Страница:
Философия Бубера (иногда называемая «диалогический персонализм») с ее идеей встречи между Богом и человеком по аналогии со встречей между двумя людьми, придает еще больший вес коренному различию между знанием о Боге, о чем мы уже говорили в этой книге. Любое понимание Бога, которое запрещает нам говорить о познании Бога, является неправильным, недостоверным и просто околохристианским. Христианская молитва, например, с ее акцентом на просьбе аналогична связи между двумя людьми, как мы это уже видели (Мф.7.7-11). Если понимание Бога не может объяснить, почему христиане таким образом молятся Богу, то его надо сразу же отвергнуть, как неспособное проникнуть в глубину христианской веры. Может быть рассуждения о Боге как «основе нашего бытия», «абсолютной реальности» или каких-то других подобных абстрактных представлениях, будут более понятны для современных философов, но для практики христианской молитвы они бессмысленны. Как можем мы познать «абсолютную реальность»? В лучшем случае мы можем только что-то узнать о ней.
Размышление о Боге, как о личности, следовательно, показывает и утверждает глубокое понимание природы и характера Бога. Наивысшее же проявление Бога, как личности, надо искать в Его воплощении. В Иисусе Христе мы встречаем именно Бога в воплощении человеческой личности.
В следующей главе мы покажем, что признание Иисуса Христа Самим живым Богом, и подтверждает, и развивает идею Бога, как личности, и является основой сугубо христианского понимания Бога, выраженного в самом загадочном христианском учении — учении о Троице. Интересно, что через признание всех аргументов, показывающих, что Бог есть личность, мы становимся на путь, который приводит нас к признанию, что Бог — это Триединая Личность.
6 Воплощенный Бог — Иисус Христос
ДОЛГОЕ МОЛЧАНИЕ
Размышление о Боге, как о личности, следовательно, показывает и утверждает глубокое понимание природы и характера Бога. Наивысшее же проявление Бога, как личности, надо искать в Его воплощении. В Иисусе Христе мы встречаем именно Бога в воплощении человеческой личности.
В следующей главе мы покажем, что признание Иисуса Христа Самим живым Богом, и подтверждает, и развивает идею Бога, как личности, и является основой сугубо христианского понимания Бога, выраженного в самом загадочном христианском учении — учении о Троице. Интересно, что через признание всех аргументов, показывающих, что Бог есть личность, мы становимся на путь, который приводит нас к признанию, что Бог — это Триединая Личность.
6 Воплощенный Бог — Иисус Христос
Водной из предыдущих глав я просил вас представить себе, что вы всю свою жизнь прожили в темнице, ничего не зная о внешнем мире. И вот приходит человек, который знает этот мир, и он рисует его вам на бумаге. Хотя ваше знание этого внешнего мира становится фрагментарным и путаным, вы по крайней мере начинаете понимать, что что-то существует за стенами вашего жилища. Теперь представьте себе другую ситуацию. Вы живете в темнице, зная по слухам или намекам, что за этими стенами что — то существует. Долгое время вы представляете себе, как выглядит тот мир, лежа, может быть, по ночам без сна, и надеясь что когда-нибудь сможете видеть его. Затем вы что-то слышите, какой-то шум со стороны одной из стен. Сначала это только легкий шорох. Вы прислушиваетесь, желая выяснить, не обманывает ли вас слух. Затем он становится громче, и вы понимаете, что там что-то происходит. Внезапно в стене появляется дыра размером в вашу ладонь, и вы понимаете, что кто-то просверливает ее в стене. Когда пыль спадает, яркий луч света ослепляет вас. Вы так долго жили в темноте, что ваши глаза привыкли к мраку и теперь должны адаптироваться к новой ситуации. Вы подползаете к дыре и смотрите через нее. И там, за толстой каменной стеной вы видите внешний мир — мир света и цвета, движения и звука. Дыра не настолько велика, чтобы вы могли увидеть все, звук искажен, так как он доходит до вас, как эхо, через дыру в стене. Но перед вами внезапно предстает новый, неизвестный вам мир.
Вы были подготовлены к тому, что увидели, так как видели этот мир раньше нарисованным на бумаге, но теперь вы впервые осознаете все значение тех двухмерных рисунков. Вы видите дерево, слегка сгибающееся под ветром, зеленеющее на фоне голубого неба, и понимаете, что было изображено на этом двухмерном одноцветном рисунке. И, может быть, благоухание свежего воздуха с его ароматом цветов начинает проникать и освежать затхлый воздух вашей темницы. И внезапно перед вами начинает открываться новая перспектива вашего положения, когда вы понимаете, что за вашими стенами существует волнующий новый мир, манящий, призывающий и приглашающий вас участвовать в нем. Он там, а вы здесь, но каким-то образом он кажется вам намного ближе, чем вы могли себе представить.
Параллель между этой аналогией и христианским пониманием воплощения совершенно ясна. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне [Который]… сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр.1.1-3). Из ветхозаветных пророков, закона и писаний мы узнаем, что Бог постепенно открывал Себя Своему народу. Подобно людям, попавшим в темницу, Его народ постепенно начинал понимать, что реальность, которую они могут видеть, гораздо шире. Рамки времени и пространства ограничивают описание реальности. Сначала они узнали «многообразно», что такое Бог, через словесные описания, которые им дали пророки. Каждая стадия этого откровения кладет основание для следующей стадии, пока, наконец, происходит великий прорыв. Но это не прорыв, сделанный людьми с их стороны стены, а прорыв, сделанный Богом с Его стороны. Ветхий Завет приготавливает путь для этого прорыва, давая нам намеки, что представляя собой этот мир по ту стороны стены, и побуждая нас ожидать и различать звуки пробиваемого отверстия в стене.
А затем, когда прорыв произошел, прежде данные словесные описания Бога предстают перед нами в их истинном свете. Мы смогли понять, может быть, впервые, в чем их реальный смысл. Все те намеки на пришествие страдающего раба (Ис.53), те слухи об оправдании страдающего праведника (Пс.21), те обетования, что Господь внезапно придет в храм Свой (Мал.3.1) — все это предстает теперь в новом свете как реальность, о которой раньше свидетельствовали словом. Теперь мы уже не зависим от описаний Бога, которые передавались от поколения к поколению — Бог Сам «посетил народ Свой» (Лк.1.68). Бог Сам приходит к нам в лице Иисуса Христа. Не в славе, силе и величии приходит к нам Бог, а «презрен и умален», чтобы встретить нас там, где мы есть, в обличии, которое нам известно. Иисус отражает, отображает и воплощает то, что есть Бог. Иначе говоря, Иисус есть Бог во плоти, Бог воплощенный.
Отраженная реальность для заключенных в темнице, может быть передана двухмерным одноцветным описанием дерева, и мы можем сравнить его с трехмерным цветным изображением, которое увидели через дыру в стене, и изумиться: «Так вот что это такое! Теперь видим, что эти карандашные линии изображают ветки, а эти фигуры — листья, но не видя реальности, мы не были уверены, что точно они изображают». То, что было не совсем ясным раньше и даже загадочным, внезапно становится реальным. Так и для христиан — чтение Ветхого Завета позволяет увидеть в новом свете пришествие Бога в Иисусе Христе. Ветхозаветные закон и пророки предстают в новом свете, потому что то, о чем они говорят и на что указывают, внезапно становится нам доступным. Так, Матфей, указывая на пророчества (например, 1.22-23; 2.5-6,15,17-18,23; 3.3), как бы говорит: «Теперь мы знаем, о чем были все эти пророчества».
Через Иисуса Христа, Которого мы признаем воплощенным Богом, становится возможной непосредственная и личная встреча между нами и Богом. Тот, Кого великие ветхозаветные мужи знали косвенно и не до конца, берет инициативу в Свои руки и приходит к нам, как один из нас. Одним из самых сильных отрывков, описывающих связь между верой великих ветхозаветных героев и верой великих героев христианской эры в Новом Завете, является Евр.11.1; 12.2. Все эти люди знали, к чему подготавливают их обетования Божии, даже если сами они не доживут до их исполнения. «Все сии умерли в вере, не получивши обетований, а только издали видели оные» (Евр.11.13; ср. 11.39-40). Та же тема развита у Луки в повествовании о встрече между младенцем Иисусом и Симеоном (Лк.2.25-35). Здесь Лука описывает реакцию старца, который понимает, что наконец наступил момент, которого он и множество других людей так ожидали — пришествие Бога к Своему народу (Лк.2.29-32).
Почему же христиане верят, что Иисус есть Бог? (Об этом см. книгу: Алистер МакГрат. «Понимание Иисуса», стр.63-119). Надо подчеркнуть, что эта вера не была решением какого-то одного заблуждающегося первохристианского мыслителя, а была обдуманным суждением всей христианской общины, она основана на свидетельстве, которое они либо знали сами — жизнь, смерть и воскресение Иисуса Христа, — либо на свидетельстве очевидцев, записанном в новозаветных документах. В долгих дебатах ранней Церкви по этому поводу не было найдено другого объяснения личности и значения Иисуса Христа, которое могло бы адекватно оправдать христианское познание Бога через Иисуса Христа или свидетельство Нового Завета, чем признание, что ХРИСТОС — ИСТИННЫЙ БОГ. Это было коллективным выводом многовекового опыта христианской общины, а не односторонним решением какого-то одного богослова. В Иисусе Христе мы встречаем не кого иного, как живого Бога. Если бы Иисус Христос был просто человеком, то Его влияние на наше размышление о Боге было бы не большим, чем влияние любого другого человека, посвятившего себя этому вопросу. Но с другой стороны, Церковь также всегда утверждала, что столь прощенное отождествление Иисуса Христа с Богом, отрицающее или пренебрегающее Его человеческой сущностью, несовместимо с Его земной жизнью. Опасность считать Иисуса Богом, и только Богом, возникла, однако, лишь тогда, когда стали говорить, что Он был Богом.
И в наше время мы знаем некоторых противников идеи, что ИИСУС ХРИСТОС — ВОПЛОЩЕННЫЙ БОГ. Чаще всего мы слышим, что учение о воплощении просто нелогично. По утверждению некоторых современных богословов, говорить, что Иисус Христос есть Бог, столь же нелогично, как говорить, что круг есть квадрат. Человечество исключает Божественность. Но так ли это? Остановимся на этом утверждении более подробно.
Круг и квадрат относятся к геометрическим фигурам и взаимно исключают друг друга. Иными словами, круг не есть квадрат, треугольник или какая-то иная форма. Говорить, что что-то является «как кругом, так и квадратом», это прежде всего говорить, что это «что-то» является формой. Когда мы затем спрашиваем, какого же рода эта форма, мы сталкиваемся с логическим противоречием: нам говорят, что это две разные и одновременно взаимоисключающие формы. Такая же ситуация возникает в мире красок. Красный и синий взаимоисключающие цвета в мире красок. Цвет может быть красным или синим или каким-то иным, но одновременно красным и синим, что опять приводит к простому логическому противоречию, если мы говорим, что такой-то и такой-то цвет является одновременно красным и синим.
Но к какому общему логическому миру относятся Бог и человек? Почему Бог и человек логически несовместимы? Круг и квадрат — это две разные формы; красный и синий — это два разных цвета; Бог и человек — это два разных…, два разных — что? Дело просто в том, что они разные, и при этом ни в коей мере логически несовместимы. Вернемся еще раз к цветам и формам. Что-то не может быть одновременно кругом и квадратом, но оно может быть красным квадратом. И в этом нет никакого логического противоречия. Эти две идеи относятся к разным логическим мирам. «Красный» и «квадрат» — это разные идеи, а идея, что что-то является красным и одновременно квадратом, конечно же, не предполагает никакого противоречия. Так и «Бог» и «человек» относятся к разным логическим мирам, и потому, утверждение, что Иисус является как Богом, так и человеком, не предполагает никакого логического противоречия.
Более углубленный анализ вопроса логической связи между «Богом» и «человеком» в воплощении был проведен, может быть, самым великим из всех английских богословов Вильямом Окхэмом. В XIV в. он показал, что идея воплощения не предполагает никакого логического противоречия и помогает нам лучше понять природу воплощения. И никак нельзя считать идею Божественности Иисуса Христа абсурдной на том основании, что она предполагает «логическое противоречие».
Некоторые современные богословы также говорят нам, что учение о воплощении неприемлемо для современной ситуации, и все, что надо сказать об Иисусе Христе, можно сказать без ссылки на идею воплощения. Однако, это отнюдь не верно. Приведем для ясности несколько примеров.
Во-первых, почему мы вообще говорим об Иисусе Христе? Почему христианство выделяет Его, и только Его, ставя Его выше всех людей? Традиционный ответ будет всегда то, что воскресение Иисуса Христа из мертвых указывает на Его Божественность и потому устанавливает Его уникальность среди других людей. Несомненно, есть и другие люди, поведение и личность которых выделяет их среди других, как, например, Сократ в древнем мире, или Ганди в современном мире, но мы уважаем этих людей исключительно как людей, а не как воплощение Бога. Поэтому уникальность Иисуса Христа для христиан заключается в том, Кто Он был, а не только в том, что Он сказал и сделал. Иначе говоря, христиане всегда считали важными учение и образ жизни Иисуса Христа, потому что знали, Кто Он был.
Если же исключить идею, что Иисус Христос был воплотившимся Богом, как это предлагают нам сделать некоторые современные мыслители, то как тогда можем мы оправдать Его уникальное положение, которое Он всегда занимал для христиан? Ответ будет прост: никак. Что могут дать нам учения палестинца I в. сегодня, в совершенно иной культурной среде? Между Палестиной I в. и Западом XX в. существует огромный разрыв, и тот, кто не понял этого, очевидно, даже не подошел к разрешению этой сложной проблемы. Например, многие феминисты утверждают, что учение Иисуса Христа скомпрометировано Его принадлежностью к мужскому полу, как и патриархальностью социального уклада, в котором Он жил. Тогда почему же мы должны уделять внимание Иисусу Христу? Как можем мы оправдать Его уникальность, ссылаясь на Его учение? Очевидно, мы не можем сделать этого, если не признаем, что Иисус Христос полностью отличался от нас, и это отличие является очень важным.
Для традиционного христианства воплощение означает то, что Бог пришел к нам, как один из нас, обращаясь и призывая нас лично. Совсем не важно, когда это произошло в истории, но важно, что это произошло. И это говорит нам что-то очень важное о Боге. Но если исключить идею воплощения, то тогда это означает, что Иисус Христос был просто еврейским раввином в далекую от нас эпоху, учение и образ жизни Которого могли выделить Его в то время, но Который к нашему времени имеет мало отношения. Становится по крайне мере трудным (и многие даже скажут совершенно невозможным) оправдать уникальное положение Иисуса Христа, которое Он всегда занимал для христиан. Не будучи центром христианской веры, Он становится мертвым.
Многие критики воплощения готовы признать, что христиане просто не связывают Иисуса Христа с далекой личностью прошлого, но признают Его вечно живым Господом. Они не считают Его Учителем далекого прошлого, давно умершим раввином или гуру. Они знают Его как своего воскресшего Господа, как Того, Кому они поклоняются и через Которого они познают живого Бога. Учение о воплощении сохраняет глубокие проникновения, без которых Иисус Христос становится полузабытым историческим основателем религии, которая теперь может обойтись и без Него. Не верить в воплощение — это значит вообще не видеть центральности Иисуса Христа для христианской веры.
Вторым важным моментом является возникновение особой формы атеизма в XX в. Это движение иногда называется «атеизмом протеста» на том основании, что оно «протестует» против определенного понимания Бога. Двадцатый век был свидетелем человеческой жестокости и зверств, которые редко встретишь в мировой истории. Ужасы Второй мировой войны в Европе, сталинских гонений в Советском Союзе, нацистских концентрационных лагерей и программ геноцида в Юго-Восточной Азии — все это заставило многих людей задуматься над вопросом, какое место занимает Бог в этом мире страданий. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от основополагающего христианского проникновения, что во Христе Бог Сам подверг Себя жестокости и злу этого мира.
Это проникновение особенно сильно описано в небольшом очерке под названием «Долгое молчание».
Вы были подготовлены к тому, что увидели, так как видели этот мир раньше нарисованным на бумаге, но теперь вы впервые осознаете все значение тех двухмерных рисунков. Вы видите дерево, слегка сгибающееся под ветром, зеленеющее на фоне голубого неба, и понимаете, что было изображено на этом двухмерном одноцветном рисунке. И, может быть, благоухание свежего воздуха с его ароматом цветов начинает проникать и освежать затхлый воздух вашей темницы. И внезапно перед вами начинает открываться новая перспектива вашего положения, когда вы понимаете, что за вашими стенами существует волнующий новый мир, манящий, призывающий и приглашающий вас участвовать в нем. Он там, а вы здесь, но каким-то образом он кажется вам намного ближе, чем вы могли себе представить.
Параллель между этой аналогией и христианским пониманием воплощения совершенно ясна. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне [Который]… сияние славы и образ ипостаси Его» (Евр.1.1-3). Из ветхозаветных пророков, закона и писаний мы узнаем, что Бог постепенно открывал Себя Своему народу. Подобно людям, попавшим в темницу, Его народ постепенно начинал понимать, что реальность, которую они могут видеть, гораздо шире. Рамки времени и пространства ограничивают описание реальности. Сначала они узнали «многообразно», что такое Бог, через словесные описания, которые им дали пророки. Каждая стадия этого откровения кладет основание для следующей стадии, пока, наконец, происходит великий прорыв. Но это не прорыв, сделанный людьми с их стороны стены, а прорыв, сделанный Богом с Его стороны. Ветхий Завет приготавливает путь для этого прорыва, давая нам намеки, что представляя собой этот мир по ту стороны стены, и побуждая нас ожидать и различать звуки пробиваемого отверстия в стене.
А затем, когда прорыв произошел, прежде данные словесные описания Бога предстают перед нами в их истинном свете. Мы смогли понять, может быть, впервые, в чем их реальный смысл. Все те намеки на пришествие страдающего раба (Ис.53), те слухи об оправдании страдающего праведника (Пс.21), те обетования, что Господь внезапно придет в храм Свой (Мал.3.1) — все это предстает теперь в новом свете как реальность, о которой раньше свидетельствовали словом. Теперь мы уже не зависим от описаний Бога, которые передавались от поколения к поколению — Бог Сам «посетил народ Свой» (Лк.1.68). Бог Сам приходит к нам в лице Иисуса Христа. Не в славе, силе и величии приходит к нам Бог, а «презрен и умален», чтобы встретить нас там, где мы есть, в обличии, которое нам известно. Иисус отражает, отображает и воплощает то, что есть Бог. Иначе говоря, Иисус есть Бог во плоти, Бог воплощенный.
Отраженная реальность для заключенных в темнице, может быть передана двухмерным одноцветным описанием дерева, и мы можем сравнить его с трехмерным цветным изображением, которое увидели через дыру в стене, и изумиться: «Так вот что это такое! Теперь видим, что эти карандашные линии изображают ветки, а эти фигуры — листья, но не видя реальности, мы не были уверены, что точно они изображают». То, что было не совсем ясным раньше и даже загадочным, внезапно становится реальным. Так и для христиан — чтение Ветхого Завета позволяет увидеть в новом свете пришествие Бога в Иисусе Христе. Ветхозаветные закон и пророки предстают в новом свете, потому что то, о чем они говорят и на что указывают, внезапно становится нам доступным. Так, Матфей, указывая на пророчества (например, 1.22-23; 2.5-6,15,17-18,23; 3.3), как бы говорит: «Теперь мы знаем, о чем были все эти пророчества».
Через Иисуса Христа, Которого мы признаем воплощенным Богом, становится возможной непосредственная и личная встреча между нами и Богом. Тот, Кого великие ветхозаветные мужи знали косвенно и не до конца, берет инициативу в Свои руки и приходит к нам, как один из нас. Одним из самых сильных отрывков, описывающих связь между верой великих ветхозаветных героев и верой великих героев христианской эры в Новом Завете, является Евр.11.1; 12.2. Все эти люди знали, к чему подготавливают их обетования Божии, даже если сами они не доживут до их исполнения. «Все сии умерли в вере, не получивши обетований, а только издали видели оные» (Евр.11.13; ср. 11.39-40). Та же тема развита у Луки в повествовании о встрече между младенцем Иисусом и Симеоном (Лк.2.25-35). Здесь Лука описывает реакцию старца, который понимает, что наконец наступил момент, которого он и множество других людей так ожидали — пришествие Бога к Своему народу (Лк.2.29-32).
Почему же христиане верят, что Иисус есть Бог? (Об этом см. книгу: Алистер МакГрат. «Понимание Иисуса», стр.63-119). Надо подчеркнуть, что эта вера не была решением какого-то одного заблуждающегося первохристианского мыслителя, а была обдуманным суждением всей христианской общины, она основана на свидетельстве, которое они либо знали сами — жизнь, смерть и воскресение Иисуса Христа, — либо на свидетельстве очевидцев, записанном в новозаветных документах. В долгих дебатах ранней Церкви по этому поводу не было найдено другого объяснения личности и значения Иисуса Христа, которое могло бы адекватно оправдать христианское познание Бога через Иисуса Христа или свидетельство Нового Завета, чем признание, что ХРИСТОС — ИСТИННЫЙ БОГ. Это было коллективным выводом многовекового опыта христианской общины, а не односторонним решением какого-то одного богослова. В Иисусе Христе мы встречаем не кого иного, как живого Бога. Если бы Иисус Христос был просто человеком, то Его влияние на наше размышление о Боге было бы не большим, чем влияние любого другого человека, посвятившего себя этому вопросу. Но с другой стороны, Церковь также всегда утверждала, что столь прощенное отождествление Иисуса Христа с Богом, отрицающее или пренебрегающее Его человеческой сущностью, несовместимо с Его земной жизнью. Опасность считать Иисуса Богом, и только Богом, возникла, однако, лишь тогда, когда стали говорить, что Он был Богом.
И в наше время мы знаем некоторых противников идеи, что ИИСУС ХРИСТОС — ВОПЛОЩЕННЫЙ БОГ. Чаще всего мы слышим, что учение о воплощении просто нелогично. По утверждению некоторых современных богословов, говорить, что Иисус Христос есть Бог, столь же нелогично, как говорить, что круг есть квадрат. Человечество исключает Божественность. Но так ли это? Остановимся на этом утверждении более подробно.
Круг и квадрат относятся к геометрическим фигурам и взаимно исключают друг друга. Иными словами, круг не есть квадрат, треугольник или какая-то иная форма. Говорить, что что-то является «как кругом, так и квадратом», это прежде всего говорить, что это «что-то» является формой. Когда мы затем спрашиваем, какого же рода эта форма, мы сталкиваемся с логическим противоречием: нам говорят, что это две разные и одновременно взаимоисключающие формы. Такая же ситуация возникает в мире красок. Красный и синий взаимоисключающие цвета в мире красок. Цвет может быть красным или синим или каким-то иным, но одновременно красным и синим, что опять приводит к простому логическому противоречию, если мы говорим, что такой-то и такой-то цвет является одновременно красным и синим.
Но к какому общему логическому миру относятся Бог и человек? Почему Бог и человек логически несовместимы? Круг и квадрат — это две разные формы; красный и синий — это два разных цвета; Бог и человек — это два разных…, два разных — что? Дело просто в том, что они разные, и при этом ни в коей мере логически несовместимы. Вернемся еще раз к цветам и формам. Что-то не может быть одновременно кругом и квадратом, но оно может быть красным квадратом. И в этом нет никакого логического противоречия. Эти две идеи относятся к разным логическим мирам. «Красный» и «квадрат» — это разные идеи, а идея, что что-то является красным и одновременно квадратом, конечно же, не предполагает никакого противоречия. Так и «Бог» и «человек» относятся к разным логическим мирам, и потому, утверждение, что Иисус является как Богом, так и человеком, не предполагает никакого логического противоречия.
Более углубленный анализ вопроса логической связи между «Богом» и «человеком» в воплощении был проведен, может быть, самым великим из всех английских богословов Вильямом Окхэмом. В XIV в. он показал, что идея воплощения не предполагает никакого логического противоречия и помогает нам лучше понять природу воплощения. И никак нельзя считать идею Божественности Иисуса Христа абсурдной на том основании, что она предполагает «логическое противоречие».
Некоторые современные богословы также говорят нам, что учение о воплощении неприемлемо для современной ситуации, и все, что надо сказать об Иисусе Христе, можно сказать без ссылки на идею воплощения. Однако, это отнюдь не верно. Приведем для ясности несколько примеров.
Во-первых, почему мы вообще говорим об Иисусе Христе? Почему христианство выделяет Его, и только Его, ставя Его выше всех людей? Традиционный ответ будет всегда то, что воскресение Иисуса Христа из мертвых указывает на Его Божественность и потому устанавливает Его уникальность среди других людей. Несомненно, есть и другие люди, поведение и личность которых выделяет их среди других, как, например, Сократ в древнем мире, или Ганди в современном мире, но мы уважаем этих людей исключительно как людей, а не как воплощение Бога. Поэтому уникальность Иисуса Христа для христиан заключается в том, Кто Он был, а не только в том, что Он сказал и сделал. Иначе говоря, христиане всегда считали важными учение и образ жизни Иисуса Христа, потому что знали, Кто Он был.
Если же исключить идею, что Иисус Христос был воплотившимся Богом, как это предлагают нам сделать некоторые современные мыслители, то как тогда можем мы оправдать Его уникальное положение, которое Он всегда занимал для христиан? Ответ будет прост: никак. Что могут дать нам учения палестинца I в. сегодня, в совершенно иной культурной среде? Между Палестиной I в. и Западом XX в. существует огромный разрыв, и тот, кто не понял этого, очевидно, даже не подошел к разрешению этой сложной проблемы. Например, многие феминисты утверждают, что учение Иисуса Христа скомпрометировано Его принадлежностью к мужскому полу, как и патриархальностью социального уклада, в котором Он жил. Тогда почему же мы должны уделять внимание Иисусу Христу? Как можем мы оправдать Его уникальность, ссылаясь на Его учение? Очевидно, мы не можем сделать этого, если не признаем, что Иисус Христос полностью отличался от нас, и это отличие является очень важным.
Для традиционного христианства воплощение означает то, что Бог пришел к нам, как один из нас, обращаясь и призывая нас лично. Совсем не важно, когда это произошло в истории, но важно, что это произошло. И это говорит нам что-то очень важное о Боге. Но если исключить идею воплощения, то тогда это означает, что Иисус Христос был просто еврейским раввином в далекую от нас эпоху, учение и образ жизни Которого могли выделить Его в то время, но Который к нашему времени имеет мало отношения. Становится по крайне мере трудным (и многие даже скажут совершенно невозможным) оправдать уникальное положение Иисуса Христа, которое Он всегда занимал для христиан. Не будучи центром христианской веры, Он становится мертвым.
Многие критики воплощения готовы признать, что христиане просто не связывают Иисуса Христа с далекой личностью прошлого, но признают Его вечно живым Господом. Они не считают Его Учителем далекого прошлого, давно умершим раввином или гуру. Они знают Его как своего воскресшего Господа, как Того, Кому они поклоняются и через Которого они познают живого Бога. Учение о воплощении сохраняет глубокие проникновения, без которых Иисус Христос становится полузабытым историческим основателем религии, которая теперь может обойтись и без Него. Не верить в воплощение — это значит вообще не видеть центральности Иисуса Христа для христианской веры.
Вторым важным моментом является возникновение особой формы атеизма в XX в. Это движение иногда называется «атеизмом протеста» на том основании, что оно «протестует» против определенного понимания Бога. Двадцатый век был свидетелем человеческой жестокости и зверств, которые редко встретишь в мировой истории. Ужасы Второй мировой войны в Европе, сталинских гонений в Советском Союзе, нацистских концентрационных лагерей и программ геноцида в Юго-Восточной Азии — все это заставило многих людей задуматься над вопросом, какое место занимает Бог в этом мире страданий. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от основополагающего христианского проникновения, что во Христе Бог Сам подверг Себя жестокости и злу этого мира.
Это проникновение особенно сильно описано в небольшом очерке под названием «Долгое молчание».
ДОЛГОЕ МОЛЧАНИЕ
«В конце времени миллиарды людей собрались в большой долине перед престолом Божиим. Большинство из них отошло подальше от яркого света, исходящего от Него. Но несколько групп, стоящих возле престола, горячо спорили, но не раболепно, а воинственно. «Может ли Бог судить? Откуда Ему знать о страданиях? — резко заявила дерзкая молодая брюнетка. Она засучила рукав и показала вытатуированный номер нацистского концентрационного лагеря. — Мы испытали ужасы террора, побоев, мучения и смерть!» В другой группе негритянский мальчик расстегнул воротник и показал свою шею. «А что вы скажете об этом? — спросил он, показывая красный след от веревки. — Линчеванный, но не за преступление, а только за то, что я черный!» Еще в одной группе была беременная школьница с потухшими глазами. «Почему я должна страдать? — пробормотала она. — Это не моя вина».
Во всей этой долине были сотни таких групп. Каждая жаловалась на Бога за то, что Он допустил зло и страдания в Своем мире. Как хорошо жилось Богу на небе, где все было прекрасно и светло, легко, где не было слез и страха, голода и ненависти. Что Бог знал обо всем, что должен был претерпеть человек в этом мире? Богу хорошо живется, — говорили они.
Так каждая группа выдвинула своего предводителя, выбирая того, кто из них больше всего пострадал. Еврея, негра, человека из Хиросимы, подагрика. В центре долины они советовались друг с другом. Наконец они пришли к решению. Оно было довольно мудрым.
Прежде чем Бог станет их Судьей, Он должен испытать то, что испытали они. Он должен быть приговорен жить на земле как человек!
«Пусть Он родится евреем. Пусть законность Его рождения будет подвергнута сомнению. Пусть Его работа будет так тяжела, что даже Его семья посчитает Его сумасшедшим, когда Он попытается ее выполнить. Пусть Его предадут Его лучшие друзья и родные. Пусть Ему предъявят ложное обвинение, пусть Его допрашивает предвзятый следователь, пусть приговор вынесет Ему трусливый судья. Пусть Его мучают. Наконец, пусть Он увидит, что значит быть страшно одиноким. И затем, пусть Он умрет. Пусть Он умрет так, чтобы никто не усомнился, что Он умер. И пусть множество свидетелей подтвердят это».
Когда каждый предводитель провозгласил свой приговор, среди собравшейся толпы раздались громкие слова одобрения. И когда последний вынес свой приговор, наступило долгое молчание. Никто не произнес ни слова. Никто не двигался. Потому что они вдруг поняли, что Бог все это уже претерпел».
Вполне возможно, что мы можем принести свои извинения через кого-то другого. Однако посылать другого извиниться за что-то, выразить свое соболезнование, едва ли означает самому находиться в ситуации страдания. Учение о воплощении заявляет, что Бог пострадал в Иисусе Христе. Поэтому Бог знает Сам, что такое страдать. Он принял на Себя человеческие страдания, дав им значение и достоинство через Свое присутствие. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от идеи Бога, Который приходит в мир страданий и печали, это только значит вернуться к около христианскому представлению о Боге, которое является удобной мишенью для критиков атеизма протеста.
В первой главе мы говорили о действии, которое оказала публикация в 1963 г. в Англии книги Джона Робинсона «Быть честным перед Богом». Газетная статья, в которой рекламировалась эта книга, имела поразительный заголовок «С нашим представлением о Боге надо покончить!» И, видимо, этот заголовок, а не сама эта несколько претенциозная и отнюдь не оригинальная книга, оказал сильное действие. Представление о Боге, с которым, по мнению Робинсона, надо было покончить, был образ старца на небе. Мы уже видели, сколь упрощенной и поверхностной была эта критика. Но перед лицом беспощадной критики атеизма протеста, с образом Бога, Который стоит в стороне и не участвует в этом мире страдания, — действительно надо покончить, так как это образ невоплощенного Бога. Для традиционного христианства Бог пострадал во Христе на кресте на Голгофе: Он принял на Себя страдания и грехи Своего творения, чтобы искупить его. Беспощадные нападки атеизма протеста, которые столь легко развенчивают невоплощенного Бога модернизма, бессильны перед Богом, Который раскрыл нам Себя в Иисусе Христе, реальным Богом христианской веры, а не выдуманным Богом модернизма. Слова христианского поэта периода Первой Мировой войны Дж. Стаддерт-Кеннеди с большой глубиной передают это истинное понимание Бога:
«Бог, Бог, Которого я люблю и Которому поклоняюсь, Царствует в скорби на Древе, Сломанный, истекающий кровью, но непобежденный, Бог Богов для меня».
Представление о Боге, к Которому приводит отвержение воплощения, просто неприемлемо для XX в., и именно против этого представления о Боге направлены беспощадно резкие нападки атеизма. Если это такой Бог, заявляет это влиятельное движение, то мы не можем поверить в Него или воспринимать Его серьезно. Атеизм имеет понятную тенденцию выбирать легкие мишени, и мало найдется более легких мишений, чем идея невоплощенного Бога. И не надо сетовать по поводу отказа от такого околохристианского представления о Боге, потому что вместо него появляется истинно христианское понимание Бога, воплотившегося в Иисусе Христе. И это еще раз со всей очевидностью показывает огромную важность воплощения.
Не менее важным является толкование Креста. По мнению некоторых современных богословов, Крест надо рассматривать как не более чем проявление любви Божией. Идею воплощения надо отвергнуть, говорят нам, как логическое противоречие. Однако идея смерти Иисуса Христа на кресте (и заметьте, что современные богословы не считают, что смерть была побеждена воскресением), показывающая любовь Божию, считается приемлемой для «старого мира». И к сожалению, она зависит от идеи воплощения. Мы более подробно остановимся на этом аргументе.
Глубокое и истинное христианское проникновение в то, что смерть Иисуса Христа на Кресте показывает всю степень любви Божией к нам, основывается на признании того, что на кресте умирает не кто иной, как Сын Божий (Ин.3.16; Гал.1.4;2.20; Тит.2.14). Иисус Христос, воплощенный Бог, возлюбил нас и предал Себя смерти на Голгофском кресте. Хотя мы продолжали еще быть грешниками, Бог сошел на землю и отдал Себя на смерть — и все это ради любви к грешному человеку (Рим.5.8). Слова Вильяма Блейка в его стихотворении «Иерусалим» хорошо выражают эту мысль:
Многие критики идеи воплощения, очевидно, полагают, что идея Иисуса Христа как Бога и человека является спорной и иррациональной догмой, изобретенной какими-то слабоумными мыслителями в период, когда процветало довольно примитивное мышление. Для большинства современных писателей требование веры в Божественность Иисуса Христос считается абсурдным условием для вступления в члены Церкви — разве не должно быть церковное членство доступным для каждого? Почему надо заставлять признать такое абсурдное и иррациональное требование, прежде чем вступить в Церковь? Христиане на это отвечают, что здесь имеет место просто элементарное непонимание. Приведем самый простой пример из обыденной жизни.
Во всей этой долине были сотни таких групп. Каждая жаловалась на Бога за то, что Он допустил зло и страдания в Своем мире. Как хорошо жилось Богу на небе, где все было прекрасно и светло, легко, где не было слез и страха, голода и ненависти. Что Бог знал обо всем, что должен был претерпеть человек в этом мире? Богу хорошо живется, — говорили они.
Так каждая группа выдвинула своего предводителя, выбирая того, кто из них больше всего пострадал. Еврея, негра, человека из Хиросимы, подагрика. В центре долины они советовались друг с другом. Наконец они пришли к решению. Оно было довольно мудрым.
Прежде чем Бог станет их Судьей, Он должен испытать то, что испытали они. Он должен быть приговорен жить на земле как человек!
«Пусть Он родится евреем. Пусть законность Его рождения будет подвергнута сомнению. Пусть Его работа будет так тяжела, что даже Его семья посчитает Его сумасшедшим, когда Он попытается ее выполнить. Пусть Его предадут Его лучшие друзья и родные. Пусть Ему предъявят ложное обвинение, пусть Его допрашивает предвзятый следователь, пусть приговор вынесет Ему трусливый судья. Пусть Его мучают. Наконец, пусть Он увидит, что значит быть страшно одиноким. И затем, пусть Он умрет. Пусть Он умрет так, чтобы никто не усомнился, что Он умер. И пусть множество свидетелей подтвердят это».
Когда каждый предводитель провозгласил свой приговор, среди собравшейся толпы раздались громкие слова одобрения. И когда последний вынес свой приговор, наступило долгое молчание. Никто не произнес ни слова. Никто не двигался. Потому что они вдруг поняли, что Бог все это уже претерпел».
Вполне возможно, что мы можем принести свои извинения через кого-то другого. Однако посылать другого извиниться за что-то, выразить свое соболезнование, едва ли означает самому находиться в ситуации страдания. Учение о воплощении заявляет, что Бог пострадал в Иисусе Христе. Поэтому Бог знает Сам, что такое страдать. Он принял на Себя человеческие страдания, дав им значение и достоинство через Свое присутствие. Отказаться от идеи воплощения — это значит отказаться от идеи Бога, Который приходит в мир страданий и печали, это только значит вернуться к около христианскому представлению о Боге, которое является удобной мишенью для критиков атеизма протеста.
В первой главе мы говорили о действии, которое оказала публикация в 1963 г. в Англии книги Джона Робинсона «Быть честным перед Богом». Газетная статья, в которой рекламировалась эта книга, имела поразительный заголовок «С нашим представлением о Боге надо покончить!» И, видимо, этот заголовок, а не сама эта несколько претенциозная и отнюдь не оригинальная книга, оказал сильное действие. Представление о Боге, с которым, по мнению Робинсона, надо было покончить, был образ старца на небе. Мы уже видели, сколь упрощенной и поверхностной была эта критика. Но перед лицом беспощадной критики атеизма протеста, с образом Бога, Который стоит в стороне и не участвует в этом мире страдания, — действительно надо покончить, так как это образ невоплощенного Бога. Для традиционного христианства Бог пострадал во Христе на кресте на Голгофе: Он принял на Себя страдания и грехи Своего творения, чтобы искупить его. Беспощадные нападки атеизма протеста, которые столь легко развенчивают невоплощенного Бога модернизма, бессильны перед Богом, Который раскрыл нам Себя в Иисусе Христе, реальным Богом христианской веры, а не выдуманным Богом модернизма. Слова христианского поэта периода Первой Мировой войны Дж. Стаддерт-Кеннеди с большой глубиной передают это истинное понимание Бога:
«Бог, Бог, Которого я люблю и Которому поклоняюсь, Царствует в скорби на Древе, Сломанный, истекающий кровью, но непобежденный, Бог Богов для меня».
Представление о Боге, к Которому приводит отвержение воплощения, просто неприемлемо для XX в., и именно против этого представления о Боге направлены беспощадно резкие нападки атеизма. Если это такой Бог, заявляет это влиятельное движение, то мы не можем поверить в Него или воспринимать Его серьезно. Атеизм имеет понятную тенденцию выбирать легкие мишени, и мало найдется более легких мишений, чем идея невоплощенного Бога. И не надо сетовать по поводу отказа от такого околохристианского представления о Боге, потому что вместо него появляется истинно христианское понимание Бога, воплотившегося в Иисусе Христе. И это еще раз со всей очевидностью показывает огромную важность воплощения.
Не менее важным является толкование Креста. По мнению некоторых современных богословов, Крест надо рассматривать как не более чем проявление любви Божией. Идею воплощения надо отвергнуть, говорят нам, как логическое противоречие. Однако идея смерти Иисуса Христа на кресте (и заметьте, что современные богословы не считают, что смерть была побеждена воскресением), показывающая любовь Божию, считается приемлемой для «старого мира». И к сожалению, она зависит от идеи воплощения. Мы более подробно остановимся на этом аргументе.
Глубокое и истинное христианское проникновение в то, что смерть Иисуса Христа на Кресте показывает всю степень любви Божией к нам, основывается на признании того, что на кресте умирает не кто иной, как Сын Божий (Ин.3.16; Гал.1.4;2.20; Тит.2.14). Иисус Христос, воплощенный Бог, возлюбил нас и предал Себя смерти на Голгофском кресте. Хотя мы продолжали еще быть грешниками, Бог сошел на землю и отдал Себя на смерть — и все это ради любви к грешному человеку (Рим.5.8). Слова Вильяма Блейка в его стихотворении «Иерусалим» хорошо выражают эту мысль:
Но что же остается от Креста, если мы отрицаем, что воплощенный Бог был распят? Эти современные богословы говорят нам, что Иисус Христос — это не более чем прекрасный пример человека — человека более высокого порядка, чем мы, но тем не менее человека. На кресте, следовательно, мы видим умирающего человека. Он отдал Свою жизнь не вместо кого-то другого, за исключением, может быть, Варравы (Мф.27.15-26). Он был несправедливо казнен, как преступник, подобно очень многим до Него и после Него. Можно говорить, что Его смерть показывает любовь одного человека к подобным Ему людям. Но Бог здесь ни при чем. Это не Бог был распят на кресте. Это Его прямо не касается. Короче говоря, никак нельзя говорить, что крест показывает любовь Бога к человеку. В лучшем случае, он просто показывает один возможный путь (и, конечно, не единственный и не лучший), которым один человек может проявить свою любовь к другим. Но является ли этот путь действительно основанием веры, которая побеждает неверие мира? Легче поверить в это, чем поверить в воплощенного Бога, предавшего Себя за нас на кресте — но едва ли в это нужно верить.
Иисус сказал: «Будешь ли ты любить того, кто не умер
За тебя, или не умрет за того, кто не умирает за тебя?»
И если Бог не умер за человека и не предал Себя
Навечно за Человека, То Человек не мог бы существовать
Потому что Человек есть любовь,
Как Бог есть любовь.
Многие критики идеи воплощения, очевидно, полагают, что идея Иисуса Христа как Бога и человека является спорной и иррациональной догмой, изобретенной какими-то слабоумными мыслителями в период, когда процветало довольно примитивное мышление. Для большинства современных писателей требование веры в Божественность Иисуса Христос считается абсурдным условием для вступления в члены Церкви — разве не должно быть церковное членство доступным для каждого? Почему надо заставлять признать такое абсурдное и иррациональное требование, прежде чем вступить в Церковь? Христиане на это отвечают, что здесь имеет место просто элементарное непонимание. Приведем самый простой пример из обыденной жизни.