Маллинз Дебра. Пленительный обман

   Она могла бы покончить с расследованием, выйти замуж за Хаверфорда, переехать в деревню и заниматься воспитанием детей. Она могла бы сделать вид, что верит в сказку о гибели брата от рук грабителей. Она могла бы вести себя так, словно никогда не была знакома с Романом Деверо. Она могла бы сделать все это, чтобы сохранить свою жизнь, и тем самым предать Энтони. И для этого ей всего лишь нужно похоронить подозрения, связанные с убийством брата, и оставить это преступление нераскрытым.
   Или, рискуя собственной жизнью, продолжить расследование, чтобы, в конце концов, раскрыть тайну общества «Черная роза». И тогда она сможет спасти других, ни в чем не повинных молодых людей ... Она найдет способ усыпить бдительность матери и продолжит то, что начала. И тогда в темных переулках Лондона больше не будут находить тела убитых, не будет больше таинственных смертей от удара шпаги. Она, в конце концов, сумеет отдать последний долг своему брату. Или присоединится к нему. Одним словом, она поняла, что не отступит.
 
   Ром протиснулся сквозь толпу, собравшуюся у дверей местной библиотеки. Толпа гудела с пугающим возбуждением, которое он не раз наблюдал на поле битвы и никогда не мог объяснить. В высшем свете люди обычно воспринимали смерть скорее как какое-то мрачное недоразумение, что-то вопиющее и возмутительное.
   В центре круга лежал Роберт Чеймберз.
   – Мертв ...
   – Нашли на обочине дороги.
   – Проклятые бандиты. Человек не может чувствовать себя безопасно даже в своей собственной карете.
   – Для матери такое горе ...
   Ром пробрался в относительно спокойное помещение библиотеки, но и здесь до него доносились возбужденные голоса. Среди капоров и юбок он увидел миссис Роузвуд, которая увлеченно беседовала о чем-то с тремя другими леди, а позади нее стояла Анна. На ее побледневшем лице темные глаза казались огромными. Она заметила его.
   Ром замер, потрясенный выражением ее лица. Анна выдержала его взгляд, обвинение и опустошенность застыли в ее глазах. Губы ее дрожали, но она крепко сжала их и выпрямилась, не скрывая своего страдания. Незаметным кивком она указала на ряд книжных полок слева от нее, затем отошла немного от матери и исчезла из виду, скрывшись за огромными стеллажами:
   Ром направился в противоположном направлении, свернул в боковой проход и увидел Анну в углу у стеллажей с книгами по истории. Стопка пыльных, толстых томов лежала перед ней на столе, загораживая от тех, кто проходил мимо. Когда он протиснулся в узкое пространство между столом и полками, она стояла, наклонив голову и сжимая в руке тонкий кружевной платок. Вся ее поза выражала невыносимое страдание, его сердце защемило от боли. Продолжая комкать в руке платок, она подняла голову и посмотрела на Романа.
   – Анна. – Он подошел и протянул ей руку, но она отодвинулась.
   – Не надо.
   – Извините. – Он уронил руку. – Я забыл, где мы находимся.
   – Я думаю, вы уже слышали новость? – Ее покрасневшие глаза терзали его сердце. – Роберт Чеймберз найден мертвым на окраине города. Его закололи шпагой.
   – Я сам хотел сообщить вам об этом, но вас не оказалось дома.
   – И тогда вы последовали за мной сюда?
   – Да. Я надеялся, что новость не успеет дойти до вас.
   – Дело в том, что я знала его. – Она теребила в руке платок. – Когда мы были совсем детьми, он признавался мне в любви.
   – Анна ... – Он не мог без боли смотреть на нее и на какой-то момент отвел глаза. – Мне очень жаль.
   – Это вы убили его?
   Ее шепот заставил его резко повернуть голову.
   – Что? Что вы сказали?
   – Вы убили его? – Бледная, как мраморная статуя, она ждала его ответа.
   – Конечно, нет. – Он собрался с мыслями. – Как вам такое могло прийти в голову?
   – Вы говорили мне в ту ночь в Воксхолле, что вам приходилось убивать людей.
   Он медленно кивнул:
   – Это правда. Но я был солдатом, Анна. Я убивал людей на поле битвы, а не с холодным рассудком.
   – Вы входите в общество?
   – Нет.
   – Как я могу верить вам на слово, когда кругом продолжают убивать молодых мужчин? – От волнения кровь прилила к ее щекам. Он воспринял это как сигнал к обвинению.
   – Я сказал вам правду, Анна. Но не в моих силах заставить вас поверить мне.
   – Мне казалось, я смелая ... Я думала, что знаю, какую дорогу выбрать, кому довериться. Но я не знаю ничего.
   – Вы можете доверять мне.
   – Да? – Желание в ее голосе спорило с беспокойством в глазах. – Я все еще не понимаю вашей роли во всем этом. Вы действительно проводите расследование? Или все это для того, чтобы заполучить информацию, известную мне?
   – Конечно, расследование. – Он выдержал ее взгляд, отчаявшись рассеять тревогу. – Так случилось, что один молодой человек, за которого я несу ответственность, втянут в эту организацию. Я хочу защитить его.
   – Кто это?
   – Брат моего друга.
   – Я спрашиваю его фамилию, потому что хочу поговорить с ним.
   – Нет.
   – Нет? – вскрикнула она на октаву выше, но, к счастью, не настолько громко, чтобы могли услышать любопытствующие, собравшиеся у входа в библиотеку. Она снова перешла на шепот: – Если мы партнеры, вы можете доверять мне.
   – Мы партнеры, но я не хочу подвергать вас опасности.
   Анна приоткрыла свои чувственные губы.
   – Как вы можете утаивать от меня такую важную информацию?
   Он покачал головой:
   – Простите, Анна, я не буду рисковать ни моим подопечным, ни вами, называя его имя.
   – И вы хотите, чтобы я доверяла вам? – Ее глаза метали молнии. – Лучше я буду действовать одна на свой страх и риск.
   – Ни в коем случае! – Он приблизился, чтобы настоять на своем и вдохнуть запретный аромат. – Вы нужны мне, вы помните?
   Она широко распахнула глаза, но продолжала упорствовать:
   – Ром, единственная вещь, которая спасла меня от сумасшедшего дома в прошлом году, – это желание узнать правду о смерти Энтони.
   – Мы же договорились, что я займусь расследованием, и по ходу дела буду информировать вас.
   – Но я не слышала от вас ничего уже целых три дня!
   – Потому что мне нечего было сообщить вам. Я ознакомился с вашими заметками и анализировал собранные факты.
   – Анализировал?
   – Да, вы сами сказали, что многое почерпнули из слухов, и я должен проверить все эти предположения.
   – Я проделала большую работу, собирая их, – прошипела она.
   – И всякий раз рисковали своей репутацией. Ради нас обоих позвольте мне отправиться в подозрительные районы Лондона, пока вы будете собирать новые сведения.
   Ее недоверие было поколеблено.
   – Новые сведения, – усмехнулась она. – Вроде фамилии того человека, которую вы не пожелали назвать мне?
   – Хм ... остроумно!
   Уголки ее губ приподнялись в ироничной улыбке, давая понять, что никакой комплимент не может заглушить чувство обиды.
   – Я принимаю этот комплимент, хотя сомневаюсь, что вам следует продолжать в том же духе.
   – Поверьте мне, ситуация была бы гораздо проще, если бы вы не были такой умной. – Он дотронулся до локона, выбившегося из-под ее капора. – Или красивой.
   – Не надо. – Она отстранилась, и ее лицо вновь приобрело настороженное выражение. – Мы с вами деловые партнеры, мистер Деверо.
   Он отступил на шаг.
   – О, разумеется.
   – Мы должны помнить об этом все время, – прошептала она, – и забыть ту ночь в Воксхолле.
   – Я никогда этого не забуду. – Воспоминания горячили ему кровь.
   – Если вы не можете забыть, унесите это с собой в могилу. Но ни при каких обстоятельствах это не должно повториться.
   – Я понимаю. – Он хотел снова прикоснуться к ней, но вместо этого провел пальцем по кожаному переплету одного из томов, лежавших на столе. – Вы принадлежите Марку.
   – Именно. – Она нахмурилась. – Хотя мама считает, что он потерял интерес ко мне. – «Если бы это было правдой!»
   – Он сегодня возвращается из Лестершира, – заметил Ром. – Думаю, что сразу навестит вас.
   – Для мамы это было бы большим облегчением.
   – А для вас? – невольно вырвалось у него.
   – Я должна вернуться к своей матушке, – быстро проговорила Анна, словно не слышала вопроса.
   Он услышал дрожь в ее голосе.
   – Да, понимаю. Я найду вас, когда у меня будет какая-нибудь информация.
   – Я хочу поговорить с вашим другом.
   – Я не могу позволить вам этого.
   Ее брови удивленно приподнялись.
   – Я надеюсь, вы передумаете.
   – А я надеюсь, что вы вернетесь к своей матушке, прежде чем она призовет на помощь всю Боу-стрит.
   – О, ради Бога, но я не собираюсь сдаваться.
   – Так же, как и я.
   Окинув его раздраженным взглядом, Анна прошла мимо него к выходу из библиотеки. Ром не двигался с места еще пару минут, чтобы не дать повода слухам и привести в норму не только свои чувства, но и тело. Еще пять минут, и он взял бы ее прямо здесь, на этом ... что это было? Он взглянул на книгу на столе. «Философы Древней Греции».
   Он провел рукой по выпуклым буквам на обложке, дав себе еще пять минут. Его сердце растаяло при виде слез в ее темных глазах, и он хотел лишь утешить ее, но даже на это не имел права. Никаких объятий, даже совсем невинных ... Лучше сконцентрироваться на деле и относиться к ней как к коллеге. Но разве его коллега мог так потрясающе пахнуть? Этот сладкий аромат не давал ему покоя.
   – Проклятие! – Он изо всех сил ударил ладонью по толстому тому, пытаясь освободиться от наваждения ее темных глаз и соблазнительного рта. Эта женщина вьет из него веревки. Черт побери, стоило ему взглянуть на нее, как в нем мгновенно пробуждалось желание обладать ею. И хотя она заявила, что следует забыть о том, что произошло между ними в Воксхолле, он не сможет. Как не сможет забыть, что она принадлежит Хаверфорду.
   И все же общество «Черная роза» заслуживало особого внимания, поэтому о женщинах придется на время забыть. И самое правильное – сосредоточиться на расследовании, а мысли об Анне Роузвуд отодвинуть подальше. Чем скорее Хаверфорд сделает ей предложение, тем будет лучше для всех.
 
   Закрыв дверь в свою спальню, Анна прислонилась к ней спиной, радуясь, что наконец осталась одна.
   Она вернулась домой из библиотеки без единой книги, которая бы оправдывала ее визит. Но мать была так взволнована смертью Роберта Чеймберза, что всю дорогу домой не переставала возмущаться. Ее постоянные упоминания о трагедии еще больше взволновали Анну. Сославшись на плохое самочувствие, она сразу же удалилась в свою комнату, отказавшись от утешений матери.
   Ей хотелось сейчас побыть в тишине одной, чтобы справиться с бурей эмоций, бушевавшей в ее душе. Сделав глубокий вдох, затем продолжительный выдох, она отошла от двери медленным шагом немолодой женщины. Все ее тело болело, словно она пробежала несколько миль позади кареты, но только эти синяки были внутри, не снаружи. Удары, которые сыпались на нее в этот день, были посланы не иначе как рукой провидения. Роберт Чеймберз мертв. Ром – все еще непреодолимое искушение.
   Обессиленная, она рухнула в кресло перед туалетным столиком. Смерть и желание, все в один день. Желание схватило ее за горло с такой силой, что она едва могла дышать. Как она может испытывать такое чувство к мужчине, который, скорее всего лишь использует ее?
   Потому что она всего-навсего серая провинциальная мышка. А он красавец, определенно красавец. И с таким шармом, с такой утонченностью ей еще не приходилось сталкиваться. Она так хотела верить ему, когда он заверял ее, что не входит в злополучное общество, а просто опекает своего юного друга. Но кто этот друг? Где он? Существует ли он?
   Несмотря на все вопросы и сомнения, раздиравшие душу, ее тело жаждало его прикосновений. «Бедная, бедная девушка ... Один вечер в его объятиях, и ты не можешь больше· ни о чем думать! А Энтони? А бедный Роберт? Мужчины погибают, а ты думаешь, как оказаться в объятиях мужчины, который никогда не будет принадлежать тебе!»
   Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Юная женщина, которая смотрела на нее, выглядела как настоящая английская леди, хорошо и разносторонне воспитанная; но кто бы знал, какие страсти бушевали в душе этой леди! В ту ночь в Воксхолле небеса улыбнулись ей, и всякий раз, когда Ром Деверо оказывался рядом, она не могла думать ни о чем другом.
   Он назвал ее умной. Глупая – было бы более точное слово. Бесстыжая. Тоже годится. Родители позаботились о ее безоблачном будущем с лордом Хаверфордом, а она не может найти в себе силы, чтобы отказаться от той радости, которую доставляет ей Ром и которая может разрушить все?
   Она хотела, чтобы все было просто, хотела бы никогда не слышать об обществе «Черная роза» и никогда не ступать на ту тропинку в Воксхолле. Она хотела, чтобы Энтони был жив. Анна потрогала свой медальон, к горлу подступил комок ... Горе снова охватило ее. Сколько еще молодых мужчин должны умереть? Кого-то из них она знает лично. И сможет ли она остановить этот страшный конвейер?
   Ее стремление во что бы то ни стало раскрыть тайну общества «Черная роза», без сомнения, ставило под удар ее отношения с Хаверфордом, особенно если учесть сложность ее взаимоотношений с Ромом. Но прекратить расследование сейчас означало бы признать поражение. Оставалось надеяться, что Ром говорит ей правду и поможет ей. Ему как мужчине доступны те места, куда ей вход заказан. Если бы они объединили усилия, то смогли бы разгадать эту страшную тайну.
   Все это означает, что какое-то время они будут действовать врозь, а ей придется вплотную заняться своими обязанностями по отношению к Хаверфорду. И никакой надежды на случайную встречу. Сейчас, если она хочет добиться цели, ей нужно собраться с силами и не поддаваться соблазнительному искушению, исходящему от Романа Деверо.
   Анна встретилась взглядом со своим собственным отражением в зеркале. Она всегда справлялась с любой задачей, которую ставила перед собой, и должна найти в себе силы, чтобы устоять перед неотразимым обаянием Романа Деверо.
 
   Ром вернулся в свои апартаменты, едва держась на ногах. Он думал, что, не общаясь с Анной, сможет преодолеть боль в сердце, но сегодняшняя встреча убедила его в обратном. За то недолгое время, что он не видел ее, его влечение не исчезло, напротив, только возросло. Как она стонала в его объятиях! Мог ли он забыть это? Будь он проклят, но он хочет ее, хотя и знает, что она принадлежит другому.
   Лучше всего было бы придерживаться их нового соглашения. Сведения, собранные ею, были действительно бесценны, у него сложилась довольно ясная картина о деятельности общества «Черная роза». Он должен поделиться с ней своими соображениями, конечно, не всеми, но так, чтобы Анна чувствовала, что участвует в деле. Он обеспечит ее безопасность, чего бы это ему ни стоило.
   Например, Эдгар Вон. Такой благородный человек, преданный лучшим традициям, как он мог так быстро измениться? Их встреча перенесена на завтра, и он должен использовать эту аудиенцию, чтобы узнать о связях Вона с обществом «Черная роза».
   Анна была права, когда сказала, что их отношения не приведут ни к чему хорошему. Он не станет повторять ошибку отца и соблазнять женщину, обещанную другому. Этому не будет прощения. Роман захлопнул дверь – всего лишь дверь одной из комнат, а мысленно представил Анну Роузвуд.
   Вдруг ему послышался какой-то шорох ... Он насторожился и замер, соображая про себя, как подобраться к ящику стола, где лежал револьвер.
   – Кто здесь?
   – Это я. Питер.
   – О Господи ...
   Он расслабился и вздохнул с облегчением.
   – Питер, почему вы сидите в темноте? – Роман подошел к столу, зажег лампу.
   – Мне нужна ваша помощь, Роман.
   Уловив дрожь в голосе юноши, Ром быстро повернулся к нему:
   – О Господи, Питер, что случилось?
   Одежда юноши была в грязи, волосы растрепаны, он смотрел на Романа глазами затравленного человека.
   – Я не знаю, что делать.
   Когда Ром подошел ближе, зловоние ударило ему в нос.
   – Господи, старина! Что, черт возьми, происходит?
   – Я не мог пойти домой. – Питер провел рукой по небритой щеке. – Я провел ночь на столе в пивнушке. – Скорее в винной бутылке.
   – Роман, – протянул он дрожащую руку в страдальческой мольбе, – пожалуйста, помогите мне!
   – Расскажите же, наконец, в чем дело.
   Питер поднял на него покрасневшие глаза, полные ужаса, и глухо произнес:
   – Прошлой ночью я убил человека.

Глава 12

   – Что вы сказали?
   – Я убил человека. О, Боже мой! – Питер пошатнулся и упал на стул. Его бледное лицо напоминало греческую маску, в огромных глазах затаился шок осознания содеянного. – Я не хотел, я думал, это просто игра.
   Прикусив губу, Ром опустился на стул напротив.
   – Расскажите мне, как это случилось.
   – Я никак не ожидал этого. Я думал, это игра ...
   – Питер!
   Юноша вздрогнул.
   – Простите, простите. Что вы спрашивали?
   Ром быстро поднялся и подошел к бару.
   – Что произошло?
   – Меня вызвали.
   – Вызвали? В общество? – Налив бренди, Ром вернулся к Питеру и вложил стакан в его руки.
   Юноша ухватился за стакан обеими руками, как будто не верил, что ему хватит сил удержать его.
   – Да, меня вызвали. – Он поднес стакан к губам. Зубы стучали о край, выбивая дробь. Наконец он сделал глоток.
   – Возможно, вам больше не стоит лить, – сказал Ром, – но бренди поможет вам продержаться подольше, чтобы рассказать мне, что случилось.
   Питер слизнул остатки бренди с губ и кивнул:
   – Да, спасибо.
   – Вы не первый мужчина, который приходит ко мне после того, как впервые убил человека, – тихо проговорил Ром. – Это обычное дело на войне.
   – Ричард рассказывал мне, – кивнул Питер. Лицо его сморщилось. – Я хотел бы, чтобы он был здесь. Я хотел бы, чтобы он сказал мне, что делать.
   – Успокойся, парень. – Сжав плечо юноши, Роман поднес стакан к его губам. – Я здесь вместо него. Помните, он просил руководить вами в том случае, если сам не сможет сделать это?
   Юноша кивнул, одинокая слеза скатилась по щеке, когда он сделал очередной глоток бренди. Он опустил стакан и провел рукой по щеке.
   – О чем я говорил?
   – Что вас вызвали в общество.
   – Да, мой первый поединок. – Он тихо рассмеялся. – И я был взволнован. Да-да, я знаю. Я хотел рассказать вам, когда меня вызвали ... Но вы не доверяли обществу. – Он снова рассмеялся и явно был на грани истерики. – Вы были правы, черт побери, Роман, вы были правы…
   Ром вздохнул:
   – Лучше бы я ошибся.
   – Письмо с символом общества прибыло по почте за три дня до поединка.
   – С указанием условий дуэли, я полагаю?
   – Нет, когда ты получаешь подобное письмо, то идешь на заранее условленное место и ждешь дальнейших инструкций.
   – И что это за место?
   – Постоялый двор на окраине Лондона. Еще когда я вступал в общество, они предупреждали меня, что когда я получу вызов, то должен прийти туда и ждать контакта.
   – Значит, в письме не было ни единого слова, только символ? То есть они не выдали себя. И что это был за постоялый двор?
   – «У перекрестка».
   – Полагаю, дуэль происходила не в гостинице?
   – Нет, но один член Триады заехал за мной.
   Ром покачал головой:
   – Умно. И, как я понимаю, карета привезла вас, юноша, на место поединка?
   Питер кивнул.
   – Он завязал мне глаза, пока мы ехали.
   – Еще умнее. Черт бы их побрал! Они сделали все, чтобы замести следы. – Ром нервно ходил по комнате. – Продолжайте, Питер.
   – Мы прибыли на место. Это была небольшая поляна рядом с проселочной дорогой. Другие члены Триады поджидали нас вместе с моим предполагаемым противником. Я догадался, что они забрали его в другой гостинице. На всех были маски, даже на дуэлянте.
   – Поэтому выдвинуть обвинения против какого-то конкретного лица невозможно, – сказал Ром, качая головой. – Тайна общества остается тайной.
   – Сначала все шло хорошо, – продолжал Питер, уставившись в стакан. – Это была обычная дуэль. Я первый нанес удар и думал, что нам предстоит биться до первой крови и этим все закончится, но не тут-то было ...
   Он замолчал и крутил стакан в руках, как будто все его мысли сосредоточились на нем. Затем вздохнул и сделал последний глоток. Ром закрыл глаза на минуту, зная, что последует дальше. Но Питеру нужно было рассказать все, необходимо было признаться в том, что он совершил.
   – И затем?
   – Я убил его. – Юноша замолчал и наклонился вперед, беспомощно ссутулившись. Он горестно раскачивался из стороны в сторону, прижимая стакан к груди. – Господи, помоги мне, но я убил его.
   – Как это случилось? – спросил Ром твердым будничным тоном. – Вы первый нанесли удар, а затем решили убить его?
   – Нет! – воскликнул юноша. – Я не хотел делать· этого!
   – Но тогда почему ...
   – Триада. Они сказали, что дуэль не закончена, что мы должны биться до смертельного исхода.
   – Ну да, – кивнул Ром, нисколько не удивившись.
   – Я отказывался! Роман, клянусь, я отказывался.
   – А ваш противник?
   – Он тоже не хотел... сначала. – Питер откинулся на спинку стула. Пустой стакан дрожал в руке. – Тогда они сказали, что, если мы посмеем ослушаться приказа, они убьют нас обоих.
   – Их было трое против двух?
   – Еще два кучера, у них были пистолеты.
   – Пятеро против двух.
   – Пятеро против двух, – подтвердил Питер. – И тогда тот, другой парень накинулся на меня как безумный. – Он нахмурился, восстанавливая в памяти события. – Ничто не могло остановить его, я должен был защищаться.
   – Разумеется, должен. Вы были в меньшинстве, и ваш противник пошел в атаку.
   – Мы честно дрались, но, в конце концов, я убил его. – Он покачал головой и поставил пустой стакан на стол. – Я говорю это, а сам не верю. Я убил человека, Роман. Возможно ли?
   – Я понимаю.
   – Я стоял там, смотрел на него, лежащего на земле. Даже когда они протянули мне кошелек, я все еще не мог поверить...
   – Подождите. – Роман поднял руку, подозрительно прищурившись. – Какой кошелек?
   – Мой выигрыш. Даже за вычетом доли в пользу общества мне кое-что причиталось. Но это не стоило того, я пропил деньги в ближайшей таверне.
   – Вы упоминали о членских взносах, но никогда не говорили, что дуэли происходят за деньги.
   Злость бушевала в его груди. Кто-то решил заработать на жизнях ничего не подозревающих зеленых юнцов! Роману хотелось дать выход гневу, разбить что-нибудь, подраться, но юноша нуждался в утешении, а не в подобной демонстрации. Он взял себя в руки.
   – Это правда, при приеме в общество вы вносите вступительный взнос, – объяснил Питер. – Но потом вы должны сделать ставку. Каждый раз в случае победы на дуэли вы получаете половину ставки противника. Другая часть идет обществу.
   – И как велика эта ставка?
   – Моя была триста фунтов.
   – Триста фунтов! Господи, Питер, это же почти месячное содержание.
   – Содержание, – хмыкнул Питер. – Мне двадцать два. Я взрослый человек, но не могу распоряжаться своим будущим, пока мне не исполнится двадцать пять. Зачем Ричард оставил такое завещание, я никак не пойму.
   – Как вы не можете понять? – Ром с презрением взглянул на него, с трудом сдерживая раздражение, чтобы не перейти границы. – Взгляните, во что вы влипли. Ричард поступил мудро, установив такие условия, не то вы давно бы уже угодили в долговую тюрьму, мой милый.
   – Именно поэтому я вступил в общество. – Питер резко встал. – Я хочу сам контролировать свои деньги, а не получать их частями, как будто я все еще хожу в коротких штанишках. Общество обещало мне вернуть мои инвестиции.
   – Разумеется, – отрезал Ром, – но для этого нужна самая малость – убивать людей.
   – Но тогда я ничего не знал об этом! – Питер повернулся, потирая голову. – Черт, кажется, бренди делает свое дело.
   Ром взял его за руку и повернул кругом.
   – Вам повезло, что вы победили на этот раз, мой мальчик, – сказал он, наклонившись так близко, что их носы почти соприкасались. – Иначе я бы занимался сейчас организацией ваших похорон.
   Питер резко отпрянул назад.
   – Я понимаю. Простите, но я ничего не знал об этом.
   – Да, не знали. – Роман нетерпеливым жестом отклонил дальнейшие извинения. – А сейчас нам предстоит решить, что вам делать дальше.
   – О чем вы? – Явный страх и паника охватили юношу. – Вы же не хотите, чтобы я пошел в магистрат?
   – И признались в убийстве, которое вас заставили совершить? Особенно если учесть, что у вас нет доказательств, подтверждающих ваш рассказ? Нет, разумеется.
   – Слава Богу! – Питер глубоко вздохнул.
   – Вы должны покинуть страну.
   – Что?
   – Другого выхода нет. – Ром поднялся и скрестил руки на груди. – Вы сглупили, когда позволили вовлечь себя в эту историю, Питер, но вы должны трезво оценить происходящее. Вы убили человека. Это преступление карается смертью.
   – Но, возможно, магистрат выслушает причину?
   – Сомневаюсь. Представьте взгляд судьи, когда вы пытаетесь рассказать о тайном обществе дуэлянтов. Если они и не повесят вас, то засадят в сумасшедший дом.
   – О мой Бог! – Питер с поникшей головой обмяк на стуле. – Вы правы, я должен уехать. Если я останусь, общество «Черная роза» заставит меня делать это снова.
   – Правильно. А вы могли бы это сделать снова, Питер? Могли бы вы убить человека за деньги?
   Гримаса отчаяния исказила черты юноши.