Страница:
Я пожал плечами.
– Вроде все логично.
– И правдоподобно?
Дело в том, что в земной мифологии так или иначе отражена история с Эдемом, хоть и ее переврали за многие тысячи лет. И изгнание из рая, и Великий Потоп, и гибель Атлантиды – все это имеет одну подоснову. Был мир, на котором жили люди. Причем мир высокоразвитый. Потом случилась катастрофа, и людям пришлось бежать с гибнущей планеты на космических ковчегах. От Эдема до Гнезда, Зеленых Островов и Могилы лететь относительно недалеко. Поэтому на этих планетах цивилизацию начали возрождать в первую очередь. От Эдема до Земли было далековато, пока ковчег дополз на досветовой скорости, сменилось не одно поколение на его борту. Люди опустились и одичали. На Земле им пришлось открывать заново огонь и колесо. А до Убежища ковчег добирался вообще невообразимо долго, и как следствие – сегодняшняя дикость прятунов. Этим объясняется разница развития старших, средних и младших рас.
Такие вот дела.
На мой взгляд, Эдем – или то, что от него осталось после катастрофы, – стоило изучать, а не делать на этой планетарной рухляди политику. Или фетиш космических масштабов. Но у старших рас было иное мнение, и нам, пользующимся их благами, стоящим в тени их величия, приходилось лишь молча поддакивать.
А тут еще, оказывается, идет непрекращающаяся война за пространство Эдема. Сначала Крылатые владеют им, а «островитяне» в союзе с «мумиями» пытаются их выбить. Потом «островитяне» захватывают Эдем, и война переходит в следующую фазу. А последние лет сто пятьдесят (земных, само собой) Крылатые в союзе с «островитянами» долбят «мумий». Или это «мумии» громят и тех и других. «Мумии» – бойцы свирепые, им палец в рот не клади.
В общем, все это походило на грызню за Иерусалим в Средние века. Только вместо Гроба Господнего – планета. А вместо сарацин – «мумии» на космических крейсерах.
– Крылатые хотят запретить земные религии, – сказала Ира.
Я с удивлением посмотрел на нее. А какой толк от этих религий? Они сильно помогли, когда наша цивилизация катилась к краху? – хотел спросить, но вовремя прикусил язык.
– Крылатые это сделают, – Ира опустила глаза. – Мы будем поголовно поклоняться Эдему, как полчища язычников. И камлать на ее пепелище.
– Если это случится, – ответил я, растягивая гласные, – то не при нашей жизни.
– Наша жизнь может оказаться очень короткой, – определенно, на Иру алкоголь нагонял депрессию. – Давай выпьем за то, чтобы жить долго!
Я хотел подлить Ире коньяку – в рюмке у нее оставалось на донышке, – но она отказалась.
– Нет-нет. У меня есть.
И мы выпили, а потом подошли наши друзья, и мы выпили еще. Поговорили о том, как эффективнее провести бомбардировку планеты из космоса и как успешнее ее отразить. Спецы присутствовали по обоим вопросам.
Главный козырь ПКО – это мощные боевые лазеры. Каждый излучатель получал энергию от собственного реактора. На космических кораблях такое энергозатратное оружие было непозволительной роскошью; у нас почти все ресурсы уходили на фокусы с гравитацией и завязанную на них возможность прыгать в «искажение». Мы использовали лазеры только для измерения расстояния до цели, наведения ракет и связи. А вообще, пушки, которые разят со скоростью света, – это страшная вещь… Но наши крейсеры были быстрыми, маневренными, для поражения наземных целей несли атомное оружие и бить могли издалека. А планета – мишень, в которую очень тяжело промахнуться.
Так что меры были симметричны контрмерам.
– Американцы построили первый космический авианосец! – Макарь размахивал сигаретой, почти как дирижерской палочкой. – Свершилась мечта идиотов! На борту – почти сто шаттлов, неспособных уходить в «искажение».
– Корабли орбитального боя, – уточнил я. – В межпланетном пространстве от них толку не будет.
– Зато они смогут «выносить» станции, объекты на планетах и лунах.
– Если авианосец не будет уничтожен сразу после того, как он выйдет из «искажения», – заметила Антонина и потянулась к Димке, сжав в губах незажженную сигарету. Макарь чиркнул зажигалкой, двинулся девушке навстречу.
– Да, авианосец – цель соблазнительная для противокосмических систем, – добавила Ира.
– Соблазнительная… – повторили мы с Димкой в один голос и заржали. Свинтусы. Американцы тоже постарались – слишком уж бросалась в глаза фаллическая форма их последней боевой машины. И я представил, как какая-нибудь дама-полковник противокосмической обороны отдает приказ в пылу сражения: «Из рельсотронов и лазеров! По американскому члену! Огонь!» Впрочем, с американцами мы теперь на одной стороне, хотя в прошлом немало копий было сломано. Так что дама из ПКО должна быть не с Земли, а «мумией»… И в следующую секунду сделал вывод о том, что я уже порядочно принял на грудь, если строю столь ступенчатые ассоциации.
Ира задумалась – обижаться ей на наш гогот или нет, но Макарь взял ситуацию под контроль.
– Обожаю наших девушек! Только они могут находить романтику в суровых буднях Дальнего космоса!
– Они ее не находят, – подхватил я. – Они ее создают!
И, не помню, в который раз, выпили за девушек.
Затем Димка и Антонина снова пошли танцевать, и по характеру их танца мы с Ирой решили, что наших друзей стоит оставить наедине. Объявили им, что хотим подышать морозцем, подхватили шинели и вышли из квартиры.
Перовский «термос», как и остальные «термосы» Москвы, обогревался за счет компактного фотонного реактора Крылатых. В квартирах держалось около двадцати градусов, а вот в коридорах и на лестницах было прохладно.
Мы пробирались через паутину бельевых веревок и занавесы только что постиранных простыней и пододеяльников. Старая мебель вдоль стен, полки с цветами в горшочках, детские гравипеды и разбросанные игрушки, собачьи подстилки и миски – так выглядел человеческий термитник изнутри. А за тонкими дверями находились похожие на осиные соты каморки, в которых обитали упрямцы, патологические патриоты города или те, кого никто не ждал за пределами промороженной Москвы. За одной дверью кто-то рыдал, за другой – декламировал стихи, за третьей занимались любовью, за четвертой шел неторопливый разговор. На общей кухне жарили фарш, из открытой двери душевой тянуло запахами шампуня и мочи.
Поднялись на крышу.
До звезд можно было дотянуться рукой. И удивительно чистым казался воздух после тяжелого духа многоэтажного общежития, хоть в носу и пощипывало от мороза.
Высота каждого «термоса» впечатляла. Они возвышались над старыми постройками, точно айсберги над океанской волной. Снега намело прилично, из сугробов торчали обледенелые мачты антенн. Прожектора сияли вдоль периметра крыши, лили свет на пустынные улицы.
Мы остановились возле ограждения. Я поправил шинель на Ириных плечах, поднял ей воротник. Ира прильнула ко мне, и я обнял ее в ответ, прижавшись щекой к пахнущим духами волосам.
Мы смотрели на темную стену ледника. Она казалась незыблемой. Но скоро льды сомнут и раздавят старую столицу, сотрут в грязь старые и новые здания, мосты и памятники. И лишь вьюга будет стонать и завывать над белой пустыней. Долгие годы.
– А я хочу вернуться сюда снова, – сказала Ира. – Пока город существует.
– Обязательно вернемся, – пообещал я и поцеловал девушку в холодную щеку. – Я вернусь вместе с тобой.
Через год Ира вышла замуж за перспективного капитана связи и перевелась вместе с ним с Хуракана в купольный город на Голиаф-4. Димка Макарь, как я уже говорил, через три года пропал без вести. Что стало с Антониной – я не в курсе, после исчезновения Димки мы больше не встречались.
Но Москва стоит по-прежнему.
Глава 4
– Вроде все логично.
– И правдоподобно?
Дело в том, что в земной мифологии так или иначе отражена история с Эдемом, хоть и ее переврали за многие тысячи лет. И изгнание из рая, и Великий Потоп, и гибель Атлантиды – все это имеет одну подоснову. Был мир, на котором жили люди. Причем мир высокоразвитый. Потом случилась катастрофа, и людям пришлось бежать с гибнущей планеты на космических ковчегах. От Эдема до Гнезда, Зеленых Островов и Могилы лететь относительно недалеко. Поэтому на этих планетах цивилизацию начали возрождать в первую очередь. От Эдема до Земли было далековато, пока ковчег дополз на досветовой скорости, сменилось не одно поколение на его борту. Люди опустились и одичали. На Земле им пришлось открывать заново огонь и колесо. А до Убежища ковчег добирался вообще невообразимо долго, и как следствие – сегодняшняя дикость прятунов. Этим объясняется разница развития старших, средних и младших рас.
Такие вот дела.
На мой взгляд, Эдем – или то, что от него осталось после катастрофы, – стоило изучать, а не делать на этой планетарной рухляди политику. Или фетиш космических масштабов. Но у старших рас было иное мнение, и нам, пользующимся их благами, стоящим в тени их величия, приходилось лишь молча поддакивать.
А тут еще, оказывается, идет непрекращающаяся война за пространство Эдема. Сначала Крылатые владеют им, а «островитяне» в союзе с «мумиями» пытаются их выбить. Потом «островитяне» захватывают Эдем, и война переходит в следующую фазу. А последние лет сто пятьдесят (земных, само собой) Крылатые в союзе с «островитянами» долбят «мумий». Или это «мумии» громят и тех и других. «Мумии» – бойцы свирепые, им палец в рот не клади.
В общем, все это походило на грызню за Иерусалим в Средние века. Только вместо Гроба Господнего – планета. А вместо сарацин – «мумии» на космических крейсерах.
– Крылатые хотят запретить земные религии, – сказала Ира.
Я с удивлением посмотрел на нее. А какой толк от этих религий? Они сильно помогли, когда наша цивилизация катилась к краху? – хотел спросить, но вовремя прикусил язык.
– Крылатые это сделают, – Ира опустила глаза. – Мы будем поголовно поклоняться Эдему, как полчища язычников. И камлать на ее пепелище.
– Если это случится, – ответил я, растягивая гласные, – то не при нашей жизни.
– Наша жизнь может оказаться очень короткой, – определенно, на Иру алкоголь нагонял депрессию. – Давай выпьем за то, чтобы жить долго!
Я хотел подлить Ире коньяку – в рюмке у нее оставалось на донышке, – но она отказалась.
– Нет-нет. У меня есть.
И мы выпили, а потом подошли наши друзья, и мы выпили еще. Поговорили о том, как эффективнее провести бомбардировку планеты из космоса и как успешнее ее отразить. Спецы присутствовали по обоим вопросам.
Главный козырь ПКО – это мощные боевые лазеры. Каждый излучатель получал энергию от собственного реактора. На космических кораблях такое энергозатратное оружие было непозволительной роскошью; у нас почти все ресурсы уходили на фокусы с гравитацией и завязанную на них возможность прыгать в «искажение». Мы использовали лазеры только для измерения расстояния до цели, наведения ракет и связи. А вообще, пушки, которые разят со скоростью света, – это страшная вещь… Но наши крейсеры были быстрыми, маневренными, для поражения наземных целей несли атомное оружие и бить могли издалека. А планета – мишень, в которую очень тяжело промахнуться.
Так что меры были симметричны контрмерам.
– Американцы построили первый космический авианосец! – Макарь размахивал сигаретой, почти как дирижерской палочкой. – Свершилась мечта идиотов! На борту – почти сто шаттлов, неспособных уходить в «искажение».
– Корабли орбитального боя, – уточнил я. – В межпланетном пространстве от них толку не будет.
– Зато они смогут «выносить» станции, объекты на планетах и лунах.
– Если авианосец не будет уничтожен сразу после того, как он выйдет из «искажения», – заметила Антонина и потянулась к Димке, сжав в губах незажженную сигарету. Макарь чиркнул зажигалкой, двинулся девушке навстречу.
– Да, авианосец – цель соблазнительная для противокосмических систем, – добавила Ира.
– Соблазнительная… – повторили мы с Димкой в один голос и заржали. Свинтусы. Американцы тоже постарались – слишком уж бросалась в глаза фаллическая форма их последней боевой машины. И я представил, как какая-нибудь дама-полковник противокосмической обороны отдает приказ в пылу сражения: «Из рельсотронов и лазеров! По американскому члену! Огонь!» Впрочем, с американцами мы теперь на одной стороне, хотя в прошлом немало копий было сломано. Так что дама из ПКО должна быть не с Земли, а «мумией»… И в следующую секунду сделал вывод о том, что я уже порядочно принял на грудь, если строю столь ступенчатые ассоциации.
Ира задумалась – обижаться ей на наш гогот или нет, но Макарь взял ситуацию под контроль.
– Обожаю наших девушек! Только они могут находить романтику в суровых буднях Дальнего космоса!
– Они ее не находят, – подхватил я. – Они ее создают!
И, не помню, в который раз, выпили за девушек.
Затем Димка и Антонина снова пошли танцевать, и по характеру их танца мы с Ирой решили, что наших друзей стоит оставить наедине. Объявили им, что хотим подышать морозцем, подхватили шинели и вышли из квартиры.
Перовский «термос», как и остальные «термосы» Москвы, обогревался за счет компактного фотонного реактора Крылатых. В квартирах держалось около двадцати градусов, а вот в коридорах и на лестницах было прохладно.
Мы пробирались через паутину бельевых веревок и занавесы только что постиранных простыней и пододеяльников. Старая мебель вдоль стен, полки с цветами в горшочках, детские гравипеды и разбросанные игрушки, собачьи подстилки и миски – так выглядел человеческий термитник изнутри. А за тонкими дверями находились похожие на осиные соты каморки, в которых обитали упрямцы, патологические патриоты города или те, кого никто не ждал за пределами промороженной Москвы. За одной дверью кто-то рыдал, за другой – декламировал стихи, за третьей занимались любовью, за четвертой шел неторопливый разговор. На общей кухне жарили фарш, из открытой двери душевой тянуло запахами шампуня и мочи.
Поднялись на крышу.
До звезд можно было дотянуться рукой. И удивительно чистым казался воздух после тяжелого духа многоэтажного общежития, хоть в носу и пощипывало от мороза.
Высота каждого «термоса» впечатляла. Они возвышались над старыми постройками, точно айсберги над океанской волной. Снега намело прилично, из сугробов торчали обледенелые мачты антенн. Прожектора сияли вдоль периметра крыши, лили свет на пустынные улицы.
Мы остановились возле ограждения. Я поправил шинель на Ириных плечах, поднял ей воротник. Ира прильнула ко мне, и я обнял ее в ответ, прижавшись щекой к пахнущим духами волосам.
Мы смотрели на темную стену ледника. Она казалась незыблемой. Но скоро льды сомнут и раздавят старую столицу, сотрут в грязь старые и новые здания, мосты и памятники. И лишь вьюга будет стонать и завывать над белой пустыней. Долгие годы.
– А я хочу вернуться сюда снова, – сказала Ира. – Пока город существует.
– Обязательно вернемся, – пообещал я и поцеловал девушку в холодную щеку. – Я вернусь вместе с тобой.
Через год Ира вышла замуж за перспективного капитана связи и перевелась вместе с ним с Хуракана в купольный город на Голиаф-4. Димка Макарь, как я уже говорил, через три года пропал без вести. Что стало с Антониной – я не в курсе, после исчезновения Димки мы больше не встречались.
Но Москва стоит по-прежнему.
Глава 4
Миссия: «Пешечный дебют».
Задача: освободить захваченных в плен союзников.
Звезда: Поллукс (оранжевый гигант).
Планета: нет.
Особые примечания: навигация осложнена из-за большого количества обломков, выброшенных в пространство в результате гибели внутренних планет системы.
Сводной эскадрой командовал сам адмирал Лардар. Он держал свой флаг на многопушечном «кондоре» под названием «Имя чести».
Эскадра покинула Опорную базу и направилась вне плоскости эклиптики, растянувшись кильватерной колонной длиною в десять тысяч километров. «Кондор» и два ракетных крейсера землян – впереди. За ними следовал «сборный» крейсерский дивизион из наших «элок» и «воронов», его возглавил контр-адмирал Величко. В арьергарде шли корабли поддержки «островитян», а также их десантные транспорты и авизо.
– Удалились от Хуракана на девяносто мегаметров, – доложил я.
– Хорошо, – отозвался Любимов. – Держать курс.
– Товарищ капитан третьего ранга! – услышал я голос радиста. – Пришло сообщение от адмирала Лардара.
– Давай. – Для Любимова было в новинку напрямую подчиняться Крылатым. Он вроде бы несильно переживал по этому поводу, но в голосе чувствовалось напряжение.
– Командирам всех кораблей эскадры! – я представил себе этого молодого Крылатого, как он стоит на мостике «кондора», заложив руки за спину, и перед ним светится голографическая звездная карта. – Разархивировать на персональных терминалах файл под именем «ноль-шесть-ноль-два-семь». Начинать исполнять немедленно! Отбой!
– Вот и все… – протянул Любимов. – Олег Дмитриевич! – обратился он к старпому. – Ты помнишь мой код?
Задорожный хмыкнул.
– Откуда?
– Вот и я…
Ну, это я уже слышал раз двести. Такой у них ритуал был. Любимов застучал пальцами по клавиатуре. Я же смотрел, прищурившись, на звезды. Интересно, к которой из них меня забросит очередной поворот судьбы. Возле некоторых я был много раз… но в системах абсолютного большинства из них не побываю ни я, ни кто-либо из людей – без разницы, с какой планеты они будут родом.
Любимов прочистил горло.
– Боевая готовность № 1! Штурман! Курс на Поллукс. Мы должны выйти из «искажения» над центральной частью астероидного пояса Корнуолла. Координаты точки выхода переслал.
– Координаты получил. Рассчитываю.
– Реакторная! Мощность – девяносто два.
– Есть!
– Гравитронщики! Слесарев! Подготовить процедуру перехода!
– Есть!
Вот и пошло-поехало. Я проверил ремни безопасности, положил руку на штурвал. Коснулся большим пальцем кнопки с полустертой надписью «ИМПУЛЬС».
– Внимание, экипаж! – обратился по общему каналу Любимов. – Наша задача – обеспечить прикрытие десанта «островитян» на Объект-114, это – четвертый по крупности астероид пояса Корнуолла. На Объекте-114, согласно данным разведки, расположены иридиевые рудники «мумий», на которых трудятся наши военнопленные. Сопротивление ожидается серьезное: Объект охраняют «гарпии» и «виверны». Кроме того, на поверхности астероида расположены ракетные комплексы и скорострельные турели противокосмической обороны. Когда десант высадится, нам нужно будет встать в «заграждение» и ожидать возможное прибытие подкрепления неприятеля.
Внутри астероидного пояса – тесно. Расстояния между глыбами может быть меньше десяти километров – ни развернуться, ни повернуться с нашими-то скоростями.
– И еще! – снова заговорил командир. – Мы вторгаемся в чужое пространство. Пусть с благородной целью, но тем не менее. На этот раз сражаться предстоит не с условным противником. «Мумии» – на своей территории и будут драться до последнего корабля. До последнего солдата! Ребята, не забывайте, что мы – из русской эскадры. Не опозорим ни себя, ни наших товарищей. Наше дело – правое, и пусть снаряды летят точно в цель. Ну, с богом! – Любимов перевел дыхание. – Начинаем набирать массу для перемещения!
Я вывел на свой монитор карту пояса Корнуолла. Программа сама рассчитывала траектории самых крупных астероидов и выдавала их координаты в режиме реального времени.
– Гравитация растет, – сообщил старпом.
Для межзвездного прыжка нужно набрать больше боевых ноль-шесть «же». Сейчас все на корабле работало на нашу гравитронику. Напряжение нарастало, я чувствовал, как усиливается вибрация. И, конечно же, сила тяжести. Нас постепенно вдавливало в кресла; кровь отхлынула от головы, тошнота, от которой каждый по-своему страдал в невесомости, сходила на нет.
– Регистрирую «искажение» по курсу восемнадцать, – сказал Задорожный. – Отклонение – минус два.
– Прекрасно! Курс восемнадцать! Тангаж – минус два, – сейчас же отреагировал Любимов.
– Есть! – отозвались в один голос мы с Кучером.
Двигатели коррекции курса беззвучно выстрелили в космос бело-голубой плазмой. Крейсер начал разворот.
И всякий раз я опасаюсь промахнуться мимо пространственной червоточины, диаметр которой, как утверждают яйцеголовые, не больше двух метров. «Искажение» возникает по курсу корабля, когда его гравитроника работает на полную мощность. Столь малый объект, как космический крейсер, в какую-то секунду приобретает массу, сопоставимую с массой планеты…
И проваливается в физический Тартар.
Чтобы в следующую же секунду вынырнуть в нормальный космос за много-много световых лет от прежнего местоположения.
Что происходит в тот момент, когда корабль проходит через червоточину в пространстве, человеческий мозг интерпретировать не может и поэтому просто вычеркивает его из памяти.
Яркий свет ударил из носового иллюминатора. Всполохи янтарного цвета заструились по внутренней обшивке рубки. Если бы не поляризованное стекло в щитке моего шлема, я бы стал слепой курицей.
Старпом сдавленно чертыхнулся.
Иллюминатор потемнел, подстроившись под местное солнце.
Раздувшаяся сфера Поллукса господствовала в пространстве. Это была оранжевая, с красноватым оттенком, звезда-гигант. Старая, но отчаянно молодящаяся. Погубившая внутренние планеты, но еще не окрасившаяся в красный цвет скорой гибели.
Поллукс совсем не походил на карликовые и тусклые звезды, которых пруд пруди в окрестностях Солнца. Не часто нам приходилось действовать под боком у таких гигантов.
– Постам доложить о готовности! – приказал Любимов.
Я отвлекся от иллюминатора, просмотрел, что там у меня на приборах. Вроде прошли через «искажения» без глюков, только на тактическом дисплее время от времени выбивались какие-то «левые» пиксели. Пришлось перезагрузить подсистему. А вообще, я сориентировался быстро: мы находились над эклиптикой, цель была где-то под нами. Заходить на нее будем под острым углом. Жаль, что Поллукс не передвинуть: на протяжении всей миссии он будет слепить нам оптику.
– Мы регистрируем корабли эскадры, – доложили с радиолокационного поста. – Арьергард все еще прибывает.
Вот и славно! Теперь нам осталось лишь перестроиться и расползтись по своим траекториям. А Полозов тем временем вывел на мой монитор данные по курсу.
– Врага видите? – спросил Задорожный.
– Слабое радарное излучение из глубины астероидного пояса. Количество и типы кораблей пока установить невозможно, – прозвучало у меня в наушниках.
Пока мы подберемся к цели, враг успеет подготовиться, чтобы встретить нас во всеоружии.
– Доложить, что «пятидесятый» переместился благополучно! – распорядился Любимов, выслушав доклады всех служб.
И тут же последовало сообщение от Величко:
– Крейсерскому дивизиону построиться для атаки.
– Ильин! Кучер! Выводите нас на курс, – распорядился Любимов. – Расстояние до цели?
– Четырнадцать с половиной мегаметров, – ответил старпом.
На счету ЛК-50 – две «гарпии». Их мы превратили в пар во время патрульных миссий в приграничном пространстве. Теперь мы сами – нарушители. И не просто нарушители – целая эскадра вторглась в чужой космос. Это, мать вашу, война без всяких экивоков.
Впереди вспыхивали дюзы ЛК-17, которым командовал Витя Козак – лихой и удачливый командир. По левому траверзу от нас шел «ворон», экипаж которого тоже в чем-то там отличился… Позади, километрах в ста пятидесяти, разворачивался ЛК-55, который облюбовал контр-адмирал Величко. Пять крейсеров землян и шесть – Крылатых. Плюс три тяжелых боевых корабля – «кондор» и наши ракетчики, – которые должны были выйти из «искажения» «под» астероидным поясом. Вот это силища.
Поэтому я не испытывал ни малейшего страха или тревоги. Даже как-то странно это было. Сидит такой себе чурбан за штурвалом. «Так точно!» да «Вас понял!» – будто автомат.
ЛК-50 вышел на траекторию атаки. Теперь Поллукс светил в иллюминаторы не так сильно, и в поле зрения появился астероидный пояс: область прямо по курсу, усеянная неестественно крупными, объемистыми звездами. Объект-114 находился в центре этого скопления.
На тактическом мониторе появился силуэт цели: пятисоткилометровый астероид, облепленный постройками, точно камень – мохом. Вокруг него вращались две глыбы меньших размеров – примерно с Эверест каждая. На лунах тоже темнели наросты инженерных сооружений «мумий».
Пузатые десантные транспорты «островитян» наступали нам на пятки. Но мы пока не видели тех, от кого должны были их защищать.
А потом кто-то просветил нас радаром с одной стороны, кто-то – с другой. Несколько звезд прямо по курсу пришли в движение. Сорвались с мест метеорами: были – и нет.
– Цель по пеленгу сто тридцать восемь! Расстояние – полторы тысячи километров!
– «Виверна»! – выпалил Задорожный.
Любимов сообщил Величко, что мы берем на себя обнаруженный корабль. ЛК-50 снова изменил курс и дал залп из носовой пневмопушки. Одновременно «виверна» шарахнула в нас из рельсотрона. На экранах радаров две мелкие метки ринулись друг к другу с умопомрачительной скоростью. На какую-то наносекунду они слились в одно пятно, затем рванули дальше – каждый к своей цели.
Заряд рельсотрона – цельнометаллический стержень метровой длины – пронесся под нами, едва не отхватив кусок кормы. Перед носом ЛК-50 вспыхнуло новое солнце: белое, чуть вытянутое вдоль экватора. Не знаю, какую часть «виверны» нам удалось поразить, но корабль сгорел в считаные мгновения. Снаряд пневномушки – не бог весть что, но на таких скоростях его масса целиком переходит в энергию. И эффект – все равно что от ядерной боеголовки.
– Хух! – выдохнул Любимов. – Молодцы, ребята!
Сквозь треск статики в наушниках прорезался голос контр-адмирала:
– Отличный выстрел, Валерий Петрович! Так держать…
Величко заглушил новый наплыв помех: это километрах в семидесяти от нас рванул «ворон». Превратился в огненный шар, как и «виверна» до него. На пультах запиликали трели, предупреждая, что на нас наводят пушки. Мы с Кучером бросили крейсер в маневр уклонения, трели поперхнулись, но через секунду ожили вновь.
Сверкнул луч лазера: он был в поле зрения всего миг, но я отчетливо увидел тончайшую иглу, которая прошила пространство. ЛК-77 исчез с радаров, на его месте образовалась уйма мелких меток. Обломки крейсера обследует корабль спасателей, который следует в арьергарде. Если кому-то посчастливилось выжить…
Откуда боевой лазер? В разведданных о нем ничего не говорилось!
– Держать курс! – прикрикнул Любимов. – Уравнять скорость относительно цели!
– Товарищ капитан третьего ранга! – услышал я голос радиста. – Уровень помех очень высок. Наши корабли радиоэлектронной борьбы вышли из «искажения» и включили «глушилки».
– Спохватились… – пробормотал старпом.
– Теперь это уже мало что изменит, – сказал Любимов.
Мы вошли в астероидный пояс. Судя по приборам, одна глыба промелькнула на расстоянии восьмидесяти километров от нас, вторая – в двухстах двадцати километрах. Следующая, оказывается, летела прямо на нас, точнее – мы на нее, и снова пришлось уклоняться. И снова, и снова…
– Твою мать! – выругался Задорожный. – Обломков слишком много!
Они выныривали из черноты и сразу же растворялись в бездне. Большую часть астероидов мы видели только на экранах радаров. Но дважды мы проходили мимо здоровенных глыб, изрытых кратерами и бороздами. В ярком свете Поллукса они серебрились, точно были покрыты слоем льда.
Опять мелькнул луч, и еще один «ворон» швырнуло на астероид потоком газов, вырывающихся из пробоины в корпусе.
– Да накройте же этот излучатель! – раздраженно проговорил Любимов. – «Оптики»! Определите его, пока он нас не срезал!
Лазер, оказывается, бил с одного из астероидов-спутников Объекта-114. Орудие скрывалось среди ферм и похожих на вагоны модульных построек. «Оптики» его засекли, когда очередной импульс проделал сквозную дыру в ЛК-17. Экипажу Вити Козака посчастливилось: их «элка» не развалилась и осталась управляемой. ЛК-17 просигналил о том, что выходит из боя, полыхнул маршевыми двигателями и полетел прочь из пояса.
Мы же, наконец, смогли взять на мушку злополучный излучатель.
– Рельсотроны с первого по четвертый – огонь! – приказал Любимов. Четыре стремительных точки проплыли по экранам радаров, и астероид-спутник озарился белым пламенем. Следом блеснула еще одна вспышка. Брызги расплавленного металла и породы хлынули в космос и поплыли по воле инерции. Это, очевидно, рванул реактор, который снабжал энергией боевой лазер.
Тем временем Объект-114 вырос и обрел объем. Серебристый, покрытый кратерами обмылок походил на крупный осколок Луны, невесть каким чудом оказавшийся за тридевять световых лет от Земли.
Из-за Объекта вынырнула «гарпия» и принялась наводиться на отступающий ЛК-17, собираясь совершить «удар милосердия». Два «ворона» накрыли корабль врага огнем скорострельных пневмопушек.
За Объектом вспыхивали и гасли зарницы – это вступили в бой тяжелые корабли эскадры. Мы же атаковали с верхней полусферы. Врезали по башням ПКО, а те огрызнулись изо всех стволов. Корабли радиоэлектронной борьбы включили генераторы помех на полную мощность, и головки самонаведения вражеских ракет ослепли. Одна за другой они взрывались, озаряя пространство секундными всполохами. Снаряды же с цели было не сбить, и вновь пришлось маневрировать. Нам повезло, а кому-то нет. Еще два наших корабля исчезли с радаров.
– Ни хрена себе – спасательная операция! – высказался Задорожный.
Я услышал, как Любимов с шумом втягивает в себя воздух, явно собираясь рявкнуть на старпома: «Не отвлекаться!» или что-то в этом роде. Но тут заверещали сирены, и у меня впервые за эти напряженные минуты екнуло сердце.
– Разгерметизация! – выкрикнул старпом. – Падает давление в центральных отсеках!
Дело – труба…
– Нас подбили? – в голосе Любимова слышалось возмущение. – Доклад!
– Нет, – старпом сглотнул. – Скорее всего, зацепило осколком ракеты.
Да, возможно. Большая часть ракет рванула у нас под носом: в двухстах-трехстах километрах от ЛК-50.
– Техкоманда приступила к ремонту, – отчитался старший инженер. – У нас – сквозное в четырнадцатом гравитронном. Отсек изолирован. Оборудование не повреждено.
– Жертвы?
– Два человека.
– Твою мать! Ремонтируйтесь!
– Пост № 1, что у вас? – обратился ко мне и Кучеру Задорожный.
Мы с Серегой рапортовали, что системы управления в норме.
– И то хлеб, – высказался старпом.
– Помех много, – пожаловался Кучер. – КРЭБы достали своими «глушилками». Тут и без них столько обломков…
– Разговорчики!..
На поверхности Объекта-114 среди уже различимых глазом построек сверкали белые магниевые вспышки. Как будто световой сигнал. Как будто извержения вулканов. На самом деле это корабли эскадры добивали батареи ПКО. Вражеский астероид больше не сопротивлялся.
Последняя «гарпия» не пожелала даже вступать в бой: рванула в глубь пояса, форсировав двигатели. Заряд из рельсотрона контр-адмиральского «пятьдесят пятого» угодил в дюзу одного из ее маршевых. Крошечное солнце ярко, до боли в глазах, осветило нам рубку, но почти сразу погасло.
«Вот и все, – просигналили нам лазером с ЛК-55. – Продолжайте выполнение боевой задачи».
– Отправить сигнал на «пятьдесят пятый»: «ЛК-50 поврежден. Необходим ремонт», – приказал Любимов.
А тем временем транспортные корабли «островитян» обошли крейсеры и повисли над поверхностью Объекта-114. Десантники, упакованные в экзоскелеты, высаживались на поверхность астероида-гиганта. На их спинах были ракетные ранцы, в руках – автоматы специальной «космической» модификации. Вот кому предстояла адская работа: ближний бой в условиях микрогравитации в безвоздушном пространстве. Вряд ли после бомбардировки астероида у «мумий» отпало желание драться, эти гады не щадят ни себя, ни других. Надеюсь, в порыве ярости «мумии» не пустят под нож ребят, которые оказались у них в плену.
– Инженеры! Озерян! Что с пробоиной? – спросил Любимов.
– Залатали, товарищ командир. Давление восстанавливается.
– Что с управлением гравитацией? Не размажет нас по стенкам во время маневра?
– Не должно.
– Что значит – не должно? У нас приказ занять место в поисковой сети!
– Товарищ капитан третьего ранга! – вклинился в разговор радист. – «Глушилки» снизили мощность. Контр-адмирал на связи!
– Подключай!
– Любимов! Как это – повреждены? – послышался сквозь треск и завывания помех рассерженный голос Величко. – Три корабля «мумий» улизнули! Их флот может нагрянуть в любую минуту! Ты знаешь, сколько кораблей мы потеряли?
– Мы готовы продолжать бой, товарищ контр-адмирал! – немного обиженно вскричал Любимов.
Величко замолчал, точно призадумался.
– Ладно. Молодцы, – бросил он. – Отбой.
Задача: освободить захваченных в плен союзников.
Звезда: Поллукс (оранжевый гигант).
Планета: нет.
Особые примечания: навигация осложнена из-за большого количества обломков, выброшенных в пространство в результате гибели внутренних планет системы.
Сводной эскадрой командовал сам адмирал Лардар. Он держал свой флаг на многопушечном «кондоре» под названием «Имя чести».
Эскадра покинула Опорную базу и направилась вне плоскости эклиптики, растянувшись кильватерной колонной длиною в десять тысяч километров. «Кондор» и два ракетных крейсера землян – впереди. За ними следовал «сборный» крейсерский дивизион из наших «элок» и «воронов», его возглавил контр-адмирал Величко. В арьергарде шли корабли поддержки «островитян», а также их десантные транспорты и авизо.
– Удалились от Хуракана на девяносто мегаметров, – доложил я.
– Хорошо, – отозвался Любимов. – Держать курс.
– Товарищ капитан третьего ранга! – услышал я голос радиста. – Пришло сообщение от адмирала Лардара.
– Давай. – Для Любимова было в новинку напрямую подчиняться Крылатым. Он вроде бы несильно переживал по этому поводу, но в голосе чувствовалось напряжение.
– Командирам всех кораблей эскадры! – я представил себе этого молодого Крылатого, как он стоит на мостике «кондора», заложив руки за спину, и перед ним светится голографическая звездная карта. – Разархивировать на персональных терминалах файл под именем «ноль-шесть-ноль-два-семь». Начинать исполнять немедленно! Отбой!
– Вот и все… – протянул Любимов. – Олег Дмитриевич! – обратился он к старпому. – Ты помнишь мой код?
Задорожный хмыкнул.
– Откуда?
– Вот и я…
Ну, это я уже слышал раз двести. Такой у них ритуал был. Любимов застучал пальцами по клавиатуре. Я же смотрел, прищурившись, на звезды. Интересно, к которой из них меня забросит очередной поворот судьбы. Возле некоторых я был много раз… но в системах абсолютного большинства из них не побываю ни я, ни кто-либо из людей – без разницы, с какой планеты они будут родом.
Любимов прочистил горло.
– Боевая готовность № 1! Штурман! Курс на Поллукс. Мы должны выйти из «искажения» над центральной частью астероидного пояса Корнуолла. Координаты точки выхода переслал.
– Координаты получил. Рассчитываю.
– Реакторная! Мощность – девяносто два.
– Есть!
– Гравитронщики! Слесарев! Подготовить процедуру перехода!
– Есть!
Вот и пошло-поехало. Я проверил ремни безопасности, положил руку на штурвал. Коснулся большим пальцем кнопки с полустертой надписью «ИМПУЛЬС».
– Внимание, экипаж! – обратился по общему каналу Любимов. – Наша задача – обеспечить прикрытие десанта «островитян» на Объект-114, это – четвертый по крупности астероид пояса Корнуолла. На Объекте-114, согласно данным разведки, расположены иридиевые рудники «мумий», на которых трудятся наши военнопленные. Сопротивление ожидается серьезное: Объект охраняют «гарпии» и «виверны». Кроме того, на поверхности астероида расположены ракетные комплексы и скорострельные турели противокосмической обороны. Когда десант высадится, нам нужно будет встать в «заграждение» и ожидать возможное прибытие подкрепления неприятеля.
Внутри астероидного пояса – тесно. Расстояния между глыбами может быть меньше десяти километров – ни развернуться, ни повернуться с нашими-то скоростями.
– И еще! – снова заговорил командир. – Мы вторгаемся в чужое пространство. Пусть с благородной целью, но тем не менее. На этот раз сражаться предстоит не с условным противником. «Мумии» – на своей территории и будут драться до последнего корабля. До последнего солдата! Ребята, не забывайте, что мы – из русской эскадры. Не опозорим ни себя, ни наших товарищей. Наше дело – правое, и пусть снаряды летят точно в цель. Ну, с богом! – Любимов перевел дыхание. – Начинаем набирать массу для перемещения!
Я вывел на свой монитор карту пояса Корнуолла. Программа сама рассчитывала траектории самых крупных астероидов и выдавала их координаты в режиме реального времени.
– Гравитация растет, – сообщил старпом.
Для межзвездного прыжка нужно набрать больше боевых ноль-шесть «же». Сейчас все на корабле работало на нашу гравитронику. Напряжение нарастало, я чувствовал, как усиливается вибрация. И, конечно же, сила тяжести. Нас постепенно вдавливало в кресла; кровь отхлынула от головы, тошнота, от которой каждый по-своему страдал в невесомости, сходила на нет.
– Регистрирую «искажение» по курсу восемнадцать, – сказал Задорожный. – Отклонение – минус два.
– Прекрасно! Курс восемнадцать! Тангаж – минус два, – сейчас же отреагировал Любимов.
– Есть! – отозвались в один голос мы с Кучером.
Двигатели коррекции курса беззвучно выстрелили в космос бело-голубой плазмой. Крейсер начал разворот.
И всякий раз я опасаюсь промахнуться мимо пространственной червоточины, диаметр которой, как утверждают яйцеголовые, не больше двух метров. «Искажение» возникает по курсу корабля, когда его гравитроника работает на полную мощность. Столь малый объект, как космический крейсер, в какую-то секунду приобретает массу, сопоставимую с массой планеты…
И проваливается в физический Тартар.
Чтобы в следующую же секунду вынырнуть в нормальный космос за много-много световых лет от прежнего местоположения.
Что происходит в тот момент, когда корабль проходит через червоточину в пространстве, человеческий мозг интерпретировать не может и поэтому просто вычеркивает его из памяти.
Яркий свет ударил из носового иллюминатора. Всполохи янтарного цвета заструились по внутренней обшивке рубки. Если бы не поляризованное стекло в щитке моего шлема, я бы стал слепой курицей.
Старпом сдавленно чертыхнулся.
Иллюминатор потемнел, подстроившись под местное солнце.
Раздувшаяся сфера Поллукса господствовала в пространстве. Это была оранжевая, с красноватым оттенком, звезда-гигант. Старая, но отчаянно молодящаяся. Погубившая внутренние планеты, но еще не окрасившаяся в красный цвет скорой гибели.
Поллукс совсем не походил на карликовые и тусклые звезды, которых пруд пруди в окрестностях Солнца. Не часто нам приходилось действовать под боком у таких гигантов.
– Постам доложить о готовности! – приказал Любимов.
Я отвлекся от иллюминатора, просмотрел, что там у меня на приборах. Вроде прошли через «искажения» без глюков, только на тактическом дисплее время от времени выбивались какие-то «левые» пиксели. Пришлось перезагрузить подсистему. А вообще, я сориентировался быстро: мы находились над эклиптикой, цель была где-то под нами. Заходить на нее будем под острым углом. Жаль, что Поллукс не передвинуть: на протяжении всей миссии он будет слепить нам оптику.
– Мы регистрируем корабли эскадры, – доложили с радиолокационного поста. – Арьергард все еще прибывает.
Вот и славно! Теперь нам осталось лишь перестроиться и расползтись по своим траекториям. А Полозов тем временем вывел на мой монитор данные по курсу.
– Врага видите? – спросил Задорожный.
– Слабое радарное излучение из глубины астероидного пояса. Количество и типы кораблей пока установить невозможно, – прозвучало у меня в наушниках.
Пока мы подберемся к цели, враг успеет подготовиться, чтобы встретить нас во всеоружии.
– Доложить, что «пятидесятый» переместился благополучно! – распорядился Любимов, выслушав доклады всех служб.
И тут же последовало сообщение от Величко:
– Крейсерскому дивизиону построиться для атаки.
– Ильин! Кучер! Выводите нас на курс, – распорядился Любимов. – Расстояние до цели?
– Четырнадцать с половиной мегаметров, – ответил старпом.
На счету ЛК-50 – две «гарпии». Их мы превратили в пар во время патрульных миссий в приграничном пространстве. Теперь мы сами – нарушители. И не просто нарушители – целая эскадра вторглась в чужой космос. Это, мать вашу, война без всяких экивоков.
Впереди вспыхивали дюзы ЛК-17, которым командовал Витя Козак – лихой и удачливый командир. По левому траверзу от нас шел «ворон», экипаж которого тоже в чем-то там отличился… Позади, километрах в ста пятидесяти, разворачивался ЛК-55, который облюбовал контр-адмирал Величко. Пять крейсеров землян и шесть – Крылатых. Плюс три тяжелых боевых корабля – «кондор» и наши ракетчики, – которые должны были выйти из «искажения» «под» астероидным поясом. Вот это силища.
Поэтому я не испытывал ни малейшего страха или тревоги. Даже как-то странно это было. Сидит такой себе чурбан за штурвалом. «Так точно!» да «Вас понял!» – будто автомат.
ЛК-50 вышел на траекторию атаки. Теперь Поллукс светил в иллюминаторы не так сильно, и в поле зрения появился астероидный пояс: область прямо по курсу, усеянная неестественно крупными, объемистыми звездами. Объект-114 находился в центре этого скопления.
На тактическом мониторе появился силуэт цели: пятисоткилометровый астероид, облепленный постройками, точно камень – мохом. Вокруг него вращались две глыбы меньших размеров – примерно с Эверест каждая. На лунах тоже темнели наросты инженерных сооружений «мумий».
Пузатые десантные транспорты «островитян» наступали нам на пятки. Но мы пока не видели тех, от кого должны были их защищать.
А потом кто-то просветил нас радаром с одной стороны, кто-то – с другой. Несколько звезд прямо по курсу пришли в движение. Сорвались с мест метеорами: были – и нет.
– Цель по пеленгу сто тридцать восемь! Расстояние – полторы тысячи километров!
– «Виверна»! – выпалил Задорожный.
Любимов сообщил Величко, что мы берем на себя обнаруженный корабль. ЛК-50 снова изменил курс и дал залп из носовой пневмопушки. Одновременно «виверна» шарахнула в нас из рельсотрона. На экранах радаров две мелкие метки ринулись друг к другу с умопомрачительной скоростью. На какую-то наносекунду они слились в одно пятно, затем рванули дальше – каждый к своей цели.
Заряд рельсотрона – цельнометаллический стержень метровой длины – пронесся под нами, едва не отхватив кусок кормы. Перед носом ЛК-50 вспыхнуло новое солнце: белое, чуть вытянутое вдоль экватора. Не знаю, какую часть «виверны» нам удалось поразить, но корабль сгорел в считаные мгновения. Снаряд пневномушки – не бог весть что, но на таких скоростях его масса целиком переходит в энергию. И эффект – все равно что от ядерной боеголовки.
– Хух! – выдохнул Любимов. – Молодцы, ребята!
Сквозь треск статики в наушниках прорезался голос контр-адмирала:
– Отличный выстрел, Валерий Петрович! Так держать…
Величко заглушил новый наплыв помех: это километрах в семидесяти от нас рванул «ворон». Превратился в огненный шар, как и «виверна» до него. На пультах запиликали трели, предупреждая, что на нас наводят пушки. Мы с Кучером бросили крейсер в маневр уклонения, трели поперхнулись, но через секунду ожили вновь.
Сверкнул луч лазера: он был в поле зрения всего миг, но я отчетливо увидел тончайшую иглу, которая прошила пространство. ЛК-77 исчез с радаров, на его месте образовалась уйма мелких меток. Обломки крейсера обследует корабль спасателей, который следует в арьергарде. Если кому-то посчастливилось выжить…
Откуда боевой лазер? В разведданных о нем ничего не говорилось!
– Держать курс! – прикрикнул Любимов. – Уравнять скорость относительно цели!
– Товарищ капитан третьего ранга! – услышал я голос радиста. – Уровень помех очень высок. Наши корабли радиоэлектронной борьбы вышли из «искажения» и включили «глушилки».
– Спохватились… – пробормотал старпом.
– Теперь это уже мало что изменит, – сказал Любимов.
Мы вошли в астероидный пояс. Судя по приборам, одна глыба промелькнула на расстоянии восьмидесяти километров от нас, вторая – в двухстах двадцати километрах. Следующая, оказывается, летела прямо на нас, точнее – мы на нее, и снова пришлось уклоняться. И снова, и снова…
– Твою мать! – выругался Задорожный. – Обломков слишком много!
Они выныривали из черноты и сразу же растворялись в бездне. Большую часть астероидов мы видели только на экранах радаров. Но дважды мы проходили мимо здоровенных глыб, изрытых кратерами и бороздами. В ярком свете Поллукса они серебрились, точно были покрыты слоем льда.
Опять мелькнул луч, и еще один «ворон» швырнуло на астероид потоком газов, вырывающихся из пробоины в корпусе.
– Да накройте же этот излучатель! – раздраженно проговорил Любимов. – «Оптики»! Определите его, пока он нас не срезал!
Лазер, оказывается, бил с одного из астероидов-спутников Объекта-114. Орудие скрывалось среди ферм и похожих на вагоны модульных построек. «Оптики» его засекли, когда очередной импульс проделал сквозную дыру в ЛК-17. Экипажу Вити Козака посчастливилось: их «элка» не развалилась и осталась управляемой. ЛК-17 просигналил о том, что выходит из боя, полыхнул маршевыми двигателями и полетел прочь из пояса.
Мы же, наконец, смогли взять на мушку злополучный излучатель.
– Рельсотроны с первого по четвертый – огонь! – приказал Любимов. Четыре стремительных точки проплыли по экранам радаров, и астероид-спутник озарился белым пламенем. Следом блеснула еще одна вспышка. Брызги расплавленного металла и породы хлынули в космос и поплыли по воле инерции. Это, очевидно, рванул реактор, который снабжал энергией боевой лазер.
Тем временем Объект-114 вырос и обрел объем. Серебристый, покрытый кратерами обмылок походил на крупный осколок Луны, невесть каким чудом оказавшийся за тридевять световых лет от Земли.
Из-за Объекта вынырнула «гарпия» и принялась наводиться на отступающий ЛК-17, собираясь совершить «удар милосердия». Два «ворона» накрыли корабль врага огнем скорострельных пневмопушек.
За Объектом вспыхивали и гасли зарницы – это вступили в бой тяжелые корабли эскадры. Мы же атаковали с верхней полусферы. Врезали по башням ПКО, а те огрызнулись изо всех стволов. Корабли радиоэлектронной борьбы включили генераторы помех на полную мощность, и головки самонаведения вражеских ракет ослепли. Одна за другой они взрывались, озаряя пространство секундными всполохами. Снаряды же с цели было не сбить, и вновь пришлось маневрировать. Нам повезло, а кому-то нет. Еще два наших корабля исчезли с радаров.
– Ни хрена себе – спасательная операция! – высказался Задорожный.
Я услышал, как Любимов с шумом втягивает в себя воздух, явно собираясь рявкнуть на старпома: «Не отвлекаться!» или что-то в этом роде. Но тут заверещали сирены, и у меня впервые за эти напряженные минуты екнуло сердце.
– Разгерметизация! – выкрикнул старпом. – Падает давление в центральных отсеках!
Дело – труба…
– Нас подбили? – в голосе Любимова слышалось возмущение. – Доклад!
– Нет, – старпом сглотнул. – Скорее всего, зацепило осколком ракеты.
Да, возможно. Большая часть ракет рванула у нас под носом: в двухстах-трехстах километрах от ЛК-50.
– Техкоманда приступила к ремонту, – отчитался старший инженер. – У нас – сквозное в четырнадцатом гравитронном. Отсек изолирован. Оборудование не повреждено.
– Жертвы?
– Два человека.
– Твою мать! Ремонтируйтесь!
– Пост № 1, что у вас? – обратился ко мне и Кучеру Задорожный.
Мы с Серегой рапортовали, что системы управления в норме.
– И то хлеб, – высказался старпом.
– Помех много, – пожаловался Кучер. – КРЭБы достали своими «глушилками». Тут и без них столько обломков…
– Разговорчики!..
На поверхности Объекта-114 среди уже различимых глазом построек сверкали белые магниевые вспышки. Как будто световой сигнал. Как будто извержения вулканов. На самом деле это корабли эскадры добивали батареи ПКО. Вражеский астероид больше не сопротивлялся.
Последняя «гарпия» не пожелала даже вступать в бой: рванула в глубь пояса, форсировав двигатели. Заряд из рельсотрона контр-адмиральского «пятьдесят пятого» угодил в дюзу одного из ее маршевых. Крошечное солнце ярко, до боли в глазах, осветило нам рубку, но почти сразу погасло.
«Вот и все, – просигналили нам лазером с ЛК-55. – Продолжайте выполнение боевой задачи».
– Отправить сигнал на «пятьдесят пятый»: «ЛК-50 поврежден. Необходим ремонт», – приказал Любимов.
А тем временем транспортные корабли «островитян» обошли крейсеры и повисли над поверхностью Объекта-114. Десантники, упакованные в экзоскелеты, высаживались на поверхность астероида-гиганта. На их спинах были ракетные ранцы, в руках – автоматы специальной «космической» модификации. Вот кому предстояла адская работа: ближний бой в условиях микрогравитации в безвоздушном пространстве. Вряд ли после бомбардировки астероида у «мумий» отпало желание драться, эти гады не щадят ни себя, ни других. Надеюсь, в порыве ярости «мумии» не пустят под нож ребят, которые оказались у них в плену.
– Инженеры! Озерян! Что с пробоиной? – спросил Любимов.
– Залатали, товарищ командир. Давление восстанавливается.
– Что с управлением гравитацией? Не размажет нас по стенкам во время маневра?
– Не должно.
– Что значит – не должно? У нас приказ занять место в поисковой сети!
– Товарищ капитан третьего ранга! – вклинился в разговор радист. – «Глушилки» снизили мощность. Контр-адмирал на связи!
– Подключай!
– Любимов! Как это – повреждены? – послышался сквозь треск и завывания помех рассерженный голос Величко. – Три корабля «мумий» улизнули! Их флот может нагрянуть в любую минуту! Ты знаешь, сколько кораблей мы потеряли?
– Мы готовы продолжать бой, товарищ контр-адмирал! – немного обиженно вскричал Любимов.
Величко замолчал, точно призадумался.
– Ладно. Молодцы, – бросил он. – Отбой.