Манов Эмил. Галактическая баллада

   Они подняли вытянутые правые руки ладонями наружу, после чего судорожно опустили их и застыли в первоначальных позах.
   - Они механические? - тихонечко спросил я Юй Оа.
   - Нет, - ответил он. - Это Великое Доорство в трех его "ипостасях" защитники, жрецы и мудрецы. На самом верху - Супер-доор. Супер-жрец и Супер-стратег Эргона, - А те, кто около них?
   - Обыкновенные дооры, Органичные колесики и трансмиссии.
   Я осмотрелся, Органичные колесики устремили преданные взгляды на вершину пирамиды, Из их груди вырвался благоговейный вздох, Их бородавки подрагивали от еле сдерживаемого восторга, Они стояли по стойке "смирно" и поедали глазами своего Супер-доора.
   Внезапно Храм огласился ревом восхищения. Супер-доор на вершине начал раздеваться. Рев был подхвачен миллионной толпой охахохов на площади (не забывайте, что стены Храма были прозрачными), Супер-доор разделся донага и стал медленно поворачиваться вокруг себя для того, чтобы его могли увидеть все и со всех сторон.
   Потом он натянул длинный коричневый балахон и воздел обе руки к куполу.
   - Ita missa est![ Лaт. - буквально: начинаю мессу] - прозвучал его голос экс-профундо.
   Храм и площадь упали на колени. В торжественной тишине, как голуби, затрепетали слова Супер-жреца:
   - Восславим, братья в доорстве, три принципа Йауиюайя! Обласкаем словами и делами Вечную и Великую Незыблемость Эргона! Склоним головы передо Мной!
   - Ay, ay, ay! - выкрикивало хором Доорство, а после него и толпа на площади.
   - Великий Йау, - продолжил Супер-жрец. - Услышь нас! Сохрани! Воздай нам! Открой нам тайну вечного и неизменного Статускво, чтобы мы могли пребыть - сегодня, завтра и во веки веков.
   - Ay, ay, ay!
   - Будь проклято Первое Доорство! Будь проклято Второе Доорство! Да здравствует и процветает и пусть никогда не отцветает Третье Доорство!
   Изумленный этим скромным и страстным пожеланием, высказанным Супер-доором в отношении Третьего Доорства, я так разволновался, что едва не пропустил самую интересную часть Йау-служения. Оно закончилось так:
   - Благослови Йау врагов наших на вечную жизнь для того, чтобы и наша жизнь была вечной. И пусть зловещая Ни Гил угрожает Эргону до скончания веков!
   Я был потрясен до глубины своей французской души. Желать вечной жизни своему заклятому врагу - в этом было что-то божественное и патологическое, недоступное моему пониманию. Какая гуманность, черт побери! Но среди неистовых "ау" я услышал неудержимое бульканье Ртэслри и это до какой-то степени меня отрезвило.
   Между тем Супер-жрец переоделся и опять превратился в Супердоора. Он стоял молчаливый и торжественный на вершине, словно ступивший на головы своих великих дооров, которые со своей стороны ступили на головы великих жрецов, которые также уверенно стояли на головах великих защитников. Вся эта улыбающаяся пирамида была великолепна в своей строгой красоте и незыблемости.
   Потом Супер-доор произнес длинную речь, которую мой дешифратор едва успевал переводить, потому что она была полна неизвестных мне эргонских понятий и идиом. И все же я понял, что идет речь о смысле праздника. Под конец Супер-доор сообщил Эргону радостную новость: с этого дня и часа на планете вводятся... дорожки Йау.
   Мы с Ртэслри и Лала Ки переглянулись - эксперимент с собачкой в Пантеоне интелохахохов был еще жив в нашей памяти...
   - Дорогие дооры всех рангов! Милые охахохи! - сказал с безмерно благодушной улыбкой Супер-доор после того, как объяснил суть изобретения. Провидение сподобило нас новой благодатью. С этого часа дорожки Йау будут вашей самой надежной защитой от любой девиации. Их невидимые стены поддержат вас, когда вы отклонитесь. Они предохранят вас от любых контактов друг с другом, и таким образом, сберегут ваше здоровье от травм, а ваш дух - от колебаний. А когда придет время, они отведут вас к комфортным кладбищам - единственному месту, где вы, увы, уже будете лишены их... Спокойствие и вера! Вера и спокойствие!
   Восторг в Храме и вне его достиг своей кульминации. Когда крики затихли, Супер-доор продолжил:
   - Но через кого Провидение дарит нас такой благодатью? Чей гениальный дух родил эту прекрасную идею? Чьи золотые руки осуществили ее во имя блага Эргона? Кого мы должны коленопреклоненно благодарить?
   Супер-доор медленно поднял руку и указал на башнеобразную ажурную конструкцию возле пирамиды. Там, на площадке, окруженной серебристыми стрелами, стояла кукла интелохахоха, о которой все забыли.
   -. Вот кого, уважаемые доорымилые охахохи. Нашего знаменитого и много раз прославленного И Ое. Слава И Ое.
   - Ау, ау, ау!
   Да, и это не была кукла. Это был И Ое, наш знакомый из Пантеона. Вот какой вершины, в прямом и переносном смысле слова, достиг И Ое. Он поднял свою правую руку ладонью наружу и приветствовал толпу. Но почему улыбка его была немного унылой?
   - За это великое достижение Доорство награждает И Ое Большим желтым париком Эргона. - Доор перегнулся и надел на голову изобретателя парик, который закрыл его лицо. И Ое поправил парик и поцеловал руку Супер-доора, который продолжал: - В то же время, Доорство приняло решение отнять парик у И Ое. - Он сдернул парик с головы И Ое и бросил его себе под ноги.
   И Ое, однако, снова поцеловал ему руку.
   - Почему? И почему наш любимый И Ое, вместо того чтобы стоять сейчас рядом с вами, окруженный вашей любовью, стоит на Большой Электронной Праще, которая, как вы знаете, также является его гениальным изобретением? Я молчу. Я скорблю. Пусть объяснит сам И Ое.
   В Храме наступила тишина. Если бы на этой планете были мухи, их жужжание прозвучало бы как рев реактивного самолета - но, увы, мухи давно были истреблены трудолюбивыми охахохами.
   Улыбка И Ое совсем поблекла, когда он стал говорить:
   - Я - И Ое, изобретатель. Я почтенно служил Доорству и через него Эргону. У меня триста восемь изобретений, триста семь из которых преследуют цель - поддержать Незыблемость Статус-кво на нашей планете... Но я, создатель дорожек Йау, совершил великий грех перед этим же Йау. Вчера, после полудня, заканчивая пробу дорожек, я передал их в святые руки Доорства, но что-то смутило меня. Мною владела нелепая мысль, ни на минуту не оставлявшая меня до тех пор, пока я не додумал ее до конца. "И Ое, говорила мне эта мысль, - не слишком ли смело используешь ты свою гениальность? Не злоупотребляешь ли ею?" Одна девиация, как вы знаете, приводит к другой, и я стал себя спрашивать, до чего дойдет Эргон с моими дорожками и что будет, когда он дойдет до... Когда я дошел до этого вопроса, со мной случился шок, и я попросил ближайшего кибер-доора отвести меня к роботу-доору Прим. Вот и все.
   Храм молчал. Лица органичных колесиков были суровыми и бесстрастными.
   - И Ое, - раздался мощный голос Супер-доора. - Как следует нам поступить?
   И Ое раскланялся во все стороны. Потом дернул за какой-то рычаг перед собой и выпрямился, лучезарно улыбаясь. Послышалось легкое потрескивание. Серебристые стрелы, которые окружали гениального интелохахоха, выпустили несколько молний. Около И Ое затрепетало светлое облако. В это же время купол Храма раздвинулся на две половины и над нашими головами блеснуло оранжевое небо Эргона.
   И Ое - прямой, неподвижный и улыбающийся - стоял внутри светлого облака. Он поднял руку для приветствия, но в тот же миг оторвался от площадки ажурной башни и стал возноситься - сначала медленно, а потом все быстрее, до тех пор, пока не вылетел как снаряд через открытый купол и исчез в оранжевом небе.
   - Юй Оа, что произошло? - прошептал я, изумленный, - Ничего особенного, - сказал Юй Оа. - Он перенесся на Селену-2.
   - Господи!
   - Тс-с!
   Купол закрылся. Супер-доор поднял руки над головой:
   - Велика эта наша жертва, дооры и охахохи. Скорбя сердцем, мы приносим ее Йау. Мы лишились гениальной головы, прекрасного эргонца... Мы безутешны, Плачьте, дооры! Плачьте, охахохи!
   Супер-доор ударил себя кулаком в грудь и первым заплакал, Дооры последовали его примеру. Вскоре золотой пол Храма был по колено залит слезами. Слышался и миллионный плач охахохов снаружи... А на меня нахлынуло так много и таких свирепых девиаций, что если бы эргонцы их обнаружили, я вылетел бы из купола, наверное, со значительно большей скоростью и более скромными церемониями.
   - Достаточно, - поднял руку Супер-доор и слезы мгновенно высохли, а лица озарились вечными улыбками. - Слава Йау и Мне!
   Церемония закончилась. Доорство направилось к воротам Храма. Пошли и мы с моими превенианскими и эргонскими друзьями.
   Толпа охахохов на площади стала редеть. Мы пошли по улице, которая вела к дому Юй Оа. Перед глазами у меня было темно. Девиации продолжали бушевать в моей голове. Нет, я не скорбел о И Ое, он заслужил свою участь, черт побери. Я даже сожалел о том, что наши земные изобретатели подобных штучек не возносятся как он, а радуются деньгам и уважению, в то время как рак все еще пожирает человечество. Девиации породила у меня картина Великого Доорства, которая никак не уходила из памяти.
   Я попытался перескочить на соседнюю коричневую дорожку, где шел Юй Оа, для того, чтобы задать ему несколько вопросов, но, к великому удивлению, мне это не удалось. Невидимая сила откинула меня назад. Я повторил свою попытку - тот же результат. Боже мой, дорожки Йау начали действовать! Я посмотрел на Юй.Оа, и он как бы в ответ кивнул мне. Хорошо, сказал я себе, что над нашими головами, по крайней мере, нет силовых полей, иначе мы навсегда остались бы на Эргоне.
   Меж тем охахохи, заполнившие улицы, тоже почувствовали дорожки, потому что вскоре послышались радостные крики в честь Доорства и И Ое. Потом крики усилились и слились во всеобщий рев энтузиазма. Охахохи подпрыгивали и кричали - правда, медленно, как делали все, - а лица их светились безумной радостью. Одни пытались обнять соседей, но, откинутые магнитной стеной, впадали в еще более сумасшедший экстаз; другие брыкались и били ногами в избытке чувств; третьи, прислонившись к силовым стенам, смеялись от счастья. Каждый уже имел свою собственную дорожку Йау... Охахохи были счастливы.
   Но были среди них и такие, которые не кричали и не улыбались.
   Эти редкие экземпляры шли по своим дорожкам, низко наклонив головы, и их никто не замечал в общей суете. Когда один такой охахох поравнялся со мной, я спросил его:
   - Фелиситеанин, почему ты не радуешься?
   Он посмотрел на меня мутными глазами, потерянными и печальными, печальнее даже глаз превсииан, и пробормотал:
   - Все кончено... Поздно, поздно.
   Он остановился и осмотрелся. Вокруг бушевала толпа его собратьев, а он стоял, застыв в безмерном отчаянии. Потом он протянул руку влево, затем вправо, словно хотел увериться, что не может никого коснуться. Наконец, резким движением, обеими руками схватился за коричневый круг на своей груди и разорвал его. И еще более резким движением бросился на невидимую силовую стену. Эффект был таким же, как и в экспериментальной лаборатории Пантеона: короткий треск, ослепительный блеск и охахох исчез, Я стоял, потрясенный, теряя силы.
   - Луи, - услышал я голос Ртэслри в общем шуме, - Луи, идите вперед и улыбайтесь!
   Я пошел, но улыбаться не мог. Лала Ки побледнела и шла медленно, временами хватаясь за силовые стены. Странно было, что Юй Оа и его супруга тоже не улыбались. Мадам Оа в какой-то момент презрительно сощурилась.
   - Самоубийцы, - сказала она громко. - Я им не сочувствую. Они могли бы бороться и умереть достойно, Следуя как бы примеру первого самоубийцы, появились и другие.
   То здесь, то там в толпе раздавался крик отчаяния и вспыхивал огонек света - как будто появлялись и угасали последние искорки разума на этой счастливой планете... Но крики усиливались. Кто-то запел и вскоре весь Фелисите подхватил эту песню:
   Едим и спим, едим и спим
   Мы в Третьем Доорстве.
   И попадаем прямо на дорожки Йау
   на благо Третьего Дооства.
   Врага Ни Гила мы победим
   во славу Третьего Доорства
   Готовы мы на смерть, на смерть
   За наше Третье Доорство...
   Световые вспышки становились все более редкими и далекими, а во мне все больше нарастал гнев. Умирали мои братья по разуму, последние мои братья на этой улыбающейся оранжевой планете и, мне казалось, будто это я умираю среди толпы, которая поет песню оков и по-обезьяньи прыгает на краю пропасти, открывшейся под ее ногами... Охваченный бурными чувствами и неожиданными воспоминаниями, в которых слились воедино образы Бастилии и Стен Коммунаров, смутные силуэты гильотины и крейсера Авроры, я тоже запел.
   Я запел старинную песню Эжена Потье.
   На какой-то миг Фелисите умолк и застыл на месте. Мои друзья тоже. Даже Ртэслри стоял и слушал, как будто бы пытаясь что-то припомнить. Взгляды сотен охахохов были устремлены на меня и большинство их выражало бунт.
   - Охахохи, - прокричал я. - Бедные, несчастные идиоты! Опомнитесь! Вы губите единственное, что вас отличает от животных! Вы погибаете, несчастные фелиситеане! К оружию, к оружию, граждане!
   И охахохи опомнились.. Вытаращив голубые прозрачные глаза, они смотрели на меня так, будто не они, а я был ненормальным. Сначала послышалось тихое, но всеобщее рычание. Потом глухой рокот негодования. Потом раздались яростные крики и сотни рук потянулись к моей шее - для объятия или для того, чтобы задушить, - я не мог понять. Но ненависть, которая горела в глазах толпы, быстро открыла мне истину. Я благодарил про себя И Ое, который сделал непроницаемыми стены - они были моей единственной защитой.
   - Луи, - крикнул Ртэслри со своей дорожки Йау. - Как вам это нравится? Вы дурак, Луи!
   - Нет, - сказала Лала Ки е другой стороны. - Вы - чудесны, Луи. Выбор Бан Имаяна правилен, я начинаю верить...
   - Внимание, - предупредил Юй Оа.
   И действительно - времени для разговоров не было. На оранжевом горизонте Фелисите появились первые киберы-дооры. Сзади у них имелись пропеллеры, и они стремительно приближались к нам.
   - Кажется, нам здесь уже нечего делать, - мрачно пробулькал Ртэслри. Включите антигравитаторы! Луи, возьмите с собой мадам Оа, а я позабочусь о Юй. Лала Ки, вперед!
   Мы быстро поднялись в оранжевый воздух Эргона. Киберы остались внизу и напрасно пытались нас догнать. Под нами остался Фелисите, а вскоре и весь Эргон. Я крепко держал за руку мадам Оа, но она словно не понимала, почему и куда мы летим... Она поискала глазами мужа:
   - Юй, - сказала мадам Оа. - Мы поступаем неправильно. Нам нужно было остаться, Юй. Мы должны были умереть вместе с другими.
   - Остаться?! - крикнул Ртэслри. - Умереть? Зачем? Ради этого сброда? Среди этих безропотных червей? - В первый раз я видел Ртэслри таким разгневанным. Он посмотрел вниз к Эргону и внезапно разразился бранью: - А, мерд! - крикнул он по-французски, потому что на превенианском такого слова не существовало. - Ах, вы, грязные верблюды, чертовы троглодиты! Порка мадонна! Мать вашу] Гамото! Доннер ветер! Чин чу лин! Мамка ви! Киби каракума!..
   Кто бы мог подумать, что мрачный превенианский историк знает все земные языки! Он не умолкал до тех пор, пока не воспользовался иэскимосским, а также языком зимбабве.
   - Что говорит Ртэслри? - спросила мадам Оа.
   - Благословляет, - ответил я.
   А внизу, под нами, ликовала планета... Господи, как сладок редкий кислород стратосферы!
   Уже в третий раз наш небольшой дисколет описывал восьмерки вокруг Двух оранжевых звезд, которые поддерживали жизнь на Эргоне, и я боялся, что нам не удастся оторваться от нашей сложной орбиты. Оказалось, однако, что никакой опасности нет: просто Ртэслри пришло в голову во что бы то ни стало показать нам, что представляет собой страшная планета Ни Гил. После третьего витка, который не принес успеха, он повернул дисколет в обратную сторону, где мы надеялись встретить Ни Гил, если уж нам не суждено было ее догнать...
   До этого мы какое-то время вертелись вокруг двух естественных спутников Эргона - Селены-1 и Селены-2. Селена-1 представляла собой маленькую Луну, на которую нельзя было прилуниться, и которая была слишком близко от Эргона. Кроме того, она оказалась пустой внутри и вызывала неприятные ассоциации с головами эргонцев.
   Зато уж Селена-2 вознаградила нас с избытком своей экзотичностью.
   Это была очень красивая пустыня, испещренная красными, синими, белыми, желтыми - разноцветными скалами, как следует прогретыми двумя оранжевыми звездами, в то время как остальное пространство представляло собой хорошо прожаренную песчаную равнину.
   У Селены-2 не было атмосферы, но тем не менее, мы увидели там большое количество эргонцев, и это очень удивило меня.
   - Чем дышат эти существа, Юй Оа?
   - Ничем, - ответил он. - Они привыкли не дышать.
   Он добавил, что на этой луне, главным образом, живут интелохахохи, и я перестал удивляться.
   Их было несколько тысяч - все пострадавшие от тяжелых девиаций,разбросанных по сферовидному спутнику, как муравьи по футбольному мячу. Здесь не было населенных мест, не было коричневых дорожек, не было и дорожек Йау. Здесь они были свободны, могли двигаться в любом направлении... и делать все, что захотят. Они жарились на песке под беспощадными оранжевыми лучами и впервые в своей жизни использовали знания и способности действительно с пользой; физики копали пещеры, чтобы скрыться в тени; химики разлагали какие-то минералы в надежде добыть немного воды; биологи искали питательные бактерии, пытаясь их размножить; психологи напевали веселые мелодийки для поднятия настроения своих собратьев и тому подобное. Только скрипторы, звукторы и художники бездействовали и были бесполезны: они сидели группой, тесно прижавшись друг к другу, и не ссорились - редкое зрелище, которое вряд ли можно увидеть где-нибудь еще во Вселенной.
   Заметив наш дисколет, который кружил над Селеной-2 на небольшой высоте, несчастные заключенные прервали свою работу. Они замахали руками и стали просить взять их с собой.
   - Нет, - сурово сказал Ртэслри.
   - Давайте возьмем одного-двух, - попросил я.
   - Нет, Луи. Всеми своими действиями, всей своей жизнью они стремились к такой участи. Их гений нес гибель Эргону. Даже Большую Электронную Пращу, которая доставила их сюда, они сами изобрели... Я запомнил одну строчку из вашей песни, Луи: в нас - наше спасенье!.. Они никогда не-приходили к такой мысли и не придут... Нет, Луи.
   И он яростно ударил по клавишам пульта управления. Дисколет стал быстро удаляться от Селены-2. Мы летели на поиски планеты Ни Гил...
   Но Ни Гил не было. Сколько восьмерок мы ни делали вокруг двух звезд, как ни шарили в пространстве, отдаляясь или приближаясь к ним, мы не смогли обнаружить и следа никакой другой планеты, кроме Эргона. Наконец, Ртэслри собрал нас вокруг себя, посмотрел в глаза каждому и спросил: - Ну?
   Мы переглянулись. Лала Ки сказала: - Боюсь, Ртэслри, что мы напрасно ищем.
   - А что скажете вы, Юй Оа?
   Юй Оа пребывал в глубокой задумчивости, но все-таки услышал вопрос.
   - Я подозревал это, T тихо сказал он.
   Мадам Оа кивнула и опустила голову на руки.
   - А вы, Луи Гиле? - обернулся Ртчслри.
   Я был слишком расстроен, чтобы произнести хоть слово; мы столько времени потратили зря, напрасно кружа в пространстве.
   - Луи, - ласково сказал Ртэслри, - вы были очень наблюдательны, когда на видеоэкране в Фелисите заметили, что военные доспехи нигилиан и эргонцев отличаются только по цвету. Вы даже сказали тогда, что лица нигилиан как будто сделаны из оберточной бумаги.
   - Я тогда пошутил, Ртэслри...
   - ... не подозревая, насколько вы правы!.. Они действительно были из оберточной бумаги.
   Теперь уже шутил Ртэслри. Или нет? Мадам Оа подняла голову и посмотрела на нас печальными глазами:
   - Или Ни Гил действительно невидима или мой прадедушка Уия О был прав. Мы с Юй всегда сомневались в существовании Ни Гил. Но принуждали себя верить, что она существует. Иначе все обессмысливалось. Мы были малодушны... - она посмотрела на мужа и вздохнула. - Мы надеялись, как и большинство эргонцев, что война принесет поражение Эргону. Что чужое владычество, грубое, ничем не прикрытое, пробудит мозги...
   - Вы упомянули о вашем прадедушке, - сказала Лала Ки.
   - Да, мой прадедушка Уия О был великим астрономом. Но как большинство ученых - наивным эргонцем... Спустя полвека после открытия Ни Гил, он заметил нечто, заставившее его усомниться в существовании этой планеты... Исходя из данных первооткрывателей, он снова вычислил вероятную орбиту Ни Гил вокруг двух Оранжевых звезд и констатировал, что Ни Гил на каждом пятом витке неизбежно бы сталкивалась с Эргоном... Сначала он предположил, что допустил ошибку или, что ошибка допущена первооткрывателями. Долгие годы он трудился над этой проблемой, пока не пришел к заключению, что не только Ни Гил не существует, но и никакой другой планеты, кроме Эргона, нет в нашей звездной группе. Значит, Эргону нечего было бояться, Эргон мог жить в мире и спокойствии... Бесконечно счастливый, он поспешил сделать свое новое открытие достоянием Доорства. И на следующий день...
   - Да? - сказала Лала Ки.
   - На следующий день ему отрубили голову на площади, где сейчас возвышается Храм Статус-кво. Тогда еще не было Храма...
   Я посмотрел на Ртэслри. Он был мрачен и бесстрастен, как всегда, но во взгляде его чувствовалось сочувствие к Юй Оа и его супруге.
   Лала Ки, задумавшись о чем-то, покачивала головой, глядя в бесконечное пространство.
   - Но, - заикнулся я, - но мы ведь видели на видеоэкране гигантский взрыв в Космосе... Мы видели самих нигилиан...
   - Немного пиротехники и бутафории, Луи, - пожал плечами Ртэслри.
   Я ударил себя по лбу. Ах, господи, что же я за историк такой?
   При оценке эргонского бытия я забыл о двух самых важных исторических факторах: страхе и глупости... Рассказ мадам Оа был правдивым с начала до конца - даже, если она все это выдумала.
   Да и как существовало бы Доорство на Эргоне, если бы не было Ни Гил?
   Этим, братья земляне, я заканчиваю свое сообщение о чудесах на Эргоне и приближаюсь к концу моего повествования. И моего путешествия по Космосу, естественно.
   Я раскрыл вам кое-что из тайн двух галактических цивилизаций, но не выполню своей задачи, если вы не узнаете, в чем состояла и ТАЙНА ПРЕВЕНИАН, которые были так любезны, устроив мне это путешествие...
   Как вы, наверное, и предполагаете, мы возвратились на Большой дисколет, и я снова оказался среди своих друзей - скитальцев в Космосе. Ах, как мне нравились их печальные лица после постоянной идиотской улыбки Эргона! Как жадно поглощал я свет разума в их глазах. Как наслаждался их свободными движениями и красивыми жестами! И как счастлив был снова видеть мою Йер с Кил Гиле!
   Юй Оа и его супругу сразу приняли в превенианское общество, так как обратного пути на Эргон для них уже не существовало. Юй дали имя Юл Анкс, потому что превениане не могли произносить его эргонское имя. Он был назначен на должность главного библиотекаря в Доме Разума, а мадам Анкс стала работать программисткой по обеспечению безопасности и гигиены кибернетической техники Дисколета. Она, правда, с трудом приспосабливалась к своей новой работе.
   Иногда забывала, что находится не на Эргоне, и программировала по-старому, так что однажды робот, подметавший улицы нашего дискограда, арестовал первого встречного превенианина, втолкнул его в собственный кабинет в Доме Разума и на дверях повесил табличку: "Животное, которое выходит из дома раньше времени, определенного кибером". Арестованным оказался сам Бан Имаян. Превснианам пришлось долго убеждать робота-дворника, что в его программу вкралась ошибка, и что необходимо отойти от дверей, перед которыми он стоял, охраняя арестанта. Слава богу, что робот оказался более понятливым, чем некоторые другие органические существа. Таким образом, отпала необходимость демонтажа его.
   После еще одной, новой фиксации памяти в компании Бен Коли, я закончил историю земных цивилизаций и передал несколько хрустальных фонографов в Дом Разума. И снова оказался безработным.
   Оставаясь один, я прохаживался по парку Большого дисколета, либо, открыв окно в Космос, часами наблюдал звездное пространство.
   Иногда ко мне приходил и Юл Анкс, и мы, существа из двух различных миров, вглядывались с одинаковой тоской в мрачную Великую пустошь. Случалось, я что-то рассказывал ему из бурной истории Земли. Тогда Юл Анкс посматривал на меня с нескрываемой завистью: - И вы там перемещаетесь повсюду, как захотите? А не случается взрывов?
   - Случаются, - говорил я. - Когда становится невмоготу. Эти взрывы мы называем революциями.
   - Да, ваши охахохи не похржй на наших, - задумчиво проддлжал Юл. - На Эрсрне не было ни одного настоящего взрыва.
   Когда я сообщил ему, что огромная область земного шара, почти все восточное полушарие управляется охахохами, он меня не понял.
   - Вы хотите сказать, что охахохи становятся доорами? Допустим, что это возможно... Но ведь в тот момент, когда охахох становится доором, он перестает быть охахохом?
   Я попытался объяснить ему, что охахох действительно перестает быть охахохом, но это не означает, что он превращается в доора, потому что доорство исчезает как понятие. Юл Анкс, однако, с трудом воспринимал эти объяснения.
   - И мозги ваших земных охахохов до сих пор находятся в головах? удивлялся он.
   - Конечно.
   Впрочем, я сам был не очень в этом уверен, потому что в последние годы, перед моим похищением в Космос, большая часть населения Земли не только укрылась под эгидой Фирм и Президентов, но и охотно подчинялась чужой воле, которая посылала его то туда, то сюда, .чтобы навести порядок и опустить кое-кому мозги в желудокно я не сказал об этом Юлу, чтобы не разочаровывать его. В конце концов он нуждался в идеале.