Страница:
Глава 2
Первый шаг после произнесения заклинания необходимо выполнять перпендикулярно вектору его направленности, в противном случае вы можете оказаться под прямым воздействием обратной петли. Проще говоря — смотри, куда прешь!
В пятницу ранним вечером Сашка подобрал меня у станции метро “Тульская” и мы на его старенькой “восьмер ке” отправились на самый юг Московской области в сто рону города Серпухова. Симферопольское шоссе за кольцевой дорогой было достаточно свободным, посколь ку дачный сезон у москвичей еще не начался, так что дое хали мы до городка Протвино, как и планировали, за два с небольшим часа.
Коттедж на окраине городка, к которому мы подъеха ли, был погружен во тьму. Освещенными были лишь два окна на втором этаже, да еще лампочка над входом в дом бросала желтый круг света на дверь и крылечко в две сту пени перед нею.
Сашка подрулил к воротам, вышел из машины и по-хозяйски принялся бренчать ключами над воротным зам ком. Распахнув металлические створки, он завел свой лимузин на стояночную площадку и отправился запирать ворота, а я вылез со своей небольшой сумкой из машины и с интересом огляделся вокруг. Было уже достаточно тем но, но я все-таки разглядел, что коттедж расположился не далеко от берега реки, так что ее серебристую ленту вполне можно было разглядеть. За рекой расстилалось довольно большое открытое пространство, а за ним, судя по всему, начинался лес.
В этот момент входная дверь отворилась и из-за нее выглянул парень моих лет в легких джинсах, фланелевой рубашке и тапках на босу ногу. Посмотрев на меня с оценивающим прищуром, он поинтересовался: — А ты к кому?..
Однако я ничего не успел ему ответить — за моей спи ной раздался Сашкин голос:
— А мы к вам, Игорек… Лена мне звонила, вот мы и приехали… А это Серега, я вам о нем рассказывал.
Взгляд Игорька переместился за мою спину, и его при щур мгновенно исчез в довольной, широкой улыбке:
— Сашок, как хорошо, что вы смогли к нам выбраться! Проходите, а то холоду в дом напустим. — Игорь отступил в дом, пропуская нас.
Мы вошли внутрь, и Игорь сразу повел нас по неши рокой деревянной лестнице наверх, на второй этаж, по пути приговаривая:
— Мы вас в одной комнате поместим — меньше то пить и теплее будет. Хотя у нас днем уже припекает, но ночью еще холодновато. Сейчас вы разместитесь, а я Лен ке скажу, чтобы она ужин собрала…
— Как Толька?.. — перебил Игоря Резепов.
— Сейчас практически все в порядке, — несколько то ропливо ответил Игорь. — А пять дней назад он нас здоро во напугал. Да вот ужинать сядем, мы вам все расскажем.
Он толкнул простую деревянную дверь и пропустил нас в небольшую комнату, в которой стояло две узкие кровати и одна тумбочка. За дверью, прямо на дощатой стене была прибита вешалка, под которой сиротливо притулились две пары больших, изрядно поношенных тапок. Кровати были застелены чистым бельем, имели подушки и толстые шер стяные одеяла. Под окном жарко тлела спираль электриче ского камина.
— Раздевайтесь и спускайтесь на кухню, а я пойду за Ленкой, — скороговоркой проговорил Игорь и прикрыл дверь.
— Выбирай, — кивнул Сашка на кровати и начал стас кивать с себя свой старый пуховик.
Я поставил свою сумку у дальней от окна кровати, снял свое франтоватое кожаное пальто и аккуратно повесил его на вешалку. Затем, сбросив ботинки, я сунул ноги в тапки и повернулся к Резепову:
— А ручки перед едой помыть где в этом доме можно? 33
Сашка только молча кивнул, приглашая меня за собой.
Мы спустились на первый этаж. Под лестницей нахо дилась узкая дверь, которая вела в просторный санузел. Умывшись, мы направились на кухню, где уже сидел за столом Игорь, а возле плиты суетилась невысокая светло волосая круглолицая и веснушчатая девчонка, про кото рую можно было сразу сказать, что она из породы Резеповых.
Как только мы оказались за столом, перед нами были поставлены большие тарелки, наполненные яичницей с са лом. Игорь свинтил крышечку с бутылки “Столичной” и наполнил маленькие хрустальные стопочки.
Выпив холодной водки, мы набросились на яичницу, а Леночка присела к столу и с удовольствием наблюдала за уничтожением своего гастрономического шедевра.
Когда первый голод был утолен, Игорь снова напол нил стопки, но Сашка отрицательно покачал головой и по вернулся к сестре.
— Рассказывай… — негромко проговорил он и, поло жив подбородок на подставленные кулаки, уставился на Лену внимательным взглядом.
Я тоже отложил вилку и приготовился внимательно слу шать.
Лена посмотрела на Сашку, потом перевела взгляд на меня, и в ее глазах появился испуг:
— А рассказывать-то особенно нечего…
— Что есть — то и рассказывай… — несколько мягче попросил Сашка.
Лена вздохнула и, как послушная школьница, начала:
— В прошлую субботу мы начали перекапывать ого род. Апрель кончается, скоро уже посадки начнутся.
Резепов кивнул, словно приглашая свою сестру пере ходить к существу вопроса, и та заспешила:
— Ну, мы почти целый день на улице провозились. Устали, конечно, да и темновато становилось, так что уже собирались заканчивать работу. А Толик и еще трое ребят на улице играли, мяч они гоняли, ну и кричали здорово. И вдруг как оборвало, или, вернее, словно нас колпаком каким накрыло — тихо стало, я такой тишины и не слышала никогда. С минуту эта тишина стояла, а потом звонко так — бом-м-м, как будто лопнуло что-то. И сразу в воздухе вокруг нас замелькало, замелькало… Я даже сначала подумала, что у меня это просто в глазах от усталости зарябило, а потом рассмотрела. Знаешь, такое впечатление, словно серебристые снежинки величиной с пол-ладони в воздухе кружатся, но на землю не падают, а прямо так в воздухе постепенно тают. Очень красиво. Но через минуту, может быть, чуть больше, все это исчезло. Постепенно так растаяло.
Мы с соседями, они тоже в огородах копались, собра лись на улице и рассказываем друг другу, кто что слышал и видел. Потом начали придумывать, что бы это такое могло быть, в общем, целый диспут провели. Ты же знаешь, у нас здесь всяких умных контор много понапихано, да и Обнинск недалеко, так что сошлись на том, что опять какой-нибудь эксперимент из-под контроля вышел. Морозов Витька, сосед наш, через два дома живет, даже счетчик притащил радиа цию мерить, только не было никакой радиации.
Долго мы так-то стояли, рассуждали да спорили — ра ботать-то уже никто не хотел. И тут подбегает Димка Мо розов, Витькин сын, и говорит мне: “Теть Лена, а ваш Толька в обморок упал”.
Я подбежала к ним и, ты знаешь, страшно испугалась. Даже не того, что Толик лежал прямо на земле, странно так вытянувшись, а того, что Ленька, дружок его закадыч ный, “не разлей вода”, стоял рядом с ним, поддавал ему ногой под ребра и приговаривал: “Ну что развалился, вста вай давай, козел ленивый!”
Я набросилась на него, оттолкнула, Тольку на руки подхватила и кричу: “Ты что делаешь, поганец?!” — а он ощерился страшно так и как зашипит на меня: “Я, — гово рит, — тебе, старая корова, рога пообломаю, будешь знать, как меня толкать!”
Я от таких его слов чуть сына из рук не выронила, Ленька в жизни никогда таким… не был. Ну в этот момент как раз Наталья подбежала, Ленькина мать. Схватила его за шиворот и ну трясти: “Ты как, поганец, со стар шими разговариваешь!..” — а тот извернулся, и я думала, что он сейчас мать свою ногой в живот ударит. Только в последний момент остановился он. Смотрю, Бо рис подходит, отец Ленькин. Тот ругаться не стал, взял его за руку и молча домой повел.
Ну а мой-то сыночек лежит у меня на руках, голова запрокинулась, сам бледный, под глазами круги черные, и показалось мне, что не дышит он. Тут Игорь подошел, за брал у меня Толика и в дом отнес. Раздели мы его, в по стель уложили, а он все без сознания. Видно, что дышит, а глаз не открывает и не говорит ничего. Вызвали мы “ско рую”. Приехали они часа через два. Пацан — фельдшер, наверное, и медсестра с ним. Послушали, постукали, по мяли, давление померили. Потом пацан этот и говорит: “Ничего понять не могу — организм работает вроде бы нор мально, сердце в порядке, живот в порядке, давление нор мальное. Может, он головой сильно стукнулся?”
“Да, нет, — отвечаю. — Ребята говорят, что все нор мально было, и вдруг он на землю повалился…”
Фельдшер это что-то сестре сказал, смотрю, она шприц готовит. Я их спрашиваю: “Вы что хотите сыну вколоть?”, а фельдшер мне отвечает: “Да ничего особенного. Сделаем инъекцию витаминов для поддержки организма, А так у вашего сына я ничего не обнаруживаю”.
“Но он же без сознания!” — говорю.
А он мне: “Ну хотите, мы его в больницу заберем?..”
Игорь до этого стоял, молчал, а тут говорит: “В какую вы его больницу повезете, когда сами говорите, что у него ничего нет. Дома сын останется…”
Фельдшер сразу согласился и спорить не стал. Только сказал, чтобы мы ампулу его не выбрасывали, и посовето вал, если за воскресенье ничего не произойдет, в поне дельник врача участкового вызвать.
Ну, в воскресенье весь день Толик лежал в постели и в себя не приходил. Я думала, что умру, на него глядя. Хоро шо, Игорь рядом был. А ближе к вечеру Толя говорить начал. Лежит, глаза закрыты, дышит так спокойно, и вдруг тихо-тихо: “Нет, мне домой надо…”
Еще немного полежит, и опять: “Нет, я домой хочу, к маме…”
Знаешь, словно кто-то его уговаривает уйти куда-то, а он не соглашается…
В понедельник я утром на работу позвонила, отпроси лась на два дня. А буквально тут же Толик в себя пришел. Глаза открыл и говорит: “Мама, я кушать хочу”.
Врача я вызывать не стала, у него и не болело ничего. Полежал он два дня, а лотом вставать начал. Правда, в школу я его всю неделю не пускала, слабость у него силь ная была.
Лена замолчала и посмотрела на Игоря, словно спра шивала у того, не упустила ли она чего.
Резепов кивнул и посмотрел на меня:
— Ну и как тебе история? Я потер подбородок:
— Очень интересно… Мне бы еще с мальчиком пого ворить…
— Он сейчас спит!.. — тут же вскинулась Лена. Я успокаивающе улыбнулся и ответил:
— Да я не тороплюсь. Вы же говорите, что он встает и чувствует себя достаточно хорошо, так что мы можем от ложить разговор на завтра.
Лена сразу успокоилась, зато встревожился Игорь:
— А что вы хотите у него узнать?
Я перевел глаза на отца мальчика. Он действительно был не на шутку встревожен.
— Вы с ним не разговаривали о том, что произошло?.. — осторожно поинтересовался я.
Игорь встревожился еще больше. Он даже встал из-за стола и, достав дрожащими пальцами сигарету, сунул ее в рот, но затем снова присел к столу и выдернул сига рету из губ.
— Я вас очень прошу не говорить с Толькой об Этом случае!..
— Почему?.. — еще осторожнее спросил я.
— Мне не хочется, чтобы он об этом вспоминал… — Игорь чуть помолчал и добавил: — Понимаете, у меня такое впечатление, что Тольку что-то очень сильно испугало, и он об этом постоянно думает. Если его начать расспрашивать, он может снова впасть в забытье — защитная реак ция организма. Пусть он об этом забудет.
— Как себя чувствует Ленька, о котором вы говорили? — перевел я разговор на другое.
Лена посмотрела на Игоря, потом перевела взгляд на меня и недоуменно пожала плечами. А Игорь скорчил гри масу и ответил:
— Этому маленькому негодяю тоже врача вызывали. У него оказалось сильное нервное расстройство… Хотя какое там расстройство? Просто распоясался мальчишка совер шенно! Один отец и может с ним справиться. В школе за неделю дважды подрался, оба раза до большой крови. При чем дерется так исступленно, что его даже старшеклассни ки начали побаиваться. Дома хулиганит. Если так дальше пойдет, он через полгода в колонии окажется…
— А вы говорили, что с Толиком еще два мальчика игра ли… Ну, кроме Леньки. С ними ничего не произошло? — не унимался я.
Теперь уже Игорь недоуменно пожал плечами:
— Да вроде все в порядке. Димку Морозова я вчера видел. Поздоровался, как обычно, мальчишка. Нет, все в порядке! — уверенно закончил Игорь.
— А почему ты нас так расспрашиваешь? — снова всту пила в разговор Лена, не замечая, что перешла на “ты”.
Я оглядел лица ребят и уловил в глазах Сашки знакомый блеск. Он, без сомнения, что-то знал. Однако я, не обращая внимания на своего всезнающего друга, коротко, но доста точно подробно рассказал все, что узнал о том необычном феномене, который они наблюдали, и о том эффекте, кото рый этот феномен производит на мальчишек от восьми до четырнадцати лет. Закончил я свой рассказ так:
— Теперь вы понимаете, что случай с вашим сыном абсолютно нетипичен. И мне крайне необходимо разо браться, в чем здесь дело. Может быть, ваш Толька под скажет, как бороться с этой напастью. Ну и сами понимаете, распространяться о том, что я вам рассказал, никому не стоит. Не надо людей понапрасну нервировать.
— Как же не надо? — неуверенно переспросила Лена. — Я считаю, родители должны знать, что угрожает их детям…
Если… если твой рассказ — правда и если все так и есть, как ты сам считаешь.
— А что мы можем людям сказать, если сами пока прак тически ничего не знаем… Ничего не можем сделать. Ну крикнем мы: “Берегитесь!..” А чего беречься?
Мы замолчали. Игорь наконец-то закурил. Резепов хмыкнул и шлепнул ладонью по столу:
— Ладно. Утро вечера мудренее. Уже поздно, так что пора, пожалуй, ложиться.
И он встал из-за стола.
Я поднялся следом и улыбнулся Лене и Игорю:
— Не волнуйтесь, теперь все будет нормально. Эти се ребристые блестки еще ни разу не замечали дважды в од ном месте.
Когда мы поднялись в свою спальню и улеглись, я как бы ненароком спросил у Сашки:
— А ты-то, друг конопатый, откуда узнал об этой маль чишечьей напасти?
— А я, мой бледнолицый брат, придерживаюсь прин ципа: друг моего друга — мой друг. Так что я достаточно часто общаюсь и с Машеусом, и с Эликом Абасовым. Имен но я, чтоб ты знал, помогал Элику собирать тот самый материал, с которым он тебя впоследствии познакомил.
Все это было сказано достаточно резко, даже, я бы ска зал, обиженно, и после этой тирады Сашка повернулся на бок, ко мне спиной, и демонстративно засопел.
Утром мы по субботней привычке встали достаточно поздно и после плотного завтрака направились в огород наших хозяев проводить подготовку к весенним посевным работам. Три лопаты в крепких мужских руках были на столько мощным сельскохозяйственным орудием, что уже до обеда нами был закончен подъем зяби на отведенном участке. Женщин в лице Ленки мы изгнали с места нашего трудового подвига, а вот Толька практически все время кру тился возле нас. А где еще крутиться десятилетнему маль чишке, если не возле отца и его друзей.
Я во время этой огородной копки все время погляды вал на мальчика и пришел к выводу, что тот вполне здоров и достаточно весел. Никаких последствий странного про исшествия, произошедшего с ним, заметно не было. Только однажды он поднял лицо к небу и застыл на несколько минут, закрыв глаза, причем у меня создалось впечатление, что он к чему-то прислушивается.
Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и весе ло. После обеда Толька потащил Резепова в свою комнату показывать какие-то новые игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки, смасте рили некую странную конструкцию из его набора “Лего”, посмотрели, что читает молодое поколение. Потом к нам присоединились Толькины родители, и в комнате стало до вольно тесно.
Я вопросительно взглянул на Лену, и она ответила мне коротким согласным кивком, после чего я положил ладонь Тольке на затылок и спросил:
— Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить…
— Давай, — сразу согласился он.
— Только, знаешь, дело такое… щепетильное, если тебе не, захочется или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и мы не будем возвращаться к этому вопросу.
— Ладно, — кивнул он.
Сашка и Игорь тихонько вышли из комнаты. Толька сидел на своей постели и переводил глаза с меня на свою мать и обратно. Я присел напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена села рядом с сыном на постели, и мы немного помолчали, словно сосредоточиваясь для серьез ного разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:
— Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того, как вы увидели те серебристые блестки?..
Мальчишка испуганно вскинул голову и посмотрел на мать широко открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за плечи, словно защищая от неведомой опас ности, и быстро проговорила:
— Дядя Сережа сказал, если не хочешь — не говори… Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул.
— Но понимаешь, в чем дело, — продолжил я фразу Лены. — Ты не первый, кто пострадал от этих блесток, но, кроме тебя, никто не сможет рассказать, что с ним проис ходило…
Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала и только покрепче прижала его к себе.
Толик опустил голову и еле слышно произнес:
— Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал… — Кто сказал?! — воскликнула Лена.
Видимо, это восклицание еще больше напугало маль чика. Он дернулся в руках матери, вскинул голову и не рвным, срывающимся голосом зачастил:
— Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказы вал, а то за мной снова придут и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда уходить, не хочу!..
Его крик начал переходить в самую настоящую исте рику, и тут, видимо, сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно Непроизвольно, не задумываясь о по следствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую фразу заклинания “Спокойствия духа”.
Боковым зрением я поймал изумленно распахнутые гла за Лены, наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но дело уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнуло вниз, а в голове вспых нула мысль: “Что ж это я делаю!” Но было поздно!
Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись о последние звуки, договорил все-таки нуж ную фразу…
Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокой ным, и он, моргнув пару раз, словно от сильного света, начал говорить легко и непринужденно:
— Знаете, это было так странно… Мы с мальчишками играли, и вдруг оказалось, что мы стоим на какой-то… пло щадке… прямо над самими собой.
Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попы тался объяснить:
— Ну понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на какой-то площадке, которая висела над землей. А мы… ну… мы сами были на земле… играли… только замерли… ну не шевелились…
— Я понял, продолжай, — кивнул я мальчику. Тот до вольно улыбнулся и продолжил свой рассказ:
— Как только мы оказались на этой площад ке, мы сразу услышали голос. Приятный такой, ласковый. Он нам сказал, что мы сейчас пойдем к нему в его прекрасный, замечательный мир, в котором станем знаменитыми, непобедимыми воинами. Там нас все будут бояться, а мы будем сильнее всех, но только если всегда будем его слушаться. А он нас научит быть самыми силь ными… И еще он сказал, что учиться быть сильными очень просто и очень быстро. Потом появилась высокая темная фигура без лица и вроде бы как-то… без головы и протяну ла нам руки…
Толик снова посмотрел на меня, проверяя, как я вос принимаю его довольно несвязный рассказ, и, увидев, что я само внимание, продолжил:
— И знаешь, рука протянулась к каждому из нас…
— Что же, у этой фигуры было четыре руки? — неволь но поинтересовался я.
— Тогда я на это не обратил внимания, — задумчиво протянул Толик. — Это сейчас я вспомнил, что у нее дей ствительно было четыре руки… А тогда я как будто остался один… Ну, ребята стояли рядом, а я как будто один… и эта рука одна…
Он недовольно поморщился, чувствуя, что не может связно передать свои ощущения. Я улыбнулся и постарал ся его успокоить:
— Ничего, ты рассказывай, я все пойму…
— Ленька первый ухватился за ту руку, которая тянулась к нему. Ребята тоже потянулись к этой фигуре, а я… — Он глубоко вздохнул. — А я испугался… Спрятал свою руку за спину и спрашиваю: “А как же моя мама?” А эта фигура гово рит: “А зачем тебе мама? Разве тебе не надоело, что тебя твоя мама все время наказывает?” Я тогда ей и говорю: “Никто меня не наказывает, и я от своей мамы никуда не пойду!”
Толик снова вздохнул и, посмотрев на свою мать, про должил:
— Смотрю, Димка с Мишкой тоже свои руки за спину попрятали. А эта фигура вдруг так страшно заколыхалась и стала меня пугать… Ну, что если я с ней не пойду, то она сделает так, что меня вообще никто любить и уважать не будет и никто из мальчишек играть со мной не станет… Только я уже знал, что никуда с ней не пойду. Вот тогда она и сказала, чтобы я никому о том, что сейчас вижу, не рассказывал, а иначе она вернется и тогда уже точно меня от мамы заберет…
Толька замолчал, но когда я уже решил, что его рас сказ закончен, совсем тихо добавил:
— А Ленька с ней ушел… Он думал, что я не видел, а я видел, как он уходил… Ребята со мной остались, а он ушел… Его больше нет.
— Спасибо тебе огромное, — бодро проговорил я, вста вая со своего пуфа. — Ты себе представить не можешь, как ты мне помог. А теперь спать!
Мальчишка кивнул и устало закрыл глаза. Видимо, пре одоление наложенного на его сознание запрета, даже с помо щью моего заклинания, отняло у него слишком много сил..
Мы с Леной вдвоем раздели мальчугана, уложили в по стель, и он тут же заснул.
Как только мы вышли за дверь, Ленка схватила меня за рукав и, здорово дернув, зашипела:
— Как ты это сделал?!
— Что сделал? — оторопел я от неожиданной атаки.
— Как ты Тальку успокоил? Я видела, как ты провел перед его лицом рукой, но что за тарабарщину ты бормотал?!
Только тут до меня наконец дошло, что мое заклина ние сработало абсолютно точно и с достаточно большой скоростью! Мне бы, конечно, надо было бы обдумать это обстоятельство, но передо мной стояла весьма рассержен ная мамаша, подозревавшая меня в нанесении вреда ее ре бенку. Потому я как только мог спокойнее улыбнулся и, несколько рисуясь, ответил:
— Ничего особенного. Просто у меня имеются неко торые способности к гипнозу. Я просто внушил мальчику, чтобы он успокоился и хорошенько вспомнил, что с ним произошло.
И вы знаете, Лена мне как-то сразу поверила. Она от пустила мой рукав и странно обрадованным голосом пере спросила:
— Правда?..
— Ну зачем мне врать?.. — пожал я плечами.
— Но теперь, наверное, надо снять это… внушение? — Особой тревоги в ее голосе не было, но мне понравилась ее предусмотрительность.
— Утром от него никакого следа не останется, — заве рил я ее.
Она пристально на меня взглянула и, чуть подумав, спросила:
— А может, ты… это… ну… поработаешь с Игорем?
— А что я должен с ним сделать? — удивился я.
— Понимаешь, мне так не нравится, что он курит, а бросить сам он не может…
— Вообще-то это не мой профиль, — неуверенно про бормотал я, лихорадочно припоминая, нет ли среди моих об рывочных знаний какого-нибудь наговора против курения.
— Ну попробуй. — В голосе Лены появились умоляю щие нотки. — Если не получится, и не надо, а вдруг!
— Хорошо, — сдался я, — только отдохну намного, а то сеанс гипноза отнимает много сил.
Я понимаю, что нехорошо дурить голову чужим же нам, а что мне оставалось делать?
Мы спустились на кухню и застали там Сашку с Иго рем за пивом и креветками. Игорь курил, и я заметил, что Лена сморщила свой веснушчатый носик, увидев сигарету в его пальцах.
— Ну что?.. — увидев нас, спросил Резепов. Его тон тре бовал немедленного и подробного отчета. Мы с Леной пере глянулись, и она поняла, что отчет придется делать ей — такой утомленный вид я на себя напустил. Она принялась расска зывать, что мы услышали от Толика, одновременно возясь у плиты. Я присел к столу и наблюдал за тем, как мужики поглощают пиво и лузгают креветок, внимательно слушая Ленкин рассказ. Честно говоря, я действительно устал. Конечно, не настолько, как хотел показать Леночке, но работа лопатой была для меня тяжелой экзотикой, и нетренированное тело ломило от непривычных усилий. Кроме того, на меня силь ное впечатление произвело и то, что рассказал Толька. Полу чалось, что у нашего далекого недруга не всегда все получалось!
Мальчишки могли противостоять его поползновениям, но для этого надо было, чтобы у них в этом Мире была какая-то сильная привязанность. Ну а какая при вязанность может быть у десятилетнего мальчика на свете, кроме его матери или отца. Или матери и отца. А вот если матери и отцы не смогли создать такой привязанности… Снова и как всегда выходило, что беды детей произрастали из поро ков взрослых.
Лена закончила свой рассказ, и прямолинейный Резе пов тут же задал вопрос:
— Ну и что мы из этой информации имеем? Я поднял голову:
— Во-первых, мы имеем подтверждение, что у твоей сестренки замечательная семья! Я им от всей души желаю сохранить ее.
— Ну ты скажешь, замечательная… — смущенно пробор мотал Игорь и сразу задавил дымящийся в пальцах бычок.
— Во-вторых, мы имеем, — продолжил я, игнорируя его бормотание, — очень простое и очень эффективное средство борьбы с обнаруженным нами явлением.
Ребята поставили стаканы на стол, Лена уронила вил ку, и все повернулись в мою сторону с надеждой и ожида нием в глазах. Я усмехнулся и продолжил: