Прежде чем выйти, Киллиан отсчитал сорок этажей.
Он настраивал себя на встречу с Коултером – видел его по телевизору, встречался в Дублине и Белфасте во время заданий, – это был коренастый длиннолицый мужчина, но, когда двери открылись, его встретила беременная женщина лет тридцати, с длинными каштановыми волосами, сильно загорелая. Чрезвычайно привлекательная.
– Привет, я Хелен, – представилась она.
– Киллиан. – Он протянул ей руку.
Пальцы женщины едва прикоснулись к его ладони. Киллиан подумал, что, вероятно, ей слишком часто приходится обмениваться рукопожатиями. Наверняка ее преследуют какие-нибудь сборщики средств на благотворительность.
– Муж и Том немного задерживаются, – сказала она.
– Я, кстати, уже виделся сегодня с мистером Эйкелом, жаль, что встреча была недолгой, – заметил Киллиан.
– О, понимаю-понимаю… Выпьете?
– Да-да, конечно, спасибо. Эта поездка на катере…
– На катере? А, ну да. Мы прибыли другим путем. Должно быть, это чрезвычайно захватывающее развлечение, да?
Женщина как-то по-особому выговаривала английские слова. Скорей всего, она итальянка или француженка, обучавшаяся в английском пансионе. Почти наверняка бывшая модель, или актриса, или телеведущая. Как раз такие женщины должны были производить впечатление на Коултера.
Киллиан спустил сумку с плеча, и она упала на пол. Женщина подошла к длинному бару, уставленному бутылками, шейкерами для коктейлей; Киллиан разглядел даже краны для пива.
– Позвольте, я сам налью, – предложил он.
– Нет-нет, сидите, я сама, – возразила Хелен. – Что будете пить?
– Водку с тоником. Тоника побольше и много льда, пожалуйста.
Она принесла ему водку с тоником и присела напротив Киллиана на небольшой черный диван, точную копию дивана, на котором сидел гость. Киллиан вынул из бокала пластиковую палочку для размешивания и оглядел комнату. Кожаная мебель. Головы зверей. Кирпичный камин с настоящим дымоходом – в местном климате это выглядело до смешного абсурдно.
– Нравится? – спросила Хелен, следя за взглядом Киллиана.
– Красиво.
– Для нас это просто временное жилье. Вообще-то мы в Ирландии живем.
– Я знаю, сам оттуда, – признался Киллиан.
– О, а я не узнала акцент! А откуда именно?
– Вы знаете что-нибудь о Каррике?
Хелен отрицательно мотнула головой.
– Это рядом с Белфастом. Должно быть, вы иногда через него проезжали.
– Не знаю, вполне возможно…
– Давно замужем?
– Шесть месяцев.
– Мои поздравления! – Киллиан отпил из бокала. Водки там было как минимум половина. – Крепко! – выдохнул Киллиан.
– Я недостаточно разбавила? – обеспокоенно спросила Хелен, но с такой хитрой улыбкой, что сразу расположила к себе Киллиана.
– Как же вы сюда добрались, если не на катере?
Хелен изобразила своими пальчиками, которые, на взгляд Киллиана, также были достойны восхищения, вертолет.
– Хелен, ты где? – раздался из-за двери голос Коултера.
В том, что это именно он, сомневаться не приходилось: его выдавал баллименский акцент. Чем более известным становился Коултер, тем заметнее становился провинциальный акцент, теперь он звучал почти как пародия, будто Коултер тщился изобразить некий гибрид Иэна Пэйсли, Шеймаса Хини и Лиама Нисона. Все три знаменитости, политик, писатель и актер, детство провели в Северной Ирландии.
– Дорогой, мы в гостиной! – отозвалась Хелен.
– Пилер с тобой? – крикнул в ответ Коултер.
– Человек, которого ты нанял? Да, тут.
– Что-нибудь ему сообщила?
– Нет.
Коултер открыл дверь и вошел в комнату. Киллиану было известно, что, несмотря на заверения Коултера, будто ему пятьдесят пять, на деле этому жизнерадостному, с широкой улыбкой человеку, похожему на подвыпившего эльфа, уже под шестьдесят. Хотя волосы – без единой седой прядки – были явно подкрашены, а над загорелым лицом, обсыпанным веснушками, хорошо потрудились весьма одаренные пластические хирурги, он выглядел здоровым и подтянутым.
Когда он был в зените славы – лет пять тому назад, – он часто принимал участие в различных телевизионных программах и ток-шоу, его без устали цитировали в выпусках новостей, посвященных авиакомпаниям.
На экране он выглядел этаким опереточным ирландцем с налетом небрежности в манерах, но в действительности больше походил на успешно завершившего карьеру футболиста или боксера, несколько лет назад покинувшего ринг. В его внешности сквозил некий обаятельный намек на сельскую ирландскую простоту и честность.
Киллиан поднялся с дивана. Коултер кивнул ему, поцеловал жену и налил себе в баре.
– А где Том? – поинтересовался он у Хелен.
– Не приехал еще, – ответила она.
Коултер еще раз поцеловал жену, сел рядом с ней, подался вперед и протянул руку Киллиану, который, пожав ее, вновь устроился на диване напротив.
– Том разговаривал о тебе с Шоном Бирном. По словам Шона, ты лучший в своем деле, – заметил Коултер.
Киллиан кивнул:
– Ну… Шон мой менеджер, он не мог аттестовать меня иначе.
Коултер пропустил эту реплику мимо ушей:
– И ты, несомненно, знаешь Бриджит и Майкла Форсайта?
– Встречался пару раз с Майклом, выполнял для него кое-какие поручения, – признался Киллиан.
– Он высоко оценил твои усилия, а Майкл знает, что говорит, – закончил Коултер фразу почти шепотом.
Киллиан поморщился. Слова Коултера напомнили ему о том Рождественском сочельнике, когда Киллиан и его приятели не справились со своими обязанностями и Майкл, выставив телохранителей круглыми идиотами, убил их хозяина. Был бы Киллиан японцем, единственным способом сохранить лицо в той ситуации, несомненно, стало бы самоубийство. Но он не был японцем. Он был танкером, ирландским цыганом, а половина всех пейви, как они сами себя называют, умирает, не дожив до сорока лет. Самоубийство – роскошь, доступная только долгожителям.
– Как поездка? – задал вопрос Коултер.
– Прошла благополучно.
– Тебя доставили сюда на скоростном катере?
– Именно. Почти как в фильмах про Бонда. Я потрясен.
– Какой авиакомпанией пользовался?
– «Кэтэй Пасифик».
– Хорошая авиакомпания. Полностью раскладывающиеся кресла, да?
Киллиан чуть было не съязвил: «Да, мёста в салоне побольше, чем в чертовой «Коултер Эйр», но в последнюю секунду спохватился:
– Хороший уровень сервиса. Что нового слышно в мире авиакомпаний?
На сей раз поморщился Коултер:
– Последний день Помпеи. Число пассажиров снижается, расходы на топливо растут, налоги – неподъемные… Они режут курицу, несущую золотые яйца! В курсе, что половину наших рейсов из Лутона мне пришлось отменить? Гребаное БАА… Идиоты, кретины… Вулканический пепел! Боже милосердный! Все плохо… Мы уже в «красной зоне» и, думаю, останемся там и в первом квартале следующего года…
Киллиан кивнул, соглашаясь, и разговор оборвался.
Разумеется, не Киллиан должен был нарушить тишину, но он чувствовал себя не в своей тарелке, наблюдая за Хелен, испытывающей неудобство из-за их затянувшегося молчания.
– Кстати, я слышал, вы собираетесь стать первой ирландской женщиной-астронавтом? – Он выпалил первое, что пришло на ум, надеясь подтолкнуть Коултера сменить тему разговора.
– О нет, если только мое мнение что-то значит! – рассмеялась Хелен.
Коултер засмеялся вместе с ней:
– Но почему нет, дорогая? Когда я открывал авиакомпанию, в пробном рейсе со мной летели Ричард Брэнсон с детьми, Сигурни Уивер и Билл, мать его, Шатнер! Жена-астронавт придаст мне шику!
Хелен картинно закатила глаза, Коултер нагнулся и поцеловал ее в щеку В ответ Хелен поцеловала его в губы.
Киллиан улыбнулся. Несмотря на разницу в возрасте и прочие различия, эти двое просто обожали друг друга.
Коултер повернулся к Киллиану:
– Тот полет был затеян ради пиара. Хорошие отношения с Брэнсоном для нас исключительно важны: это же колоссальная реклама в таблоидах! Брэнсон пообещал мне: он полетит первым рейсом при условии, что на самолете не будет Майкла О’Лири – ему забронировали место только на третий рейс.
Киллиан знал об этом эпизоде – читал об ожесточенном соперничестве между Коултером и создателем авиакомпании «Райанэйр» О’Лири, двумя богатейшими людьми Ирландии.
Они еще немного поговорили об авиакомпаниях и самолетах, однако вскоре Коултер повернулся к жене и с извиняющейся улыбкой произнес:
– Дорогая, ты не оставишь нас на минутку? Я хотел бы потолковать с мистером Киллианом наедине.
– Конечно-конечно, – ответила она.
Коултер помог ей встать. Киллиан тоже поднялся и проводил глазами Хелен до двери.
– Нравится? – спросил Коултер, когда жена ушла.
– Красавица!
– Она из Арпино, – поведал Коултер и покрутил скотч в стакане, прежде чем сделать глоток.
– Я не знаю, где это, – признался Киллиан.
Коултер расстегнул жилет безупречно сшитого синего костюма-тройки и наклонился вперед.
– Это в… хм-м… она из… – прохрипел Коултер. – Глаза его превратились в щелочки, пальцы впились в стакан с виски, на лбу задергалась жилка.
– Что с вами, вы в порядке?! – бросился к нему Киллиан.
– Да-да, я просто… Эта кутерьма… Только не сейчас… Как же она хорошо подгадала момент… Все висит на волоске… Работаешь как проклятый, а толку чуть, – простонал Коултер.
– Сочувствую, – пробормотал Киллиан.
– А потом понимаешь, жизнь-то – не вечная, – как-то рассеянно добавил Коултер и, расслабившись, откинулся на спинку дивана. Он закашлялся, сделал еще глоток.
– Что ты пьешь? – Коултер посмотрел на бокал в руках Киллиана.
– Водку с тоником.
– Может?.. – Коултер покачал своим стаканом.
– Отлично.
– Сейчас налью, – сказал Коултер, вставая. Он прошел в бар и наполнил стакан скотчем на два пальца.
Киллиан взял его, вдохнул аромат. Очень насыщенный. Пригубил. У дорогого виски был отменный вкус.
– Мне нравится, – одобрил Киллиан.
– Это виски с острова Айла тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, с коронации Елизаветы Второй. У меня остался последний ящик в мире.
– Превосходное виски!
Двое мужчин пристально посмотрели друг на друга.
– Итак… Майкл Форсайт, – наконец произнес Коултер.
– Что случилось? – насторожился Киллиан.
– Он сказал, что ты мастер своего дела.
Киллиан сделал еще глоток виски и посмотрел в окно. Солнце уже проваливалось в Южно-Китайское море, а небо окрашивалось во все оттенки фиолетового.
– Ну… сам-то я не могу судить, хорош я или плох в своем деле, но, если ваша жена все еще в Ирландии, я найду ее. Если же ее в Ирландии уже нет, то гарантий дать не могу.
– Ты сделаешь все возможное, – кивнул Коултер.
– Если она в Ирландии… – с нажимом повторил Киллиан.
– Это я и хотел услышать, – перебил его Коултер.
Киллиан промолчал.
– Арпино – решил все же просветить его Коултер, – это место, где родился Цицерон. Ты слышал о Цицероне?
Киллиан кивнул.
– А знаешь, как он умер?
Киллиан отрицательно покачал головой.
– Он считал Цезаря диктатором. Он прославлял его убийство, но после его смерти Цицерон оказался не на той стороне. Марк Антоний послал своих солдат, и они вытащили Цицерона из дома и отрубили ему голову Жена Антония приказала вырезать Цицерону язык за оскорбления, которыми Цицерон когда-то ее осыпал. Вот чокнутые, а?
Киллиан не был согласен с подобной трактовкой исторических событий, однако решил, что Коултер гордится тем, что жена родилась в том же городе, что и знаменитый римлянин, а вовсе не пытается угрожать, как показалось ему вначале. Двусмысленности, угрозы – это больше в манере Тома.
– Точно чокнутые, – согласился Киллиан. – Может, перейдем к заданию?
– Конечно.
– Когда вы узнали, что ваша первая жена сбежала с детьми?
– Вторая.
– Прошу прощения?..
– Первая моя жена, Карен, живет в Брайтоне. С ней у меня отличные отношения. Я часто встречаюсь с ее детьми. Они уже взрослые, обе девочки – Хизер и Руби – сейчас учатся в колледже, и очень хорошо учатся. – В голосе Коултера прозвучало легкое раздражение.
– Простите, оговорился. – Киллиан поспешил исправить свою ошибку. – Ваша вторая жена. Расскажите о ней.
Коултер будто не расслышал просьбы и, следуя течению своей мысли, произнес:
– Как ты, конечно, заметил, Хелен беременна. Еще одна девочка. Пять девочек, – вздохнул Коултер.
– Поздравляю! – улыбнулся Киллиан.
Коултер кивнул и задержался взглядом на маслянистой жидкости в стакане:
– Если только две мои дочери, которые находятся у этой спятившей дуры, живы… Никто не знает, где они находятся, эта сумасшедшая не остановится ни перед чем. Она нюхала героин во время беременности – об этом ты знаешь?!
– Нет, я не знал.
– И ведь не раз, не два, постоянно. Я отправлял ее и в «Прайори», и в больницу Клэптона… Ничего не помогло. Мне надо было еще тогда все понять, но я любил ее.
– И как долго вы пытались найти ее?
– Более месяца.
– А до этого каковы были условия?
– У нее была частичная опека над детьми. Я забирал детей по выходным и на праздники. И вдруг – как гром среди ясного неба. У нас были хорошие отношения. Я даже позволил ей пожить в своем доме в Донеголе. Она встречалась с Хелен… Все было таким… таким…
– Безоблачным?
– Да, безоблачным… Я был в Брюсселе, когда мне позвонил Том и сообщил, что она исчезла. Как призрак… Она и дети. Испарились. С тех пор я о ней больше не слышал.
– Она пропала из вашего дома в Донеголе? Где именно он расположен?
– Поблизости от городка Леттеркенни. Знаете такой?
– Да, знаю. Она что-нибудь прихватила из дома?
– Нет.
– Почему вы уверены, что это не похищение?
– Так это и есть похищение. Она похитила моих детей. Деньги-то тебе платит страховая компания. Вернее, заплатит, после того как Том все уладит…
– Я не это имел в виду. Откуда вы знаете, что к их пропаже не причастен кто-то еще?
– Она позвонила своим родителям и заявила, что не желает больше делить со мной опеку над детьми и собирается бежать, забрав с собой девочек. Они пытались ее отговорить – не получилось: она чертовски упряма.
Киллиан глотнул виски и подпер щеку рукой:
– До этого она неукоснительно следовала предписаниям суда?
– Да, все было прекрасно. Я должен был забрать детей в выходные. И вдруг ей что-то стрельнуло в голову и она сбежала. Маразм…
– Незадолго до исчезновения вы не замечали в ее поведении чего-то необычного?
– Нет. Я полагал, она покончила с наркотиками. Оказалось, ошибся.
Киллиан кивнул.
Коултер поднялся с места.
– Еще? – кивнул он на опустевший стакан Киллиана.
– Нет, спасибо, больше не нужно.
Себе Коултер налил – на сей раз почти до краев – и продолжил:
– Она пропала: прекратила пользоваться банкоматами, отказалась от мобильного телефона, звонит только из таксофонов, ее адвокат понятия не имеет, где она. Мы даже предположили, что она вступила в какую-то чертову секту или что-то в этом роде. Том нанял детективов, которые установили жучок в телефон ее родителей, просматривают их переписку Пару раз они почти настигли ее, в День святого Патрика чуть не схватили, но она снова ускользнула.
– Я одного не понимаю: как ей разрешили опеку над детьми, хотя вы не скрываете ее пристрастие к наркотикам?!
Коултер шмыгнул носом:
– Как-то произошел несчастный случай… Глупость. Если бы она не упомянула об этом недоразумении, я бы сейчас и словом не обмолвился о героине.
– Вы ударили ее?
– Нет-нет! Как ты мог подумать! Скользкий пол, она за что-то зацепилась, поскользнулась и упала с лестницы. Переломов, как показал рентген, не было.
– Она вызывала полицию?
– Я прекрасно понимаю, на что ты намекаешь, но поверь, я не поднимал на нее руку, не могу ударить женщину, даже вообразить этого не в состоянии. Нелепая случайность. Об этом случае Рейчел вспомнила только тогда, когда я предложил, чтобы дети жили у меня. В конечном итоге мы пришли к компромиссу. Развод, в общем-то, был мирным. В прошлом году наши отношения были даже лучше, чем когда-либо. Она, казалось, даже радовалась, что моя жизнь наладилась.
– Закон на вашей стороне: ее действия нарушают условия соглашения между вами.
– Да, это, в общем-то, дело полиции…
– Тогда почему вы не обратились туда?
– Я, то есть Том, с ними консультировался. Но я пока не хочу прибегать к их помощи. Полагаю, сначала неплохо было бы попробовать обратиться к знатокам своего дела, а потом уже – в чертову Гарду или, упаси боже, в Интерпол. Они могут ее вспугнуть, и она совершит какую-нибудь глупость.
Киллиан, сам небольшой поклонник полиции, одобрительно кивнул:
– Вы даже предположить не можете, где она может быть?
– Хотел бы я знать… У Тома есть несколько хороших зацепок.
– Когда есть с чего начать, работать будет проще.
– У меня есть доказательства, что она снова принимает наркотики, общается с такими же, как она, наркоманами и «толкачами». Бедные девочки! Я всерьез беспокоюсь за их здоровье и благополучие. У меня нервы на пределе…
– Прекрасно вас понимаю. – В голосе Киллиана прозвучало искреннее сочувствие. Он имел дело с наркоманами – они намного хуже пьяниц или азартных игроков. – Где ее видели в последний раз?
– В трейлер-парке на окраине Колрейна. Эта стоянка – дом родной для наркоманов! Ты хоть понимаешь, что приходилось видеть девочкам?! Ведь Сью только пять лет!
– Колрейн, значит. Когда?
– Дня два назад.
– Точно?
– Да. Но где они сейчас, этого я не знаю. Том собрал целое досье, завтра он отдаст тебе отчеты сыщиков вместе с чеком.
Коултер допил свое виски и вдруг разрыдался.
Увиденное поразило Киллиана. Коултер, который на экране всегда выглядел сильным, несокрушимым, ядовитым, мечущим громы и молнии, вдруг предстал перед ним слабым, уязвимым, доведенным до ручки несчастным отцом.
– Прости… Это все нервы.
– Ничего, – смущенно пробормотал Киллиан.
– Я так хочу вернуть девочек… Хелен не возражает. Она только рада будет. Она хочет, чтобы у Анджелики были взрослые сестренки. Ты знаешь… у нас с ней больше не будет детей… Все было так сложно, так тяжело… Клэр сейчас семь лет, она забудет это приключение. Киллиан, я так хочу, чтобы мои дети были… счастливы. Мы будем счастливой семьей. Разумеется, когда подойдет срок рожать, мы вернемся в Ирландию. Но и здесь могло бы быть хорошо… Только как можно дальше от этой наркоманки и ее дружков… Боже милостивый! – Коултер уронил голову на руки.
Плечи его вздрагивали, он всхлипывал. Киллиану казалось, что в поведении Коултера не было никакого позерства, его горе было истинным.
Киллиан испытывал неловкость рядом с таким бурным проявлением чувств, он выглянул в окно, но в сгущающейся тьме ничего нельзя было разобрать.
– Извини, – пробормотал Коултер, не поднимая головы.
Киллиан взглянул на макушку Коултера – краска для волос запачкала кожу – и тихо произнес:
– Все нормально.
– Теперь ты понимаешь, почему для меня так важно разыскать ее? – Коултер поднял заплаканное лицо.
– Конечно. Мне очень жаль. Я понимаю ваши чувства, мистер Коултер.
Коултер кивнул и осушил стакан. Встал, потянулся:
– Зови меня Ричардом. Пошли вниз, поужинаем, покажу тебе свои картины.
– Мистер Коултер, вообще-то мне нужно вернуться в Гонконг к двенадцати и… – Киллиан посмотрел на часы.
Коултер вытер слезы и рассмеялся:
– Никаких отговорок! Чтобы встретиться с тобой, я слишком долго сюда добирался. Пошли-пошли, расскажешь мне о себе. Так, стоп! Подожди, я приведу Хелен.
Хелен, одетая в свободное вечернее платье-декольте, появилась в дверях. Втроем они спустились на лифте в фойе казино.
Стены украшали потрясающие, со вкусом подобранные небольшие полотна. Моне, Пикассо, Мане, Климт… Галерея была открыта для публики, но никого в ней не было: все отдыхали в ресторане.
– Прежде чем открыть это казино, я советовался со знаменитым Стивом Уинном, игорным магнатом. Ты знаком с ним? – поинтересовался Коултер.
– Нет, – отозвался Киллиан.
– Это его идея. Американские деньги сейчас стали китайскими. А что китайцы любят больше всего на свете?
– Не знаю, – признался Киллиан.
– Азартные игры! Совершенно разложившаяся морально нация, в отличие от нас. Тотализатор превратился для них в новую религию – постоянно толкутся у букмекеров, ставят на все подряд. Эти люди с головой поглощены играми, даже женщины.
– Понимаю…
– Как бы то ни было, по меркам Макао это маленькое казино, но мы делаем ставку на избранный круг клиентов. Попомни мои слова, приятель, когда Британское управление аэропортов окончательно добьет курицу, несущую золотые яйца, и моя авиакомпания пойдет ко дну, это место по-прежнему будет приносить прибыль.
Они прошли по пустой галерее в зал современного искусства, который также был пуст – маячили только двое безразличных охранников.
– Вам нравятся картины? – полюбопытствовала Хелен.
– Да. Всемерно пытаюсь расширить свой кругозор.
– Это свойственно всем людям. Пошли, поужинаем! – предложил Коултер.
В ресторане «Перл» при казино «Коултер-Макао» яблоку негде было упасть. Ресторан был открыт всего две недели назад, и шеф-повар работал так, словно участвовал в гонке за звездой Мишлена[6]. В ресторане подавались блюда португальско-кантонской кухни, но Киллиан, не до конца опомнившийся от ощущений, вызванных путешествием на катере, отказался от трюфелей и странных рыбных яств, заказав себе хорошо прожаренный стейк, чем вызвал негодование шеф-повара.
Вино текло рекой.
Завязался непринужденный разговор.
Хелен рассказывала о своем детстве в Южной Италии, о начале модельной карьеры, о том, как она приехала в Дублин на какое-то автошоу, о первой встрече с Ричардом. Она упоминала Париж, Лос-Анджелес, Милан, Лондон, Нью-Йорк, и, в отличие от большинства моделей, с которыми встречался Киллиан, Хелен действительно знала эти города, а не только выставочные центры или павильоны Брайант-парка. Ему нравилась Хелен, он ощущал расположение Коултера. Для человека с таким положением вряд ли было обычным делом ужинать в обществе своего наемного работника. Киллиан понимал, что причина оказанной чести крылась отнюдь не в его яркой личности. Он не был словоохотлив, если только разговор не касался дел, не знал анекдотов, стеснялся рассказов о своем неблагополучном детстве, о Нью-Йорке, о «работе» в Белфасте. Да, у него было в запасе множество историй, правда вряд ли рассчитанных на женские уши. Но он умел слушать, потому, не перебивая, улыбался акценту Хелен и кивал рассказам Ричарда о лондонских знаменитостях.
Киллиан действительно был хорошим слушателем. По словам Шона, это было самое яркое достоинство приятеля. А в Ирландии еще и достаточно редкое.
Сидевшие через два стола от Коултера его телохранители старались быть как можно более незаметными, но Киллиан их вычислил сразу же. Китайцы. Трое парней. Маленькая сплоченная группа. Не большого ума, конечно, зато с отлично накачанными мускулами.
Они пристально наблюдали за ним, и, когда Киллиан прикоснулся к руке Ричарда, один из телохранителей угрожающе оскалился. Но позже телохранители расслабились: в ресторане полно посетителей, обслуживание – безупречное, еда – выше всяких похвал.
– До того как здесь высадились португальцы и назвали поселение «Макао», оно называлось Зеркало Устрицы или Зеркальное Море, – пояснил Коултер. – Это дар океана, и сейчас это особенно верно, учитывая, сколько тут всего понастроено на отвоеванной у моря земле.
– Согласен, – откликнулся Киллиан.
Он сидел на одном из лучших мест в зале и наблюдал в окно, как Южно-Китайское море, утонувшее в темноте, изредка озаряют прожекторами контейнеровозы, проплывающие мимо подобно огромным светящимся обитателям морских глубин.
Киллиан взглянул на Ричарда и Хелен. Они держались за руки под столом, как дети. Казалось, Хелен искренне любит Коултера и он отвечает ей взаимностью.
Киллиан вслушался в рассказ Коултера и каждый раз смеялся именно тогда, когда смеялась Хелен.
Коултер всячески принижал свои достижения, шутил, но за шутками отчетливо прослеживался все тот же образ фермерского мальчика, воспитанного в пресвитерианской вере, работающего от зари до зари. Он никогда не упоминал о том, что же помогло ему в семидесятые стать тем, кем он является сейчас; по его словам, он просто оказался в нужное время и в нужном месте и сумел каким-то образом верно распорядиться своей удачей.
Большинство богатых людей предпочитает не выдавать своих тайн и все успехи списывать на удачу, а не на свой труд. Впрочем, Киллиана не интересовал «путь наверх», да сейчас это было и неважно.
Они выпили уже две с половиной бутылки дорогого вина, и у Киллиана шумело в голове. Он попрощался. На выходе из туалета он столкнулся с одним из телохранителей, которому случайно понадобилось облегчиться в то же самое время, либо, что более вероятно, китаец собирался разобраться с ним.
Киллиан «позаимствовал» бумажник телохранителя и, припомнив план маршрута к одному из президентских сьютов, который сообщил ему Коултер, пересчитал купюры, на которых было слишком много нулей.
Кому-то из уборщиц завтра ну очень крупно повезет с чаевыми…
Киллиан приложил к двери карту-ключ и вошел в номер.
На полу лежал большой серый конверт. В нем была подборка документов о Рейчел Коултер и записка от Тома Эйкела, еще раз приносившего извинения за то, что ему так и не удалось еще раз встретиться и не спеша поговорить с Киллианом.
– Да и черт с ним! – прошептал Киллиан.
– С кем это ты разговариваешь? – раздался женский голос.
Киллиан вздрогнул, но это была всего лишь Пегги, девушка из бара. Она сидела в кожаном кресле, уплетая за обе щеки жареные ребрышки и переключая каналы телевизора.
– Что ты тут делаешь? – изумленно спросил он.
Она встала, подошла к нему и поцеловала в щеку Он нее пахло шампанским.
– Один милый ирландец сказал мне, что ты «чрезвычайно занят», но если я желаю, то к моим услугам вертолет, который доставит меня к тебе. Что оставалось делать девушке? Как я могла отказаться от такого заманчивого предложения?
– Запросто. Всё, включая меня самого, могло быть подставой, ты могла быть сейчас на пути в какой-нибудь ближневосточный сераль.
Он настраивал себя на встречу с Коултером – видел его по телевизору, встречался в Дублине и Белфасте во время заданий, – это был коренастый длиннолицый мужчина, но, когда двери открылись, его встретила беременная женщина лет тридцати, с длинными каштановыми волосами, сильно загорелая. Чрезвычайно привлекательная.
– Привет, я Хелен, – представилась она.
– Киллиан. – Он протянул ей руку.
Пальцы женщины едва прикоснулись к его ладони. Киллиан подумал, что, вероятно, ей слишком часто приходится обмениваться рукопожатиями. Наверняка ее преследуют какие-нибудь сборщики средств на благотворительность.
– Муж и Том немного задерживаются, – сказала она.
– Я, кстати, уже виделся сегодня с мистером Эйкелом, жаль, что встреча была недолгой, – заметил Киллиан.
– О, понимаю-понимаю… Выпьете?
– Да-да, конечно, спасибо. Эта поездка на катере…
– На катере? А, ну да. Мы прибыли другим путем. Должно быть, это чрезвычайно захватывающее развлечение, да?
Женщина как-то по-особому выговаривала английские слова. Скорей всего, она итальянка или француженка, обучавшаяся в английском пансионе. Почти наверняка бывшая модель, или актриса, или телеведущая. Как раз такие женщины должны были производить впечатление на Коултера.
Киллиан спустил сумку с плеча, и она упала на пол. Женщина подошла к длинному бару, уставленному бутылками, шейкерами для коктейлей; Киллиан разглядел даже краны для пива.
– Позвольте, я сам налью, – предложил он.
– Нет-нет, сидите, я сама, – возразила Хелен. – Что будете пить?
– Водку с тоником. Тоника побольше и много льда, пожалуйста.
Она принесла ему водку с тоником и присела напротив Киллиана на небольшой черный диван, точную копию дивана, на котором сидел гость. Киллиан вынул из бокала пластиковую палочку для размешивания и оглядел комнату. Кожаная мебель. Головы зверей. Кирпичный камин с настоящим дымоходом – в местном климате это выглядело до смешного абсурдно.
– Нравится? – спросила Хелен, следя за взглядом Киллиана.
– Красиво.
– Для нас это просто временное жилье. Вообще-то мы в Ирландии живем.
– Я знаю, сам оттуда, – признался Киллиан.
– О, а я не узнала акцент! А откуда именно?
– Вы знаете что-нибудь о Каррике?
Хелен отрицательно мотнула головой.
– Это рядом с Белфастом. Должно быть, вы иногда через него проезжали.
– Не знаю, вполне возможно…
– Давно замужем?
– Шесть месяцев.
– Мои поздравления! – Киллиан отпил из бокала. Водки там было как минимум половина. – Крепко! – выдохнул Киллиан.
– Я недостаточно разбавила? – обеспокоенно спросила Хелен, но с такой хитрой улыбкой, что сразу расположила к себе Киллиана.
– Как же вы сюда добрались, если не на катере?
Хелен изобразила своими пальчиками, которые, на взгляд Киллиана, также были достойны восхищения, вертолет.
– Хелен, ты где? – раздался из-за двери голос Коултера.
В том, что это именно он, сомневаться не приходилось: его выдавал баллименский акцент. Чем более известным становился Коултер, тем заметнее становился провинциальный акцент, теперь он звучал почти как пародия, будто Коултер тщился изобразить некий гибрид Иэна Пэйсли, Шеймаса Хини и Лиама Нисона. Все три знаменитости, политик, писатель и актер, детство провели в Северной Ирландии.
– Дорогой, мы в гостиной! – отозвалась Хелен.
– Пилер с тобой? – крикнул в ответ Коултер.
– Человек, которого ты нанял? Да, тут.
– Что-нибудь ему сообщила?
– Нет.
Коултер открыл дверь и вошел в комнату. Киллиану было известно, что, несмотря на заверения Коултера, будто ему пятьдесят пять, на деле этому жизнерадостному, с широкой улыбкой человеку, похожему на подвыпившего эльфа, уже под шестьдесят. Хотя волосы – без единой седой прядки – были явно подкрашены, а над загорелым лицом, обсыпанным веснушками, хорошо потрудились весьма одаренные пластические хирурги, он выглядел здоровым и подтянутым.
Когда он был в зените славы – лет пять тому назад, – он часто принимал участие в различных телевизионных программах и ток-шоу, его без устали цитировали в выпусках новостей, посвященных авиакомпаниям.
На экране он выглядел этаким опереточным ирландцем с налетом небрежности в манерах, но в действительности больше походил на успешно завершившего карьеру футболиста или боксера, несколько лет назад покинувшего ринг. В его внешности сквозил некий обаятельный намек на сельскую ирландскую простоту и честность.
Киллиан поднялся с дивана. Коултер кивнул ему, поцеловал жену и налил себе в баре.
– А где Том? – поинтересовался он у Хелен.
– Не приехал еще, – ответила она.
Коултер еще раз поцеловал жену, сел рядом с ней, подался вперед и протянул руку Киллиану, который, пожав ее, вновь устроился на диване напротив.
– Том разговаривал о тебе с Шоном Бирном. По словам Шона, ты лучший в своем деле, – заметил Коултер.
Киллиан кивнул:
– Ну… Шон мой менеджер, он не мог аттестовать меня иначе.
Коултер пропустил эту реплику мимо ушей:
– И ты, несомненно, знаешь Бриджит и Майкла Форсайта?
– Встречался пару раз с Майклом, выполнял для него кое-какие поручения, – признался Киллиан.
– Он высоко оценил твои усилия, а Майкл знает, что говорит, – закончил Коултер фразу почти шепотом.
Киллиан поморщился. Слова Коултера напомнили ему о том Рождественском сочельнике, когда Киллиан и его приятели не справились со своими обязанностями и Майкл, выставив телохранителей круглыми идиотами, убил их хозяина. Был бы Киллиан японцем, единственным способом сохранить лицо в той ситуации, несомненно, стало бы самоубийство. Но он не был японцем. Он был танкером, ирландским цыганом, а половина всех пейви, как они сами себя называют, умирает, не дожив до сорока лет. Самоубийство – роскошь, доступная только долгожителям.
– Как поездка? – задал вопрос Коултер.
– Прошла благополучно.
– Тебя доставили сюда на скоростном катере?
– Именно. Почти как в фильмах про Бонда. Я потрясен.
– Какой авиакомпанией пользовался?
– «Кэтэй Пасифик».
– Хорошая авиакомпания. Полностью раскладывающиеся кресла, да?
Киллиан чуть было не съязвил: «Да, мёста в салоне побольше, чем в чертовой «Коултер Эйр», но в последнюю секунду спохватился:
– Хороший уровень сервиса. Что нового слышно в мире авиакомпаний?
На сей раз поморщился Коултер:
– Последний день Помпеи. Число пассажиров снижается, расходы на топливо растут, налоги – неподъемные… Они режут курицу, несущую золотые яйца! В курсе, что половину наших рейсов из Лутона мне пришлось отменить? Гребаное БАА… Идиоты, кретины… Вулканический пепел! Боже милосердный! Все плохо… Мы уже в «красной зоне» и, думаю, останемся там и в первом квартале следующего года…
Киллиан кивнул, соглашаясь, и разговор оборвался.
Разумеется, не Киллиан должен был нарушить тишину, но он чувствовал себя не в своей тарелке, наблюдая за Хелен, испытывающей неудобство из-за их затянувшегося молчания.
– Кстати, я слышал, вы собираетесь стать первой ирландской женщиной-астронавтом? – Он выпалил первое, что пришло на ум, надеясь подтолкнуть Коултера сменить тему разговора.
– О нет, если только мое мнение что-то значит! – рассмеялась Хелен.
Коултер засмеялся вместе с ней:
– Но почему нет, дорогая? Когда я открывал авиакомпанию, в пробном рейсе со мной летели Ричард Брэнсон с детьми, Сигурни Уивер и Билл, мать его, Шатнер! Жена-астронавт придаст мне шику!
Хелен картинно закатила глаза, Коултер нагнулся и поцеловал ее в щеку В ответ Хелен поцеловала его в губы.
Киллиан улыбнулся. Несмотря на разницу в возрасте и прочие различия, эти двое просто обожали друг друга.
Коултер повернулся к Киллиану:
– Тот полет был затеян ради пиара. Хорошие отношения с Брэнсоном для нас исключительно важны: это же колоссальная реклама в таблоидах! Брэнсон пообещал мне: он полетит первым рейсом при условии, что на самолете не будет Майкла О’Лири – ему забронировали место только на третий рейс.
Киллиан знал об этом эпизоде – читал об ожесточенном соперничестве между Коултером и создателем авиакомпании «Райанэйр» О’Лири, двумя богатейшими людьми Ирландии.
Они еще немного поговорили об авиакомпаниях и самолетах, однако вскоре Коултер повернулся к жене и с извиняющейся улыбкой произнес:
– Дорогая, ты не оставишь нас на минутку? Я хотел бы потолковать с мистером Киллианом наедине.
– Конечно-конечно, – ответила она.
Коултер помог ей встать. Киллиан тоже поднялся и проводил глазами Хелен до двери.
– Нравится? – спросил Коултер, когда жена ушла.
– Красавица!
– Она из Арпино, – поведал Коултер и покрутил скотч в стакане, прежде чем сделать глоток.
– Я не знаю, где это, – признался Киллиан.
Коултер расстегнул жилет безупречно сшитого синего костюма-тройки и наклонился вперед.
– Это в… хм-м… она из… – прохрипел Коултер. – Глаза его превратились в щелочки, пальцы впились в стакан с виски, на лбу задергалась жилка.
– Что с вами, вы в порядке?! – бросился к нему Киллиан.
– Да-да, я просто… Эта кутерьма… Только не сейчас… Как же она хорошо подгадала момент… Все висит на волоске… Работаешь как проклятый, а толку чуть, – простонал Коултер.
– Сочувствую, – пробормотал Киллиан.
– А потом понимаешь, жизнь-то – не вечная, – как-то рассеянно добавил Коултер и, расслабившись, откинулся на спинку дивана. Он закашлялся, сделал еще глоток.
– Что ты пьешь? – Коултер посмотрел на бокал в руках Киллиана.
– Водку с тоником.
– Может?.. – Коултер покачал своим стаканом.
– Отлично.
– Сейчас налью, – сказал Коултер, вставая. Он прошел в бар и наполнил стакан скотчем на два пальца.
Киллиан взял его, вдохнул аромат. Очень насыщенный. Пригубил. У дорогого виски был отменный вкус.
– Мне нравится, – одобрил Киллиан.
– Это виски с острова Айла тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, с коронации Елизаветы Второй. У меня остался последний ящик в мире.
– Превосходное виски!
Двое мужчин пристально посмотрели друг на друга.
– Итак… Майкл Форсайт, – наконец произнес Коултер.
– Что случилось? – насторожился Киллиан.
– Он сказал, что ты мастер своего дела.
Киллиан сделал еще глоток виски и посмотрел в окно. Солнце уже проваливалось в Южно-Китайское море, а небо окрашивалось во все оттенки фиолетового.
– Ну… сам-то я не могу судить, хорош я или плох в своем деле, но, если ваша жена все еще в Ирландии, я найду ее. Если же ее в Ирландии уже нет, то гарантий дать не могу.
– Ты сделаешь все возможное, – кивнул Коултер.
– Если она в Ирландии… – с нажимом повторил Киллиан.
– Это я и хотел услышать, – перебил его Коултер.
Киллиан промолчал.
– Арпино – решил все же просветить его Коултер, – это место, где родился Цицерон. Ты слышал о Цицероне?
Киллиан кивнул.
– А знаешь, как он умер?
Киллиан отрицательно покачал головой.
– Он считал Цезаря диктатором. Он прославлял его убийство, но после его смерти Цицерон оказался не на той стороне. Марк Антоний послал своих солдат, и они вытащили Цицерона из дома и отрубили ему голову Жена Антония приказала вырезать Цицерону язык за оскорбления, которыми Цицерон когда-то ее осыпал. Вот чокнутые, а?
Киллиан не был согласен с подобной трактовкой исторических событий, однако решил, что Коултер гордится тем, что жена родилась в том же городе, что и знаменитый римлянин, а вовсе не пытается угрожать, как показалось ему вначале. Двусмысленности, угрозы – это больше в манере Тома.
– Точно чокнутые, – согласился Киллиан. – Может, перейдем к заданию?
– Конечно.
– Когда вы узнали, что ваша первая жена сбежала с детьми?
– Вторая.
– Прошу прощения?..
– Первая моя жена, Карен, живет в Брайтоне. С ней у меня отличные отношения. Я часто встречаюсь с ее детьми. Они уже взрослые, обе девочки – Хизер и Руби – сейчас учатся в колледже, и очень хорошо учатся. – В голосе Коултера прозвучало легкое раздражение.
– Простите, оговорился. – Киллиан поспешил исправить свою ошибку. – Ваша вторая жена. Расскажите о ней.
Коултер будто не расслышал просьбы и, следуя течению своей мысли, произнес:
– Как ты, конечно, заметил, Хелен беременна. Еще одна девочка. Пять девочек, – вздохнул Коултер.
– Поздравляю! – улыбнулся Киллиан.
Коултер кивнул и задержался взглядом на маслянистой жидкости в стакане:
– Если только две мои дочери, которые находятся у этой спятившей дуры, живы… Никто не знает, где они находятся, эта сумасшедшая не остановится ни перед чем. Она нюхала героин во время беременности – об этом ты знаешь?!
– Нет, я не знал.
– И ведь не раз, не два, постоянно. Я отправлял ее и в «Прайори», и в больницу Клэптона… Ничего не помогло. Мне надо было еще тогда все понять, но я любил ее.
– И как долго вы пытались найти ее?
– Более месяца.
– А до этого каковы были условия?
– У нее была частичная опека над детьми. Я забирал детей по выходным и на праздники. И вдруг – как гром среди ясного неба. У нас были хорошие отношения. Я даже позволил ей пожить в своем доме в Донеголе. Она встречалась с Хелен… Все было таким… таким…
– Безоблачным?
– Да, безоблачным… Я был в Брюсселе, когда мне позвонил Том и сообщил, что она исчезла. Как призрак… Она и дети. Испарились. С тех пор я о ней больше не слышал.
– Она пропала из вашего дома в Донеголе? Где именно он расположен?
– Поблизости от городка Леттеркенни. Знаете такой?
– Да, знаю. Она что-нибудь прихватила из дома?
– Нет.
– Почему вы уверены, что это не похищение?
– Так это и есть похищение. Она похитила моих детей. Деньги-то тебе платит страховая компания. Вернее, заплатит, после того как Том все уладит…
– Я не это имел в виду. Откуда вы знаете, что к их пропаже не причастен кто-то еще?
– Она позвонила своим родителям и заявила, что не желает больше делить со мной опеку над детьми и собирается бежать, забрав с собой девочек. Они пытались ее отговорить – не получилось: она чертовски упряма.
Киллиан глотнул виски и подпер щеку рукой:
– До этого она неукоснительно следовала предписаниям суда?
– Да, все было прекрасно. Я должен был забрать детей в выходные. И вдруг ей что-то стрельнуло в голову и она сбежала. Маразм…
– Незадолго до исчезновения вы не замечали в ее поведении чего-то необычного?
– Нет. Я полагал, она покончила с наркотиками. Оказалось, ошибся.
Киллиан кивнул.
Коултер поднялся с места.
– Еще? – кивнул он на опустевший стакан Киллиана.
– Нет, спасибо, больше не нужно.
Себе Коултер налил – на сей раз почти до краев – и продолжил:
– Она пропала: прекратила пользоваться банкоматами, отказалась от мобильного телефона, звонит только из таксофонов, ее адвокат понятия не имеет, где она. Мы даже предположили, что она вступила в какую-то чертову секту или что-то в этом роде. Том нанял детективов, которые установили жучок в телефон ее родителей, просматривают их переписку Пару раз они почти настигли ее, в День святого Патрика чуть не схватили, но она снова ускользнула.
– Я одного не понимаю: как ей разрешили опеку над детьми, хотя вы не скрываете ее пристрастие к наркотикам?!
Коултер шмыгнул носом:
– Как-то произошел несчастный случай… Глупость. Если бы она не упомянула об этом недоразумении, я бы сейчас и словом не обмолвился о героине.
– Вы ударили ее?
– Нет-нет! Как ты мог подумать! Скользкий пол, она за что-то зацепилась, поскользнулась и упала с лестницы. Переломов, как показал рентген, не было.
– Она вызывала полицию?
– Я прекрасно понимаю, на что ты намекаешь, но поверь, я не поднимал на нее руку, не могу ударить женщину, даже вообразить этого не в состоянии. Нелепая случайность. Об этом случае Рейчел вспомнила только тогда, когда я предложил, чтобы дети жили у меня. В конечном итоге мы пришли к компромиссу. Развод, в общем-то, был мирным. В прошлом году наши отношения были даже лучше, чем когда-либо. Она, казалось, даже радовалась, что моя жизнь наладилась.
– Закон на вашей стороне: ее действия нарушают условия соглашения между вами.
– Да, это, в общем-то, дело полиции…
– Тогда почему вы не обратились туда?
– Я, то есть Том, с ними консультировался. Но я пока не хочу прибегать к их помощи. Полагаю, сначала неплохо было бы попробовать обратиться к знатокам своего дела, а потом уже – в чертову Гарду или, упаси боже, в Интерпол. Они могут ее вспугнуть, и она совершит какую-нибудь глупость.
Киллиан, сам небольшой поклонник полиции, одобрительно кивнул:
– Вы даже предположить не можете, где она может быть?
– Хотел бы я знать… У Тома есть несколько хороших зацепок.
– Когда есть с чего начать, работать будет проще.
– У меня есть доказательства, что она снова принимает наркотики, общается с такими же, как она, наркоманами и «толкачами». Бедные девочки! Я всерьез беспокоюсь за их здоровье и благополучие. У меня нервы на пределе…
– Прекрасно вас понимаю. – В голосе Киллиана прозвучало искреннее сочувствие. Он имел дело с наркоманами – они намного хуже пьяниц или азартных игроков. – Где ее видели в последний раз?
– В трейлер-парке на окраине Колрейна. Эта стоянка – дом родной для наркоманов! Ты хоть понимаешь, что приходилось видеть девочкам?! Ведь Сью только пять лет!
– Колрейн, значит. Когда?
– Дня два назад.
– Точно?
– Да. Но где они сейчас, этого я не знаю. Том собрал целое досье, завтра он отдаст тебе отчеты сыщиков вместе с чеком.
Коултер допил свое виски и вдруг разрыдался.
Увиденное поразило Киллиана. Коултер, который на экране всегда выглядел сильным, несокрушимым, ядовитым, мечущим громы и молнии, вдруг предстал перед ним слабым, уязвимым, доведенным до ручки несчастным отцом.
– Прости… Это все нервы.
– Ничего, – смущенно пробормотал Киллиан.
– Я так хочу вернуть девочек… Хелен не возражает. Она только рада будет. Она хочет, чтобы у Анджелики были взрослые сестренки. Ты знаешь… у нас с ней больше не будет детей… Все было так сложно, так тяжело… Клэр сейчас семь лет, она забудет это приключение. Киллиан, я так хочу, чтобы мои дети были… счастливы. Мы будем счастливой семьей. Разумеется, когда подойдет срок рожать, мы вернемся в Ирландию. Но и здесь могло бы быть хорошо… Только как можно дальше от этой наркоманки и ее дружков… Боже милостивый! – Коултер уронил голову на руки.
Плечи его вздрагивали, он всхлипывал. Киллиану казалось, что в поведении Коултера не было никакого позерства, его горе было истинным.
Киллиан испытывал неловкость рядом с таким бурным проявлением чувств, он выглянул в окно, но в сгущающейся тьме ничего нельзя было разобрать.
– Извини, – пробормотал Коултер, не поднимая головы.
Киллиан взглянул на макушку Коултера – краска для волос запачкала кожу – и тихо произнес:
– Все нормально.
– Теперь ты понимаешь, почему для меня так важно разыскать ее? – Коултер поднял заплаканное лицо.
– Конечно. Мне очень жаль. Я понимаю ваши чувства, мистер Коултер.
Коултер кивнул и осушил стакан. Встал, потянулся:
– Зови меня Ричардом. Пошли вниз, поужинаем, покажу тебе свои картины.
– Мистер Коултер, вообще-то мне нужно вернуться в Гонконг к двенадцати и… – Киллиан посмотрел на часы.
Коултер вытер слезы и рассмеялся:
– Никаких отговорок! Чтобы встретиться с тобой, я слишком долго сюда добирался. Пошли-пошли, расскажешь мне о себе. Так, стоп! Подожди, я приведу Хелен.
Хелен, одетая в свободное вечернее платье-декольте, появилась в дверях. Втроем они спустились на лифте в фойе казино.
Стены украшали потрясающие, со вкусом подобранные небольшие полотна. Моне, Пикассо, Мане, Климт… Галерея была открыта для публики, но никого в ней не было: все отдыхали в ресторане.
– Прежде чем открыть это казино, я советовался со знаменитым Стивом Уинном, игорным магнатом. Ты знаком с ним? – поинтересовался Коултер.
– Нет, – отозвался Киллиан.
– Это его идея. Американские деньги сейчас стали китайскими. А что китайцы любят больше всего на свете?
– Не знаю, – признался Киллиан.
– Азартные игры! Совершенно разложившаяся морально нация, в отличие от нас. Тотализатор превратился для них в новую религию – постоянно толкутся у букмекеров, ставят на все подряд. Эти люди с головой поглощены играми, даже женщины.
– Понимаю…
– Как бы то ни было, по меркам Макао это маленькое казино, но мы делаем ставку на избранный круг клиентов. Попомни мои слова, приятель, когда Британское управление аэропортов окончательно добьет курицу, несущую золотые яйца, и моя авиакомпания пойдет ко дну, это место по-прежнему будет приносить прибыль.
Они прошли по пустой галерее в зал современного искусства, который также был пуст – маячили только двое безразличных охранников.
– Вам нравятся картины? – полюбопытствовала Хелен.
– Да. Всемерно пытаюсь расширить свой кругозор.
– Это свойственно всем людям. Пошли, поужинаем! – предложил Коултер.
В ресторане «Перл» при казино «Коултер-Макао» яблоку негде было упасть. Ресторан был открыт всего две недели назад, и шеф-повар работал так, словно участвовал в гонке за звездой Мишлена[6]. В ресторане подавались блюда португальско-кантонской кухни, но Киллиан, не до конца опомнившийся от ощущений, вызванных путешествием на катере, отказался от трюфелей и странных рыбных яств, заказав себе хорошо прожаренный стейк, чем вызвал негодование шеф-повара.
Вино текло рекой.
Завязался непринужденный разговор.
Хелен рассказывала о своем детстве в Южной Италии, о начале модельной карьеры, о том, как она приехала в Дублин на какое-то автошоу, о первой встрече с Ричардом. Она упоминала Париж, Лос-Анджелес, Милан, Лондон, Нью-Йорк, и, в отличие от большинства моделей, с которыми встречался Киллиан, Хелен действительно знала эти города, а не только выставочные центры или павильоны Брайант-парка. Ему нравилась Хелен, он ощущал расположение Коултера. Для человека с таким положением вряд ли было обычным делом ужинать в обществе своего наемного работника. Киллиан понимал, что причина оказанной чести крылась отнюдь не в его яркой личности. Он не был словоохотлив, если только разговор не касался дел, не знал анекдотов, стеснялся рассказов о своем неблагополучном детстве, о Нью-Йорке, о «работе» в Белфасте. Да, у него было в запасе множество историй, правда вряд ли рассчитанных на женские уши. Но он умел слушать, потому, не перебивая, улыбался акценту Хелен и кивал рассказам Ричарда о лондонских знаменитостях.
Киллиан действительно был хорошим слушателем. По словам Шона, это было самое яркое достоинство приятеля. А в Ирландии еще и достаточно редкое.
Сидевшие через два стола от Коултера его телохранители старались быть как можно более незаметными, но Киллиан их вычислил сразу же. Китайцы. Трое парней. Маленькая сплоченная группа. Не большого ума, конечно, зато с отлично накачанными мускулами.
Они пристально наблюдали за ним, и, когда Киллиан прикоснулся к руке Ричарда, один из телохранителей угрожающе оскалился. Но позже телохранители расслабились: в ресторане полно посетителей, обслуживание – безупречное, еда – выше всяких похвал.
– До того как здесь высадились португальцы и назвали поселение «Макао», оно называлось Зеркало Устрицы или Зеркальное Море, – пояснил Коултер. – Это дар океана, и сейчас это особенно верно, учитывая, сколько тут всего понастроено на отвоеванной у моря земле.
– Согласен, – откликнулся Киллиан.
Он сидел на одном из лучших мест в зале и наблюдал в окно, как Южно-Китайское море, утонувшее в темноте, изредка озаряют прожекторами контейнеровозы, проплывающие мимо подобно огромным светящимся обитателям морских глубин.
Киллиан взглянул на Ричарда и Хелен. Они держались за руки под столом, как дети. Казалось, Хелен искренне любит Коултера и он отвечает ей взаимностью.
Киллиан вслушался в рассказ Коултера и каждый раз смеялся именно тогда, когда смеялась Хелен.
Коултер всячески принижал свои достижения, шутил, но за шутками отчетливо прослеживался все тот же образ фермерского мальчика, воспитанного в пресвитерианской вере, работающего от зари до зари. Он никогда не упоминал о том, что же помогло ему в семидесятые стать тем, кем он является сейчас; по его словам, он просто оказался в нужное время и в нужном месте и сумел каким-то образом верно распорядиться своей удачей.
Большинство богатых людей предпочитает не выдавать своих тайн и все успехи списывать на удачу, а не на свой труд. Впрочем, Киллиана не интересовал «путь наверх», да сейчас это было и неважно.
Они выпили уже две с половиной бутылки дорогого вина, и у Киллиана шумело в голове. Он попрощался. На выходе из туалета он столкнулся с одним из телохранителей, которому случайно понадобилось облегчиться в то же самое время, либо, что более вероятно, китаец собирался разобраться с ним.
Киллиан «позаимствовал» бумажник телохранителя и, припомнив план маршрута к одному из президентских сьютов, который сообщил ему Коултер, пересчитал купюры, на которых было слишком много нулей.
Кому-то из уборщиц завтра ну очень крупно повезет с чаевыми…
Киллиан приложил к двери карту-ключ и вошел в номер.
На полу лежал большой серый конверт. В нем была подборка документов о Рейчел Коултер и записка от Тома Эйкела, еще раз приносившего извинения за то, что ему так и не удалось еще раз встретиться и не спеша поговорить с Киллианом.
– Да и черт с ним! – прошептал Киллиан.
– С кем это ты разговариваешь? – раздался женский голос.
Киллиан вздрогнул, но это была всего лишь Пегги, девушка из бара. Она сидела в кожаном кресле, уплетая за обе щеки жареные ребрышки и переключая каналы телевизора.
– Что ты тут делаешь? – изумленно спросил он.
Она встала, подошла к нему и поцеловала в щеку Он нее пахло шампанским.
– Один милый ирландец сказал мне, что ты «чрезвычайно занят», но если я желаю, то к моим услугам вертолет, который доставит меня к тебе. Что оставалось делать девушке? Как я могла отказаться от такого заманчивого предложения?
– Запросто. Всё, включая меня самого, могло быть подставой, ты могла быть сейчас на пути в какой-нибудь ближневосточный сераль.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента