Макинтайр Вонда Н.. Хрустальная звезда (Звездные войны)

   Он прошел под арку и пересек внутренний дворик. Невольно ожидая воя какой-нибудь сирены, Хэн удивился, что его окружала полная тишина.
   - Я могу здесь даже кричать, если захочу! - крикнул он.
   Никакого ответа. Хэн тихонько проскользнул в театр.
   Зал был, как и Прежде, заполнен просителями. Они занимали все зрительские места, уголки, ниши и даже проходы, не оставляя Хэну никакой возможности добраться до помоста Вару.
   Привстав на цыпочки, он вглядывался поверх голов, спин и панцирей в надежде отыскать Ксаверри и наконец увидел ее. Она стояла рядом с Вару, с опущенными плечами, низко наклонив голову. Как будто она была в полном порядке, но все же Хэну не очень понравился ее вид.
   "Может, она опять не в себе? - подумал Хэн. - Что же мне делать?"
   Он еще раз окинул взглядом огромное помещение, ища хоть какой-нибудь способ добраться до Ксаверри, но все было тщетно.
   Вару в этот момент устремил свое внимание на членов иторианской семьи, державших на руках что-то, закутанное в одеяло.
   - Желаешь ли ты, чтобы я исцелил тебя, проситель? - раздался голос Вару. Аудитория замерла.
   - Если да, то я постараюсь тебе помочь, - величественно произнес Вару.
   Хэн не удержался и презрительно фыркнул. Какой-то детина, стоявший перед ним, тут же обернулся и смерил Хэна с головы до ног взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
   - Прошу прощения, у меня просто небольшая аллергия, - прошептал Хэн.
   Детина, удовлетворившись ответом, вновь расправил уши и проникся глубочайшим вниманием к тому, что происходило у алтаря.
   Хан понял, что ему ни за что туда не пробраться. Зал был просто переполнен людьми и прочими возможными и невозможными существами. Хэн старался не потерять из виду Ксаверри и в то же время не мог оторваться от зрелища, которое устраивал Вару.
   Иторианцы подошли к алтарю и протянули Вару нечто, закутанное в одеяло. Их было пятеро - странных существ с немыслимо изогнутыми шеями. Старший иторианец развернул одеяло, в котором оказалось болезненно истощенное юное существо с широко расставленными, неистово горящими глазами. Он все время пытался встать на ноли, но эта ему не удавалось из-за слабости и болезни. Родственники поддерживали его, поглаживая и шепча что-то на своем языке - вероятно, успокаивали его, обещая, что скоро все будет хорошо. Их голоса напоминали журчание, переливчатые трели доносились да самых задних рядов театра.
   Юное существо было невероятно ослабленным. Семья, оставив его под сенью Вару, почтительно поклонилась и отступила назад.
   Вару начал проводить сеанс исцеления.
   Сначала все шло как обычно. Вару сделался выше, золотая чешуя сжималась, выдавливая жидкую субстанцию, обволакивающую пациента.
   Но внезапно все изменилось.
   Вару задрожал, издавая ужасные крики, меняющиеся от пронзительного визга до грохочущего рева. Высокие ноты его вопля резанули слух Хэва, и ему на миг показалось, что его мозг пронзен жуткой звуковой волной. Стены и пол театра завибрировали. Хэн почувствовал, что весь дрожит.
   Теперь звуки стали напоминать рычание огромного кота, поймавшего добычу.
   Просители завыли и, закрыв глаза, стали падать на пол перед алтарем. Пожалуй, во всем театре на ногах остался стоять только один Хэн. Даже Ксаверри опустилась на колени перед Вару.
   Золотой алтарь продолжал содрогаться и трястись. Хэн готов был поклясться, что в этой процедуре сеанса было что-то необычное. Вместо того чтобы растекаться, жидкость начала застывать, коконом обволакивая тело ребенка, пока не скрыла его целиком. Вдруг кокон стая сжиматься, как будто хотел задушить его, и наконец лопнул. Светящийся вихрь искр поднялся в воздух. Дым и пламя, закрученные в спираль, стали распространяться по залу. На лице Хэна выступила испарина. Ему было по-настоящему страшно.
   Внезапно Вару перестал дрожать, золотая чешуя разгладилась. Иторианский ребенок лежал у его подножия бездыханный. Члены его семьи, держа друг друга эй руки, что-то жалобно кричали, боясь посмотреть в сторону алтаря.
   - Мне очень жаль, - сказал Вару. - Очень, очень жаль. Но я не всегда могу получить желаемый результат. Вам надо было раньше обратиться ко мне за помощью. А может быть, ему был отпущен такой срок.
   Иторианцы, держась за руки, упали на колени перед алтарем.
   - Мы глубоко чтим тебя. Вару, - хором произнесли они. Затем, уже шепотом, повторили: - Глубоко тебя чтим.
   - Я обессилен, - сказал Вару. - Мне надо отдохнуть.
   Молча поднявшись с колен, иторианцы завернули своего ребенка в одеяло теперь уже саван - и понесли его сквозь толпу. Все расступались перед ними и присоединялись к процессии, следовавшей из театра.
   Хэн прислонился к стене и закрыл глаза. Пот градом струился по его лицу. Он пытался забыть все, что только что видел.
   - Пойдем, Соло! - раздался голос Ксаверри.
   Он открыл глаза. Понимая его состояние, Ксаверри успокаивающе пожала его руку. Хан не мог вымолвить ни слова, он едва дышал. Ксаверри молча увлекла его за собой.
   Так же молча они пересекли двор, затем миновали арку.
   Навстречу им бежал Люк, полы его плаща развевались, как крылья. За ним неуклюже несся Трипио.
   Люк остановился перед Хэном и схватил его за плечи.
   - Что случилось? Ты в порядке?
   - Вару... не знаю... Я в порядке, но... - Хэн сделал глубокий выдох, стараясь взять себя в руки.
   - Я ощущал какую-то тревогу... Я беспокоился о тебе. - Люк нервно взъерошил волосы. - Что происходит, Хэн? Я ничего не понимаю - знаешь, как будто стою на зыбучем песке и не могу нащупать твердую почву.
   - Там умер ребенок, - тихо сказал Хэн. - Ладно, пошли домой.
   Не спрашивая больше ни о чем, Люк и Трипио - даже разговорчивый Трипио! повернулись и молча зашагали рядом с Хэном.
   Хэн шел, опустив голову и еле волоча ноги.
   Когда они отошли на порядочное расстояние от светящегося здания, Ксаверри вдруг крепко сжала его руку и посмотрела в глаза. Хэн устало попытался отстраниться от нее. Ему больше не хотелось ни о чем думать.
   - Теперь ты понимаешь, - спросила Ксаверри, - почему я говорила, что Вару - это не обман? И что он страшно опасен?
   - Да, - хриплым голосом ответил Хэн.
   Иторианцы доверили своего ребенка Вару. А Вару просто взял и убил его. Убил, да еще потребовал к себе почтения и благодарности.
   "Я видел, как Вару убивал ребенка, - подумал Хэн. - И ничего не мог сделать".
   Хэну вновь почудился рев удовлетворения, который издал Вару, наслаждаясь безграничной властью над жизнью ребенка.
   - Да, - повторил Хэн Соло. - Теперь я понимаю.
   ГЛАВА 8
   Силы быстро возвращались к Риллао. Она сидела на кровати и с аппетитом ела мясо, проделывая ту же процедуру, что и безымянный фирреррео, когда Лепила угощала его ужином, - сначала съедала кусочки мяса, потом выпивала поданный к нему соус. Лелила и Геиахаб сидели рядом с ней и планировали стратегию будущих поисков.
   Они вновь настроили приборы на далекое кладбище кораблей, среди которых уже едва заметен был медленно удалявшийся фрейтер со спящими фирреррео на борту.
   Риллао задумчиво посмотрела на него.
   - Лелила, - сказала она. - Когда вы обнаружили меня, вы не нашли там... еще кое-что странное?
   - Кроме паутины, опутавшей твое тело? Кроме спящих в стеклянных гробах людей? Что же еще?
   - Что-то вроде небольшой машинки, которая может уместиться у тебя в руке. Может быть, она лежала на столе. Или упала на пол.
   - Нет, не видела. А что это такое?
   - Да ничего особенного, - сказала Риллао. - Неважно.
   Она опять взглянула на дисплей. Фрейтер со спящими фирреррео потихоньку набирал скорость. Торопиться ему было некуда - впереди был долгий медленный полет в неизвестность.
   - Что ты будешь делать, когда найдешь своего сына? - спросила Лелила. Куда вы отправитесь потом?
   - Не знаю. Я об этом не думаю. Сначала надо найти его. Лелила встала.
   - Куда ты? - спросила Риллао. - Надо вернуться к тем кораблям, разбудить, людей и спросить - может быть, они что-нибудь знают, - ответила Лепила. - И сказать, что они свободны.
   - Напрасно потеряем время.
   - Освободить их-это напрасно потерять время?
   - Да. Они ничего не знают о тех, кто их похитил. Они никому не поверят. Если ты освободишь их сейчас, тебе придется помочь им вернуться к нормальной жизни, а на это потребуется много дней.
   - Так неужели бросить их здесь на произвол судьбы? - сказала Лелила и, спохватившись, что слишком много на себя берет, добавила: - Я просто скажу, что они свободны, вот и все. А дальше пусть они сами решают свою судьбу.
   - Они не в том состоянии, чтобы самим что-то решать. Они не будут даже в состоянии поблагодарить тебя за избавление из. плена, - печально сказала Риллао. - Они изгнанники, утратившие свои корни и не имеющие надежд на возрождение их цивилизации. Им надо помочь. И ты всегда сможешь вернуться и сделать это. Но не сейчас.
   - Почему ты так уверена, что никто из них не знает хоть что-нибудь о тех, кого мы преследуем? - Садись, и я расскажу тебе.
   Лелила неохотно села на стул. Ее нервы были напряжены до предела. Она боялась выдать себя и изо всех сил старалась выглядеть спокойной - ведь у Лелилы-охотника нет никаких причин волноваться!
   Риллао закрыла глаза и глубоко вздохнула. Видимо, ей было нелегко начать свой рассказ.
   - Один ужасный человек - я назову тебе его имя - распоряжался кораблями, брошенными здесь, в этой пустыне, - наконец сказала она. - Он считал, что у него есть на это право. Единоличное право распоряжаться судьбами людей, заключенных в этих кораблях-тюрьмах. Любые миры, которые оказывали сопротивление Императору, он предавал проклятию и обрекал на уничтожение.
   Риллао замолчала и взглянула на Лелилу.
   - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - проклял даже свой собственный мир. Свою родную планету Фиррерре! И свой собственный народ, продолжала она. - Он вынес приговор своей родине, своему народу и даже своей семье. Он сделал их изгнанниками и послал осваивать новые планеты, а их родные дома разрушил.
   Риллао опять замолчала. Лелила тоже сидела молча, не задавая никаких вопросов.
   - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - считал, что господство Империи будет длиться вечно. Он считал, что и сам будет жить вечно. Он думал, что, когда через тысячи лет вернется к людям, которым причинил столько зла, их потомки будут считать его богом. Злым и всемогущим богом, которому они должны поклоняться.
   Ридлао взглянула Лелиле в глаза. Та не шелохнулась.
   - Этот ужасный человек - я назову тебе его имя - олицетворял Высший Суд Империи. Он был ее Прокуратором. - Тут голос Риллао дрогнул, к она закрыла лицо руками.
   Геиахаб зарычал, выражая понимание и гнев.
   Прокуратор Высшего Суда Империи был самой загадочной фигурой за все время ее господства. Никто никогда не видел его изображений и не звал его имени. Одно слово "прокуратор" вызывало у людей смертельный страх.
   Он творил свои злодеяния от имени справедливости. И Лелила, и Геиахаб хорошо помнили имперскую справедливость.
   - Но его планы рухнули, - Риллао взяла себя в руки и вновь продолжила рассказ. - Империя пала, и он лишился своей безграничной власти. Ему удалось спастись бегством - он спрятался на своей собственной маленькой искусственной планете вместе со своими приспешниками и награбленным богатством. Он отправил пассажирские фрейтеры в гиперпространство и бросил их там. Он мог бы освободить бывших узников, вернуть их на родину, к своим семьям.
   Он мог бы сдаться на милость Новой Республике - ведь она объявила амнистию тем, кто сдастся добровольно...
   Лелила бросила быстрый взгляд на Риллао - не узнала ли она в своей собеседнице Главу Правительства Новой Республики? - но ее опасения были напрасны.
   -... и, может быть, Республика простила бы его и дала бы возможность искупить вину. Но этот ужасный человек - я назову его имя - не захотел просить у своего народа прощения. Он бросил своих соотечественников в гиперпространстве. Иногда он прилетает сюда и расхаживает по кораблям с видом мстительного бога. Он отбирает детей и продает их в рабство. Иногда он будит их родителей и рассказывает об этом, наслаждаясь их страданиями. Он может продать в рабство и их самих. Он живет в роскоши, готовясь к возрождению Империи. Готовясь стать Императором!
   Риллао вздохнула и стиснула кулаки.
   - Его зовут... Хетрир, - на лице ее мелькнула тень удовлетворения от того, что она открыла имя Прокуратора.
   - И то же самое он сделал с тобой? - спросила Лелила. - Он разбудил тебя и заставил смотреть, как уводят твоего сына?
   - Моя история куда более сложна, - тихо ответила Риллао. - Мои взаимоотношения с Хетриром... уникальны.
   - Почему же твой народ остается здесь, зная, что детей продали в рабство? Я же сказала безымянному фирреррео, что теперь они свободны!
   - Их детей не продали в рабство. Мой сын - единственный из детей фирреррео, кто остался жив. Хетрир не заставлял мой народ смотреть, как отбирают их детей. Он просто увез мой народ, оставив детей на Фиррерре, а потом разрушил наш мир. Он заставил их смотреть из космоса, как погибает наша планета вместе с детьми и теми людьми, которые на ней остались.
   Испарина выступила у Риллао на лбу. Она легла на койку и закрыла глаза.
   Лелила не могла произнести ни слова. Она была в ужасе от того, что услышала. Значит, таинственный зловещий Хетрир не исчез, он просто затаился и продолжает творить зло, мечтая о господстве над Вселенной.
   Его необходимо найти и сурово покарать! А "Возрожденную Империю", окопавшуюся на его искусственной планете, уничтожить под корень!
   - На том корабле, который ты преследовала, - похищенные дети. Неужели он начал красть детей из миров Новой Республики? Ты хотела освободить кого-нибудь из них? - неожиданно спросила Риллао.
   Лелила задумалась, потом все же решила рассказать хотя бы часть правды.
   - Сначала родители подумали, что это обычное похищение. С целью выкупа или чего-нибудь еще, - сказала она.
   - Но поскольку требования выкупа не поступили, они решили нанять тебя?
   - Да.
   - Но ты... - Риллао помедлила, подбирая подходящие слова, чтобы не обидеть Лелилу. - Но ты новичок в своей профессии?
   - Да, я совсем недавно стала заниматься этим.
   - Я помогу тебе, - сказала Риллао. - А ты поможешь мне.
   - Да.
   - Надо взять курс на Халцедон. С этими словами Риллао закрыла глаза и заснула.
   Тигрис с Анакином на руках замыкал процессию, двигавшуюся по длинному узкому туннелю к взлетному полю искусственной планеты. Впереди величественно вышагивал Лорд Хетрир, за ним маршировали одиннадцать лучших, тщательно отобранных Прокторов. Последним из одиннадцати был новый Проктор, выдвинутый из помощников. Тигрис ускорил шаг и поравнялся с ним.
   - Ты, нянька! - презрительно скривился новый Проктор. - Как ты смеешь идти рядом со мной? Твое место позади меня!
   Краска бросилась Тигрису в лицо. Он остановился и, подождав несколько мгновений, снова вошел в хвосте процессии.
   "Надеюсь, что ты умрешь, - злобно пожелал он новому Проктору. - Узнаешь тогда, что такое обряд очищения!"
   Все случаи смертельного исхода во время обряда очищения хранились в строжайшей тайне.
   Прокторы давали кровавую клятву не говорить никому ни слова о смерти какого-нибудь их товарища. С Тигриса клятву не взяли, поэтому он с чистым сердцем мог напугать нового Проктора, рассказав ему об этих смертях. Его так и подмывало подойти к этому выскочке и хорошенько постращать его. С него мигом бы слетела спесь!
   Но Тигрис решил не делать этого. Он всей душой хотел быть преданным лорду Хетриру, даже безо всякой клятвы.
   Тигрис уже устал нести Анакина - малыш был довольно тяжелым. Его руки затекли, и ему очень хотелось размять их. Тигрис мечтал быть очень сильным и часами тренировался с учебным мечом. Частенько он тайком выскальзывал из спальни по ночам, чтобы снова и снова тренироваться. На следующий день, конечно, ему приходилось клевать носом, но Тигрис постоянно контролировал себя, стараясь быть собранным и сосредоточенным, чтобы не пропустить каких-нибудь указаний лорда Хетрира. Как жаль, что на этой маленькой планете ночи были такими же короткими, как и дни, и иногда время, отведенное для сна, приходилось на светлое время суток. Тигрис предпочитал тренироваться в темноте, чтобы никто не мог его увидеть. Он боялся насмешек - ведь его меч был простым учебным, а не Огненным, как у Прокторов.
   Анакин крепко держался за шею Тигриса. Тигрис считал себя уже достаточно сильным и натренированным, но все же он мечтал поскорее добраться до корабля и отдохнуть от постоянного ношения тяжелого малыша. Наконец в конце туннеля появился свет, и процессия вышла наружу, направляясь к кораблю, стоявшему на взлетной площадке.
   Тигрис подумал, что Анакин спокойно мог идти сам, и опустил малыша на землях
   - Нет! - закричал Анакин. - Нет, нет, нет! - Он больно вцепился Тигрису в ногу.
   - Перестань, - сказал Тигрис, пытаясь освободиться. - Ну что ты как маленький!
   - Не хочу идти, - капризничал Авакин и вдруг оглушительно завизжал.
   - Успокойся! Прекрати! Но Анакин стал визжать еще сильнее. Тигрису удалось освободить ногу из цепкой хватки ребенка. Он взял его за руки и наклонился над ним.
   - Малыш, - мягко сказал он. - Ну что ты так расшумелся? Все будет хорошо.
   Анакин перестал плакать, но только для того, чтобы набрать в грудь побольше воздуха перед новым воплем.
   Тигрис обнял его.
   - Все будет хорошо, - повторил он. Анакин обвил ручонками шею Тигриса и, прижавшись к его плечу, сразу успокоился.
   Тигрис пытался вспомнить, когда последний раз кто-нибудь так прикасался к нему. Лорд Хетрир не прикоснулся к нему ни разу, а он так ждал этого! Тигрис с горечью вспоминал те моменты, когда лорд Хетрир величественно возлагал свою руку на голову кому-нибудь из Прокторов. Или когда прикреплял кому-нибудь медаль. Или пожимал руку.
   "Последней, кто ко мне прикасался, была моя мама, - подумал Тигрис. - Мне тогда было десять лет. Она обняла меня, погладила по голове и сказала, что очень меня любит. Но все это время она губила мои способности, мешала мне прикоснуться к Силе. Теперь даже лорд Хетрир не может мне их вернуть. - Тигрис испытал внезапную ярость. - Значит, последней, кто ко мне прикасался, была предательница. Изменница. Враг".
   Он вдруг заметил, что Прокторы уже пересекли взлетное поле и поднялись на борт корабля. Сам лорд Хетрир стоял у трапа в ожидании Тигриса и Анакина, неодобрительно глядя на них.
   Тигрис вскочил на ноги и схватил Анакина за руку.
   - Больше не плачь! - шепнул он малышу.
   Он попытался сделать несколько шагов, таща Анакина за собой, но тот опять стал яростно вырываться и цепляться Тигрису за штанину. Скрестив руки на груди, лорд Хетрир наблюдал за ними.
   Тогда Тигрис взял Анакина на руки и побежал к кораблю. Лорд Хетрир повернулся и стал подниматься по трапу. Едва запыхавшийся Тигрис, взлетев по трапу, вбежал в тамбур корабля, как наружная дверь тотчас закрылась за ним.
   Анакин еще ерзал у Тигриса на руках, но в присутствии лорда Хетрира замер и посмотрел на него широко раскрытыми глазами. Он почувствовал власть Хетрира, узнал ее и принял.
   Хетрир молча прошел во внутреннюю часть корабля. В пассажирском отделении уже расположились Прокторы. Когда Тигрис вошел туда, они сделали вид, что не замечают его, и только один из них прошептал: "Нянька!"
   Тигрис вспыхнул, но сдержался и сделал вид, что ничего не слышал.
   Хетрир указал на один из диванов. Тигрис, освободившись от цепких рук малыша, усадил его туда. Анакин заерзал, недовольно сопя. Тигрис мягко сжал его руку и только тут заметил, что его собственные руки кажутся невероятно огромными по сравнению с маленькими ручками Анакина. Его руки действительно казались неуклюжими и непропорционально большими. Тигрис быстро рос и много тренировался. Он постоянно хотел есть.
   Тигрис сел на диван рядом с Анакином.
   - Оставь его и иди за мной, - резко приказал лорд Хетрир и вышел из пассажирского отделения.
   Тигрис вскочил на ноги. Прокторы с обидой и завистью посмотрели на него. Анакин вцепился ему в руку, но Тигрис вырвал ее и поспешил за лордом Хетриром.
   Анакин начал плакать.
   Тигрис нерешительно остановился и, повернувшись, посмотрел на ребенка, потом перевел взгляд на лорда Хетрира.
   - Оставь его! - скомандовал Хетрир. - Он должен учиться.
   Тигрис повиновался. Он знал, что Анакин должен учиться контролировать себя, но малыш был еще слишком мал, и несколько ласковых слов быстрее помогли бы ему успокоиться.
   Лорд Хетрир вошел в пилотскую кабину. Тигрис последовал за ним, думая об Анакине, отчаянные вопли которого разносились по всему кораблю. Тигрис хотел побежать в пассажирское отделение, чтобы успокоить ребенка, но боялся ослушаться лорда Хетрира. Кроме того, лорд Хетрир еще ни разу не позволял ему входить в кабину. Сегодня, видимо, какой-то особый случай, и Тигрису не терпелось узнать, за что ему оказана такая честь.
   Может быть, кто-нибудь из Прокторов успокоит ребенка. А может быть, Анакин успокоится сам. Ведь лорд Хетрир хочет, чтобы он учился контролировать себя.
   Лорд Хетрир указал на кресло второго пилота. Тигрис сел, чувствуя, что взмок от волнения. Может быть, лорд Хетрир сейчас будет учить его управлять космопланом? Или скажет, что отныне Тигрис становится помощником?
   - Когда я даю тебе какие-нибудь указания, ты не должен мешкать ни секунды, - мягко сказал лорд Хетрир. - Ты должен немедленно их исполнять.
   Тигрис побледнел и вцепился пальцами в подлокотники кресла, чтобы унять дрожь.
   - Ты понял?
   - Да, лорд Хетрир. Но Анакин был так возбужден...
   - Ты должен немедленно исполнять мои указания.
   Тигрис молчал.
   - Ты понял?
   - Да, мой лорд, - прошептал Тигрис.
   Лорд Хетрир повернулся и стал смотреть на приборы, не обращая уже на Тигриса никакого внимания.
   Космоплан прошел уже сквозь тонкий слой атмосферы искусственной планеты и устремился в черное пространство, усеянное сверкающими огоньками звезд.
   Тигрис смотрел, как лорд Хетрир управляет кораблем, и не решался сказать ни слова. Тишину нарушали только крики Анакина, доносившиеся из пассажирского отделения.
   Наконец ребенок замолчал.
   Корабль вышел в гиперпространство. Тигрис, забыв обо всем, смотрел в иллюминатор. Гиперпространство завораживало его. Он мечтал, что когда-нибудь настанет день, и он сможет выйти в него из своего собственного космоплана. В красивом блестящем скафандре.
   Вернувшись в свою комнату, Хзн сел в кресло, испытывая усталость и опустошение. Стеклянные двери, ведущие на террасу, были слегка приоткрыты. Тяжелый душный воздух окутывал Хэна, и он, не выдержав, встал и рывком распахнул их. Монотонный гул и далекие огоньки ночных заведений Станции Крси не успокоили его, а жара заставила с тоской вспомнить прохладный чистый воздух ночей Манто Кодру.
   Хэн услышал ворчание Трипио, сокрушавшегося о том, что в доме нет ни крошки еды и нет денег, чтобы купить ее.
   - Нет ни бокала вина, ни даже чашки чая, Мастер Хэн, - продолжал драматизировать Трипио.
   - Ну и не надо, - вяло отозвался Хэн. - Только не переживай.
   - Чай всегда успокаивает после шока.
   Хэн пожал плечами.
   Трипио еще немного побубнил и пошел в комнату Люка в надежде найти что-нибудь там или хотя бы просто поговорить с Люком.
   Но Люк в это время входил в комнату Хэна. Он тоже не был расположен говорить с Трипио.
   Ксаверри стояла у входной двери, скрестив руки на груди.
   - Ты не должен был ходить к Вару один, - сказала она, не сводя с Хэна жесткого взгляда. - Я же просила не торопиться. Но ты никогда не делал, как я просила.
   - Я беспокоился о тебе. Тебе тоже нельзя ходить туда одной!
   - Я всегда была там одна - именно одна, а не с толпой просителей - сотни раз. Вару доверяет мне. Но если ты будешь продолжать в том же духе, он перестанет мне доверять.
   - Иторианцы доверили Вару своего ребенка, и ты сама видела, что из этого вышло!
   Хэн устало махнул рукой и отвернулся. Перед его глазами опять возник образ маленького иторианца с горящими широко расставленными глазами. Постепенно этот образ стал трансформироваться в его воспаленном мозгу в образ Анакина, лежащего у подножия алтаря. Хэн тряхнул головой, но образ не исчезал. До сих пор Хэн был уверен, что с его детьми никогда не может случиться ничего плохого, но теперь какое-то странное ощущение словно пронзило его. Перед ним замелькали смутные образы Леи, Джайны и Джесина, стоящих на коленях и умоляющих Вару исцелить Анакина.
   Хэн застонал. Он сотни раз рисковал жизнью, но никогда еще не чувствовал себя таким незащищенным и беспомощным.
   "Дети на Манто Кодру, - говорил он себе, пытаясь успокоиться. - Джайна разбирает на части механизм старых часов, Джесин пытается подружиться с каким-нибудь жуком, которого мы позже обнаружим в своей спальне. Анакин наблюдает за ними, задает им свои серьезные вопросы и внимательно изучает каждую вещь, которую берет в руки. С ними Лея и Чубакка. У них все хорошо, они в полной безопасности".
   Но он так и не смог успокоиться. Его била дрожь.
   Хэн сел в кресло и закрыл лицо руками.
   - Ты знала, что должно было произойти? - спросил он Ксаверри с внезапной яростью. - Ты знала, что Вару собирается убить ребенка?
   - Я знала...
   Хэн в ужасе вскочил, но Ксаверри подняла руку, давая понять, что еще не все сказала.
   - Я знала, что кто-то умрет, но не знала когда и кто. Я не знала, что умрет иторианский ребенок. Невозможно знать, кто именно умрет из тех, что доверят свои жизни Вару. Можно только смотреть и ждать. - Она вздохнула. - Я не хотела, чтобы ты видел это без предупреждения. Я бы предупредила тебя, если бы ты подождал, как я просила.