Маллинз Дебра. Пленительный обман

   – Но вам не кажется странным искать выход на улицу в библиотеке?
   Она смутилась и покраснела.
   – Мне хотелось поближе рассмотреть этот портрет. Кто это?
   Ром сурово взглянул на картину.
   – Мой отец.
   – Вы очень похожи на него.
   – К сожалению. С этим ничего не поделаешь. – Он взял ее за руку и отвел от картины. – Вин едва знала нашего отца. Может быть, поэтому она повесила этот портрет на стену, когда моя матушка решила убрать его из своего дома.
   Суровость его тона насторожила Анну, предостерегая от излишних вопросов.
   – Мне не следовало спрашивать, – извинилась Анна. – Но меня заинтриговало поразительное сходство.
   – Поговорим лучше о другом. Я очень рад создавшейся ситуации, так как у нас не было возможности побеседовать на обеде у Хаверфорда. – Он поймал ее взгляд и долго не отпускал его. – Я думал, мы можем обновить наше знакомство, сбросив маски светской любезности.
   «Маски? Помоги мне Господи, неужели он догадывается? Невозможно!» Дрожа, она высвободила свою руку из его руки.
   – Я опаздываю на важную встречу, как-нибудь в другой раз.
   – Неужели вы не можете уделить мне пару минут? И потом, мы одна семья.
   – Не знаю. – Она посмотрела в открытую дверь.
   – Пойдемте, мисс Роузвуд. Уверяю вас, мы оставим дверь приоткрытой.
   – Очень хорошо. – Опасаясь, что дальнейший протест может возбудить его подозрения, она проигнорировала инстинкт, подсказывающий ей, что надо немедленно бежать, и вместо этого подвинулась почти вплотную к нему. – Но только очень коротко, мистер Деверо. Моя матушка ждет меня.
   Он кивнул:
   – Понимаю, мисс Роузвуд. Я не сделаю ничего, что бы огорчило вашу матушку.
   Его располагающая улыбка пронзила ее до глубины души, и Анна решительно прошла в противоположную часть комнаты, где около окна стояли два массивных стула, обитых темной кожей, и открывался вид на небольшой сад. Она погладила кожаную спинку стула и посмотрела в окно. Это было единственное, что она могла сделать, чтобы обрести спокойствие. Внутренний голос подсказывал ей, что надо бежать. Но она не смела. Если она попытается уйти, это только усилит его подозрения, а если будет медлить, имеет шанс выдать себя.
   Наблюдая за ней, Ром с трудом сдерживался, чтобы не дать волю своим чувствам. Когда он увидел ее одну в библиотеке, он не мог не подойти. Он говорил себе, что просто хотел узнать, не затеяла ли она какую-то игру с его семьей. Ему надо было убедиться, что она не хочет оставить Марка в дураках. Но ее сходство с той женщиной в Воксхолле и мысль о том, что они могут продолжить начатое, заглушили все предостерегающие голоса.
   Ее соблазнительный рот притягивал его, а тембр голоса заставлял вибрировать нервы, пробуждая воспоминания. Его тело отзывалось на воспоминания о том, как он держал ее в своих объятиях. Ее шарм действовал на него безотказно. Она бросила вопросительный взгляд в его сторону, и Ром усилием воли подавил свои страстные мысли. Женщина Марка – запретный плод!
   Он подошел к письменному столу. Лучше сохранять дистанцию между ними, особенно когда его желание так разгорелось в ее присутствии. Ни одна из обычных светских любезностей, которые всегда с поразительной легкостью слетали с его языка, на этот раз не шла на ум. Он понимал, что хочет узнать о ней правду, но деликатность ситуации требовала дипломатического подхода.
   Если он окажется прав в своих подозрениях, то сможет спасти Марка от женитьбы на этой женщине. А если ошибся, он страшно оскорбит леди, которая вскоре станет членом его семьи. Это был бы удар, который Марк не сможет вынести.
   – Какие чудные розы, – сказала она, посылая ему нервную улыбку.
   Розы? она что, смеется над ним? Или проверяет его?
   – Розы – мои любимые цветы, – ответил он, внимательно наблюдая за ней. – Нет аромата слаще.
   Ее губы приоткрылись, словно от изумления, но она тут же быстро отвернулась. Вина? Или скромность?
   Лучи утреннего солнца бросали оранжевые блики на ее каштановые волосы, окрашивали четкий профиль в мягкие золотистые тона, словно нимб ангела, которым она хотела казаться. Ее бледно-зеленое платье вполне соответствовало ее статусу и возрасту, но он не мог забыть другое зеленое платье, которым недавно восхищался ... Мягкий зеленый шелк струился, подчеркивая стройную фигуру той таинственной Роуз.
   Неужели это одна и та же женщина? Его ум отказывался верить, что такое возможно, хотя он не мог отрицать очевидное сходство, бросающееся в глаза. Если бы он мог поцеловать эту Анну, то узнал бы точно. Но никому не придет в голову, что девушка благородных кровей могла решиться изображать проститутку, пусть даже на маскараде.
   Молчание затянулась, и она с тревогой взглянула на него:
   – Мистер Деверо, вы сказали, что хотите поговорить со мной, а сами молчите. Мне пора.
   Она повернулась, намереваясь уйти, но он преградил ей путь, так что она не могла сделать и шага.
   – Пожалуйста, подождите.
   – Что вы хотите от меня? – Она отступила на шаг и ухватилась за спинку стула. Ее пальцы впились в кожу обивки.
   – Узнать вас получше. – Он попытался улыбнуться, но его голова кружилась от ее аромата и от ее близости. – Марк мой любимый кузен, и мне любопытно, что за женщину он выбрал себе в невесты.
   – Не совсем так, – поправила она. – Пока не соблюдены необходимые формальности.
   – Не означает ли это, что вы сами не уверены в том, что будете помолвлены с моим двоюродным братом? – Подойдя ближе, несмотря на решение сохранять дистанцию, он положил свою руку рядом с ее рукой на спинке стула.
   – Между нашими семьями существует определенная договоренность. – Она отодвинула руку от его руки. – Тем не менее, еще не подписано соглашение. До того как это случится, я предпочла бы не говорить, что лорд Хаверфорд и я помолвлены.
   Не означало ли это, что она убеждала себя, что свободна и готова пуститься во все тяжкие с подходящим мужчиной? Она флиртовала с ним, как он и подозревал? Или хуже, была одной из тех женщин, что любят разврат и предпочитают быть куртизанками?
   Он сделал небольшой шажок к ней. Аромат роз возбуждал и дразнил, с необыкновенной ясностью перенося его назад в Воксхолл. Стоит закрыть глаза, и он поверит, что вернулся туда. Она похожа на Роуз как две капли воды и одного роста с ней. И, Господи, один и тот же запах ... но этого все же недостаточно для ошеломительных предположений. Многие юные леди предпочитают аромат роз.
   – Без сомнения, ваши родители очень довольны, что вы нашли столь подходящую партию, – пробормотал он. – Но вы сами что думаете по этому поводу?
   Она бросила на него любопытный взгляд.
   – Я довольна.
   – Довольны? Марк – прекрасный человек, но его страсть в первую очередь относится к его поместью и конторским книгам. Вы будете счастливы, имея такого мужа?
   – Сэр, вы переходите всякие границы. – Она покраснела и отвернулась.
   Она была права.
   – Простите!
   Она так резко выпрямилась, что он испугался, как бы она не упала.
   – У меня нет желания обсуждать членов семьи лорда Хаверфорда, но должна сказать вам, что нахожу ваши вопросы некорректными, мистер Деверо.
   – То же самое я могу сказать про вас, мисс Роузвуд. Вы что-то недоговариваете ... Не могу отделаться от ощущения, что мы уже встречались.
   Она побледнела.
   – Я уверена, что помнила бы, если бы мы встречались до обеда у мистера Хаверфорда.
   – Джентльмен воображает, что леди найдет его незабываемым.
   Подчиняясь невольному импульсу, он взял ее руку и поднес к губам, заглядывая ей в глаза. Он испытывал ее, пытался поймать в ловушку.
   Анна похолодела от ужаса, она изо всей силы заставляла колени не дрожать.
   – А вы, разумеется, джентльмен, сэр?
   Он снова обезоруживающе улыбнулся ей:
   – Это решает леди.
   Выбитая из колеи его гипнотизирующим тоном, она попыталась выдернуть свою руку из его руки.
   – Я думаю, нет. Джентльмен не станет флиртовать с леди, которая принадлежит другому.
   Эта фраза подействовала на него как кнут и исказила его черты, заставив ее тут же пожалеть о своих словах. Сердце бешено застучало в груди. Неужели он знает, что она и Роуз одно лицо? Как она могла выдать себя?
   – Так вы уже принадлежите Марку? Как замечательно!
   Она подняла подбородок, услышав неподдельную ярость в его тоне.
   – Мы еще не помолвлены, но я уверена, что если выйду замуж, то буду верной женой.
   – Правда? – пробормотал он. – Я сомневаюсь.
   – Вы оскорбляете меня, – отрезала она.
   – Извините, – быстро проговорил он, так быстро, что она поняла, это были необдуманные слова. – Я хотел сказать, что если Марк так уверен в вас, то следует избегать даже намека на нарушение верности.
   – Нарушение можно придумать.
   Он не сводил с нее глаз.
   – Абсолютно точно.
   Она прищурила глаза, устав от его недомолвок.
   – А вы, сэр ... какой сорт лояльности вы выказываете вашему кузену, уединившись со мной в этой комнате и играя в недопустимые игры? Вам должно быть стыдно.
   Он прикусил губу.
   – Вы правы. Примите мои извинения.
   Она приняла его раскаяние, видя, как он сжимает кулаки, и не чувствовала жалости.
   – Прошу извинить меня, но я должна идти.
   – Позвольте мне проводить вас.
   – Я сама найду дорогу. – Она покачала головой и направилась к двери.
   – Я покажу вам, где выход. – Не дожидаясь ответа, он пошел рядом с ней.
   – А вы упрямый, мистер Деверо. – Анна вышла в коридор, Роман не отставал от нее, когда вдруг дверь маленькой гостиной открылась.
   – О, черт! – Он схватил ее за руку и быстро потянул назад в библиотеку.
   Анна что-то удивленно пробормотала, но Ром без объяснений впихнул ее в комнату и закрыл дверь.
   – Что вы делаете? – прошептала она.
   – Тихо, мисс Роузвуд, Миссис Уэнтуорт уходит. Вы же не хотите, чтобы она увидела нас вместе? – Он осторожно выглянул в коридор.
   – Тогда бы у вас не было шанса затащить меня сюда. – Понимая, насколько уязвимо ее положение, она понизила голос до шепота, но при этом взглянула на него тем самым неодобрительным взглядом, которому научилась у своей матери.
   Проигнорировав этот взгляд, он нагнулся к ней:
   – Вы помните нашу дискуссию о лояльности, мисс Роузвуд? Вы хотите, чтобы мой кузен услышал от этой сплетницы, что мы оставались наедине, пусть даже несколько минут? Боюсь, тогда ваша «неформальная» помолвка так и останется несбывшейся мечтой.
   – А вы, конечно, пострадаете меньше, хотя это на все лады будет обсуждаться в светских кругах? – усмехнулась она.
   Его лицо приобрело серьезное выражение, он поджал губы.
   – Может быть, вы просто не придаете большого значения понятию чести, как я? Но уверяю вас, мое доброе имя значит для меня все.
   С запоздалым сожалением она вспомнила о скандальной истории с его отцом.
   – Конечно, – прошептала она, – простите меня.
   – Молчите, – шепнул он, – и мы оба выйдем отсюда с незапятнанной репутацией.
   Она кивнула, и он снова выглянул посмотреть, что происходит в коридоре. Она видела его плечи в сюртуке оливкового цвета и вспоминала, как они вырисовывались в свете китайских фонариков Воксхолла, когда он склонился, чтобы поцеловать ее.
   Анна глубоко вздохнула, стараясь не давать воли эмоциям, но тут же почувствовала терпкий запах его одеколона, который долго оставался на ее руках, когда они расстались. И от этого кровь заиграла в жилах.
   О Господи, Господи! Никогда ни один мужчина так не смущал и не раздражал ее. Даже когда она просто смотрела на его спину и плечи, на темные завитки вокруг ушей и на затылке, она неудержимо хотела прикоснуться к нему снова, забраться пальцами в эти волосы и прижаться губами к его губам.
   – Миссис Уэнтуорт ушла. – Ром повернулся к ней. – Вы готовы?
   – Я больше не ваша пленница?
   Он изогнул бровь:
   – А вы хотите?
   Она издала неопределенный звук.
   – Вы слишком раздражительны, мистер Деверо.
   – Я делаю, что обязан.
   Прикованная к месту этими пронзительными зелеными глазами, она сказала:
   – Ваша преданность кузену более чем похвальна. Я уверяю вас, что буду ему верной и любящей женой.
   – Рад слышать это, мисс Роузвуд.
   Ей показалось, или он нарочито подчеркнул первую часть ее фамилии? Она не Роуз и не могла быть ею. Это просто его больная фантазия, которая зашла настолько далеко, что превратилась в наваждение. Она должна идти, встретиться со своей матерью у модистки и снова стать Анной Роузвуд, а в скором будущем официальной невестой лорда Хаверфорда. Чем скорее она уйдет из этого дома и от этого мужчины, тем лучше для них обоих.

Глава 5

   Закрыв дверь за Роуз – мисс·Роузвуд, Ром отказался от желания понаблюдать за ней через окно. Молодая женщина благополучно ушла, опасность миновала. Во всяком случае, в этот вечер их добрые имена не будут склонять в гостиных.
   Он уперся лбом в дверь. Что происходит с ним, если он не в состоянии справиться с собой и готов оказаться на грани скандала? Что за наваждение овладело им? Мучительно-сладостные воспоминания о Воксхолле не давали ему покоя, он не мог противиться желанию и вошел вслед за ней в библиотеку. Неужели он действительно думал, что несколько минут, проведенные наедине, смогут заставить Роуз сбросить маску и признаться, что она и мисс Роузвуд одно лицо?
   Он флиртовал с ней; почти оскорбил ее ... Он перешел все мыслимые границы. И леди вправе усомниться в его благородстве. Она была обижена. Ему следовало уйти.
   – Ты взял на себя обязанности дворецкого, дорогой брат?
   Голос Лавинии нарушил ход его мыслей. Сестра стояла в дверях маленькой гостиной. «Интересно, как давно она стоит там?»
   – Я надеюсь, мисс Роузвуд помнила, что взяла с собой горничную?
   «Черт, слишком долго».
   – Она забыла, – сказал он, поворачиваясь к сестре.
   – Правда? Как интересно! – Ее невинный голос был полон сарказма.
   – Прекрати, Вин, – взмолился он. – Я уже понял, что ты недовольна мной.
   – Недовольна! – Отбросив всякую сдержанность, Лавиния обрушилась на него: – Ты что, сошел с ума? Что за дьявол в тебя вселился, что ты уединяешься с мисс Роузвуд, когда эта сплетница Уэнтуорт сидит в гостиной?
   Чувство вины неприятно, как тесные туфли.
   – Но это не твое дело.
   – Ты ошибаешься, брат! Это мой дом, Роман. Если бы эта женщина увидела, как ты крутишься вокруг мисс Роузвуд, твоя репутация, которую ты восстановил с таким трудом, рухнула бы в один момент, а заодно и моя.
   – Я понимаю. – Бросив хмурый взгляд на пустой холл, где в любую секунду мог появиться кто-то из слуг, он кивнул в сторону маленькой гостиной.
   Вин тяжело вздохнула и провела его в комнату.
   – Что бы ты ни сказал, объяснить твое поведение невозможно.
   – Выслушай меня. – Он закрыл дверь, чтобы никто не мог слышать их.
   – Вся внимание. – Она скрестила руки на груди. – Что произошло между тобой и Анной?
   – Я просто хотел поговорить с ней.
   – Ты мог сделать это с тем же успехом здесь, в компании своей сестры.
   – И этой сплетницы миссис Уэнтуорт? – Он рассмеялся. – Думаю; нет.
   – Ты прав. – Она вздохнула. – Она была бы рада любой пикантной истории.
   – О да. И так как я хотел всего лишь выяснить, к какому сорту женщин принадлежит мисс Роузвуд ...
   – Подожди, о каких женщинах ты говоришь? Не дури, она настоящая леди. Что еще ты хотел узнать?
   Он пожал плечами:
   – Я не уверен. Когда мы встретились прошлым вечером, она показалась мне довольно бесцветной. Я хотел убедиться, хорошая ли это партия для Марка?
   – О Господи, что за романтические бредни! – Она поморщилась.
   – Вин ...
   Она подняла руку, останавливая его:
   – Никаких возражений. Я понимаю, ты не желаешь рассказывать мне о своих истинных мотивах.
   – Там было такое ...
   – Кроме того, – продолжала она многострадальным тоном, – я ведь твоя сестра.
   Он нахмурился:
   – Лавиния ...
   – Твое поведение сегодня могло не только разрушить твою репутацию, но заодно и мою, и моего мужа. И это не может не волновать меня.
   Он глубоко вздохнул, ·потирая переносицу, чтобы избавиться от головной боли, стиснувшей виски.
   – Лавиния, ты знаешь, я не посмею сделать ничего такого, что бы могло бросить тень на твое имя или на имя твоего мужа. Твой брак с Эмберли – единственное, что удерживает меня от того, чтобы порвать с остальными членами семьи.
   – Тогда почему ты ведешь себя так? – Она расстроенно стиснула руки. – Ты забыл, как это было? Ты едва достиг зрелости, но все относились к тебе так, словно ты совершил этот грех, не отец. Мать не смела показаться в светских кругах. Я была ребенком, мне только исполнилось десять, и я не могла понять, почему мои друзья больше не хотят играть со мной.
   – Да. Я помню.
   – Роман, ты так близок к тому, чтобы избавиться от тени отца и добиться успеха. Ты будешь вращаться в дипломатических кругах ...
   – Если я войду в эти круги.
   – Когда ты займешь соответствующее место, уже одно это заставит всех забыть о твоей причастности к скандалу, и все изменится. – Она погладила его по щеке, заставляя посмотреть ей в глаза. – Все проходит, Роман. Так или иначе ... Карета перевернулась, и отец погиб вместе с женщиной, которую увел. Мы с тобой выросли и теперь сами отвечаем за себя. Пора покончить с этим проклятием. Я знаю, это в нашей власти.
   Ром улыбнулся, тронутый оптимизмом Лавинии, и поцеловал сестру в лоб.
   – У тебя всегда все просто.
   – А это так и есть. Я люблю тебя. – Она потрепала его по щеке. – Держись подальше от Анны Роузвуд.
   Лавиния резко сменила тему, заставив его рассмеяться.
   – Вин, у тебя всегда был такой поразительный нюх, как у гончих Хаверфорда.
   – И заметь, я всегда оказывалась права. – Ее шутливая улыбка растаяла. – С меня хватит сплетен, Роман.
   Он прокашлялся.
   – Ради Бога, Вин, я просто поговорил с ней. Если тебе кажется, что это неприемлемо, я обещаю больше никогда не продолжать.
   – Надеюсь, Ром. – Она покачала головой. – Сегодня происходят такие странные вещи ...
   – Но, поверь, все не так уж плохо.
   Она растерянно заморгала.
   – Господи, я совсем забыла, что ты не знаешь ... Миссис Уэнтуорт принесла последние новости.
   – Сплетни не новости.
   – Это больше чем сплетня, Ром. Реджиналд Далтон был найден мертвым сегодня утром около таверны «Петух и корона».
   – Реджиналд Далтон? – Он нахмурился, представив юношу. – Кузен лорда Хаксли?
   – Да. – Она всхлипнула, достала кружевной платок и деликатно приложила к глазам. – Извини, я сегодня просто не могу остановиться ...
   – Это невероятно, Вин. – Он обнял сестру за плечи и представил юного Далтона. Блондин, голубоглазый юноша, обожавший лошадей и охоту. Он едва переступил черту совершеннолетия. – Что с ним случилось?
   – Это и есть самое странное, – прошептала она, уткнувшись в его плечо. – Говорят, его закололи шпагой.
 
   Она все-таки опоздала. Как только карета остановилась у дома мадам Дофин, Анна не стала ждать, пока кучер спустится с козел, чтобы открыть дверцу и подать ей руку. Она забыла о горничной, оставив Лиззи в доме Лавинии, и теперь опаздывала на четверть часа. И то и другое никуда не годится. Мама будет вне себя. Анна торопливо поднималась по ступеням. Она надеялась, что поездка приведет в норму расшатавшиеся нервы, но, увы, неприятный осадок и тревога от разговора с Деверо не покидали ее.
   У нее было сильное подозрение, что он разгадал ее секрет. И откуда такой интерес к ее помолвке? Вполне возможно, что он не хочет видеть в ней будущую жену лорда Хаверфорда. Ее щеки покрылись красными пятнами. Какой мужчина захочет взять в жены распутную женщину? После того, что произошло между ними в Воксхолле, можно представить, что он думает о ней.
   Учитывая обстоятельства, при которых они встретились, он может видеть в «Роуз» угрозу тайному обществу. Ром стал для нее одним из тех, кто, возможно, причастен к гибели ее брата, и ей не оставалось ничего другого, как продолжать встречаться с ним. Но ей следует быть очень·осторожной. Роман Деверо очень опасен и способен не только разрушить ее репутацию, но и ...
   Она открыла дверь в заведение мадам Дофин. Мать мельком взглянула на нее, прерывая разговор с миссис Бентли.
   – Хорошо, что ты наконец появилась. Пройди в примерочную, Анна. Мадам ждет тебя. – Она наклонилась к миссис Бентли и что-то зашептала, так, чтобы дочь не могла слышать.
   Анна колебалась. Она ожидала выслушать лекцию об ответственности, может быть, даже несколько вопросов по поводу того, что случилось с ее горничной; но мать не интересовало ничего, кроме беседы с миссис Бентли. Теряясь в догадках, Анна прошла в примерочную, где ее ждала мадам Дофин.
   – О, наконец-то! – Модистка щелкнула пальцами. Две ее помощницы, которые до этого сидели, позевывая и глядя в потолок, вскочили как по команде и взялись за дело. Они подошли к вешалке, где висели платья, которые заказала мать Анны.
   – Извините за опоздание, мадам, – виновато улыбнувшись, проговорила Анна. Она положила сумочку и развязала ленты капора.
   – Пустяки! – Мадам прищелкнула языком. Она начала расстегивать платье Анны, пока та снимала перчатки. – Ваша maman настаивает, чтобы оно было закончено сегодня. Мы должны поторопиться. Быстрее, быстрее! – кричала она своим ассистенткам. Две девушки подошли одновременно, каждая держала детали туалета. Мадам взяла у одной из девушек платье из синего шелка. Когда Анна надела его, мадам Дофин отошла подальше, придирчиво оглядывая клиентку. – Прекрасно! – Француженка вздохнула, глядя, как нежный шелк, словно водопад, струится по стройной фигурке заказчицы.
   Анна посмотрела на свое отражение в зеркале. Пока портниха суетилась вокруг нее, что-то накалывая, подкалывая и убирая, Анна едва замечала, как идет ей это платье. Некоторое напряжение повисло в воздухе, как будто что-то случилось. Ее мать всегда лично присутствовала на примерке, особенно когда дело касалось туалета для обольщения лорда Хаверфорда. Почему же сейчас она продолжала о чем-то шептаться с миссис Бентли?
   – Миссис Роузвуд видела этот очаровательный туалет? – спросила она мадам Дофин.
   – Да, да. – Модистка что-то сказала по-французски одной из девушек, которая стояла рядом с маленькой подушечкой для булавок. – Она уже видела это платье и попросила зафиксировать рукав и поправить подпушку. – Портниха встретила взгляд Анны в зеркале, ее темные глаза горели нетерпением. – Мадам Дофин сама видит, если что-то не так.
   – Еще бы, вы лучший мастер в Лондоне! – воскликнула Анна. – Пожалуйста, будьте снисходительны к моей матушке. Просто она волнуется из-за меня ...
   – Совершенно верно. – Явно смягчившись, модистка отпустила своих помощниц нетерпеливым жестом. – Как только мадам Бентли вошла в мастерскую, они вдвоем стали шептаться о случившейся трагедии. – Она коротко рассмеялась, пожимая плечами. – Они думают, я ничего не знаю об этом? Все самые горячие новости начинаются с мадам Дофин.
   – Какая трагедия?
   Француженка выдержала паузу, поправляя рукав.
   – Вы еще слишком молоды, мадемуазель Роузвуд. Не знаю, могу ли я рассказать вам эту ужасную историю.
   – Вам будет легче, если я узнаю об этом не от вас? – Их глаза снова встретились в зеркале. Решительный взгляд Анны и сомневающийся модистки. – Прошу вас, мадам. Я должна знать.
   Она видела, какая борьба происходит в душе француженки. Все отражалось на ее лице, и в какой-то момент Анна поняла, что победила.
   – Согласна, – вздохнула мадам Дофин. – Это печальная история, но вы правы, в любом случае она дойдет до вас.
   – Разумеется, – кивнула Анна. – Но если все потрясающие новости начинаются с мастерской мадам Дофин, тогда я должна услышать это из первых уст.
   Модистка заливисто рассмеялась.
   – Вы очень умны, мадемуазель, очень. – Ее лицо потускнело. – Как я уже говорила, это трагедия. Монсеньор Реджиналд Далтон, вы его знаете?
   – Немного. Он был знаком с моим братом.
   – Он зять мадам Далтон. Монсеньор Далтон убит вчера вечером.
   – Убит? – переспросила Анна. Она похолодела, услышав страшную новость. – Как? Он так молод!
   Модистка кивнула:
   – Да, его нашли ночью. Мертвым, около «Петуха и короны». Его брат поклялся отомстить.
   – Чарлз Далтон был военным, до того как женился на своей богатой жене, – сообщила Анна. – Мой отец знает Далтонов, он и отец Чарлза дружили. Чарлз всегда производил впечатление рассудительного и спокойного человека.
   – Но он уверен, что его брата убили, – продолжала мадам Дофин, понижая голос. – Шпага прошла сквозь сердце.
   – Шпага! – У Анны неприятно засосало под ложечкой. – Как необычно.
   – Да. Шпаги вышли из моды. Если бы это была дуэль, они скорее выбрали бы пистолеты. Поэтому мсье Далтон клянется, что произошло убийство.
   Холод окутал ее сердце, казалось, все внутри заледенело. «Как и Энтони», – подумала она, в висках стучало от этой мысли. Двое молодых мужчин заколоты. А сколько еще жертв, о которых они не знают?
   – Мадемуазель, вам плохо? Вы бледная, как снег.
   – Все в порядке, мадам. Просто новость ужасающая.
   – Это правда. – Вздохнув, модистка вновь занялась рукавом, который требовалось поправить, и тут мать Анны вошла в примерочную.
   – Как мило! – воскликнула она. – Я вижу, вы учли мои замечания, мадам.
   – Да. – Мадам Дофин послала Анне выразительный взгляд. – Как вы просили, мадам Роузвуд.
   – Великолепно! Позвольте мне поделиться с вами своими мыслями по поводу персикового шелка ...
   Модистка округлила глаза, когда Генриетта громко заговорила. В любое другое время Анна нашла бы эту быструю перемену забавной. Но сейчас она позволила себе не слушать и думала совершенно о другом.