Маккефри Энн. Дэймия

   – Хорошо, сэр, – отдал честь капитан и замер по стойке «смирно». Его лицо выражало гордость, сострадание и печаль.
   Дэймия очнулась в почти бессознательном состоянии, борясь с чьей-то силой, заставлявшей ее спать.
   – Я не в силах усыпить ее. Она сопротивляется, – прогремели вдали раскаты голоса.
   Хотя голос был далеким, похожим на слабое эхо в подземных пещерах, каждый звук будто молотом стучал по ее обнаженным нервам. Всхлипывая, Дэймия попыталась хоть как-то собрать воедино свои мысли и освободиться от страшной боли. Однако выяснилось, что она не может управлять рефлексами, которые способны облегчить боль, а ее попытка позвать на помощь Афру лишь усилила агонию сознания и снова отбросила в пучину темноты. Ее сознание было таким же неподатливым, как железо, и каждая мысль крепко притягивалась к нему, словно намагниченная.
   – Дэймия, не пытайся управлять своим сознанием, – прошептал ей на ухо чей-то голос.
   Она узнала голос Истии, и присутствие бабушки вернуло ей душевное равновесие и уверенность в том, что она в своем уме. Она ощутила прохладное прикосновение рук Истии к своему лбу.
   Девушка открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на лице; склоненном над ней. Дрожащими руками она прижала пальцы Истии к своим вискам, будто умоляя уменьшить мучительную боль.
   – Что случилось? Почему я не могу контролировать свое сознание? – прошептала Дэймия, и по ее лицу потекли слезы бессилия.
   – Ты крайне перенапряглась, уничтожая Содана, – поведала Истия. – Но ты все-таки сделала это, ты же знаешь.
   – Я ничего не помню, – простонала Дэймия, моргая, чтобы смахнуть слезы с глаз.
   – Это помнит каждый Талант в ФТиТ.
   – Ох, моя голова! Она совершенно пуста, но ведь я что-то должна сделать, Истия. – Дэймия попыталась приподняться, но снова рухнула на кровать. – Я что-то должна сделать, только не могу вспомнить что.
   – Все, что ты должна была сделать, ты уже сделала, моя дорогая. Ты перенесла тяжелую травму и сейчас должна отдыхать, – говорила Истия нарочито монотонно, чтобы успокоить Дэймию, как в детстве.
   Нежные руки гладили девушку по лицу, и Дэймия радовалась тому облегчению, которое они принесли ей. Каждое прикосновение, казалось, уменьшало страшную боль в ее голове.
   – Я сейчас снова усыплю тебя, родная.
   Дэймия почувствовала, как в ее руку вонзается холодная игла.
   – Мы все гордимся тобой, но сейчас ты должна спать. Только сон поможет тебе снова вернуть твои ментальные силы.
   Дэймия ощутила в горле холодный едкий привкус лекарства, который уже начал оказывать воздействие.
   Ей показалось, что прошло лишь мгновение, когда настойчивая мысль вновь безжалостно разбудила ее.
   – Я не могу понять, что происходит, – донесся до нее голос Истии. Но на этот раз он не досаждал ее воспаленному сознанию. – Последней дозы было бы достаточно, чтобы усыпить целый город.
   – Она о чем-то беспокоится и, возможно, не сможет уснуть до тех пор, пока не выяснит это. Нужно разбудить ее и узнать, в чем дело.
   Второй голос принадлежал мужчине. Она с облегчением поняла, что это отец. Потом девушка почувствовала, как кто-то легко ударил ее по лицу, и, открыв глаза, увидела наклонившегося к ней отца.
   – Папа!.. – умоляюще проговорила она – но не потому, что он ударил ее, а потому, что хотела дать ему понять, что ей нужно.
   – Дэймия, родная, – прошептал Джефф с такой любовью и гордостью, что она почти потеряла ту ускользавшую мысль, которую пыталась удержать.
   Тело ее сильно напряглось, чтобы передать ментальное сообщение всего на несколько сантиметров. И это ее блестящее сознание, способное легко пересекать световые года! Однако ей все же удалось установить контакт с сознанием отца, чтобы рассказать ему о своем преступлении.
   «Ларак и Афра! Они были передо мной в фокусе. Я убила их, когда пыталась уничтожить Содана. Я должна была убить их, потому что я сейчас жива!»
   За спиной у Джеффа она услышала плач матери и восклицание Истии.
   – Нет, нет, – мягко возразил Джефф, покачивая головой. Он взял ее руки в свои и прислонил ко лбу, чтобы она могла почувствовать искренность его слов. – Ты ни в чем не виновата, моя дорогая девочка. Да, ты извлекла силу из Ларак-фокуса, чтобы уничтожить Содана, и тебе это удалось. Только ты была способна нанести такой мощный удар! Более того, если бы ты не отбросила нас с такой силой, то Содан мог бы уничтожить всех Праймов ФТиТ. Это подтвердит и твоя мать.
   Дэймия услышала, как Ровена что-то пробормотала рядом.
   – Но сейчас я ничего не слышу. – Против своей воли Дэймия заплакала. – Разве я потеряла свою ментальную силу?
   – Разумеется, нет. – Ровена отодвинула Джеффа в сторону и опустилась на колени у кровати дочери. Она нежно гладила ее по голове, отбрасывая волосы с залитого слезами лица. – Понимаешь, ты спасла нас всех. Ты на самом деле сделала это.
   Истия мягко, но уверенно отстранила Ровену от края кровати.
   – Ты должна еще немного поспать, Дэймия, – приказала она немного строго, но Дэймия не уступила ее настоянию.
   – Я должна узнать все, что произошло, – настойчиво повторила девушка. Она уловила обрывок какого-то воспоминания. – Я помню… Содан нанес нам последний удар. – Она закрыла глаза, внезапно вспомнив, как попыталась перехватить и отразить этот удар. – Ларак погиб, – сказала она печально. – И Афра тоже. Я не смогла их защитить.
   – Афра жив, – твердо возразила Ровена.
   – А Ларак нет. Почему Ларак? – всхлипнула Дэймия, отчаянно пытаясь выяснить, что еще скрывают от нее.
   – Он был фокусом, Дэймия, – вздохнув, пояснила Ровена. – Мы планировали, что фокусом будет Афра, думали использовать его опыт, но тут вступила в действие старая связь между тобой и Лараком. Ты пыталась защитить Ларака, но он не смог получить от тебя достаточно защитных сил. Мы с отцом тоже пытались прикрыть его, но он был фокусом, а ты знаешь, что обратное прохождение ментальных сил практически невозможно. Без твоей помощи мы не смогли бы даже вовремя прикрыть Афру. Сила сознания Содана была громадна.
   Дэймия перевела взгляд с матери на отца и поняла, что та говорит правду. И все же они что-то скрывали от нее.
   – Вы рассказали мне не все, – еле-еле сказала она, пытаясь побороть ужасную усталость и действие снотворного.
   – Хорошо, – вмешался Джефф и взял ее на руки. – Кажется, с твоим слухом ничего серьезного не случилось, но тогда я не понимаю, почему ты не слышишь его храпа. Все уже давно ходят с затычками в ушах, – добавил он и понес дочь по коридору.
   Затем он распахнул одну из дверей так, чтобы она могла увидеть, что происходит в комнате. Над постелью горел ночник, освещающий неподвижное лицо Афры с глубокими морщинами от усталости и боли. Не доверяя своему зрению, Дэймия прикоснулась к его сознанию, и то горестное ментальное бормотание, которое ей удалось уловить, стало для нее достаточным подтверждением, что душа Афры все еще обитает в этом измученном теле.
   – Дэймия! Не делай этого! – прорычал отец и быстро унес ее обратно.
   – Больше не буду, но я должна была! – всхлипнула она, и ужасная боль сжала ее мозг.
   – Ты не должна делать этого, пока снова не обретешь былую силу.
   И она была беспомощна перед тремя сознаниями, которые, объединившись, погрузили ее в сон.
   В самых дальних уголках сознания Дэймии заворочался настойчивый шепот, который и пробудил ее от восстановительного сна. Девушка невольно съежилась, ожидая возвращения боли, но с удивлением обнаружила только небольшой дискомфорт в своем состоянии. Тогда она решила провести эксперимент и попыталась подавить остаток боли, и та сразу же исчезла. Невероятно довольная своим успехом, Дэймия села в кровати. Была ночь, легкий ветерок доносил до нее запахи, в которых она узнала ароматы Денеба. Она потянулась, и ее ногу схватило судорогой.
   «Бог мой, неужели меня никто не поворачивал целый месяц? – спросила она сама у себя и отметила, что ее ментальный тон снова стал уверенным и твердым. Она легла на спину и задумалась. – Бедная Дэймия, с тех пор, как ты встретилась с тем ужасным чужим сознанием, ты превратилась в Т-4. Или в Т-9? Т-3? – Дэймия попыталась прикинуть, какая из ступеней подойдет ей теперь, но затем отбросила все эти мысли. – Ты непроходимая идиотка. Не узнаешь, пока не попробуешь».
   Осторожно, но без особого усилия она «прощупала» весь дом и посчитала пульс у двоих спавших неподалеку от нее. Пульс Афры был очень слабым. «Но он есть!» – с триумфом подумала Дэймия. Этот факт заставил ее вспомнить о другом, более печальном.
   Девушка выскользнула из кровати и подошла к окну. Она уже поняла, что ее и Афру в глубоком сне переправили на Денеб в лесной домик Истии. Окно комнаты выходило на поляну. Взгляд перешел от лужайки, заросшей травой, к ручейку, пробегавшему неподалеку, а затем к опушке начинавшегося за ручьем леса. Когда она увидела там что-то белое и продолговатое, ее взгляд остановился. Инстинкт подсказал ей, что это могила Ларака. Мысль о его смерти, о том, что его прикосновение покинуло ее навсегда, внезапно сломила Дэймию. Она всхлипывала, кусая костяшки пальцев и прижимая руки к груди, чтобы подавить горестные рыдания.
   Внезапно из ночи и тишины до нее снова донесся тот шепот, который разбудил ее. Она напрягла все силы, чтобы определить этот звук, но тот растаял прежде, чем она смогла его уловить.
   Решительно спрятав свою боль в самый далекий уголок души, она задумалась. Джефф и Ровена твердили, что она не виновата в смерти брата и травме Афры. Но она сама знает, что была слишком занята собой, была ослеплена своими фантазиями о том, что Содан – это Принц на белом коне, ее рыцарь в цилиндрической броне.
   Какая же она испорченная, эгоистичная, высокомерная гордячка, требующая привилегий, которых не заслужила, наград, оценить которых не могла…
   Снова шепот, слабый, но немного более уверенный. С криком радости Дэймия выбежала из комнаты и помчалась по коридору. Подбежав к двери, она ухватилась за притолоку, чтобы успокоить дыхание, а затем остановилась на пороге.
   У нее снова перехватило дыхание, когда она поняла, что Афра сидит. Он смотрел на нее и улыбался какой-то недоверчивой улыбкой.
   – Ты звал меня, – прошептала она наполовину вопрос, наполовину утверждение.
   – Да, как инвалид, – ответил он с грустной полуулыбкой. – Мне кажется, что я не могу «дотянуться» даже за края кровати.
   – Не делай этого. Больно, – быстро сказала она, входя в комнату и робко останавливаясь в ногах его кровати.
   На лице Афры появилась болезненная гримаса, и он потер виски.
   – Я знаю, что это больно, но у меня такое ощущение, что я потерял равновесие в своем мозгу, – признался он прерывистым обеспокоенным голосом. – Даже когда я был ребенком, мое сознание и то было более уравновешено.
   – Разреши мне? – немного натянуто попросила она, внезапно почувствовав робость.
   Закрыв глаза, Афра кивнул.
   Осторожно присев на кровать, Дэймия легко приложила кончики пальцев к его вискам и так деликатно коснулась его сознания, как это могла делать только она. Афра замер от боли, и Дэймия очень быстро установила блок, невзирая на то, чего это стоило ее собственному выздоровлению. Она снимала боль, применяя в нужных зонах оздоровляющую ментальную анестезию. Вдруг она ревниво заметила, что кто-то уже пытался залечить повреждения Афры.
   «У Истии… тоже… очень деликатное… прикосновение», – старательно и медленно направил он ей свою мысль.
   – Ох, Афра! – воскликнула Дэймия, ощутив волну боли в его сознании, которую вызвало произнесение одной-единственной фразы. – Но ты не сжег навсегда свои ментальные силы. Ты не инвалид. Я бы никогда не позволила тебе им стать. Ты будешь таким же сильным, как всегда. Я помогу тебе.
   Афра наклонился, приблизил к ней свое лицо, а его глаза загорелись желтым огнем.
   – Ты поможешь? – спросил он низким напряженным голосом, вглядываясь в ее лицо. – Как, Дэймия?
   Ее пальцы нервно комкали одеяло, и она не могла оторвать взгляд от Афры, который вдруг очень изменился. Дэймия пыталась определить, в чем же заключается это неожиданное, тревожащее ее изменение. Она не могла прибегнуть к ментальному прикосновению, и впервые в жизни смотрела на него только физическим зрением. И увидела его совершенно другим. Очень мужественным! Вот в чем было дело. В один момент Афра превратился в поразительно мужественного человека.
   Она с ужасом подумала, как долго на ощупь искала превосходящее ее сознание – сознание, которое потребовало бы ее уважения и восхищения, которое могло вести ее за собой и поддерживать ее с пониманием и симпатией. А это сознание всегда было рядом! Каждый раз, когда она нуждалась в нем – на Денебе, на Каллисто, везде, где бы она ни была. Только она не искала его.
   – Дэймия! Потеряла дар речи? – поддразнил ее Афра своим нежным тенором. Она кивнула и почувствовала, как его теплые пальцы сомкнулись на ее
   нервно комкающей одеяло руке. И тут же ощутила сильное чувственное влечение.
   – Так ты желал меня даже тогда, на Каллисто, когда пренебрег мной? Ведь так? Так ведь? Ты просто ждал… и ждал… Чего? Ты всегда был нужен мне, Афра! Всегда! Почему ты думал, я была так одинока? – Слова сами рвались из нее.
   С тихим триумфальным смехом Афра притянул к себе девушку и положил ее голову себе на плечо.
   – Близость рождает презрение? – спросил он, нежно поддразнивая ее тем, что повторил ее собственные слова.
   – Как же ты сумел?.. Т-3… и смог скрыть… – продолжала она, кипя от негодования.
   – Близость также рождает определенные навыки, Дэймия. – Он хмыкнул и легко удержал ее в своих объятиях, несмотря на притворные попытки высвободиться. Но и физически он был сильнее, чем она себе представляла, и это тоже восхитило ее.
   – Ты и это твое отстраненное отношение. Когда ты отверг меня на Каллисто, я была уверена, что это из-за мамы…
   – Твоя мать для меня – то же, чем был для тебя Содан, – сурово сказал Афра, когда она посмотрела на него, пораженная его резким тоном.
   Затем выражение его лица снова изменилось, а руки конвульсивно сжались, когда он наклонился, чтобы страстно поцеловать ее.
   – Возможно, Содан и любил тебя по-своему, Дэймия, – прошептал ей на ухо Афра, – но моя любовь понравится тебе гораздо больше.
   Дрожа от возбуждения, Дэймия полностью открыла все свое сознание навстречу Афре. Их губы снова встретились, а объятия вскоре превратились в нечто большее, чем просто контакт двух сознаний.

9

   Проснувшись на следующее утро, Дэймия прежде всего поняла, что спала она очень крепко. Затем она ощутила необычную свежесть, расслабленность и удовлетворение. Оценив свое состояние, она внезапно осознала и то, что произошло прошедшей ночью. И села на кровати.
   Справа от нее, свернувшись клубком, лежал Афра, длинные руки которого свисали с края кровати. Она не видела его лица, но на какое-то мгновение прикоснулась к его сознанию и вздохнула с облегчением: за ночь его ментальный тон заметно окреп.
   «Это может быть побочным следствием любви, моя дорогая», – ментальным шепотом сообщила ей Истия.
   «Бабушка!»
   Еще пытаясь сдержать свое негодование по поводу замечания Истии, Дэймия все же успела подумать о том, что прием этого предельно смягченного ментального послания не причинил ей боли.
   «Я должна была быть глухой или мертвой, чтобы не услышать, как вы оба горели страстью». – Истия приглушила свой «голос», но Дэймия не могла не уловить в нем ноток удовольствия.
   «Мы оба? Значит, Афра тоже может телепатировать?»
   «Ну, скажем так, существуют определенные эмоции, которые прорываются наружу независимо от сознания. Ему только нужно дать время, чтобы он мог восстановить состояние равновесия».
   Держа в каждой руке по чашке, Истия появилась на пороге. Тихо войдя в комнату, она вручила Дэймии одну чашку, а потом подошла к другой стороне кровати, чтобы внимательно изучить лицо спящего Афры. Воинственно нахохлившись, Дэймия бросила на него собственнический взгляд.
   «Успокойся, девочка, – иронично улыбаясь, передала Истия, – я на твоей стороне. Афра много значит и для меня тоже, но совершенно по другим причинам».
   Дэймия попыталась было выяснить поподробнее, но Истия, как только почувствовала давление Дэймии, пригрозила ей пальцем:
   «Не стоит, Дэймия. Тебе достаточно знать, что я на твоей стороне».
   Дэймия решила испробовать другую тактику:
   «Тогда что ты хотела сказать, когда говорила, что мы должны предоставить ему возможность самому найти равновесие?»
   Лицо Истии стало очень печальным.
   «Я не могла не услышать прошлой ночью твоего весьма похвального предложения помочь ему. Но это не понадобится. Так же, как и твое намерение пожертвовать собой, чтобы спасти и восстановить его. Ну-ну, не надо лезть со мной в драку. Как профессионал, я имею все основания полагать, что он выздоровеет полностью, если ему предоставить достаточно времени и покоя. Это было одной из причин, по которым я убедила твоих родителей позволить мне переправить вас обоих на Денеб. Каллисто – слишком беспокойное место для тех, кто восстанавливается после ментального шока».
   «Как и любая прочая Башня, – подумала Дэймия и отхлебнула бульон из чашки, задумчиво рассматривая свою бабушку. – Тогда что же ты хочешь сказать, говоря, что ты на моей стороне?»
   Истия посмотрела на нее с выражением преувеличенного недоверия в глазах.
   «Ты серьезно думаешь, что можешь легко переметнуться от мечтаний о Содане к интрижке с Афрой и не ожидать, что это как-то отразится на твоей жизни?»
   «Это не интрижка. Это настоящая связь! – без обиняков заявила Дэймия. – Ты должна знать, что…»
   Призывая ее замолчать, Истия вытянула вперед руку.
   «Я закрыла свое сознание, когда поняла, в каком направлении развивается ваша… э-э… внезапно обнаружившаяся близость».
   «Мама будет против». – Дэймия скрипнула зубами. Вчерашней страстной ночью у нее конечно же не было времени обдумать последствия.
   «Само собой, она пользовалась поддержкой и помощью Афры в течение многих лет, и она естественно будет раздражена, когда выяснится, что ей необходимо заменить его кем-то другим, но подозреваю, что у твоего отца могут быть более убедительные возражения».
   «Папа? А почему он должен быть против? Гораздо вероятнее, что он скажет, что Афра – это как раз то стабилизирующее влияние, которое мне и было нужно!»
   «Возможно!»
   Дэймия нахмурилась и, предчувствуя что-то недоброе, посмотрела на свою бабушку. Обычно Истия безошибочно предугадывала реакции людей на какие-либо события.
   «Почему они должны возражать против Афры? Они оба очень хорошо его знают. И он Т-3».
   «И кроме того, он почти на четверть века старше тебя».
   «Не пугай, Истия. Возраст не имеет такого большого значения для Талантов, – откровенно презрительно бросила Дэймия. – Просто я знаю, что маме это не понравится».
   Истия присела на низкий сундук и отхлебнула из своей чашки.
   «Это все ерунда, хотя тебе, возможно, придется услышать слова „удар“, „мученичество“, „самопожертвование“, „компенсация“. Ты улучшишь свое положение, если в твоем отношении к нему не будет чувствоваться вины или малейшего оттенка возмещения за увечье, нанесенное ему этой катастрофой с Соданом».
   Дэймия вздрогнула и вся съежилась от боли.
   «Ох, прости, дорогая моя», – искренне извинилась перед ней Истия.
   «Они ненавидят меня? За то, что я не спасла Ларака?»
   Соскользнув с сундука, Истия нежно обняла любимую внучку.
   «Нет, дорогая моя. Никто не ненавидит тебя и не обвиняет в этом. Ничто не могло спасти Ларака. К нашему общему горю!»
   «Я никогда, никогда, НИКОГДА больше не позволю никому другому стать фокусом!» – решительно заявила Дэймия.
   «Фокусирующее сознание всегда находится при слиянии в самом уязвимом положении, Дэймия, а „никогда“ – это очень долго. Не надо копить чувство вины в сердце, чтобы использовать его в дальнейшем».
   Афра шевельнулся, и Истия встала.
   «Вытащи-ка его из постели и отправь на кухню к столу. Он еще ни разу не ел как следует с тех пор, как вас доставили сюда. И вы оба уже должны начать самостоятельно гулять по окрестностям. Учти, никаких ментальных игр, пока я не дам на это разрешения! – Пронзительный взгляд и суровое выражение лица Истии подчеркивали строгость запрета. А тон, которым она говорила, – уже не шепот, – снова вызвал у Дэймии пульсирующую боль в голове – и это было самым лучшим доказательством правоты запрета. Затем Истия снова перешла на шепот: – Я вообще не должна была бы разговаривать с тобой ментально, но ты уже вполне справляешься с короткими расстояниями, а я хотела выяснить некоторые вопросы так, чтобы нас с тобой никто не мог услышать», – добавила она и вышла из комнаты.
   Обдумывая ее слова, Дэймия наблюдала, как ее любимый беспокойно поворачивается на спину, а потом ощутила, как он легко задел ее рукой. Это тут же разбудило его, и он моментально уселся на кровати, взволнованно ища ее взгляда, а на его губах, которые так страстно целовали ее прошлой ночью, появилась робкая улыбка. Она почувствовала, что краснеет, и отвела взгляд, но затем, тряхнув головой, заставила себя поднять голову и встретиться с ним глазами.
   «Дэймия краснеет?» – поддразнил он ее и поднял руку, чтобы погладить по щеке.
   – Тебе нельзя телепатировать, Афра, – сурово приказала она ему, но скорее из-за того, что его «тон» был таким слабым по сравнению с прошлым уверенным ментальным прикосновением.
   Выражение его лица неуловимо изменилось, а рука легла на ее обнаженное плечо.
   «Любовь моя, я буду делать то, что могу, с тем, что у меня есть. – В его тоне слышался легкий упрек. – А то, что у меня есть, сегодня утром намного лучше, чем вчера».
   – Спасибо тебе, – добавил он вслух, наклоняя голову и целуя ее крепко сжатые губы.
   Это прикосновение оказало на нее электризующее воздействие, и вновь были сметены все уже принятые ею к тому времени решения о необходимости осмотрительного поведения, во всяком случае, пока Истия находится неподалеку.
   «Повремени с завтраком», – еле успела она передать Истии.
   Интересно, раздался ли в ее сознании смешок Афры, довольного ее радостной уступчивостью, или Истии, которая поняла, что завтрак откладывается?
   – Вообще-то уже ленч, – мягко объявила Истия, когда Дэймия наконец появилась на кухне.
   Это была очень приятная комната, окна которой выходили на юг, на дорожку, которая исчезала между деревьями и где-то там, за лесом, вливалась в главную дорогу, ведущую к денебианскому Сити. Истия предпочитала знать заранее, кто приближается к ее домику, так, чтобы она могла заблаговременно скрыться, если считала это необходимым. Когда она начала углубленно заниматься метаморфным лечением, ей стало просто необходимо подобное уединенное место. Ближайшие соседи жили теперь в шестидесяти километрах от нее, и в этой семье не было ни единого Таланта.
   С вежливостью, которая была его второй натурой, Афра усадил Дэймию в кресло за столом, который одновременно был и рабочим и обеденным. По виду капеллианина никто бы не сказал, что он внимательно наблюдает за Истией, но Дэймия знала, что это так. Из всех высказанных Истией соображений Дэймия поведала ему только то, что Истия сказала, что она на их стороне. Он слегка поднял бровь, а его губы шевельнулись, но больше он никак на это не отреагировал. Поскольку Истия строго-настрого запретила телепатировать, Дэймия не решилась попробовать узнать, какие мысли промелькнули у него в голове.
   Пока Истия готовила им кофе, Дэймия размышляла над тем, как ее отец и мать справлялись с интимной стороной своей совместной жизни. Она знала, что они постоянно поддерживают легкий ментальный контакт. Всегда находиться в сознании друг у друга? Конечно, сейчас может раздражать и причинить боль даже легчайшая ментальная связь. Но она могла смотреть на него, изучать каждый тончайший нюанс его движений, жестов. Интересно, было ли у Афры всегда такое подвижное лицо? Смешливое, насмешливое, задумчивое, наблюдательное? Хотя слушал он Истию, но подмигнул только ей.
   – Я думаю, вы оба уже можете сами контролировать свое собственное выздоровление, – говорила Истия, разливая суп по тарелкам. Она бесцеремонно усадила Дэймию на место, когда та поднялась, чтобы помочь ей.
   – У меня здесь много всяких запасов. Дэймия, тебе ни в коем случае не разрешается ничего пытаться «достать». Пользуйся переговорником. – И она, улыбнувшись, показала на незаметное устройство, стоявшее в углу гостиной.
   – Я знаю, что это прозаично и совсем не так приятно, как самому «достать» что-либо, но если я почувствую, что кто-то из вас пытается что-либо «достать», я тут же отправлю вас обратно в глубокий сон. Чтобы полностью восстановиться, вашим сознаниям нужен полноценный отдых, они должны быть свободны даже от самых неназойливых прикосновений к другим сознаниям. Случайные визитеры к вам не зайдут, вообще никакие не зайдут, потому что я достаточно ясно объяснила всем, что сдеру три шкуры с любого, кто посмеет побеспокоить вас. Все, что вам может понадобиться и чего нет здесь, можно будет специально заказать, – заключила она тоном, который ясно показывал, что она очень удивится, если выяснится, что она не предусмотрела все их нужды.
   Афра кивнул и бросил взгляд на Дэймию, чтобы убедиться, что она так же послушна.
   – Чего я не знаю, так это как долго мы будем выздоравливать. У меня нет ни малейшего представления о том, сколько времени уже прошло.