Страница:
В дверях появился Мэтт и, не веря глазам, уставился на поразительную сцену: из машины вышла женщина, как две капли воды похожая на Мередит. Нет… не может быть! Женщина нырнула вниз и исчезла, а через несколько минут появилась снова, осторожно обходя машину. Мэтт схватился за косяк, пытаясь побороть слабость и головокружение. Он уставился на видение, уверенный в том, что из-за гриппа начались галлюцинации, но женщина откинула тяжелую копну припорошенных снегом волос таким мучительно-знакомым жестом, что сердце Мэтта почти болезненно сжалось.
Она подошла к крыльцу и откинула голову, чтобы получше его рассмотреть:
— Здравствуй, Мэтт.
Мэтт решил, что он определенно страдает галлюцинациями. Или просто бредит. Может, просто умирает наверху, в постели. Он не знал, что именно с ним происходит, только ощущал все нарастающие по силе приступы озноба, терзающие его чаще и чаще. Видение улыбнулось… нежно и нерешительно.
— Можно войти? — спросило оно. Женщина выглядела совсем как Мередит, только превратившаяся в ангела.
Бешеный порыв ледяного ветра бросил Мэтту в лицо пригоршню снега и вывел его из оцепенения. Это не чертов призрак, а Мередит, Мередит из плоти и крови, и осознание этого неожиданно послало в кровь невероятную дозу адреналина. В висках забилось возбуждение, по Мэтт, слишком больной, чтобы выпроводить ее или самому замерзнуть до смерти, пытаясь заставить ее уйти, выпрямился, отступил от порога и грубо повернулся к ней спиной, предоставив Мередит делать все что вздумается. Хорошо еще, что потрясение при виде появившейся Мередит придало ему хотя бы немного сил!
— Ты, должно быть, обладаешь инстинктом гончей и упорством бульдога, если решилась приехать сюда в такую погоду, — сообщил он, выключая верхний свет. Голос его звучал хрипло и незнакомо, даже в собственных ушах.
Мередит готовилась к самому худшему, во всяком случае, к гораздо более взрывному приему, чем этот.
— Мне помогли тебя найти, — пояснила она, с тревогой изучая его осунувшееся лицо, потрясенная затопившей сердце неистовой нежностью. Подавляя желание сжать ладонями его лицо и сказать, как ей жаль прошедших лет, Мередит ограничилась тем, что сбросила манто и протянула Мэтту.
— Дворецкий взял выходной, — издевательски бросил он, отступая. — Так что повесь его сама.
Вместо ожидаемого язвительного ответа Мередит повернулась и бросила манто на спинку стула. Мэтт гневно сощурил глаза, мучаясь одновременно от непонятного смущения. Странно… почему она ведет себя так покорно, почти униженно, совсем не то что во время их последней встречи.
— Ну?! — рявкнул он. — Слушаю! Что тебе нужно?
К удивлению Мэтта, она рассмеялась, коротко, чуть задыхаясь.
— Думаю, прежде всего я бы хотела что-нибудь выпить. Да-да я определенно хочу выпить.
— Шампанское кончилось, — сообщил он. — Можешь выбирать между скотчем и водкой. Не желаешь — не пей.
— Согласна на водку, — тихо обронила она. Мэтт на неверных ногах, боясь, что вот-вот упадет, прошел в кухню, налил в стакан водки и вернулся в гостиную. Мередит взяла протянутый стакан и оглядела комнату.
— Кажется… кажется таким странным видеть тебя здесь, после стольких лет… — запинаясь, начала она.
— Почему? Здесь я родился, и думаю, это мой настоящий дом. Я ведь не кто иной, как грязный работяга, помнишь?
К полному изумлению ошеломленного Мэтта, кровь бросилась в лицо Мередит, и она начала извиняться:
— Пожалуйста, прости меня, мне очень жаль, что я сказала это. Хотела сделать тебе больно, и у меня невольно вырвалось… Я вовсе не это имела в виду, и нет ничего плохого в том, чтоб быть рабочим — они трудолюбивые, порядочные люди, которые…
— Кого, черт возьми, ты пытаешься одурачить? — взорвался Мэтт, но едва не лишился сознания от боли, ударившей в виски. Комната покачнулась, и он оперся о стену, боясь упасть.
— Что случилось? — вскрикнула Мередит. — Ты болен?
Мэтт с неожиданной ясностью понял: либо сейчас рухнет на пол, словно несмышленый младенец, либо его вывернет прямо здесь, на ее глазах. Голова кружилась, внутренности переворачивались, и он, собрав последние силы, направился к лестнице.
— Я иду в постель.
— Ты в самом деле болен! — охнула Мередит, подбегая к нему, когда Мэтт, поставив ногу на вторую ступеньку, пошатнулся и схватился за перила. Мередит потянулась к нему, чтобы помочь, и Мэтт резко отстранился, но она почувствовала исходивший от него палящий жар.
— Господи, да ты весь горишь!
— Убирайся!
— Заткнись и обопрись на меня, — велела она, и у Мэтта даже не осталось сил противиться ей. Мередит подняла его руку и, положив себе на плечи, начала подниматься.
Когда она дотащила его до спальни, Мэтт сделал шаг вперед и с закрытыми глазами свалился на постель. Неподвижный, бледный… как смерть. Охваченная ужасом, Мередит схватила его за запястье, пытаясь нащупать пульс, но была так растеряна, что ничего не соображала.
— Мэтт! — вскрикнула она и начала трясти его за плечи. — Мэтт, не смей умирать! — истерически всхлипывала она. — Я ехала в метель, чтобы рассказать правду, объяснить все, что ты должен узнать, попросить прощения…
Она так лихорадочно трясла его, с таким страхом молила, что Мэтт в конце концов очнулся от гриппозного транса, хотя чувствовал себя настолько плохо, что не способен был даже на ненависть к ней. Главное , почему-то было лишь то, что Мередит здесь, а он отчаянно болен.
— Прекрати, — шепнул он, — перестань трясти меня, черт возьми.
Мередит отпустила Мэтта, едва не вскрикнув от облегчения, но тут же взяла себя в руки и попыталась собраться с мыслями. Она всего лишь однажды видела человека в таком состоянии — своего отца. Тогда ему стало плохо до такой степени, что он чуть не умер. Но Мэтт молод и силен. У него жар, но сердце здоровое.
Не уверенная в том, как лучше помочь Мэтту, Мередит посмотрела на ночной столик. Там стояли пузырьки с наставлениями принимать лекарство каждые три часа.
— Мэтт, — настойчиво позвала она, решив, что ему пора выпить таблетки сейчас, — когда ты в последний раз принимал лекарство?
Мэтт услышал и попытался открыть глаза, но, прежде чем ему удалось это, Мередит сжала его руку и наклонилась совсем близко:
— Мэтт ты слышишь меня?
— Я не глухой, — хрипло пробормотал он. — И не умираю. Просто у меня грипп и бронхит. Я только что принял еще таблетки.
Он почувствовал, как просел матрац, когда Мередит села рядом, и даже отчего-то представил, как ее пальцы нежно откидывают волосы с его лба. Нет, он, очевидно, снова бредит, и все это горячечные фантазии — Мередит просто не может хлопотать над ним, касаться лба, приглаживать волосы, волноваться. Невыносимо забавное видение, уродливый гротеск!
— Ты уверен, что это только грипп и бронхит? — спросила она откуда-то издалека.
Рот Мэтта дернулся в лихорадочной улыбке.
— Тебе этого недостаточно?
— Нужно немедленно вызвать доктора.
— Мне необходима женская забота.
— Я сойду? — спросила она с тревожным нерешительным смехом.
— Очень забавно, — шепнул он.
Мередит ощутила, как трепыхнулось сердце, потому что он говорил таким тоном, будто кроме нее… кроме нее, ему никто не нужен!
— Оставляю тебя одного немного отдохнуть.
— Спасибо, — пробормотал Мэтт, отворачивая лицо от яркого света и почти мгновенно засыпая.
Мередит натянула на него одеяла, заметив вдруг, что он бос. Мэтт уснул не раздеваясь, и она решила оставить все как есть — наверное, ему теплее, чем в пижаме. Она подошла к двери и, уже положив руку на выключатель, обернулась, рассматривая лицо спящего Мэтта. Грудь его равномерно поднималась и опускалась во сне. Дыхание было прерывистым, лицо смертельно побледнело, но даже больной, слабый и спящий, он выглядел поистине внушительным противником.
— Интересно, почему, — спросила она у уснувшего Мэтта, — каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, все-все идет наперекосяк!
Ее улыбка померкла. Мередит выключила свет и вышла. Она действительно искренне ненавидела хаос и неопределенность в личных делах, ненавидела собственную беспомощность и ощущение ежеминутной опасности, возникавшее у нее каждый раз при мыслях о будущем. Работа — другое дело, там всякая проблема служит вызовом, стимулирует, волнует. Когда она рисковала или действовала, руководствуясь лишь инстинктами, ожидания чаще всего оправдывались. Если же нет… ну что же, это всего-навсего неудача, не горе. За всю свою жизнь она рискнула по-крупному лишь дважды, и результаты каждый раз были катастрофическими. Мередит переспала с Мэтью Фаррелом и вышла за него замуж. И до сих пор пытается исправить совершенную ошибку! Лайза вечно критикует Паркера за надежный, предсказуемый характер, но при этом не понимает, что спокойствие, надежность и предсказуемость Мередит ценит больше всего на свете. Последствия необдуманных поступков тяжело, почти невозможно вынести. Видно, в бизнесе она обладает талантом ставить на верную карту, чего не скажешь о личной жизни…
Захватив манто, Мередит вышла во двор, взяла из машины саквояж и вернулась в дом. Она уже хотела подняться наверх, но почему-то задержалась, оглядывая комнату со смутной грустью и чувством ностальгии. Все, как прежде, — старый диван, два мягких кресла перед камином, книги на полках, лампы. Каким все кажется одиноким и маленьким, особенно сейчас, когда на полу стоят открытые коробки, почти заполненные книгами и безделушками, завернутыми в газеты…
Глава 35
Она подошла к крыльцу и откинула голову, чтобы получше его рассмотреть:
— Здравствуй, Мэтт.
Мэтт решил, что он определенно страдает галлюцинациями. Или просто бредит. Может, просто умирает наверху, в постели. Он не знал, что именно с ним происходит, только ощущал все нарастающие по силе приступы озноба, терзающие его чаще и чаще. Видение улыбнулось… нежно и нерешительно.
— Можно войти? — спросило оно. Женщина выглядела совсем как Мередит, только превратившаяся в ангела.
Бешеный порыв ледяного ветра бросил Мэтту в лицо пригоршню снега и вывел его из оцепенения. Это не чертов призрак, а Мередит, Мередит из плоти и крови, и осознание этого неожиданно послало в кровь невероятную дозу адреналина. В висках забилось возбуждение, по Мэтт, слишком больной, чтобы выпроводить ее или самому замерзнуть до смерти, пытаясь заставить ее уйти, выпрямился, отступил от порога и грубо повернулся к ней спиной, предоставив Мередит делать все что вздумается. Хорошо еще, что потрясение при виде появившейся Мередит придало ему хотя бы немного сил!
— Ты, должно быть, обладаешь инстинктом гончей и упорством бульдога, если решилась приехать сюда в такую погоду, — сообщил он, выключая верхний свет. Голос его звучал хрипло и незнакомо, даже в собственных ушах.
Мередит готовилась к самому худшему, во всяком случае, к гораздо более взрывному приему, чем этот.
— Мне помогли тебя найти, — пояснила она, с тревогой изучая его осунувшееся лицо, потрясенная затопившей сердце неистовой нежностью. Подавляя желание сжать ладонями его лицо и сказать, как ей жаль прошедших лет, Мередит ограничилась тем, что сбросила манто и протянула Мэтту.
— Дворецкий взял выходной, — издевательски бросил он, отступая. — Так что повесь его сама.
Вместо ожидаемого язвительного ответа Мередит повернулась и бросила манто на спинку стула. Мэтт гневно сощурил глаза, мучаясь одновременно от непонятного смущения. Странно… почему она ведет себя так покорно, почти униженно, совсем не то что во время их последней встречи.
— Ну?! — рявкнул он. — Слушаю! Что тебе нужно?
К удивлению Мэтта, она рассмеялась, коротко, чуть задыхаясь.
— Думаю, прежде всего я бы хотела что-нибудь выпить. Да-да я определенно хочу выпить.
— Шампанское кончилось, — сообщил он. — Можешь выбирать между скотчем и водкой. Не желаешь — не пей.
— Согласна на водку, — тихо обронила она. Мэтт на неверных ногах, боясь, что вот-вот упадет, прошел в кухню, налил в стакан водки и вернулся в гостиную. Мередит взяла протянутый стакан и оглядела комнату.
— Кажется… кажется таким странным видеть тебя здесь, после стольких лет… — запинаясь, начала она.
— Почему? Здесь я родился, и думаю, это мой настоящий дом. Я ведь не кто иной, как грязный работяга, помнишь?
К полному изумлению ошеломленного Мэтта, кровь бросилась в лицо Мередит, и она начала извиняться:
— Пожалуйста, прости меня, мне очень жаль, что я сказала это. Хотела сделать тебе больно, и у меня невольно вырвалось… Я вовсе не это имела в виду, и нет ничего плохого в том, чтоб быть рабочим — они трудолюбивые, порядочные люди, которые…
— Кого, черт возьми, ты пытаешься одурачить? — взорвался Мэтт, но едва не лишился сознания от боли, ударившей в виски. Комната покачнулась, и он оперся о стену, боясь упасть.
— Что случилось? — вскрикнула Мередит. — Ты болен?
Мэтт с неожиданной ясностью понял: либо сейчас рухнет на пол, словно несмышленый младенец, либо его вывернет прямо здесь, на ее глазах. Голова кружилась, внутренности переворачивались, и он, собрав последние силы, направился к лестнице.
— Я иду в постель.
— Ты в самом деле болен! — охнула Мередит, подбегая к нему, когда Мэтт, поставив ногу на вторую ступеньку, пошатнулся и схватился за перила. Мередит потянулась к нему, чтобы помочь, и Мэтт резко отстранился, но она почувствовала исходивший от него палящий жар.
— Господи, да ты весь горишь!
— Убирайся!
— Заткнись и обопрись на меня, — велела она, и у Мэтта даже не осталось сил противиться ей. Мередит подняла его руку и, положив себе на плечи, начала подниматься.
Когда она дотащила его до спальни, Мэтт сделал шаг вперед и с закрытыми глазами свалился на постель. Неподвижный, бледный… как смерть. Охваченная ужасом, Мередит схватила его за запястье, пытаясь нащупать пульс, но была так растеряна, что ничего не соображала.
— Мэтт! — вскрикнула она и начала трясти его за плечи. — Мэтт, не смей умирать! — истерически всхлипывала она. — Я ехала в метель, чтобы рассказать правду, объяснить все, что ты должен узнать, попросить прощения…
Она так лихорадочно трясла его, с таким страхом молила, что Мэтт в конце концов очнулся от гриппозного транса, хотя чувствовал себя настолько плохо, что не способен был даже на ненависть к ней. Главное , почему-то было лишь то, что Мередит здесь, а он отчаянно болен.
— Прекрати, — шепнул он, — перестань трясти меня, черт возьми.
Мередит отпустила Мэтта, едва не вскрикнув от облегчения, но тут же взяла себя в руки и попыталась собраться с мыслями. Она всего лишь однажды видела человека в таком состоянии — своего отца. Тогда ему стало плохо до такой степени, что он чуть не умер. Но Мэтт молод и силен. У него жар, но сердце здоровое.
Не уверенная в том, как лучше помочь Мэтту, Мередит посмотрела на ночной столик. Там стояли пузырьки с наставлениями принимать лекарство каждые три часа.
— Мэтт, — настойчиво позвала она, решив, что ему пора выпить таблетки сейчас, — когда ты в последний раз принимал лекарство?
Мэтт услышал и попытался открыть глаза, но, прежде чем ему удалось это, Мередит сжала его руку и наклонилась совсем близко:
— Мэтт ты слышишь меня?
— Я не глухой, — хрипло пробормотал он. — И не умираю. Просто у меня грипп и бронхит. Я только что принял еще таблетки.
Он почувствовал, как просел матрац, когда Мередит села рядом, и даже отчего-то представил, как ее пальцы нежно откидывают волосы с его лба. Нет, он, очевидно, снова бредит, и все это горячечные фантазии — Мередит просто не может хлопотать над ним, касаться лба, приглаживать волосы, волноваться. Невыносимо забавное видение, уродливый гротеск!
— Ты уверен, что это только грипп и бронхит? — спросила она откуда-то издалека.
Рот Мэтта дернулся в лихорадочной улыбке.
— Тебе этого недостаточно?
— Нужно немедленно вызвать доктора.
— Мне необходима женская забота.
— Я сойду? — спросила она с тревожным нерешительным смехом.
— Очень забавно, — шепнул он.
Мередит ощутила, как трепыхнулось сердце, потому что он говорил таким тоном, будто кроме нее… кроме нее, ему никто не нужен!
— Оставляю тебя одного немного отдохнуть.
— Спасибо, — пробормотал Мэтт, отворачивая лицо от яркого света и почти мгновенно засыпая.
Мередит натянула на него одеяла, заметив вдруг, что он бос. Мэтт уснул не раздеваясь, и она решила оставить все как есть — наверное, ему теплее, чем в пижаме. Она подошла к двери и, уже положив руку на выключатель, обернулась, рассматривая лицо спящего Мэтта. Грудь его равномерно поднималась и опускалась во сне. Дыхание было прерывистым, лицо смертельно побледнело, но даже больной, слабый и спящий, он выглядел поистине внушительным противником.
— Интересно, почему, — спросила она у уснувшего Мэтта, — каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, все-все идет наперекосяк!
Ее улыбка померкла. Мередит выключила свет и вышла. Она действительно искренне ненавидела хаос и неопределенность в личных делах, ненавидела собственную беспомощность и ощущение ежеминутной опасности, возникавшее у нее каждый раз при мыслях о будущем. Работа — другое дело, там всякая проблема служит вызовом, стимулирует, волнует. Когда она рисковала или действовала, руководствуясь лишь инстинктами, ожидания чаще всего оправдывались. Если же нет… ну что же, это всего-навсего неудача, не горе. За всю свою жизнь она рискнула по-крупному лишь дважды, и результаты каждый раз были катастрофическими. Мередит переспала с Мэтью Фаррелом и вышла за него замуж. И до сих пор пытается исправить совершенную ошибку! Лайза вечно критикует Паркера за надежный, предсказуемый характер, но при этом не понимает, что спокойствие, надежность и предсказуемость Мередит ценит больше всего на свете. Последствия необдуманных поступков тяжело, почти невозможно вынести. Видно, в бизнесе она обладает талантом ставить на верную карту, чего не скажешь о личной жизни…
Захватив манто, Мередит вышла во двор, взяла из машины саквояж и вернулась в дом. Она уже хотела подняться наверх, но почему-то задержалась, оглядывая комнату со смутной грустью и чувством ностальгии. Все, как прежде, — старый диван, два мягких кресла перед камином, книги на полках, лампы. Каким все кажется одиноким и маленьким, особенно сейчас, когда на полу стоят открытые коробки, почти заполненные книгами и безделушками, завернутыми в газеты…
Глава 35
Утром, когда Мередит прокралась в комнату Мэтта, чтобы взглянуть на больного, за окном по-прежнему шел снег. Жар у Мэтта немного спал, хотя температура все еще держалась. В сером свете дня, после спокойного сна и горячего душа, неожиданный вчерашний прием казался скорее забавным, чем неприятным.
Натянув синие слаксы и ярко-желтый с синим свитер с треугольным вырезом, Мередит подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы, и снова начала улыбаться. Она ничего не могла с собой поделать, и чем дольше думала о вчерашней ночи, тем смешнее казалась ситуация. После бесконечной нервотрепки, волнений и тревог, после героического броска сквозь метель они едва сказали друг другу несколько фраз, прежде чем Мэтт едва не свалился у ее ног, так что пришлось тащить его в постель. Очевидно, решила Мередит, подавляя смешок, в дело вступают сверхъестественные злые силы каждый раз, когда она оказывается рядом с Мэттом.
По правде говоря, даже неплохо, что Мэтт болен — по крайней мере, у него нет сил вышвырнуть ее! И хотя она не может вывалить на него весь груз поразительных открытий, пока он в таком состоянии, к полудню Мэтт, возможно, немного оправится и сможет обсудить все достаточно рационально, у него вряд ли хватит сил, чтобы отказаться выслушать ее. Если же он все-таки попытается отделаться от Мередит, она выиграет время, сказав полуправду о том, что уронила ключи в снег, и теперь не может уехать. Ему совсем необязательно знать о запасных ключах!
Определив план дальнейших действий, Мередит причесалась и взбила волосы, пока они не рассыпались по плечам естественными волнами и завитками. Она подкрасила губы и ресницы и, в последний раз поглядевшись в зеркало, удовлетворенно кивнула: если не считать слишком отросших волос, выглядит она неплохо. Теперь остается только найти термометр и что-нибудь вроде аспирина.
Мередит прошла через холл в ванную и там в аптечном шкафчике отыскала термометр. На пузырьках с лекарствами красовались пожелтевшие от времени этикетки, и Мередит с сомнением вгляделась в них. Она почти никогда не болела, и в последний раз подхватила грипп, когда ей было двенадцать лет.
Интересно, что следует делать, когда в доме больной гриппом, да еще и бронхитом? Грипп свирепствовал среди служащих универмага, и теперь Мередит пыталась припомнить, что говорила ей Филлис о симптомах. У самой Филлис страшно болела голова, ее тошнило и ныли все мышцы. А бронхит… бронхит означает кашель и боль в груди.
Мередит отложила в сторону термометр и пузырек с аспирином и взяла флакончик метиолата. В инструкции говорилось, что им нужно смазывать порезы, поэтому она забраковала его и вынула тубу с мазью от мышечных болей, выдавила немного на палец и поморщилась от резкого запаха. Нет, это тоже не годится. Она ошеломленно оглядела полки. Беда в том, что все эти снадобья слишком устарели, их, по-видимому, вообще давно не выпускают, потому что даже названий таких она никогда не слыхала.
Наконец она обнаружила большую коричневую бутылку с надписью «Касторовое масло Смита». Плечи Мередит затряслись от смеха. Так ему и надо! Это в самом деле послужит ему уроком, решила она, хотя не знала, в каких случаях применяется касторка. Зато где-то читала, что вкус у нее омерзительный, просто омерзительный! Поэтому она прибавила бутылку к уже сделанным находкам, не собираясь, конечно, давать Мэтту касторку. Просто в шутку поставит ее на поднос вместе с лекарствами.
И только сейчас Мередит сообразила, что находится в поразительно прекрасном настроении для человека, запертого в глуши, на ферме, в одном доме с больным, который к тому же ее ненавидит. Но Мередит отнесла это за счет того, что скоро сможет положить конец этой ненависти. И еще… еще она очень хотела помочь Мэтту поправиться. Она обязана сделать это для него после всего, что ему пришлось испытать по ее вине. К этому стоило добавить еще сладостно-печальную ностальгию по ушедшей юности, заставляющую ее вновь чувствовать себя восемнадцатилетней.
Но тут Мередит заметила голубую банку и узнала широко разрекламированное средство от кашля, и хотя пахло оно ненамного лучше, чем то снадобье в тюбике, однако, наверное, поможет Мэтту. Поэтому она взяла и его и оглядела свою добычу; аспирин поможет от головной боли, но может расстроить желудок. Нужно что-то другое.
— Лед! — воскликнула Мередит вслух. — Пузырь со льдом наверняка не повредит.
Она спустилась в кухню, открыла морозильник и обрадовалась, увидев, что льда много. И тут она вспомнила красную резиновую грелку, которую видела в шкафчике за раковиной в ванной сегодня утром, когда искала полотенце. Пришлось снова подняться наверх, но на грелке не оказалось крышки. Мередит встала на колени и пошарила в шкафчике. Колпачок нашелся в самой глубине, за банкой с моющим средством, но к нему почему-то была прикреплена длинная тонкая резиновая трубка со странным металлическим зажимом на ней.
Мередит, выпрямившись, долго недоуменно рассматривала непонятное устройство, попыталась вытащить трубку, но обнаружила, что изготовитель, по какой-то причине сделал колпачок неразборным. Иного выхода не оставалось. Мередит проверила зажим, на всякий случай завязала трубку узлом, и понесла непонятный прибор вниз, чтобы наполнить его льдом и водой.
Теперь осталось решить лишь проблему завтрака, но у нее не из чего было выбирать. Нужно приготовить что-нибудь несложное и легкое, а это сразу исключали хранившиеся в шкафах припасы. Пришлось подойти к холодильнику. Там оказались пакет с мясным рулетом, еще один, с беконом, фунт масла и картонка с яйцами. В морозилке лежали два бифштекса. Мэтт, очевидно, не страдал пристрастием к диете и не боялся ни повышенного холестерина, ни чрезмерного количества калорий.
Мередит вынула масло, положила в тостер два кусочка хлеба и снова порылась в шкафах, пытаясь найти что-то приемлемое на завтрак. Но, кроме нескольких банок с супом, все остальные были с острыми пряными блюдами — тушеное мясо, спагетти, тунец, и одна — со сладким сгущенным молоком. Молоко!
Обрадованная Мередит открыла банку и налила в чашку немного молока. Оно выглядело ужасно густым, но в инструкции Мередит прочла, что его можно разбавлять или пить неразбавленным Неуверенная в том, что предпочтет Мэтт, она попробовала сгущенку и вздрогнула. Разбавленное, оно, должно быть, еще хуже! Непонятно, почему Мэтт любит его, но, по всей вероятности, так оно и есть.
Приготовив тосты, она пошла в гостиную, сняла крышку с сервировочного столика, решив использовать ее вместо подноса. Теперь она за один раз сможет унести лекарства, резиновый мешок со льдом и завтрак!
Неотвязная головная боль привела Мэтта из тяжелого сна в полубессознательное состояние, и он с трудом сообразил, что, должно быть, наступило утро. С трудом повернувшись, он вынудил себя открыть глаза, но тут же непонимающе нахмурился, увидев на ночном столике старомодный будильник, черные стрелки которого показывали половину девятого. Куда подевались электронные часы? Память медленно возвращалась. Он в Индиане… больной… И судя по тому, каких усилий ему стоило дотянуться до пузырьков с таблетками, намного лучше ему не стало. Он потряс головой, пытаясь прояснить мозги, но тут же поморщился, когда в висках снова запульсировали ненавистные молотки. Однако температура спала, ибо его рубашка промокла от пота.
Мэтт запил таблетки глотком воды и попытался взять себя в руки и пойти под душ. Но он чувствовал себя таким измученным… Может, лучше поспать еще часок, а потом попытаться снова?
На этикетке одного пузырька значилось: «Осторожно! Вызывает сонливость».
Мэтт словно сквозь дымку лениво подумал, уж не потому ли он не может стряхнуть с себя проклятое оцепенение, но тут же устало откинулся на подушку и закрыл глаза. А заснуть не смог. Какое-то назойливое воспоминание билось в голове, не давая покоя. Мередит. Он видел этот безумный сон… будто она приехала в буран и помогла ему лечь в постель. Господи, какие причудливые видения иногда посылает подсознание! Мередит скорее поможет ему свалиться с моста или обрыва или доведет до банкротства, но всякое доброе дело с ее стороны… Нет, это просто смехотворно!
Он только начал засыпать, как услышал скрип ступенек под чьими-то шагами. Внезапно и резко вырванный из полудремоты, Мэтт испуганно сел, покачнувшись от быстрого движения. Голова снова закружилась. Но едва он попытался откинуть одеяла, в дверь постучали.
— Мэтт! — окликнул мягкий голос, единственный в мире голос, мягкий и музыкальный. Голос Мередит.
Рука Мэтта замерла в воздухе. Он тупо уставился в стену и на один миг почувствовал, что снова теряет сознание.
— Мэтт, я вхожу…
Ручка повернулась, и реальность вновь ворвалась неудержимой силой. Это не сон, не мираж! Мередит на самом деле здесь!
Подтолкнув плечом дверь, Мередит медленно вплыла в комнату спиной вперед, намеренно давая ему время прикрыться на случай, если он встал, но еще не оделся. Убаюканная ложным ощущением безопасности, потому что он был относительно вежлив накануне вечером, Мередит едва не уронила поднос, когда в комнате оглушительным громом взорвался взбешенный окрик, словно неожиданно начавшееся извержение вулкана:
— Какого черта ты тут делаешь?!
— Принесла тебе поднос, — объяснила она, поворачиваясь к нему лицом и направляясь к постели, удивленная его разъяренным видом. Но даже это выражение не могло сравниться со злобно-угрожающим лицом Мэтта, когда тот разглядел резиновый мешок с длинной трубкой.
— Что, дьявол тебя побери, — заорал он, — ты собираешься делать с этим?
Мередит, полная решимости не дать ему запугать и расстроить себя, спокойно ответила:
— Это для твоей головы.
— Такова твоя идея грязной шутки? — прошипел он, с убийственной яростью уставившись на нее.
Совершенно сбитая с толку, Мередит поставила поднос на столик и мягко объяснила:
— Я положила туда лед для…
— Вижу, ты на все способна, — процедил он и объявил мертвенно-зловещим голосом:
— Даю тебе ровно пять секунд на то, чтобы убраться из этой комнаты, и еще минуту, чтобы покинуть этот дом, а то я сам тебя вышвырну.
Мэтт наклонился вперед, и Мередит поняла, что он намеревается отбросить одеяла и перевернуть поднос.
— Нет! — умоляюще вскрикнула она. — Нет смысла угрожать, потому что я никак не смогу уехать! Я уронила ключи в снег, когда вышла из машины. И даже если бы не это, все равно не уехала бы, пока не скажу все, ради чего оказалась здесь.
— Мне твои признания неинтересны, — разъяренно рявкнул Мэтт, пытаясь отбросить одеяла, и окончательно выйдя из себя, потому что пришлось ждать, когда пройдет накатившая волна головокружения.
— Ты вел себя совсем по-другому прошлой ночью, — отчаянно отбивалась она, поспешно убирая поднос, прежде чем он успел свалить его на пол. — Не представляла, что ты так расстроишься только потому, что я принесла тебе пузырь со льдом.
Мэтт замер, бессознательно вцепившись в одеяло, глядя на нее с неописуемо потрясенным видом.
— Ты сделала что? — едва выдавил он придушенным шепотом.
— Я же сказала, принесла пузырь со льдом положить на голову…
Мередит в тревоге осеклась, заметив, что Мэтт внезапно закрыл лицо руками и упал на подушки. Тело его конвульсивно сотрясалось, а из-под ладоней доносились какие-то странные звуки. Он так сильно вздрагивал, что пружины матраца заскрипели. Он дергался так неестественно, что Мередит подумала: Мэтт вот-вот задохнется или у него случится удар.
— Что случилось? — охнула она. Но кровать тряслась еще сильнее, а непонятные, похожие на икоту звуки становились все громче.
— Сейчас вызову «скорую»! — крикнула она, выбегая из комнаты. — У меня в машине телефон, и…
Она уже сбегала по лестнице, когда за спиной послышался громовой хохот, захлебывающиеся, оглушительные взрывы неудержимого смеха…
Мередит замерла, повернулась и прислушалась, только сейчас поняв, что все это время Мэтт едва сдерживал приступ совершенно неприличного веселья. Продолжая стоять на ступеньках, опираясь на перила, она сконфуженно размышляла, в чем причина столь неожиданных перемен. Эта длинная резиновая трубка беспокоила ее с самого начала, но в собранном виде эта штуковина не имела ни малейшего сходства с известными одноразовыми предметами гигиены, которые она привыкла видеть в аптеках. Кроме того, разъяренно думала она, медленно поднимаясь наверх, этот красный резиновый мешок висел на двери ванной, когда она в последний раз была здесь! Если это предмет гигиены, нечего выставлять его напоказ!
У двери Мэтта она помедлила, чувствуя себя невероятно неловко. Но тут ей пришло в голову, что стоило стерпеть любое унижение хотя бы потому, что теперь он, забыв о гневе, наверняка не попытается выкинуть ее на улицу. Даже лежащий в постели, Мэтью Фаррел казался грозным противником, а уж разъяренный, поистине вселял ужас. Но ей пора попытаться заключить с ним перемирие независимо от того, что он скажет или сделает, как ни обозлится.
Мередит наконец решилась, приняла, как ей казалось, подобающее случаю выражение вежливого смущения и вошла в спальню. Стоило Мэтту увидеть ее, как он снова скорчился в припадке смеха, правда, на этот раз изо всех сил стараясь покрепче сжать губы. Но Мередит, несмотря на предательски вспыхнувшие щеки, независимой походкой направилась к нему, сунув руки в карманы и делая вид, что не имеет никакого представления, почему это вдруг ему вздумалось так развеселиться. И чтобы окончательно придать себе выражение наивного неведения, Мередит подняла глаза к потолку и даже начала насвистывать.
Но тут Мэтт внезапно понял, почему она поспешила явиться сюда, и улыбка, таившаяся в уголках его губ, мгновенно исчезла. Очевидно, Мередит обнаружила, что он купил хаустонский участок и теперь земля обойдется ей на десять миллионов долларов дороже. Вот и примчалась сюда в надежде уговорить его, просить, умолять и делать все что угодно, лишь бы добиться своего, даже если для этого придется принести ему завтрак в постель или неусыпно дежурить у его постели. Охваченный жгучим отвращением к ее неуклюжей, неловкой попытке манипулировать им, он выжидал, пока эта интриганка заговорит. Но Мередит молчала, и Мэтт, снова загоревшись гневом, бросил:
— Как ты нашла меня?
Мередит мгновенно почувствовала, что настроение Мэтта снова изменилось к худшему.
— Я была у тебя дома прошлой ночью, — призналась она. — Насчет завтрака…
— Забудь об этом, — нетерпеливо рявкнул он. — Я спросил, как ты меня отыскала.
— Твой отец был дома, и мы поговорили. Он и объяснил, что ты отправился сюда.
— Должно быть, пустилась во все тяжкие, чтобы убедить его помочь тебе, — с нескрываемым пренебрежением хмыкнул он. — Отец видеть тебя не может.
Мередит так отчаянно стремилась заставить его выслушать, что не задумываясь уселась на постель рядом с ним.
— Мы с твоим отцом долго беседовали, и я кое-что ему объяснила. И он мне поверил. После того как… мы… поняли друг друга… он рассказал, где ты и уговорил приехать сюда и все объяснить тебе тоже.
— Тогда начинай объяснять. Только побыстрее, — сухо бросил он, откидываясь на подушки, не понимая, каким образом ей удалось войти в доверие отца. Неожиданно его разобрало любопытство. Интересно бы посмотреть, какой спектакль она разыграла перед Патриком прошлой ночью! Может, и сейчас она тоже закатит представление? Ну что ж, он и это стерпит.
Мередит посмотрела в холодное, недружелюбное лицо и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и смело встретить взгляд этих светлых глаз, еще несколько минут назад искрившихся смехом, но сейчас колючих словно ледяные швы.
Натянув синие слаксы и ярко-желтый с синим свитер с треугольным вырезом, Мередит подошла к зеркалу, чтобы расчесать волосы, и снова начала улыбаться. Она ничего не могла с собой поделать, и чем дольше думала о вчерашней ночи, тем смешнее казалась ситуация. После бесконечной нервотрепки, волнений и тревог, после героического броска сквозь метель они едва сказали друг другу несколько фраз, прежде чем Мэтт едва не свалился у ее ног, так что пришлось тащить его в постель. Очевидно, решила Мередит, подавляя смешок, в дело вступают сверхъестественные злые силы каждый раз, когда она оказывается рядом с Мэттом.
По правде говоря, даже неплохо, что Мэтт болен — по крайней мере, у него нет сил вышвырнуть ее! И хотя она не может вывалить на него весь груз поразительных открытий, пока он в таком состоянии, к полудню Мэтт, возможно, немного оправится и сможет обсудить все достаточно рационально, у него вряд ли хватит сил, чтобы отказаться выслушать ее. Если же он все-таки попытается отделаться от Мередит, она выиграет время, сказав полуправду о том, что уронила ключи в снег, и теперь не может уехать. Ему совсем необязательно знать о запасных ключах!
Определив план дальнейших действий, Мередит причесалась и взбила волосы, пока они не рассыпались по плечам естественными волнами и завитками. Она подкрасила губы и ресницы и, в последний раз поглядевшись в зеркало, удовлетворенно кивнула: если не считать слишком отросших волос, выглядит она неплохо. Теперь остается только найти термометр и что-нибудь вроде аспирина.
Мередит прошла через холл в ванную и там в аптечном шкафчике отыскала термометр. На пузырьках с лекарствами красовались пожелтевшие от времени этикетки, и Мередит с сомнением вгляделась в них. Она почти никогда не болела, и в последний раз подхватила грипп, когда ей было двенадцать лет.
Интересно, что следует делать, когда в доме больной гриппом, да еще и бронхитом? Грипп свирепствовал среди служащих универмага, и теперь Мередит пыталась припомнить, что говорила ей Филлис о симптомах. У самой Филлис страшно болела голова, ее тошнило и ныли все мышцы. А бронхит… бронхит означает кашель и боль в груди.
Мередит отложила в сторону термометр и пузырек с аспирином и взяла флакончик метиолата. В инструкции говорилось, что им нужно смазывать порезы, поэтому она забраковала его и вынула тубу с мазью от мышечных болей, выдавила немного на палец и поморщилась от резкого запаха. Нет, это тоже не годится. Она ошеломленно оглядела полки. Беда в том, что все эти снадобья слишком устарели, их, по-видимому, вообще давно не выпускают, потому что даже названий таких она никогда не слыхала.
Наконец она обнаружила большую коричневую бутылку с надписью «Касторовое масло Смита». Плечи Мередит затряслись от смеха. Так ему и надо! Это в самом деле послужит ему уроком, решила она, хотя не знала, в каких случаях применяется касторка. Зато где-то читала, что вкус у нее омерзительный, просто омерзительный! Поэтому она прибавила бутылку к уже сделанным находкам, не собираясь, конечно, давать Мэтту касторку. Просто в шутку поставит ее на поднос вместе с лекарствами.
И только сейчас Мередит сообразила, что находится в поразительно прекрасном настроении для человека, запертого в глуши, на ферме, в одном доме с больным, который к тому же ее ненавидит. Но Мередит отнесла это за счет того, что скоро сможет положить конец этой ненависти. И еще… еще она очень хотела помочь Мэтту поправиться. Она обязана сделать это для него после всего, что ему пришлось испытать по ее вине. К этому стоило добавить еще сладостно-печальную ностальгию по ушедшей юности, заставляющую ее вновь чувствовать себя восемнадцатилетней.
Но тут Мередит заметила голубую банку и узнала широко разрекламированное средство от кашля, и хотя пахло оно ненамного лучше, чем то снадобье в тюбике, однако, наверное, поможет Мэтту. Поэтому она взяла и его и оглядела свою добычу; аспирин поможет от головной боли, но может расстроить желудок. Нужно что-то другое.
— Лед! — воскликнула Мередит вслух. — Пузырь со льдом наверняка не повредит.
Она спустилась в кухню, открыла морозильник и обрадовалась, увидев, что льда много. И тут она вспомнила красную резиновую грелку, которую видела в шкафчике за раковиной в ванной сегодня утром, когда искала полотенце. Пришлось снова подняться наверх, но на грелке не оказалось крышки. Мередит встала на колени и пошарила в шкафчике. Колпачок нашелся в самой глубине, за банкой с моющим средством, но к нему почему-то была прикреплена длинная тонкая резиновая трубка со странным металлическим зажимом на ней.
Мередит, выпрямившись, долго недоуменно рассматривала непонятное устройство, попыталась вытащить трубку, но обнаружила, что изготовитель, по какой-то причине сделал колпачок неразборным. Иного выхода не оставалось. Мередит проверила зажим, на всякий случай завязала трубку узлом, и понесла непонятный прибор вниз, чтобы наполнить его льдом и водой.
Теперь осталось решить лишь проблему завтрака, но у нее не из чего было выбирать. Нужно приготовить что-нибудь несложное и легкое, а это сразу исключали хранившиеся в шкафах припасы. Пришлось подойти к холодильнику. Там оказались пакет с мясным рулетом, еще один, с беконом, фунт масла и картонка с яйцами. В морозилке лежали два бифштекса. Мэтт, очевидно, не страдал пристрастием к диете и не боялся ни повышенного холестерина, ни чрезмерного количества калорий.
Мередит вынула масло, положила в тостер два кусочка хлеба и снова порылась в шкафах, пытаясь найти что-то приемлемое на завтрак. Но, кроме нескольких банок с супом, все остальные были с острыми пряными блюдами — тушеное мясо, спагетти, тунец, и одна — со сладким сгущенным молоком. Молоко!
Обрадованная Мередит открыла банку и налила в чашку немного молока. Оно выглядело ужасно густым, но в инструкции Мередит прочла, что его можно разбавлять или пить неразбавленным Неуверенная в том, что предпочтет Мэтт, она попробовала сгущенку и вздрогнула. Разбавленное, оно, должно быть, еще хуже! Непонятно, почему Мэтт любит его, но, по всей вероятности, так оно и есть.
Приготовив тосты, она пошла в гостиную, сняла крышку с сервировочного столика, решив использовать ее вместо подноса. Теперь она за один раз сможет унести лекарства, резиновый мешок со льдом и завтрак!
Неотвязная головная боль привела Мэтта из тяжелого сна в полубессознательное состояние, и он с трудом сообразил, что, должно быть, наступило утро. С трудом повернувшись, он вынудил себя открыть глаза, но тут же непонимающе нахмурился, увидев на ночном столике старомодный будильник, черные стрелки которого показывали половину девятого. Куда подевались электронные часы? Память медленно возвращалась. Он в Индиане… больной… И судя по тому, каких усилий ему стоило дотянуться до пузырьков с таблетками, намного лучше ему не стало. Он потряс головой, пытаясь прояснить мозги, но тут же поморщился, когда в висках снова запульсировали ненавистные молотки. Однако температура спала, ибо его рубашка промокла от пота.
Мэтт запил таблетки глотком воды и попытался взять себя в руки и пойти под душ. Но он чувствовал себя таким измученным… Может, лучше поспать еще часок, а потом попытаться снова?
На этикетке одного пузырька значилось: «Осторожно! Вызывает сонливость».
Мэтт словно сквозь дымку лениво подумал, уж не потому ли он не может стряхнуть с себя проклятое оцепенение, но тут же устало откинулся на подушку и закрыл глаза. А заснуть не смог. Какое-то назойливое воспоминание билось в голове, не давая покоя. Мередит. Он видел этот безумный сон… будто она приехала в буран и помогла ему лечь в постель. Господи, какие причудливые видения иногда посылает подсознание! Мередит скорее поможет ему свалиться с моста или обрыва или доведет до банкротства, но всякое доброе дело с ее стороны… Нет, это просто смехотворно!
Он только начал засыпать, как услышал скрип ступенек под чьими-то шагами. Внезапно и резко вырванный из полудремоты, Мэтт испуганно сел, покачнувшись от быстрого движения. Голова снова закружилась. Но едва он попытался откинуть одеяла, в дверь постучали.
— Мэтт! — окликнул мягкий голос, единственный в мире голос, мягкий и музыкальный. Голос Мередит.
Рука Мэтта замерла в воздухе. Он тупо уставился в стену и на один миг почувствовал, что снова теряет сознание.
— Мэтт, я вхожу…
Ручка повернулась, и реальность вновь ворвалась неудержимой силой. Это не сон, не мираж! Мередит на самом деле здесь!
Подтолкнув плечом дверь, Мередит медленно вплыла в комнату спиной вперед, намеренно давая ему время прикрыться на случай, если он встал, но еще не оделся. Убаюканная ложным ощущением безопасности, потому что он был относительно вежлив накануне вечером, Мередит едва не уронила поднос, когда в комнате оглушительным громом взорвался взбешенный окрик, словно неожиданно начавшееся извержение вулкана:
— Какого черта ты тут делаешь?!
— Принесла тебе поднос, — объяснила она, поворачиваясь к нему лицом и направляясь к постели, удивленная его разъяренным видом. Но даже это выражение не могло сравниться со злобно-угрожающим лицом Мэтта, когда тот разглядел резиновый мешок с длинной трубкой.
— Что, дьявол тебя побери, — заорал он, — ты собираешься делать с этим?
Мередит, полная решимости не дать ему запугать и расстроить себя, спокойно ответила:
— Это для твоей головы.
— Такова твоя идея грязной шутки? — прошипел он, с убийственной яростью уставившись на нее.
Совершенно сбитая с толку, Мередит поставила поднос на столик и мягко объяснила:
— Я положила туда лед для…
— Вижу, ты на все способна, — процедил он и объявил мертвенно-зловещим голосом:
— Даю тебе ровно пять секунд на то, чтобы убраться из этой комнаты, и еще минуту, чтобы покинуть этот дом, а то я сам тебя вышвырну.
Мэтт наклонился вперед, и Мередит поняла, что он намеревается отбросить одеяла и перевернуть поднос.
— Нет! — умоляюще вскрикнула она. — Нет смысла угрожать, потому что я никак не смогу уехать! Я уронила ключи в снег, когда вышла из машины. И даже если бы не это, все равно не уехала бы, пока не скажу все, ради чего оказалась здесь.
— Мне твои признания неинтересны, — разъяренно рявкнул Мэтт, пытаясь отбросить одеяла, и окончательно выйдя из себя, потому что пришлось ждать, когда пройдет накатившая волна головокружения.
— Ты вел себя совсем по-другому прошлой ночью, — отчаянно отбивалась она, поспешно убирая поднос, прежде чем он успел свалить его на пол. — Не представляла, что ты так расстроишься только потому, что я принесла тебе пузырь со льдом.
Мэтт замер, бессознательно вцепившись в одеяло, глядя на нее с неописуемо потрясенным видом.
— Ты сделала что? — едва выдавил он придушенным шепотом.
— Я же сказала, принесла пузырь со льдом положить на голову…
Мередит в тревоге осеклась, заметив, что Мэтт внезапно закрыл лицо руками и упал на подушки. Тело его конвульсивно сотрясалось, а из-под ладоней доносились какие-то странные звуки. Он так сильно вздрагивал, что пружины матраца заскрипели. Он дергался так неестественно, что Мередит подумала: Мэтт вот-вот задохнется или у него случится удар.
— Что случилось? — охнула она. Но кровать тряслась еще сильнее, а непонятные, похожие на икоту звуки становились все громче.
— Сейчас вызову «скорую»! — крикнула она, выбегая из комнаты. — У меня в машине телефон, и…
Она уже сбегала по лестнице, когда за спиной послышался громовой хохот, захлебывающиеся, оглушительные взрывы неудержимого смеха…
Мередит замерла, повернулась и прислушалась, только сейчас поняв, что все это время Мэтт едва сдерживал приступ совершенно неприличного веселья. Продолжая стоять на ступеньках, опираясь на перила, она сконфуженно размышляла, в чем причина столь неожиданных перемен. Эта длинная резиновая трубка беспокоила ее с самого начала, но в собранном виде эта штуковина не имела ни малейшего сходства с известными одноразовыми предметами гигиены, которые она привыкла видеть в аптеках. Кроме того, разъяренно думала она, медленно поднимаясь наверх, этот красный резиновый мешок висел на двери ванной, когда она в последний раз была здесь! Если это предмет гигиены, нечего выставлять его напоказ!
У двери Мэтта она помедлила, чувствуя себя невероятно неловко. Но тут ей пришло в голову, что стоило стерпеть любое унижение хотя бы потому, что теперь он, забыв о гневе, наверняка не попытается выкинуть ее на улицу. Даже лежащий в постели, Мэтью Фаррел казался грозным противником, а уж разъяренный, поистине вселял ужас. Но ей пора попытаться заключить с ним перемирие независимо от того, что он скажет или сделает, как ни обозлится.
Мередит наконец решилась, приняла, как ей казалось, подобающее случаю выражение вежливого смущения и вошла в спальню. Стоило Мэтту увидеть ее, как он снова скорчился в припадке смеха, правда, на этот раз изо всех сил стараясь покрепче сжать губы. Но Мередит, несмотря на предательски вспыхнувшие щеки, независимой походкой направилась к нему, сунув руки в карманы и делая вид, что не имеет никакого представления, почему это вдруг ему вздумалось так развеселиться. И чтобы окончательно придать себе выражение наивного неведения, Мередит подняла глаза к потолку и даже начала насвистывать.
Но тут Мэтт внезапно понял, почему она поспешила явиться сюда, и улыбка, таившаяся в уголках его губ, мгновенно исчезла. Очевидно, Мередит обнаружила, что он купил хаустонский участок и теперь земля обойдется ей на десять миллионов долларов дороже. Вот и примчалась сюда в надежде уговорить его, просить, умолять и делать все что угодно, лишь бы добиться своего, даже если для этого придется принести ему завтрак в постель или неусыпно дежурить у его постели. Охваченный жгучим отвращением к ее неуклюжей, неловкой попытке манипулировать им, он выжидал, пока эта интриганка заговорит. Но Мередит молчала, и Мэтт, снова загоревшись гневом, бросил:
— Как ты нашла меня?
Мередит мгновенно почувствовала, что настроение Мэтта снова изменилось к худшему.
— Я была у тебя дома прошлой ночью, — призналась она. — Насчет завтрака…
— Забудь об этом, — нетерпеливо рявкнул он. — Я спросил, как ты меня отыскала.
— Твой отец был дома, и мы поговорили. Он и объяснил, что ты отправился сюда.
— Должно быть, пустилась во все тяжкие, чтобы убедить его помочь тебе, — с нескрываемым пренебрежением хмыкнул он. — Отец видеть тебя не может.
Мередит так отчаянно стремилась заставить его выслушать, что не задумываясь уселась на постель рядом с ним.
— Мы с твоим отцом долго беседовали, и я кое-что ему объяснила. И он мне поверил. После того как… мы… поняли друг друга… он рассказал, где ты и уговорил приехать сюда и все объяснить тебе тоже.
— Тогда начинай объяснять. Только побыстрее, — сухо бросил он, откидываясь на подушки, не понимая, каким образом ей удалось войти в доверие отца. Неожиданно его разобрало любопытство. Интересно бы посмотреть, какой спектакль она разыграла перед Патриком прошлой ночью! Может, и сейчас она тоже закатит представление? Ну что ж, он и это стерпит.
Мередит посмотрела в холодное, недружелюбное лицо и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и смело встретить взгляд этих светлых глаз, еще несколько минут назад искрившихся смехом, но сейчас колючих словно ледяные швы.