- Ба-а! Да это же Сало, собственной персоной! - пробормотал он, ошеломленный нежданной встречей и неприглядным положением старого приятеля. - Придется немного задержаться...
   Подошел к Сальникову и как ни в чем не бывало его приветствовал:
   - Здорово, Витек! Что, не лучшие времена наступили? А ну свертывай торговлю! Поедешь со мной!
   Сальников кинул быстрый взгляд - из-под чуба, снизу вверх - на говорившего, узнал Михаила и чуть не подпрыгнул на месте.
   - Ну и дела! Мишка! - воскликнул он, просияв от радости. - Наконец-то встретились! Мне так хотелось тебя найти, так много надо сказать! Но чертово здоровье не позволило... - И смущенно замолчал, отвел глаза. Стыдно ему стало, насколько еще доступно заблудшей душе: здоровье его подводило только из-за наркотиков да пьянства.
   - Ладно, все мне выскажешь потом! - властно распорядился Михаил. Времени больше будет. А пока идем в машину, я очень спешу. Посидишь там, отдохнешь, пока не управлюсь с делами. - И наклонился, уже с улыбкой. Давай, складывай барахлишко! - Помог встать, собрать нехитрое имущество. Фирма компенсирует все убытки.
   Михаил очень обрадовался этой встрече, хотел поскорее узнать от Сало о его житье-бытье и, главное, о последних годах жизни матери. Ведь ни с Марком, ни со Светланой поговорить об этом так и не пришлось.
   - Где обитаешь после того, как наш дом сгорел? - первым делом спросил он, когда сели в машину. - Меня загнали в Орехово-Борисово, а тебя куда?
   Узнав, что Сало "бомжует", ночует по чердакам, Михаил помрачнел.
   - Значит, никому до тебя нет дела? - констатировал он. - Ты свой долг перед государством выполнил, ногу на войне потерял и стал неинтересен. Так, что ли? Милиция не трогает, но и помочь, проявить заботу некому? Ну этого я так не оставлю! Не позволю тебе больше унижаться. И хату добудем - вот увидишь!
   - Да ладно, Миша! Зачем тебе на меня порох тратить? - пытался протестовать Сало. - Моя жизнь все равно никчемная, нет никому от нее пользы.
   - Это мы еще посмотрим! Я что, не знаю тебя? Твое самолюбие? Ты виду не показываешь, а душа у тебя страдает, что приходится так унижаться. Найдем способ, будешь жить по-человечески. И со своими слабостями справишься, когда смысл в жизни появится! Ведь обходился в тюрьме без наркоты и выжил?
   - А я тебе писал оттуда, Миша, - печально покачал лохматой головой Сальников. - Жаль, что не получил ты письма! Ты бы к Светлане мягче отнесся. Вообще у вас с ней все было бы в порядке, не поступи Марк как последний подлец. - И добавил, гневно сверкнув глазами: - Но я с ним еще разберусь за это, придет время! Если ты сам еще не расквитался.
   - С ним уже никто не разберется, разве что в аду, - истолковав его гнев по-своему, заметил Михаил. - Марк ведь погиб, - ты не знал разве?
   - Вот это да-а! - вытаращил глаза Сальников. - Ну и чудеса! Неужто повесился со страха?
   - В реку упал спьяну, вместе с машиной, - коротко объяснил Михаил. - А чего ему было бояться?
   - Значит, ты до сих пор ничего не знаешь? - поразился еще более Виктор. - Никто не сказал, какую он тебе ножку подставил? - И умолк, соображая, как лучше и покороче поведать другу о предательстве Марка.
   Но Михаил уже подъехал к кафе "Колхида".
   - Расскажешь, когда вернусь, - бросил он, торопливо выходя из машины. - Поскучай полчасика, почитай газеты. Грамоту небось еще не забыл?
   Иннокентий Витальевич Ермолин, невысокий, тучный - мужчина лет за сорок, сидевший за столиком у стены, еще издали приветствовал Михаила взмахом короткой руки. Он уже нервничал - не помешало ли что-нибудь приехать руководителю агентства.
   - Я был очень осторожен, - заверил он Михаила. - Совершенно убежден, что слежки за мной нет и о нашей встрече никто не подозревает. Вы, конечно, удивлены, - он говорил совсем тихо, но так, чтобы Михаил слышал каждое слово, - что такой состоятельный и видный человек, как Мельниченко, глава крупной страховой компании, депутат, обратился в частное агентство, а не поднял на ноги всю милицию? Тем более что у нас есть своя служба безопасности. - И пытливо взглянул на собеседника.
   Михаил и бровью не повел, сохраняя бесстрастное выражение лица и показывая полную готовность слушать.
   - Причина довольно банальная: мой патрон никому не доверяет. - Важный вид Ермолина подчеркивал ответственность задания и оказанное ему доверие. У преступников повсюду свои люди: в милиции, в прокуратуре и даже, наверно, в нашей службе; о предпринятых нами шагах сразу станет известно.
   Вскинул глаза на Михаила, ожидая вопросов; их пока нет - тем лучше.
   - Вот почему привлекают лично вас. Именно потому, что, по нашим данным, вас здесь пока не знают и вы человек умелый, бесстрашный. Только вы и ваши люди имеют шанс расследовать дело, не вызывая подозрений.
   Иннокентий Витальевич сделал паузу и объяснил свою роль:
   - По указанной причине патрон поручил мне представлять его интересы и держать с вами постоянную связь. Я являюсь его помощником как депутата, занимаюсь только политикой и в коммерческих делах не участвую. Им и в голову не придет, что я против них затеваю!
   Видя, что Ермолин не спешит перейти к делу, Михаил решил взять инициативу в свои руки. Воспользовавшись тем, что тот прервался сделать заказ официанту, предложил:
   - Поскольку мы понимаем, как дорого сейчас время, давайте, Иннокентий Витальевич, построим разговор на вопросах и ответах. Согласны? - И не дожидаясь реакции, как только официант отошел, задал первый вопрос:
   - Металлургический комбинат, о котором идет речь, приобретен Мельниченко законно? Я имею в виду контрольный пакет акций. И почему он им так дорожит? Ведь семейное благополучие для солидного, богатого человека дороже, чем потеря части имущества.
   - Вы правы. Поэтому вам и предлагается такая огромная сумма за то, чтобы вернули патрону жену в целости и сохранности, - с важным видом объяснил Ермолин. - Комбинат не только материальная ценность. Выпуская экспортную продукцию высокого спроса, он дает владельцу вес и влияние в международных финансовых кругах, прочное положение.
   Отдать комбинат, приобретенный через законный аукцион, вымогателям значит подорвать доверие к страховой компании; это полный финансовый крах. При всей любви к жене и матери своих детей мой патрон пойти на это не может. Ему не позволят компаньоны, люди тоже довольно крутые. Словом, легче пулю себе в лоб пустить!
   - Имеете вы хоть какую-нибудь информацию о похитителях? - продолжал Михаил спокойно.
   Со стороны можно было подумать: двое сослуживцев зашли в кафе отведать кавказской кухни.
   - Абсолютно никакой. Даже думали - обыкновенные шантажисты, пока не получили требования продать комбинат ниже номинала. Теперь хоть знаем, кто за ними стоит.
   - И кто же?
   - Криминальная группа Козырева. Вряд ли вы слышали о таком, заворачивает делами из-за границы; швейцарский подданный.
   - Ну как же! Не только слышал, непосредственно сталкивался - в свое время, - счел нужным сообщить Михаил.
   Пока услышанное совпадает с сообщением источника. Ермолин продолжал:
   - Его группа самая хищная, вполне мафиозная. Пытается прибрать к рукам экспорт цветных металлов. Действует не брезгуя ничем. В основном подкупом. В Думе ему лоббирует целая группа депутатов с криминальным прошлым, он их туда и привел. Даже в правительственных кругах у него есть свои люди. Не помогает подкуп - действует силой. Страшный субъект!
   Неправильно истолковав молчание Юсупова, он решил его подбодрить:
   - Но бояться все же его не надо. И его можно укоротить. Вот с афганцами ему справиться так и не удалось. Хотел взять под контроль их организации, заменить руководство своими людьми; даже кровавую бойню устроил на кладбище. Слышали, наверно? Но ничего не вышло - еле ноги унес. Отсиделся, и опять за свое.
   Михаил слушал, и у него уже созревал план. Вот оно что! Значит, его рук дело. Те паршивцы - его боевики! Кажется, появилась тонкая ниточка. Они-то и приведут в бандитскую группу, которая на него работает. Пора перейти к действиям. Прежде всего взяться за подручного Козыря, того, что он приметил на кладбище и успел взять под наблюдение. Надо договориться с Ермолиным.
   - Мне пока нужно от вас вот что, Иннокентий Витальевич. Всячески затягивайте переговоры, постепенно соглашаясь с их требованиями. Больше торгуйтесь - так правдоподобнее. Все время настаивайте, чтобы они доказывали: супруга Мельниченко жива и здорова; пусть дадут ей возможность сказать два слова по телефону. Пытайтесь засечь, откуда происходит связь. А я начинаю поиск.
   - Вот мы и дома, Витек! - объявил Михаил Сальникову, когда вошли в его квартиру. - Иди-ка, друг, помойся хорошенько. Без обиды! Сам знаешь, что зарос грязью. А потом приходи на кухню. Отметим на полную катушку нашу долгожданную встречу и поговорим о делах. И не представляешь, как ты мне нужен!
   Пока Витек был в ванной, Михаил достал досье на Артема Квашнина Квашню, как его называли. Боевик, наркоман со стажем, не гнушается любой грязной работой, если можно сорвать солидный куш.
   Самое ценное среди полученных на него данных - информация, что Квашня - заядлый игрок на бегах; задолжал "жучкам" на ипподроме большие деньги и до сих пор не рассчитался.
   Придется разыграть целый спектакль, как в театре. А что поделать? Ничего другого не остается. Квашня - крепкий орешек, его можно взять только хитростью.
   Пока Михаил выкладывал из холодильника и готовил закуску, накрывал на стол и выставлял спиртное, сценарий задуманного действа у него вполне созрел, оставалось разработать детали.
   - Ну вот и я! Готов к труду и обороне! - весело доложил Витек, появляясь на кухне.
   Он сиял чистотой, благоухал шампунем, даже подстриг и побрил бородку, а длинные волосы связал на затылке в пучок. Пижаму Михаила ему пришлось основательно подвернуть. Он уселся за стол и с ходу стал накладывать себе закуску, - видно, здорово проголодался.
   Михаил сел напротив и поднял тост за встречу. Выпили, закусили, и задушевный разговор завязался сам собой. Михаил рассказал о наиболее ярких эпизодах подневольного периода своей жизни; о западносибирских баталиях; с болью вспомнил о горьких минутах, которые пережил, застав Светлану замужем за Марком. Виктор поведал, как они все опекали Ольгу Матвеевну, подчеркнул дочернее внимание к ней Светы; подробно описал ее последние дни; ну и конечно, обрисовал предательство Марика.
   - Да, не ожидал я от него такого, - задумчиво, без злобы заметил Михаил. - Вот что любовь с людьми делает... Не со всеми, конечно... иначе выродилось бы человечество.
   С особым вниманием слушал он рассказ Сальникова о его лагерной жизни.
   - А знаешь, Витек, я ведь больше двух лет вел переписку по твоему делу, встречался с нужными людьми, - с горькой усмешкой прервал он. - Все только обещали посодействовать, и никто ничего не сделал. Обидно, ведь дело твое ясное. Тут матерых преступников амнистируют или досрочно выпускают, а тебя продержали от звонка до звонка. Но... - он улыбнулся, - у каждой медали есть оборотная сторона. Твое уголовное прошлое нам еще пригодится, вот увидишь!
   И, видя, что Виктор поднял на него непонимающие глаза, пояснил:
   - Работа тебе предстоит, и интересная. Потом, немного погодя, тебя посвящу. А пока... Давай-ка лучше расскажу тебе о своем сыне, ты же видел его совсем маленьким. О работе еще успеем поговорить.
   - Эх, не отказался бы взглянуть на твоего парнишку! Свету видел, специально заходил, а его не застал. Какой он? Такой же красивый, как мама?
   - Вылитая моя копия! - радостно и гордо сообщил Михаил. - Увидишь покажется, что меня встретил маленького. Хорош пацан! Так я благодарен Свете и Вере Петровне, что вырастили его без меня. Марк, как я понял, был... Ну, помогал, конечно, материально.
   - Вот и здорово! Счастливый ты, Мишка! Наследник у тебя! Давай-ка за него по полной! А я тебя обниму и поздравлю, как молодого папашу!
   Дружно опрокинули стопки, крепко обнялись, как в старые добрые времена - после победы в футбол над ребятами из соседнего двора.
   - И все же хочу спросить тебя: почему вы не поженитесь со Светой? - по доброте душевной спросил друга Сало: - Что теперь вам мешает, когда Марик того?.. Траур по Наде?
   - Нет, Витек, мы оба никак не можем отойти от того, что было, - честно ответил Михаил и, помолчав, добавил: - Я бы почаще бывал у Светы, но у меня всякий раз на душе кошки скребут, - болезненно покривился, - как вспомню, что не дождалась... вышла за Марика...
   - Брось дурить, Мишка! - вскинулся на него Виктор. - Уж больно ты гордый, и ревнуешь ты зря. Она Марика не любила - одного тебя! И о сыне ты должен подумать - родная ведь кровиночка. Все равно лучше Светы никого не найдешь!
   - В том-то и дело, - поник головой Михаил. - Другая мне не нужна!
   * * *
   В этот вечер Михаил и Виктор крепко выпили, воодушевленные радостью встречи и теплым разговором. Однако закуска у Михаила была отменная и хмель не влиял на рассудок, лишь привел обоих в отличное расположение духа. Михаил сначала опасался, как бы Виктора не развезло, - бродяжничество наверняка ослабило его здоровье. Но Сальников оказался еще крепким парнем. Он хоть и валялся по чердакам, но, прилично зарабатывая, хорошо питался и никогда не пил гадость, поскольку денег не копил.
   - Теперь, если ты способен соображать, поговорим о работе, - предложил Михаил. - А нет - отдохнем и перенесем разговор на завтра, хотя время не ждет. Какая будет резолюция?
   - Поговорим сейчас! - бодро ответил Виктор. - Выпивка не наркота, меня не берет!
   - Тогда слушай. Вот что я тебе предлагаю. Думаю, тебе и интересно, и по плечу, - хватит попрошайничать, а то одуреешь вконец! Будешь участвовать под моим руководством в розыскной работе. Как артист - я серьезно. Если понадобится - в гриме. Иногда - в сложной обстановке, среди опасных людей. Ведь не побоишься? Сам говорил, что жизнь тебе не дорога. - И добавил мягко: - А для нас и для дела, которому служим, жизнь твоя очень ценная. Так что мы, в первую очередь я, как командир, не дадим тебя в обиду, вовремя придем на подмогу. На жизнь, и неплохую, заработаешь! Перекантуйся пока у меня, а потом мы тебе квартиру поможем выбить, не сомневайся!
   - А нельзя ли поконкретнее?
   Чувствовалось, что Сальникова смущает такой резкий перелом в образе жизни - привык уже к безответственности.
   - Так я и сам хочу дать тебе конкретное задание, причем с завтрашнего дня - как проспишься.
   Он встал из-за стола и принялся четко излагать свой замысел, неторопливо расхаживая по кухне.
   - Хочу поставить спектакль для одного бандита. Порядочный сукин сын, убийца, наркоман; из бывших афганцев. Подозреваю, что был в числе тех, кто взорвал своих товарищей на похоронах Трифонова. Понял, какой фрукт?
   Зовут Артем Квашнин. Кличка - Квашня. Игрок на бегах; крупно проигрался и не отдает долг. Я решил его разыграть, он нам нужен. Вот что я задумал. Мы инсценируем налет для выколачивания долгов. Ты будешь в числе тройки. Двое дадут ему прикурить, поскольку он этого заслуживает, а ты разыграешь доброго - бывшего уголовника, такого же наркомана. Вас специально оставят одних. Поможешь ему, вместе покайфуете. Понятна роль? Неужели не под силу?
   - Все тут ясно. - Сальников посмотрел на него хмуро. - Мне и разыгрывать особо не придется. Вот только ради чего? За что боремся? Я верю тебе, Миша, но знать хочу.
   - Ты прав и всегда будешь знать заранее, какую задачу мы с тобой взвалили на свои плечи. Дело вот в чем - сейчас. Их банда похитила женщину - мать двоих детей, жену депутата Думы - с целью шантажа. Мы должны ее вызволить, сорвать их замыслы. Квашня - это ниточка, чтобы распутать узел.
   - А чем я могу помочь? - уже спокойно и деловито поинтересовался Виктор.
   - Тебе нужно войти с ним в контакт, но без всякого такого благородства: ты уголовник, наркоман. Все делаешь, как и Квашня, ради бабок. Наркоту тоже дашь ему в долг, а сойдясь покороче, узнав, сколько ему нужно, чтобы погасить долг, кинешь наживку.
   - Так, давай дальше! Интересно сочиняешь, - не утерпел Сальников, азартно сверкнув глазами. - Кое-что до меня начинает доходить.
   - Вот ты ему и скажешь: есть возможность заработать большие бабки, если он поможет найти жену Мельниченко. Мол, у тебя дружок в его охране и от него ты знаешь, что хозяин раскошелится, лишь бы ее найти. Квашнин клюнет - как пить дать! Предаст своих ради денег. Для него это спасение. Ну как тебе мой план? По-моему, шансы высоки!
   * * *
   Квашню взяли с помощью простого приема: залили воды в бензобак его "девятки". Проехав всего квартал от дома, машина остановилась - заглох мотор. Квашнин - широкоплечий, красномордый, с длинными ручищами и кривыми, толстыми ногами - вышел из машины, открыл капот и с недовольной гримасой стал искать неисправность.
   - Что, везти не хочет тачка? - участливо осведомился какой-то доброхот; он подошел, прихрамывая, - этакая располагающая плутовская физиономия. - Давай-ка посмотрю, я кое-чего смыслю. Садись в машину, проверим искру - сразу ясно станет, почему не фурычит.
   Не успел Квашня сесть и повернуть ключ в замке зажигания, как сзади протянулись руки, зажали ему рот салфеткой, пропитанной едким составом, и он сразу отключился.
   - Закрывай капот и крути баранку! - сказал Михаил Сальникову, перетащив грузное тело Квашни на соседнее сиденье (он незаметно забрался в машину, пока шла возня с мотором). - А мы с ребятами возьмем на буксир. Включай ближний свет!
   Подъехала еще машина, вышел молодой сотрудник; вместе с Михаилом они быстро приладили буксировочный трос и покатили на квартиру, которую агентство снимало в старом кирпичном доме, наполовину отселенном.
   Изобразив подвыпившую компанию, подхватили Квашнина под руки, доставили в полупустое помещение с голыми стенами и прицепили наручниками к трубам отопления. Михаил и двое агентов натянули на головы маски, а Сальников сел с короткоствольным автоматом у входа - вроде охранник.
   - Оклемался, гад! - с кавказским акцентом бросил Михаил помощникам, заметив, что Квашня пришел в себя и озирается, не понимая, где он и что с ним.
   С удовольствием дал ему кулаком в морду - тот взвыл благим матом:
   - О-ой! За что-о?..
   - Сейчас узнаешь! - выдохнул Михаил и двинул его еще раз, украсив здоровенным синяком под глазом.
   Так, кажется, уже соображает... Изрыгая ругательства и угрозы, для профилактики ударил еще под дых и, коверкая язык, объявил:
   - Хочэшь унэсти шкуру целой - выкладывай бабки, что задолжал "жучкам" на ипподромэ!
   "Чеченов наняли! - с ужасом понял Квашня. - Пытать будут, шкуру спустят!" Но с деньгами расставаться не спешил: отличаясь патологической жадностью, он за наличные был готов на все,
   - Нет у меня... сейчас! - хрипел он, выигрывая время. - Я же им, сукам, говорил. Ну они у меня и попляшут!..
   - Эсли ты выйдешь отсюда! - рявкнул высокий кавказец - в прорези маски виднелись только бешеные коричневые глаза. - А пока сам у нас попляшэшь! И ткнул Квашню здоровенным кулачищем прямо в открытую пасть, выбив пару зубов и расквасив губы.
   - Ей-богу, нет ничего! - продолжал врать бандит, захлебываясь хлынувшей кровью.
   - А что получил за взрыв на похоронах Трифонова - гдэ хранышь? Мы все знаем! - вновь замахнулся высокий. - Говоры, нэ то утюг включим!
   - Чего вспомнили! Давно уж нет! На скачках спустиил! - на этот раз искренне завопил Квашнин. - Отпустите, бра-атцы, все отда-ам, что есть!..
   - Врет! Не мог все потратить! - заметил широкоплечий, плотный чечен высокому, очевидно старшему здесь. - Слышком большой куш отхватил. Козырь щедрый пахан. Дай-ка ему еще, пусть знает - мы здесь нэ для того, чтоб нам лапшу на уши вэшать.
   - Да Богом кляну-усь! Матерью родно-ой! - честно вопил Квашня. - Нет этих денег!
   - Ты и мать за дэньги продашь - не поперхнешься! - бросил высокий. Но эсли правда успел профукать - как насчет тэх, что за Мельнычэнкову бабу получил? Хватит долг погасыть?
   "Все знают чеченцы! Всех купили! - тосковал Квашнин. - До чего продажный мы народ! Отпираться бесполезно - замучают! Потянуть время, взять на хитрость... А там, может, случай выручит". Расставаться с деньгами душа не позволяет - хуже смерти.
   - Ну вот что! До вечера думай о своей шкуре! Нэ включишь мозги - утюг по тэбе пройдется!
   И высокий вместе с другим чеченом двинулись к выходу, наказав русскому с автоматом:
   - К вечеру вернемся! А ты охранай и не церэмонься, эсли что!
   "Ну и влип! Живым вряд ли выберусь! - объятый страхом, соображал Артем Квашнин, пытаясь найти спасительный выход из отчаянного положения. - Надо попробовать этого чубатого - все-таки свой, русский человек".
   Когда охранник подошел, чтобы напоить пленника водой, тот узнал в нем хромого, который предложил ему помощь на улице.
   - А здорово вы меня купили, кореш! - прохрипел он, напившись. - Давно прислуживаешь чеченам?
   - Заткни пасть, падла! - нахмурился хромой. - Мало тебе дали? Могу добавить.
   - Погодь, браток. Ты не из блатных часом? - осведомился Квашня как можно дружелюбнее. - Чую - недавно из тюряги. За что сидел?
   - Семь лет строгого режима, от звонка до звонка. За убийство, процедил тот, забирая кружку. - А тебе-то что? Тоже срок мотал?
   - С шестнадцати лет по лагерям. Три отсидки, изнасилование, разбой, по-свойски поведал Квашня. - Законы, какие в зоне, хорошо изучил. А чего с чеченами связался? Русских предаешь?
   - Заткнулся бы, ты!.. Так и хочется врезать! - замахнулся автоматом хромой. - Чья бы корова мычала... Скольких ты братов своих уложил, когда хоронили Трифона?
   - А ты в лагерях такой правильный стал? - нашелся Квашня. - Помогаешь чеченам над русскими издеваться, власть над ними брать?! - И, видя, что охраннику нечем крыть, разошелся вовсю: - Мало ли русских бригад? Хотя бы взять нашу: отличные кореша, любое дело по плечу! И хозяин свой - русский.
   - Брешешь ты все! - недоверчиво поглядел на него хромой. - Сейчас всех купили чебуреки и евреи.
   - Да правда это! Святой истинный крест! - Квашня, забыв о наручниках, сделал попытку перекреститься. - Козырев у нас хозяин. В блатном мире Козырь. Да слышал ты о нем в лагерях! Бывший в законе, а теперь - туз богатейший, в загранке, на вилле живет.
   - На Козыря, значит, пашешь? - оживился охранник, и глаза у него алчно заблестели. - Тогда могу предложить тебе, кореш, выгодное дельце. Огляделся - а вдруг кто подслушает - и почти шепотом сообщил: - Братан мой в охране у Мельниченко служит. Так он мне сказал...
   Хромой вдруг умолк, пристально глядя на Квашнина - стоит ли посвящать? - и замялся.
   - Погоди, перекурю. Успокоюсь. - И достал курево. - Дело серьезное, больших бабок стоит. Боюсь тебе говорить-то...
   Он закурил, и Квашня, учуяв родной аромат, затосковал.
   - Слушай, кореш! Дай хоть раз затянуться! - прохрипел он, умоляюще глядя на чубатого охранника и изнывая: марафетом наслаждается...
   - Это дело бабок стоит, - равнодушно бросил кореш. - Не у Пронькиных!
   - За мной не пропадет! - умолял Квашня. - Натурой отдам!
   - То-то ты здесь прохлаждаешься. Даже чечены долги еще у тебя не вышибли.
   - Тебе отдам, свой брат! - хрипел Артем, дергаясь на наручниках.
   Хромой сжалился:
   - Ладно, потяни пару раз - все полегчает. - И поднес окурок ко рту пленника. - Я-то знаю!
   Брезгливо взглянул на присосавшегося к чинарику, постанывающего от удовольствия Квашню - и вроде решился:
   - Бабу они ищут Мельниченкову. Хозяин озолотить обещал, если найдут. К милиции обращаться опасается. Меня братан просил помочь, обещал взять в долю. - Взглянул на Квашню хитрыми глазами и напрямую предложил: - Давай вместе провернем. Я же слышал, как чечен сказал - ты здесь при чем. Вот это отчудишь - двойное сальто! И шкуру сохранишь, и бабок подгребешь! - жарко зашептал он прямо в лицо немного одуревшему от курева Артему. - С чеченами рассчитаешься, а заначки не тронешь! Я тебе бабки сразу доставлю, как скажешь, где ее прячут!
   - Свои же меня кончат, как узнают! - еле слышно прошептал Квашнин, пытаясь сообразить, есть ли у него шансы выйти сухим из воды, - предложение заманчивое.
   - Вот именно! "Как узнают", - хитро ухмыльнулся хромой охранник. - А откуда? Нам-то зачем тебя выдавать? Еще пригодишься... Ну хватит! Ишь присосался! - И Виктор Сальников, решив сыграть свою роль до конца, грубо выхватил изо рта Квашнина замусоленный окурок.
   * * *
   Когда Михаил с помощниками, все в зловещих, глухих черных масках, в двенадцатом часу ночи появились в пустынной квартире и молча включили электрический утюг, Квашня моментально завопил:
   - Погоди, братва-а! Согласен я! Дайте слово сказа-ать! - И отчаянно задергался на наручниках, сдирая в кровь кожу. - Пола-адим!
   - Ну говори: где прячешь бабки? И бэз шуток! - рявкнул, подходя, высокий. - Нэ-то по стэне размажу!
   - Бабок у меня нет, - решив умереть, но не отдавать денег, соврал Артем, собрав все свое мужество. - Но я вам их заработаю. Вот прямо сейчас! Послушайте, что хромой скажет! Мы с ним договорились.
   - Ладно, смотри у меня! - пригрозил чечен. - Эсли крутишь, собака, вдвойнэ получишь!
   Он отошел и о чем-то долго шушукался с чубатым охранником, а Квашнин с замирающим сердцем следил за реакцией высокого: примет ли всерьез план хромого? Видно, доверяют ему чечены: главарь головой кивает... подходит...
   Высокий сказал, уже спокойно:
   - Ладно! Тэбе дадут карандаш, бумагу. Рысуй план, всэ дэтали логова, гдэ бабу Мельнычэнко укрывают. Адрэс, подъезды - это проставишь, когда вернется хромой с заказчиком и бабками. И чтоб никто нэ узнал, что ты был здесь! Нэ то... живым зажарим!
   Передав автомат чечену в маске, Сальников не теряя времени отправился за деньгами. Остальные, взяв раскаленный утюг, приблизились к обомлевшему от страха Квашнину.
   - Мы тэбя отпустим, эсли не наврал! - с холодной ненавистью процедил сквозь зубы высокий. - Но прэжде поставим свое клеймо, чтоб знал: круче нас нэ бывает. Ощутил своей шкурой, что ждет, эсли обманешь. - И кивнул помощникам.