Еще два новорожденных файра проследовали мимо Менолли, и тут она наконец опомнилась.
– Стойте! Туда нельзя! Погибнете! – девочка заслонила собой выход.
Но разъяренные файры стали клевать ее прямо в лицо, а когда она попыталась прикрыться руками, проскочили мимо. Услышав их отчаянные вопли, Менолли тоже закричала.
– Остановите же их, – упрашивала она бесстрастно наблюдавших эту сцену старших файров. – Вы ведь взрослые, вы все знаете про Нити. Велите им остановиться! – девочка подползла к тому месту, где сидела золотая королева. – Прикажи им остановиться! Там же Нити! Они все погибнут!
Королева глядела на Менолли, ее фасеточные глаза стремительно вращались. Вот она зачирикала, резко свистнула, потом что-то прокурлыкала, и в этот миг еще один малыш заковылял навстречу верной гибели.
– Ну пожалуйста, маленькая королева! Сделай что-нибудь! Останови их! Восторг, охвативший Менолли, когда она попала на рождение файров, сменился ужасом. Драконов нужно защищать – ведь они сами защищают Перн! От страха и волнения в голове у Менолли все смешалось, и она перепутала маленьких файров с их огромными сородичами.
Тогда она обратилась к остальным ящерицам, умаляя их что-нибудь сделать. Хотя бы до тех пор, пока не закончится Падение. В отчаянии девочка ползком вернулась к отверстию пещеры и, загородив собой выход попыталась отогнать малышей руками. И тут ее захлестнула волна жуткого, разрывающего внутренности голода. В следующую минуту она поняла: такое же чувство голода толкает малышей навстречу гибели, именно оно безрассудно гонит их вперед. Они хотят есть! Ведь драконы тоже родятся голодными, – вспомнила Менолли, – и мальчики, с которыми они проходят Запечатление, сразу же дают им еду.
Менолли схватилась за мешок. Одной рукой она оттащила файра от выхода, а другой выдернула из мешка клешнезуба. Малыш еще раз вскрикнул, а потом, решительно клюнув рака в глаз, прикончил его. Хлопая крыльями, бронзовый вырвался из рук Менолли и с силой, которую трудно было ожидать от новорожденного, уволок добычу в угол и стал жадно рвать на части.
Девочка наугад протянула руку и с некоторым удивлением обнаружила, что ей попалась королева, единственная в этом выводке. Она поскорее вытащила из мешка сразу двух клешнезубов и отнесла их вместе с королевой в другой угол. Сообразив, наконец, что ей навряд ли удастся накормить из рук весь выводок, Менолли перевернула мешок и вытряхнула клешнезубов на землю.
Новорожденные набросились на расползающихся раков. Менолли успела поймать еще двоих файров прежде, чем они добрались до отверстия пещеры, и посадила рядом с горой еды. Она старалась уследить за всеми малышами, чтобы каждому досталось поровну. Вдруг кто-то ущипнул ее за плечо. Повернувшись, девочка с изумлением увидела, что за ее куртку уцепился бронзовый малыш. Его круглые глаза безостановочно вращались, было видно, что он совсем голодный. Менолли сунула ему клешнезуба и отнесла обратно в угол. Оставшихся раков она отдала маленькой королеве и другим своим подопечным.
Больше никто из новорожденных не рвался на свободу – ведь еда была совсем рядом. В мешке было порядочно раков, но не успела девочка оглянуться, как прожорливые файры смели все до последней крошки. Продолжая испускать голодные вопли, бедняжки рылись в груде клешней и панцирей в надежде отыскать что-нибудь съедобное. Но все же они остались в пещере, и теперь взрослые ящерицы, окружив малышей, принялись их тормошить и поглаживать, ласково курлыча.
Менолли совершенно выбилась из сил. Она устало привалилась к стене, наблюдая за возней ящериц. Какое счастье, что не все файры погибли! Девочка осторожно выглянула наружу и не увидела дождя извивающихся Нитей. Она высунулась подальше – на горизонте не осталось даже следа грозной сероватой дымки. Похоже Падение закончилось.
И очень вовремя! Теперь Менолли воспринимала голодные мысли всех спасенных файров сразу! Она просто умирала от голода…
Королева-мать закружила по пещере, подавая своей стае властные команды. Потом вылетела наружу, взрослые файры – за ней. Следом и новорожденные, неуклюже переваливаясь, заковыляли к выходу, спеша в первый раз опробовать крылышки. Скоро в пещере осталась только Менолли со своим рваным мешком да кучка скорлупы и рачьих остатков. Стоило файрам улететь, как терзавшие Менолли муки голода слегка поутихли. Она вспомнила про хлеб, который утром засунула в карман. Испытывая запоздалое чувство вины перед файрами, девочка жадно съела его до последней крошки. Потом сделала в песке ложбинку, натянула на плечи рваный мешок и мгновенно уснула.
Глава 6
Падение давно закончилось, уже и команды огнеметчиков вернулись в холд. И только тогда хватились Менолли. Вспомнила о ней Селла – уж больно ей не хотелось возиться с дядюшкой. У старика снова случился приступ, поэтому нужно было обязательно за ним присматривать.
– Все равно она больше ни на что не годится, – проворчала Селла и, встретив неодобрительный взгляд матери, торопливо продолжала, – только и знает, что слоняться без дела, да носиться со своей рукой, будто это невесть какая драгоценность. А от настоящей работы отлынивает… – Селла притворно вздохнула.
– Замолчи, сегодня и так неприятностей хватает. Подумать только – кто-то оставил двери холда незапертыми, да еще перед самым Падением… – От одной мысли о такой оплошности у Мави мурашки поползли по коже. Только представишь, что мерзкие извивающиеся Нити могли проникнуть в холд, сразу тошно становится! – Ступай, разыщи Менолли да скажи ей, что надо делать, если у старика снова начнется припадок.
Проискав сестру почти целый час, Селла наконец убедилась, что ее нет ни в холде, ни среди женщин, наживляющих переметы. У огнеметчиков ее тоже не оказалось. И вообще, никто не помнил, чтобы за целый день она кому-нибудь попадалась на глаза.
– Быть не может, чтоб она, как обычно, отправилась за зеленью, – поджав губы, задумчиво проговорила одна из старушек. – Ведь Падение началось как раз в то время, когда подали утренний кла. И на кухне ее тогда не было. Она, бедняжечка, так славно нам помогает, хоть и однорукая.
Сначала Селла просто разозлилась. В этом вся Менолли – запропаститься куда-то именно тогда, когда ее ищут! Слишком уж Мави потакает этой девчонке! Если утром ее не было в холде, значит, она попала в Падение. Впредь будет ей наука!
Но потом девушка засомневалась. Ей стало не по себе. Ведь если Менолли оказалась под открытым небом во время Падения… Но должно же было… от нее хоть что-то остаться… Справившись с подкатившей к горлу дурнотой, Селла отыскала брата, который, возглавлял команду огнеметчиков. – Скажи, Алеми… ты не заметил… ничего странного, когда осматривал окрестности?
– В каком смысле «странного»?
– Ну, например, каких-нибудь следов…
– Следов чего? Послушай, Селла, мне сейчас не до загадок!
– Я вот что хочу сказать если кто-то попал под Нити, то как ты узнаешь, кто это был?
– Да что ты все ходишь вокруг да около?
– Менолли нигде нет – ни в холде, ни в гавани, нигде. И с командами ее тоже не было…
Алеми нахмурился. – Да, с нами ее не было, но я думал, что Мави оставила ее в холде.
– То-то и оно, что нет. И никто из тетушек не припоминает, чтобы ее видели сегодня утром. И еще – двери холда были незаперты!
– Так ты думаешь, что Менолли ушла рано утром? – Про себя Алеми решил, что такая высокая, сильная девчонка, как Менолли, вполне могла справиться с дверными засовами.
– Ты же знаешь, с тех пор, как она повредила руку, ее просто хлебом не корми – дай только куда-нибудь улизнуть.
Алеми знал – он любил свою нескладную сестренку, особенно ему не хватало ее пения. Он не разделял мнения отца о способностях Менолли. И в душе не согласился с Янусом, когда тот решил скрыть от Эльгиона всю правду, – тем более, что теперь, когда в холде снова есть арфист, он вполне смог бы с нею заняться.
– Ну так что? – нетерпеливый вопрос Селлы отвлек его от размышлений.
– Ничего я не заметил.
– Но должно же было хоть что-то остаться? Я имею в виду, если она попалась Нитям.
Алеми пристально взглянул на сестру. Можно подумать, что она была бы рада, случись с Менолли такое.
– Если бы она попалась, от нее ничего не осталось бы. Только ни единой Нити не удалось улизнуть от бенденских Крыльев. – С этими словами он резко повернулся и отошел, предоставив Селле стоять с открытым ртом. Странно, но уверенность брата не принесла ей облегчения. И все же, поскольку Менолли явно нигде не было, она не смогла отказать себе в удовольствии доложить об этом Мави, добавив свои соображения о том, что сестра совершила чудовищное преступление, оставив двери холда незапертыми.
– Менолли? – Когда Седла явилась со своими новостями, мать выдавала главному повару морскую соль и приправы. – Так что там слышно про Менолли?
– Ее нигде нет. Исчезла. Никто ее не видел. Наверняка она оставила двери холда незапертыми – и это когда вокруг падают Нити!
– Когда Янус обнаружил, что двери открыты, Нити еще не начали падать, – машинально поправила дочь Мави. Она содрогнулась при мысли о том, что кто-то – даже ее непокорная дочь – мог попасть под серебристый ливень Нитей.
– Алеми говорит, что ни одна Нить не ушла от драконов, да только откуда ему знать?
Мави ничего не отвечала, пока не заперла шкафчик с приправами, потом повернулась к дочери.
– Я передам Янусу. И с Алеми тоже потолкую. А ты займись-ка лучше дядюшкой.
– Я?
– Конечно, это нельзя назвать настоящей работой, зато по характеру тебе очень подходит.
Выслушав новость об исчезновении Менолли, Янус долго молчал. Он не любил, когда случалось что-то неподобающее, например, когда двери холда оказывались незапертыми. Это происшествие не давало ему покоя все время, пока продолжалось Падение, да и после, когда они вышли на лов. А всякий знает: не годится, чтобы мысли морского правителя отвлекались от насущных дел. Наконец-то эта загадка разрешилась – он почувствовал некоторое облегчение. И в то же время тревогу и раздражение: вот несносная девчонка! Ну что за дурость – убежать из холда в этакую рань. С тех пор, как он ее выпорол, она все время дуется. Видать, мало Мави ее гоняет, а то давно бы выкинула из головы свои нелепые причуды.
– Я слышал, в прибрежных скалах полно пещер, – вставил Эльгион. – Может, девочка укрылась в одной из них?
– Очень может быть, – порывисто сказала Мави, мысленно благодаря арфиста за столь разумное предположение. – Менолли знает побережье как свои пять пальцев, каждую расщелину, должно быть, излазила.
– Значит, вернется, – изрек Янус. – Видно натерпелась страха во время Падения. Вот опомнится слегка – и вернется. – Придя к такому выводу, он совсем успокоился и занялся менее обременительными делами. – Сейчас все-таки весна, – проговорила Мави, обращаясь, скорее к себе самой, чем к собеседникам. И только арфист подметил в ее словах отголосок тревоги.
Но когда и через два дня Менолли не вернулась, весь морской холд переполошился. Никто не видел ее со дня Падения. Ребятишки, ходившие за ягодами и клешнезубами, тоже ее не встречали – ни на болотах, ни в пещерах, куда она, бывало, заглядывала раньше.
– Что толку зря людей гонять? – сказал один из корабельных мастеров, уверенный, что лов – куда более нужное дело, чем поиски глупой девчонки, да еще и однорукой. – Либо она жива-здорова, только предпочитает не возвращаться, либо…
– А что, если она расшиблась, получила ожог, сломала руку или ногу и не может вернуться? – вмешался Алеми.
– В любом случае, не дело, что она отправилась невесть куда, никого не предупредив, – корабельный мастер покосился на Мави, но она не приняла на свой счет упрека, прозвучавшего в его словах.
– Менолли частенько бегала по утрам за зеленью, – сказал Алеми, видя что никто, кроме него, и не думает вступиться за сестренку.
– А был у нее нож? Или ремень с металлической пряжкой? – спросил Эльгион, – Ведь Нити металл не трогают.
– Да, их нашли бы, случись с ней что, – ответил Янус.
– Нашли бы, да только если бы она попалась Нитям, – мрачно заметил корабельщик. Он-то сам думал, что, завидев Нити, девчонка с перепугу провалилась в расщелину или упала с обрыва. – А то ведь ее тело могло запросто унести к Драконьим камням. Море выбрасывает туда много чего. Мави судорожно вздохнула, и этот вздох прозвучал, как сдавленное рыдание.
– Я не знаком с вашей девочкой, – поспешно сказал Эльгион, видя горе Мави, – но если, как вы говорите, она исходила все окрестности, навряд ли она могла упасть с обрыва.
– Нити – такое дело, что со страху любой сдуреет… – заметил корабельный мастер.
– Но только не Менолли! – с таким жаром воскликнул Алеми, что все удивленно уставились на него. – И потом, она достаточно хорошо усвоила школьную премудрость, чтобы знать, как поступить, если Нити застигнут тебя под открытым небом.
– Дело говоришь, Алеми, – согласился Янус и встал. – Будь она жива-здорова и в своем уме, давно уж вернулась бы. Отныне все, кто будет выходить за пределы холда, глядите в оба – не найдутся ли какие-нибудь следы. На море, равно как на суше. В нынешних условиях я как морской правитель, по совести говоря, больше ничего сделать не могу. А теперь – по лодкам! Прилив начинается.
Хоть Эльгион и не ожидал, что морской правитель бросит всех на поиски пропавшей девочки, все же решение Януса его немало удивило. И, что самое странное, сама Мави смирилась с ним, и как будто даже обрадовалась. Можно подумать, что девочка была для всех обузой. Корабельный мастер – тот явно был доволен, что правитель не поддался отцовским чувствам. И только у Алеми молодой арфист заметил признаки сожаления. Когда все направились к выходу, он сделал юноше знак задержаться.
– У меня есть свободное время. Где, по-твоему, ее следует искать?
В глазах Алеми вспыхнула надежда, почти сразу же сменившаяся обреченностью.
– По мне, так пусть лучше Менолли остается там, где она есть…
– Даже мертвая или раненая?
– Нет, что ты, – юноша глубоко вздохнул. – Я от всей души желаю ей счастья и долгих лет.
– Так, значит, ты думаешь, что она жива, просто предпочитает не возвращаться в холд?
Алеми спокойно встретил удивленный взгляд арфиста.
– Я верю, что она жива и, где бы она ни была, ей там куда лучше, чем в Полукруглом. – Молодой моряк последовал за остальными, дав арфисту интересную пищу для размышлений.
Ему самому в Полукруглом было совсем не плохо. Однако Главный арфист не ошибся, когда предположил, что Эльгиону придется приспосабливаться к жизни в морском холде. «Перед тобой стоит важная задача, – говорил ему мастер Робинтон, – расширить узкий кругозор и ограниченное мышление этих отрезанных от мира людей». "Но сейчас Эльгион начал сомневаться: уж не переоценил ли Главный арфист его способности – ведь он не может заставить морского правителя и его семейку даже попытаться вызволить свою кровную родственницу из беды!
Но позже, перебирая в уме все, что было сказано. припоминая все оттенки разговора, Эльгион понял: Менолли чем-то очень досадила своей семье и не только искалеченной рукой. Как ни старался арфист вспомнить, как она выглядит, ему это не удавалось, хотя он считал, что знает в лицо каждого обитателя холда. Теперь он проводил много времени, навещая семьи рыбаков, обучая детишек в малом зале холда, беседуя с ушедшими на покой, стариками.
Он все старался припомнить, не попадалась ли ему девочка со скрюченной рукой, но в памяти сохранилась одно-единственное мимолетное впечатление – высокая, нескладная девочка-подросток, выскочившая из зала как-то вечером, когда он играл. Лица ее арфист не разглядел, однако был уверен: увидь он еще раз эту угловатую фигуру, он ее обязательно узнает.
Жаль, что Полукруглый находится в таком захолустье, – даже барабанной связью не воспользуешься. Правда, можно попробовать подать сигнал первому же пролетающему мимо всаднику и таким образом известить Вейр Бенден. Тогда все дозорные будут искать девочку и предупредят другие холды, что лежат за болотами и вдоль побережья. Эльгион сомневался, что Менолли могла забраться в такую даль, но считал себя обязанным сделать хоть что-нибудь для ее спасения.
Не удалось ему продвинуться и в поисках юного сочинителя. А ведь мастер Робинтон поручил как можно скорее отправить паренька в Цех арфистов для дальнейшего обучения. Не так уж часто можно встретить одаренного музыканта, который к тому же мог сам сочинять песни. Таких редких птиц нужно холить и лелеять.
Эльгион уже понял, почему старик Петирон прямо не назвал мальчугана. Янус только и думает, что о море да об улове, больше всего его заботит, как бы использовать каждого обитателя Полукруглого – будь то мужчина, женщина или ребенок – для пользы холда. Все они отлично вымуштрованы для работы. Разумеется, Янус стал бы косо смотреть на любого трудоспособного юнца, вздумай он уделять слишком много времени музыке. Вот и получилось, что никто во всем холде не мог помочь Эльгиону развлекать народ по вечерам. У одного парнишки присутствовало чувство ритма, и арфист уже начал заниматься с ним на барабане, но у большинства учеников руки были слишком неуклюжие. Правда, учебные баллады ребята затвердили назубок, но к музыке их совсем не тянуло. Не удивительно, что Петирон так носился с единственным талантливым учеником. Жаль, старик умер, так и не успев получить весть от мастера Робинтона. Тогда мальчик знал бы, что его с радостью готовы принять на обучение в Цех арфистов. Эльгион проводил глазами выходящую из гавани флотилию, потом собрал несколько мальчишек, и, захватив на кухне пакет с провизией, повел их на взморье, под предлогом поисков съестного.
Он познакомился с ними уже давно, но мальчики ни на миг не забывали, что он – арфист, и, относясь с подобающим уважением, держались отчужденно. А стоило ему сказать, чтобы они смотрели во все глаза – не встретится ли где Менолли или хотя бы ее нож, или пряжка, как это отчуждение невесть почему возросло. Похоже, все они знали – хоть Эльгион очень сомневался, чтобы им сообщили взрослые, – что Менолли уже несколько дней как пропала. И всем им явно не хотелось ее искать или хотя бы подсказать ему наиболее вероятное направление поиска. «Можно подумать, – в бессильном гневе думал арфист, – что они просто боятся: а вдруг я ее найду?» Тогда, чтобы снова завоевать их доверие, он сказал, что сам Янус велел всем, кто будет выходить за пределы холда, смотреть в оба – нет ли где пропавшей девочки.
Они вернулись в холд с добычей – наловили клешнезубов, набрали ягод, зелени. Но единственное, что его юные спутники осмелились за все утро сказать про Менолли, так это то, что ей всегда удавалось поймать больше всех клешнезубов. Эльгиону не пришлось сигналить дозорному всаднику. На следующий день к ним в холд завернул бронзовый командир крыла из Форта. Он приветливо поздоровался с Янусом, а потом попросил арфиста уделить ему несколько минут.
– Так, значит, ты и есть Эльгион, – сказал молодой Предводитель. – А я – Н'тон, всадник Лиота. Слыхал, что тебя занесло сюда.
– Чем могу служить, Н'тон? – спросил Эльгион, предусмотрительно отведя бронзового всадника подальше, чтобы Янус не смог их услышать.
– Тебе что-нибудь известно про огненных ящериц?
Эльгион недоверчиво взглянул на собеседника, а потом усмехнулся. – Старая сказка!
– Никакая не сказка, приятель, – возразил Н'тон. Несмотря на веселое озорство во взгляде, он говорил совершенно серьезно.
– Как – не сказка?
– А вот так! Слушай, ты узнаешь, если здешние ребятишки найдут кладку на берегу? Файры имеют обыкновение гнездиться на песчаных пляжах. Нам позарез нужны яйца.
– Правда? Вообще-то ящериц видели не мальчишки, а сын здешнего правителя, а он, похоже, не выдумщик. Я тогда не очень-то поверил, но он говорил, что застал как-то стаю у скал, – их еще называют Драконьими камнями. Вон там, дальше по берегу, – Эльгион махнул рукой, указывая направление.
– Надо будет мне самому взглянуть. Видишь ли, Ф'нор, всадник коричневого Канта, был ранен, – Н'тон замялся. – В общем, он находился на излечении в Южном холде. И там нашел и запечатлел. – Н'тон сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного, – …запечатлел королеву файров!
– Запечатлел? А я-то думал, что только драконы…
– Огненные ящерицы – вылитые драконы, только совсем маленькие.
– Но ведь это означает… – от неожиданности Эльгион совсем растерялся.
– Вот именно, – широко улыбаясь, подтвердил Н'тон. – И теперь каждому не терпится заполучить файра. Мне не очень-то верится, чтобы Янус позволил своим людям тратить время на поиски яиц файров. Но если ящериц видели поблизости, их гнезда могут обнаружиться в любой солнечной бухточке, где есть песчаный берег. – Этой весной приливы так высоки, что почти все прибрежные бухты то и дело затопляет.
– Скверно. Попробуй все-таки отправить на поиски здешних мальчишек. Не думаю, чтобы они стали возражать.
– Конечно, нет. – Внезапно арфист понял, что и Н'тон, ныне отважный всадник, когда-то, как и сам Эльгион, отдал дань мечтам о поимке огненной ящерицы. – Предположим, мы нашли кладку – и что делать дальше?
– Как только найдете, – ответил Н'тон, – сразу же поднимите сигнальный флаг – дозорный доложит в Вейр. А если прилив будет слишком высок, заберите яйца и держите в теплом песке или в нагретом мехе.
– Ты, кажется, сказал, что при рождении их можно запечатлеть…
– Надеюсь, арфист, что тебе повезет. Новорожденных нужно сразу накормить. Пихай в них все, что окажется под рукой, и при этом все время разговаривай с ними. Тогда ты их запечатлеешь. Хотя, ты ведь, наверное, присутствовал при Рождении? Значит, должен знать что делать, принцип один и тот же.
– Надо же – огненные ящерицы… – Эльгион не мог опомниться от изумления.
– Только вот что, арфист: постарайся не запечатлеть их всех. Мне тоже нужен хотя бы один малыш.
– Чтобы другие завидовали?
– Нет, просто они очень забавные. Хотя, конечно, по уму им далеко до моего Лиота, – со снисходительной улыбкой ответил Н'тон, поглядывая на бронзового, который терся щекой о песок. Снова повернувшись к Эльгиону, всадник заметил стайку ребятишек – они облепили мол, зачарованно глядя на огромного дракона. – Думаю, недостатка в помощниках у тебя не будет.
– Кстати о помощи, командир. У нас в Полукруглом потерялась девочка-подросток. Отправилась на болота в день последнего Падения, и с тех пор ее никто не видел.
Н'тон тихонько свистнул и сочувственно покачал головой. – Я передам дозорным всадникам. Если у нее есть голова на плечах, то могла найти себе укрытие. Здешние скалы насквозь пронизаны ходами и, пещерами. До каких мест дошли поисковые группы?
– В том-то все и дело, что никто не удосужился ее искать.
Н'тон нахмурился и бросил взгляд в ту сторону, где стоял морской правитель.
– Сколько лет девочке?
– Честно говоря, не знаю. По-моему, это его младшая дочь.
– Но ведь есть в жизни кое-что еще, кроме рыбы, – усмехнулся Н'тон.
– Мне тоже так казалось… раньше.
– Не стоит отчаиваться, Эльгион. Я позабочусь, чтобы тебя пригласили в Бенден на следующее Рождение.
– Был бы очень благодарен.
– Я думаю! – помахав рукой на прощанье, Н'тон направился к бронзовому дракону. Эльгион смотрел ему вслед. На душе у него стало как-то спокойнее, к тому же будущее сулило приятные перемены в его однообразной жизни в Полукруглом.
Глава 7
Прошло три дня, пока Менолли отыскала подходящий камень, чтобы высечь огонь. Зато у нее было достаточно времени, чтобы насушить водорослей, насобирать сухих веточек сливы для растопки и даже соорудить маленький очаг у дальней стены пещеры, где была естественная вытяжка. Для постели она нарвала пышную копну душистой травы, а распустив шов мешка, получила одеяло. Правда, оно оказалось коротковато, приходилось сворачиваться клубочком, чтобы ноги не торчали наружу, но файры непременно желали спать рядом с ней, и по ночам согревали девочку своим теплом.
А когда удалось разжечь огонь, стало и вовсе отлично! Менолли отыскала рощицу молодых деревьев кла, и, хоть отвар их коры получился горьковат, зато бодрил не хуже того, что подавали в Полукруглом. Потом она наведалась туда, где гончары холда брали глину для посуды, и скоро у нее появились чашки, миски и грубые горшки для хранения припасов – она обожгла их на огне костра. Замазала глиной отверстия пористого, пустого внутри камня – получился котел для воды. А в рыбе недостатка она не испытывала – все море было к ее услугам, так что питалась Менолли ничуть не хуже, если не лучше, чем в родном холде. Вот только без хлеба она скучала…
Менолли даже проложила себе тропу по обрывистому склону – выкопала углубления для ног, вбила опоры для рук, чтобы можно было безопасно подниматься и спускаться.
А главное – теперь у нее была компания! Вокруг постоянно вились девять огненных ящериц.
– Стойте! Туда нельзя! Погибнете! – девочка заслонила собой выход.
Но разъяренные файры стали клевать ее прямо в лицо, а когда она попыталась прикрыться руками, проскочили мимо. Услышав их отчаянные вопли, Менолли тоже закричала.
– Остановите же их, – упрашивала она бесстрастно наблюдавших эту сцену старших файров. – Вы ведь взрослые, вы все знаете про Нити. Велите им остановиться! – девочка подползла к тому месту, где сидела золотая королева. – Прикажи им остановиться! Там же Нити! Они все погибнут!
Королева глядела на Менолли, ее фасеточные глаза стремительно вращались. Вот она зачирикала, резко свистнула, потом что-то прокурлыкала, и в этот миг еще один малыш заковылял навстречу верной гибели.
– Ну пожалуйста, маленькая королева! Сделай что-нибудь! Останови их! Восторг, охвативший Менолли, когда она попала на рождение файров, сменился ужасом. Драконов нужно защищать – ведь они сами защищают Перн! От страха и волнения в голове у Менолли все смешалось, и она перепутала маленьких файров с их огромными сородичами.
Тогда она обратилась к остальным ящерицам, умаляя их что-нибудь сделать. Хотя бы до тех пор, пока не закончится Падение. В отчаянии девочка ползком вернулась к отверстию пещеры и, загородив собой выход попыталась отогнать малышей руками. И тут ее захлестнула волна жуткого, разрывающего внутренности голода. В следующую минуту она поняла: такое же чувство голода толкает малышей навстречу гибели, именно оно безрассудно гонит их вперед. Они хотят есть! Ведь драконы тоже родятся голодными, – вспомнила Менолли, – и мальчики, с которыми они проходят Запечатление, сразу же дают им еду.
Менолли схватилась за мешок. Одной рукой она оттащила файра от выхода, а другой выдернула из мешка клешнезуба. Малыш еще раз вскрикнул, а потом, решительно клюнув рака в глаз, прикончил его. Хлопая крыльями, бронзовый вырвался из рук Менолли и с силой, которую трудно было ожидать от новорожденного, уволок добычу в угол и стал жадно рвать на части.
Девочка наугад протянула руку и с некоторым удивлением обнаружила, что ей попалась королева, единственная в этом выводке. Она поскорее вытащила из мешка сразу двух клешнезубов и отнесла их вместе с королевой в другой угол. Сообразив, наконец, что ей навряд ли удастся накормить из рук весь выводок, Менолли перевернула мешок и вытряхнула клешнезубов на землю.
Новорожденные набросились на расползающихся раков. Менолли успела поймать еще двоих файров прежде, чем они добрались до отверстия пещеры, и посадила рядом с горой еды. Она старалась уследить за всеми малышами, чтобы каждому досталось поровну. Вдруг кто-то ущипнул ее за плечо. Повернувшись, девочка с изумлением увидела, что за ее куртку уцепился бронзовый малыш. Его круглые глаза безостановочно вращались, было видно, что он совсем голодный. Менолли сунула ему клешнезуба и отнесла обратно в угол. Оставшихся раков она отдала маленькой королеве и другим своим подопечным.
Больше никто из новорожденных не рвался на свободу – ведь еда была совсем рядом. В мешке было порядочно раков, но не успела девочка оглянуться, как прожорливые файры смели все до последней крошки. Продолжая испускать голодные вопли, бедняжки рылись в груде клешней и панцирей в надежде отыскать что-нибудь съедобное. Но все же они остались в пещере, и теперь взрослые ящерицы, окружив малышей, принялись их тормошить и поглаживать, ласково курлыча.
Менолли совершенно выбилась из сил. Она устало привалилась к стене, наблюдая за возней ящериц. Какое счастье, что не все файры погибли! Девочка осторожно выглянула наружу и не увидела дождя извивающихся Нитей. Она высунулась подальше – на горизонте не осталось даже следа грозной сероватой дымки. Похоже Падение закончилось.
И очень вовремя! Теперь Менолли воспринимала голодные мысли всех спасенных файров сразу! Она просто умирала от голода…
Королева-мать закружила по пещере, подавая своей стае властные команды. Потом вылетела наружу, взрослые файры – за ней. Следом и новорожденные, неуклюже переваливаясь, заковыляли к выходу, спеша в первый раз опробовать крылышки. Скоро в пещере осталась только Менолли со своим рваным мешком да кучка скорлупы и рачьих остатков. Стоило файрам улететь, как терзавшие Менолли муки голода слегка поутихли. Она вспомнила про хлеб, который утром засунула в карман. Испытывая запоздалое чувство вины перед файрами, девочка жадно съела его до последней крошки. Потом сделала в песке ложбинку, натянула на плечи рваный мешок и мгновенно уснула.
Глава 6
Холда правитель, заботься о том,
Чтоб чистым камнем сверкал твой дом.
Толстые стены, железные двери –
Вот что твою безопасность измерит.
Падение давно закончилось, уже и команды огнеметчиков вернулись в холд. И только тогда хватились Менолли. Вспомнила о ней Селла – уж больно ей не хотелось возиться с дядюшкой. У старика снова случился приступ, поэтому нужно было обязательно за ним присматривать.
– Все равно она больше ни на что не годится, – проворчала Селла и, встретив неодобрительный взгляд матери, торопливо продолжала, – только и знает, что слоняться без дела, да носиться со своей рукой, будто это невесть какая драгоценность. А от настоящей работы отлынивает… – Селла притворно вздохнула.
– Замолчи, сегодня и так неприятностей хватает. Подумать только – кто-то оставил двери холда незапертыми, да еще перед самым Падением… – От одной мысли о такой оплошности у Мави мурашки поползли по коже. Только представишь, что мерзкие извивающиеся Нити могли проникнуть в холд, сразу тошно становится! – Ступай, разыщи Менолли да скажи ей, что надо делать, если у старика снова начнется припадок.
Проискав сестру почти целый час, Селла наконец убедилась, что ее нет ни в холде, ни среди женщин, наживляющих переметы. У огнеметчиков ее тоже не оказалось. И вообще, никто не помнил, чтобы за целый день она кому-нибудь попадалась на глаза.
– Быть не может, чтоб она, как обычно, отправилась за зеленью, – поджав губы, задумчиво проговорила одна из старушек. – Ведь Падение началось как раз в то время, когда подали утренний кла. И на кухне ее тогда не было. Она, бедняжечка, так славно нам помогает, хоть и однорукая.
Сначала Селла просто разозлилась. В этом вся Менолли – запропаститься куда-то именно тогда, когда ее ищут! Слишком уж Мави потакает этой девчонке! Если утром ее не было в холде, значит, она попала в Падение. Впредь будет ей наука!
Но потом девушка засомневалась. Ей стало не по себе. Ведь если Менолли оказалась под открытым небом во время Падения… Но должно же было… от нее хоть что-то остаться… Справившись с подкатившей к горлу дурнотой, Селла отыскала брата, который, возглавлял команду огнеметчиков. – Скажи, Алеми… ты не заметил… ничего странного, когда осматривал окрестности?
– В каком смысле «странного»?
– Ну, например, каких-нибудь следов…
– Следов чего? Послушай, Селла, мне сейчас не до загадок!
– Я вот что хочу сказать если кто-то попал под Нити, то как ты узнаешь, кто это был?
– Да что ты все ходишь вокруг да около?
– Менолли нигде нет – ни в холде, ни в гавани, нигде. И с командами ее тоже не было…
Алеми нахмурился. – Да, с нами ее не было, но я думал, что Мави оставила ее в холде.
– То-то и оно, что нет. И никто из тетушек не припоминает, чтобы ее видели сегодня утром. И еще – двери холда были незаперты!
– Так ты думаешь, что Менолли ушла рано утром? – Про себя Алеми решил, что такая высокая, сильная девчонка, как Менолли, вполне могла справиться с дверными засовами.
– Ты же знаешь, с тех пор, как она повредила руку, ее просто хлебом не корми – дай только куда-нибудь улизнуть.
Алеми знал – он любил свою нескладную сестренку, особенно ему не хватало ее пения. Он не разделял мнения отца о способностях Менолли. И в душе не согласился с Янусом, когда тот решил скрыть от Эльгиона всю правду, – тем более, что теперь, когда в холде снова есть арфист, он вполне смог бы с нею заняться.
– Ну так что? – нетерпеливый вопрос Селлы отвлек его от размышлений.
– Ничего я не заметил.
– Но должно же было хоть что-то остаться? Я имею в виду, если она попалась Нитям.
Алеми пристально взглянул на сестру. Можно подумать, что она была бы рада, случись с Менолли такое.
– Если бы она попалась, от нее ничего не осталось бы. Только ни единой Нити не удалось улизнуть от бенденских Крыльев. – С этими словами он резко повернулся и отошел, предоставив Селле стоять с открытым ртом. Странно, но уверенность брата не принесла ей облегчения. И все же, поскольку Менолли явно нигде не было, она не смогла отказать себе в удовольствии доложить об этом Мави, добавив свои соображения о том, что сестра совершила чудовищное преступление, оставив двери холда незапертыми.
– Менолли? – Когда Седла явилась со своими новостями, мать выдавала главному повару морскую соль и приправы. – Так что там слышно про Менолли?
– Ее нигде нет. Исчезла. Никто ее не видел. Наверняка она оставила двери холда незапертыми – и это когда вокруг падают Нити!
– Когда Янус обнаружил, что двери открыты, Нити еще не начали падать, – машинально поправила дочь Мави. Она содрогнулась при мысли о том, что кто-то – даже ее непокорная дочь – мог попасть под серебристый ливень Нитей.
– Алеми говорит, что ни одна Нить не ушла от драконов, да только откуда ему знать?
Мави ничего не отвечала, пока не заперла шкафчик с приправами, потом повернулась к дочери.
– Я передам Янусу. И с Алеми тоже потолкую. А ты займись-ка лучше дядюшкой.
– Я?
– Конечно, это нельзя назвать настоящей работой, зато по характеру тебе очень подходит.
Выслушав новость об исчезновении Менолли, Янус долго молчал. Он не любил, когда случалось что-то неподобающее, например, когда двери холда оказывались незапертыми. Это происшествие не давало ему покоя все время, пока продолжалось Падение, да и после, когда они вышли на лов. А всякий знает: не годится, чтобы мысли морского правителя отвлекались от насущных дел. Наконец-то эта загадка разрешилась – он почувствовал некоторое облегчение. И в то же время тревогу и раздражение: вот несносная девчонка! Ну что за дурость – убежать из холда в этакую рань. С тех пор, как он ее выпорол, она все время дуется. Видать, мало Мави ее гоняет, а то давно бы выкинула из головы свои нелепые причуды.
– Я слышал, в прибрежных скалах полно пещер, – вставил Эльгион. – Может, девочка укрылась в одной из них?
– Очень может быть, – порывисто сказала Мави, мысленно благодаря арфиста за столь разумное предположение. – Менолли знает побережье как свои пять пальцев, каждую расщелину, должно быть, излазила.
– Значит, вернется, – изрек Янус. – Видно натерпелась страха во время Падения. Вот опомнится слегка – и вернется. – Придя к такому выводу, он совсем успокоился и занялся менее обременительными делами. – Сейчас все-таки весна, – проговорила Мави, обращаясь, скорее к себе самой, чем к собеседникам. И только арфист подметил в ее словах отголосок тревоги.
Но когда и через два дня Менолли не вернулась, весь морской холд переполошился. Никто не видел ее со дня Падения. Ребятишки, ходившие за ягодами и клешнезубами, тоже ее не встречали – ни на болотах, ни в пещерах, куда она, бывало, заглядывала раньше.
– Что толку зря людей гонять? – сказал один из корабельных мастеров, уверенный, что лов – куда более нужное дело, чем поиски глупой девчонки, да еще и однорукой. – Либо она жива-здорова, только предпочитает не возвращаться, либо…
– А что, если она расшиблась, получила ожог, сломала руку или ногу и не может вернуться? – вмешался Алеми.
– В любом случае, не дело, что она отправилась невесть куда, никого не предупредив, – корабельный мастер покосился на Мави, но она не приняла на свой счет упрека, прозвучавшего в его словах.
– Менолли частенько бегала по утрам за зеленью, – сказал Алеми, видя что никто, кроме него, и не думает вступиться за сестренку.
– А был у нее нож? Или ремень с металлической пряжкой? – спросил Эльгион, – Ведь Нити металл не трогают.
– Да, их нашли бы, случись с ней что, – ответил Янус.
– Нашли бы, да только если бы она попалась Нитям, – мрачно заметил корабельщик. Он-то сам думал, что, завидев Нити, девчонка с перепугу провалилась в расщелину или упала с обрыва. – А то ведь ее тело могло запросто унести к Драконьим камням. Море выбрасывает туда много чего. Мави судорожно вздохнула, и этот вздох прозвучал, как сдавленное рыдание.
– Я не знаком с вашей девочкой, – поспешно сказал Эльгион, видя горе Мави, – но если, как вы говорите, она исходила все окрестности, навряд ли она могла упасть с обрыва.
– Нити – такое дело, что со страху любой сдуреет… – заметил корабельный мастер.
– Но только не Менолли! – с таким жаром воскликнул Алеми, что все удивленно уставились на него. – И потом, она достаточно хорошо усвоила школьную премудрость, чтобы знать, как поступить, если Нити застигнут тебя под открытым небом.
– Дело говоришь, Алеми, – согласился Янус и встал. – Будь она жива-здорова и в своем уме, давно уж вернулась бы. Отныне все, кто будет выходить за пределы холда, глядите в оба – не найдутся ли какие-нибудь следы. На море, равно как на суше. В нынешних условиях я как морской правитель, по совести говоря, больше ничего сделать не могу. А теперь – по лодкам! Прилив начинается.
Хоть Эльгион и не ожидал, что морской правитель бросит всех на поиски пропавшей девочки, все же решение Януса его немало удивило. И, что самое странное, сама Мави смирилась с ним, и как будто даже обрадовалась. Можно подумать, что девочка была для всех обузой. Корабельный мастер – тот явно был доволен, что правитель не поддался отцовским чувствам. И только у Алеми молодой арфист заметил признаки сожаления. Когда все направились к выходу, он сделал юноше знак задержаться.
– У меня есть свободное время. Где, по-твоему, ее следует искать?
В глазах Алеми вспыхнула надежда, почти сразу же сменившаяся обреченностью.
– По мне, так пусть лучше Менолли остается там, где она есть…
– Даже мертвая или раненая?
– Нет, что ты, – юноша глубоко вздохнул. – Я от всей души желаю ей счастья и долгих лет.
– Так, значит, ты думаешь, что она жива, просто предпочитает не возвращаться в холд?
Алеми спокойно встретил удивленный взгляд арфиста.
– Я верю, что она жива и, где бы она ни была, ей там куда лучше, чем в Полукруглом. – Молодой моряк последовал за остальными, дав арфисту интересную пищу для размышлений.
Ему самому в Полукруглом было совсем не плохо. Однако Главный арфист не ошибся, когда предположил, что Эльгиону придется приспосабливаться к жизни в морском холде. «Перед тобой стоит важная задача, – говорил ему мастер Робинтон, – расширить узкий кругозор и ограниченное мышление этих отрезанных от мира людей». "Но сейчас Эльгион начал сомневаться: уж не переоценил ли Главный арфист его способности – ведь он не может заставить морского правителя и его семейку даже попытаться вызволить свою кровную родственницу из беды!
Но позже, перебирая в уме все, что было сказано. припоминая все оттенки разговора, Эльгион понял: Менолли чем-то очень досадила своей семье и не только искалеченной рукой. Как ни старался арфист вспомнить, как она выглядит, ему это не удавалось, хотя он считал, что знает в лицо каждого обитателя холда. Теперь он проводил много времени, навещая семьи рыбаков, обучая детишек в малом зале холда, беседуя с ушедшими на покой, стариками.
Он все старался припомнить, не попадалась ли ему девочка со скрюченной рукой, но в памяти сохранилась одно-единственное мимолетное впечатление – высокая, нескладная девочка-подросток, выскочившая из зала как-то вечером, когда он играл. Лица ее арфист не разглядел, однако был уверен: увидь он еще раз эту угловатую фигуру, он ее обязательно узнает.
Жаль, что Полукруглый находится в таком захолустье, – даже барабанной связью не воспользуешься. Правда, можно попробовать подать сигнал первому же пролетающему мимо всаднику и таким образом известить Вейр Бенден. Тогда все дозорные будут искать девочку и предупредят другие холды, что лежат за болотами и вдоль побережья. Эльгион сомневался, что Менолли могла забраться в такую даль, но считал себя обязанным сделать хоть что-нибудь для ее спасения.
Не удалось ему продвинуться и в поисках юного сочинителя. А ведь мастер Робинтон поручил как можно скорее отправить паренька в Цех арфистов для дальнейшего обучения. Не так уж часто можно встретить одаренного музыканта, который к тому же мог сам сочинять песни. Таких редких птиц нужно холить и лелеять.
Эльгион уже понял, почему старик Петирон прямо не назвал мальчугана. Янус только и думает, что о море да об улове, больше всего его заботит, как бы использовать каждого обитателя Полукруглого – будь то мужчина, женщина или ребенок – для пользы холда. Все они отлично вымуштрованы для работы. Разумеется, Янус стал бы косо смотреть на любого трудоспособного юнца, вздумай он уделять слишком много времени музыке. Вот и получилось, что никто во всем холде не мог помочь Эльгиону развлекать народ по вечерам. У одного парнишки присутствовало чувство ритма, и арфист уже начал заниматься с ним на барабане, но у большинства учеников руки были слишком неуклюжие. Правда, учебные баллады ребята затвердили назубок, но к музыке их совсем не тянуло. Не удивительно, что Петирон так носился с единственным талантливым учеником. Жаль, старик умер, так и не успев получить весть от мастера Робинтона. Тогда мальчик знал бы, что его с радостью готовы принять на обучение в Цех арфистов. Эльгион проводил глазами выходящую из гавани флотилию, потом собрал несколько мальчишек, и, захватив на кухне пакет с провизией, повел их на взморье, под предлогом поисков съестного.
Он познакомился с ними уже давно, но мальчики ни на миг не забывали, что он – арфист, и, относясь с подобающим уважением, держались отчужденно. А стоило ему сказать, чтобы они смотрели во все глаза – не встретится ли где Менолли или хотя бы ее нож, или пряжка, как это отчуждение невесть почему возросло. Похоже, все они знали – хоть Эльгион очень сомневался, чтобы им сообщили взрослые, – что Менолли уже несколько дней как пропала. И всем им явно не хотелось ее искать или хотя бы подсказать ему наиболее вероятное направление поиска. «Можно подумать, – в бессильном гневе думал арфист, – что они просто боятся: а вдруг я ее найду?» Тогда, чтобы снова завоевать их доверие, он сказал, что сам Янус велел всем, кто будет выходить за пределы холда, смотреть в оба – нет ли где пропавшей девочки.
Они вернулись в холд с добычей – наловили клешнезубов, набрали ягод, зелени. Но единственное, что его юные спутники осмелились за все утро сказать про Менолли, так это то, что ей всегда удавалось поймать больше всех клешнезубов. Эльгиону не пришлось сигналить дозорному всаднику. На следующий день к ним в холд завернул бронзовый командир крыла из Форта. Он приветливо поздоровался с Янусом, а потом попросил арфиста уделить ему несколько минут.
– Так, значит, ты и есть Эльгион, – сказал молодой Предводитель. – А я – Н'тон, всадник Лиота. Слыхал, что тебя занесло сюда.
– Чем могу служить, Н'тон? – спросил Эльгион, предусмотрительно отведя бронзового всадника подальше, чтобы Янус не смог их услышать.
– Тебе что-нибудь известно про огненных ящериц?
Эльгион недоверчиво взглянул на собеседника, а потом усмехнулся. – Старая сказка!
– Никакая не сказка, приятель, – возразил Н'тон. Несмотря на веселое озорство во взгляде, он говорил совершенно серьезно.
– Как – не сказка?
– А вот так! Слушай, ты узнаешь, если здешние ребятишки найдут кладку на берегу? Файры имеют обыкновение гнездиться на песчаных пляжах. Нам позарез нужны яйца.
– Правда? Вообще-то ящериц видели не мальчишки, а сын здешнего правителя, а он, похоже, не выдумщик. Я тогда не очень-то поверил, но он говорил, что застал как-то стаю у скал, – их еще называют Драконьими камнями. Вон там, дальше по берегу, – Эльгион махнул рукой, указывая направление.
– Надо будет мне самому взглянуть. Видишь ли, Ф'нор, всадник коричневого Канта, был ранен, – Н'тон замялся. – В общем, он находился на излечении в Южном холде. И там нашел и запечатлел. – Н'тон сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного, – …запечатлел королеву файров!
– Запечатлел? А я-то думал, что только драконы…
– Огненные ящерицы – вылитые драконы, только совсем маленькие.
– Но ведь это означает… – от неожиданности Эльгион совсем растерялся.
– Вот именно, – широко улыбаясь, подтвердил Н'тон. – И теперь каждому не терпится заполучить файра. Мне не очень-то верится, чтобы Янус позволил своим людям тратить время на поиски яиц файров. Но если ящериц видели поблизости, их гнезда могут обнаружиться в любой солнечной бухточке, где есть песчаный берег. – Этой весной приливы так высоки, что почти все прибрежные бухты то и дело затопляет.
– Скверно. Попробуй все-таки отправить на поиски здешних мальчишек. Не думаю, чтобы они стали возражать.
– Конечно, нет. – Внезапно арфист понял, что и Н'тон, ныне отважный всадник, когда-то, как и сам Эльгион, отдал дань мечтам о поимке огненной ящерицы. – Предположим, мы нашли кладку – и что делать дальше?
– Как только найдете, – ответил Н'тон, – сразу же поднимите сигнальный флаг – дозорный доложит в Вейр. А если прилив будет слишком высок, заберите яйца и держите в теплом песке или в нагретом мехе.
– Ты, кажется, сказал, что при рождении их можно запечатлеть…
– Надеюсь, арфист, что тебе повезет. Новорожденных нужно сразу накормить. Пихай в них все, что окажется под рукой, и при этом все время разговаривай с ними. Тогда ты их запечатлеешь. Хотя, ты ведь, наверное, присутствовал при Рождении? Значит, должен знать что делать, принцип один и тот же.
– Надо же – огненные ящерицы… – Эльгион не мог опомниться от изумления.
– Только вот что, арфист: постарайся не запечатлеть их всех. Мне тоже нужен хотя бы один малыш.
– Чтобы другие завидовали?
– Нет, просто они очень забавные. Хотя, конечно, по уму им далеко до моего Лиота, – со снисходительной улыбкой ответил Н'тон, поглядывая на бронзового, который терся щекой о песок. Снова повернувшись к Эльгиону, всадник заметил стайку ребятишек – они облепили мол, зачарованно глядя на огромного дракона. – Думаю, недостатка в помощниках у тебя не будет.
– Кстати о помощи, командир. У нас в Полукруглом потерялась девочка-подросток. Отправилась на болота в день последнего Падения, и с тех пор ее никто не видел.
Н'тон тихонько свистнул и сочувственно покачал головой. – Я передам дозорным всадникам. Если у нее есть голова на плечах, то могла найти себе укрытие. Здешние скалы насквозь пронизаны ходами и, пещерами. До каких мест дошли поисковые группы?
– В том-то все и дело, что никто не удосужился ее искать.
Н'тон нахмурился и бросил взгляд в ту сторону, где стоял морской правитель.
– Сколько лет девочке?
– Честно говоря, не знаю. По-моему, это его младшая дочь.
– Но ведь есть в жизни кое-что еще, кроме рыбы, – усмехнулся Н'тон.
– Мне тоже так казалось… раньше.
– Не стоит отчаиваться, Эльгион. Я позабочусь, чтобы тебя пригласили в Бенден на следующее Рождение.
– Был бы очень благодарен.
– Я думаю! – помахав рукой на прощанье, Н'тон направился к бронзовому дракону. Эльгион смотрел ему вслед. На душе у него стало как-то спокойнее, к тому же будущее сулило приятные перемены в его однообразной жизни в Полукруглом.
Глава 7
Кто захочет – тот сумеет,
Кто дерзает – тот посмеет,
Кто полюбит – тот живет.
Прошло три дня, пока Менолли отыскала подходящий камень, чтобы высечь огонь. Зато у нее было достаточно времени, чтобы насушить водорослей, насобирать сухих веточек сливы для растопки и даже соорудить маленький очаг у дальней стены пещеры, где была естественная вытяжка. Для постели она нарвала пышную копну душистой травы, а распустив шов мешка, получила одеяло. Правда, оно оказалось коротковато, приходилось сворачиваться клубочком, чтобы ноги не торчали наружу, но файры непременно желали спать рядом с ней, и по ночам согревали девочку своим теплом.
А когда удалось разжечь огонь, стало и вовсе отлично! Менолли отыскала рощицу молодых деревьев кла, и, хоть отвар их коры получился горьковат, зато бодрил не хуже того, что подавали в Полукруглом. Потом она наведалась туда, где гончары холда брали глину для посуды, и скоро у нее появились чашки, миски и грубые горшки для хранения припасов – она обожгла их на огне костра. Замазала глиной отверстия пористого, пустого внутри камня – получился котел для воды. А в рыбе недостатка она не испытывала – все море было к ее услугам, так что питалась Менолли ничуть не хуже, если не лучше, чем в родном холде. Вот только без хлеба она скучала…
Менолли даже проложила себе тропу по обрывистому склону – выкопала углубления для ног, вбила опоры для рук, чтобы можно было безопасно подниматься и спускаться.
А главное – теперь у нее была компания! Вокруг постоянно вились девять огненных ящериц.