Жискар не догадывался, что его пророчество окажется очень далеким от жизни. Брэнсон прошел в автобус.
Звонил Хегенбах.
— У меня плохая новость для вас, Брэнсон. Киронис не хочет вас видеть. Ни сейчас, ни в будущем.
— Кто? — Брэнсон увидел, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших телефонную трубку. Усилием воли он заставил себя ослабить хватку.
— Вы меня слышите? К-И-Р-О-Н-И-С! Президент райского карибского острова, о котором вы так мечтали. Боюсь, вы там теперь персона нон грата.
— Не понимаю, о чем вы?
— Думаю, прекрасно понимаете. Ваша бурная рекламная кампания в газетах, по радио и телевидению до смерти напугала беднягу. Не мы нашли его, он сам позвонил. Ваш друг сейчас на проводе. Соединить с ним?
Брэнсон не успел ответить, как в ухо ему уже пищал высокий голос с карибским акцентом.
— Ты дурак, Брэнсон! Сумасшедший! Глупый хвастун! Зачем тебе понадобилось объявлять на весь мир, что собираешься на некий остров в Карибском море? Ну зачем было кричать на весь свет, что в одном конце острова есть крепость-тюрьма? Кто тебя за язык тянул говорить, что у этого острова нет со Штатами договора о выдаче преступников? Идиот! Не сообразил, что ЦРУ ничего не стоило меня вычислить! Я позвонил им прежде, чем они мне. Они уже выслали флот со своей базы в Гуантанамо. Их самолеты направляются к форту Лаурендаль. Один Бог знает, сколько у них там десантников и сколько их на подлодках, стоящих у острова. Они за десять минут захватят все мое государство. Мистер Ричардc сказал мне, что это доставит им большое удовольствие, — Киронис выпалил всю тираду на одном дыхании и только теперь перевел дух.
Брэнсон ничего не ответил.
— У тебя мания величия, Брэнсон. Я всегда это говорил! Я предупреждал, что твоя мания величия тебя погубит!
Брэнсон повесил трубку.
Глава 12
Звонил Хегенбах.
— У меня плохая новость для вас, Брэнсон. Киронис не хочет вас видеть. Ни сейчас, ни в будущем.
— Кто? — Брэнсон увидел, как побелели костяшки его пальцев, сжимавших телефонную трубку. Усилием воли он заставил себя ослабить хватку.
— Вы меня слышите? К-И-Р-О-Н-И-С! Президент райского карибского острова, о котором вы так мечтали. Боюсь, вы там теперь персона нон грата.
— Не понимаю, о чем вы?
— Думаю, прекрасно понимаете. Ваша бурная рекламная кампания в газетах, по радио и телевидению до смерти напугала беднягу. Не мы нашли его, он сам позвонил. Ваш друг сейчас на проводе. Соединить с ним?
Брэнсон не успел ответить, как в ухо ему уже пищал высокий голос с карибским акцентом.
— Ты дурак, Брэнсон! Сумасшедший! Глупый хвастун! Зачем тебе понадобилось объявлять на весь мир, что собираешься на некий остров в Карибском море? Ну зачем было кричать на весь свет, что в одном конце острова есть крепость-тюрьма? Кто тебя за язык тянул говорить, что у этого острова нет со Штатами договора о выдаче преступников? Идиот! Не сообразил, что ЦРУ ничего не стоило меня вычислить! Я позвонил им прежде, чем они мне. Они уже выслали флот со своей базы в Гуантанамо. Их самолеты направляются к форту Лаурендаль. Один Бог знает, сколько у них там десантников и сколько их на подлодках, стоящих у острова. Они за десять минут захватят все мое государство. Мистер Ричардc сказал мне, что это доставит им большое удовольствие, — Киронис выпалил всю тираду на одном дыхании и только теперь перевел дух.
Брэнсон ничего не ответил.
— У тебя мания величия, Брэнсон. Я всегда это говорил! Я предупреждал, что твоя мания величия тебя погубит!
Брэнсон повесил трубку.
Глава 12
Жискар воспринял новость на удивление спокойно.
— Значит, Киронис послал нас ко всем чертям? Ну, это еще не конец света и абсолютно ничего не меняет. Мне кажется, это просто часть психологической войны, которую ведут против нас власти. Итак, вы пробыли здесь двадцать три часа. Уверен, это были напряженные часы, хотя подробностей я не знаю. Судя по всему, на вас пытаются оказать давление, чтобы вынудить совершить ошибку. Похоже на игру в покер, только у наших противников нет на руках ни одной карты, они просто блефуют. А что толку блефовать, когда все карты у нас? — он кивнул в сторону президентского автобуса.
— В вас говорит голос разума, — улыбнулся Брэнсон. — Вы только одно упустили из виду — я знаю голос Кирониса.
— Ну, конечно, вы его знаете! Я ничуть не сомневался, что это и в самом деле был Киронис. Уверен, что правительство с помощью ЦРУ занялось им в первую очередь.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Киронис знал ваш номер, он мог позвонить сюда, не прибегая к помощи посредников. Но это не устраивало власти. Им нужно было оказать на вас давление.
— Мистер Брэнсон, у меня есть идея, — вступил в разговор Крайслер, заметно повеселевший с тех пор, как на мост прибыл Жискар. — Зачем нам Киронис? Президентский «боинг» может добраться в любую точку земного шара. На свете немало стран, у которых нет договора с Соединенными Штатами о выдаче преступников. Я знаю не меньше дюжины таких. Зачем далеко ходить, можно найти подходящее место и в Карибском море. Вы всегда масштабно мыслили, мистер Брэнсон, ну и продолжайте в том же духе.
— Сегодня утром нам предстоит масштабно мыслить вслух, — заметил Питер, потирая лоб.
— Подумайте о Гаване. У нас нет договора об экстрадиции с Кубой. Есть договор о выдаче угонщиков самолетов, но никто не станет выдавать угонщика президентского «боинга», особенно если президенту приставить пистолет к виску. Верно, Соединенные Штаты могут захватить крошечный остров Кирониса, но Куба — совсем другое дело. У Кастро первоклассные армия, авиация и флот. Любая попытка освободить президента быстро приведет к широкомасштабной войне. Не забывайте, за спиной Кастро стоит Москва. Вооруженное вторжение на Кубу вызовет бурную реакцию с ее стороны. Не думаю, что Соединенные Штаты рискнут ядерной конфронтацией из-за каких-то полмиллиарда долларов.
— Занятно! Именно туда нам предлагал отправиться ван Эффен. И доводы у него были те же самые, — вспомнил Брэнсон.
— Мне кажется, Кастро все это очень понравится. Он сможет бесконечно торчать на экране телевизора, заламывать руки и причитать. Фидель станет рассказывать всему миру о том, как страстно ему хочется помочь Соединенным Штатам, и сожалеть, что у него связаны руки. А как только выключат телекамеры, он будет кататься от смеха, — усмехнулся Жискар.
— Джентльмены, вы возвращаете мне веру в человечество. И в себя. Что ж, Гавана так Гавана. В девять часов начнется наше очередное телешоу. Как и в прошлый раз, мы покажем телезрителям подготовку моста к взрыву. Петере поведет машину. Со взрывчаткой работали Бартлет и Боярд, теперь очередь Рестона и Харрисона, — улыбнулся Брэнсон. — Они считают себя лучше других, ну что ж, пусть и покажут, на что способны. Напомните им, чтобы захватили с собой портативные рации. Кстати, Крайслер, мне надоело все время бегать в президентский автобус. Я хочу в любой момент иметь возможность позвонить. Мне нужна прямая связь с Хегенбахом и компанией. Ты можешь это устроить?
— Да, но в этом случае мне придется действовать через местную телефонную станцию.
— Ну и что? Скажи им, что линия должна быть все время свободна. Я хочу, чтобы все было готово к началу телепередачи. А обеспечить связь по радиотелефону с одним из наших вертолетов можно?
— Нет ничего проще. Достаточно нажать на кнопку. А зачем это нужно?
— В свое время увидишь.
Стояло чудесное утро. На безоблачном небе сияло солнце. Весь мир казался веселым и радостным, и даже зловещая крепость Алькатрац выглядела не слишком мрачно. Но почти, как днем раньше, с запада на мост надвигался плотный туман.
Ревсон сидел на своем месте в автобусе, прикрыв рот рукой, чтобы не было видно, как шевелятся его губы.
— Убери громкость, поднеси рацию к уху, — приказал Хегенбах.
— Не могу этого сделать. Мои голова и плечи хорошо видны в окно. Попробую на несколько секунд наклониться. Говорите побыстрее!
Перевернутый фотоаппарат лежал у Пола на коленях. В донышке футляра виднелся передатчик. Ревсон уменьшил громкость и низко наклонил голову. Через несколько секунд он выпрямился и осторожно огляделся. Никто не обратил на него внимания. Тогда он прибавил громкость.
— Ну что? — послышался снова голос Хегенбаха. — Тебя это не удивляет?
— Не очень. Вы собираетесь сказать ему об этом?
— Помни: ты подашь сигнал, только когда закончишь дело.
— Я запомнил. Как насчет CBU?
— Эксперты не в восторге от твоей просьбы.
— В таком случае используйте всего несколько штук, а остальное компенсируйте газовыми бомбами. Вы поддерживаете связь с людьми на вершине башни?
— Да, поддерживаем. Там у нас Кармоди и Роджерс.
— Пусть будут повнимательнее. Если придется кого-нибудь нейтрализовать, нужно сделать это так, чтобы снизу не было видно. Пленников следует спустить в нижнюю часть башни.
— Зачем тебе это нужно?
— Не могу долго разговаривать, я тут как на ладони. Адмирал с вами?
Хегенбах с трудом удержался от новых вопросов. Ньюсон взял трубку.
— Сэр, у вас есть небольшие суда, которые могут передвигаться без лишнего шума?
— Вы имеете в виду суда с электродвигателем?
— Это было бы идеально.
— Сколько угодно.
— Не может ли такое суденышко подойти к Южной башне, как только нас накроет туман?
— Считайте, что уже сделано.
— Со спасательным кругом и веревками?
— Нет проблем.
— Спасибо, сэр. Дайте мне, пожалуйста, мистера Хегенбаха.
— Слушаю. Все секретничаешь?
— Да, сэр. Лазер готов к работе? Хорошо. Пусть его нацелят на винт вертолета, того, что стоит подальше от вас. Нужно, чтобы лазер смог попасть в него даже сквозь плотный туман.
— Зачем, черт возьми?
— Кто-то идет.
Ревсон огляделся. Поблизости никого не было, просто он не желал препираться с Хегенбахом. Пол вложил фотоаппарат в футляр, повесил его на плечо и вышел из автобуса.
— Есть небольшая проблема, сэр, — Крайслер протянул Брэнсону портативную рацию.
— Говорит Рестон! Вышел из строя лифт. Десятью минутами раньше Рестон и Харрисон отправились к Южной башне.
— Черт бы его побрал! Минутку! — Брэнсон посмотрел на часы — они показывали без четверти девять. Телерепортаж с моста был назначен на девять ноль-ноль. Питер прошел в третий автобус, где Крайслер уже организовал ему прямую связь с берегом, и взял трубку.
— Говорит Брэнсон.
— Это Хендрикс. Я все знаю. Только что закончил беседовать с бригадой, обслуживающей мост. Они сказали, что ночью в южной башне вышел из строя рубильник, регулирующий подачу энергии для лифтов.
— Почему его до сих пор не починили?
— Его ремонтируют уже три часа.
— А сколько еще...
— Полчаса. Может быть, час. Они не могут точно сказать.
— Сообщите мне, когда его починят, — велел Брэнсон Хегенбаху, положил трубку и продолжил разговор по рации. — Ничего не поделаешь, придется подниматься по лестнице. Лифт все еще чинят.
— Как? До самого верху? — спросил Рестон после паузы.
— До верху. Это все же не Эверест. Отправляйтесь прямо сейчас. И вообще, у вас же есть инструкция.
Отложив рацию, Брэнсон заметил, обращаясь к Жискару:
— Лично я им сейчас не завидую. Полагаете, это очередной удар в психологической войне?
— Может быть. Впрочем, после такой ночи...
О'Хара стоял у западного ограждения моста. К нему подошел Ревсон.
— Насколько герметично закрывается задняя дверь «скорой помощи»?
Доктора давно перестали удивлять вопросы Ревсона, и все же он спросил:
— Зачем вам это нужно?
— Может ли кислород просочиться из машины наружу? Что вы скажете?
— Не знаю. У нас, конечно, есть кислородные подушки, не говоря уже о кислороде в реанимационном оборудовании.
— Он может вам понадобиться. Вы когда-нибудь слышали о CBU-55s? Это сокращенное название кассетных бомб, их еще называют бомбами удушающего действия.
О'Хара отрицательно покачал головой.
— Возможно, через несколько часов они у нас здесь будут. Это новейшее оружие. Бомбы поглощают кислород из воздуха и не оставляют следов на жертвах.
— Что ж, вам виднее. Это выше моего понимания.
— Жаль, что нельзя расспросить тех, кого они погубили в городе Хуан Лок. Камбоджийское правительство часто использовало эти бомбы в Юго-Восточной Азии. К сожалению, должен признать, что бомбы им поставляла наша страна.
— Это секретная информация?
— Нет. В свое время Ханой поднял много шума по этому поводу.
— Собираетесь применить здесь эти бомбы?
— Да. Я пытался добиться ослабления их действия, просил начальство обратиться за помощью к специалистам.
— И они смогут это сделать?
— Не очень на это рассчитываю.
— И кто же решил использовать эти бомбы? Вы?
Ревсон кивнул.
— Вы, Ревсон, на редкость хладнокровный негодяй! Вам не приходило в голову, что могут пострадать невинные люди? Они же погибнут!
— Я давно говорю: прежде чем допускать врачей к практической деятельности, нужно их проверять на сообразительность. Невинные не пострадают, ибо они в это время будут сидеть в своих автобусах. Станет жарко, они включат кондиционеры. А это значит, что все двери будут закрыты и внутри начнет циркулировать чистый воздух. Как только увидите, что на мост сбросили дымовую шашку, бегите в укрытие.
Ревсон покинул доктора и подошел к Графтону.
— Можно с вами поговорить?
Журналист нерешительно посмотрел на Пола, но последовал за ним.
Когда они отошли подальше, туда, где их не могли подслушать, Ревсон замедлил шаг.
— Нам обязательно разговаривать на ходу? — спросил Графтон.
— В этом конкретном случае, да. Мы с вами не были представлены друг другу. Я знаю, что вы Графтон из «Ассошиэйтед пресс», старший из всех журналистов, сопровождающих президента.
— Если хотите мне польстить, то да. А вы — Ревсон, дегустатор при королевских особах.
— Это мое хобби.
— А у вас есть другая специальность? Нет, нет, ничего не говорите, — Графтон оценивающе посмотрел на Пола холодными серыми глазами, — Да, конечно. Вы из Федерального Бюро Расследовании.
— Рад, что мне не нужно вас в этом убеждать.
— Если воздействие этих ваших CBU-55s не уменьшат, как вы рассчитываете, то у местных похоронных бюро очень скоро работы будет невпроворот, — заметил, обращаясь к Ревсону, генерал Картленд.
— Вы готовы пустить в дело пистолет с цианистым калием?
— Да.
За несколько минут до девяти Брэнсон приказал своим людям рассадить участников предстоящей телепередачи. Сам он был спокоен и уверен в себе. Единственным отличием в его поведении стала вежливость, которую Питер теперь проявлял по отношению к президенту. В девять ноль-ноль включили телекамеры.
Ровно в девять Рестон и Харрисон наконец добрались до вершины последнего пролета лестницы. Ноги болели, по лицам струился пот.
— Вы, должно быть, притомились, джентльмены! — приветствовал их Роджерс, направив на приспешников Брэнсона пистолет с глушителем.
— Хорошо бы побыстрее закончить передачу, мистер Брэнсон! Туман уже поднялся до уровня моста, — обратился к Питеру Жискар.
Брэнсон кивнул и продолжал говорить в микрофон.
— Дорогие телезрители, я уверен, что вы, как и все присутствовавшие, будете рады узнать — правительство уступило нашим разумным требованиям. Однако, пока я и мои товарищи не получим окончательного подтверждения того, что деньги переведены, будем продолжать подготовку моста к взрыву. Надеюсь, вам будет интересно понаблюдать за этой работой. Хочу также сообщить, что в одиннадцать часов утра и в час дня состоятся повторные представления. Я от души советую вам их посмотреть. Скорее всего, вы никогда больше не увидите ничего подобного.
Как и в прошлый раз, вы сможете наблюдать, как электромобиль с взрывчаткой и необходимым оборудованием направляется к Южной башне. Теперь мы попросим оператора крупным планом показать моих коллег на вершине башни.
Телезрители отчетливо увидели верхнюю часть башни, но без каких бы то ни было признаков жизни. Прошла минута, но наверху так никто и не появился.
— Произошла небольшая задержка. Прошу не расходиться, — улыбнулся Брэнсон, уверенный, что ни один из миллионов зрителей не отойдет от экрана.
Питер извинился перед телезрителями, закрыл микрофон рукой и взял телефонную трубку.
— Говорит Хендрикс. Лифт работает.
— Лучше скажите мне, сколько времени требуется, чтобы пешком подняться на вершину башни?
— Хотите сказать, что ваши люди пытаются это сделать? Они сумасшедшие! И вы сумасшедший, если послали их!
— У них есть инструкция.
— Какая инструкция?
— Копия с оригинала.
— В таком случае ваши люди еще долго будут там блуждать, быть может, даже несколько дней. Дело в том, что лет двадцать тому назад некоторые внутренние помещения перестроили.
Брэнсон положил трубку. Все еще прикрывая рукой микрофон, он обратился к Жискару:
— Лифт заработал. Пусть Бартлет и Боярд отправляются наверх. Напомни им, чтобы не забыли про груз, — и он снова заговорил в микрофон. — Прошу прощения у телезрителей. Небольшая задержка.
Последующие десять минут зрители наслаждались панорамой залива, видами моста и берега. Время от времени Брэнсон что-то комментировал.
— Дайте, пожалуйста, снова Южную башню, — попросил он операторов по истечении десяти минут.
Бартлет и Боярд приветствовали телезрителей с вершины башни. Потом вместе с Петерсом они выполнили ту же работу, что и днем раньше, но теперь им удалось сделать ее гораздо быстрее. Закончив, Бартлет и Боярд помахали зрителям и направились к лифту.
— Ничего не скажешь, вы мастера своего дела, — похвалил верхолазов Брэнсона Роджерс, направляя на них пистолет с глушителем. — Какая жалость! Нам опять придется вытаскивать ваши дурацкие детонаторы!
Брэнсон уже заканчивал свое шоу, когда зазвонил стоявший рядом с ним телефон. Он взял трубку.
— Это Хегенбах. Сожалею, что приходится вас прерывать, но мы собираемся показать свое собственное маленькое шоу. Сейчас мы вас отключим, и телезрители увидят нас по тому же каналу. Возможно, вам также будет любопытно взглянуть.
На экране крупным планом появился Хегенбах. Жителям Сан-Франциско не нужно было объяснять, что перед ними уроженец Пресидио.
— Судя по всему, мы пока не можем помешать этому преступнику Брэнсону добиться поставленных целей. Однако некоторые события указывают на то, что ему рано радоваться. Я передаю слово вице-президенту Соединенных Штатов, господину Ричардсу.
С микрофоном в руках Ричардc выглядел очень импозантно. Вице-президенту, от природы общительному человеку, прирожденному оратору с хорошей дикцией, сам Бог велел вести конференции и избирательные кампании. За долгие годы своей политической деятельности он провел их великое множество и настолько отточил свое мастерство, что мог держать аудиторию в напряжении, даже просто читая задом наперед алфавит. Однако этим утром ему пришлось обо всем этом забыть — теперь было не время для оживленного общения и риторики. Сейчас вице-президент находился в самом эпицентре национальной трагедии, потому выглядел суровым и притихшим, говорил коротко и только по делу.
— К сожалению, то, что вы сейчас услышали, правда. И сколь бы ужасной и унизительной не была сложившаяся ситуация, не может быть и речи о том, чтобы подвергнуть опасности жизнь президента, его почетных гостей и очернить доброе имя Америки. Мы уступаем шантажу. Этот преступник Брэнсон сможет уехать с немыслимой суммой денег, и все же мне хотелось бы, чтобы он меня внимательно выслушал. Сегодня утром я получил некую информацию, достоверность которой вскоре смогу доказать. Суть этой информации в том, что преступной карьере Брэнсона скоро придет конец. Скоро, совсем скоро этот человек останется без друзей, в полном одиночестве, и ему будет не к кому обратиться за помощью. Уверен, пройдет совсем немного времени, и никто не протянет ему руки. Я также уверен, что первыми отвернутся от Брэнсона члены его собственной преступной группы, которые ошибочно считали своего лидера человеком чести, человеком, на которого можно положиться, — на какой-то момент Ричардc опять вспомнил о риторике. — Его люди сбросят своего кумира с пьедестала, и это так же верно, как то, что он, образно выражаясь, намеревался нанести им удар в спину.
Несколько человек из команды Брэнсона озадаченно посмотрели на своего начальника. Они явно не понимали" о чем идет речь. Ревсон и О'Хара удивленно переглянулись. И только Брэнсон остался спокоен. Он непринужденно сидел, откинувшись на спинку стула, с презрительной улыбкой на губах.
— Как я уже говорил, у нас имеется информация из надежного источника. Меня не раз обвиняли в том, что я излишне сдержанно высказываюсь по поводу сложившейся ситуации, но другого выхода не существовало. Я не мог говорить о том, в чем не был уверен. Теперь у меня есть надежное доказательство достоверности полученной информации.
Дорогие телезрители всего мира! Сейчас я представлю вам человека, который вплоть до сегодняшнего утра был заместителем Брэнсона, его надежной опорой. Перед вами мистер Йохан ван Эффен.
На экране показали группу из пяти человек, расположившихся на расставленных в ряд стульях. В центре сидел ван Эффен и непринужденно беседовал со своими соседями. Лица людей не показали крупным планом, и понять, находится ли ван Эффен под действием наркотиков, заставляющих его говорить без умолку, или нет, не представлялось возможным. По просьбе Хегенбаха опытный психиатр, состоящий на службе в полиции, провел около трех часов в беседе с необычным пациентом.
— Я представлю присутствующих. Слева направо: адмирал Ньюсон, командующий военно-морскими силами Западного побережья, начальник полиции Сан-Франциско Хендрикс, мистер ван Эффен, глава ФБР мистер Хегенбах, генерал Картер, командующий сухопутными силами Западного побережья. Осмелюсь предположить, что мистер ван Эффен за всю свою жизнь ни разу не находился в столь законопослушной компании.
От непринужденности Брэнсона не осталось и следа. Наклонившись вперед, он напряженно всматривался в экран. По лицу Питера было видно, что тот не верит своим глазам.
Вице-президент продолжил свой рассказ.
— Мистер ван Эффен перешел на нашу сторону сегодня рано утром. Для столь важного поступка у него есть очень серьезные основания. Он покинул свою команду потому, что еще сравнительно молод и хотел бы еще пожить. Кстати, будучи в настоящий момент главой государства, я гарантировал ему неприкосновенность. Ван Эффена не будут преследовать представители закона. Информация, которую нам сообщил бывший заместитель Брэнсона, поистине бесценна. Она касается не только нынешнего дела, но и восьми ограблений, в которых он принимал участие под руководством Брэнсона в течение последних трех лет.
Однако я уклонился от темы. Мистер ван Эффен покинул Брэнсона, потому что опасался за свою жизнь. Он сделал это после того, как его руководитель предложил ему разделить всю добычу пополам. Предполагалось, что все остальные члены команды могут убираться ко все чертям, видимо в тюрьму. Ван Эффен, который свято верит в честность своих «коллег», не мог прямо отказаться от предложения Брэнсона — тогда его ждал бы удар ножом в спину. Поэтому мистер ван Эффен счел необходимым сообщить другим членам команды о том, что их обманывают. Он говорит, что ему удалось убедить четверых своих товарищей покинуть Брэнсона, и мы ждем их в самое ближайшее время. Как только эти люди прибудут, они предстанут перед вами на экране. Советую всем телезрителям не уходить далеко от своих телевизоров.
— Просто потрясающе! Вот как надо вносить раскол в ряды противника! Как же Брэнсон справится со всем этим? Как теперь его люди смогут ему доверять? Это ваша идея, Ревсон? — спросил доктор.
— К сожалению, не моя. Я не настолько ловок и хитер. Тут чувствуется рука Хегенбаха.
— Никогда бы не подумал, что ван Эффен...
— Он тут ни при чем. Хегенбах не показывает бывшего заместителя Брэнсона крупным планом, иначе все увидели бы, что ван Эффен напичкан наркотиками.
— Напичкан наркотиками? Но он же предал...
— Ван Эффен и не думал никого предавать. Я отравил его газом и опустил... в проходившую мимо подлодку.
— Ну конечно! Совершенно случайно здесь оказалась подлодка! — О'Хара посмотрел на Ревсона взглядом психиатра, сознающего, что пациент неизлечим.
— Дорогой доктор! Да вы, кажется, мне не верите!
— Ну конечно, друг мой!
— Похоже, вы просто устали. И снова говорите с британским акцентом, — Пол похлопал по своему фотоаппарату. — Если бы не подлодка, как бы я, по-вашему, обзавелся новенькой рацией? Да еще посреди ночи?
О'Хара смотрел на Пола, не зная, что и думать.
— А остальные четверо перебежчиков? Их тоже забрала подлодка? — с трудом выговорил он.
— О нет! Их просто похитили в минувшие полчаса.
Доктор все так же внимательно смотрел на Ревсона.
На станции слежения на горе Темелпе Паркер, до недавнего времени правая рука Жискара, оторвался от экрана телевизора.
— Нас предали!
Судя по тишине, наступившей после этого замечания, товарищи были с ним совершенно согласны.
Ричардс изо всех сил старался сделать вид, что происходящее не доставляет ему ни малейшего удовольствия.
— Как вы видите, Брэнсон, поднимается туман. Скоро вы не сможете различить экран. Придется на некоторое время прервать нашу передачу. Не думаю, что это надолго. Когда туман рассеется, мы покажем еще четверых ваших подручных. И на прощание одно замечание. Деньги вам гарантированы, но берегитесь: насколько я знаю, чтобы перекрыть взлетно-посадочные полосы в аэропорту Гаваны, требуется всего шесть минут.
Брэнсон встал и с непроницаемым лицом направился к своему автобусу. Жискар последовал за ним. Питер обратил внимание на то, как смотрят на него его люди. Одни — озадаченно, другие — задумчиво, третьи вообще отводят глаза. В автобусе Жискар прошел к бару и принес две рюмки шотландского виски.
— Я не люблю пить с утра.
Брэнсон одним глотком осушил свою рюмку, что было для него совершенно не характерно.
— Ну и что вы обо всем этом думаете? — спросил он Жискара.
— Я работаю с вами одиннадцать лет и благодаря этому у меня семизначный счет в банке. Поэтому лично я чувствую себя хорошо. Думаю, перед нами разыграли комедию. Однако все это очень серьезно. За исключением меня, Джонни и ван Эффена, ни один из наших людей не знает вас больше года. Да, я забыл Крайслера. Но остальные... Вы видели их лица, когда мы шли сюда?
Брэнсон кивнул.
— Они просто не знают, что и думать. Можно ли их в этом винить?
— Нет. Можно ли винить ван Эффена?
— Я поверю в его предательство, только если Земля перестанет вращаться. Он вас не предавал. Обратите внимание, его не показывали крупным планом, у него не брали интервью, — уверенно заявил Жискар.
В этот момент в дверях появился Крайслер.
— Значит, Киронис послал нас ко всем чертям? Ну, это еще не конец света и абсолютно ничего не меняет. Мне кажется, это просто часть психологической войны, которую ведут против нас власти. Итак, вы пробыли здесь двадцать три часа. Уверен, это были напряженные часы, хотя подробностей я не знаю. Судя по всему, на вас пытаются оказать давление, чтобы вынудить совершить ошибку. Похоже на игру в покер, только у наших противников нет на руках ни одной карты, они просто блефуют. А что толку блефовать, когда все карты у нас? — он кивнул в сторону президентского автобуса.
— В вас говорит голос разума, — улыбнулся Брэнсон. — Вы только одно упустили из виду — я знаю голос Кирониса.
— Ну, конечно, вы его знаете! Я ничуть не сомневался, что это и в самом деле был Киронис. Уверен, что правительство с помощью ЦРУ занялось им в первую очередь.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Киронис знал ваш номер, он мог позвонить сюда, не прибегая к помощи посредников. Но это не устраивало власти. Им нужно было оказать на вас давление.
— Мистер Брэнсон, у меня есть идея, — вступил в разговор Крайслер, заметно повеселевший с тех пор, как на мост прибыл Жискар. — Зачем нам Киронис? Президентский «боинг» может добраться в любую точку земного шара. На свете немало стран, у которых нет договора с Соединенными Штатами о выдаче преступников. Я знаю не меньше дюжины таких. Зачем далеко ходить, можно найти подходящее место и в Карибском море. Вы всегда масштабно мыслили, мистер Брэнсон, ну и продолжайте в том же духе.
— Сегодня утром нам предстоит масштабно мыслить вслух, — заметил Питер, потирая лоб.
— Подумайте о Гаване. У нас нет договора об экстрадиции с Кубой. Есть договор о выдаче угонщиков самолетов, но никто не станет выдавать угонщика президентского «боинга», особенно если президенту приставить пистолет к виску. Верно, Соединенные Штаты могут захватить крошечный остров Кирониса, но Куба — совсем другое дело. У Кастро первоклассные армия, авиация и флот. Любая попытка освободить президента быстро приведет к широкомасштабной войне. Не забывайте, за спиной Кастро стоит Москва. Вооруженное вторжение на Кубу вызовет бурную реакцию с ее стороны. Не думаю, что Соединенные Штаты рискнут ядерной конфронтацией из-за каких-то полмиллиарда долларов.
— Занятно! Именно туда нам предлагал отправиться ван Эффен. И доводы у него были те же самые, — вспомнил Брэнсон.
— Мне кажется, Кастро все это очень понравится. Он сможет бесконечно торчать на экране телевизора, заламывать руки и причитать. Фидель станет рассказывать всему миру о том, как страстно ему хочется помочь Соединенным Штатам, и сожалеть, что у него связаны руки. А как только выключат телекамеры, он будет кататься от смеха, — усмехнулся Жискар.
— Джентльмены, вы возвращаете мне веру в человечество. И в себя. Что ж, Гавана так Гавана. В девять часов начнется наше очередное телешоу. Как и в прошлый раз, мы покажем телезрителям подготовку моста к взрыву. Петере поведет машину. Со взрывчаткой работали Бартлет и Боярд, теперь очередь Рестона и Харрисона, — улыбнулся Брэнсон. — Они считают себя лучше других, ну что ж, пусть и покажут, на что способны. Напомните им, чтобы захватили с собой портативные рации. Кстати, Крайслер, мне надоело все время бегать в президентский автобус. Я хочу в любой момент иметь возможность позвонить. Мне нужна прямая связь с Хегенбахом и компанией. Ты можешь это устроить?
— Да, но в этом случае мне придется действовать через местную телефонную станцию.
— Ну и что? Скажи им, что линия должна быть все время свободна. Я хочу, чтобы все было готово к началу телепередачи. А обеспечить связь по радиотелефону с одним из наших вертолетов можно?
— Нет ничего проще. Достаточно нажать на кнопку. А зачем это нужно?
— В свое время увидишь.
Стояло чудесное утро. На безоблачном небе сияло солнце. Весь мир казался веселым и радостным, и даже зловещая крепость Алькатрац выглядела не слишком мрачно. Но почти, как днем раньше, с запада на мост надвигался плотный туман.
Ревсон сидел на своем месте в автобусе, прикрыв рот рукой, чтобы не было видно, как шевелятся его губы.
— Убери громкость, поднеси рацию к уху, — приказал Хегенбах.
— Не могу этого сделать. Мои голова и плечи хорошо видны в окно. Попробую на несколько секунд наклониться. Говорите побыстрее!
Перевернутый фотоаппарат лежал у Пола на коленях. В донышке футляра виднелся передатчик. Ревсон уменьшил громкость и низко наклонил голову. Через несколько секунд он выпрямился и осторожно огляделся. Никто не обратил на него внимания. Тогда он прибавил громкость.
— Ну что? — послышался снова голос Хегенбаха. — Тебя это не удивляет?
— Не очень. Вы собираетесь сказать ему об этом?
— Помни: ты подашь сигнал, только когда закончишь дело.
— Я запомнил. Как насчет CBU?
— Эксперты не в восторге от твоей просьбы.
— В таком случае используйте всего несколько штук, а остальное компенсируйте газовыми бомбами. Вы поддерживаете связь с людьми на вершине башни?
— Да, поддерживаем. Там у нас Кармоди и Роджерс.
— Пусть будут повнимательнее. Если придется кого-нибудь нейтрализовать, нужно сделать это так, чтобы снизу не было видно. Пленников следует спустить в нижнюю часть башни.
— Зачем тебе это нужно?
— Не могу долго разговаривать, я тут как на ладони. Адмирал с вами?
Хегенбах с трудом удержался от новых вопросов. Ньюсон взял трубку.
— Сэр, у вас есть небольшие суда, которые могут передвигаться без лишнего шума?
— Вы имеете в виду суда с электродвигателем?
— Это было бы идеально.
— Сколько угодно.
— Не может ли такое суденышко подойти к Южной башне, как только нас накроет туман?
— Считайте, что уже сделано.
— Со спасательным кругом и веревками?
— Нет проблем.
— Спасибо, сэр. Дайте мне, пожалуйста, мистера Хегенбаха.
— Слушаю. Все секретничаешь?
— Да, сэр. Лазер готов к работе? Хорошо. Пусть его нацелят на винт вертолета, того, что стоит подальше от вас. Нужно, чтобы лазер смог попасть в него даже сквозь плотный туман.
— Зачем, черт возьми?
— Кто-то идет.
Ревсон огляделся. Поблизости никого не было, просто он не желал препираться с Хегенбахом. Пол вложил фотоаппарат в футляр, повесил его на плечо и вышел из автобуса.
— Есть небольшая проблема, сэр, — Крайслер протянул Брэнсону портативную рацию.
— Говорит Рестон! Вышел из строя лифт. Десятью минутами раньше Рестон и Харрисон отправились к Южной башне.
— Черт бы его побрал! Минутку! — Брэнсон посмотрел на часы — они показывали без четверти девять. Телерепортаж с моста был назначен на девять ноль-ноль. Питер прошел в третий автобус, где Крайслер уже организовал ему прямую связь с берегом, и взял трубку.
— Говорит Брэнсон.
— Это Хендрикс. Я все знаю. Только что закончил беседовать с бригадой, обслуживающей мост. Они сказали, что ночью в южной башне вышел из строя рубильник, регулирующий подачу энергии для лифтов.
— Почему его до сих пор не починили?
— Его ремонтируют уже три часа.
— А сколько еще...
— Полчаса. Может быть, час. Они не могут точно сказать.
— Сообщите мне, когда его починят, — велел Брэнсон Хегенбаху, положил трубку и продолжил разговор по рации. — Ничего не поделаешь, придется подниматься по лестнице. Лифт все еще чинят.
— Как? До самого верху? — спросил Рестон после паузы.
— До верху. Это все же не Эверест. Отправляйтесь прямо сейчас. И вообще, у вас же есть инструкция.
Отложив рацию, Брэнсон заметил, обращаясь к Жискару:
— Лично я им сейчас не завидую. Полагаете, это очередной удар в психологической войне?
— Может быть. Впрочем, после такой ночи...
О'Хара стоял у западного ограждения моста. К нему подошел Ревсон.
— Насколько герметично закрывается задняя дверь «скорой помощи»?
Доктора давно перестали удивлять вопросы Ревсона, и все же он спросил:
— Зачем вам это нужно?
— Может ли кислород просочиться из машины наружу? Что вы скажете?
— Не знаю. У нас, конечно, есть кислородные подушки, не говоря уже о кислороде в реанимационном оборудовании.
— Он может вам понадобиться. Вы когда-нибудь слышали о CBU-55s? Это сокращенное название кассетных бомб, их еще называют бомбами удушающего действия.
О'Хара отрицательно покачал головой.
— Возможно, через несколько часов они у нас здесь будут. Это новейшее оружие. Бомбы поглощают кислород из воздуха и не оставляют следов на жертвах.
— Что ж, вам виднее. Это выше моего понимания.
— Жаль, что нельзя расспросить тех, кого они погубили в городе Хуан Лок. Камбоджийское правительство часто использовало эти бомбы в Юго-Восточной Азии. К сожалению, должен признать, что бомбы им поставляла наша страна.
— Это секретная информация?
— Нет. В свое время Ханой поднял много шума по этому поводу.
— Собираетесь применить здесь эти бомбы?
— Да. Я пытался добиться ослабления их действия, просил начальство обратиться за помощью к специалистам.
— И они смогут это сделать?
— Не очень на это рассчитываю.
— И кто же решил использовать эти бомбы? Вы?
Ревсон кивнул.
— Вы, Ревсон, на редкость хладнокровный негодяй! Вам не приходило в голову, что могут пострадать невинные люди? Они же погибнут!
— Я давно говорю: прежде чем допускать врачей к практической деятельности, нужно их проверять на сообразительность. Невинные не пострадают, ибо они в это время будут сидеть в своих автобусах. Станет жарко, они включат кондиционеры. А это значит, что все двери будут закрыты и внутри начнет циркулировать чистый воздух. Как только увидите, что на мост сбросили дымовую шашку, бегите в укрытие.
Ревсон покинул доктора и подошел к Графтону.
— Можно с вами поговорить?
Журналист нерешительно посмотрел на Пола, но последовал за ним.
Когда они отошли подальше, туда, где их не могли подслушать, Ревсон замедлил шаг.
— Нам обязательно разговаривать на ходу? — спросил Графтон.
— В этом конкретном случае, да. Мы с вами не были представлены друг другу. Я знаю, что вы Графтон из «Ассошиэйтед пресс», старший из всех журналистов, сопровождающих президента.
— Если хотите мне польстить, то да. А вы — Ревсон, дегустатор при королевских особах.
— Это мое хобби.
— А у вас есть другая специальность? Нет, нет, ничего не говорите, — Графтон оценивающе посмотрел на Пола холодными серыми глазами, — Да, конечно. Вы из Федерального Бюро Расследовании.
— Рад, что мне не нужно вас в этом убеждать.
— Если воздействие этих ваших CBU-55s не уменьшат, как вы рассчитываете, то у местных похоронных бюро очень скоро работы будет невпроворот, — заметил, обращаясь к Ревсону, генерал Картленд.
— Вы готовы пустить в дело пистолет с цианистым калием?
— Да.
За несколько минут до девяти Брэнсон приказал своим людям рассадить участников предстоящей телепередачи. Сам он был спокоен и уверен в себе. Единственным отличием в его поведении стала вежливость, которую Питер теперь проявлял по отношению к президенту. В девять ноль-ноль включили телекамеры.
Ровно в девять Рестон и Харрисон наконец добрались до вершины последнего пролета лестницы. Ноги болели, по лицам струился пот.
— Вы, должно быть, притомились, джентльмены! — приветствовал их Роджерс, направив на приспешников Брэнсона пистолет с глушителем.
— Хорошо бы побыстрее закончить передачу, мистер Брэнсон! Туман уже поднялся до уровня моста, — обратился к Питеру Жискар.
Брэнсон кивнул и продолжал говорить в микрофон.
— Дорогие телезрители, я уверен, что вы, как и все присутствовавшие, будете рады узнать — правительство уступило нашим разумным требованиям. Однако, пока я и мои товарищи не получим окончательного подтверждения того, что деньги переведены, будем продолжать подготовку моста к взрыву. Надеюсь, вам будет интересно понаблюдать за этой работой. Хочу также сообщить, что в одиннадцать часов утра и в час дня состоятся повторные представления. Я от души советую вам их посмотреть. Скорее всего, вы никогда больше не увидите ничего подобного.
Как и в прошлый раз, вы сможете наблюдать, как электромобиль с взрывчаткой и необходимым оборудованием направляется к Южной башне. Теперь мы попросим оператора крупным планом показать моих коллег на вершине башни.
Телезрители отчетливо увидели верхнюю часть башни, но без каких бы то ни было признаков жизни. Прошла минута, но наверху так никто и не появился.
— Произошла небольшая задержка. Прошу не расходиться, — улыбнулся Брэнсон, уверенный, что ни один из миллионов зрителей не отойдет от экрана.
Питер извинился перед телезрителями, закрыл микрофон рукой и взял телефонную трубку.
— Говорит Хендрикс. Лифт работает.
— Лучше скажите мне, сколько времени требуется, чтобы пешком подняться на вершину башни?
— Хотите сказать, что ваши люди пытаются это сделать? Они сумасшедшие! И вы сумасшедший, если послали их!
— У них есть инструкция.
— Какая инструкция?
— Копия с оригинала.
— В таком случае ваши люди еще долго будут там блуждать, быть может, даже несколько дней. Дело в том, что лет двадцать тому назад некоторые внутренние помещения перестроили.
Брэнсон положил трубку. Все еще прикрывая рукой микрофон, он обратился к Жискару:
— Лифт заработал. Пусть Бартлет и Боярд отправляются наверх. Напомни им, чтобы не забыли про груз, — и он снова заговорил в микрофон. — Прошу прощения у телезрителей. Небольшая задержка.
Последующие десять минут зрители наслаждались панорамой залива, видами моста и берега. Время от времени Брэнсон что-то комментировал.
— Дайте, пожалуйста, снова Южную башню, — попросил он операторов по истечении десяти минут.
Бартлет и Боярд приветствовали телезрителей с вершины башни. Потом вместе с Петерсом они выполнили ту же работу, что и днем раньше, но теперь им удалось сделать ее гораздо быстрее. Закончив, Бартлет и Боярд помахали зрителям и направились к лифту.
— Ничего не скажешь, вы мастера своего дела, — похвалил верхолазов Брэнсона Роджерс, направляя на них пистолет с глушителем. — Какая жалость! Нам опять придется вытаскивать ваши дурацкие детонаторы!
Брэнсон уже заканчивал свое шоу, когда зазвонил стоявший рядом с ним телефон. Он взял трубку.
— Это Хегенбах. Сожалею, что приходится вас прерывать, но мы собираемся показать свое собственное маленькое шоу. Сейчас мы вас отключим, и телезрители увидят нас по тому же каналу. Возможно, вам также будет любопытно взглянуть.
На экране крупным планом появился Хегенбах. Жителям Сан-Франциско не нужно было объяснять, что перед ними уроженец Пресидио.
— Судя по всему, мы пока не можем помешать этому преступнику Брэнсону добиться поставленных целей. Однако некоторые события указывают на то, что ему рано радоваться. Я передаю слово вице-президенту Соединенных Штатов, господину Ричардсу.
С микрофоном в руках Ричардc выглядел очень импозантно. Вице-президенту, от природы общительному человеку, прирожденному оратору с хорошей дикцией, сам Бог велел вести конференции и избирательные кампании. За долгие годы своей политической деятельности он провел их великое множество и настолько отточил свое мастерство, что мог держать аудиторию в напряжении, даже просто читая задом наперед алфавит. Однако этим утром ему пришлось обо всем этом забыть — теперь было не время для оживленного общения и риторики. Сейчас вице-президент находился в самом эпицентре национальной трагедии, потому выглядел суровым и притихшим, говорил коротко и только по делу.
— К сожалению, то, что вы сейчас услышали, правда. И сколь бы ужасной и унизительной не была сложившаяся ситуация, не может быть и речи о том, чтобы подвергнуть опасности жизнь президента, его почетных гостей и очернить доброе имя Америки. Мы уступаем шантажу. Этот преступник Брэнсон сможет уехать с немыслимой суммой денег, и все же мне хотелось бы, чтобы он меня внимательно выслушал. Сегодня утром я получил некую информацию, достоверность которой вскоре смогу доказать. Суть этой информации в том, что преступной карьере Брэнсона скоро придет конец. Скоро, совсем скоро этот человек останется без друзей, в полном одиночестве, и ему будет не к кому обратиться за помощью. Уверен, пройдет совсем немного времени, и никто не протянет ему руки. Я также уверен, что первыми отвернутся от Брэнсона члены его собственной преступной группы, которые ошибочно считали своего лидера человеком чести, человеком, на которого можно положиться, — на какой-то момент Ричардc опять вспомнил о риторике. — Его люди сбросят своего кумира с пьедестала, и это так же верно, как то, что он, образно выражаясь, намеревался нанести им удар в спину.
Несколько человек из команды Брэнсона озадаченно посмотрели на своего начальника. Они явно не понимали" о чем идет речь. Ревсон и О'Хара удивленно переглянулись. И только Брэнсон остался спокоен. Он непринужденно сидел, откинувшись на спинку стула, с презрительной улыбкой на губах.
— Как я уже говорил, у нас имеется информация из надежного источника. Меня не раз обвиняли в том, что я излишне сдержанно высказываюсь по поводу сложившейся ситуации, но другого выхода не существовало. Я не мог говорить о том, в чем не был уверен. Теперь у меня есть надежное доказательство достоверности полученной информации.
Дорогие телезрители всего мира! Сейчас я представлю вам человека, который вплоть до сегодняшнего утра был заместителем Брэнсона, его надежной опорой. Перед вами мистер Йохан ван Эффен.
На экране показали группу из пяти человек, расположившихся на расставленных в ряд стульях. В центре сидел ван Эффен и непринужденно беседовал со своими соседями. Лица людей не показали крупным планом, и понять, находится ли ван Эффен под действием наркотиков, заставляющих его говорить без умолку, или нет, не представлялось возможным. По просьбе Хегенбаха опытный психиатр, состоящий на службе в полиции, провел около трех часов в беседе с необычным пациентом.
— Я представлю присутствующих. Слева направо: адмирал Ньюсон, командующий военно-морскими силами Западного побережья, начальник полиции Сан-Франциско Хендрикс, мистер ван Эффен, глава ФБР мистер Хегенбах, генерал Картер, командующий сухопутными силами Западного побережья. Осмелюсь предположить, что мистер ван Эффен за всю свою жизнь ни разу не находился в столь законопослушной компании.
От непринужденности Брэнсона не осталось и следа. Наклонившись вперед, он напряженно всматривался в экран. По лицу Питера было видно, что тот не верит своим глазам.
Вице-президент продолжил свой рассказ.
— Мистер ван Эффен перешел на нашу сторону сегодня рано утром. Для столь важного поступка у него есть очень серьезные основания. Он покинул свою команду потому, что еще сравнительно молод и хотел бы еще пожить. Кстати, будучи в настоящий момент главой государства, я гарантировал ему неприкосновенность. Ван Эффена не будут преследовать представители закона. Информация, которую нам сообщил бывший заместитель Брэнсона, поистине бесценна. Она касается не только нынешнего дела, но и восьми ограблений, в которых он принимал участие под руководством Брэнсона в течение последних трех лет.
Однако я уклонился от темы. Мистер ван Эффен покинул Брэнсона, потому что опасался за свою жизнь. Он сделал это после того, как его руководитель предложил ему разделить всю добычу пополам. Предполагалось, что все остальные члены команды могут убираться ко все чертям, видимо в тюрьму. Ван Эффен, который свято верит в честность своих «коллег», не мог прямо отказаться от предложения Брэнсона — тогда его ждал бы удар ножом в спину. Поэтому мистер ван Эффен счел необходимым сообщить другим членам команды о том, что их обманывают. Он говорит, что ему удалось убедить четверых своих товарищей покинуть Брэнсона, и мы ждем их в самое ближайшее время. Как только эти люди прибудут, они предстанут перед вами на экране. Советую всем телезрителям не уходить далеко от своих телевизоров.
— Просто потрясающе! Вот как надо вносить раскол в ряды противника! Как же Брэнсон справится со всем этим? Как теперь его люди смогут ему доверять? Это ваша идея, Ревсон? — спросил доктор.
— К сожалению, не моя. Я не настолько ловок и хитер. Тут чувствуется рука Хегенбаха.
— Никогда бы не подумал, что ван Эффен...
— Он тут ни при чем. Хегенбах не показывает бывшего заместителя Брэнсона крупным планом, иначе все увидели бы, что ван Эффен напичкан наркотиками.
— Напичкан наркотиками? Но он же предал...
— Ван Эффен и не думал никого предавать. Я отравил его газом и опустил... в проходившую мимо подлодку.
— Ну конечно! Совершенно случайно здесь оказалась подлодка! — О'Хара посмотрел на Ревсона взглядом психиатра, сознающего, что пациент неизлечим.
— Дорогой доктор! Да вы, кажется, мне не верите!
— Ну конечно, друг мой!
— Похоже, вы просто устали. И снова говорите с британским акцентом, — Пол похлопал по своему фотоаппарату. — Если бы не подлодка, как бы я, по-вашему, обзавелся новенькой рацией? Да еще посреди ночи?
О'Хара смотрел на Пола, не зная, что и думать.
— А остальные четверо перебежчиков? Их тоже забрала подлодка? — с трудом выговорил он.
— О нет! Их просто похитили в минувшие полчаса.
Доктор все так же внимательно смотрел на Ревсона.
На станции слежения на горе Темелпе Паркер, до недавнего времени правая рука Жискара, оторвался от экрана телевизора.
— Нас предали!
Судя по тишине, наступившей после этого замечания, товарищи были с ним совершенно согласны.
Ричардс изо всех сил старался сделать вид, что происходящее не доставляет ему ни малейшего удовольствия.
— Как вы видите, Брэнсон, поднимается туман. Скоро вы не сможете различить экран. Придется на некоторое время прервать нашу передачу. Не думаю, что это надолго. Когда туман рассеется, мы покажем еще четверых ваших подручных. И на прощание одно замечание. Деньги вам гарантированы, но берегитесь: насколько я знаю, чтобы перекрыть взлетно-посадочные полосы в аэропорту Гаваны, требуется всего шесть минут.
Брэнсон встал и с непроницаемым лицом направился к своему автобусу. Жискар последовал за ним. Питер обратил внимание на то, как смотрят на него его люди. Одни — озадаченно, другие — задумчиво, третьи вообще отводят глаза. В автобусе Жискар прошел к бару и принес две рюмки шотландского виски.
— Я не люблю пить с утра.
Брэнсон одним глотком осушил свою рюмку, что было для него совершенно не характерно.
— Ну и что вы обо всем этом думаете? — спросил он Жискара.
— Я работаю с вами одиннадцать лет и благодаря этому у меня семизначный счет в банке. Поэтому лично я чувствую себя хорошо. Думаю, перед нами разыграли комедию. Однако все это очень серьезно. За исключением меня, Джонни и ван Эффена, ни один из наших людей не знает вас больше года. Да, я забыл Крайслера. Но остальные... Вы видели их лица, когда мы шли сюда?
Брэнсон кивнул.
— Они просто не знают, что и думать. Можно ли их в этом винить?
— Нет. Можно ли винить ван Эффена?
— Я поверю в его предательство, только если Земля перестанет вращаться. Он вас не предавал. Обратите внимание, его не показывали крупным планом, у него не брали интервью, — уверенно заявил Жискар.
В этот момент в дверях появился Крайслер.