Малышева Анна Витальевна. Кто придет меня убить?

   – Ну что ты такое говоришь, – лицемерно возмутилась Маша, поправляя пояс на юбке и смотрясь в зеркало на стене. – Мы не ссорились. Я так рада с вами познакомиться, Лиза! Андрей столько рассказывал!
   – Представляю… – протянула сестра, бросая осторожный взгляд на дверь кухни. Там было тихо. – Вы как раз кстати, у меня гости.
   – Гости? – удивился Андрей, прошагал на кухню, увидел Феликса и тут же протянул ему руку. – Я брат этой глупой брюнетки двухметрового роста.
   Феликс вместо ответа позеленел, но руку все же пожал. Лиза развлекалась, глядя на них, – Андрей никогда ни с кем не церемонился, обожал подшучивать, вышучивать, смеяться в глаза. За глаза он никогда не злословил о людях, это Лизе очень нравилось. Но Феликс совершенно растерялся, пришлось выступить вперед и соврать:
   – Феликс – мой старый приятель. Мы давно не виделись и вот случайно встретились на улице. Он, кстати, тоже занимается компьютерами.
   Феликс сделал ей страшные глаза, но было поздно – Андрей присел рядом с ним за стол и начал разведывать обстановку. Их разговор мало-помалу стал совершенно непонятен, слышалось только: «Мегабайты, битовые корзины, дисковод, встроенный принтер, платы…» Зато теперь она была спокойна – когда Андрей говорил о компьютерах, ко всему остальному он становился слеп и глух. Лиза повернулась и увидела, что Маши нет. Она нашла ее в комнате. Маша стояла у серванта и со светским видом изучала немногочисленные книги.
   – Когда мужчины сходятся, всегда начинается один и тот же разговор, – повернулась она к Лизе. – Андрей правда много о вас говорил. Странно, что мы до сих пор не знакомы.
   – Ну, он столько о вас рассказывал, что теперь мы все равно что знакомы, – ответила Лиза. – Вы скоро поженитесь?
   – Думаю, да. – На кошачьем личике Маши появилась гримаска. – Но это все откладывается и откладывается… Столько надо купить!
   – Купить?
   – Конечно. Не можем же мы начинать с нуля. Нужна новая мебель, ремонт и столько еще всего… – Она манерно улыбнулась. – Голова идет кругом Андрей весь в своей работе, всем должна заниматься я одна…
   «Вот так эти кошечки мурлыкают до свадьбы, а потом начинают выпускать когти . – подумала Лиза. – Кого он себе нашел? Всегда говорил, что Маша от него без ума, не знает, что ему приготовить, куда посадить, какую пуговицу пришить… А кончится все тем, что будет пахать для того, чтобы женушка купила еще один сервиз и еще одну стиральную машину…»
   – Я уже говорила Андрею, если бы он мог сдавать эту квартиру, мы скорее бы купили все необходимое… – невозмутимо продолжала Маша. – Но он мне объяснил, в каком вы положении. Скажите, неужели ваш бывший муж не мог разменять свою квартиру?
   – Боюсь, что это было нереально, – вежливо ответила Лиза, хотя все в ней так и кипело. "Она пришла сюда намекать, чтобы я не мешала их будущему счастью! Замечательная женушка будет у Андрюхи!
   И хваткая, как осьминог!"
   – В конце концов, вы могли бы жить у вашей мамы? – проговорила Маша ангельским тоном. – Вы ведь и раньше там жили?
   – Могла бы, если бы это было раньше, – в том же тоне ответила ей Лиза. – Во всяком случае, никто не будет счастлив, если я вернусь к маме. Ни она, ни я.
   Ну разве что вы.
   – Ах, я даже не думала.
   – Ну что вы! – теперь Лиза неприкрыто злилась, хотя изо всех сил сохраняла на лице улыбку. – Я немедленно уйду отсюда, как только Андрей укажет мне на дверь. Можете не сомневаться. Вам стоит только повлиять на него.
   – Но я… – Маша, казалось, была ошеломлена таким «некорректным» ответом. – Я вовсе не к тому все это говорила!
   – Андрей сказал, что я глупа. Наверное, я просто вас не поняла.
   – Конечно! Я только хотела сказать, что в наше время очень трудно создавать семью.
   – Очень-очень, – поддержала ее Лиза. – Вы себе еще не представляете, как это трудно.
   – Кроме того, Андрей.
   Он вовсе не собирается отказывать вам от этой квартиры.
   – Вот оно что? И вы решили напрямую поговорить со мной?
   – Да нет, же! – в отчаянии возразила Маша. – Лучше нам прекратить этот разговор, вы меня все время на чем-то ловите!
   – Лиза! – донесся с кухни громовой голос. – Где ты там?!
   Девушки пошли на кухню, Андрей зарычал, когда увидел их. Он любил изображать свирепого типа – Сколько можно, дамы?! Мужики хотят выпить!
   – А выпить нечего, – заметила Лиза. – Разве только ты что-то принес.
   – Принес. Маш, где пакет?
   Маша юркнула в прихожую, принесла большой пакет, достала оттуда бутылку водки, вино, минеральную воду, ветчину в нарезке, маринованные огурцы и помидоры…
   Через пятнадцать минут всем было уже хорошо.
   Андрей подливал Феликсу и говорил, поворачиваясь к опьяневшей Лизе.
   – Ну, теперь я за тебя спокоен! Наконец-то среди твоих знакомых появился приличный человек! Фил, не обижайся! Я по-простому! Давай ко мне в контору, как раз нужен еще один персонаж… Лизк, ты почему его скрывала?
   – Я его не скрывала… – Лиза хрустела огурцом. – Он просто застенчивый Не хотел с тобой знакомиться.
   – Между нами, антр ну, – продолжал Андрей, – твой Олег мне всегда дико не нравился. Я тебе прямо говорю, этот персонаж был не для тебя!
   Когда он выпивал, асе люди становились его «персонажами». Лиза глупо захихикала, Маша отвела глаза, Феликс сидел с каменным лицом, ничего не ел, зато пил рюмку за рюмкой. Но по нему совсем не было заметно, опьянел он или нет.
   – Кстати… – Андрей полез в карман. – Вот тебе твое содержание на месяц. Не говори, что брат у тебя подлец. Держи!
   – Не надо! – Лиза оттолкнула его руку с деньгами, чем доставила явное удовольствие Маше.
   – "Почему не берешь? – удивился брат. Он никогда не понимал, почему некоторые люди смущаются брать деньги у всех на глазах, для него все на свете было просто и ясно. «Андрюха – последний человек, которого можно завербовать в шпионы, – часто говорила Лиза Олегу в первое время их знакомства. – Он прямо подойдет к резиденту и скажет: „Уважаемый, я по-простому. Работайте теперь на нас, а еще мне нужны секретные документы“. И сделает он это в многолюдном месте, желательно на глазах ста свидетелей».
   – Мне не нужны деньги. Я ведь тебе уже говорила.
   – Не нужны? – Андрей посмотрел на деньги, сунул их обратно в карман. – Так выпьем за то, что ты теперь ни в чем не нуждаешься. Дай Бог и дальше не хуже!
   Они выпили, причем Феликс не проронил ни слова. Он вообще старался не смотреть в сторону гостей, избегал даже встречаться глазами с Лизой. «Ему страшно? – думала она. – Или просто стесняется? Да, Андрюха может напугать непривычного человека… Но, в сущности, это самый добрый парень, которого я когда-либо знала… Просто нелепый немного… Впрочем, он сам играет в эту нелепость. Если нужно, он может быть и хитрым. Иначе ничего бы в жизни не добился…» Она была совершенно пьяна, ее потянуло на философские разговоры, она тронула брата за рукав:
   – Как ты думаешь, чем мне можно заняться? Я тут пересмотрела газеты, искала работу, но ничего не нашла… По-моему, мне вообще нет места в этом мире.
   – Ты просто привыкла жить за чужой счет, – ответил ей брат. – Не обижайся, но это так. В двадцать четыре года надо быть умнее.
   – Я это сто раз слышала!
   – Ничего страшного. Главное, чтобы уяснила себе, в чем дело. Почему бы тебе не пойти ко мне?
   – Не хочу.
   – Вот видишь! – обрадовался он. – Проблема не в том, что ты ничего не можешь найти, а в том, что тебе ничего не хочется делать! Развратил тебя Олег!
   – Ну, уж если начинать сначала, то виновата мама.
   – Ты брось сваливать на нее все свои беды! – рассерженно произнес он. – Она не запрещала тебе работать или учиться!
   – И все же из меня ничего не вышло.
   – В конце концов, у нас с тобой одна мать, – с пафосом произнес он. – Но из меня вышло что-то!
   – Говно из тебя вышло… – тихо сказала Лиза. – Только нотации читать умеешь да звать в свою контору. Ты вообще не понял, о чем я с тобой говорила!
   Маша передернулась, Феликс испуганно заморгал своими угольно-черными ресницами, а Андрей оглушительно захохотал:
   – И вот так всегда! Люблю я тебя, сестренка! За правду люблю, за откровенность! Ну почему так?! Как ни поговорим пять минут, обязательно поссоримся…
   Фил, ты что, думаешь, она меня обидела?! – обратился он к Феликсу, который обеспокоенно смотрел на него. – Я никогда на нее не обижаюсь! Она знаешь кто? Святая! Лилия! Которая из Библии, не прядет, не пашет… Лизка, ты – Лилия! Тебя надо было назвать Лилькой! Тебе подходит!
   Они с Андреем расцеловались в знак того, что больше не сердятся друг на друга, и гости стали подниматься: Маша уже самостоятельно надевала в прихожей плащ, явно стремясь поскорей отсюда уйти, а Андрей тряс руку Феликсу:
   – Обязательно приходи! Я тебя устрою! По-моему, мы сработаемся! Сперва на испытательный срок, потом уж… Будешь неплохо зарабатывать! И эту дуру береги! Она совсем безмозглая, зато сердце у нее доброе…
   И с шумом ушел, за ним потянулась Маша.
   – Лиза… – сказал Феликс, возвращаясь на кухню. – Он, по-моему, хороший…
   Тут он запнулся: Лиза протянула руки на столе, уронила на них голову и плакала.
   – Ты что? – испугался Феликс. – Что с тобой? Ты напилась?
   – Никто не понимает! – рыдала она. – Никто!
   Никто!
   – Лиза… – Он тронул ее за плечи, нерешительно погладил ее черные блестящие волосы, отнял руку, словно обжегся. – Я все пойму. Ты мне только скажи.
   – Ни черта ты не поймешь, – глухо донеслось до него. – Потому что сам такой же! Неудачник!
   – Но он мне предложил работу, – ответил Феликс. – Серьезно! Я смогу зарабатывать деньги!
   – И ты думаешь, тебе кто-то позволит сделать это?! – Она подняла порозовевшее от слез лицо. – Тебя же ищут! Как ты будешь там сидеть у всех на виду?! Ты не можешь туда идти!
   – Почему… Могу.
   – Мальчишка… – Она вытерла слезы, бросилась вон из кухни. Упала на диван, лицом вниз, закрыла голову руками. – Мальчишка! Убийца! Не прикасайся ко мне! Почему я не могу жить нормально, как эта дура Маша!
   – Ты будешь жить нормально… – Он тоже прошел в комнату, стоял, сжимая руки, кусал нижнюю губу. – Я могу отсюда уйти.
   – Куда ты пойдешь? – Она моментально прекратила плакать. – Тебя сразу поймают!
   – Ничего. Какое тебе дело? Я вижу, что я тут лишний. Я лучше пойду.
   – А ну сядь! – крикнула она. – Ты мне еще сцен не устраивал! Сядь! Болван!
   Но он ее не слушал – бросился в прихожую, сорвал с вешалки свою куртку, стал отпирать дверь. Лиза соскочила с дивана, подбежала к нему, оттолкнула от двери. – Прекрати! Никуда ты не пойдешь!
   Они стояли друг против друга, тяжело дыша, с безумными глазами, похожие как близнецы – бледные, черноволосые, юные, несчастные… Внезапно он обхватил ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Лиза не отбивалась, она безвольно опустила руки, закрыла глаза. Это длилось несколько секунд, а си показалось, что прошло минут пять, пока он не оторвался от нее и не сказал тихо, сузив глаза:
   – Только молчи. Только молчи!
   Она послушно молчала, просто не находя слов для ответа. Феликс провел ее в комнату, усадил на диван, сел рядом и снова стал быстро целовать. Он это делал как-то отчаянно, неловко, почти злобно, в конце концов она не выдержала, оттолкнула его, прошептала:
   – Не умеешь ты целоваться.
   – Он это лучше делал? – задыхаясь, спросил он. – Твой муж?
   Она ничего не ответила, медленно провела рукой по волосам, тогда он снова обнял ее, зарылся губами в ее волосы, стал целовать их, шепча что-то бессвязное. Лизу вдруг охватила бранная тоска. Ей казалось, все это уже когда-то было – эта комната, этот диван, этот мальчишка, который шарил руками по ее плечам, не решаясь коснуться груди, с кровавыми джинсами в тазу, с трупом за спиной, с детскими отчаянными глазами… И выхода не было, это должно было продолжаться, она не могла сделать ни одного движения.
   – Лиза… – шептал он. – Лиза… Я тебя люблю…
   Правда.
   – Перестань, – попросила она очень жалобно. – Ну не надо, прекрати!
   – Почему…
   Теперь его рука стала смелее, она гладила ее сдвинутые колени, едва касаясь задравшейся зеленой юбки…
   Другой рукой он придерживал ее за плечи и повторял как заведенный:
   – Я сразу, как тебя увидел… Черт, ну почему ты…
   Лиза. Не сердись.
   – И говоришь ты все не так, как надо! – вставила она, подавляя истерический смех. Теперь этот мальчишка казался ей смешным. – Ты что, никогда в любви не объяснялся?
   Он убрал руки, встал, подошел к окну. Нашел на подоконнике сигарету, машинально закурил. Со спины он выглядел очень несчастным. Лиза поправила юбку, пригладила волосы и спокойно сказала:
   – Если уж хочешь знать, никогда не проси женщину. Это плохо действует. Во всяком случае, на меня.
   – Тебе нравятся грубые мужики, да? – не оборачиваясь спросил он.
   – Мне уже никакие не нравятся. Где мужики, там проблемы. И потом, мне не ведет.
   – Мне уйти?
   – Да почему же? Вон твой матрац, стели себе постель. Ложись спать. Делай что хочешь. Ты мой гость.
   – А ты все еще его любишь?
   – Кого это? – рассердилась она. – Олега? Нет.
   Почему вы все только и твердите мне, что я его люблю?! С ума сошли! Всем это интересно!
   – Не хочешь – не отвечай.
   С этими словами он повернулся, потушил сигарету в пепельнице, стал разворачивать матрац, на котором он спал прошлой ночью. Лиза следила за ним, сидя на диване, поджав ноги. Наконец он постелил себе и нерешительно остановился.
   – Ну что такое? – спросила она. – Ложись.
   – Выйди, я разденусь, – мрачно ответил он.
   Она рассмеялась, на миг закрыла глаза, потом стала смеяться все громче, потом уткнулась лицом в подушку. Через минуту она почувствовала, как он трогает ее за плечо:
   – Что с тобой?
   – Со мной… – стуча зубами, проговорила она. – Ничего. Истерика. Мне очень плохо. Ты себе не представляешь, как мне плохо!
   – Я представляю… – тихо ответил он. – Лиза…
   Он сел рядом, прижался головой к ее спине, обнял ее, сжимая все крепче, пока она не перестала дрожать.
   – Мне холодно, – сказала Лиза очень тихо.
   – Я тебя накрою.
   – Не надо. Потуши свет.
   Он секунду помедлил, потом встал, погасил свет.
   Лиза лежала в темноте, слушая звуки, которые производил Феликс. Вот зашуршала какая-то тень, скрипнула «молния». Тихонько треснул паркет. Он подошел к дивану, наклонился, дотронулся до ее ног. Она подняла руку, стала снимать пиджак, он помогал ей, путаясь в темноте, скорее мешая его снять… Юбку она сняла сама, скинула все, что на ней было, легла, натянула на себя плед… Он сидел на краю постели, глаза ее уже привыкли к темноте, она различала его задумчивый профиль, какую-то ангельскую покорность позы – склоненная голова, свешенная с колена рука, локоны на спине…
   – Ну что с тобой… – прошептала она. – Ты же этого хотел.
   – Грустно… – выдавил он.
   – Мне тоже.
   – Кажется, что этого никогда уже не будет.
   – А мне, наоборот, кажется, что это уже было. Ты замерзнешь.
   Он скользнул к ней под плед, прижал губы к ее шее. Она чувствовала, как он дрожит, какие холодные у него руки, какие шелковистые волосы… «Зачем я это делаю? – спросила она себя. – Неужели это так необходимо?»
   Его дыхание стало уже горячим, руки – настойчивыми… Лиза уже забыла, что он казался ей смешным, забыла, что он младше ее, она погладила его по спине, откинулась, он прижался к ней. Она сжала зубы, давно забытые ощущения рождались вновь, возвращали ее на полгода назад, к тому времени, когда Олег заставлял ее испытывать те же чувства. «Не думать об Олеге, – приказала она себе. – Не отравляй себя. Это страшно».
   – А… – простонал Феликс, откидывая назад голову, схватив Лизу за плечи.
   Она в ответ засмеялась тихим, далеким смехом, погладила его, заставила пригнуться. Теперь они целовались, не отрывая губ, не отрывая тел, она чувствовала странную легкость, как будто начинала взлетать, как будто ее больше ничто не притягивало к земле – даже его тело. Хрупкое равновесие, равновесие двух сплетенных тел, которое вот-вот должно было нарушиться… Она сорвалась первой – горячая лавина скатилась по склону, увлекая ее за собой, она застонала, отвернула голову, сжала руки в кулаки, бессильно их разжала…
   Он отпрянул от нее, упал рядом, содрогаясь, разметав волосы по подушке… А потом наступила тишина.
   – Ты… – начала она новым, нежным голосом. – Феликс, ты жив?
   – Что? – Он присел, повернулся к ней. – Лиза…
   Я что-то сделал не так?
   – Почему ты спрашиваешь? – удивилась она. – Ты сам знаешь, что все было прекрасно.
   – Ничего я не знаю.
   – Что? Ты хочешь сказать… – Лиза тоже села, пытаясь разглядеть его лицо. – Но тебе ведь уже двадцать лет!
   – Тебе смешно? – спросил он, нерешительно поднимая голову. – Никогда. Честное слово. Как-то не пришлось. Я поэтому испугался.
   – Вот это да… – после минутного молчания сказала Лиза. – Так я тебя совратила?
   – Это я тебя совратил.
   Она засмеялась, привлекла его к себе – обиженного, смущенного, наверняка красного – только в темноте это было незаметно.
   – Ты жалеешь? – спросил Феликс, высвобождая руки и обнимая ее. – Нет?
   – Нет, – ответила она. – Нет, нет, нет.

Глава 17

   Саша вернулся. А что он еще мог сделать? Он подъехал к своему дому, посидел в машине, посмотрел на часы. Было раннее утро, он просидел в той квартире всю ночь, пока смог уйти. Страшно болела голова, прихватывало сердце. Сегодня у него был свободный день, он мог бы выспаться. Если Лена…
   Она открыла дверь, ничего ему не сказала, ушла в спальню. Он помялся в прихожей, умылся, потом, чтобы оттянуть момент, принял душ. Прошел в спальню.
   Жена лежала неподвижно, отвернувшись от него лицом к стене.
   Они так ничего и не сказали друг другу. Он лег рядом, закутался в одеяло, закрыл глаза и быстро уснул.
   Проспал до вечера, встал, поужинал в одиночестве – Лены не было, сын куда-то ушел – и снова завалился спать. На этот раз он чутко дремал, слышал, как вернулись жена и сын – сперва он, потом она. Лена долго не ложилась, а когда легла, он уже снова спал. Так целые сутки прошли в молчании, и наступил новый день.
   – Ты надолго? – спросила Лена, поднимаясь с постели, усаживаясь перед зеркалом, принимаясь расчесывать волосы. Сто взмахов щеткой – вперед, назад, направо, налево… – Я уже не ждала тебя.
   – Лен, если не прогонишь, то я навсегда, – сказал он, глядя в потолок.
   – Что? – Она дернулась, застыла, щетка снова заходила по ее темным волосам. Если бы она их не подкрашивала, то уже была бы наполовину седая. – Немножко не повезло?
   – Не в этом дело, – ответил он, удивляясь, как точно она всегда могла угадать его состояние, даже если говорила наобум. – Просто не хочу жить, ни с кем, кроме тебя.
   – Выражаешься в стиле сериалов, – заметила она.
   – А наша жизнь ничуть не умнее сериалов.
   – Она тебе изменила?
   – Не говори чепухи, она в Париже.
   – Это она звонила вчера?
   Его так и затрясло. Действительно, был вчера момент, когда они с Леной увиделись на кухне. Как раз тогда, когда вернулась Лена, он страшно захотел пить, прошел туда, и тут зазвонил телефон. Звонки он сразу узнал, поднял трубку, услышал голос Олеси. Она говорила такое, что волосы вставали дыбом, он ей не совсем поверил, решил, что девчонка сошла с ума…
   Сперва пришлось говорить при жене, потом она ушла и на прощанье сказала ему что-то, чего он не расслышал И эти слова жены были для него куда важнее того бреда, который бормотала Олеся. Он бросил трубку, вернулся в спальню, лег, притворился, что спит. И вот теперь она снова напомнила ему о том кошмаре. Оказывается, она все поняла.
   – Да, вчера звонила она, – подтвердил он, лихорадочно думая, как оправдаться.
   – Что ей было нужно? – О, этот жалобный тон!
   Если она заговорила в таком тоне, то жди примирения!
   Она только притворяется, что ей все равно, на самом деле вот-вот она зарыдает, начнет биться у него на плече, умолять, чтобы он никогда не видел «эту шлюху».
   Саша спокойно ответил:
   – Ей, как всегда, нужна звезда с неба.
   – Что?
   – Она хочет невозможного.
   – Например? – Вопросы Лены были сухие, короткие, почти равнодушные, но его не обманывал этот тон.
   – Например, она хочет, чтобы я от тебя ушел, – прямо сказал он.
   – О… Девочка очень развитая, как я понимаю.
   – Да, сразу берет быка за рога. Но она не понимает, что это невозможно. И ты, Ленка, не понимаешь, хотя ты старше и умнее ее.
   – Вот как ты теперь заговорил. – Лена снова принялась расчесывать волосы. – А несколько дней назад…
   – Тогда ты начала, если помнишь. Начала сразу с оскорблений. Что я мог тебе ответить? Ты, конечно, хозяйка в этом доме, я ни на секунду не забываю, что всем тебе обязан… Но все же иногда мне хочется хоть иллюзии! Хоть иллюзии того, что я тоже чего-то стою!
   – Но ты…
   – Нет, постой! – Теперь он окончательно убедился, что она начинает сдаваться. Глаза у Лены уже стали растерянными, влажными, почти нежными, голос помягчел… Надо было только немного нажать… – Я прекрасно понимаю, что виноват перед тобой. Очень виноват.
   Девчонка . Ну это было лишнее Она мне совсем была не нужна Знаешь, иногда сдуру, сам не знаешь почему…
   Словом, зря я это сделал. Но как ты это восприняла?!
   – Что?!
   – Да, ты вела себя… Неумно, скажем так. Ну какая тебе разница, через сколько дней я ее брошу? Через два? Через три? Мы с тобой женаты двадцать лет, неужели ты будешь разбивать все из-за этого недоразумения?! Ты ведь сама понимаешь, что мы связаны друг с другом. Все остальное глупости.
   – Но ты как будто серьезно увлекся, – нерешительно ответила она.
   – Увлекся серьезно… – передразнил ее Саша. – Ты только вслушайся! Это же бессмыслица! И потом, скажи, разве твои подруги не рассказывали тебе, сколько любовниц у их мужей? Разве я – не приятное исключение? Почему ты никогда не можешь пойти на компромисс?
   – Мне говорили, что мужик в твоем возрасте должен перебеситься, – тихо ответила она. – Я старалась терпеть Но когда любишь, это трудно.
   – Лен… Будь мудрой.
   – А ты?! – Она в слезах повернулась к нему. – А ты?!
   – Я тоже, изо всех сил… – Он обнял ее, притянул к себе, погладил по плечам. Лена в голос зарыдала. Он утешал, задумчиво перебирая ее волосы – жестковатые, крашеные, совсем не такие, как у Олеси. – Я даю тебе слово, что эти истории больше не повторятся. Не так уж их было много.
   – Но пусть она никогда сюда не звонит! – рыдала Лена, вцепляясь пальцами ему в майку. – Никогда!
   Пусть забудет этот номер!
   – Она забудет.
   – И ты никогда не будешь работать с нею!
   – Лен, но если…
   – Нет, нет! – истерично закричала она, поднимая искаженное лицо. – Это опять отговорка! Поклянись!
   – Но вдруг мне скажут работать именно с нею, как же быть?
   – Откажись! Заболей!
   – Хорошо.
   – Даешь слово?!
   – Да, да… – Он гладил ее по лицу. – Успокойся.
   – И умоляю тебя, забудь ее… – шептала она, снова приникая к нему. – Забудь. Она ведь вовсе не так хороша, она обыкновенная скелетина, девчонка, красные коленки, глупые глаза… Она просто попалась тебе под руку. В ней ничего нет. Умоляю тебя! Скоро ты сам почувствуешь, как ошибался! Только не встречайся с нею! На расстоянии все становится понятно. Ты поймешь, что она тебе совсем не нужна. Ты забудешь!
   Он, вместо ответа, стал целовать ее макушку. Лена притихла, крепко обняла его, потом опустилась на спину, глядя на него огромными влажными глазами, распустила пояс халата.
   – Помиримся? – прошептал Саша, гладя ее грудь – увы, слегка увядающую.
   – Сашенька… Глупый…
   – Я тебя люблю, – привычно сказал он, нависая над нею. – Я тебя люблю.
   Через пять минут все было кончено. Лена, счастливая, затихла рядом, прижав голову к его руке, а он едва подавлял тошноту. «Я никогда не смогу ее любить, – говорил он себе. – Никогда. Зачем я вернулся? А что я мог сделать? Ленка права, надо забыть».
   Ему снова вспомнились те ужасные часы, когда он сидел в темной квартире, над вскрытым паркетом, со свечкой в руке, и шарил под полом в дикой надежде что-то найти. Испачкал руку в крысином помете, в древесной пыли, в прочей гадости, порвал манжету рубашки, чуть не кричал от злости. Но ничего не было.
   Потом он вернулся в столовую, предварительно опустив на место паркет, попросил белокурую женщину, чтобы она дала ему выпить, посидел до рассвета, обхватив голову руками… Потом из коридора вошла девочка, сказала ему, что в подъезде снова никого нет, и если он хочет уйти, то надо это сделать сейчас. Ужасная девочка со злыми глазами. Он встал и ушел, ничего не сказав женщине. Она была совершенно пьяна и плакала молча, горестно, без остановки. Вышел из подъезда, внизу встретил парня, который поднимался наверх, парень посмотрел на него, но ничего не сказал. Наверное, подумал, что Саша идет из другой квартиры. А больше ничего не было. Ничего.
   – Как мне хорошо с тобой… – прошептала Лена, не отрываясь от его плеча. – Неужели тебе было лучше с нею?
   – Никогда.
   – Ты не врешь?
   – Нет.
   Он только и мог, что говорить – «да», «нет», качать головой, гладить ее по лицу… Он сказал бы ей все, что угодно, чтобы забыть. Чтобы закрыть глаза, уснуть снова, спать целые сутки, чтобы все показалось сном.
   – Ты забудешь ее, – сказала Лена. – Очень скоро ты ее забудешь.
   «А ведь это не так, – подумал он. – Я ее никогда не забуду».