Маргарита Епатко. Ущелье

   – А того, – Грицко придвинулся поближе. – Скажи-ка мне, господин помощник атамана, – Мы в этом ауле у бея надолго задержимся или как?
   – Хотелось бы побыстрее, но думаю, дня два придется погостить. А то ведь до места назначения от аула того еще столько же. А тебе-то что?
   – Да, я слышал черкешенки больно бабы красивые. Вон у хана крымского, бают, весь гарем из черкешенок.
   – Грицко, я тебя прошу, нет, я тебе как старший приказываю, выброси из головы глупости. – разозлился Никола. – Еще не хватало с беем из-за юбок разругаться. Нам может помощь его понадобиться.
   – Да я че, я ниче, – Анрюха мечтательно вздохнул и лег на траву, уставившись бездонными темными глазами в синее небо.
 
   Четыре коня бились в предсмертных судорогах на берегу. Ласково шелестя, вода брызгами вздыбливалась под копытами умирающих животных. Антип с тоской посмотрел на лошадей, вытерев краем рукава невольную слезу. Он обернулся на шелест камышей. Поручик, улыбаясь, манил его рукой. И так страшна была его улыбка, что мурашки ползли по спине у писаря.
   – Ага, щас, – мотнул он головой и сам не понимая, что делает, стрелой вылетел на откос. – Беда, братцы! – завопил писарь. – Кони-то подохли!
   – Тю, – привстал озадаченный Грицко, но пуля, выпущенная с откоса, заставила его вжаться в землю.
   – Пригнись, – крикнул он Максиму, ошалело глядящему на писаря, бегущего прочь от реки. Грицко выругался и по-пластунски пополз к мальчишке. Протянув руку, он впечатал его голову в траву, смешанную с речным песком.
   – Ты чего, дядя Андрей, – повернул лицо парень, отплевываясь от травы.
   – Того, что пристрелят тебя дурья башка. Пистолет где?
   – Рядом. Его как батаня дал, маманя в сумки запаковала.

– Итить твою, – выругался Грицко, понимая, что спасая мальчишку оставил ружье у костра и у него ничего нет кроме сабли. А ей с пулями не повоюешь. – Лежи тихохонько, я возьму, – Грицко пополз к сумкам, кожей ощущая мелкие камешки, фонтанчиками летящие от впивающихся в землю пуль.

   Выстрел со стороны казаков заставил нападающих уже высунувшихся из-за берега, снова лечь.
   – Грицко, я прикрою, – крикнул Никола, перезаряжая черкесское ружье с серебряным прибором.
   Казак протянул руку к сумке и стал торопливо развязывать завязки. Блеснул пистолет.
   – Не тульский, – протянул он разочарованно.
   – С английским замком, – раздался рядом шепот Максимки. – Дай, дядя. Я хорошо стреляю. Грицко молча протянул бесполезное для него оружие.
   Парнишка прицелился. Из-за берега показалась мохнатая шапка, а потом и голова седого мужичка с горбатыми носом. Максим нажал на курок. Голова дернулась и исчезла. Следующим выстрелом уже Никола уложил здорового мужика, словно выросшего на спуске к реке.
   – Кажись, скачет кто, – пробормотал Грицко, прижимаясь ухом к земле.
   Выстрелы со стороны камышей стихли. Зато явно послышался топот приближающегося конного отряда. – Черкесы, итить твою, – пробормотал Грицко, вытаскивая из неудобных железных ножен саблю.
   Подъехавший отряд смуглых стройных всадников на великолепных лошадях остановился в нескольких метрах от распластанных на земле казаков. Никола оправился первым. Опираясь на ружье, он поднялся с земли.
   – Здрав будь, – поприветствовал он молодого всадника, чье богато украшенное оружие явно выдавало предводителя отряда. – Не знаешь ли, Исмаил-бея? Мы кунаки его. С подарками едем.
   – Может, и знаю, – с легким акцентом, но по-русски сказал молодой человек. – Вот только не похожи вы на кунаков его, – он вопросительно поднял вверх тонкую, почти девичью бровь.
   – Так будут кунаками, – подал голос, улыбающийся Максимка. – Ты братец, не узнал меня, что ли? Осенью же вместе на торжище встречались.
   – Максим? – С лица черкеса слетела надменная гордость. Он легко спрыгнул с коня и обнял парня. – Гость дорогой. Твои друзья – мои друзья. Твои враги – мои враги. Мы стрельбу слышали, на нее и приехали. Кто напал на моего брата во владеньях моего отца? – он гневно посмотрел в сторону реки.
   – Да хрен его знает, – пожал плечами Грицко, глядя на подвывающего писаря на четвереньках ползущего к ним от реки.
   – Антип, вставай уже, – подошел к нему Никола.
   – Ага, я тут… немножко того… – он посмотрел на горца, на отряд. – Вовремя вы поспели. А у нас незадача. Кони померли.
   – А мы подарки от атамана крепости бею везем, – бесцеремонно встрял в разговор Максимка.
   – Подарки, – улыбнулся горец. – Так вы на свадьбу? Ай, да молодцы. Не волнуйтесь, – он сделал знак и несколько горцев, спрыгнув с лошадей, передали поводья казакам. – Отец будет рад вас видеть.
   – Слышь, Никола, – Грицко ехал рядом с другом, задумчиво теребя ус. – Я к речке успел спуститься. Там нет никого. Ни раненных, ни убитых. А ведь малец попал. Голову даю на отсечение, попал.
   – И я попал, – задумчиво произнес Никола. – Ты бы головой своей не клялся. Чую, представится еще возможность и под пули, и под сабли подставиться.

Наше время

   – Она не принимает откуп. Вот, – худая женщина продемонстрировала главе администрации пустой платок.
   В этот вечерний час в его кабинет был битком набит народом. Мужчины и женщины в ужасе смотрели на тетку трясущую платком.
   – А может, хрень все это, – молодой человек в яркой футболке выступил вперед. – Сперла ты Лидия сама все безделушки. А теперь сказками запугиваешь.
   – Ты Роман не лезь. Отучился пять лет в городе. Не знаешь, что здесь происходит, – оборвал его глава.
   – А я думаю, парень прав, – выступил участковый. – Сыт я по горло этой чертовщиной. Думаю, надо подкрепление из города вызвать.
   – И что скажешь? – недобро улыбнулся мужик в комбинезоне. – Что привидения местных жителей запугивают?
   – Найду что сказать, – упрямо кивнул Петр Кузьмич.
   – Если из поселка сможешь уехать, – угрожающе прошептала тетка с платком.
   – А я попробую, – участковый вышел из кабинета, хлопнув дверью.
   – Дядя Петр, я с вами, – бросился за ним парень в майке.
   – Можно подумать, мне это нравится, – беспомощно развел руками глава.
   – И нам не нравится, – раздались крики среди людей.
   – Мы тоже, того, хотели бы уехать, – выступил вперед седой мужик со слезящимися глазами, – И это, приезжих надо предупредить. Не дело сейчас по горам лазить.
 
   Еще несколько человек, выражая свое намерения уехать, хлопая дверью, вышли и кабинета.
 
   – А теперь, когда остались только истинно верующие, скажу я, – взвизгнула Лидия.
   Наступила тишина.
   – Если кто-то не верит, что я ходила в грот с подношениями, может проверить, – продолжала она звенящим голосом. – Все до единого украшениями оставлены мной у горы. Я могу провести к этому месту. Кто пойдет? – она по одному обошла людей, старясь заглянуть в старательно отводимые ими глаза. – Нет желающих? Возможно потому, что все знают: оттуда не возвращается никто. Или почти никто. Только я беспрепятственно хожу туда и обратно. И почему? Ответьте мне?
   – Она хочет этого, – провозгласил тип в комбинезоне. Глаза его лихорадочно блестели. – Она хочет, чтобы ты приводила туда людей.
   Тощая тетка удовлетворенно кивнула.
   – Ответьте еще на один вопрос. То, что происходит здесь каждый год, продолжается всего неделю. Почему же никто из вас за это время не уехал отсюда? Хоть в город, хоть в соседний поселок. Добро нажитое боитесь оставить?
   Люди, потупившись, продолжали молчать.
   – Каждый год вы спохватываетесь именно в эту неделю и пытаетесь убежать. Именно в то время, когда все пути перекрыты. Почему?
   – Так словно морок на нас находит. Забываем мы все, – подал кто-то голос.
   – Или вы знаете, что приеду я и снова сделаю за вас грязную работу, – сказала Лидия гордо выпячивая тощую грудь. – Я ведь не живу здесь. Я единственная кто может приехать и уехать отсюда в любое время. И если вам не нужна моя помощь…
   – Нужна, конечно, нужна, – подскочил к ней глава.
   – Нужна, – закричал мужик в комбинезоне.
   Разноголосый хор поддержал его.
   – Тогда, давайте определимся. Во-первых, мы не несем ответственность за чужаков. И, во-вторых, кто не с нами, тот против нас. Согласны? – она оглядела присутствующих. Вот теперь выражение их угрюмых, но решительных лиц нравилось ей гораздо больше.
 
   После собрания Палыч вышел, довольно ухмыляясь.
   – Чего лыбишься? – догнал его лысый напарник.
   – Так все путем, – усмехнулся тип в комбинезоне. – Еще немножко и золотишко наше будет.
   – Потише, как бы припадочная не услышала, – мужчина оглянулся. – Думаешь, она, и правда, украшения в пещеру отнесла?
   – Точно, – кивнул Палыч, – у этой тетки давно не все дома. Я за ней с прошлого года слежу. Но каждый раз упускаю в лесу. Как исчезает куда-то, зараза. Представь, сколько она туда добра натаскала.
   – Ниче, вдвоем выследим. А еще лучше, набьемся ей в помощники. Не покажет по-хорошему, отдаст по-плохому, – мужик полез в карман куртки и достал пистолет.
   – Откуда это? – спросил Палыч.
   – Не твое дело, – отрезал напарник.
   Палыч остановился.
   На пустынной улице они были вдвоем. Жители поселка после собрания, как мыши попрятались по домам.
   – Я тут слышал, из колонии побег был месяц назад. Потом ты, так кстати в гости к старому другу приехал. И стрижка у тебя подходящая и это, – он скосил глаза на оружие.
   – Придурок, – хмыкнул лысый, проводя рукой по бритой голове. – Мода щас такая, понял? А откуда ствол – неважно. Поговорку вспомни: кто много знает, недолго живет.
   – Понял, не дурак, – пожал плечами Палыч.
   – А вот и наша дуреха, – лысый показал на Лидию, последней выходящую из здания. – Гляди, как работать надо, – он уверенно двинулся к женщине.
   – Я сразу понял, что только ты нас спасешь, – мужик бесцеремонно вцепился в руку тетки.
   – Правда? – Лидия просияла.
   – Мы того, тоже хотели бы познакомиться с хозяйкой, увидеть храм, – продолжал лысый.
   – Это невозможно, – тяжело вздохнула экскурсовод.
   – Да ну? – лысый напрягся и положил руку в карман с оружием.
   – Вот если бы нам удалось найти жертвы… – не обращая на движение мужчины, продолжала она.
   – И отвезти их в храм, – закончил за нее фразу он.
   – Да, тогда бы она вам показалась, – закивала тетка.
   – Не вопрос, – лысый и Палыч переглянулись. – Сегодня все и сделаем.
 
   Глава администрации поселка проводил последнего человека и торопливо закрыл дверь на замок. Потом подошел к окну и выглянул на улицу. Там о чем-то беседовали Лидия, Палыч и недавно приехавший к нему в гости знакомый. Степаныч тяжело вздохнул. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Но как говорила бабка: «Всей птичке попасть, коль увяз коготок.» А у него не то, что коготок, его по пояс затянуло.
   Мужчина шумно вздохнул и подошел к столу. Там стоял телефон. Надо было всего-навсего взять трубку и позвонить в город.
   – И что сказать? – спросил он сам себя. – Что поселок и он вместе с ним потихоньку сходят с ума?
   Глава обошел вокруг стола, не смея оторвать глаз от телефона.
   – Это просто приезжие. Чужие люди, – произнес он вслух, стараясь себя в чем-то убедить. – Вот именно, люди, – добавил он и дрожащей рукой потянулся к аппарату.
   Пластиковая трубка радиотелефона удобно легла в ладонь. Он набрал куратора поселка в администрации города.
   – Черт с ними, пусть думают, что хотят. Одному не справиться с этим безумием, – трубка ответила короткими гудами.
   – Ничего, попробуем еще раз, – он говорил вслух, стараясь себя подбодрить.
   Длинные гудки. Пауза. Соединение.
   – Алло! – закричал обрадованный глава.
   – Да, слушаю, – послышался усталый голос чиновника.
   – Антон Андреевич, это Арнольд Степанович беспокоит. В поселке проблемы. Мне нужен ваш совет, а скорее помощь. Нет, скорее нужна милиция или военные, – затараторил он.
   – Алло, вас не слышно. Перезвоните еще раз, – раздалось в ответ.
   Прерванный звонок. Короткие гудки.
   – Что за черт, – Степаныч раздраженно набрал номер снова.
   В ответ – шипенье неработающей телефонной линии.
   Что-то закрыло свет в окне. Тень легла на письменный стол, подгребая под себя неестественно длинными руками бумаги и телефонный аппарат. Глава испуганно обернулся. Но у окна уже никого не было.
   Телефонная трубка выпала из рук на ковровое покрытие. Не обратив на это внимание, Степаныч попятился к двери. Кабинет стал казаться ловушкой. В его углах шуршал кто-то невидимый. Дверцы старого шкафа со скрипом раскрылись. Мужчина добрался до двери, повернул ключ в замке и выскочил на улицу.
   Петляя, как заяц, прячась за каждым кустом, он понесся домой.
 
   Милицейский уазик несся по дороге, ведущей из поселка. Грунтовка быстро закончилась и за мостом они въехали на вполне приличный асфальт. Поселок считался курортным и власти, как могли, заботились об удобстве туристов.
   – Молодец ты, дядя Петр, – восхищенно сказал парень в яркой майке.
   – Оно может и молодец, да почему я весь год молчал? – не отрывая взгляд от дороги, ответил участковый. И не один год. Эта катавасия уж пять лет продолжается, не меньше.
   – Не знаю, – Роман пожал плечами. – Когда я на учебу уезжал, никаких привидений не было.
   – И я о том же, – участковый бросил взгляд в зеркальце заднего вида и удовлетворенно хмыкнул. За ним вереницей пристроилось еще с десяток машин таких же беглецов. – Вот только не хорошо мы поступили, – добавил он нахмурившись.
   – Это почему? – удивился парень.
   – Да потому, Рома, что сами уезжаем, а приезжих не предупредили. Но ничего. Мы по быстрому. До ближайшего поселка пару часов езды. Авось, там кого соберем и вернемся. Очень надеюсь, что не набедокурят они с этой истеричкой за два часа. А ты как думаешь? – он снова взглянул в зеркальце, недоумевая, почему такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. – Чего молчишь, племянничек, – он бросил взгляд на парня.
 
   Тот сидел, глядя прямо перед собой, не в силах произнести ни слова. Участковый посмотрел на дорогу и нажал на тормоз. Перед ним плотной высокой стеной стоял непроглядный туман. Уазик по инерции понесло вперед. Наконец, он натужно заскрипел и остановился.
 
   – Эй, ты в порядке? – участковый потряс Романа за плечо.
   – Д-да, – заикаясь, сказал он.
   – Вот очумел, это ж просто туман. Сейчас дальше поедем. Я уж думал тебе плохо, – Петр Кузьмич повернул ключ зажигания, мотор заурчал, но не завелся. Вторая попытка так же не принесла успеха. – Говорил я, докладные писал, что надо новую машину покупать, – пробурчал он.
   – Дядя Петр, – подал голос племянник. – Не рассказывал я никому. Но на днях у леса я такой же туман видел.
   – И что? Здесь же горы. В любое время года туман может быть, – участковый открыл дверцу и, держась за поясницу, вылез из машины. – Прихватило меня некстати, – с трудом разгибаясь, произнес он.
   – Там были монстры, – высунулся из машины Роман. – Как в американских фильмах. С вот такими головами и зубами.
   – На то они и фильмы, – участковый открыл капот машины, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в белой мгле.
   – Нет, у нашего леса, – Роман подошел к дяде, пугливо оглядываясь по сторонам.
   – Совсем сдурели вы от телека, – покачал головой Петр.
 
   Раздался глухой звук, и машина вздрогнула. Затем еще один. Словно кто-то большой решил вытряхнуть полотно дороги от мусора, как запылившийся ковер.
 
   – Это они, – упавшим голосом сказал Роман, глядя куда-то в сторону.
   Участковый повернул голову. Из молочно-белого пространства на них надвигался многометровый силуэт.
   – Он такой большой, как его земля держит, – прошептал парень губами в цвет тумана. И в тот же миг, будто отзываясь на его слова, дорога просела. Уазик наклонился, валясь передними колесами в образовавшуюся пустоту.
   – Уходим, – Петр за шиворот потянул парня прочь.
   – Но они могут, – пробормотал он.
   – Начихать мне, что они могут, – участковый отвесил парню пощечину и посмотрел в глаза, приобретающее осмысленное выражение. – Бежим.
   И они бросили прочь из тумана.
 
   Вечерело. После потрясающего ужина предоставленного отелем семья спустилась к речке, вытекающей из ущелья. Благо идти до нее было не более двадцати метров. Одетая в цивилизованную набережную рядом с приютом, дальше она текла через поселок то широким, то узким своевольным потоком.
   – Странный тут цвет у камней, красный, как кровь, – задумчиво сказала Кора.
   – В воде много железа, да и закат добавляет окраски, – улыбнулся Петр.
   Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
   – Похоже, мы поменялись местами, – вытер выступившие от смеха слезы Петр. – Теперь ты романтик, а я серьезный парень, имеющий на все разумное объяснение.
   – Надо же и деловой женщине расслабиться, – смешно наморщила нос Кора и распустила волосы, стянутые в тугой узел. Темные пряди весело рассыпались, вырвавшись из строгой прически.
   – Я все время хотел спросить, – Петр наклонился к ней. – Почему ты перекрасила волосы?
   – Потому, что руководители в основном мужчины. А они вряд ли будут вести серьезные переговоры с зеленоглазой платиновой блондинкой. У меня и линзы припасены коричневого цвета для особо мачистых клиентов. Психология, дружочек. Приходится приспосабливаться.
   – Как у вас в бизнесе все запущено, – покачал он головой.
   Брызги от булыжника, брошенного в воду, плеснули им на ноги.
   – Димка! – обернулись они одновременно.
   Мальчишка, оставленный без присмотра, азартно швырял в речку камни.
   – Ого, как маршируют. Вот тебе и неторопливая сельская жизнь, – посмотрел Петр на дорогу. В конце улицы в их сторону целеустремленно двигалось несколько мужчин во главе с человеком в промасленном комбинезоне. – Неужели решили поменять нам разбитую фару? У них же «забота о туристах является приоритетной политикой», – прогугнивил он, подражая главе.
   Кора снова рассмеялась. Пряди подхваченные ветром упали на лицо. Петр протянул руку и откинул волосы.
   – Ты само совершенство, – задумчиво сказал он. – Такая линия лба и носа. Древние греки моли бы позавидовать. Я тебе говорил, что ты красавица?
   – Говорил, когда ухаживал, – в глазах Коры блеснули озорные огоньки.
   – Извини, – раздался мужской голос.
   Бесшумно подобравшийся джип стоял в нескольких метрах от них на дороге. Из открытой дверцы выглядывал человек с белозубой улыбкой: – Извини, дорогой, как найти усадьбу «Серебряный ручей»?
   – Так вы ее проскочили. Она на въезде, – ответил Петр.
   – Спасибо, дорогой. Красивая у тебя жена. Береги ее, – человек хлопнул дверцей и поехал в сторону спешащих людей.
   – А он прав, – задумчиво сказал Петр. – Места здесь пустынные. Не вернутся ли нам в отель?
   – И лечь пораньше спать. – Кора снова была серьезной, собирая волосы в узел. – Тем более за сегодняшний день с этой бесконечной дорогой мы основательно вымотались.
 
   Темный джип остановился перед группой людей, идущих к отелю. Он перегородил узкую дорогу, ограниченную с одной стороны высоким забором частного домовладения, а с другой обрывистым берегом реки.
   – Добрый вечер, уважаемые, – тонированное до черноты стекло дверцы плавно съехало вниз. – Куда торопитесь?
   – Не твое дело! – рявкнул мужик в комбинезоне, – убери машину.
   – Ну, разумеется, не мое, – спокойно согласился мужчина. – А вы не подскажете, как до усадьбы добраться? «Серебряный ручей» называется.
   – Кончай придуриваться, – подал голос человек с гаечным ключом в руке. – Вы ж там каждый год собираетесь.
   – Ну, зачем так гостей встречать? – улыбнулся водитель. – Гость это самый дорогой человек в доме. Или я обидел тебя чем?
   – Слушай, гость, тебя не звали. Вылезь из машины, по-другому поговорим. Да, Палыч? – подскочил к дверце высокий парень с кустистыми бровями.
   – А он не может вылезти, – усмехнулся Палыч. – У этого отродья земля под ногами горит. Так ты сам подвинешься или нам машину в речку столкнуть?
   – Зачем ругаешься, дорогой? Уже уезжаю, – мужчина положил забинтованные руки на руль. Джип плавно сдал назад и, чуть отъехав, устремился к выезду из поселка.
   – Вот, гаденыш, – выругался кто-то из воинственной пятерки. – Пока он нам зубы заговаривал, туристы ушли.
 
   Петр лег на неожиданно удобную двуспальную кровать и потянулся за толстой книгой в кожаном переплете, отданной стариком. Кора мирно посапывала рядом, поплескавшись в летнем душе.
   – Это даже забавно, – сказала она ему, вбегая в домик закутанная в махровое полотенце. Димка, умаявшись, заснул на верхней кровати, свесив ногу. Петр пододвинулся ближе к ночнику и открыл первую страницу. Ее местами желтая, местами сероватая поверхность была покрыта довольно разборчивым почерком с «ятями».
   – Если и подделка, то очень качественная, – отметил Петр.
   И тут кто-то тихонько постучал в дверь.
   – Только не говорите, что здесь есть обслуживание в номере, – пробурчал он, накидывая на себя халат.
   На деревянной веранде у дома стояла худенькая женщина в джинсах и детской майке со смайликом. В тусклом свете фонаря ее лицо было едва различимо.
   – Я ваш экскурсовод, – она протянула ему узенькую ладошку.
   – Очень приятно, – сказал Петр, – На экскурсию прямо сейчас пойдем?
   – Если хотите, – с готовностью кивнула она. – Я могу подождать вас на веранде.
   – Я пошутил, – озадаченно ответил скульптор. – Вообще-то, мы уже спим.
   Женщина застыла. Нерешительно потопталась.
   – Я тоже пошутила, – наконец, произнесла она. – Я так зашла. Познакомиться. Ну, тогда до завтра, – она потопталась еще немного и сбежала по деревянной лесенке, исчезая в темноте.
   – Познакомились, – пробурчал Петр, недовольный тем, что его вытащили из постели. Только укладываясь поудобнее на кровати, он понял, что посетительница не назвала имени. – Паноптикум, а не поселок. Под машину кидаются, книги дарят, ночью вламываются.
   – Ты чего ворчишь? – повернулась сонная Кора.
   – Ничего. Спи, дорогая, – он заботливо укрыл ее одеялом, ловя себя на мысли, что после подписания документов о разводе их отношения явно пошли на поправку. Затем взял старую книгу и снова открыл.
   «Лета 1840 года, месяца июня, числа осьмнадцатого прибыл в линейную крепость полковник из столицы с императорским поручением. И был при нем меч…»
   Петр пролистнул несколько страниц, чувствуя, как слипаются глаза, и выключил ночник. Практически сразу он провалился в сон, где бравые казаки гарцевали на конях и воевали с черкесами.
 
   Пять мужчин у реки обернулись на едва слышное шуршание шагов. На берегу стояла женщина. Луна, смотрящая ей в спину, делала силуэт призрачным и почти нереальным.
   – Все верно, – сказала она. – Дом у реки. Удивительно, что еще не спят. Марк им ужин с начинкой дал. Попробуйте ближе к утру. – И она отошла в сторону, растворяясь в ночи.
   – Хорошо сказать, подождите, – гаечный ключ звякнул о камни на берегу. – У нас горы, ночи-то холодные.
   – Заткнись, боров, и без тебя тошно, – ответил кто-то, и наступила тишина.

1840-й год

   В ауле казаков встретили как самых дорогих гостей. И, несмотря на прибывающий на свадьбу народ, выделили для них целых два домика-сакли. Грицко, оставив Максимку на хозяйстве, поспешил к Николе.
   – Ты что это вытворяешь? – услышал Андрюха голос Николы, заходя в саклю.
   Помощник атамана навис над Антипом, скрючившемся на коврике в углу комнаты.
   – Я того, – замялся Андрей, понимая, что не вовремя решил проведать начальство. – Князь ихний, то есть бей, к столу нас кличет.
   – Уже идем, – отозвался хмурый Никола. – Подожди снаружи.
   Грицко стоял у входа, слыша брань помощника и жалкие оправдания писаря. Слов было не разобрать. Но интонации не оставляли сомнений в том, что Антип извинялся.
   И тут к сакле плавной походкой подошла девушка. Тонкую талию красавицы, казалось, можно был обхватить двумя пальцами одной руки. Толстые черные косы, с вплетенными в них лентами, спускались почти до земли. Небольшая шапочка на голове была украшена яркими камнями. Густые ресницы красавицы опахалом легли на щечки. Девушка попыталась проскочить мимо Грицко в саклю.
   – Куда? – казак перегородил ей дорогу. – Туда не можно. У господина помощника атамана важный момент разговора.
   – Бей приказал отнести мне подарок помощнику атамана, – почти неслышно прошептала красавица.
   – Так я помощников помощник. Наиглавнейший. Могу передать, – он постарался вложить в голос всю силу своего природного обаяния. Но черкешенка даже не подняла на него глаз, сжимая в руках маленький медный поднос с лежащим нем свертком.
   – Грицко, опять? Я ж предупреждал, – раздался голос Николы из-за спины у казака.
   – А я че, я ниче. Это к тебе господин помощник.
   – Ко мне? – Никола уставился на девушку.
   Робея, красавица всунула казаку в руки поднос и украдкой взглянула на Николу. Будто ножом по сердцу полоснули его темные очи. Девушка от смущения вспыхнула и, ничего не сказав, быстро посеменила прочь от сакли.
   – Ты гляди, – удивился Грицко. – На меня как на пень, а тебе глазки строит. Да она, поди, не знает, что ты женат.
   Никола одарил друга тяжелым взглядом и обернулся к писарю.
   – Антип, от души тебя прошу, присмотри за этим красавцем, – он развернул ткань на подносе, обнаруживая внутри расшитый бисером кошель. – Я за Максимом. Пора и нам к бею с подарками идти. А то ведь это уже третий поднос с утра.

Наше время

   Кора сладко потянулась, открывая глаза. Давно она не чувствовала себя так хорошо с утра. Женщина посмотрела на правую сторону кровати. Там было привычно пусто. А что она ожидала? Все-таки вовремя подготовленные документы – хорошая вещь. Если их отношения рухнули, то, по крайней мере, сын не пострадает от бесконечных ссор и склок. А уж она постарается сохранить с бывшим мужем хорошие отношения.
   Кора надела халат и вышла в утреннюю свежесть, прихватив зубную щетку и пасту. Умывальник, насколько она помнила, был недалеко от душевой. На веранде, склонившись над маленьким столиком, рисовал Петр. Его счастливая папка с альбомными листами была завалена десятком легких набросков. На них вставали на дыбы лошади. Казаки неслись вскачь по степи, размахивали шашками, прицеливались из необычных ружей с длинными стволами.
   – Доброе утро. Давно работаешь? – Кора перекинула через плечо полотенце.
   – Как рассвело встал, – не отрываясь от рисунка ответил Петр, – тут с утра шум поднялся. Стройка у них что-ли? Не смог заснуть. Тем более, что мыслей полно.
   – Стройка? – Кора огляделась и пожала с плечами. Два домика рядом с ними зияли выбитыми окнами и дверьми. Складывалось впечатление, что строители не разбирали их, а штурмовали подручными средствами. – Странно, что я ничего не слышала. Спала как убитая. Хотя они вполне могли бы заняться этим днем, – покачала она головой и обернулась.
   Под карандашом у Петра оживал нестарый еще казак. Чуб, высовывающийся из под кубанки, не мог прикрыть сдвинутые в раздумьях брови. Лихие усы делали видной лишь нижнюю полную губу. Мужчина на рисунке держал перед собой меч, словно размышляя как с ним поступить.
   – Персонаж классный, – нагнулась Кора. – А меч нереальный. Средневековый какой-то. У казаков ведь были шашки.
   – Ага, и еще сабли, – согласился Петр. – Только именно этот меч мне вчера показывал дед из музея. А в старой книжке, рассказывается о том, как конвой казаков вез его через Кубань.
   – Думаю, это не более, чем легенда, – сказала Кора.
   – Я тоже. Вот только меч выглядит как настоящий. Слушай, а ты ноутбук брала? У тебя ведь лэп-топ. Может в интернете поискать что-то по поводу меча?
   – Брала, – спокойно сказала Кора, спускаясь по ступенькам веранды. – Но он здесь, как и сотовый, не работает.

1840-й год

   Никола задумчиво держал в руках меч, решая непростую проблему.
   – Я того, готов, – подал голос Максим, распаковавший все сумки с подарками. Только одному мне это не унести.
   – Кликни Грицко и писаря сюда, – приказал Никола.
   Здоровый казак через минуту ввалился в саклю.
   – Снимай саблю, – приказал Андрею Никола.
   – За что, господин помощник атамана? Я ж той девке и пары слов не сказал.
   – Грицко, выполняй приказ, – рявкнул на него Никола.
   Казак хмуро отстегнул ремень.
   – Вот, – помощник атамана протянул ему меч. – Будешь носить и беречь. Как зеницу ока. Он тебе и по росту, кстати, в самый раз. И не смотри на меня бараньими глазами. Не лежит у меня сердце ценный груз без присмотра оставлять. А в футляре таскать – еще за подарок для бея примут: как выкрутимся?
   Никола быстро вытащил из ножен саблю и засунул ее в футляр вместо меча. Потом аккуратно поставил его в угол и закидал сверху шкурами, разбросанными по сакле.
   – Так, теперь подарки делим на троих: писаря, Максима и меня. Подносим бею. Я речь толкну. А ты, Грицко, держись рядом, но не на виду. Будешь у нас вроде охраны. И меч на показ не выставляй. Свиткой его прикрой, что ли.
 
   Был теплый день. Возможно, именно поэтому бей устроил прием гостей по случаю свадьбы одного из своих сыновей во дворе у дома. Все пространство перед ним было застелено коврами. Низенькие столики, груженные едой, в сложном порядке теснились вокруг невысокого подиума, на котором с почетом расположился князь. Было очевидно, что гости с подарками прибывают не один день. Все подношения красиво расставленные расположились по правую руку от бея.
   – Добро пожаловать, гости дорогие, – махнул он им и приподнялся, делая несколько шагов вперед. Гости затихли, внимательно глядя на подошедших. Было очевидно, что они пользуются особым расположением хозяина.
   – Хорошо ли вас разместили? Получали ли мои подарки? – улыбаясь, спросил седой смуглый мужчина.
   – Получили. Спасибо тебе за щедрость и приют, – кивнул Никола. – Позволь и нам в ответ преподнести тебе дары с благими пожеланиями и в благодарность за гостеприимство.
   Казаки положили на ковер перед князем пару штук сукна, упряжь явно арабской выделки и почти целый набор заводской посуды с клеймом самого Петербургского завода.
   Бей, кивая и цокая языком, внимательно осмотрел подарки.
   – Чего ты все крутишься, – писарь в полголоса шикнул на Грицко, наступившего ему на больную ногу.
   – Дак, если это свадьба, то где ж невеста? – свистящим шепотом ответил Андрюха, продолжая тянуть шею.
   Писарь хотел выругаться, но тут Никола начал речь, суть ее сводилась к тому, что б бей был здоров, богат, а сын принес ему много наследников и так далее и тому подобное.