард?
Он помнил. Печальная гордость вспыхнула в его глазах.
— А сейчас он уже с тебя ростом. Жалко, что ты не видел его сегодня.
«Типичная женщина, — подумалось мне, — старалась создать семью из мальчика-беглеца и неподатливого мужа, хрупкую ячейку из неудавшихся судеб».
— Вы знаете, кто его настоящие родители, миссис Спэннер?
— Нет, он был просто сирота. Какой-то сельскохозяйственный рабочий умер, оставив его сиротой. Я узнала об этом от того человека — Флейшера.
А Флейшер сказал вам, почему он так интересуется Дэви?
— Я не спрашивала его. Боялась спрашивать, ведь Дэви освобожден условно-досрочно, и все такое. — Она заколебалась, глядя мне прямо в глаза. — А вы позволите задать этот вопрос вам?
За меня ответил Спэннер:
— Миссис Лорел Смит сильно избита. Я уже говорил тебе. Ее глаза округлились.
— Дэви никогда не сделал бы этого. Она была его лучшим другом.
— А вот я не поручился бы за него, — мрачно сказал Спэннер. — Помнишь, в старшем классе он ударил учителя, с этого все неприятности и пошли.
— Учителя или учительницу? — переспросил я.
— Учителя. Мистера Лэнгстона, преподавателя старших классов. Одно они в школе не могут простить — это если поднимаешь руку на зрителя. После этого случая принять его в школу обратно они отказались. Мы не знали, что с ним делать. Работу он нигде получить не мог. Это одна из причин, почему мы переехали жить сюда. После этого так ничего у нас больше и не наладилось. — Он говорил так, словно речь шла не об обычном переезде, а по меньшей мере об изгнании.
— Он не только ударил учителя, за этим крылось нечто большее, — сказала миссис Спэннер. — Генри Лэнгстон был не просто учителем, а — как это называется — наставником, воспитателем. Он пытался наставлять Дэви, когда это случилось.
— Наставлять относительно чего?
— Этого я так и не узнала.
Спэннер резко повернулся в ее сторону.
— У Дэви ведь психическое расстройство. Ты никогда не признавалась себе в этом. Но тебе уже давно пора это сделать. Неприятности с ним начались с того самого времени, как мы взяли его из приюта, и для меня они никогда не прекращались. Нормальным парнем он так и не стал.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону, упрямо отрицая услышанное.
— Не верю.
Этот спор между ними длился, по-видимому, годами. И прекратиться ему, вероятно, суждено было лишь со смертью одного из них.
Я решил вмешаться:
— Сегодня вы видели его, миссис Спэннер. Вам не показалось, что его что-то тревожит?
— Ну, особенно-то радостным он никогда не был. Мне показалось, что он в сильном напряжении. Но таким выглядит и любой молодой человек в наше время, когда он собирается жениться.
— О женитьбе они серьезно говорили.
— Я бы сказала, очень серьезно. Ждут не дождутся. — Она обратилась к мужу. — Не хотела тебе говорить, но думаю, не стоит скрывать. Дэви предложил, что, может быть, ты их поженишь. Я объяснила ему, что раз ты просто мирской проповедник, то у тебя нет права на это.
— В любом случае я не стал бы этого делать, кто бы она ни была. Не питаю особого уважения к женской породе.
— Говорили они что-нибудь еще о своих планах, миссис Спэннер? Где они собирались пожениться?
— Нет, не говорили.
— И вы не знаете, куда они направились отсюда?
— Не знаю. — Однако взгляд ее устремился как бы назад, внутрь себя, словно она вспомнила что-то.
— И не сделали никакого намека?
Она явно колебалась.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Арчер, почему это вас так интересует. Вы ведь не считаете, что это он избил миссис Смит?
— Нет. Но вы знаете, люди не перестают удивлять меня своими непредсказуемыми поступками.
Она изучающе посмотрела на меня, опершись локтями о стол.
— Говорите вы не как полицейский. Вы не из них?
— Был когда-то. Сейчас — частный детектив. На Дэви я ничего навесить не пытаюсь.
— А что вы пытаетесь сделать?
— Убедиться, что девушка в безопасности. Ее отец нанял меня для этого. Ей всего семнадцать лет. Сегодня ей нужно было быть в школе, а не разъезжать туда-сюда.
Как бы несчастливо ни сложилась ее собственная семейная жизнь, любой женщине, похоже, импонирует уже сама мысль о бракосочетаниях.
Расставаться с мыслью об этом бракосочетании для миссис Спэннер было невероятно трудно. Я ясно это видел.
— Когда я находилась здесь, на кухне, заваривая для них чай, — сказала она, — я слышала, как они разговаривали в гостиной. Читали вслух изречения на стенах и смеялись над ними. Такое поведение хорошим не назовешь, но, возможно, мне не следовало вслушиваться в их разговор. Во всяком случае, они отпустили шутку о Невидимом Госте. Дэви сказал, что к Папаше Денежному Мешку сегодня тоже явится Невидимый Гость.
Спэннер взорвался:
— Это кощунство!
— Говорили они еще что-нибудь на эту тему?
— Он спросил девушку, сможет ли она провезти его туда. Та ответила, что сделает это без труда. Луи знает ее.
— Луи? — переспросил я. — Или Луп?
— Может, и Луп. Да, точно — Луп. Вы знаете, о чем идет речь?
— Боюсь, что да. Можно от вас позвонить?
— Только если не по междугородному, — осторожно заметил Спэннер.
Я дал ему доллар и набрал номер Хэккетов в Малибу. Ответила женщина, по голосу я не сразу узнал, кто это.
— Можно попросить Стивена Хэккета?
— Кто его спрашивает?
— Лью Арчер. Это вы, миссис Марбург?
— Да, я. — Голос ее был тонким и сухим. — Вы оказались неплохим пророком, мистер Арчер.
— Что-то произошло с вашим сыном?
— Пророк вы настолько хороший, что возникает вопрос, действительно ли это было пророчеством. Где вы находитесь?
— В Западном Лос-Анджелесе.
— Приезжайте сюда немедленно, хорошо? Я велю мужу открыть ворота.
От Спэннеров я уехал, не сказав им, ни куда я направляюсь, ни зачем. По пути в Малибу я заехал домой за револьвером.
Глава 11
Ворота в усадьбу Хэккетов были распахнуты настежь. Перед домом я ожидал увидеть полицейские машины, однако единственным автомобилем, стоящим под мягким светом фонарей, был новенький голубой «мерседес» с откидным верхом. Приехавший на нем молодой человек вышел из дома мне навстречу.
— Мистер Арчер? Я — Сидни Марбург.
С этими словами он крепко, испытующе пожал мне руку. Присмотревшись, можно было заметить, что он не столь уж и молод. Улыбка, вероятно, была деланной, а морщинки, которые она образовывала, могли в равной степени быть результатом озабоченности. Было трудно понять, что выражают его прищуренные глаза.
— Что случилось, мистер Марбург?
— Мне самому не все ясно. Когда это случилось, меня здесь не было. По всей видимости, Стивена похитили. Увезли в машине, молодая девица и парень с обрезом.
— А Луп где был?
— Луп был здесь. Он и сейчас тут лежит, вся голова в крови. Парень достал из багажника обрез из охотничьего ружья и навел на него. А девица ударила его по голове молотком или монтировкой.
— Это сделала девушка?
Он кивнул.
— И что даже более странно, она одна из тех, кого в их семье хорошо знают. Моя жена хочет поговорить с вами.
Марбург провел меня в библиотеку, где, освещенная настольной лампой, сидела его жена. Рядом с нею на столике у телефона лежал револьвер. Внешне она казалась спокойной, но на ее лице застыло выражение надменного удивления.
— Спасибо, что приехали, — натянуто улыбнулась она. — Сидни очарователен, но практической пользы от него никакой. — Она повернулась к нему: — А теперь ступай и поиграй своими красками или еще чем-нибудь.
На его лице появилось возмущенное выражение. Он открыл и закрыл рот.
— Ступай же, будь паинькой. Мне нужно кое-что обсудить с мистером Арчером.
Марбург вышел. Я опустился на кожаную кушетку рядом с ее креслом.
— Где миссис Хэккет?
— Герда в полной прострации. К счастью, я всегда ношу с собой снотворное. Дала ей две таблетки, и она как плакала, так и уснула вся в слезах.
— Так что ситуация вполне управляемая.
— Она абсолютно неуправляемая, и вам это прекрасно известно. Вы намерены помочь мне восстановить все, как было?
— Сейчас я работаю на своего клиента.
Этот аргумент она отмела с ходу.
— Я хорошо заплачу вам.
— Сколько?
— Сто тысяч.
— Это слишком много.
Прищурившись, она смерила меня испытующим взглядом.
— Я видела сегодня, как вы отказались от двадцати долларов. Но от ста тысяч еще никто не отказывался.
— Это не реальные деньги. Вы предлагаете их мне потому, что думаете, будто я замешан в каком-то вымогательстве. Но ни малейшего отношения я к этому не имею.
— Каким же образом вы узнали об этом еще до того, как все произошло?
— Мне в руки попалась улика. Они оставили план вашей усадьбы, словно специально хотели, чтобы их остановили. Что ничуть не делает их менее опасными.
— Я знаю, что они опасны. Видела их. Вдвоем вошли в гостиную и вывели Стивена к своей машине. В этих темных очках они походили на каких-то инопланетян.
— Вы узнали хоть одного из них?
— Девицу Герда узнала сразу же. Она не раз бывала здесь в гостях. Это Александрия Себастьян.
Перегнувшись через столик, она с подозрением посмотрела мне прямо в глаза. Я был рад, что тайна вышла наружу.
— Кит Себастьян — мой клиент.
— И он знал об этом?
— Он знал, что его дочь убежала из дома. Потом он узнал то, что я ему рассказал, а это — немного. Не будем опускаться до взаимных обвинений. Главное сейчас — вернуть вашего сына.
— Согласна. Мое предложение остается в силе: сто тысяч, если Стивен вернется домой целым и невредимым.
— Полиция выполнит эту работу бесплатно.
Она отмахнулась рукой от моих слов.
— Не хочу с ними связываться. Слишком часто выходит так, что дело они расследуют, а жертва погибает. А я хочу, чтобы мой сын вернулся домой живым.
— Я не могу вам этого гарантировать.
— Знаю, — нетерпеливо сказала она. — Так вы беретесь? — Крепко прижав руки к груди, она резко протянула их ладонями ко мне. Такое проявление эмоций было одновременно и театральным и естественным.
— Берусь, — ответил я. — Однако считаю, что вы совершаете ошибку. Вам следует обратиться в полицию.
— Я уже сказала, что не стану. Я им не доверяю.
— А мне доверяете?
— А что, вам нельзя? Да, доверяю, до известной степени.
— Вот и Кит Себастьян — так же. Я намерен поставить его в известность.
— Не понимаю, чего ради. Он всего-навсего один из наших служащих.
— Это только, когда он на работе. Не забывайте: исчезла его дочь, и пока еще она не найдена. Он испытывает к ней такие же сильные чувства, как вы — к своему сыну. — Может быть, и не совсем такие же, но свои сомнения на этот счет я истолковал про себя все же в пользу Себастьяна.
— Сейчас он будет здесь. — Она рывком подняла трубку. — Какой у него номер?
— Мы зря теряем время.
— Я спрашиваю, какой номер?
Достав свою черную записную книжечку, я открыл нужную страницу. Она набрала номер. Себастьян снял трубку сразу же. Должно быть, все это время он не отходил от телефона.
— Мистер Себастьян? Говорит Рут Марбург. Мать Стивена Хэккета. Я нахожусь сейчас у него дома, в Малибу, и очень хотела бы видеть вас... Да, сегодня вечером. Точнее — прямо сейчас. Сколько времени вам понадобится, чтобы приехать?.. Очень хорошо, через полчаса буду вас ждать. Вы ведь не станете меня огорчать, правда?
Положив трубку, она спокойно и почти ласково посмотрела на меня. Руку она оставила на телефоне, словно измеряя пульс Себастьяна на расстоянии.
— Он не может быть замешан в этом преступлении вместе со своей дочерью, а? Хотя я и знаю, что Стивен не всегда симпатичен тем, кто на него работает.
— Это на самом деле так, миссис Марбург?
— Не уходите от ответа. Я ясно сформулировала свой вопрос.
— Мой ответ отрицательный. Себастьян вылеплен совсем из другого теста. И потом, как бы там ни было, но вашего сына он просто обожает.
— Почему? — резко спросила она.
— Из-за денег. У него к ним прямо страсть.
— И вы можете поручиться, что он не втягивал дочь в это преступление?
— Могу.
— Тогда какого же черта? Она хоть ведает, что творит?
— Похоже, что она восстала против всех, кому больше тридцати. И в пределах ее досягаемости ваш сын оказался наиболее крупной мишенью. Хотя сомневаюсь, что мишень эту она выбрала сама. Скорее всего, главный организатор — Дэви Спэннер.
— Чего он добивается? Денег?
— Этого я еще не выяснил. Вам что-нибудь известно о возможных связях между ним и вашим сыном? Это может быть и что-то личное.
Она отрицательно покачала головой.
— Может быть, вы расскажете мне, что вам известно о нем?
Я изложил ей тезисно историю Дэви Спэннера, сына бродячего поденщика, оставшегося сиротой в три или четыре года и попавшего в приют, затем взятого приемными родителями, исключенного из школы, бродячего юнца без определенных занятий, угонщика автомобилей, условно выпущенного из тюрьмы, способного на более серьезные преступления и, возможно, не вполне нормального психически.
Рут Марбург слушала, подозрительно глядя на меня.
— Вы говорите, едва ли не с сочувствием к нему.
— А я ему почти сочувствую, — ответил я, хотя боль в почках у меня еще не прошла. — Его жизнь таким сделала.
Она ответила мне с нарочитой грубостью:
— Мне-то вы лапшу на уши не вешайте. Уж этих психопатов я навидалась. Как собаки, кусают руку тех, кто их же и кормит.
— Был ли Спэннер раньше как-то связан с вашей семьей?
— Нет. Мне, по крайней мере, об этом неизвестно.
— Но девушка — была.
— Не со мной. С Гердой, женой Стивена. Интересовалась языками или только вид делала. Герда этим летом взяла ее под свое крыло. В другой раз будет знать, если их семья еще сохранится.
Беседа начинала выводить меня из себя. Мы слишком долго сидели здесь, в этой комнате. Плотно заставленные книгами стены и наглухо зашторенные окна придавали ей сходство с подземным бункером, изолированным от внешнего мира.
Ход моих мыслей, вероятно, передался Рут Марбург, а может, она даже испытала то же самое чувство. Подойдя к одному из окон и раздвинув шторы, она посмотрела на прерывистую цепь огней, светившихся на побережье.
— Никак не могу поверить в случившееся, Стивен всегда был так осторожен. Это одна из причин, почему они не держат слуг.
— А Луп?
— Да мы и не считаем его слугой. Фактически, он — управляющий.
— Ваш друг?
— Ну, я бы так не сказала. Но мы с ним неплохо ладим. — То, как она при этом улыбнулась и изогнула фигуру, придало ее словам сексуальный оттенок.
— Могу я поговорить с Лупом?
— Сейчас — нет. Он сильно пострадал.
— Ему требуется доктор.
— Я вызову. — Она повернулась, глядя мне прямо в глаза, заметно подрагивая всем телом от едва сдерживаемого гнева. — Вам не следует взваливать на себя ответственность за то, за что вы не отвечаете. Я нанимаю вас для того, чтобы вы вернули моего сына живым.
— Вы меня еще не наняли.
— Могу и вообще не нанимать. — Она опять отвернулась от меня, встав лицом к окну. — Почему он так долго? — Сцепив пальцы, она постучала костяшками о стекло, это напомнило мне о том, что она тоже человек из костей и плоти.
Словно услыхав этот звук или ощутив ее нетерпение, в усадьбу въехал Себастьян. Его большая машина осветила фарами дорожку, обогнула темное озеро и остановилась под фонарями.
— Вы явно не спешили, — заметила миссис Марбург, встречая его у входа в дом.
— Извините. Когда я уже выходил, мне позвонили. Пришлось говорить.
Себастьян был в крайне возбужденном состоянии. На его бледном лице лихорадочно сверкали глаза. Он перевел взгляд на меня.
— Что случилось?
Рут Марбург мрачно ответила:
— Проходите в дом, я расскажу вам, что случилось. — Проведя нас в библиотеку, она демонстративно закрыла дверь, словно привратница.
— Ваша драгоценная дочь похитила моего сына.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что она прикатила сюда со своим парнем-бандитом, которого спрятала в багажнике, вырубила нашего управляющего железякой по голове, проникла вместе с этим бандюгой в дом, вывела Стивена и увезла в своей машине.
— Но это безумие!
— Это случилось.
— Когда?
— Перед самым заходом солнца. Примерно в половине шестого. Сейчас девятый час. Вопрос заключается в том, что именно вы намерены предпринять в данной ситуации.
— Все, что угодно. Я сделаю все, что угодно. — Слезы, с опозданием хлынувшие потоком из его глаз, сделали его почти незрячим. Он вытирал их пальцами, пошатываясь на свету, прикрывая глаза руками. — Это точно была Сэнди?
— Да, моя сноха хорошо ее знает. Мистер Арчер нам фактически предсказал, что это произойдет. Что и является причиной того, почему вы здесь. Я хочу, чтобы мистер Арчер вернул мне сына.
— Это означает, — пояснил я, — что вы и я можем оказаться по разные стороны баррикад. Ваша дочь является соучастницей серьезного преступления. Боюсь, что мне не удастся уберечь ее от последствий.
— Но я надеюсь, вы станете сотрудничать с Арчером, — сказала ему миссис Марбург. — Например, если вы получите сообщение от дочери, вы должны поставить его в известность.
— Да, — он несколько раз кивнул. — Обещаю, что буду сотрудничать. Спасибо за... спасибо вам за то, что вы сказали мне.
Она показала ему на дверь, сделав при этом жест, означающий «прочь с глаз моих».
— Ну, как, — обратилась она ко мне, когда он вышел, — не считаете, что это он ее вовлек?
— Вы сами прекрасно знаете, что нет.
— Не надо говорить мне, что я знаю, а чего — нет. Люди способны на все. Даже самые порядочные люди, а этот не из таких. — Она добавила: — И я — тоже, на тот случай, если вы сомневались.
— Мы зря теряем время.
Последнее слово она все же оставила за собой:
— Мое время — это вы. Когда будете уходить, скажите, пожалуйста, мужу, чтобы принес мне сюда двойное виски. Я смертельно устала.
Она тяжело опустилась в кресло, тело ее расслабилось, а лицо приняло безвольное выражение. Ее муж находился в залитой светом галерее, осматривая картины. Я передал ему ее просьбу.
— Спасибо, старина. Не слишком-то утруждайте себя этой работенкой, хорошо? Если Стивен не вернется, все это достанется Рут и мне. Обожаю настоящие шедевры. — Марбург говорил полусерьезно — единственное состояние, на которое он только и будет способен когда-либо в жизни.
Я вышел из дома и подошел к своей машине, где меня уже ждал Себастьян. Он грыз ноготь большого пальца, который уже кровоточил. Я сел за руль.
— Хотите мне что-то сказать?
— Да. Я побоялся говорить это при ней. Тот телефонный звонок, когда я уже выходил из дома, — он был от Сэнди. Просила меня приехать и забрать ее.
— Куда приехать?
— В Санта-Терезу. Прежде чем она успела сказать, где именно она находится, нас разъединили.
— Так и не сказала, откуда звонила?
— Нет, но она звонила по коду с последующей оплатой, и телефонистка по моей просьбе установила номер телефона. Звонок был со служебного телефона станции обслуживания автомобилей на этой стороне Санта-Терезы. Когда на выходные мы выезжаем за город, то часто заправляемся на этой станции.
— Поеду-ка я туда лучше прямо сейчас.
— Возьмите меня с собой, — взмолился Себастьян. — Пожалуйста.
Обернувшись, я посмотрел ему в глаза. Поначалу мне он не особенно понравился, и я ему не очень-то доверял. Однако по мере того, как шло время, он начинал нравиться мне все больше.
— Машину хорошо водите?
— Аварий у меня ни разу не было, и я не пьющий.
— Ладно, поедем в моей машине.
Свой «олдсмобил» Себастьян оставил на стоянке у магазина, обслуживающего автомобилистов в их машинах. Пока он звонил жене, я сжевал на скорую руку бутерброд, отдающий выхлопными газами. Затем он позвонил на станцию в Санта-Терезе.
— Они работают до двенадцати ночи, — сказал он мне. — И этот человек запомнил Сэнди.
На моих часах было пятнадцать минут десятого. День сегодня тянулся страшно долго и, по моим прогнозам, должен был длиться большую часть ночи. Забравшись на заднее сиденье, я заснул.
— Мистер Арчер? Я — Сидни Марбург.
С этими словами он крепко, испытующе пожал мне руку. Присмотревшись, можно было заметить, что он не столь уж и молод. Улыбка, вероятно, была деланной, а морщинки, которые она образовывала, могли в равной степени быть результатом озабоченности. Было трудно понять, что выражают его прищуренные глаза.
— Что случилось, мистер Марбург?
— Мне самому не все ясно. Когда это случилось, меня здесь не было. По всей видимости, Стивена похитили. Увезли в машине, молодая девица и парень с обрезом.
— А Луп где был?
— Луп был здесь. Он и сейчас тут лежит, вся голова в крови. Парень достал из багажника обрез из охотничьего ружья и навел на него. А девица ударила его по голове молотком или монтировкой.
— Это сделала девушка?
Он кивнул.
— И что даже более странно, она одна из тех, кого в их семье хорошо знают. Моя жена хочет поговорить с вами.
Марбург провел меня в библиотеку, где, освещенная настольной лампой, сидела его жена. Рядом с нею на столике у телефона лежал револьвер. Внешне она казалась спокойной, но на ее лице застыло выражение надменного удивления.
— Спасибо, что приехали, — натянуто улыбнулась она. — Сидни очарователен, но практической пользы от него никакой. — Она повернулась к нему: — А теперь ступай и поиграй своими красками или еще чем-нибудь.
На его лице появилось возмущенное выражение. Он открыл и закрыл рот.
— Ступай же, будь паинькой. Мне нужно кое-что обсудить с мистером Арчером.
Марбург вышел. Я опустился на кожаную кушетку рядом с ее креслом.
— Где миссис Хэккет?
— Герда в полной прострации. К счастью, я всегда ношу с собой снотворное. Дала ей две таблетки, и она как плакала, так и уснула вся в слезах.
— Так что ситуация вполне управляемая.
— Она абсолютно неуправляемая, и вам это прекрасно известно. Вы намерены помочь мне восстановить все, как было?
— Сейчас я работаю на своего клиента.
Этот аргумент она отмела с ходу.
— Я хорошо заплачу вам.
— Сколько?
— Сто тысяч.
— Это слишком много.
Прищурившись, она смерила меня испытующим взглядом.
— Я видела сегодня, как вы отказались от двадцати долларов. Но от ста тысяч еще никто не отказывался.
— Это не реальные деньги. Вы предлагаете их мне потому, что думаете, будто я замешан в каком-то вымогательстве. Но ни малейшего отношения я к этому не имею.
— Каким же образом вы узнали об этом еще до того, как все произошло?
— Мне в руки попалась улика. Они оставили план вашей усадьбы, словно специально хотели, чтобы их остановили. Что ничуть не делает их менее опасными.
— Я знаю, что они опасны. Видела их. Вдвоем вошли в гостиную и вывели Стивена к своей машине. В этих темных очках они походили на каких-то инопланетян.
— Вы узнали хоть одного из них?
— Девицу Герда узнала сразу же. Она не раз бывала здесь в гостях. Это Александрия Себастьян.
Перегнувшись через столик, она с подозрением посмотрела мне прямо в глаза. Я был рад, что тайна вышла наружу.
— Кит Себастьян — мой клиент.
— И он знал об этом?
— Он знал, что его дочь убежала из дома. Потом он узнал то, что я ему рассказал, а это — немного. Не будем опускаться до взаимных обвинений. Главное сейчас — вернуть вашего сына.
— Согласна. Мое предложение остается в силе: сто тысяч, если Стивен вернется домой целым и невредимым.
— Полиция выполнит эту работу бесплатно.
Она отмахнулась рукой от моих слов.
— Не хочу с ними связываться. Слишком часто выходит так, что дело они расследуют, а жертва погибает. А я хочу, чтобы мой сын вернулся домой живым.
— Я не могу вам этого гарантировать.
— Знаю, — нетерпеливо сказала она. — Так вы беретесь? — Крепко прижав руки к груди, она резко протянула их ладонями ко мне. Такое проявление эмоций было одновременно и театральным и естественным.
— Берусь, — ответил я. — Однако считаю, что вы совершаете ошибку. Вам следует обратиться в полицию.
— Я уже сказала, что не стану. Я им не доверяю.
— А мне доверяете?
— А что, вам нельзя? Да, доверяю, до известной степени.
— Вот и Кит Себастьян — так же. Я намерен поставить его в известность.
— Не понимаю, чего ради. Он всего-навсего один из наших служащих.
— Это только, когда он на работе. Не забывайте: исчезла его дочь, и пока еще она не найдена. Он испытывает к ней такие же сильные чувства, как вы — к своему сыну. — Может быть, и не совсем такие же, но свои сомнения на этот счет я истолковал про себя все же в пользу Себастьяна.
— Сейчас он будет здесь. — Она рывком подняла трубку. — Какой у него номер?
— Мы зря теряем время.
— Я спрашиваю, какой номер?
Достав свою черную записную книжечку, я открыл нужную страницу. Она набрала номер. Себастьян снял трубку сразу же. Должно быть, все это время он не отходил от телефона.
— Мистер Себастьян? Говорит Рут Марбург. Мать Стивена Хэккета. Я нахожусь сейчас у него дома, в Малибу, и очень хотела бы видеть вас... Да, сегодня вечером. Точнее — прямо сейчас. Сколько времени вам понадобится, чтобы приехать?.. Очень хорошо, через полчаса буду вас ждать. Вы ведь не станете меня огорчать, правда?
Положив трубку, она спокойно и почти ласково посмотрела на меня. Руку она оставила на телефоне, словно измеряя пульс Себастьяна на расстоянии.
— Он не может быть замешан в этом преступлении вместе со своей дочерью, а? Хотя я и знаю, что Стивен не всегда симпатичен тем, кто на него работает.
— Это на самом деле так, миссис Марбург?
— Не уходите от ответа. Я ясно сформулировала свой вопрос.
— Мой ответ отрицательный. Себастьян вылеплен совсем из другого теста. И потом, как бы там ни было, но вашего сына он просто обожает.
— Почему? — резко спросила она.
— Из-за денег. У него к ним прямо страсть.
— И вы можете поручиться, что он не втягивал дочь в это преступление?
— Могу.
— Тогда какого же черта? Она хоть ведает, что творит?
— Похоже, что она восстала против всех, кому больше тридцати. И в пределах ее досягаемости ваш сын оказался наиболее крупной мишенью. Хотя сомневаюсь, что мишень эту она выбрала сама. Скорее всего, главный организатор — Дэви Спэннер.
— Чего он добивается? Денег?
— Этого я еще не выяснил. Вам что-нибудь известно о возможных связях между ним и вашим сыном? Это может быть и что-то личное.
Она отрицательно покачала головой.
— Может быть, вы расскажете мне, что вам известно о нем?
Я изложил ей тезисно историю Дэви Спэннера, сына бродячего поденщика, оставшегося сиротой в три или четыре года и попавшего в приют, затем взятого приемными родителями, исключенного из школы, бродячего юнца без определенных занятий, угонщика автомобилей, условно выпущенного из тюрьмы, способного на более серьезные преступления и, возможно, не вполне нормального психически.
Рут Марбург слушала, подозрительно глядя на меня.
— Вы говорите, едва ли не с сочувствием к нему.
— А я ему почти сочувствую, — ответил я, хотя боль в почках у меня еще не прошла. — Его жизнь таким сделала.
Она ответила мне с нарочитой грубостью:
— Мне-то вы лапшу на уши не вешайте. Уж этих психопатов я навидалась. Как собаки, кусают руку тех, кто их же и кормит.
— Был ли Спэннер раньше как-то связан с вашей семьей?
— Нет. Мне, по крайней мере, об этом неизвестно.
— Но девушка — была.
— Не со мной. С Гердой, женой Стивена. Интересовалась языками или только вид делала. Герда этим летом взяла ее под свое крыло. В другой раз будет знать, если их семья еще сохранится.
Беседа начинала выводить меня из себя. Мы слишком долго сидели здесь, в этой комнате. Плотно заставленные книгами стены и наглухо зашторенные окна придавали ей сходство с подземным бункером, изолированным от внешнего мира.
Ход моих мыслей, вероятно, передался Рут Марбург, а может, она даже испытала то же самое чувство. Подойдя к одному из окон и раздвинув шторы, она посмотрела на прерывистую цепь огней, светившихся на побережье.
— Никак не могу поверить в случившееся, Стивен всегда был так осторожен. Это одна из причин, почему они не держат слуг.
— А Луп?
— Да мы и не считаем его слугой. Фактически, он — управляющий.
— Ваш друг?
— Ну, я бы так не сказала. Но мы с ним неплохо ладим. — То, как она при этом улыбнулась и изогнула фигуру, придало ее словам сексуальный оттенок.
— Могу я поговорить с Лупом?
— Сейчас — нет. Он сильно пострадал.
— Ему требуется доктор.
— Я вызову. — Она повернулась, глядя мне прямо в глаза, заметно подрагивая всем телом от едва сдерживаемого гнева. — Вам не следует взваливать на себя ответственность за то, за что вы не отвечаете. Я нанимаю вас для того, чтобы вы вернули моего сына живым.
— Вы меня еще не наняли.
— Могу и вообще не нанимать. — Она опять отвернулась от меня, встав лицом к окну. — Почему он так долго? — Сцепив пальцы, она постучала костяшками о стекло, это напомнило мне о том, что она тоже человек из костей и плоти.
Словно услыхав этот звук или ощутив ее нетерпение, в усадьбу въехал Себастьян. Его большая машина осветила фарами дорожку, обогнула темное озеро и остановилась под фонарями.
— Вы явно не спешили, — заметила миссис Марбург, встречая его у входа в дом.
— Извините. Когда я уже выходил, мне позвонили. Пришлось говорить.
Себастьян был в крайне возбужденном состоянии. На его бледном лице лихорадочно сверкали глаза. Он перевел взгляд на меня.
— Что случилось?
Рут Марбург мрачно ответила:
— Проходите в дом, я расскажу вам, что случилось. — Проведя нас в библиотеку, она демонстративно закрыла дверь, словно привратница.
— Ваша драгоценная дочь похитила моего сына.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что она прикатила сюда со своим парнем-бандитом, которого спрятала в багажнике, вырубила нашего управляющего железякой по голове, проникла вместе с этим бандюгой в дом, вывела Стивена и увезла в своей машине.
— Но это безумие!
— Это случилось.
— Когда?
— Перед самым заходом солнца. Примерно в половине шестого. Сейчас девятый час. Вопрос заключается в том, что именно вы намерены предпринять в данной ситуации.
— Все, что угодно. Я сделаю все, что угодно. — Слезы, с опозданием хлынувшие потоком из его глаз, сделали его почти незрячим. Он вытирал их пальцами, пошатываясь на свету, прикрывая глаза руками. — Это точно была Сэнди?
— Да, моя сноха хорошо ее знает. Мистер Арчер нам фактически предсказал, что это произойдет. Что и является причиной того, почему вы здесь. Я хочу, чтобы мистер Арчер вернул мне сына.
— Это означает, — пояснил я, — что вы и я можем оказаться по разные стороны баррикад. Ваша дочь является соучастницей серьезного преступления. Боюсь, что мне не удастся уберечь ее от последствий.
— Но я надеюсь, вы станете сотрудничать с Арчером, — сказала ему миссис Марбург. — Например, если вы получите сообщение от дочери, вы должны поставить его в известность.
— Да, — он несколько раз кивнул. — Обещаю, что буду сотрудничать. Спасибо за... спасибо вам за то, что вы сказали мне.
Она показала ему на дверь, сделав при этом жест, означающий «прочь с глаз моих».
— Ну, как, — обратилась она ко мне, когда он вышел, — не считаете, что это он ее вовлек?
— Вы сами прекрасно знаете, что нет.
— Не надо говорить мне, что я знаю, а чего — нет. Люди способны на все. Даже самые порядочные люди, а этот не из таких. — Она добавила: — И я — тоже, на тот случай, если вы сомневались.
— Мы зря теряем время.
Последнее слово она все же оставила за собой:
— Мое время — это вы. Когда будете уходить, скажите, пожалуйста, мужу, чтобы принес мне сюда двойное виски. Я смертельно устала.
Она тяжело опустилась в кресло, тело ее расслабилось, а лицо приняло безвольное выражение. Ее муж находился в залитой светом галерее, осматривая картины. Я передал ему ее просьбу.
— Спасибо, старина. Не слишком-то утруждайте себя этой работенкой, хорошо? Если Стивен не вернется, все это достанется Рут и мне. Обожаю настоящие шедевры. — Марбург говорил полусерьезно — единственное состояние, на которое он только и будет способен когда-либо в жизни.
Я вышел из дома и подошел к своей машине, где меня уже ждал Себастьян. Он грыз ноготь большого пальца, который уже кровоточил. Я сел за руль.
— Хотите мне что-то сказать?
— Да. Я побоялся говорить это при ней. Тот телефонный звонок, когда я уже выходил из дома, — он был от Сэнди. Просила меня приехать и забрать ее.
— Куда приехать?
— В Санта-Терезу. Прежде чем она успела сказать, где именно она находится, нас разъединили.
— Так и не сказала, откуда звонила?
— Нет, но она звонила по коду с последующей оплатой, и телефонистка по моей просьбе установила номер телефона. Звонок был со служебного телефона станции обслуживания автомобилей на этой стороне Санта-Терезы. Когда на выходные мы выезжаем за город, то часто заправляемся на этой станции.
— Поеду-ка я туда лучше прямо сейчас.
— Возьмите меня с собой, — взмолился Себастьян. — Пожалуйста.
Обернувшись, я посмотрел ему в глаза. Поначалу мне он не особенно понравился, и я ему не очень-то доверял. Однако по мере того, как шло время, он начинал нравиться мне все больше.
— Машину хорошо водите?
— Аварий у меня ни разу не было, и я не пьющий.
— Ладно, поедем в моей машине.
Свой «олдсмобил» Себастьян оставил на стоянке у магазина, обслуживающего автомобилистов в их машинах. Пока он звонил жене, я сжевал на скорую руку бутерброд, отдающий выхлопными газами. Затем он позвонил на станцию в Санта-Терезе.
— Они работают до двенадцати ночи, — сказал он мне. — И этот человек запомнил Сэнди.
На моих часах было пятнадцать минут десятого. День сегодня тянулся страшно долго и, по моим прогнозам, должен был длиться большую часть ночи. Забравшись на заднее сиденье, я заснул.
Глава 12
От сновидения о каком-то сверхзвуковом полете меня пробудил переставший вдруг работать мотор. Моя машина стояла у бензоколонки, залитой ослепительным неоновым светом, шедшим от станции обслуживания. Из конторки появился молодой человек в комбинезоне. Одна нога у него была сухая, в ортопедическом ботинке. Несмотря на поздний час и на усталость, написанную у него на лице, ковылял он довольно быстро.
— Чем могу быть полезен? — обратился он к Себастьяну.
— Это я вам звонил. Насчет двери, — проговорил он неуверенно севшим голосом, словно попрошайка.
— Понятно. — Боль и усталость на лице работника сменились выражением сочувствия, что изменило и тональность его голоса. — Она сбежала из дома или что-то в этом роде?
— Что-то в этом роде, — я вышел из машины, чтобы поговорить с ним самому. — Она приезжала в зеленой малолитражке?
— Да. Остановилась как раз там, где стоит ваша машина, и попросила залить бак. Он был почти пустой, в него вошло больше девятнадцати галлонов.
— Остальных в машине не видели?
— Там сидел только один, здоровенный парень с короткой стрижкой. Он не выходил, пока не увидел, что она звонит по телефону. Ведь ему-то она сказала, что хочет пойти в туалет. Я оставил насос и пошел в конторку за ключом для нее. Она спросила у меня разрешения воспользоваться телефоном, чтобы позвонить по междугородной. Я ответил, что можно, если она предварительно заплатит мне, что она и сделала. Я остался рядом, чтобы проследить, как она будет набирать и сколько говорить. Но тут влетел этот парень и заставил ее уйти.
— Он применил силу?
— Он ее не ударил. Обхватил руками, словно обнял. Она вырывалась и плакала, но он утащил ее назад в машину. Она уплатила за бензин и повела машину сама в город. — Он показал в сторону Санта-Терезы.
— Оружия у него не видели?
— Нет. Но она вела себя так, будто боялась его.
— Он говорил что-нибудь?
— Только когда влетел вслед за ней. Крикнул, что она с ума спятила, если вздумала родителям звонить. Что они ее злейшие враги.
Себастьян что-то нечленораздельно пробормотал.
— Ее или его? — переспросил я.
— Обоих. По-моему, он сказал «наши злейшие враги».
— Свидетель вы хороший. Как вас зовут?
— Фред Крэм.
Я предложил ему доллар.
— Не нужно мне платить, — произнес он сдержанно, но твердо. — Жаль, что не могу чем-то помочь. Может быть, мне следовало попытаться задержать их, или позвонить в полицию, или еще что-то. Но только я думал, что не имею права вмешиваться.
Со стороны улицы вывернул старый «шевроле», выкрашенный коричневой краской, и затормозил у бензоколонки. Впереди сидели двое подростков. Босые ноги двух других торчали из заднего окошка. Сидевший за рулем засигналил, требуя обслужить его.
— Чем могу быть полезен? — обратился он к Себастьяну.
— Это я вам звонил. Насчет двери, — проговорил он неуверенно севшим голосом, словно попрошайка.
— Понятно. — Боль и усталость на лице работника сменились выражением сочувствия, что изменило и тональность его голоса. — Она сбежала из дома или что-то в этом роде?
— Что-то в этом роде, — я вышел из машины, чтобы поговорить с ним самому. — Она приезжала в зеленой малолитражке?
— Да. Остановилась как раз там, где стоит ваша машина, и попросила залить бак. Он был почти пустой, в него вошло больше девятнадцати галлонов.
— Остальных в машине не видели?
— Там сидел только один, здоровенный парень с короткой стрижкой. Он не выходил, пока не увидел, что она звонит по телефону. Ведь ему-то она сказала, что хочет пойти в туалет. Я оставил насос и пошел в конторку за ключом для нее. Она спросила у меня разрешения воспользоваться телефоном, чтобы позвонить по междугородной. Я ответил, что можно, если она предварительно заплатит мне, что она и сделала. Я остался рядом, чтобы проследить, как она будет набирать и сколько говорить. Но тут влетел этот парень и заставил ее уйти.
— Он применил силу?
— Он ее не ударил. Обхватил руками, словно обнял. Она вырывалась и плакала, но он утащил ее назад в машину. Она уплатила за бензин и повела машину сама в город. — Он показал в сторону Санта-Терезы.
— Оружия у него не видели?
— Нет. Но она вела себя так, будто боялась его.
— Он говорил что-нибудь?
— Только когда влетел вслед за ней. Крикнул, что она с ума спятила, если вздумала родителям звонить. Что они ее злейшие враги.
Себастьян что-то нечленораздельно пробормотал.
— Ее или его? — переспросил я.
— Обоих. По-моему, он сказал «наши злейшие враги».
— Свидетель вы хороший. Как вас зовут?
— Фред Крэм.
Я предложил ему доллар.
— Не нужно мне платить, — произнес он сдержанно, но твердо. — Жаль, что не могу чем-то помочь. Может быть, мне следовало попытаться задержать их, или позвонить в полицию, или еще что-то. Но только я думал, что не имею права вмешиваться.
Со стороны улицы вывернул старый «шевроле», выкрашенный коричневой краской, и затормозил у бензоколонки. Впереди сидели двое подростков. Босые ноги двух других торчали из заднего окошка. Сидевший за рулем засигналил, требуя обслужить его.