Страница:
– Если вы имеете в виду гостиницу «Олл рум», то кухня там вряд ли намного разнообразнее нашей. Разве что они пожарили бы для вас яичницу.
– О нет! – Впервые за весь вечер адмирал улыбнулся. – Я прекрасно поужинал. Копченая форель, телячье филе под соусом, суфле, а к этому бутылка прекрасного рейнского вина. Это было на борту «Шангри-Ла».
К концу перечисления этого гастрономического ассортимента настроение командира почти поправилось, а название яхты Великого Магната прозвучало в его устах как торжественное заклинание. Эта тема была не нова. Взаимоотношения деда Артура с высшим светом давно стали притчей во языцех. Чтобы разговаривать с ним на равных, нужно было как минимум носить титул лорда. Но для миллиардеров командир, судя по всему, сделал скидку.
– На «Шангри-Ла»? – «удивился» я. – Да-да... Я припоминаю, вы говорили, что хорошо знакомы с госпожой Ставракис. Так? Вы сказали, что хорошо знаете госпожу Ставракис, и ее мужа. Ну, и как поживает наш милейший сэр Антони?
– Великолепно, – ответил дед Артур ледяным тоном. Возможно, он посчитал мою шутку слишком фамильярной, а возможно, вообще не терпел шуток в отношении людей его уровня.
– А его жена?
В ответ прозвучало что-то нечленораздельное.
– Мне кажется – не очень, – заметил я. – Она бледна, несчастна, с черными кругами вокруг глаз. Она выглядит примерно так же, как я сейчас. Муж делает ее жизнь невыносимой. Это не только оскорбление словом, но и настоящие физические издевательства. Я видел красные следы у нее на руках. Такой след оставляет веревка. Как это все объяснить?
– Ну, этого не может быть! Я знал первую госпожу Ставракис, Мадлен, она совсем недавно умерла в Ницце. Она была...
– Ее лечили в психиатрической больнице. Ставракис сам рассказал мне об этом.
– В любом случае, она боготворила его, и он без нее жить не мог. Человеку нелегко вот так сразу изменить все в своей жизни. И кроме того... сэр Антони – джентльмен.
– Вы верите в это? А вы когда-нибудь задумывались, каким образом он заработал свои первые миллионы? – Впрочем, эту реплику я вполне мог опустить: в данном случае сэра Артура гораздо больше волновал результат, чем способы его достижения. – Вы видели госпожу Ставракис?
– Да. Она немного опоздала. – Он говорил медленно, словно смакуя воспоминания. – Она появилась во время телятины. – Судя по всему, пребывание за одним столом с сэром Антони было настолько приятно для сэра Артура, что последнего не слишком беспокоило опоздание жены первого. – И мне показалось, она не очень хорошо себя чувствовала. – Из всех эвфемизмов деда Артура я особенно любил его «не очень хорошо». – Она очень стеснялась небольшого и совсем незаметного – представляю себе! – синяка на правом виске. Бедненькая упала, переходя с корабля на бал, и ударилась о борт.
– Я уверен, что она ударилась о кулак своего мужа... Но, если можно, вернемся к моменту вашего прибытия на «Огненный крест». Вы были везде и все проверили?
– Да, то есть почти, я не был только в кормовой каюте. Она была заперта, и я подумал, что в ней спрятано что-то, чего вы не хотите показывать случайным гостям.
– А вернее, что-то, чего случайные гости не хотели показывать вам. Например, Дэвис с пистолетом под ребром. Теперь я уверен, что в это время здесь ждали моего возвращения или сообщения о моей смерти. Дэвис стал заложником. Если бы желанное сообщение поступило, они убили бы его или на всякий случай забрали бы с собой. Если бы я возвратился, они убили бы нас обоих. И я понимаю причину их невероятной спешки. Чтобы вскрыть бронированный сейф на «Нантесвилле», нужно время. Судя по всему, они еще не закончили работу. А мы стали слишком назойливы.
– Они ожидали известия о вашей смерти? Не понимаю.
– На закате они расстреляли вертолет. Пилот погиб, машина опустилась на дно моря. Стикс и его люди считают, что я нахожусь там же.
– Час от часу не легче! Вы, Кэлверт... – Он не мог найти соответствующие моменту слова, а может, вообще не могу принять решения, что сделать: поблагодарить меня за службу или объявить, что я пополнил число безработных. Принятие решения затягивалось. Он зажег длинную и тонкую, поразительно черную сигару и несколько раз затянулся. – Когда мы вернемся в Лондон, – наконец сказал он, – напомните мне, чтобы мы вместе посмотрели ваше личное дело.
– Хорошо, адмирал.
– Позавчера я обедал в обществе госсекретаря. Между прочим, он спросил меня, у какой европейской страны лучшие тайные агенты. Я ответил, что обладаю статистическими данными на этот счет, но во всяком случае я знаком с лучшим агентом Европы – Филиппом Кэлвертом.
– Спасибо, адмирал.
Если бы я мог приподнять хоть краешек маски, состоящей из столь оригинальной бороды, бокала с виски, сигары и монокля, может быть, тогда мне стало бы понятно, что замышляет хитрая лиса дед Артур. Но это было невозможно.
– Тридцать шесть часов назад, адмирал, вы хотели меня уволить...
– Никогда не подозревал вас в такой доверчивости, Кэлверт. – Дед Артур выпустил порцию зловонного дыма и продолжал: – Так вот, о вашем личном деле. Там написано примерно так: «Не способен вести обычное расследование. Быстро устает и остывает. Наибольшего эффекта достигает в безнадежных ситуациях. В таких случаях неоценим».
– Знаете, кто вы такой, адмирал?
– Мефистофель с макиавеллиевскими замашками, – не без удовольствия признал дед Артур и очаровательно улыбнулся. – Ну хорошо. Вы ориентируетесь в ситуации?
– Мне кажется, да, адмирал.
– Тогда долейте мне виски, мой дорогой, и расскажите обо всем, что здесь произошло. То есть обо всем, что, как вам кажется, произошло.
Я, не особенно скупясь, поскольку фактическим хозяином был здесь сам дед Артур, налил ему виски и рассказал все по порядку. Само собой разумеется, кое-что я оставил про запас. Мне не хотелось особенно перегружать старика после сегодняшних треволнений. И все же того, что я сообщил, оказалось достаточно, чтобы в его глазах загорелся азарт погони.
– Значит, вы уверены, что это озеро Гурон, – глубокомысленно заключил он.
– Мне так кажется. Я никому не говорил о своих планах и думаю, что заранее никто не знал о моем путешествии. Я назывался другим именем. И все же меня узнали и передали мой словесный портрет. Разумеется, по радио. Банда Стикса уже ждала нас, когда мы прибыли обратно на остров. Лодка даже с самым современным и мощным мотором не угонится за вертолетом. Значит, корабль с командой пиратов совсем рядом. Вывод простой: где-то здесь неподалеку находится один действующий радиопередатчик, второй – на озере Гурон. И значит, кто-то из тех, с кем я познакомился на острове, сообщил о моем любопытстве куда следует. Как вы думаете, адмирал, кто это сделал?
– Я уверен, это так называемая экспедиция из Оксфорда. Хотя... Наверное, нет? А впрочем, у них на борту может быть передатчик.
– О нет, адмирал. Это настоящие бородатые университетские парни. – Я встал и раздвинул занавески на иллюминаторе. – Их корабль действительно поврежден. Корма сидит на дне. Они не пробили ее сами, но и естественным путем такая пробоина образоваться не могла. Кто-то должен был приложить к тому руку. Ну что ж, еще один инцидент в период нынешней навигации... Вам не кажется, что в последнее время они случаются все чаще?
– Зачем вы раздвинули занавески?
– Я, знаете ли, подумал, что скоро может случиться еще один небольшой морской инцидент. Ночью «Огненный крест» поднимет якорь. Ведь наши друзья знают, что мы с Дэвисом мертвы... Я имею в виду, что я мертв, а Дэвис у них в руках. Они не оставят наш корабль посреди порта. Это может показаться кому-нибудь подозрительным. Следовательно, они приедут на моторке, взойдут на борт, поднимут якорь, выплывут на середину канала, затопят корабль, открыв кингстоны, и снова пересядут в свою лодку. Может быть, они проводят глазами медленно тонущий «Огненный крест», а может быть, они не столь сентиментальны и уплывут сразу же. И мир, ничего не подозревающий сегодня, завтра содрогнется от известия, что, подняв якорь на закате, Дэвис и я...
– Были захвачены бурей и погибли? Это фантастика!..
– Я уверен в этом.
– Ну хорошо, а при чем тут занавески?
– Это должно подтвердить мое предположение, что где-то рядом есть радиопередатчик.
– И все же я не понимаю... – Дед Артур явно разволновался.
– Лучшее время для того, чтобы затопить корабль, – момент равновесия между приливом и отливом. Тогда корабль затонет именно в том месте, где запланировано. Сегодня это произойдет около часа ночи. Значит, мы можем ожидать делегацию только к полуночи. Но если они сломя голову примчатся сюда уже через несколько минут, значит, за «Огненным крестом» следят и, значит, радиопередатчик находится где-то рядом, на суше или на море.
– Ну и что с того? – Когда дед Артур чего-то не «схватывал» с первого раза, он начинал злиться. – Зачем им мчаться сломя голову?
– Проследите за ходом моих мыслей. Дэвис у них в руках, вернее, я надеюсь, что он у них в руках, и не хочу думать о других возможных причинах его отсутствия. Я мертв. Но моего трупа они не видели. И вот они видят свет из нашего иллюминатора. «Кэлверт воскрес, – решают они, – или на борту „Огненного креста“ находятся его друзья, которых мы не знаем. Их нужно немедленно ликвидировать». Естественно, они сразу же ринутся сюда. Сломя голову.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– Никогда не подозревал в вас подобной доверчивости, адмирал, – возвратил я недавнюю реплику командира.
– Вы должны были спросить у меня разрешения. Я ведь предупредил вас, что беру дело в свои руки.
Дед Артур заерзал в кресле. Его лицо ничего не выражало, но я мог себе представить, какие борения происходят под маской невозмутимости. Адмирал был непревзойденным организатором, но исполнительская работа – удары по голове, выламывание рук или, например, карабканье по отвесным скалам с риском поскользнуться и сломать себе шею – была не его стихия.
– Прошу прощения, адмирал, – продолжал я ехидничать. – По возвращении в Лондон мы вместе подкорректируем характеристику в моем личном деле. Особенно в той части, где говорится о лучшем агенте Европы.
– Ну-ну, спокойнее, – пробормотал он. – Значит, ваши приятели нападут на нас внезапно и с вполне определенными целями. Скорее всего, они уже в пути. И, естественно, они вооружены до зубов. И, судя по вашим рассказам, они – профессиональные убийцы. Может быть, мы... Может быть, нам следует как-то подготовиться к их визиту? Черт возьми, у меня ведь даже нет оружия! – Он вскочил.
Я протянул ему свой люгер. Он сжал пистолет в руке, проверил магазин, щелкнул предохранителем и снова вернулся в кресло. Даже с оружием в руках он не очень походил на уверенного в своих силах ковбоя из голливудских вестернов.
– Послушайте, Кэлверт, вам не кажется, что лучше было бы уплыть? Они же перестреляют нас как куропаток.
– У нас еще есть время, адмирал. Ближайший дом или корабль находится в полутора километрах к востоку. Это значит, что нашим гостям нужно проплыть тысячу пятьсот метров против ветра. Я бы на их месте не рискнул шуметь мотором, следовательно, они пойдут на веслах. Вернемся, однако, к озеру Гурон. Оксфордские геологи-биологи, на мой взгляд, вне подозрений – они неспособны защитить свою посудину, не говоря уж о том, чтобы захватить пять больших кораблей. Идем дальше. Сэмюэль Мак-Горн вел себя довольно подозрительно, у него были все условия, чтобы принять участие в преступлениях, кроме того, он слишком нервничал. С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что, когда он грозил мне своим дробовиком, его спину держали на прицеле как минимум десяток карабинов. Меня смущает только то, что все это слишком очевидно. Непохоже на профессионалов.
– А может быть, они как раз и рассчитывали на профессиональных детективов, которые сочтут все слишком очевидным? Вы говорите, что этот Мак-Горн был чем-то явно озабочен?
– Возможно, он замешан в этом деле, но непосредственного участия наверняка не принимает. Переходим к ловцам акул. Весь антураж: лодки, акулы, экипировка – был слишком сложным, чтобы не быть настоящим. Кроме того, общественное мнение хоть что-нибудь да значит. Местные жители знают и уважают этих людей. Остается лорд Кирксайд и симпатичная Сью.
– Мисс Сьюзан Кирксайд, – поправил дед. Я, кажется, снова наступил ему на мозоль. – Я знаю лорда Кирксайда. – В голосе адмирала появились торжественные нотки. – Если я могу ошибаться относительно сэра Антони (хотя я ни в коем случае не сомневаюсь в его честности), то, что касается лорда Кирксайда, я абсолютно уверен: он неспособен совершить подлый поступок и тем более вступить в конфликт с законом.
– Не волнуйтесь, адмирал. Я тоже в этом уверен.
– Я не знаком с его дочерью. Что вы о ней думаете?
– Модная девчонка. Говорит современным языком, одевается так же. Она всячески демонстрирует, что знает, чего хочет от жизни, и умеет за себя постоять. На самом деле она гораздо мягче и серьезнее одновременно. Я думаю, эта девушка воспитана в духе добрых старых традиций, разве что одета в модные тряпки.
– В таком случае Кирксайды вне игры. – В голосе командира прозвучало явное облегчение. – Следовательно, остаются Мак-Горн, ловцы акул и, несмотря на вашу уверенность в них, люди из Оксфорда. Я могу поспорить, что это наши уважаемые рыбаки. Что же касается общественного мнения...
Он мог спорить о чем угодно и с кем угодно, но сейчас пора было заняться обороной. Словно услышав мои мысли, дед Артур прервал фразу на полуслове и озабоченно осведомился:
– Как вы думаете, сколько у нас осталось времени?
– Пора, адмирал. Давайте погасим свет в кают-компании, чтобы они, заглянув через иллюминатор, не удивились, что там никого нет. Свет мы зажжем в двух каютах для команды, а самое главное – в кормовой каюте. Таким образом кормовая часть будет хорошо освещена, а значит, на баке будет совершенно темно. Именно там мы и спрячемся.
– Где?
– Вы останетесь в рулевой рубке. Двери в рулевых рубках всегда открываются наружу. Я попрошу вас слегка дотронуться до дверной ручки. Когда вы почувствуете, что ручка шевельнулась, приготовьтесь, дайте двери открыться на сантиметр, а потом толкните ее изо всех сил чуть пониже ручки. Если после этого ваш клиент не упадет за борт со сломанным носом, то во всяком случае ему придется обратиться к дантисту за новой челюстью. Я займусь остальными.
– Каким образом?
– Я расположусь на крыше кубрика и буду действовать по обстановке. Надеюсь, мне поможет самый большой гаечный ключ из корабельной коллекции. Чтобы вы не обвинили меня в отсутствии гуманности, я оберну его мягкой тряпочкой.
– А почему бы нам просто не ослепить их лучами фонариков и не крикнуть: «Руки вверх!»? – Было очевидно, что дед Артур не слишком восхищен моим планом действий.
– Видите ли, адмирал, это опасные преступники, профессиональные убийцы, и на них нужно нападать без предупреждения. Может быть, это не совсем корректно в смысле высокой этики, но дает шансы выжить людям нашей профессии. Кроме того, звук очень хорошо распространяется по воде, а ветер дует в сторону острова, так что не должно быть никакого шума, а тем более криков и выстрелов.
Дед Артур, смирившись, умолк. Мы разошлись по местам. Проливной дождь все еще продолжался, но теперь можно было укрыться от него под брезентом. Я лежал на крыше, время от времени разжимая и снова сжимая затекшие пальцы. В правой руке я держал внушительных размеров гаечный ключ, в левой – нож.
Они заставили ждать себя пятнадцать минут. Услышав тихий удар резиновой лодки о кранец на левом борту, я потянул за тонкий шнур, который через открытый иллюминатор рубки соединял меня с рукой деда Артура.
Они прибыли вдвоем. Привыкшие к темноте глаза позволили мне сразу же увидеть первого визитера, бесшумно влезающего на борт совсем рядом со мной. Он привязал веревку, подождал своего коллегу, после чего они направились в сторону бака.
Пора было начинать сцену из гангстерского фильма. Тот, который шел впереди, издал глухой крик, когда дверь, как и было запланировано, ударила его по лицу. Адмирал блестяще справился с заданием. Мне повезло меньше. Второй пират моментально среагировал и в тот момент, когда я занес правую руку, чтобы ударить, бросился ничком на палубу, так что удар пришелся по касательной. Я попал по голове или плечу, но в любом случае работа, к сожалению, не была закончена. Я прыгнул на него, наверное, первый раз в жизни жалея о том, что моя туша не весит сто пятьдесят килограммов. Он держал в руке пистолет или нож, точно не знаю, то если бы я потратил хоть долю секунды на выяснение этого обстоятельства, это стало бы последней ценной информацией в моей жизни. Я ударил левой рукой, и мой враг перестал двигаться.
Я переступил через тело первого бандита, который выл и извивался от боли, прошел мимо деда Артура, задернул занавески в кубрике и выключил свет. Теперь я мог снова выйти, схватить в охапку воющего зажимающего руками лицо человека, наполовину втащить, наполовину внести его в дверь рубки и по ступеням в кубрик, чтобы там, как мешок, швырнуть его на ковер. Я не узнал его. Сейчас его не узнала бы даже родная мать или любящая жена. Дед Артур всегда относился к порученному делу добросовестно. Теперь, чтобы вернуть этому кровавому месиву пристойный вид, наверняка потребовалась бы сложнейшая пластическая операция.
– Держите его на мушке, – сказал я адмиралу, который несколько ошеломленно разглядывал творение своих рук. – Если шевельнется, убейте его.
– Но... Посмотрите на его лицо... Нельзя же...
– Посмотрите лучше вот на это. – Я поднял с ковра брошенное пришельцем оружие. Двустволку, у которой были отпилены две трети ствола и две трети приклада. Американская полиция называет такое приспособление «танкетка». В России такой прибор больше известен под именем «обрез». – Если бы это выстрелило, адмирал, у вас вообще не осталось бы лица, а то и всей головы. Или вы считаете, что сейчас самое время сыграть роль героической санитарки Флоренции Найтингейл, которая спасала раненых бойцов во время войны?
Вообще-то разговаривать с дедом Артуром таким тоном не следовало. Наверняка теперь мое личное дело пополнится еще несколькими язвительными замечаниями. Но для этого сначала нужно добраться до Лондона. А пока я прошел мимо адмирала, судорожно сжимающего люгер, наведенный на совершенно, по-моему, безопасного пирата, и вышел.
Пройдя через рулевую рубку на палубу, я взял электрическую лампу и, прикрыв ее ладонью так, чтобы луч света нельзя было заметить со стороны, осмотрел лодку наших гостей. Это была обычная надувная лодка с веслами и подвесным мотором. Выполнив работу и потопив «Огненный крест», ребята хотели вернуться «на базу», не утруждая себя греблей. Держась за веревку, я провел лодку по воде к правому борту, чтобы ее нельзя было увидеть с острова, после чего, привязав канат к мотору и втащив лодку на борт «Огненного креста», исследовал ее борт более тщательно. Никаких опознавательных знаков, клейма – ничего, что позволило бы установить ее принадлежность какому-нибудь кораблю. Порезав лодку в нескольких местах, я выбросил ее за борт.
В рулевой рубке я отрезал примерно семиметровый кусок электрического провода с полихлорвиниловой изоляцией, снова вышел наружу и привязал лодочный мотор к ногам убитого. Потом, не очень рассчитывая что-нибудь найти, проверил его карманы. Пусто. Ну что ж, сотрудники этой организации обычно не носят при себе удостоверений личности. Прикрыв фонарь, я заглянул ему в лицо и убедился, что никогда прежде не видел этого человека. И, судя по всему, никогда больше не увижу. Я вырвал пистолет из его конвульсивно сжатой руки и вытолкнул за борт мотор, а вместе с ним и человека. Черная вода поглотила и то и другое без малейшего всплеска. Возвращаясь внутрь, я аккуратно закрыл за собой двери рулевой рубки и кубрика, как бы навсегда оставляя за ними этот достаточно печальный эпизод из моей бесконечно невеселой жизни.
Мизансцена в кубрике изменилась. Незнакомец, опершись на стену и не переставая трогательно подвывать, вытирал окровавленное лицо полотенцем. Должен признать, что, если бы у меня был сломан нос и плюс к этому, возможно, раздроблена челюсть, я издавал бы столь же жалобные звуки. Дед Артур сидел в кресле, одной рукой поигрывая пистолетом, другой держа стакан с виски.
Не переставая рассматривать свое произведение со сложным чувством удовлетворения, смешанного с отвращением, командир изрек:
– Он испачкал нам ковер! Куда вы собираетесь его деть?
– Ковер или пленного?
– О, господи, Кэлверт, не время шутить! Конечно, пленного.
– В полицию.
– В полицию? Мне показалось, местная полиция пользуется у вас не слишком большим доверием.
– "Не слишком" – не то слово. Но иногда полезно побеждать свои предубеждения.
– А его приятель тоже поедет в полицию?
– Кто?
– Второй бандит, сообщник этого. – Дед Артур кивнул в сторону раненого.
– А... нет. Я выбросил его в море.
Ковер все равно пришлось бы отдавать в чистку. Наверное, поэтому дед Артур, внезапно дернувшись, выплеснул на него виски. Его чем-то удивил мой ответ.
– Вы... что?
– Да, он ушел от нас далеко и надолго, – ответил я, указывая пальцем в пол, – тридцать пять метров в глубину. С пятнадцатью килограммами металла, привязанного к ногам.
– В глубину? В море?
– А как вы хотели с ним поступить? Торжественные похороны? Гонка на лафетах? Да, простите, я забыл сказать. Он был мертв. Мне пришлось его убить.
– Вам пришлось... Пришлось... Но как вы смогли, Кэлверт?..
– Да, я смог, адмирал! – вдруг ни с того ни с сего сорвался я. Не исключено, что мне просто надоело играть роль рыцаря без страха и упрека, а может быть, наоборот, мне очень хотелось играть эту роль. – Я смог! И не собираюсь оправдываться. Я убил его потому, что в противном случае он убил бы меня и вас и мы оба очутились бы там, где сейчас находится он. Вы считаете своим долгом проявить сострадание к человеку, который убивал множество раз. И даже если допустить, что до сих пор он не занимался «мокрыми» делами, то сегодня они прибыли, без сомнения, именно за этим. Если вам так будет проще, то я не убил его, а ликвидировал, уничтожил, точно так же, как без колебаний уничтожил бы скорпиона.
– И все же вы не имеете права единолично выступать в роли суда присяжных.
– Тогда соберите суд присяжных. И пусть они ходят, бегают, ползают, карабкаются, плавают, ныряют и, наконец, тонут вместе со мной, потому что в последнее время я слишком часто попадаю в ситуации, в которых из двоих действующих лиц только одно остается в живых: или я, или мой враг.
– Да-да, конечно, Кэлверт, я понимаю... – Это была полная и окончательная капитуляция. – Но знаете, читать ваши рапорты и принимать непосредственное участие – это... Я не думал, что практика столь разительно не совпадает с теорией. (Я подумал, что, скорее, наоборот, но решил не уточнять этого вслух.) Хотя, с другой стороны, вынужден признать, что в подобных ситуациях очень полезно иметь под рукой такого человека, как вы, Кэлверт. Ну хорошо. Закончим дискуссию. Итак, мы сдадим этого типа в руки полиции.
– Но сначала я хотел бы прогуляться по палубе «Шангри-Ла». Поискать Дэвиса.
– Поискать Дэвиса. Логично. Но знаете ли, мой друг, если Ставракис, как вы утверждаете, вынашивает враждебные планы, то он вряд ли позволит вам свободно разгуливать по своему кораблю.
– Конечно, вы правы, адмирал. Но я не собираюсь делать обыск с пистолетом в руках. Я не прошел бы по палубе этого мирного прогулочного судна и десяти метров. Я собираюсь просто спросить у обитателей «Шангри-Ла», не видел ли кто-нибудь Дэвиса. Если люди на «Шангри-Ла» действительно бандиты, которых мы разыскиваем, было бы полезно взглянуть, как они отреагируют на такой вопрос. Тем более что он прозвучит из уст человека, которого они считают мертвым. Вы согласны? Кроме того, я не хочу лишать себя удовольствия видеть их физиономии, когда истечет срок возвращения двоих посланников.
– Конечно, конечно, Кэлверт, если они действительно преступники...
– Мы будем знать об этом раньше, чем покинем «Шангри-Ла».
– Ну хорошо, у нас есть повод для визита – Дэвис. Но каким образом, – тут он победно посмотрел на меня сквозь монокль, – мы объясним факт нашего знакомства?
– Если они невиновны, никаких объяснений не потребуется. В противном случае они все равно не поверят нашим рассказам.
Я взял из рулевой рубки моток веревки, отвел нашего пленного к каюте на корме и попросил его сесть спиной к генератору напряжения. К счастью (естественно, для него), он не пытался сопротивляться. Я привязал его к генератору, получилось что-то вроде не плотного, но достаточно прочного кокона. Его руки я оставил свободными, чтобы он мог на досуге обработать свои раны с помощью полотенца и холодной пресной воды, которые я милостиво оставил в его распоряжении. Напоследок я проверил, нет ли вокруг него каких-либо острых предметов, с помощью которых он мог бы освободиться или покончить с собой. Хотя, честно говоря, эта вторая возможность в сложившихся обстоятельствах волновала меня лишь постольку, поскольку они не привезли с собой второго мотора.
Теперь я мог поднять якорь, зажечь навигационные огни и поплыть в направлении «Шангри-Ла». Странно, но в этот момент я совсем не чувствовал усталости.
– О нет! – Впервые за весь вечер адмирал улыбнулся. – Я прекрасно поужинал. Копченая форель, телячье филе под соусом, суфле, а к этому бутылка прекрасного рейнского вина. Это было на борту «Шангри-Ла».
К концу перечисления этого гастрономического ассортимента настроение командира почти поправилось, а название яхты Великого Магната прозвучало в его устах как торжественное заклинание. Эта тема была не нова. Взаимоотношения деда Артура с высшим светом давно стали притчей во языцех. Чтобы разговаривать с ним на равных, нужно было как минимум носить титул лорда. Но для миллиардеров командир, судя по всему, сделал скидку.
– На «Шангри-Ла»? – «удивился» я. – Да-да... Я припоминаю, вы говорили, что хорошо знакомы с госпожой Ставракис. Так? Вы сказали, что хорошо знаете госпожу Ставракис, и ее мужа. Ну, и как поживает наш милейший сэр Антони?
– Великолепно, – ответил дед Артур ледяным тоном. Возможно, он посчитал мою шутку слишком фамильярной, а возможно, вообще не терпел шуток в отношении людей его уровня.
– А его жена?
В ответ прозвучало что-то нечленораздельное.
– Мне кажется – не очень, – заметил я. – Она бледна, несчастна, с черными кругами вокруг глаз. Она выглядит примерно так же, как я сейчас. Муж делает ее жизнь невыносимой. Это не только оскорбление словом, но и настоящие физические издевательства. Я видел красные следы у нее на руках. Такой след оставляет веревка. Как это все объяснить?
– Ну, этого не может быть! Я знал первую госпожу Ставракис, Мадлен, она совсем недавно умерла в Ницце. Она была...
– Ее лечили в психиатрической больнице. Ставракис сам рассказал мне об этом.
– В любом случае, она боготворила его, и он без нее жить не мог. Человеку нелегко вот так сразу изменить все в своей жизни. И кроме того... сэр Антони – джентльмен.
– Вы верите в это? А вы когда-нибудь задумывались, каким образом он заработал свои первые миллионы? – Впрочем, эту реплику я вполне мог опустить: в данном случае сэра Артура гораздо больше волновал результат, чем способы его достижения. – Вы видели госпожу Ставракис?
– Да. Она немного опоздала. – Он говорил медленно, словно смакуя воспоминания. – Она появилась во время телятины. – Судя по всему, пребывание за одним столом с сэром Антони было настолько приятно для сэра Артура, что последнего не слишком беспокоило опоздание жены первого. – И мне показалось, она не очень хорошо себя чувствовала. – Из всех эвфемизмов деда Артура я особенно любил его «не очень хорошо». – Она очень стеснялась небольшого и совсем незаметного – представляю себе! – синяка на правом виске. Бедненькая упала, переходя с корабля на бал, и ударилась о борт.
– Я уверен, что она ударилась о кулак своего мужа... Но, если можно, вернемся к моменту вашего прибытия на «Огненный крест». Вы были везде и все проверили?
– Да, то есть почти, я не был только в кормовой каюте. Она была заперта, и я подумал, что в ней спрятано что-то, чего вы не хотите показывать случайным гостям.
– А вернее, что-то, чего случайные гости не хотели показывать вам. Например, Дэвис с пистолетом под ребром. Теперь я уверен, что в это время здесь ждали моего возвращения или сообщения о моей смерти. Дэвис стал заложником. Если бы желанное сообщение поступило, они убили бы его или на всякий случай забрали бы с собой. Если бы я возвратился, они убили бы нас обоих. И я понимаю причину их невероятной спешки. Чтобы вскрыть бронированный сейф на «Нантесвилле», нужно время. Судя по всему, они еще не закончили работу. А мы стали слишком назойливы.
– Они ожидали известия о вашей смерти? Не понимаю.
– На закате они расстреляли вертолет. Пилот погиб, машина опустилась на дно моря. Стикс и его люди считают, что я нахожусь там же.
– Час от часу не легче! Вы, Кэлверт... – Он не мог найти соответствующие моменту слова, а может, вообще не могу принять решения, что сделать: поблагодарить меня за службу или объявить, что я пополнил число безработных. Принятие решения затягивалось. Он зажег длинную и тонкую, поразительно черную сигару и несколько раз затянулся. – Когда мы вернемся в Лондон, – наконец сказал он, – напомните мне, чтобы мы вместе посмотрели ваше личное дело.
– Хорошо, адмирал.
– Позавчера я обедал в обществе госсекретаря. Между прочим, он спросил меня, у какой европейской страны лучшие тайные агенты. Я ответил, что обладаю статистическими данными на этот счет, но во всяком случае я знаком с лучшим агентом Европы – Филиппом Кэлвертом.
– Спасибо, адмирал.
Если бы я мог приподнять хоть краешек маски, состоящей из столь оригинальной бороды, бокала с виски, сигары и монокля, может быть, тогда мне стало бы понятно, что замышляет хитрая лиса дед Артур. Но это было невозможно.
– Тридцать шесть часов назад, адмирал, вы хотели меня уволить...
– Никогда не подозревал вас в такой доверчивости, Кэлверт. – Дед Артур выпустил порцию зловонного дыма и продолжал: – Так вот, о вашем личном деле. Там написано примерно так: «Не способен вести обычное расследование. Быстро устает и остывает. Наибольшего эффекта достигает в безнадежных ситуациях. В таких случаях неоценим».
– Знаете, кто вы такой, адмирал?
– Мефистофель с макиавеллиевскими замашками, – не без удовольствия признал дед Артур и очаровательно улыбнулся. – Ну хорошо. Вы ориентируетесь в ситуации?
– Мне кажется, да, адмирал.
– Тогда долейте мне виски, мой дорогой, и расскажите обо всем, что здесь произошло. То есть обо всем, что, как вам кажется, произошло.
Я, не особенно скупясь, поскольку фактическим хозяином был здесь сам дед Артур, налил ему виски и рассказал все по порядку. Само собой разумеется, кое-что я оставил про запас. Мне не хотелось особенно перегружать старика после сегодняшних треволнений. И все же того, что я сообщил, оказалось достаточно, чтобы в его глазах загорелся азарт погони.
– Значит, вы уверены, что это озеро Гурон, – глубокомысленно заключил он.
– Мне так кажется. Я никому не говорил о своих планах и думаю, что заранее никто не знал о моем путешествии. Я назывался другим именем. И все же меня узнали и передали мой словесный портрет. Разумеется, по радио. Банда Стикса уже ждала нас, когда мы прибыли обратно на остров. Лодка даже с самым современным и мощным мотором не угонится за вертолетом. Значит, корабль с командой пиратов совсем рядом. Вывод простой: где-то здесь неподалеку находится один действующий радиопередатчик, второй – на озере Гурон. И значит, кто-то из тех, с кем я познакомился на острове, сообщил о моем любопытстве куда следует. Как вы думаете, адмирал, кто это сделал?
– Я уверен, это так называемая экспедиция из Оксфорда. Хотя... Наверное, нет? А впрочем, у них на борту может быть передатчик.
– О нет, адмирал. Это настоящие бородатые университетские парни. – Я встал и раздвинул занавески на иллюминаторе. – Их корабль действительно поврежден. Корма сидит на дне. Они не пробили ее сами, но и естественным путем такая пробоина образоваться не могла. Кто-то должен был приложить к тому руку. Ну что ж, еще один инцидент в период нынешней навигации... Вам не кажется, что в последнее время они случаются все чаще?
– Зачем вы раздвинули занавески?
– Я, знаете ли, подумал, что скоро может случиться еще один небольшой морской инцидент. Ночью «Огненный крест» поднимет якорь. Ведь наши друзья знают, что мы с Дэвисом мертвы... Я имею в виду, что я мертв, а Дэвис у них в руках. Они не оставят наш корабль посреди порта. Это может показаться кому-нибудь подозрительным. Следовательно, они приедут на моторке, взойдут на борт, поднимут якорь, выплывут на середину канала, затопят корабль, открыв кингстоны, и снова пересядут в свою лодку. Может быть, они проводят глазами медленно тонущий «Огненный крест», а может быть, они не столь сентиментальны и уплывут сразу же. И мир, ничего не подозревающий сегодня, завтра содрогнется от известия, что, подняв якорь на закате, Дэвис и я...
– Были захвачены бурей и погибли? Это фантастика!..
– Я уверен в этом.
– Ну хорошо, а при чем тут занавески?
– Это должно подтвердить мое предположение, что где-то рядом есть радиопередатчик.
– И все же я не понимаю... – Дед Артур явно разволновался.
– Лучшее время для того, чтобы затопить корабль, – момент равновесия между приливом и отливом. Тогда корабль затонет именно в том месте, где запланировано. Сегодня это произойдет около часа ночи. Значит, мы можем ожидать делегацию только к полуночи. Но если они сломя голову примчатся сюда уже через несколько минут, значит, за «Огненным крестом» следят и, значит, радиопередатчик находится где-то рядом, на суше или на море.
– Ну и что с того? – Когда дед Артур чего-то не «схватывал» с первого раза, он начинал злиться. – Зачем им мчаться сломя голову?
– Проследите за ходом моих мыслей. Дэвис у них в руках, вернее, я надеюсь, что он у них в руках, и не хочу думать о других возможных причинах его отсутствия. Я мертв. Но моего трупа они не видели. И вот они видят свет из нашего иллюминатора. «Кэлверт воскрес, – решают они, – или на борту „Огненного креста“ находятся его друзья, которых мы не знаем. Их нужно немедленно ликвидировать». Естественно, они сразу же ринутся сюда. Сломя голову.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– Никогда не подозревал в вас подобной доверчивости, адмирал, – возвратил я недавнюю реплику командира.
– Вы должны были спросить у меня разрешения. Я ведь предупредил вас, что беру дело в свои руки.
Дед Артур заерзал в кресле. Его лицо ничего не выражало, но я мог себе представить, какие борения происходят под маской невозмутимости. Адмирал был непревзойденным организатором, но исполнительская работа – удары по голове, выламывание рук или, например, карабканье по отвесным скалам с риском поскользнуться и сломать себе шею – была не его стихия.
– Прошу прощения, адмирал, – продолжал я ехидничать. – По возвращении в Лондон мы вместе подкорректируем характеристику в моем личном деле. Особенно в той части, где говорится о лучшем агенте Европы.
– Ну-ну, спокойнее, – пробормотал он. – Значит, ваши приятели нападут на нас внезапно и с вполне определенными целями. Скорее всего, они уже в пути. И, естественно, они вооружены до зубов. И, судя по вашим рассказам, они – профессиональные убийцы. Может быть, мы... Может быть, нам следует как-то подготовиться к их визиту? Черт возьми, у меня ведь даже нет оружия! – Он вскочил.
Я протянул ему свой люгер. Он сжал пистолет в руке, проверил магазин, щелкнул предохранителем и снова вернулся в кресло. Даже с оружием в руках он не очень походил на уверенного в своих силах ковбоя из голливудских вестернов.
– Послушайте, Кэлверт, вам не кажется, что лучше было бы уплыть? Они же перестреляют нас как куропаток.
– У нас еще есть время, адмирал. Ближайший дом или корабль находится в полутора километрах к востоку. Это значит, что нашим гостям нужно проплыть тысячу пятьсот метров против ветра. Я бы на их месте не рискнул шуметь мотором, следовательно, они пойдут на веслах. Вернемся, однако, к озеру Гурон. Оксфордские геологи-биологи, на мой взгляд, вне подозрений – они неспособны защитить свою посудину, не говоря уж о том, чтобы захватить пять больших кораблей. Идем дальше. Сэмюэль Мак-Горн вел себя довольно подозрительно, у него были все условия, чтобы принять участие в преступлениях, кроме того, он слишком нервничал. С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что, когда он грозил мне своим дробовиком, его спину держали на прицеле как минимум десяток карабинов. Меня смущает только то, что все это слишком очевидно. Непохоже на профессионалов.
– А может быть, они как раз и рассчитывали на профессиональных детективов, которые сочтут все слишком очевидным? Вы говорите, что этот Мак-Горн был чем-то явно озабочен?
– Возможно, он замешан в этом деле, но непосредственного участия наверняка не принимает. Переходим к ловцам акул. Весь антураж: лодки, акулы, экипировка – был слишком сложным, чтобы не быть настоящим. Кроме того, общественное мнение хоть что-нибудь да значит. Местные жители знают и уважают этих людей. Остается лорд Кирксайд и симпатичная Сью.
– Мисс Сьюзан Кирксайд, – поправил дед. Я, кажется, снова наступил ему на мозоль. – Я знаю лорда Кирксайда. – В голосе адмирала появились торжественные нотки. – Если я могу ошибаться относительно сэра Антони (хотя я ни в коем случае не сомневаюсь в его честности), то, что касается лорда Кирксайда, я абсолютно уверен: он неспособен совершить подлый поступок и тем более вступить в конфликт с законом.
– Не волнуйтесь, адмирал. Я тоже в этом уверен.
– Я не знаком с его дочерью. Что вы о ней думаете?
– Модная девчонка. Говорит современным языком, одевается так же. Она всячески демонстрирует, что знает, чего хочет от жизни, и умеет за себя постоять. На самом деле она гораздо мягче и серьезнее одновременно. Я думаю, эта девушка воспитана в духе добрых старых традиций, разве что одета в модные тряпки.
– В таком случае Кирксайды вне игры. – В голосе командира прозвучало явное облегчение. – Следовательно, остаются Мак-Горн, ловцы акул и, несмотря на вашу уверенность в них, люди из Оксфорда. Я могу поспорить, что это наши уважаемые рыбаки. Что же касается общественного мнения...
Он мог спорить о чем угодно и с кем угодно, но сейчас пора было заняться обороной. Словно услышав мои мысли, дед Артур прервал фразу на полуслове и озабоченно осведомился:
– Как вы думаете, сколько у нас осталось времени?
– Пора, адмирал. Давайте погасим свет в кают-компании, чтобы они, заглянув через иллюминатор, не удивились, что там никого нет. Свет мы зажжем в двух каютах для команды, а самое главное – в кормовой каюте. Таким образом кормовая часть будет хорошо освещена, а значит, на баке будет совершенно темно. Именно там мы и спрячемся.
– Где?
– Вы останетесь в рулевой рубке. Двери в рулевых рубках всегда открываются наружу. Я попрошу вас слегка дотронуться до дверной ручки. Когда вы почувствуете, что ручка шевельнулась, приготовьтесь, дайте двери открыться на сантиметр, а потом толкните ее изо всех сил чуть пониже ручки. Если после этого ваш клиент не упадет за борт со сломанным носом, то во всяком случае ему придется обратиться к дантисту за новой челюстью. Я займусь остальными.
– Каким образом?
– Я расположусь на крыше кубрика и буду действовать по обстановке. Надеюсь, мне поможет самый большой гаечный ключ из корабельной коллекции. Чтобы вы не обвинили меня в отсутствии гуманности, я оберну его мягкой тряпочкой.
– А почему бы нам просто не ослепить их лучами фонариков и не крикнуть: «Руки вверх!»? – Было очевидно, что дед Артур не слишком восхищен моим планом действий.
– Видите ли, адмирал, это опасные преступники, профессиональные убийцы, и на них нужно нападать без предупреждения. Может быть, это не совсем корректно в смысле высокой этики, но дает шансы выжить людям нашей профессии. Кроме того, звук очень хорошо распространяется по воде, а ветер дует в сторону острова, так что не должно быть никакого шума, а тем более криков и выстрелов.
Дед Артур, смирившись, умолк. Мы разошлись по местам. Проливной дождь все еще продолжался, но теперь можно было укрыться от него под брезентом. Я лежал на крыше, время от времени разжимая и снова сжимая затекшие пальцы. В правой руке я держал внушительных размеров гаечный ключ, в левой – нож.
Они заставили ждать себя пятнадцать минут. Услышав тихий удар резиновой лодки о кранец на левом борту, я потянул за тонкий шнур, который через открытый иллюминатор рубки соединял меня с рукой деда Артура.
Они прибыли вдвоем. Привыкшие к темноте глаза позволили мне сразу же увидеть первого визитера, бесшумно влезающего на борт совсем рядом со мной. Он привязал веревку, подождал своего коллегу, после чего они направились в сторону бака.
Пора было начинать сцену из гангстерского фильма. Тот, который шел впереди, издал глухой крик, когда дверь, как и было запланировано, ударила его по лицу. Адмирал блестяще справился с заданием. Мне повезло меньше. Второй пират моментально среагировал и в тот момент, когда я занес правую руку, чтобы ударить, бросился ничком на палубу, так что удар пришелся по касательной. Я попал по голове или плечу, но в любом случае работа, к сожалению, не была закончена. Я прыгнул на него, наверное, первый раз в жизни жалея о том, что моя туша не весит сто пятьдесят килограммов. Он держал в руке пистолет или нож, точно не знаю, то если бы я потратил хоть долю секунды на выяснение этого обстоятельства, это стало бы последней ценной информацией в моей жизни. Я ударил левой рукой, и мой враг перестал двигаться.
Я переступил через тело первого бандита, который выл и извивался от боли, прошел мимо деда Артура, задернул занавески в кубрике и выключил свет. Теперь я мог снова выйти, схватить в охапку воющего зажимающего руками лицо человека, наполовину втащить, наполовину внести его в дверь рубки и по ступеням в кубрик, чтобы там, как мешок, швырнуть его на ковер. Я не узнал его. Сейчас его не узнала бы даже родная мать или любящая жена. Дед Артур всегда относился к порученному делу добросовестно. Теперь, чтобы вернуть этому кровавому месиву пристойный вид, наверняка потребовалась бы сложнейшая пластическая операция.
– Держите его на мушке, – сказал я адмиралу, который несколько ошеломленно разглядывал творение своих рук. – Если шевельнется, убейте его.
– Но... Посмотрите на его лицо... Нельзя же...
– Посмотрите лучше вот на это. – Я поднял с ковра брошенное пришельцем оружие. Двустволку, у которой были отпилены две трети ствола и две трети приклада. Американская полиция называет такое приспособление «танкетка». В России такой прибор больше известен под именем «обрез». – Если бы это выстрелило, адмирал, у вас вообще не осталось бы лица, а то и всей головы. Или вы считаете, что сейчас самое время сыграть роль героической санитарки Флоренции Найтингейл, которая спасала раненых бойцов во время войны?
Вообще-то разговаривать с дедом Артуром таким тоном не следовало. Наверняка теперь мое личное дело пополнится еще несколькими язвительными замечаниями. Но для этого сначала нужно добраться до Лондона. А пока я прошел мимо адмирала, судорожно сжимающего люгер, наведенный на совершенно, по-моему, безопасного пирата, и вышел.
Пройдя через рулевую рубку на палубу, я взял электрическую лампу и, прикрыв ее ладонью так, чтобы луч света нельзя было заметить со стороны, осмотрел лодку наших гостей. Это была обычная надувная лодка с веслами и подвесным мотором. Выполнив работу и потопив «Огненный крест», ребята хотели вернуться «на базу», не утруждая себя греблей. Держась за веревку, я провел лодку по воде к правому борту, чтобы ее нельзя было увидеть с острова, после чего, привязав канат к мотору и втащив лодку на борт «Огненного креста», исследовал ее борт более тщательно. Никаких опознавательных знаков, клейма – ничего, что позволило бы установить ее принадлежность какому-нибудь кораблю. Порезав лодку в нескольких местах, я выбросил ее за борт.
В рулевой рубке я отрезал примерно семиметровый кусок электрического провода с полихлорвиниловой изоляцией, снова вышел наружу и привязал лодочный мотор к ногам убитого. Потом, не очень рассчитывая что-нибудь найти, проверил его карманы. Пусто. Ну что ж, сотрудники этой организации обычно не носят при себе удостоверений личности. Прикрыв фонарь, я заглянул ему в лицо и убедился, что никогда прежде не видел этого человека. И, судя по всему, никогда больше не увижу. Я вырвал пистолет из его конвульсивно сжатой руки и вытолкнул за борт мотор, а вместе с ним и человека. Черная вода поглотила и то и другое без малейшего всплеска. Возвращаясь внутрь, я аккуратно закрыл за собой двери рулевой рубки и кубрика, как бы навсегда оставляя за ними этот достаточно печальный эпизод из моей бесконечно невеселой жизни.
Мизансцена в кубрике изменилась. Незнакомец, опершись на стену и не переставая трогательно подвывать, вытирал окровавленное лицо полотенцем. Должен признать, что, если бы у меня был сломан нос и плюс к этому, возможно, раздроблена челюсть, я издавал бы столь же жалобные звуки. Дед Артур сидел в кресле, одной рукой поигрывая пистолетом, другой держа стакан с виски.
Не переставая рассматривать свое произведение со сложным чувством удовлетворения, смешанного с отвращением, командир изрек:
– Он испачкал нам ковер! Куда вы собираетесь его деть?
– Ковер или пленного?
– О, господи, Кэлверт, не время шутить! Конечно, пленного.
– В полицию.
– В полицию? Мне показалось, местная полиция пользуется у вас не слишком большим доверием.
– "Не слишком" – не то слово. Но иногда полезно побеждать свои предубеждения.
– А его приятель тоже поедет в полицию?
– Кто?
– Второй бандит, сообщник этого. – Дед Артур кивнул в сторону раненого.
– А... нет. Я выбросил его в море.
Ковер все равно пришлось бы отдавать в чистку. Наверное, поэтому дед Артур, внезапно дернувшись, выплеснул на него виски. Его чем-то удивил мой ответ.
– Вы... что?
– Да, он ушел от нас далеко и надолго, – ответил я, указывая пальцем в пол, – тридцать пять метров в глубину. С пятнадцатью килограммами металла, привязанного к ногам.
– В глубину? В море?
– А как вы хотели с ним поступить? Торжественные похороны? Гонка на лафетах? Да, простите, я забыл сказать. Он был мертв. Мне пришлось его убить.
– Вам пришлось... Пришлось... Но как вы смогли, Кэлверт?..
– Да, я смог, адмирал! – вдруг ни с того ни с сего сорвался я. Не исключено, что мне просто надоело играть роль рыцаря без страха и упрека, а может быть, наоборот, мне очень хотелось играть эту роль. – Я смог! И не собираюсь оправдываться. Я убил его потому, что в противном случае он убил бы меня и вас и мы оба очутились бы там, где сейчас находится он. Вы считаете своим долгом проявить сострадание к человеку, который убивал множество раз. И даже если допустить, что до сих пор он не занимался «мокрыми» делами, то сегодня они прибыли, без сомнения, именно за этим. Если вам так будет проще, то я не убил его, а ликвидировал, уничтожил, точно так же, как без колебаний уничтожил бы скорпиона.
– И все же вы не имеете права единолично выступать в роли суда присяжных.
– Тогда соберите суд присяжных. И пусть они ходят, бегают, ползают, карабкаются, плавают, ныряют и, наконец, тонут вместе со мной, потому что в последнее время я слишком часто попадаю в ситуации, в которых из двоих действующих лиц только одно остается в живых: или я, или мой враг.
– Да-да, конечно, Кэлверт, я понимаю... – Это была полная и окончательная капитуляция. – Но знаете, читать ваши рапорты и принимать непосредственное участие – это... Я не думал, что практика столь разительно не совпадает с теорией. (Я подумал, что, скорее, наоборот, но решил не уточнять этого вслух.) Хотя, с другой стороны, вынужден признать, что в подобных ситуациях очень полезно иметь под рукой такого человека, как вы, Кэлверт. Ну хорошо. Закончим дискуссию. Итак, мы сдадим этого типа в руки полиции.
– Но сначала я хотел бы прогуляться по палубе «Шангри-Ла». Поискать Дэвиса.
– Поискать Дэвиса. Логично. Но знаете ли, мой друг, если Ставракис, как вы утверждаете, вынашивает враждебные планы, то он вряд ли позволит вам свободно разгуливать по своему кораблю.
– Конечно, вы правы, адмирал. Но я не собираюсь делать обыск с пистолетом в руках. Я не прошел бы по палубе этого мирного прогулочного судна и десяти метров. Я собираюсь просто спросить у обитателей «Шангри-Ла», не видел ли кто-нибудь Дэвиса. Если люди на «Шангри-Ла» действительно бандиты, которых мы разыскиваем, было бы полезно взглянуть, как они отреагируют на такой вопрос. Тем более что он прозвучит из уст человека, которого они считают мертвым. Вы согласны? Кроме того, я не хочу лишать себя удовольствия видеть их физиономии, когда истечет срок возвращения двоих посланников.
– Конечно, конечно, Кэлверт, если они действительно преступники...
– Мы будем знать об этом раньше, чем покинем «Шангри-Ла».
– Ну хорошо, у нас есть повод для визита – Дэвис. Но каким образом, – тут он победно посмотрел на меня сквозь монокль, – мы объясним факт нашего знакомства?
– Если они невиновны, никаких объяснений не потребуется. В противном случае они все равно не поверят нашим рассказам.
Я взял из рулевой рубки моток веревки, отвел нашего пленного к каюте на корме и попросил его сесть спиной к генератору напряжения. К счастью (естественно, для него), он не пытался сопротивляться. Я привязал его к генератору, получилось что-то вроде не плотного, но достаточно прочного кокона. Его руки я оставил свободными, чтобы он мог на досуге обработать свои раны с помощью полотенца и холодной пресной воды, которые я милостиво оставил в его распоряжении. Напоследок я проверил, нет ли вокруг него каких-либо острых предметов, с помощью которых он мог бы освободиться или покончить с собой. Хотя, честно говоря, эта вторая возможность в сложившихся обстоятельствах волновала меня лишь постольку, поскольку они не привезли с собой второго мотора.
Теперь я мог поднять якорь, зажечь навигационные огни и поплыть в направлении «Шангри-Ла». Странно, но в этот момент я совсем не чувствовал усталости.