И, быть может, открытым остается вопрос: правильно ли сделала Россия, способствуя скорейшему и наиболее удачному окончанию Гражданской войны между Севером и Югом, помешав вмешательству Англии и началу большой, масштабной бойни, ведь в случае разрастания этого «конфликта» США, вернее, то, что от них бы осталось, были бы значительно ослаблены и менее активны в своих поползновениях, донимавших многих в этом мире. Но Россия стала на сторону Линкольна, поскольку всегда выступала за справедливость, будучи верной своей борьбе за отмену рабства, за выравнивание прав всех людей на этой планете, и потому русские органически не могли солидаризироваться с реакционерами Юга, да и усиление Англии было совсем не нужно, ведь она была и оставалась самым жестоким вредителем, мировым диверсантом, которому очень нехорошо, когда кому-то хорошо живется, когда кто-то чересчур успешно развивается. Не вмешайся тогда Россия, все было бы еще хуже и мир был бы еще более несправедлив.
Но самое главное отличие русского вмешательства состоит в том, что наши военные ни в кого не стреляли, никого не убивали, не пытали, не причиняли урона, как это обычно делает Англия или США. Россия просто осуществила политическое давление, внеся свой вклад в поражение рабовладельцев.
И хотя для блага мирового сообщества было бы лучше, чтоб и Англия и США были бы полностью ликвидированы, по крайней мере, в качестве активных наступательных субъектов, но помимо того, что это было не слишком реально, уничтожение кого-либо – не по части России, это дело кровожадных наций, к которым, к сожалению, относятся англосаксы. Россия подтолкнула Америку к завершению рабских времен, и на этом спасибо, освободить же эту часть света от высокомерия, агрессии и наглости было не в силах России.
Когда внутренние баталии в США закончились и Север победил-таки конфедератов Юга, рай для бывших рабов и прочих ущемленных в правах групп населения все-таки не наступил, жилось им несладко, они испытывали массу чувствительных ограничений, а еще на них охотились карательные отряды Ку-Клукс-Клана и подобных «организаций», но все же при рабстве-то жилось куда хуже, так что какой-никакой прогресс имел-таки место.
Касаясь негритянского вопроса, можно вспомнить и любопытную возню белых американцев, предпринявших попытку избавиться от чернокожего населения, переселить обратно в Африку.
Когда только начал подниматься вопрос о возможной отмене рабства, немалая часть белых граждан была чрезвычайно раздражена тем, что негры могут стать едва ли не равными с ними, и потому был придуман хитрый фокус: было решено захватить на территории Африки какую-нибудь территорию у побережья Атлантического океана и, начав кампанию пропаганды, выманить негров из Америки под видом добровольного переселения. Все хотели представить так, будто негры сами хотят уехать из богатой Америки в бедную Африку, несмотря на то что Америка попользовалась их трудом, причем бесплатно, подняла экономику южных штатов на костях эксплуатируемых рабов. Неграм предлагалось отправиться «на свободу» в Африку, оставив белым американцам все богатства, которые успели накопить Соединенные Штаты. Так возникла Либерия – небольшая африканская страна, куда хотели «добровольно переселить» негров, которые больше не нужны были «американской мечте», оказались чужими на этом празднике жизни.
Надо сказать, что предприятие-то отчасти удалось, территория Либерии действительно была захвачена американцами в Африке, туда действительно переселилась часть бывших американских рабов, хотя почти все они забыли родные языки и принадлежали к самым разным африканским народностям, которые имели между собой не так уж много общего, как, к примеру, норвежец и албанец – на взгляд австралийского аборигена или бразильского индейца эти люди покажутся очень похожими, но их национальные характеры имеют мало общего.
Я употребил слово «захват» территории, а ведь она-то на самом деле была «куплена» у вождей местных племен, и хотя не сказать, что очень уж добровольно, но приобретена в самых лучших традициях американской коммерции, за товары на сумму 50 долларов США! А территория-то ни много ни мало составляла 13 тысяч квадратных километров.
Хотя еще до того, как была основана Либерия, негров уже начали переправлять за океан. Поначалу это было не так уж и добровольно. Избавиться стремились в первую очередь от вольноотпущенников, то есть от негров, которые сумели получить свободу. Их называли «проводниками бед», подозревали во всех грехах, считая, что их умственные способности настолько ущербны, что, получая свободу, негры могут распорядиться ею лишь для аморальных действий и вредительства.
Сначала освобожденных негров начали переправлять в английскую колонию Сьерра-Леоне (сейчас это соседнее с Либерией африканское государство), но туда успели депортировать лишь небольшую часть темнокожих, когда же появилось так называемое Американское колонизационное общество (АКО), дело пошло резвей, стали вывозить все больше «лишних» негров, теперь уже на территорию Либерии.
Американская пропаганда, разумеется, предпочитает говорить об АКО как об организации, гуманно радевшей за негров, созданной людьми, которые хотели темнокожим только добра, однако в американских же источниках нетрудно отыскать информацию, что подавляющее большинство членов общества были открытыми расистами, взглядов своих не скрывали, как, собственно, не является секретом и тот факт, что переселять за океан они стремились именно вольноотпущенников, а не рабов, то есть тех людей, которые от рабского-то положения и так уже избавились и могли бы пускай и в очень стесненном и ущемленном положении, но пользоваться благами Американского государства.
Среди горячих сторонников переселения было немало плантаторов Юга, рабовладельцев, считавших, что свободному негру в США делать нечего, и коль получилось так, что выскользнул он из рабской зависимости, пускай убирается, не претендуя быть одним из равных американских граждан и пользоваться благами демократии.
Не затягивая рассказа о данном эпизоде истории, скажу, что члены АКО, установив полный контроль над территорией Либерии, начали-таки активную депортацию негров и к 1867 году удалили из США более 13 000 темнокожих. И хотя не так уж и много находилось вольноотпущенников, которые горели желанием переехать в совершенно незнакомую и нищую африканскую страну, корабли, отплывавшие в Либерию, набивали-таки до отказа и вывозили негров «на родину».
Освещая нюансы попытки белых американцев депортировать темнокожих в Либерию, должен заметить, что тех результатов, которые ставили перед собой идеологи АКО, достичь не удалось, поскольку большинство негров осталось в США, но вместе с тем, если бы кампании по переселению бывших рабов не было вообще, то негров в Америке было бы еще больше, чем есть сейчас.
Вопрос этот на самом-то деле весьма деликатен, и понятное дело, что представитель каждой из расовых групп, как правило, хочет жить среди своих, испытывая раздражение, когда происходит метисация, «загрязнение крови». Англосаксов оправдывать не собираюсь, они слишком сильно скомпрометировали и опорочили себя, но отчасти оправдывая белое племя вообще, могу сказать, что расизм в странах Африки и Азии тоже существует, во всяком случае, его вспышки происходят там, где появляются люди иной расы.
Некоторые страны, к примеру Мексика или Сингапур, пошли по пути тотальной ассимиляции, вернее, общей метисации, стимулируя такую демографическую политику, при которой совершенно, казалось бы, разнородные расовые группы постепенно перемешивались между собой, образуя новую нацию. Сейчас по такому пути идет Бразилия, декларируя так называемую «расовую демократию». Мексиканцы, которых я должен буду упомянуть и в следующей главе, во всяком случае население центральной Мексики, почти полностью «перемешалось», и, по данным исследований современных генетиков, их нация вобрала в себя примерно пятьдесят процентов индейской компоненты, около сорока процентов составляет «кровь» европейских переселенцев и, внимание (!), около пяти процентов негритянская компонента. Но чистокровных негров в Мексике уже нет, даже мулата встретить трудно, все они ассимилированы, «влиты» в среду мексиканцев. Проблемы негритянского населения, как можно догадаться, в Мексике уже не существует, все бывшие рабы перемешались с бывшими господами и с индейцами. На юге Мексики есть регионы, где живут, довольно компактно, чистокровные индейцы, но они составляют лишь часть от общего населения страны, перевалившего уже за сто миллионов человек.
В США же, помимо того, что и после отмены рабства существовал «стеклянный потолок», который означал нежелание белых американцев «сливаться» с неграми и мулатами, самих негров в процентном отношении было намного больше, чем в Мексике, ведь невероятно жадные плантаторы южных штатов, зараженные манией «делать деньги», навезли столько рабов, что в некоторые периоды истории чернокожие могли стать большинством в США, если бы не их высокая смертность.
Ситуация после отмены рабства в Штатах была почти безвыходной: удалить всех негров обратно в Африку было нереально, разве что часть из них, ассимилировать темнокожих американцы не хотели, да и слишком много было негров, всех разом не ассимилируешь, но конфликтный потенциал из-за самого факта проживания в США бывших рабов, да еще отмеченных темным цветом кожи, оставался очень высоким и с течением времени нисколько не спадал.
Не исключено, что наиболее оптимальным решением было бы создание на территории США отдельного государства для темнокожих, что могли бы компактно проживать на территории трех или четырех штатов, с которыми вашингтонские политики заключили бы мир, перешли к стратегии добрососедства между «белым государством» и «темнокожим». В этом случае бывшие рабы могли бы получить свою часть богатств, которые созданы были их руками, неграм не пришлось бы никуда переселяться, они могли бы сами решать проблемы своей жизни, создавая пускай небольшое и пускай не такое богатое государство, как вашингтонский союз, но решив так часть собственных проблем. И, самое главное, белые американцы решили бы в этом случае ту проблему, которая так беспокоила их, то есть оградили бы себя, вернее, свою европейскую кровь, от смешения с неграми и мулатами.
Однако никто из вашингтонских «демократических» господ не собирался дарить неграм ни пяди «своей» земли, решить негритянский вопрос хотели, но ничем жертвовать не собирались.
Быть может, коль государство негров Америки появилось бы, оно могло стать враждебным белой Америке и являться раздражителем, но, с другой стороны, оно было бы чрезвычайно зависимо от Вашингтонского государства и вряд ли бы белой Америке доставило слишком много проблем. В конце концов, негритянские государства в Центральной-то Америке существуют, такими являются, к примеру, Гаити или Ямайка.
Но так или иначе, негритянский вопрос в США решен не был. Эгоизм американской «элиты» не позволил найти ни одного по-настоящему приемлемого решения, и фактический провал политики «переселения негров на родину» сменился лишь попыткой не замечать проблему, ограничивая негров в правах и во всем, в чем можно ограничить. Присутствие свободных темнокожих граждан бесило англосаксов, нередко белый полицейский мог застрелить негритянского подростка просто потому, что тот ему чем-то не понравился. Белые, как могли, стремились уменьшить процент темнокожих, предпринимали попытки проведения кампании по стерилизации негров, другие кампании – по снижению их рождаемости, но для того, чтобы англосаксам жить в обществе белых, нужно было с самого начала не заниматься работорговлей, не везти негров в страну, не трогать африканцев.
Негритянский вопрос не решен до сих пор, он остается больной мозолью Америки, на чем подробно остановимся уже в следующей главе, из которой вы узнаете, что и появление в будущем государства на территории США, большинство в котором будут составлять темнокожие, не исключено-таки, коль ситуация станет развиваться определенным образом.
США накрепко впились в этот регион, и стоило там шевельнуться малейшему недовольству размахом их дел, они тут же посылали военную эскадру. Так, до конца века карательные экспедиции были совершены против Уругвая и Чили, в 1890 году американские войска были введены также в Аргентину.
Агрессивная деятельность Вашингтона все более и более набирала обороты, он всегда оставался безнаказан, что давало иллюзию вседозволенности.
Трудно даже перечислить все вылазки американского военного флота, предпринятые с тем, чтоб помешать кому-то спокойно жить, с тем чтоб задавить народный протест, привести к власти свою марионетку.
Во имя «интересов простого народа» была затеяна и испано-американская война, которая на самом деле оказалась войной за передел колониальных владений. Вашингтонский режим умело сыграл на антииспанских настроениях кубинского и филиппинского народа, цинично использовал национально-освободительное движение в своих целях… впрочем, как и всегда.
Штатами был послан флот на Кубу, устроена подлая провокация – американцы сами взорвали свой броненосец «Мейн» (причем сейчас этот факт доказан, поскольку после поднятия судна со дна эксперты установили, что взрыв произошел изнутри) и, устроив визгливую истерию, вломились в испано-кубинский процесс, без объявления войны напав на испанский флот и на опорные крепости.
«Демократия», разумеется, победила, она не могла не победить. Однако кубинцы с тяжелым разочарованием обнаружили, что все словеса вашингтонских деятелей о борьбе за независимость Кубы оказались подленькой ложью, поскольку остров оказался накрепко оккупирован американской военщиной, которая вгрызлась в него мертвой хваткой. Теперь уж кубинскому народу пришлось изыскивать средства – как бы выкурить этих «освободителей» со своей земли, но это было не так-то просто. И хотя, пускай и спустя довольно продолжительное время, американская оккупация Кубы все же ослабла, но с тех пор на острове появилась печально известная база Гуантанамо, ставшая камерой пыток для многих людей, без суда и следствия брошенных в тюрьмы вашингтонским режимом.
Однако Кубе-то еще повезло, на Филиппинах происходили дела куда более занимательные, ведь после испано-американской войны гнет на филиппинцев стал не только не меньшим, а усилился, что вызвало острое недовольство населения островов. На подавление сопротивления вашингтонский режим бросил семьдесят пять тысяч солдат (почти три четверти американской армии), и в 1900 году началось кровавое подавление партизанских отрядов, все еще не желавших сдавать страну.
Пятого февраля 1901 года статья в «Нью-Йорк Уолд» сообщала следующее о действиях США на островах: «Наши солдаты начали применять ужасные меры против туземцев. Капитаны и лейтенанты становятся судьями, шерифами и палачами. “Не посылайте мне больше пленных в Манилу!” – таков был устный приказ генерал-губернатора три месяца назад. Стало обычаем мстить за смерть американского солдата, сжигая дотла все дома и убивая направо и налево подозрительных туземцев».
Филиппинские крестьяне были согнаны в зоны, подобные концентрационным лагерям, названные «реконсентрадос» (приблизительно в это же время английские войска изобрели концлагеря в Южной Африке, но, поскольку там жертвами были белые – буры, эта история получила гораздо большую известность, чем бесчеловечные эксперименты американцев на Филиппинских островах). Пленные филиппинские солдаты и гражданские подвергались «водным процедурам». Их «заставляли проглотить четыре-пять галлонов (15–18 литров) воды, так что их тела превращались во что-то ужасное, а затем им на живот становились коленями. Это продолжалось, пока «амиго» не начинал говорить или не умирал». И если филиппинец отвечал ударом на удар, США были готовы зверски мстить. Когда американский взвод был уничтожен в засаде, бригадный генерал Джейкоб У. Смит, ветеран бойни при Вундед Ни (бойни индейцев) приказал «убить всех, начиная с возраста 10 лет». «Вся окрестность должна превратиться в пустыню, – заявил Смит. – Я не желаю пленных, я желаю, чтобы вы убивали и жгли, и чем больше вы убьете и сожжете, тем довольнее я буду. Я желаю убить всех, способных держать оружие в войне против США».
«Бойня Мэй Лай была проделана ранее на Филиппинах в 1906 году, – пишет Ховард Зинн. – Американская армия напала на 600 членов племени моро в южных Филиппинах – мужчин, женщин, детей, живущих в самых первобытных условиях, не имевших современного оружия. Американская армия, вооруженная до зубов, напала на них, уничтожила их всех до одного, мужчин, женщин, детей». Командир, ответственный за эту «операцию», получил телеграмму с поздравлениями от президента США.
Марк Твен с возмущением писал об этой бойне, но что мог поделать писатель против огромной машины массовых убийств и пыток, которой продолжала оставаться звездно-полосатая держава?!
Там же, на Филиппинах, американцами впервые было испытано и биологическое оружие. Американский врач, ставивший эксперименты над заключенными, заражал их чумой (подтверждено по крайней мере 20 случаев), а еще двадцать девять заключенных ввел в состояние тяжелого искусственного авитаминоза, часть заключенных погибла, все выжившие стали инвалидами [27].
В разгар испано-американской войны, помимо Кубы, Коста-Рики и Филиппин, вашингтонский режим аннексировал также и Гавайи, свергнув королеву государства, существовавшего на островах. Хотя политическое и торговое проникновение американцев на Гавайский архипелаг началось гораздо раньше, ведь чрезвычайно выгодное географическое положение этих островов делало их ключом, вернее, отмычкой для вторжения США в Тихоокеанский регион и Юго-Восточную Азию. Помимо прочего, на Гавайях были запасы сандалового дерева, высоко ценившегося в Китае, но самое главное – здесь можно было расположить отличную базу для пополнения запасов продовольствия и воды для трансокеанских судов, а также разместить военные объекты, ведь удобные гавани островов вполне благоприятствовали этому.
Вашингтонский режим очень беспокоился, как бы Гавайи не достались Франции или Англии, которые проявляли себя в данном регионе очень активно.
Экспансионистской политике США на Тихом океане инициативно содействовали собственники текстильных предприятий (связанных с азиатскими рынками), судовладельцы, торговые компании и набиравшие силу монополии типа «Стандарт ойл» [28]. Гавайи казались незаменимыми, они нужны были США, как винчестер опытному грабителю.
Еще в 1873 году генерал Скофилд по поручению президента У. Гранта облюбовал на островах выгодное место для военно-морской базы. Так началась история печально знаменитого Перл-Харбора.
В 1880-х годах американцы принялись уже вовсю хозяйничать на Гавайях, навязывали королю Калакауа кабальные договора, оговаривая для себя всевозможные «исключительные права», при этом ухитрялись избегать международных обязательств, ведя дьявольски хитрую политику. Они выжидали, как говорил госсекретарь Т. Байярд, пока на Гавайях окончательно обоснуются американские плантаторы и промышленники, «пока интересы населения островов не окажутся в сфере бизнеса и политических симпатий, полностью идентифицироваться с интересами Соединенных Штатов».
Разграбление народных богатств и угнетение местного населения началось с самого появления вашингтонских агентов на Гавайях. Вывоз в США сельскохозяйственных культур приносил торговым монополиям баснословные прибыли, почти весь сахар, производимый на островах, вывозили в США, почти весь рис, другие жизненно необходимые населению продукты.
Результат для некогда процветающего королевства был плачевным: к концу девятнадцатого века из трехсоттысячного гавайского населения в живых осталось лишь тридцать пять тысяч! [29] В это трудно поверить, но, к несчастью, это правда. И здесь мы вынуждены зафиксировать очередное чудовищное преступление американизма, в данном случае – уничтожение людей, очередной геноцид, в данном случае при помощи торговой войны.
Когда население островов было десятикратно сокращено, а все богатства королевства захвачены американцами, об аннексии говорилось уже как о чем-то решенном, подчинение Гавайев было лишь вопросом времени,
В 1891 году короля Гавайев заманивают в поездку по Калифорнии, где он умирает, его преемницей становится принцесса Лидия Лилиуокалани, которая, однако, оказалась не так проста, как о ней думали прежде. Она решила попытаться сделать хоть что-то для исправления катастрофического положения, приведшего к кошмарному вымиранию ее народа, то есть решилась бросить вызов американскому влиянию, применив при этом свою женскую хитрость. Принцесса Лидия, вернее, уже королева, постаралась консолидировать вокруг себя антиамерикански настроенные слои населения, но вашингтонский режим зорко следил за всем происходящим в островной стране и, умело подогревая в стране антипатриотические взгляды (ах, как это нам знакомо!), сумел сколотить в стране тайный «клуб сторонников аннексии», куда вошли немногочисленные, но влиятельные граждане, в основном из числа американских плантаторов и прочих лиц, заинтересованных в ослаблении местного суверенитета.
Стоит ли говорить, что королеву Лидию старались всячески опорочить в глазах народа и свалить на нее все то, что натворили американцы за годы паразитирования на гавайских богатствах.
В 1893 году произошел переворот, который, говоря начистоту, к коренному-то населению вообще почти никакого отношения не имел, поскольку во главе заговорщиков стояли плантаторы, их неприкрыто поддерживал посланник США и американские военные. Не очень-то надеясь на одобрение народных масс, заговорщики запросили дополнительные войска, которые конечно же и прибыли в незамедлительном порядке, высадившись 17 января в Гонолулу якобы для «охраны жизни и имущества американских граждан». Но сия охрана вылилась в мгновенную оккупацию столицы страны, войска сосредоточились вокруг королевского дворца и правительственной резиденции. Ни один из протестов королевского министра иностранных дел и губернатора острова Оаху против американской военной оккупации во внимание принят не был.
Королева была низложена и арестована.
Так закончилась независимость еще недавно богатого и успешного государства. Пришла «демократия».
Однако Всевышний, быть может, хотел-таки дать шанс коренному населению островов, и потому на исторической арене появляется весьма занятная личность, а именно Николай Судзиловский-Руссель, известный также под именем Каука Лукини (на языке местного народа – «русский доктор»). Желая помочь бедственному положению его коренного населения, этот человек сумел стать первым президентом сената Гавайских островов.
В момент осуществления вашингтонскими марионетками проамериканского переворота Николай Константинович занимался врачебной практикой на Гавайях, потому хорошо знал положение коренного населения. И когда в 1900 году президент США подписал «Акт о предоставлении правительства Территории Гавайи», в котором оговаривался обязательный институт Губернатора Территории, назначаемого президентом США (то есть надзирателя вашингтонского режима над островами), но в то же время Гавайям позволялось иметь свой парламент, Судзиловский решил активно стать на сторону подавляемых американцами канаков (народа Гавайев) и организовать «Партию самоуправления Гавайев» (так называемых гормулеров).
Однако для того, чтоб в парламент не прошли «неблагонадежные» (то есть местные патриоты), американцы тут же сколотили две другие партии (разумеется, «демократическую» и «республиканскую»), надеясь, что всю власть-то и прикарманят, но неожиданно для них в стране укрепилась-таки третья сила, во главе которой был Судзиловский со своими сторонниками, а поддерживали его широкие массы коренного населения, чьи интересы он отстаивал очень горячо, а главное – искренне. Николай Константинович без труда проходит в сенат вновь созданного государства, а затем его избирают президентом, что становится неприятной неожиданностью для большинства американских горлохватов, разинувших рот на оставшиеся богатства Гавайских островов.
Но самое главное отличие русского вмешательства состоит в том, что наши военные ни в кого не стреляли, никого не убивали, не пытали, не причиняли урона, как это обычно делает Англия или США. Россия просто осуществила политическое давление, внеся свой вклад в поражение рабовладельцев.
И хотя для блага мирового сообщества было бы лучше, чтоб и Англия и США были бы полностью ликвидированы, по крайней мере, в качестве активных наступательных субъектов, но помимо того, что это было не слишком реально, уничтожение кого-либо – не по части России, это дело кровожадных наций, к которым, к сожалению, относятся англосаксы. Россия подтолкнула Америку к завершению рабских времен, и на этом спасибо, освободить же эту часть света от высокомерия, агрессии и наглости было не в силах России.
Когда внутренние баталии в США закончились и Север победил-таки конфедератов Юга, рай для бывших рабов и прочих ущемленных в правах групп населения все-таки не наступил, жилось им несладко, они испытывали массу чувствительных ограничений, а еще на них охотились карательные отряды Ку-Клукс-Клана и подобных «организаций», но все же при рабстве-то жилось куда хуже, так что какой-никакой прогресс имел-таки место.
Касаясь негритянского вопроса, можно вспомнить и любопытную возню белых американцев, предпринявших попытку избавиться от чернокожего населения, переселить обратно в Африку.
Когда только начал подниматься вопрос о возможной отмене рабства, немалая часть белых граждан была чрезвычайно раздражена тем, что негры могут стать едва ли не равными с ними, и потому был придуман хитрый фокус: было решено захватить на территории Африки какую-нибудь территорию у побережья Атлантического океана и, начав кампанию пропаганды, выманить негров из Америки под видом добровольного переселения. Все хотели представить так, будто негры сами хотят уехать из богатой Америки в бедную Африку, несмотря на то что Америка попользовалась их трудом, причем бесплатно, подняла экономику южных штатов на костях эксплуатируемых рабов. Неграм предлагалось отправиться «на свободу» в Африку, оставив белым американцам все богатства, которые успели накопить Соединенные Штаты. Так возникла Либерия – небольшая африканская страна, куда хотели «добровольно переселить» негров, которые больше не нужны были «американской мечте», оказались чужими на этом празднике жизни.
Надо сказать, что предприятие-то отчасти удалось, территория Либерии действительно была захвачена американцами в Африке, туда действительно переселилась часть бывших американских рабов, хотя почти все они забыли родные языки и принадлежали к самым разным африканским народностям, которые имели между собой не так уж много общего, как, к примеру, норвежец и албанец – на взгляд австралийского аборигена или бразильского индейца эти люди покажутся очень похожими, но их национальные характеры имеют мало общего.
Я употребил слово «захват» территории, а ведь она-то на самом деле была «куплена» у вождей местных племен, и хотя не сказать, что очень уж добровольно, но приобретена в самых лучших традициях американской коммерции, за товары на сумму 50 долларов США! А территория-то ни много ни мало составляла 13 тысяч квадратных километров.
Хотя еще до того, как была основана Либерия, негров уже начали переправлять за океан. Поначалу это было не так уж и добровольно. Избавиться стремились в первую очередь от вольноотпущенников, то есть от негров, которые сумели получить свободу. Их называли «проводниками бед», подозревали во всех грехах, считая, что их умственные способности настолько ущербны, что, получая свободу, негры могут распорядиться ею лишь для аморальных действий и вредительства.
Сначала освобожденных негров начали переправлять в английскую колонию Сьерра-Леоне (сейчас это соседнее с Либерией африканское государство), но туда успели депортировать лишь небольшую часть темнокожих, когда же появилось так называемое Американское колонизационное общество (АКО), дело пошло резвей, стали вывозить все больше «лишних» негров, теперь уже на территорию Либерии.
Американская пропаганда, разумеется, предпочитает говорить об АКО как об организации, гуманно радевшей за негров, созданной людьми, которые хотели темнокожим только добра, однако в американских же источниках нетрудно отыскать информацию, что подавляющее большинство членов общества были открытыми расистами, взглядов своих не скрывали, как, собственно, не является секретом и тот факт, что переселять за океан они стремились именно вольноотпущенников, а не рабов, то есть тех людей, которые от рабского-то положения и так уже избавились и могли бы пускай и в очень стесненном и ущемленном положении, но пользоваться благами Американского государства.
Среди горячих сторонников переселения было немало плантаторов Юга, рабовладельцев, считавших, что свободному негру в США делать нечего, и коль получилось так, что выскользнул он из рабской зависимости, пускай убирается, не претендуя быть одним из равных американских граждан и пользоваться благами демократии.
Не затягивая рассказа о данном эпизоде истории, скажу, что члены АКО, установив полный контроль над территорией Либерии, начали-таки активную депортацию негров и к 1867 году удалили из США более 13 000 темнокожих. И хотя не так уж и много находилось вольноотпущенников, которые горели желанием переехать в совершенно незнакомую и нищую африканскую страну, корабли, отплывавшие в Либерию, набивали-таки до отказа и вывозили негров «на родину».
Освещая нюансы попытки белых американцев депортировать темнокожих в Либерию, должен заметить, что тех результатов, которые ставили перед собой идеологи АКО, достичь не удалось, поскольку большинство негров осталось в США, но вместе с тем, если бы кампании по переселению бывших рабов не было вообще, то негров в Америке было бы еще больше, чем есть сейчас.
Вопрос этот на самом-то деле весьма деликатен, и понятное дело, что представитель каждой из расовых групп, как правило, хочет жить среди своих, испытывая раздражение, когда происходит метисация, «загрязнение крови». Англосаксов оправдывать не собираюсь, они слишком сильно скомпрометировали и опорочили себя, но отчасти оправдывая белое племя вообще, могу сказать, что расизм в странах Африки и Азии тоже существует, во всяком случае, его вспышки происходят там, где появляются люди иной расы.
Некоторые страны, к примеру Мексика или Сингапур, пошли по пути тотальной ассимиляции, вернее, общей метисации, стимулируя такую демографическую политику, при которой совершенно, казалось бы, разнородные расовые группы постепенно перемешивались между собой, образуя новую нацию. Сейчас по такому пути идет Бразилия, декларируя так называемую «расовую демократию». Мексиканцы, которых я должен буду упомянуть и в следующей главе, во всяком случае население центральной Мексики, почти полностью «перемешалось», и, по данным исследований современных генетиков, их нация вобрала в себя примерно пятьдесят процентов индейской компоненты, около сорока процентов составляет «кровь» европейских переселенцев и, внимание (!), около пяти процентов негритянская компонента. Но чистокровных негров в Мексике уже нет, даже мулата встретить трудно, все они ассимилированы, «влиты» в среду мексиканцев. Проблемы негритянского населения, как можно догадаться, в Мексике уже не существует, все бывшие рабы перемешались с бывшими господами и с индейцами. На юге Мексики есть регионы, где живут, довольно компактно, чистокровные индейцы, но они составляют лишь часть от общего населения страны, перевалившего уже за сто миллионов человек.
В США же, помимо того, что и после отмены рабства существовал «стеклянный потолок», который означал нежелание белых американцев «сливаться» с неграми и мулатами, самих негров в процентном отношении было намного больше, чем в Мексике, ведь невероятно жадные плантаторы южных штатов, зараженные манией «делать деньги», навезли столько рабов, что в некоторые периоды истории чернокожие могли стать большинством в США, если бы не их высокая смертность.
Ситуация после отмены рабства в Штатах была почти безвыходной: удалить всех негров обратно в Африку было нереально, разве что часть из них, ассимилировать темнокожих американцы не хотели, да и слишком много было негров, всех разом не ассимилируешь, но конфликтный потенциал из-за самого факта проживания в США бывших рабов, да еще отмеченных темным цветом кожи, оставался очень высоким и с течением времени нисколько не спадал.
Не исключено, что наиболее оптимальным решением было бы создание на территории США отдельного государства для темнокожих, что могли бы компактно проживать на территории трех или четырех штатов, с которыми вашингтонские политики заключили бы мир, перешли к стратегии добрососедства между «белым государством» и «темнокожим». В этом случае бывшие рабы могли бы получить свою часть богатств, которые созданы были их руками, неграм не пришлось бы никуда переселяться, они могли бы сами решать проблемы своей жизни, создавая пускай небольшое и пускай не такое богатое государство, как вашингтонский союз, но решив так часть собственных проблем. И, самое главное, белые американцы решили бы в этом случае ту проблему, которая так беспокоила их, то есть оградили бы себя, вернее, свою европейскую кровь, от смешения с неграми и мулатами.
Однако никто из вашингтонских «демократических» господ не собирался дарить неграм ни пяди «своей» земли, решить негритянский вопрос хотели, но ничем жертвовать не собирались.
Быть может, коль государство негров Америки появилось бы, оно могло стать враждебным белой Америке и являться раздражителем, но, с другой стороны, оно было бы чрезвычайно зависимо от Вашингтонского государства и вряд ли бы белой Америке доставило слишком много проблем. В конце концов, негритянские государства в Центральной-то Америке существуют, такими являются, к примеру, Гаити или Ямайка.
Но так или иначе, негритянский вопрос в США решен не был. Эгоизм американской «элиты» не позволил найти ни одного по-настоящему приемлемого решения, и фактический провал политики «переселения негров на родину» сменился лишь попыткой не замечать проблему, ограничивая негров в правах и во всем, в чем можно ограничить. Присутствие свободных темнокожих граждан бесило англосаксов, нередко белый полицейский мог застрелить негритянского подростка просто потому, что тот ему чем-то не понравился. Белые, как могли, стремились уменьшить процент темнокожих, предпринимали попытки проведения кампании по стерилизации негров, другие кампании – по снижению их рождаемости, но для того, чтобы англосаксам жить в обществе белых, нужно было с самого начала не заниматься работорговлей, не везти негров в страну, не трогать африканцев.
Негритянский вопрос не решен до сих пор, он остается больной мозолью Америки, на чем подробно остановимся уже в следующей главе, из которой вы узнаете, что и появление в будущем государства на территории США, большинство в котором будут составлять темнокожие, не исключено-таки, коль ситуация станет развиваться определенным образом.
* * *
Оправившись от потрясений Гражданской войны, вашингтонский режим продолжал новые вылазки и агрессивные кампании, которые сделались особенно интенсивны в Латинской Америке.США накрепко впились в этот регион, и стоило там шевельнуться малейшему недовольству размахом их дел, они тут же посылали военную эскадру. Так, до конца века карательные экспедиции были совершены против Уругвая и Чили, в 1890 году американские войска были введены также в Аргентину.
Агрессивная деятельность Вашингтона все более и более набирала обороты, он всегда оставался безнаказан, что давало иллюзию вседозволенности.
Трудно даже перечислить все вылазки американского военного флота, предпринятые с тем, чтоб помешать кому-то спокойно жить, с тем чтоб задавить народный протест, привести к власти свою марионетку.
Во имя «интересов простого народа» была затеяна и испано-американская война, которая на самом деле оказалась войной за передел колониальных владений. Вашингтонский режим умело сыграл на антииспанских настроениях кубинского и филиппинского народа, цинично использовал национально-освободительное движение в своих целях… впрочем, как и всегда.
Штатами был послан флот на Кубу, устроена подлая провокация – американцы сами взорвали свой броненосец «Мейн» (причем сейчас этот факт доказан, поскольку после поднятия судна со дна эксперты установили, что взрыв произошел изнутри) и, устроив визгливую истерию, вломились в испано-кубинский процесс, без объявления войны напав на испанский флот и на опорные крепости.
«Демократия», разумеется, победила, она не могла не победить. Однако кубинцы с тяжелым разочарованием обнаружили, что все словеса вашингтонских деятелей о борьбе за независимость Кубы оказались подленькой ложью, поскольку остров оказался накрепко оккупирован американской военщиной, которая вгрызлась в него мертвой хваткой. Теперь уж кубинскому народу пришлось изыскивать средства – как бы выкурить этих «освободителей» со своей земли, но это было не так-то просто. И хотя, пускай и спустя довольно продолжительное время, американская оккупация Кубы все же ослабла, но с тех пор на острове появилась печально известная база Гуантанамо, ставшая камерой пыток для многих людей, без суда и следствия брошенных в тюрьмы вашингтонским режимом.
Однако Кубе-то еще повезло, на Филиппинах происходили дела куда более занимательные, ведь после испано-американской войны гнет на филиппинцев стал не только не меньшим, а усилился, что вызвало острое недовольство населения островов. На подавление сопротивления вашингтонский режим бросил семьдесят пять тысяч солдат (почти три четверти американской армии), и в 1900 году началось кровавое подавление партизанских отрядов, все еще не желавших сдавать страну.
Пятого февраля 1901 года статья в «Нью-Йорк Уолд» сообщала следующее о действиях США на островах: «Наши солдаты начали применять ужасные меры против туземцев. Капитаны и лейтенанты становятся судьями, шерифами и палачами. “Не посылайте мне больше пленных в Манилу!” – таков был устный приказ генерал-губернатора три месяца назад. Стало обычаем мстить за смерть американского солдата, сжигая дотла все дома и убивая направо и налево подозрительных туземцев».
Филиппинские крестьяне были согнаны в зоны, подобные концентрационным лагерям, названные «реконсентрадос» (приблизительно в это же время английские войска изобрели концлагеря в Южной Африке, но, поскольку там жертвами были белые – буры, эта история получила гораздо большую известность, чем бесчеловечные эксперименты американцев на Филиппинских островах). Пленные филиппинские солдаты и гражданские подвергались «водным процедурам». Их «заставляли проглотить четыре-пять галлонов (15–18 литров) воды, так что их тела превращались во что-то ужасное, а затем им на живот становились коленями. Это продолжалось, пока «амиго» не начинал говорить или не умирал». И если филиппинец отвечал ударом на удар, США были готовы зверски мстить. Когда американский взвод был уничтожен в засаде, бригадный генерал Джейкоб У. Смит, ветеран бойни при Вундед Ни (бойни индейцев) приказал «убить всех, начиная с возраста 10 лет». «Вся окрестность должна превратиться в пустыню, – заявил Смит. – Я не желаю пленных, я желаю, чтобы вы убивали и жгли, и чем больше вы убьете и сожжете, тем довольнее я буду. Я желаю убить всех, способных держать оружие в войне против США».
«Бойня Мэй Лай была проделана ранее на Филиппинах в 1906 году, – пишет Ховард Зинн. – Американская армия напала на 600 членов племени моро в южных Филиппинах – мужчин, женщин, детей, живущих в самых первобытных условиях, не имевших современного оружия. Американская армия, вооруженная до зубов, напала на них, уничтожила их всех до одного, мужчин, женщин, детей». Командир, ответственный за эту «операцию», получил телеграмму с поздравлениями от президента США.
Марк Твен с возмущением писал об этой бойне, но что мог поделать писатель против огромной машины массовых убийств и пыток, которой продолжала оставаться звездно-полосатая держава?!
Там же, на Филиппинах, американцами впервые было испытано и биологическое оружие. Американский врач, ставивший эксперименты над заключенными, заражал их чумой (подтверждено по крайней мере 20 случаев), а еще двадцать девять заключенных ввел в состояние тяжелого искусственного авитаминоза, часть заключенных погибла, все выжившие стали инвалидами [27].
В разгар испано-американской войны, помимо Кубы, Коста-Рики и Филиппин, вашингтонский режим аннексировал также и Гавайи, свергнув королеву государства, существовавшего на островах. Хотя политическое и торговое проникновение американцев на Гавайский архипелаг началось гораздо раньше, ведь чрезвычайно выгодное географическое положение этих островов делало их ключом, вернее, отмычкой для вторжения США в Тихоокеанский регион и Юго-Восточную Азию. Помимо прочего, на Гавайях были запасы сандалового дерева, высоко ценившегося в Китае, но самое главное – здесь можно было расположить отличную базу для пополнения запасов продовольствия и воды для трансокеанских судов, а также разместить военные объекты, ведь удобные гавани островов вполне благоприятствовали этому.
Вашингтонский режим очень беспокоился, как бы Гавайи не достались Франции или Англии, которые проявляли себя в данном регионе очень активно.
Экспансионистской политике США на Тихом океане инициативно содействовали собственники текстильных предприятий (связанных с азиатскими рынками), судовладельцы, торговые компании и набиравшие силу монополии типа «Стандарт ойл» [28]. Гавайи казались незаменимыми, они нужны были США, как винчестер опытному грабителю.
Еще в 1873 году генерал Скофилд по поручению президента У. Гранта облюбовал на островах выгодное место для военно-морской базы. Так началась история печально знаменитого Перл-Харбора.
В 1880-х годах американцы принялись уже вовсю хозяйничать на Гавайях, навязывали королю Калакауа кабальные договора, оговаривая для себя всевозможные «исключительные права», при этом ухитрялись избегать международных обязательств, ведя дьявольски хитрую политику. Они выжидали, как говорил госсекретарь Т. Байярд, пока на Гавайях окончательно обоснуются американские плантаторы и промышленники, «пока интересы населения островов не окажутся в сфере бизнеса и политических симпатий, полностью идентифицироваться с интересами Соединенных Штатов».
Разграбление народных богатств и угнетение местного населения началось с самого появления вашингтонских агентов на Гавайях. Вывоз в США сельскохозяйственных культур приносил торговым монополиям баснословные прибыли, почти весь сахар, производимый на островах, вывозили в США, почти весь рис, другие жизненно необходимые населению продукты.
Результат для некогда процветающего королевства был плачевным: к концу девятнадцатого века из трехсоттысячного гавайского населения в живых осталось лишь тридцать пять тысяч! [29] В это трудно поверить, но, к несчастью, это правда. И здесь мы вынуждены зафиксировать очередное чудовищное преступление американизма, в данном случае – уничтожение людей, очередной геноцид, в данном случае при помощи торговой войны.
Когда население островов было десятикратно сокращено, а все богатства королевства захвачены американцами, об аннексии говорилось уже как о чем-то решенном, подчинение Гавайев было лишь вопросом времени,
В 1891 году короля Гавайев заманивают в поездку по Калифорнии, где он умирает, его преемницей становится принцесса Лидия Лилиуокалани, которая, однако, оказалась не так проста, как о ней думали прежде. Она решила попытаться сделать хоть что-то для исправления катастрофического положения, приведшего к кошмарному вымиранию ее народа, то есть решилась бросить вызов американскому влиянию, применив при этом свою женскую хитрость. Принцесса Лидия, вернее, уже королева, постаралась консолидировать вокруг себя антиамерикански настроенные слои населения, но вашингтонский режим зорко следил за всем происходящим в островной стране и, умело подогревая в стране антипатриотические взгляды (ах, как это нам знакомо!), сумел сколотить в стране тайный «клуб сторонников аннексии», куда вошли немногочисленные, но влиятельные граждане, в основном из числа американских плантаторов и прочих лиц, заинтересованных в ослаблении местного суверенитета.
Стоит ли говорить, что королеву Лидию старались всячески опорочить в глазах народа и свалить на нее все то, что натворили американцы за годы паразитирования на гавайских богатствах.
В 1893 году произошел переворот, который, говоря начистоту, к коренному-то населению вообще почти никакого отношения не имел, поскольку во главе заговорщиков стояли плантаторы, их неприкрыто поддерживал посланник США и американские военные. Не очень-то надеясь на одобрение народных масс, заговорщики запросили дополнительные войска, которые конечно же и прибыли в незамедлительном порядке, высадившись 17 января в Гонолулу якобы для «охраны жизни и имущества американских граждан». Но сия охрана вылилась в мгновенную оккупацию столицы страны, войска сосредоточились вокруг королевского дворца и правительственной резиденции. Ни один из протестов королевского министра иностранных дел и губернатора острова Оаху против американской военной оккупации во внимание принят не был.
Королева была низложена и арестована.
Так закончилась независимость еще недавно богатого и успешного государства. Пришла «демократия».
Однако Всевышний, быть может, хотел-таки дать шанс коренному населению островов, и потому на исторической арене появляется весьма занятная личность, а именно Николай Судзиловский-Руссель, известный также под именем Каука Лукини (на языке местного народа – «русский доктор»). Желая помочь бедственному положению его коренного населения, этот человек сумел стать первым президентом сената Гавайских островов.
В момент осуществления вашингтонскими марионетками проамериканского переворота Николай Константинович занимался врачебной практикой на Гавайях, потому хорошо знал положение коренного населения. И когда в 1900 году президент США подписал «Акт о предоставлении правительства Территории Гавайи», в котором оговаривался обязательный институт Губернатора Территории, назначаемого президентом США (то есть надзирателя вашингтонского режима над островами), но в то же время Гавайям позволялось иметь свой парламент, Судзиловский решил активно стать на сторону подавляемых американцами канаков (народа Гавайев) и организовать «Партию самоуправления Гавайев» (так называемых гормулеров).
Однако для того, чтоб в парламент не прошли «неблагонадежные» (то есть местные патриоты), американцы тут же сколотили две другие партии (разумеется, «демократическую» и «республиканскую»), надеясь, что всю власть-то и прикарманят, но неожиданно для них в стране укрепилась-таки третья сила, во главе которой был Судзиловский со своими сторонниками, а поддерживали его широкие массы коренного населения, чьи интересы он отстаивал очень горячо, а главное – искренне. Николай Константинович без труда проходит в сенат вновь созданного государства, а затем его избирают президентом, что становится неприятной неожиданностью для большинства американских горлохватов, разинувших рот на оставшиеся богатства Гавайских островов.