Маккефри Энн. Поиски Акорны (Акорна - 2)

   Пайки нашлись, и Маркель сгреб в охапку столько, сколько смог. К тому времени Акорна расправилась со свежей - если так можно было назвать сморщенные листья - зеленью, и с радостью надорвала пластиковую упаковку первого пайка. Она сжевала девять брусков, прежде чем вдруг распростерлась, обмякнув, на койке.
   - Акорна?
   Маркель неуверенно потянулся к ее хрупкому запястью, не имея ни малейшего понятия, где искать пульс. Девушка повернула к нему голову и, улыбнувшись, слабо пожала протянутую руку.
   - Все в порядке. Ты посторожи, чтобы меня не будили, ладно, Маркель? Чтобы переварить такой славный обед, я, пожалуй, должна вздремнуть....
   Назвать ее трапезу "славным обедом" юноша не рискнул бы, но он бережно накинул на плечи девушки самогреющее одеяло, и на цыпочках вышел.
   - Она спит, - сообщил он главврачу.
   Потом подхватил табурет, приставил к двери и сел, скрестив на груди руки, словно заправский охранник.
   К тому времени, когда навестить Акорну зашли Калум и Джонни, юноша тоже спал, склонив голову к плечу и прислонившись к двери.
   - Знаешь что, - задумчиво признал Джонни, уперев руки в бока и глядя на своего протеже сверху вниз, - а из парня, пожалуй, выйдет толк. Только, - он погрозил Калуму пальцем, - не вздумай ему об этом проболтаться.
   - Упаси Боже. - Калум перекрестился.
   Так что они подождали, покуда Акорна не выйдет из палаты, и даже успели поймать ее стража, прежде чем тот свалится с табуретки.
   Рефлекс бросил Маркеля к стене, в боевую стойку, прежде чем юноша успел проснуться окончательно.
   - Ты выглядишь намного лучше, - сообщил он Акорне тоном встревоженного папаши, оправляя рубашку и приглаживая волосы. - Немного сна пошло тебе на пользу, верно?
   Если Калуму пришлось отвернуться, а Джонни раскашлялся, подавляя смех, то Акорна только ласково погладила Маркеля по голове.
   - Верно, - ответила она, глядя через плечо Джонни на приближающегося главврача. - Что-то случилось...
   - Подождет, - отрубил инженер, подхватив Акорну под руку. - В рубке ты нужна прямо сейчас!
   На самом деле внимания девушки-единорога требовал скорее гидропонный отсек. Акорна сделала все, что могла, чтобы очистить воздух.
   - Сколько же газа они пустили в вентиляцию? - поинтересовалась она, расчихавшись.
   - Перестарались детки, - сухо замети Джонни.
   - Можно поставить временные вентиляторы, - заметил Калум, вспомнив, как они сумели очистить воздух на новообустроенной базе Маганос. - Маркель, как у вас с оборудованием?
   - Это легко выяснить. - Юноша двинулся к ближайшему лифту. - Но только через центральный компьютер, в рубке.
   - Тогда я иду в лазарет, - сообщила Акорна, но Калум перехватил ее.
   - Нет. Ты идешь спать, - твердо заявил он. - Рог у тебя совсем прозрачный, да и сама ты не лучше.
   - Остались еще больные...
   - Наши медики справятся сами, - перебила ее Андрезиана, успевшая ознакомиться с отчетами врачей. - Ты и так сделала слишком много, поддержала она Калума, - а с теми проблемами, что мы решаем сейчас, ты не в силах нам помочь.
   - Например?
   - В первую очередь мы должны отремонтировать "Прибежище". Затем доктор Хоа обещал поработать со своей метеорологической программой, выяснить, в силах ли он исправить ущерб, нанесенный нашим кораблем и его изобретением Рушиме... если жители планеты согласятся. - От усталости, телесной и духовной, Андрезиана словно бы постарела на много лет. - Или техническим опытом доктора Хоа, или собственным трудом мы должны вернуть долг поселенцам Рушимы. Это наша беда - не твоя.
   - Но федерация Шенджеми...
   - Понимает, что ситуация на планете критическая, да, - вмешался Джонни Грин, - и помощь уже идет. Но 'Зиана права. Странники первого поколения были людьми чести. Они бы отдали все, чтобы исправить урон, нанесенный при помощи их корабля. И я горд, что их дети следуют примеру отцов.
   Выслушав их, Акорна рассудила, что не будет большого вреда, если она подремет еще пару часов. А часы незаметно превратились в дни. Девушка-единорог впала в глубокий, целительный сон, от которого пробуждалась ровно настолько, чтобы потребить неимоверное количество самой питательной зелени, какую только могло предоставить ей "Прибежище".
   - Еще бы на поверхность ее отправить, - беспокоился Калум. - На Рушиме царит хаос, но девочке жизненно необходимо бегать, дышать воздухом, не прошедшим регенерацию, и жевать что-нибудь, что выросло не в кювете.
   - Это можно устроить, - сообщил Маркель.
   Пилот слишком бдительно следил за состоянием своей подопечной, чтобы обращать внимание на ход ремонтных работ на корабле или переговоров с рушимцами.
   - Хоа готов пустить в ход свое погодное чародейство, но прежде нам придется временно выселить колонистов из затопленных районов, чтобы добрый доктор мог все исправить парой карманных катаклизмов.
   - Неплохая мысль, - рассеянно согласился Калум. - Так я об Акорне...
   - Она должна отправиться вместе с нашими, - объяснил Маркель. - Иначе колонисты к нам на милю не подойдут. Они доверяют только Акорне. Собственно, мы надеялись, что вы с ней позволите использовать "Акадецки" для перевозки поселенцев - у них развилось острое, и вполне понятное отвращение к нашим катерам.
   - Я не против, - ответил пилот. - Вот Акорна проснется, и начнем.
   Калум был уверен, что долгий, беспробудный сон позволял девушке восстановить силы, растраченные ради Странников и их изувеченного корабля, и совершенно не собирался этот процесс прерывать. Он вернулся к ее изголовью, испытывая скорее облегчение при мысли, что его друзья на Маганосе не в силах связаться с "Прибежищем". Отправив с борта "Акадецки" короткое "Предыдущее сообщение считать недействительным, все в порядке" сразу после того, как стало ясно, что переворот удался, пилот попросту выключил компьютер и присоединился к ремонтным работам на "Прибежище". Ему не особенно хотелось связываться с Маганосом, покуда он не сможет честно сообщить, что Акорна в полном порядке. Пусть его назовут трусом, но есть вещи, которых он не осмелится сообщить Гиллу и Рафике, не говоря уже о Дельзаки Ли и Хафизе Харакамяне. Например и в особенности - что Акорна от усталости не держится на ногах.
   Глава 11
   Лябу, 334.05.22 по единому федеративному календарю
   Никогда еще Хафиз Харакамян не оказывался отрезан от своих коллег-галактических финансистов столь надолго. Сколько бы он не расхаживал взад и вперед по своему подземному убежищу, успокоения это ему не приносило.
   - Нет никакого смысла в том, чтобы зарываться в нору, подобно ласке. Наши приборы не уловили ни единого взрыва. Ни один корабль не достиг поверхности. Разве я раб, чтобы сидеть в зиндане, или женщина, чтобы запираться в серале?!
   В бесцельных блужданиях он вновь забрел в ту часть усадьбы, где находились поющие камни Скаррнесса. Хотя убежище располагалось под землей, переслоенной многочисленными силовыми щитами, этот коридор проходил непосредственно под тем местом, где были вкопаны камни.
   Хафиз хлопнул в ладоши, подзывая слугу.
   - Принеси мне металлический стержень, не из серебра или золота, а из металла неблагородного, длиной в две руки... Нет, позорное порождение страстей похотливого джинна, откуда мне знать, где ты его возьмешь? Спроси у домоправителя, и не тревожь меня подобными глупостями.
   Когда стержень нашелся, Хафиз потребовал стремянку.
   - Теперь поставь ее... нет, неважно. Стереги дверь в этот коридор, и никого не впускай без моего дозволения. Я буду... молиться.
   Незачем оставлять свидетелей тому, каким именно способом он намерен связаться с камнями из этого бункера. А если кто начнет недоумевать, в какой это позе собрался молиться Хафиз Харакамян - пусть их!
   Конечно, самому переставлять стремянку было ниже достоинства финансиста, но удача не оставила его - он с первого раза наткнулся на камень ноты "ре". Стиснув стержень обеими руками и прижавшись к нему лбом, Хафиз отбил свой вопрос:
   - Подверглась ли Лябу вторжению?
   Ответ пришел не сразу. Собственно, Хафиз и не ожидал этого, но все же надеялся на какую-нибудь реакцию. В конце концов, человеку его положения просто неприлично стоять полусогнувшись на лестнице, будто слуге, даже если никто и не видит. Кроме того, стержень уже совсем продавил ему лоб. А ослабить хватку он не осмеливался, чтобы не упустить ритма, которым камни Скарнесса передавали сообщения.
   - Ясное небо.
   Отбив "спасибо", Хафиз со вздохом выпрямился, отбросив лязгнувший стержень и потирая то лоб, то руки. И что, интересно, должна значить эта шарада? "Ясное небо" потому что погода хорошая; "ясное небо", потому что чудовища уже спустились на планету; или "ясное небо", потому что твари, направлявшиеся к Лябу, покинули окрестности звезды?
   В конце концов Хафиз убедил себя, что правильной будет последняя разгадка, уже хотя бы потому, что никакие известные человечеству детекторы не могли пронзить щит, защищавший ныне заключенных - никак иначе нельзя было называть тех, кто обитал на, или под поверхностью, Лябу. Значит, угроза миновала. Камни не стали бы ему лгать. Они не умели.
   Как того требовал протокол, Хафиз вначале связался с Кулабриэлем.
   - Я выхожу на поверхность, Кулабриэль. Я должен связаться со своими людьми, успокоить их. Оценив, нанесен ли планете урон, я немедля сообщу о состоянии на поверхности, но я должен выйти!
   - Должен так должен, - брюзгливо отозвался Кулабриэль. - Но если там будут какие-то изменения - можешь не откликаться. И полные результаты сканирования, пожалуйста!
   - Разве не сказано Вторым Пророком: "Делай, что должен, но делай без спешки и как подобает детям Моим"? - добродушно парировал Хафиз, поклявшись про себя, что Кулабриэль пожалеет еще, что заговорил таким тоном с главою Дома Харакамянов.
   На то, чтобы снять щит и поднять дом на поверхность, ушло немало времени. Хафиз приказал подставить стремянку к самому высокому окну под потолком комнаты на самом верхнем этаже дома, чтобы в случае необходимости отдать приказ остановить подъем.
   Однако этаж за этажом особняка вздымались под ясными небесами Лябу, а опасности не было. Вокруг, где полагалось бы раскинуться другим поместьям, и скрытым под землею усадьбам, расстилалась безликая пустошь. Щит создавал на поверхности Лябу иллюзию безжизненной пустыни, перемежающейся участками буйных, непроходимых джунглей, явно намекавшую любому стороннему наблюдателю, что на этой планете не найдется ничего, достойного внимания.
   Многочисленные домочадцы Хафиза еще вылезали из подземного бункера, когда хозяин дома, с трудом спустившись по приставной лестнице, добрался до своего кабинета и активировал канал связи с небольшим передатчиком, спрятанным на поверхности одной из крошечных лун Лябу.
   Сообщения сыпались одно за другим. От Рафика вначале поступали запросы, потом, ближе к концу - почти истерические требования отозваться, наконец. Последние послания от подручных Хафиза претерпевали ту же эволюцию от спокойной озабоченности к очевидной панике.
   - Приятно знать, что по тебе скучают, - пробормотал Хафиз.
   И тут до него дошло, что он пропустил, сидя под Щитом, великолепную сделку и, соответственно, крупный барыш. По мере того, как он подсчитывал, во что же обошлась ему вынужденная изоляция - неотвеченные письма, упущенные шансы - настроение у него портилось все больше и больше. Когда он возьмет за горло этих... этих... как там они себя звали?.. линьяри, вот, они им покажет, как обманывать главу Дома Харакамянов дурацкими розыгрышами!
   Наорав на слуг - почему не подготовили еще ко взлету его яхту? - и домоправителя - почему тот не отчитался перед Кулабриэлем? - Хафиз едва не бегом ринулся в ангар, торопясь улететь в космос, выйти в мир, из которого финансист временно выпал. Он должен как можно скорее лично показаться в основных центрах своей личной торговой империи. Кто знает, как долго придется ему расхлебывать кашу? Сколько придется вести щекотливых переговоров, чтобы доказать, что глава Дома Харакамянов - не трус, который прячется в бункер при первом признаке угрозы? Какая муха его укусила, что он запаниковал при первом взгляде на явно поддельные видеозаписи этих линьяри?
   Хафиз уже потребовал составить ему полетный план до Тви Осиама, когда ярость его несколько улеглась, и финансисту пришло в голову - что, если переданные на Лябу записи все же не были фальшивками? В конце концов, они исходили от соплеменников Акорны. А та в жизни не сказала ни слова неправды... хотя, конечно, дражайший племянничек тут постарался, взрастив в девочке любовь к истине. Какая жалость. Будь она лучше воспитана, малышка могла бы стать таким подспорьем в делах Дома Харакамянов! Но Акорна была так неизлечимо прямодушна, что Хафиз начал подозревать, что это общее свойство всех ее сородичей. И зачем иначе им передавать записи пыток, которым подвергались их соплеменники, если не ради того, чтобы подтвердить - этот регион галактики находится в опасности? Что эти... эти... безжалостные дикари надвигаются, что они совсем рядом?
   Подумав, Хафиз отправил письмо Рафику на борт "Ухуру", объяснив самыми простыми словами, что вернулся к делам, и поинтересовавшись попутно, какие сделки Рафик сумел все же заключить без согласия дяди - которое в некоторых случаях еще требовалось формально для заключения контракта.
   Полученный им в ответ стандартный код означал, что письмо достигло "Ухуру", и ждет прочтения. Ну, и куда подевался этот лоботряс Рафик? Если он не на борту, то лучше бы ему заниматься делами Дома Харакамянов. Хафиз подал запрос, и получил не слишком утешительный ответ - "Ухуру" стоял в доках базы Маганос.
   Что, кроме угрозы жизни Акорны, могло оторвать Рафика от дел и понести на Маганос? И не следовало бы сообщить девочке, что прибыли ее родичи? Тревога, беспокойство, и естественное стремление лично принести Акорне новости сподвигли Хафиза на то, о чем он с детских лет и помыслить не мог. Финансист отложил все дела ради поездки на Маганос.
   - По крайней мере, время перелета можно использовать с толком, - утешал себя Хафиз.
   Хотя бы часть сорвавшихся запутанных сделок можно было восстановить по дальней связи, чем глава дома Харакамянов и занялся. Он уже запрашивал разрешения на посадку у маганосской диспетчерской, когда пришло последнее сообщение. Оно было от Рафика.
   "Дядя - не имея возможности связаться с тобой, я препоручил Дельзаки Ли вести все дела от имени Акорны. Надеюсь, ты одобришь его решения. Сообщу, как только достигнем Рушимы".
   - Какой такой Рушимы-грушимы?! - в бешенстве вскричал Хафиз, никогда о такой планете не слышавший..
   Пытаясь сдержать ярость, он затребовал справку из энциклопедии. В конце концов, он сам позволил Рафику вести дела, полагаясь на его деловое чутье...
   - Сельхозпланета? - взвыл он, получив справку. - Колонизирована федерацией Шенджеми?
   Контакты с Федерацией не принесли ему больших барышей, а все окружающее Хафиз Харакамян оценивал исключительно с точки зрения ожидаемого навара которого в данном случае и не было.
   - Какого шайтана Рафика понесло на Рушиму?! По его словам выходит, что за Акорной - но что тогда нашло на эту девчонку, что она исчезла, как раз, когда явились ее сородичи? Надеюсь, что Провола сможет мне в подробностях объяснить, что тут творится, или мне придется задержаться на этом свете, покуда первенец Рафика не покажет, на что способен, - ворчал Хафиз, не обращаясь ни к кому в особенности, и уж конечно, не к команде своей яхты.
   С причала лунной базы Маганос Хафиз направился прямиков в апартаменты Дельзаки Ли - только чтобы найти их опустевшими. На месте не было даже секретаря, охранявшего обычно святая святых. А потому Хафиз никаким образом не мог выяснить, что мистер Ли, не вынеся нагрузки последних дней, потерял сознание и был временно помещен в маганосскую больничку. Секретарь же, которому следовало бы в это время принимать гостей и отвечать на вопросы, торчал под запертыми дверями госпитальной палаты, ожидая новостей о состоянии человека, которого любил... ну, если не как отца, то как прадеда точно.
   Честно сказать, секретарь и не ожидал, что может кому-то понадобиться. С тех пор, как победа Лиги Детского Труда избавила Дельзаки Ли от необходимости вести свои дела в тайне, тот все больше и больше перекладывал повседневные дела на доверенных подчиненных. Более того, посещение Маганоса он воспринимал как своего рода отпуск, и ожидал - и принимал - только тех гостей, что входили в тесный круг его ближайших знакомых: то есть троих горняков, семейство Кендоро и, разумеется, Акорну. А все они сейчас на базе отсутствовали, и, не ожидая, что Хафиз так неожиданно выберется из-под Щита, и тем более - что отправится на Маганос, не оставили никаких объяснений своему внезапному отбытию. Так что секретарь, незнакомый, как и большинство жителей Маганоса, с рассказом посланцев линьяри, мало что мог поведать Хафизу, когда тот, наконец, его разыскал.
   - Вначале улетели Акорна и Калум на "Акадецки"... - начал Хафиз.
   - Вы об этом знаете? - ошарашенно переспросил секретарь.
   - А как же, - отмахнулся Хафиз, - это же мой корабль. Продолжайте, прошу.
   - Ну да... И все очень из-за них беспокоились. Понимаете, корабль не был до конца оснащен... - Секретарь попытался пересказать в подробностях всю историю с бесконечным ремонтом и улучшенным вооружением "Акадецки", с которой он был хотя бы знаком, но Хафиз перебил его, очень, очень вежливо предложив вернуться к первоначальной теме и объяснить, что вызвало массовое бегство руководства базой с Маганоса и обморок у мистера Ли.
   - Ну... э... когда арестовали того человека, - неуверенно начал секретарь, не понимая, почему язык ему не вполне повинуется. Конечно, это был человек - а кто еще? - молодой парень, он его сам видел - как еще сказать? Но что-то упорно отвлекало его от рассказа...
   - Очень трудно говорить, - пожаловался секретарь, - воротник давит. Если вы...
   - Тысяча извинений. - Хафиз отпустил лацканы секретарского пиджака, но стальной его взгляд наводил на мысли о вещах куда менее приятных, чем бытовое насилие. В мятущихся мыслях секретаря промелькивали устаревшие слова - бастинада, бичевание...
   Разумеется, когда финансист ослабил хватку на его горле, секретарь рассказал все, что мог. К сожалению, этого не хватало, чтобы догадаться о природе случившегося за те часы в кабинете Дельзаки Ли. Пришли какие-то... люди. Описать их, хотя бы в общих чертах, секретарю было почему-то крайне затруднительно; с уверенностью он мог сказать только одно - это были добрые люди, они никому не желали зла, и в их внешности не было совершенно ничего необычного.
   - И откуда, - шелковым голосом осведомился Хафиз, - вы все это "знаете"?
   Секретарь тупо помотал головой.
   - Просто... знаю...
   Джудит, Пал и Гилл собрались у мистера Ли, чтобы поговорить с этими людьми, и Рафик, когда прилетел - тоже. Дверь они закрыли, так что секретарь не слышал ни слова - только когда кто-нибудь входил или выходил. Один раз ему послышалось, что гости переговаривались между собою на незнакомом языке.
   - Не понимаю, - пожаловался он. - У них собственный корабль; на вид люди не бедные; неужели в наше время кто-то еще не знает всеобщего? Понять не могу, откуда они вылезли.
   - Какая разница? - рявкнул Хафиз. - Дальше!
   Дальше рассказывать было нечего. Незнакомцы улетели на своем пестром корабле; Джудит, Гилл, Пал и Рафик отбыли на "Ухуру". Дельзаки Ли, хоть и задремывал поминутно во время переговоров, сразу после их отлета потерял сознание и с тех пор находился в госпитальной палате под особой охраной.
   - И к нему никого не допускают, - добавил секретарь. - Только твердят, что мистер Ли отдыхает, что состояние его улучшается, ну и тому подобную чушь. - Он с надеждой глянул на Хафиза. - Может, вас пропустят?
   Однако Харакамян-старший столкнулся с непреодолимым препятствием в лице молодого, усталого врача, начавшего карьеру добровольцем, перевязывавшим изможденных детишек в День Освобождения. На Дельзаки Ли врач взирал как на почти святого.
   - Он подвергается массированной медикаментозной терапии, - отрезал врач, - и будет ей подвергаться до тех пор, пока его состояние не стабилизируется, а до этого времени я не позволю тревожить больного!
   - Если вы накачали его наркотиками до бровей, - нетактично перевел Хафиз на общепонятный язык, - то мне и вправду нет толку пялиться на него, покуда он дрыхнет.
   Снедаемый любопытством, он решил убить время до того момента, когда Ли проснется, или придет письмо с "Ухуру", поглядев, что изменилось на базе со времени его последнего визита. Он уже двинулся было в сторону инженерного отдела, когда его поразила одна мысль.
   - Эй - Провола ведь не отправилась к шайтану на рога вместе с ними?
   Заверенный, что Проволу Куэро, как обычно, можно найти в ее кабинете, Хафиз предупредил, что именно туда и следует отправляться со всеми новостями для него, а копии оставлять в его личных апартаментах, а также в любом другом месте, где он, Хафиз, может оказаться.
   Дверь в кабинет Проволы была открыта. Хафиз издалека услыхал рыдающий голос, умоляющий о чем-то Проволу Куэро. Та отвечала спокойно, вежливо, и ничуть не растрогано.
   Финансист замер на пороге. Взгляд его приковала пышная женская фигура, обтянутая сиреневым платьем со стильными белыми оборочками, и увешанная самоцветами всех оттенков, соблазнительно подрагивающими на серебряных цепочках, овивающих роскошное тело. Из этой особы можно было накроить две жилистых, невысоких Проволы Куэро с ее аскетически-короткой стрижкой и коротенькой косицей на затылке, но по мнению Хафиза, подобная женщина стоила десяти инженерочек вроде Проволы.
   - Дорогой мистер Харакамян! - воскликнула Провола с неслыханной теплотой. Нет, она была определенно не во вкусе Хафиза, даже выглядела не по-женски, но вот управляющим была превосходным. Она обернулась к незнакомке. - А вас я попрошу выйти.
   - Но куда же я пойду?! - всхлипнула та, разведя пухленькими белыми ручками. На пальцах сверкали кольца. - У меня едва хватило денег, чтобы прилететь сюда на помощь бедняжке Акорне...
   - И почему, дражайшая... - Хафиз сделал паузу, ожидая, что незнакомка представится.
   - Карина, - хором промолвили обе женщины.
   Восхитительно пухлая ручка умоляюще протянулась к нему, и Хафиз не устоял перед искушением. Он припал губами к запястью, бережно погладил локоток, а свободной рукой незаметно отмахнулся от Проволы, показывая, что сам займется этим делом. Когда он вывел Карину из кабинета управляющей в богато обставленную приемную, за спиной его послышался явственный вздох облегчения.
   - Дражайшая Карина, - поинтересовался Хафиз, экспансивно размахивая руками, - почему вы решили, будто Акорне требуется ваша помощь?
   - Но так и есть, - настойчиво повторила та, и цепкая память вовремя подсказала имя, - господин Харакамян!
   - Давайте обсудим этот вопрос наедине, в моих апартаментах, - предложил Хафиз самым своим убедительно-медовым голосом.
   Столько лет он не встречал женщины столь сладостных пропорций! Нынче мода пошла на подтянутых, стройных, худощавых, костлявых вешалок, и финансист уже отчаялся отыскать особу достаточно интересную. А то, что эта красавица, похоже, что-то знала об Акорне, только добавляло ей привлекательности.
   Глаза Карины широко распахнулись.
   - У вас здесь квартира... на Маганосе?
   - С Домом Ли меня связывают многочисленные деловые и личные контакты, объяснил Хафиз, ненавязчиво подталкивая гостью в направлении жилого блока А. - В моем распоряжении постоянно находятся личные апартаменты, всегда готовые меня принять... должны быть, - закончил он угрюмо.
   Когда финансист приложил ладонь к читнику у двери, диафрагма медленно растворилась, открывая взглядам гостиную, совсем недавно пострадавшую от нашествия одинокого и безалаберного холостяка. На полу валялись, неубранные по ячейкам, кубики с записями; на двери душевой висел новенький салатово-зеленый костюм в фуксиновый цветочек; а следы от полупустого стакана на столешнице из бесценной древесины танккийского "пурпурного сердца" подсказывали своим благоуханием, что прежний обитатель квартиры принял близко к сердцу разрешение Второго Пророка употреблять спиртные напитки.
   - Моего наследника работа, - прорычал Хафиз. - Если он не исправится, то скоро станет моим бывшим наследником!
   Включив настенный терминал, он вызвал команду уборщиков, чтобы привести квартиру в порядок, после чего предложил Карине посетить по такому случаю один из кабинетов при центральном кафетерии.
   - А когда Рафик вернется, - заключил он, - если, конечно, вернется, я его запишу на курсы личной гигиены для бывших бездомных, ибо он явно нуждается в обучении подобного рода!
   Представив рослого, величавого Рафика втиснутым за школьную парту и прилежно выслушивающим, как следует чистить зубы, Хафиз настолько развеселился, что почти забыл о гневе. А Карина окончательно привела его в благодушное настроение, спросив, как может ее благодетель сердиться на такого славного, отважного, красивого юношу, как Рафик, и поклявшись, что немедленно признала семейное сходство. Если бы это оказалось правдой, наблюдательности целительницы можно было бы позавидовать, поскольку Хафиз Харакамян был на шесть дюймов ниже и тридцать фунтов тяжелее своего племянника, а его морщинистое лицо, невзирая на дружелюбную мину, напоминало скорее морду крокодила, поглядывающего на крутой берег в надежде, что оттуда свалится еще один толстенький, смугленький ребятенок. Однако застрявшей на чужой планете без единого кредита в кармане, да вдобавок голодной Карине Хафиз показался воистину прекрасным, когда по его приказу в отдельный кабинет при кафетерии принесли большой поднос кремовых пирожных и кофейник с кавой его любимого сорта.