Малышева Анна Витальевна. Кто придет меня убить?

   – Алиса стала невыносимой, – призналась Анна. – Все делает наперекор.
   – Раньше этого не было.
   – Да, не было! – ответила она, отпивая еще глоток вина. – Ты меня обвиняешь в этой перемене?
   – Нет, Аня… Я…
   – Да хватит, хватит! – неизвестно почему воскликнула она. – Я сама знаю, что виновата, но сколько можно об этом говорить!
   – Я-то ни слова не сказал…
   – Ну да. Прости… – Она залпом выпила остаток вина. – Мне страшно не везет. Не знаю почему. Прости, я немного выпила…
   – Этого тоже раньше не было, – заметил он спокойно. – Ты изменилась!
   – Да, я изменилась! Я не могла остаться такой же!
   И знаешь, что я тебе скажу?! – Анна привстала в порыве ярости. – Я ничуть не жалею, что изменилась!
   Ничуть! Мне наплевать, что думаешь по этому поводу ты! Я не для тебя живу!
   – Ну, это я знаю. Ты никогда не жила для меня.
   – Нет, всегда!
   – Тогда ты не смогла бы уйти!
   – Ну, это твое собственное мнение! Ты никогда не знал меня по-настоящему!
   – А кто же тебя знал? – тихо ответил он. – Кто?
   Твои родители? Я? Он? Я много думал об этом. Наверное, ты права, и я тебя не удовлетворял. Я не имею в виду секс… Хотя как знать…
   – Нет, секс тут ни при чем!
   – Тогда что же?
   – Какое тебе дело? Все кончено, зачем снова оскорблять друг друга!
   – Я никогда тебя не оскорблял!
   – Послушай! – выкрикнула она. – Ты пришел сюда для того, чтобы прочитать мне обвинительный приговор?! Сидишь тут и только кидаешь мне одну фразу за другой и каждой фразой обвиняешь меня!
   Это тебе нужно? Тебе так нужно услышать от меня самой, в чем я перед тобой виновата?!
   – Аня…
   – Нет, не будем разбираться! Я виновата во всем!
   И хватит! Доволен?!
   – Нет, – покачал он головой. – Не доволен. Ты меня ненавидишь.
   – Успокойся, не ненавижу.
   – По тебе все видно.
   – Что по мне видно? Почему же ты не скажешь, какая я страшная? – Анна вызывающе усмехнулась. – Это доставило бы тебе удовольствие!
   – Не суди других по себе, – был ответ.
   – А, вот оно что… – протянула Анна. – Ты, значит, решил, что я стала стервой, да? Может быть, я говорю как стерва? Выгляжу как стерва?
   – Ты все время стремишься поссориться со мной.
   Ты за этим меня позвала?
   – Я тебя позвала, потому что об этом просила Алиса. Иначе я бы не позвонила тебе. Где она шляется?!
   – Так ты хочешь, чтобы я скорее ушел… – спокойно ответил он. – Прости, но я действительно сожалею о том, что он погиб. Сказать почему?
   – Ну?
   – Потому что это очень расстраивает тебя. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Тем более из-за этого человека. Лучше бы он был жив.
   – А, вот какой ты благородный!
   – Можешь издеваться надо мной, но это правда.
   Как это случилось?
   Анна покачала ногой, посмотрела в сторону и тихо ответила:
   – Разбился на своей машине.
   – Когда?
   – Не все ли равно? Несколько дней назад. Я узнала только сегодня.
   – Теперь я представляю, что ты пережила за эти дни.
   – Ничего ты не представляешь!
   – Ты вообще решила, что мне недоступны человеческие чувства? – усмехнулся он. – Ты все-таки изменилась, Аня. Удивительно изменилась!
   "И ты тоже, – подумала она, поглядев на него внимательней. – Стал совсем седой… А эти морщины?
   Они уже были у тебя или появились только теперь?
   А глаза спокойные. Боже мой, чего бы я ни отдала, чтобы и у меня были такие спокойные глаза!" Но этот его спокойный вид раздражал Анну. Павел выглядел так, словно знал окончательную правду, пришел ее судить, учить жизни… Этого она вынести не смогла бы. Но пока он молчал. Молчал и внимательно смотрел на нее.
   – Ладно, посиди тут, – сказала Анна. – Я соберу Алисе вещи. Где она там бродит? Ты ее точно не видел?
   – Нет. Может, к подружке пошла?
   – У нее тут нет подружек. Да не смотри ты на меня так! Просто она необщительная, сам знаешь.
   Но Анна понимала, что эти слова никого не обманут. Алиса, конечно, была ребенком домашним, пожалуй, даже слишком домашним, но подружки у нее были всегда. Разумеется, в той, прежней ее жизни, в Митине, где она жила вместе с матерью и отцом.
   Здесь она не подружилась ни с кем. Может быть, из чувства протеста или просто не нашла подходящей девочки своих лет. Анна не задумывалась об этом, пока все шло нормально. Но теперь эта мысль уколола ее.
   Она быстро подошла к окну, как подходила все эти дни, отдернула штору, выглянула. Никаких машин у подъезда. Никаких маленьких девочек.
   – Паша, а ты не видел возле нас никакой машины? – спросила она.
   – Машины? Были машины. Но я не всматривался.
   А зачем тебе?
   – Так… – Анна вдруг поймала себя на страшной мысли. Тут же прогнала ее. Ведь все кончилось! Никому не нужен ее ребенок! Он сам сказал, что раз Олег погиб, то требовать деньги не с кого. Ведь не Анна подписывала долговое обязательство! Да, но у нее есть ребенок, ее можно шантажировать… Но откуда она возьмет деньги, чтобы… Нет, все чепуха! – Знаешь, – встревоженно обернулась она к Павлу. – Я что-то переживаю. Уже почти стемнело. Ты не мог бы пойти поискать ее? А я пока вещи соберу.
   – Анка, ты что-то недоговариваешь! – Он медленно вставал с дивана – высокий, худой, постаревший… – Что случилось? С Алисой что-то?
   – Нет, умоляю тебя, поищи ее! – Она нервно улыбнулась, чтобы как-то успокоить его, но этой улыбкой только испортила все дело.
   – Ты не умеешь врать, – повторил он свою любимую фразу. – Что-то случилось! Что? Аня! Не будь такой! Скажи! Ты меня позвала, потому что с Алиской что-то?!
   – Да все с ней в порядке, кроме ее дурного характера! И постоянно мне противоречит! Полчаса назад она требовала, чтобы ты приехал, а теперь нарочно не приходит! Наверняка ведь ждет, что ты пойдешь ее искать!
   Она, видите ли, пострадала за чужие грехи! Она так считает, серьезно. Прямо взрослая дама стала. Во всем на свете разбирается.
   – Куда она пошла? – спросил он, словно не услышав ее последних слов. – Где она обычно гуляет?
   – Нигде.
   – То есть как?
   – Да так. Она почти никогда тут не гуляла. Понятия не имею, куда она пошла.
   – Все, я ушел! – Он сорвал с вешалки свою куртку, крикнул уже из прихожей:
   – Закрой за мной!
   Она послушно закрыла, прошла в комнату дочери.
   Так трудно было держаться, так трудно было не говорить ему, что она думает о том, что Алиса задержалась… Она от себя самой пыталась скрыть эти мысли. "Да нет! – уговаривала себя Анна. – Не может этого быть! Толстяк на такое не пойдет! Он ведь знает, что теперь, когда Олег мертв, ничто не помешает мне обратиться в милицию!
   А номер его машины у меня записан, и я знаю, как зовут другого… Сам представился, мудак!" Она так редко ругалась, даже про себя, что это слово ее покоробило.
   «Может быть, Павел прав, и я изменилась к худшему… – печально сказала она себе. – Я сама это замечаю».
   Она огляделась по сторонам – в комнате был страшный беспорядок. Конечно, все эти дни ей было не до уборки, а сама Алиса никогда бы не прибралась в своей комнате. «Не приучила я ее! – упрекнула себя Анна. – Раньше надо было это делать, а теперь… Теперь мать для нее не авторитет. Я сама погубила свой прекрасный образ – мама-защитница… Слабая, резкая, влюбленная, пьяная… Какая еще? Во всяком случае, не такая, чтобы она могла меня уважать…»
   Вещи дочери были разбросаны по всей комнате.
   Игрушки кучей валялись в углу. Постель была не застлана. На столе стоял стакан с чаинками на дне. Учебники небрежно свалены на столе – одной пестрой кучей. Анна вздохнула, принялась наводить порядок.
   Учебники перебрала, сложила стопкой, положила в рюкзак Алисы. Протерла стол от пыли. Застлала постель. Обратила внимание, что вся простыня в каком-то странном мусоре – разноцветных поролоновых кубиках, не больше пяти миллиметров каждый.
   Она недоуменно посмотрела на эти кубики, отряхнула от них постель, охнула – в ладонь впилась иголка. Иголка в постели! Она страшно разозлилась на Алису. Сколько раз ей было говорено, чтобы она никогда не оставляла иголок там, где их можно не заметить! Анна ведь ей сама сшила игрушечную игольницу – ежика. Шить Алиса любила, часто мастерила мягкие игрушки, которые ей замечательно удавались.
   Только вот давно она ничего не шила… И теперь иголка в таком месте!
   Анна внимательно посмотрела на всю постель, вполне могла обнаружиться еще одна иголка. Ничего не нашла. Воткнула иглу в игольницу, накрыла постель покрывалом. Рассадила в углу большие мягкие игрушки. Их дарил Алисе Олег. Она никогда в них не играла. Только терпела их в своей комнате, хотя среди них были очень забавные, и все они были дорогие. Он не скупился. Анна подумала об этом со странным чувством удовлетворения. Нет, одно можно сказать, он не скупился, если хотел произвести впечатление. А как только он его производил и завоевывал любовь, дальше действовал, как ему хотелось, не слишком-то разборчиво.
   Почти все вещи Алисы были грязные. Анна поднимала их с пола, осматривала, устало откладывала в сторону, чтобы потом постирать. Юбочки, джинсы, десяток маечек, два свитера, носки в огромном количестве, рваные колготки, платье, в котором Алиса особенно любила ходить, – красное, клетчатое, с широкой юбкой. Анна подумала, что, в конце концов, она ни в чем не отказывала дочери. Алису нельзя назвать несчастным, заброшенным ребенком. У нее есть все, что угодно. Даже детский магнитофон, цветастый, в форме мячика. Даже роликовые коньки, на которых девочка так и не научилась кататься. Их подарил Павел, весной.
   А потом…
   Звонок в дверь. «Ну вот, – сказала себе Анна. – Они уже обо всем пошептались на лестнице. Сейчас она уедет от своей подлой матери». И пошла открывать.
   Но Павел был один. Стоял, странно поводя глазами, его куртка была мокрой.
   – Что, там дождь? – машинально спросила Анна.
   Он словно не услышал. Не входя в квартиру, спросил:
   – Она не приходила?
   – Нет… Ты ее не нашел?
   Два вопроса упали в пустоту. Между ними была пустота, Анна внезапно это почувствовала. Как тупо было думать, что он приехал мириться Чужой человек. Чужой человек, который напрасно искал свою дочь под дождем и теперь пришел предъявить бывшей жене счет… За все.
   – Зайди же, – нервно сказала она. – Я хочу закрыть дверь.
   Он вошел, остановился в прихожей, прислонившись к стене. Она задвинула засов, подняла голову.
   – Где ты ее искал?
   – Везде.
   – Где именно?
   – На бульваре. Во дворе. В соседнем переулке.
   Всех спрашивал, не видели ли они девочки лет восьми, блондинки, с серыми глазами…
   – Ужасно… – прошептала она.
   – Что ужасно?
   – Ужасно, что ты так описал ее… Как будто она на самом деле пропала…
   – Аня, она пропала!
   – Да откуда ты знаешь?! – вспылила она. – Если бы ты наблюдал за ней в последнее время, ты бы так не убивался! Она стала такой…
   – Я уже слышал, какой она стала! А теперь хочу ее увидеть! Что вы тут с нею сделали?!
   – Мы?!
   – Да, вы с ним! Почему она ушла?! Ты понимаешь, что это застенчивый ребенок, маленький, слабый?! Или ты уже совсем ослепла из-за своего…
   – Ну, ну! – подзадоривала она его. – Продолжай!
   Он уже умер, верно? Теперь он тебе не ответит!
   – Он бы мне ответил раньше, если бы я не боялся испортить тебе новую семью! – закричал Павел. – Сколько раз я хотел с ним разобраться!
   – Еще чего?!
   – А ты хоть знаешь, что Алиска мне часто звонила и просила забрать отсюда?!
   – Что ты несешь?!
   – Ах, не знаешь… – Он с размаху ударил кулаком в стену, потом стал рыться в карманах. Анне показалось, что он хочет что-то ей показать, но он вытащил сигареты и закурил. – Где теперь ее искать?! Ты уверена, что не обидела ее?!
   – Что? Я ее? Это она.., вела себя как настоящая грубиянка.
   – Куда она пошла?
   – Она мне не сказала.
   – Но ты уверена, что она пошла гулять? Просто так? Аня, вспомни, что она тебе говорила?
   – Ничего, – ответила она. – Господи, как я устала! Неужели теперь никогда не будет нормальной жизни? Ничего она мне не говорила.
   – В чем она ушла?
   – Господи, какая разница?
   – Ты не понимаешь? Она могла сбежать! Ее могли" украсть Во что она была одета?!
   – Да не паникуй ты так! Никуда она не сбежала.
   Она ведь знала, что ты приедешь. Сама просила, чтобы ты ее забрал. И сбежать не могла.
   – Но тогда ее кто-то украл!
   – Кто?
   «Не верю, чтобы они пошли на это, – говорила про себя Анна – Не верю'» А вслух сказала:
   – Подождем еще немного. Ничего страшного.
   – Да ты мать или кто'''! – взорвался Павел. – Ничего страшного?! Теперь я понял, что мне давно следовало ее забрать! Тебе же нет дела до ребенка!
   – Прекрати. – Анна пыталась говорить спокойно и не обращать внимания на его обвинения. – Сперва надо выяснить, в чем она ушла Пойдем, пойдем в ее комнату. Может быть, она еще вернется.
   И сама поразилась, как прозвучали эти слова: «Может быть, вернется…» Только теперь она ощутила страх.
   До сих пор ее чувства были словно оглушены всеми прочими событиями, на дочь она не реагировала, уделяла ей минимум внимания. И теперь готова была кричать от своего бессилия. Как она не обратила внимания на Алису?! Почему не поняла, что та что-то задумала?! Что случилось с ребенком?!
   Они прошли в комнату Алисы. Он впервые был здесь. Осмотрел стены, мебель, игрушки, тихо сказал:
   – Ну и что? У нас было не хуже.
   – О чем ты? – откликнулась Анна, стоя посреди комнаты, приложив руку ко лбу. Она никак не могла понять, что же ей теперь делать.
   – Я говорю, что не стоило везти ребенка сюда, чтобы поселить в такой комнате.
   – Чем она тебе не нравится?
   – Эта комната не для нее. Вообще эта квартира не для вас.
   Анна машинально отметила, что он все еще говорит о них с Алисой, как о чем-то нераздельном. А между тем они уже стали далеки. Все трое. И удалялись, удалялись друг от друга, словно в страшном сне, на трех кусках взорвавшейся земли… И никто не звал на помощь. Все молчали.
   – Комната тут ни при чем… – пробормотала она. – Вот ее вещи! Надо их посмотреть…
   Тут Павел ей был не помощник. Он не мог помнить, в какие платья одевалась Алиса, кроме того, у нее появилось много новой одежды. Ведь она стремительно росла. Анна копалась в куче белья, шевеля губами, мучительно пытаясь вспомнить, во что была одета сегодня дочь. Но ничего не вспоминала. Ей было не до нарядов Алисы. Наконец она выпрямилась.
   – Вроде все на месте… – сказала она. – Кроме красного джинсового костюма. Она его очень любила.
   И снова ее поразили собственные слова. Почему она говорит о дочери так, словно та уже мертва?! Почему Алиса «любила», а не «любит»? Но Павел ничего не заметил..
   – Красный костюм… – повторил он. – Не видел я ее. Никого в красном не видел.
   – Боже мой… Совсем темно! Ее нет уже больше часа! Нет, постой… Полтора часа она где-то пропадает!
   – Может, в кино пошла?
   – – В кино?! Но ведь она ждала тебя!
   – Кто знает… Раз ты говоришь, что она сильно изменилась…
   Анна призадумалась. Действительно, неподалеку был кинотеатр «Иллюзион», билеты там были недорогие, а фильмы хорошие, часто шли комедии… При том условии, если у нее были деньги. Деньги у нее были. Анна знала это совершенно точно. Как-то она застала Олега, когда он давал Алисе пятитысячную бумажку. Она спросила, зачем он это делает. «Пусть купит себе мороженое, – ответил Олег. – У ребенка тоже должны быть свои деньги». И сколько таких бумажек получила от него Алиса? Гордая Алиса? Алиса, которая его ненавидела? А где она прятала деньги?
   Анна огляделась по сторонам, увидела маленькую вазочку, расписанную цветами и ягодами. Именно туда Алиса любила класть деньги. Анна никогда не проверяла, сколько скопила девочка. Ей казалось, что она ничего не могла скопить. Слишком она любила мороженое.
   Анна взяла в руки вазочку, заглянула внутрь. Там было пусто.
   – Как я и ожидала… – вздохнула она. – Денег у нее не было. Думаю, сейчас она вернется. Ей придется извиниться перед тобой, Паша.
   – Почему только передо мною?
   – Потому что… – Анна махнула рукой. – Потому Что передо мной она уже давно не извиняется.
   – Нет, ты как хочешь, а я не могу так сидеть! – сказал он, выходя из комнаты. – Это черт знает что!
   Ребенка нет уже два часа!
   – Что предлагаешь? – Анна прошла за ним. – В милицию заявить?
   – Хотя бы.
   – Ну, это глупо. Она всего-навсего задержалась.
   Никто не станет меня слушать.
   – Это твое хладнокровие! – выдавил он. – Ты стала как мертвая! Тебя ничто не волнует!
   – Ты прав, мне все равно, что будет со мной и с нею… И с тобой тоже, – спокойно ответила она. – Раньше я слишком много думала об этом, а теперь не хочу.
   – Я пошел ее искать! – Павел смотрел на нее с ненавистью. – Если она придет, пусть дождется меня.
   – Да, хорошо, – ответила она и закрыла за ним дверь.
   «Он меня уже не выносит… – сказала она себе. – Тем лучше. Тем лучше. Не хочу обратной дороги. Ее просто нет».
   Чтобы скоротать время, она решила позвонить Лизе.
   В конце концов, она имела право узнать, что ее бывший муж умер. Дозвонилась она сразу. У Лизы был счастливый звенящий голос.
   – Да? – спросила она. – Кто говорит?
   – Анна, если вы меня помните… – тихо сказала женщина. – Я звоню вам… Простите, если помешала.
   – В чем дело?! – как-то сразу испугалась Лиза. – Что случилось?!
   – Дело в том, что…. Олег погиб.
   Лиза промолчала. Анна даже не была уверена, что она ее поняла. Хотела повторить, но передумала – в конце концов, Лиза могла реагировать так, как хотела. Кроме того, Анна услышала в трубке отдаленный мужской голос, который о чем-то спрашивал Лизу.
   – Вы не можете говорить? – спросила Анна. – Вы не одна?
   – Что? – все так же испуганно спросила Лиза. – Почему вы так решили?!
   – Я слышала чей-то голос…
   – Это на линии, помехи… Значит, он погиб… Боже мой! Как это случилось?
   – Авария, – коротко ответила Анна. Вдаваться в подробности не было сил. Кроме того, ей очень хотелось задать Лизе один вопрос. И она задала его, не дожидаясь, пока Лиза станет расспрашивать ее об Олеге. – Лиза, вы не помните, мы говорили с вами о соседе Олега по квартире? Вы назвали его Витей?
   – Что? Да! – Лиза явно растерялась.
   – Так вот, не могли бы вы мне дать его адрес или телефон.
   – Что? Нет, у меня ничего нет!
   – Жаль… А я надеялась, что вы что-то знаете…
   – А зачем вам это?
   – Так, нужно, – ответила Анна, окончательно упав духом. Выяснить координаты погибшего она могла только через Лизу. Заявлять в милицию… Верное соучастие в убийстве. Она взрослый человек, провела ночь с трупом в одной квартире, никто ей не поверит… – Ну что же… Очень жаль, – повторила она, – раз так, давайте прощаться. У меня сейчас столько неприятностей… Голова кругом идет. Вы мне еще позвоните, хорошо? Если припомните адрес Вити.
   – Хорошо… – робко ответила Лиза. – А… Когда похороны?
   – Похороны? Я и сама не знаю. Я еще не получила тело. Наверное, скоро. Кажется, попрощаться с ним не удастся. Гроб будет закрытый.
   – Знаете… – Лиза как будто собралась с духом, чтобы произнести следующую фразу:
   – Он как-то сказал мне, что хочет, чтобы его кремировали. Это был шутливый разговор, но, по-моему, он сказал это серьезно…
   – Хорошо, я постараюсь сделать все, как он хотел, – безразлично ответила Анна и повесила трубку.
   Она сама не помнила, как оказалась в комнате дочери. Теперь все переменилось. То, что раньше не волновало ее, теперь стало причинять боль. Девочка где-то бродит в темноте, совсем одна… Под дождем. Ведь шел дождь! Он стучал по стеклу все чаще и чаще…
   А Алиса ушла в легком костюмчике. Ее зонтик валялся в прихожей. Она ушла, потому что больше не хотела видеть ее! Эта мысль поразила Анну. Да, именно так! Она ушла от нее, потому что не могла дозваться, достучаться в ее сердце, добиться, чтобы о ней думали хоть немного больше, чем о мертвом ненавистном человеке… Он был мертв и все же продолжал делать свое дело – разлучал мать и дочь. Анна думала только о нем, о себе, но не об Алисе… "Но по-моему она ушла теперь, когда за ней приехал отец?! – спрашивала она себя. – Ведь она его так ждала! Может быть, хотела дождаться его на улице? Но почему не дождалась?
   Куда она ушла? Зачем? Она хочет наказать меня? Тогда она своего добилась. Но теперь она должна вернуться, вернуться! – Она уже умоляла ее:
   – Только вернись! Только вернись, сейчас же, немедленно!"
   Ее взгляд упал на игрушки, которые находились в углу. "Она не хотела с ними играть… Не хотела играть.
   Не хотела". Какое-то воспоминание мучило ее, она вспомнила: Алиса держала в руках огромного белого слона. Когда? В ту безумную ночь, когда незнакомец, явно сумасшедший, разобрал паркет. Надо было быть такой пьяной, как она, чтобы пустить его в квартиру. Слона не было. Его не было среди игрушек, и это трудно было не заметить. Он был слишком большой.
   Анна обшарила всю комнату, но не нашла его. Теперь этот белый слон занял все ее мысли. Куда он делся? Куда делась Алиса? Она не могла унести его с собой, он тяжелый… Или все же могла? Но зачем? Она представила себе дочь на безлюдном ночном бульваре. Идет дождь, где-то далеко горит фонарь… Проходит пустой трамвай. Звенит на повороте. Девочка стоит поддеревьями, держа в руках огромного белого слона, ее красный костюмчик совсем промок. Картина была так реальна, что Анна чуть не закричала. Подбежала в окну.
   У подъезда стояла машина Павла – белая «Нива».
   Он стоял рядом, под дождем, высокий, как памятник, и такой же неподвижный. Было ясно, что никого он не нашел. Анна бросилась в прихожую, сорвала с вешалки плащ, обулась, закрыла за собой дверь и быстро спустилась вниз. Столкнулась лицом к лицу с бывшим мужем.
   – Она убежала! Она убежала от меня! – прокричала она, схватив его за обшлага куртки. – Теперь я знаю!
   Ее трясло, но не от холода. Теперь она плакала. Он медленно поднял руку, погладил ее по плечу. Она зарыдала в голос.
   – Аня, не надо… – повторял он как заведенный. – Не надо. Только не плачь.

Глава 19

   Она сама не знала, что с ней творится, знала только одно – как это ни глупо, но сейчас она счастлива.
   Почему? Потому что этот мальчишка оказался таким нежным? Потому что с ним одним она могла говорить начистоту? Потому что он был так же молод, как она, и так порывист во всех своих чувствах и поступках, так похож этим на нее? Лиза уже не думала, что он убил несчастную Любку. Забыла, что сама была свидетелем преступления. Забыла об украденных часах. О пистолете. О браслете… Впрочем, насчет браслета у них состоялся маленький разговор. Феликс как-то достал его из какого-то своего тайника и попросил Лизу примерить. Она резко отказалась:
   – С ума сошел?! Я никогда его не надену!
   – Но почему?… Это так подойдет к твоим глазам!
   – Слушай, глупый ты тип! – возмутилась она. – Он же…
   – Ну перестань! Я его не с трупа снял!
   – Все равно… И потом, это опасно… Странно, что Наташка сказала, будто пропали только часы. Браслет-то куда дороже! Почему же его не заметили? Он не был записан?
   – Может быть, нет… – Он легкомысленно пожал плечами. – Кто ее знает, эту девицу… Она такая психованная! Была.
   – Я бы тоже была психованная, если бы у меня отказали ноги в таком возрасте… – хмуро ответила Лиза. – Нет, не могу о ней думать! И не надену я твой браслет… А вот что меня удивляет: ты говорил, что этот браслет вполне мог быть из твоего клада. Так неужели ты не обратил внимания, что на нем стоит советское клеймо?! Видишь звездочку?!
   – Теперь вижу… – согласился он. – Но тогда мне показалось, что он сделан в начале века… Не знаю почему… Так глупо!
   – И поэтому ты решил, что я перепродавала Любке вещи из клада?!
   – Ну да. Знаешь, все к лучшему! – задумчиво ответил он. – Если бы не этот браслет… Я вряд ли бы пришел к тебе.
   – Ну конечно! – проворчала Лиза. – Это все может оправдать!
   Но она сама уже не знала, можно ли оправдать убийство этой девушки тем, что они встретились. Не могла ответить, как не могла ответить и на другие вопросы. Когда ей позвонила Анна, вопросы обрушились лавиной. Весь вечер они просидели на кухне и Почему-то шепотом обсуждали положение.
   – Она что-то знает… – в отчаянии повторила Лиза. – Она спрашивала меня про Витю!
   – Ничего она не знает… – мрачно отвечал Феликс. – Вполне могла спросить просто так.
   – Она – нет!
   – Почему это?
   – Ты ее не знаешь! Она, по-моему, умная баба…
   И проницательная… Когда мы увиделись, она была не в себе, поэтому я так легко обвела ее вокруг пальца!
   А теперь…
   – А теперь она тем более не в себе! – закончил за нее Феликс. – Ведь он погиб. Слушай, а ты… Ты…
   – Что я? – рассердилась Лиза. – Ты думаешь, я так огорчена?!
   – А что, нет?
   – Нет, конечно!
   Лиза встала, прошлась по кухне. Закурила. Она тщательно пыталась скрыть, какое потрясение испытала, узнав о смерти бывшего мужа. Это было очень странное чувство. Огромный, как ей казалось, кусок ее жизни внезапно исчез. До сих пор она не ощущала так ясно, что с Олегом покончено. Только теперь она поняла, что все еще надеялась на что-то. Это было так глупо, что у нее горели щеки. Но настоящего горя она не испытывала. "Если бы я все еще была его женой, я бы умерла… – думала она, стоя у окна спиной к Феликсу. – Но теперь, теперь… Он ведь уже бросил меня, и я даже привыкла к этой мысли, научилась как-то жить с этой мыслью… А теперь он просто бросил меня еще раз, уже навсегда, без всякой возможности встретиться… Ушел еще дальше. У него теперь нет адреса, нет телефона, его нельзя случайно встретить на улице…