Страница:
Важнейшие особенности вампира
В XVIIIв., наконец были сведены воедино три главные черты, отличающие вампира - вампир это "призрак во плоти", а не бестелесный демон, ночью он выходит из могилы пить кровь живых, чтобы продолжить свое посмертное существование, и, наконец, его жертвы после смерти так же становятся вампирами.
Кино несколько видоизменило образ легендарного вампира, преувеличенно выделив одни черты и приглушив другие. Отсутствие отражения в зеркале, например, не считается универсальной чертой вампира. Это поверье существовало только в некоторых германских областях. Тамошний вампир не имел еще и тени, ведь отражение и тень символизируют душу, которой нет у живого мертвеца. Гипертрофированные зубы - деталь, любимая кинорежиссерами, сродни клыкам оборотня. Однако, это лишь зрительно "выигрышный" признак, созданный литературой и кино,
Как правило, вампир не кусает свою жертву, он высасывает кровь скорее через поры кожи, либо умерщвляет на расстоянии, как "Nachzehrer". Натуралист Бюффон в 1761 г, назвал вампирами рукокрылых из Латинской Америки, и, позднее, в кино летучая мышь стала едва ли не обязательным существом, в которое перевоплощается вампир. Принято считать, что вампир перевоплощается в любое животное (как в паука, так и в бабочку), а так же в туман или в соломинку. Еще одно уточнение: чеснок так же не является универсальным средством против вампира, вопреки поверью, особенно распространенному в Румынии. А вот в том, что вампир может действовать только ночью и должен вернуться в свою могилу до первых петухов, сходятся все. Он боится освященной воды, а так же освященных просфор и креста. И, наконец, положить, конец самому бытию вампира можно, вонзив меч ему прямо в сердце.
Впрочем, так поступать нас учит кино.
Как распознать вампира?
Трактаты VXII века о вампиризме, а затем и произведенные в XIX веке исследования, позволили выделить основные черты этого мифологического существа. Здесь тоже существует множество вариантов, но, в основном, вампира можно распознать, оценив состояние тела через несколько недель после захоронения. Если оно не коченеет и не разлагается - это вампир. Другая особенность вампира - сильно развитый волосяной покров: густые сросшиеся брови, ладони, поросшие шерстью. Вампиров Румынии отличает короткий, покрытый шерстью хвост, который от жары может становиться длиннее. Хвост способен увеличивать сверхъестественные возможности его обладателя.
Во время вспышек вампиризма, чтобы определить нужную могилу, на кладбище запускали девственную кобылу белой или вороной масти, оседланную подростком-девственником. Согласно поверью, перед могилой, скрывающей вампира, лошадь встанет на дыбы.
Если вокруг могилы есть небольшие отверстия, это тоже свидетельствует о том, что в ней лежит вампир: через эти дыры он вылетает в виде тумана. Люди, рожденные от союза вампира и смертной, обладают даром безошибочно угадывать мертвецов-кровососов. В Сербии их называют "вампируч" или "вампирович"; в Богемии и Венгрии - "дампиры".
Как становятся вампирами?
Вообще, после смерти любой человек может стать вампиром. Но есть определенная группа людей, для которых это превращение наиболее вероятно: отлученные от Церкви, самоубийцы, принявшие насильственную смерть, колдуны, мертворожденные дети, а также каждый, кто похоронен не на христианском кладбище. А некоторых ожидает эта мрачная участь Даже по причине врожденных особенностей - родившиеся с зубами или в "головном уборе", (с головой, покрытой остатками амниотической мембраны или плаценты).
К категории тех, кто легко становятся вампирами, относятся люди с очень темными или светло-голубыми глазами, с рыжими, как у Иуды, волосами или с красными родимыми пятнами на теле.
Когда такие люди умирают, класть их в гроб и погребать нужно с особыми предосторожностями. В Румынии в лоб умершего вбивали гвоздь или протыкали его тело иглами. Кожу смазывали жиром свиньи, заколотой в день святого Игнатия. Чтобы не дать душе предполагаемого вампира вернуться в тело, в рот покойника клали головку чеснока (в Румынии), освященную просфору (в Греции) или лимон (в Саксонии).
Чтобы покойник не смог покинуть могилу, его прибивали гвоздями к днищу гроба. В Судетах тело заворачивали в вязаный саван: вампир должен был спускать по одной петле в год. В России в гроб бросали маковые зерна, чтобы вампир пересчитывал их каждую ночь. Самоубийц и отлученных от Церкви обычно хоронят на пересечении дорог. В Сербии, чтобы защитить дом от вампира, на дверях и окнах дегтем рисуют кресты. В христианской Европе вампиризм часто считался божьей карой. Те, кто нарушают религиозные запреты, оскверняют могилы и не ходят на божественные службы, чаше всего подвергаются этому проклятью.
В Румынии во всех комнатах подвешивают к потолку головки чеснока и натирают им двери, окна, печные трубы и замочные скважины; в России дороги, ведущие на кладбища, посыпают маковыми зернами или семенами шиповника: вампир должен по одной собрать их все.
"Великое исправление" или смерть вампира
Чтобы уничтожить вампира, необходимо прежде всего проткнуть его сердце деревянным колом. В России для этого используется осина (из этого дерева был сделан крест Христа). В других странах предпочитают терновник, напоминающий о венце Христа. В Далмации и Албании применяют освященный стилет. Действие, которое в Румынии называют великое исправление", производится на заре, с первыми лучами солнца; тот, кто совершает обряд, должен вонзить кол одним ударом, иначе вампир может воскреснуть, ели тело не рассыплется в прах, его обезглавливают заступом могильщика и сжигают, а пепел развеивают по ветру, либо закапывают на пересечении двух дорог.
Конец верования?
Уже к концу XVIII в. вампиризм становится частой темой обсуждения в университетах и литературных салонах, особенно во Франции и Германии, "сверхъестественные" происшествия, вызывавшие сильную бурю эмоций на протяжении первых трех десятилетий этого века, становятся более редкими. Позитивные идеи деятелей эпохи Просвещения постепенно проникают в самые отданные утолки европейского континента. Поскольку крупные эпидемии чумы прошли, а в вампиров неизбежно начала ослабевать. В XIX в. фиксируются лишь отдельные проявления вампиризма, о массовом характере этих проявлений говорить уже не приходится. Индустриализация быстро меняет стиль жизни, и в ней остается все меньше места для суеверий прошлого. Однако даже сегодня в некоторых регионах Карпат вера в вампиров сохраняется.
Торжество рационального мышления в век Просвещения победило вампира, но не смогло изгнать его из нашего воображения. Напротив, романтическое движение, восставшее против материалистического позитивизма, испытывает ностальгию по волшебному и захватывающему прошлому. Вскоре романтики "реанимировали" вампира. В 1748 г. в Германии некто Оссенфельдер посвятил ему короткую поэму, возвратив его таким образом в общественное бытие посредством литературы.
После многочисленных споров в начале XVIII в. о существовании вампиров ученые, философы и служители церкви именем логики и здравого смысла осудили это суеверие.
IV глава
ПРОБУЖДЕНИЕ ВАМПИРА
Роман Брема Стокера, чистейший продукт викторианской эпохи, создал настоящий современный миф, в котором оживает, хотя и сильно измененный временем, легендарный прообраз. Нужно подчеркнуть, что Дракула не возник внезапно в воображении одного человека, его появление спровоцировала литература, что было своеобразным итогом ее развития, обозначившим конец века Просвещения.
Победа рационального мышления
Индустриальная революция второй половины XVIII в. изменила облик Европы и породила новый мир, где не осталось места для ведьм, демонов и привидений. Вампир, пришедший к нам из самых древних времен, - создание коллективного европейского воображения. Объединив в себе древние страхи, он появился на заре века Просвещения в деревенской Европе, населенной суеверными крестьянами.
Разобранный по косточкам и даже высмеянный энциклопедиях XVIII в., вампир уже давно должен был исчезнуть, стать музейным экспонатом. И действительно, со второй половины XVIII в. газеты уже мало пишут о вампирах, они поглощены другими чудесами науки и техники.
В начале XIX в. в газетах время от времени упоминаются венгерские или сербские деревни, где
до сих пор раскапывают могилы в поисках вампиров. Но это уже не так интересует читателей, в жизнь которых ворвались металлургия, железные дороги, газовое освещение.
Индустриальная революция преобразила облик Европы, в Великобритании, Франции и Германии зарождалось общество нового типа, и в нем больше не было места ни для верований и суеверий прошлого, ни для мечты. Торжествует позитивизм, новая буржуазия вырабатывает новую идеологию, провозглашающую главными ценностями жизни деловую выгоду, уважение к иерархиям и религии. Все это становится подлинным оплотом социального порядка. Во второй половине XIX в. викторианская Англия успешнее всего воплотила в жизнь эти социально-культурные принципы, согласно которым все, что нарушает установленные приличия и ценности, подлежит запрету и жестоко наказывается. И тем не менее именно в Англии появляется Дракула Брема Стокера.
Романтизм и возобновление вампиризма
В конце XVIII в. романтизм может рассматриваться как попытка своеобразного отпора позитивизму эпохи Просвещения и индустриальной революции. Романтики, участники движения Бури и натиска (Sturm und Drang) в Германии и авторы "готического" романа в Англии, восстают против рационализма и материализма, провозглашают главенство чувства и страсти над холодной и безличной логикой и утверждают приоритет личности перед обществом. И, наконец, они выражают ностальгию по временам, когда верили в чудеса и черпали вдохновение в античности и средневековье, а не в реальной действительности.
Английские романтики второго поколения, с начала XIX в., проявляют живой интерес ко всему сверхъестественному. Именно в их поэмах вновь ожил вампир. Конечно, чаще всего это аллегорический вампиризм, который, по примеру великих немцев Бюргера с его Леонорой (1773) и Гете с Коринфской невестой (1797), придает смерти облик девушки или юноши, вернувшихся с того света. А потому объятия их смертельны.
Итак, вампиризм становится у романтиков излюбленной метафорой смертельной страсти. Это первое отклонение от мифа, так как живые мертвецы, описанные Доном Кальме, вовсе не являлись соблазнителями, никакого сексуального подтекста в традиционных поверьях о вампирах не было. Навеяные античными легендами или средневековыми балладами, соблазнители-вампиры романтической поэзии, такие, как Джеральдина из Кристабель Колриджа (1816), Беспощадная Прекрасная Дама (1818) Ламия Китса уже являются образами женщины-вамп. И не столь важно для их создателей, пьют они кровь своих жертв или нет: главное, они приносят смерть одновременно с наслаждением, а "жертвы" при этом безропотно принимают свою участь. Между вампиром и его жертвой возникает новая связь садо-мазохистского характера.
В фантастической литературе эта связь существует до сих пор. Роковая женщина, скрывающаяся в обличий вампира - условность, намного пережившая эпоху романтизма. Она появляется в 1866 г. у Бодлера в Метаморфозах вампира в виде распутной нимфоманки. В прозе она имеет целый ряд воплощений: прелестная Кларимонда из Усопшей возлюбленной Теофиля Готье (1836), соблазнительная и загадочная Кармилла из одноименного произведения Ле Фаню (1871) и, конечно, три прекрасные пленницы замка Дракулы, заставившие трепетать сердце Джонатана Харкера.
Вампир приходит в прозу
Если бы вампир принадлежал только миру поэзии, он, несомненно, не был бы столь популярен. Персонаж Стокера, Дракула, тоже никогда не увидел бы свет, не будь у него предшественника: героя новеллы Вампир Джона Уильяма Полидори (1795-1821). Полидори, по правде говоря, сделал вампира героем своей новеллы волею случая. Все началось в июле 1816 г. в Женеве, где Полидори служил секретарем и личным врачом у Байрона. Байрон взялся писать на спор роман, герой которого, Даруелл, является вампиром. Произведение так и осталось неоконченным, но замысел его автор раскрыл Полидори, который в 1817 г. вернулся в Англию.
Там, изменив имена персонажей, он начинает писать новеллу, навеянную неоконченным романом Байрона. Вампир Даруелл становится лордом Рутвеном, циничным и распущенным соблазнителем, который странным образом напоминает самого лорда Байрона. Новелла публикуется в апреле 1819г. в New Monthly Magazine. Директор этого издания идет на обман и приписывает авторство Байрону. Благодаря этому принудительному покровительству, без которого несчастный Полидори, погрязший в долгах, вряд ли обошелся бы, новелла переиздается много раз, переводится на французский язык, затем переделывается в мелодраматическую пьесу. Автором перевода 1820 г. был Нодье (первый перевод на французский язык), а 1852 г. Александр Дюма. Имя Байрона принесло произведению Полидори известность, ему много подражали, и после него в Европе возникла новая мода - на вампиров. У простолюдинов, любителей шутовских представлений, вампир пользовался колоссальным успехом, возле Театра де ла Порт Сэн-Мартин собирались толпы желающих увидеть Вампира Нодье, поставленного в 1820 г. и повторенного в 1823 г. Следуя этому примеру, ставятся многочисленные мелодрамы и даже водевили и комические оперы на модную тему вампиризма.
Новелла Полидори имеет большое значение для литературной истории вампира, так как она представила этот персонаж широкому кругу читателей и создала образ вампира-аристократа, властителя и обольстителя, знаменитого предшественника Дракулы Брема Стокера.
Известные рассказы ужасов
Феноменальная мода на вампира в театре и в популярной литературе с 1850 г. постепенно сходит на нет. Новые произведения, отмеченные явной вторичностью, появляются все реже и реже. Художественный уровень их продолжает снижаться. В большинстве стран Европы читатели, в конце концов, устали от вампира. Исключение составляет лишь викторианская Англия, где пристрастие к фантастике "Ужасам, напротив, возрастает. Увлечение британцев мрачным и сверхъестественным началось давно, став национальной традицией. Британские острова всегда были землей призраков, здесь любили страшные истории. Индустриальная революция, как ни странно, лишь укрепила эту традицию. В викторианском обществе материализма и целомудрия, где основными ценностями являются труд, деньги и религия, фантастика служила способом ухода от прозаической действительности. Чтение страшных историй, в которых подвергается осмеянию устоявшийся порядок вещей и ставится под вопрос традиционная мораль, стало чем-то вроде коллективной разрядки. Об этом с 1840 г. свидетельствует большой успех дешевых журнальчиков "penny dreadfuls", публикующих бесконечные страшные истории типа Вампир Варны.
Кармилла, предшественница Дракулы
В последние десятилетия XIX в. мода на истории о привидениях охватила все слои викторианского общества, и даже известные писатели, такие как Диккенс и Бульвер-Литгон, не прошли мимо нее. Лицемерие системы достигло такой степени, что позволительно было писать самые ужасающие и скабрезные истории; главное, чтобы говорилось обо всем намеками, а в конце должна была восторжествовать общепринятая мораль. Это был единственный способ избежать нападок цензуры. В такой обстановке в 1871 г. появляется Кармилла Джозефа Шеридана Ле Фаню. Роман возобновляет традиции вампиризма и предвещает Дракулу Брема Стокера. Действие этого длинного повествования разворачивается в Штирии, которая является настоящей вотчиной вампиров; главная героиня, графиня Милларка фон Карнштайн она же Кармилла), явственно напоминает небезызвестную графиню Батори. Ле Фаню обращается к сексуальной стороне вампиризма: из своей героини он делает чувственное создание, с точки зрения викторианской морали воплотившее в себе абсолютное Зло.
Эта история поучительна, ибо, в конце концов, с Божьей помощью, Зло побеждено, и в то же время скандальна, так как она описывает двусмысленные отношения между женщиной-вампиром и ее "жертвой", тоже женщиной; и это в стране, где однополая любовь считается преступлением. Таким образом, Ле Фаню удалось угодить извращенным вкусам читателей и соблюсти при этом все каноны официальной морали. Брем Стокер, впоследствии, усвоил этот урок.
Дракула или апогей вампира в XIX веке
Публикация в 1897 г. Дракулы явилась важной вехой. В истории отражения темы вампира в литературе: во-первых, в романе возобновлен "готический" дух XVIII в.; во-вторых, возвращено ортодоксальное представление о вампиризме и, наконец, в-третьих, создан
настоящий, современный миф, существующий и в наши дни. Сам автор, g?3 сомнения, был
удивлен успеху своего произведения. Брем Стокер не был профессиональным писателем, а работал режиссером в театре Лицеум, под руководством своего друга Генри Ирвинга, и писательство считал развлечением, оно было для него чем-то вроде скрипки для Энгра. Лишь после закрытия театра в 1903 г. он всерьез занялся литературой, чтобы зарабатывать ею на жизнь. С раннего детства Брем Стокер увлекался фантастическими историями и перечитал всю классику вампиризма: Вампир Полидори, Вампир Варны, Кармилла, а также Загадочный чужестранец - анонимно опубликованный в I860 г. рассказ, переведенный с немецкого. Желая, в свою очередь, написать нечто подобное, Стокер занялся изучением трансильванских легенд и документов о вампиризме, в частности проштудировал The Land Beyond the Forest (1888) Эмиля Жерара. Став членом тайного ордена "Золотая заря" ("Golden Dawn"), он приобщился к оккультизму и черной магии.
Может быть, роман не появился бы на свет, если бы Стокер не встретился с Арминиусом Вамбери, преподавателем восточных языков будапештского университета, и превосходным знатоком истории и фольклора народов Центральной Европы. Будучи проездом в Лондоне, Вамбери рассказал Стокеру историю настоящего Дракулы, ужасного Влада Цепеша, и писатель, очарованный экзотическим звучанием имени, решает так назвать героя своего романа. Дракула появился в 1897 г., но, по решению автора, был издан без первой главы.
Позже, в 1914 г., вдова Стокера опубликовала ее отдельно в виде рассказа под названием Гость Дракулы. В нем фигурирует женский персонаж, графиня фон Долинген де Грац. На создание этого образа автор несомненно был вдохновлен Кармиллой.
Джонатан Харкер на пути в Трансильванию
Содержание романа известно, в основном, благодаря "кривому зеркалу" кинематографа, поэтому нелишне вкратце изложить его здесь. Джонатан Харкер, молодой секретарь нотариуса, отправляется в Трансильванию, чтобы обсудить с неким графом Дракулой дело о покупке имения АНГЛИИ. По ходу дела, - а роман написан в виде настоящего досье с письмами, дневником и т.п. - Харкер узнает страшную тайну графа: Дракула - живой мертвец, вампир, который выходит ночью из гроба, чтобы утолить свою жажду человеческой кровью. Храбрый молодой человек идет по следам преступлений вампира и оказывается в центре борьбы Добра и Зла. Сначала торжествует Зло. Дракула выбирает своей жертвой Люси, подругу невесты Харкера, Мины. Несчастная Люси погибает. Но силы Добра берут верх: Харкер, Мина, профессор Ван Хелсинг и американец Куинси Моррис побеждают вампира. Пронзенный колом Морриса, Дракула .рассыпается в прах, и Мина освобождается от проклятия. Само построение романа Стокера таково, что позволяет читателю шаг за шагом, вслед за героями, открывать ужасные тайны, а затем участвовать в борьбе со Злом. Дракула - уникальное в своем роде произведение: в нем воссоздана атмосфера "готических" английских романов, со средневековыми полуразрушенными замками, подземные склепы которых таят ужасные тайны а действие при этом разворачивается конце XIX в. Часть событий происходит в Лондоне, постоянно упоминаются самые современные открытия в области медицины (в частности, психиатрии, как в случае с душевнобольным Ренфилдом). Это произведение порождает у читателя иллюзию подлинности: автор целыми, днями просиживал в библиотеке Британского музея, подбирая . .материалы как по вампиризму, так и по географии, фольклору и нравам Трансильвании. В отличие от своих предшественников, герой Стокера имеет все характерные черты традиционного вампира; его не отражает зеркало, он боится чеснока и христианской символики, может превращаться в животных, живет только ночью и питается исключительно кровью. Дракула несмотря на некоторые недостатки и громоздкость композиции, может считаться шедевром, фантастической литературы. Роман постоянно переиздается и переводится на основные языки мира, он вызвал множество подражаний и создал мифический образ, которому в XX веке суждено было обрести особую выразительность, особенный зловещий смысл.
Прекраснейший роман века (Оскар Уайльд)
Сразу после выхода в свет, Дракула стал пользоваться несомненным успехом, хотя, по-видимому, и не таким, какого можно было ожидать, учитывая сегодняшнюю популярность романа. Британская пресса благосклонно приняла роман: Pall Mall Gazette называет его "превосходным", Daily Mail , не без преувеличения, сравнивает его с такими шедеврами англоязычной литературы, как Грозовой перевал Эмили Бронте и Падение дома Ашеров Эдгара По. Дракула обладает всеми необходимыми и, чтобы понравиться викторианской публике, жаждущей страшных историй о сверхъестественном. Манихейский, если кому-то так больше нравится, роман соответствует канонам общепринятой морали, так как иллюстрирует победоносную борьбу добродетели с грехом.
С другой стороны, сатанинский персонаж Дракула, явившийся с задворков европейского континента, поистине воплотивший в себе мировое зло и пытающийся нарушить гармоничный порядок британского общества, весьма льстит скрытой ксенофобии викторианцев. Чувственность, проскальзывающая в отдельных сценах романа, - это род подмигивания читателю, который, не признаваясь в этом явно, задыхается в рамках официальной благопристойности и моральных запретов.
Для современного читателя этот, с виду назидательный, роман кажется чрезвычайно эротическим из-за отношений между вампирами. И в то же время разрушительным. Причем это впечатление усиливается по мере того, как граф возвышается над другими персонажами, заурядными викторианского общества.
Рождение мифа XX века
Хотя Дракула и был хорошо принят после первой публикации, при жизни автора он так и не достиг славы настоящего мифа. Дракула был гораздо менее попуклярен, чем Шерлок Холмс, а известность Брема Стокера была несравнима со славой Конан Доила, который сотнями получал письма от своих читателей.
И лишь благодаря театру, а затем кино, роман стал подлинным мифом. В июне 1924 г., спустя 12 лет после Брема Стокера, Гамильтон Дин осуществляет инсценировку Дракулы для театра. Премьера состоялась в Дерби. В этом спектакле герой впервые облачается в, ставший позднее традиционным, костюм: фрак и черный плащ. В 1927 г. пьеса ставится в Лондоне и имеет такой успех, что в сентябре этого же года пересекает океан, ее ставят на Бродвее. Роль графа исполняет актер венгерского происхождения Бела Лугоши. Мастерски сыграв затем эту роль в кино, он окончательно сделал Дракулу легендарным. Дракула Тода Браунинга (1931), первый звуковой фильм по Брему Стокеру, с Белой Лугоши в главной роли, может считаться началом мифа. "у предшествовал немой фильм Фридриха Вильгельма Мурнау Носферату Симфония ужаса, шедевр немецкого кино той поры. Выход фильма на экраны в 1922 г. остался практически незамеченным из-за темного дела об авторских правах.
Фильм Тода Браунинга затмил еще один шедевр мирового кино - снятая в том же году по мотивам Кармиллы великолепная лента Вампир, или приключение Давида Грея датского режиссера Карла Теодора Дрейера. Итак, современный миф о Дракуле родился в 1931 г. в Голлдивуде и до 1958 г. не покидал пределов Америки. Место и время не случайны: Америка переживает один из самых тяжелых периодов За всю свою историю. Падение акций Уоллстрит в 1929 г. разорило миллионы людей, дня американских зрителей Дракула, в большей степени, чем другие киночудовища, явился воплощением ненависти и страха, вызванных экономическим кризисом. Он стал символическим представителем ненавистного чужестранца, виновного во всех бедах общества. Венгерский акцент Белы Лугоши, его бледность и болезненная улыбка усиливали это впечатление. До самого конца Второй Мировой войны кинематограф в Соединенных Штатах вдохновлял обильный литературный ширпотреб, в котором Дракула и производные от него со славянскими или германскими именами в общественном сознании оказывались воплощением большевизма и нацизма. И это привело к кардинальному отклонению от мифа.
Интернационализация мифа
В 50-х гг., американская поп-культура проникает во все страны, за исключением стран "коммунистического блока". Миф о Дракуле, составляющий часть "американского образа жизни", постепенно распространяется повсеместно.
Фильмы о вампирах снимались в Италии, Испании, Мексике и даже на Филиппинах. Внешность самого Дракулы меняется: в 1958 г., в фильме Теренса Фишера Кошмар Дракулы британский актер Кристофер Ли принимает эстафету от Белы Лугоши, Лона Чейни и Джона Кэррадайна. Внешне сильно отличаясь от Белы Лугоши, Кристофер Ли предлагает новую внешность графа-вампира: красавец мужчина лет пятидесяти, высокий, с седеющими висками и царственной осанкой, с аристократическими и одновременно отталкивающими чертами, в которых сквозит что-то звериное. Когда Дракула приоткрывает рот, то видны длинные и острые клыки. Кристофер Ли сыграет Дракулу Стокера в десятке фильмов, пока, устав от этой роли, не спародирует самого себя в 1976 г. в комедии Эдуара Молинаро Дракула, отец и сын (по роману Клода Клотца Парижский вампир). Для целого поколения зрителей Кристофер Ли стал настолько неотделим от своего персонажа, что многим последующим исполнителям роли достаточно было лишь имитировать его. 1979 г. отмечен резкой новизной изображения Дракулы в кино благодаря двум очень разным фильмам: Носферату, призрак ночи Вернера Херцога и Дракула Джона Бедхема. Носферату, призрак ночи, возвращается к истокам, так как исполнитель главной роли Клаус Кински гримируется, как в свое время Макс Шрек для фильма Мурнау: лысый череп, острые уши, длинные клыки и кошмарное лицо. Дракула, напротив, ломает стереотип, и его вампир, в исполнении Френка Ланджелла, предстает молодым соблазнителем, неотразимо очаровательным.
В XVIIIв., наконец были сведены воедино три главные черты, отличающие вампира - вампир это "призрак во плоти", а не бестелесный демон, ночью он выходит из могилы пить кровь живых, чтобы продолжить свое посмертное существование, и, наконец, его жертвы после смерти так же становятся вампирами.
Кино несколько видоизменило образ легендарного вампира, преувеличенно выделив одни черты и приглушив другие. Отсутствие отражения в зеркале, например, не считается универсальной чертой вампира. Это поверье существовало только в некоторых германских областях. Тамошний вампир не имел еще и тени, ведь отражение и тень символизируют душу, которой нет у живого мертвеца. Гипертрофированные зубы - деталь, любимая кинорежиссерами, сродни клыкам оборотня. Однако, это лишь зрительно "выигрышный" признак, созданный литературой и кино,
Как правило, вампир не кусает свою жертву, он высасывает кровь скорее через поры кожи, либо умерщвляет на расстоянии, как "Nachzehrer". Натуралист Бюффон в 1761 г, назвал вампирами рукокрылых из Латинской Америки, и, позднее, в кино летучая мышь стала едва ли не обязательным существом, в которое перевоплощается вампир. Принято считать, что вампир перевоплощается в любое животное (как в паука, так и в бабочку), а так же в туман или в соломинку. Еще одно уточнение: чеснок так же не является универсальным средством против вампира, вопреки поверью, особенно распространенному в Румынии. А вот в том, что вампир может действовать только ночью и должен вернуться в свою могилу до первых петухов, сходятся все. Он боится освященной воды, а так же освященных просфор и креста. И, наконец, положить, конец самому бытию вампира можно, вонзив меч ему прямо в сердце.
Впрочем, так поступать нас учит кино.
Как распознать вампира?
Трактаты VXII века о вампиризме, а затем и произведенные в XIX веке исследования, позволили выделить основные черты этого мифологического существа. Здесь тоже существует множество вариантов, но, в основном, вампира можно распознать, оценив состояние тела через несколько недель после захоронения. Если оно не коченеет и не разлагается - это вампир. Другая особенность вампира - сильно развитый волосяной покров: густые сросшиеся брови, ладони, поросшие шерстью. Вампиров Румынии отличает короткий, покрытый шерстью хвост, который от жары может становиться длиннее. Хвост способен увеличивать сверхъестественные возможности его обладателя.
Во время вспышек вампиризма, чтобы определить нужную могилу, на кладбище запускали девственную кобылу белой или вороной масти, оседланную подростком-девственником. Согласно поверью, перед могилой, скрывающей вампира, лошадь встанет на дыбы.
Если вокруг могилы есть небольшие отверстия, это тоже свидетельствует о том, что в ней лежит вампир: через эти дыры он вылетает в виде тумана. Люди, рожденные от союза вампира и смертной, обладают даром безошибочно угадывать мертвецов-кровососов. В Сербии их называют "вампируч" или "вампирович"; в Богемии и Венгрии - "дампиры".
Как становятся вампирами?
Вообще, после смерти любой человек может стать вампиром. Но есть определенная группа людей, для которых это превращение наиболее вероятно: отлученные от Церкви, самоубийцы, принявшие насильственную смерть, колдуны, мертворожденные дети, а также каждый, кто похоронен не на христианском кладбище. А некоторых ожидает эта мрачная участь Даже по причине врожденных особенностей - родившиеся с зубами или в "головном уборе", (с головой, покрытой остатками амниотической мембраны или плаценты).
К категории тех, кто легко становятся вампирами, относятся люди с очень темными или светло-голубыми глазами, с рыжими, как у Иуды, волосами или с красными родимыми пятнами на теле.
Когда такие люди умирают, класть их в гроб и погребать нужно с особыми предосторожностями. В Румынии в лоб умершего вбивали гвоздь или протыкали его тело иглами. Кожу смазывали жиром свиньи, заколотой в день святого Игнатия. Чтобы не дать душе предполагаемого вампира вернуться в тело, в рот покойника клали головку чеснока (в Румынии), освященную просфору (в Греции) или лимон (в Саксонии).
Чтобы покойник не смог покинуть могилу, его прибивали гвоздями к днищу гроба. В Судетах тело заворачивали в вязаный саван: вампир должен был спускать по одной петле в год. В России в гроб бросали маковые зерна, чтобы вампир пересчитывал их каждую ночь. Самоубийц и отлученных от Церкви обычно хоронят на пересечении дорог. В Сербии, чтобы защитить дом от вампира, на дверях и окнах дегтем рисуют кресты. В христианской Европе вампиризм часто считался божьей карой. Те, кто нарушают религиозные запреты, оскверняют могилы и не ходят на божественные службы, чаше всего подвергаются этому проклятью.
В Румынии во всех комнатах подвешивают к потолку головки чеснока и натирают им двери, окна, печные трубы и замочные скважины; в России дороги, ведущие на кладбища, посыпают маковыми зернами или семенами шиповника: вампир должен по одной собрать их все.
"Великое исправление" или смерть вампира
Чтобы уничтожить вампира, необходимо прежде всего проткнуть его сердце деревянным колом. В России для этого используется осина (из этого дерева был сделан крест Христа). В других странах предпочитают терновник, напоминающий о венце Христа. В Далмации и Албании применяют освященный стилет. Действие, которое в Румынии называют великое исправление", производится на заре, с первыми лучами солнца; тот, кто совершает обряд, должен вонзить кол одним ударом, иначе вампир может воскреснуть, ели тело не рассыплется в прах, его обезглавливают заступом могильщика и сжигают, а пепел развеивают по ветру, либо закапывают на пересечении двух дорог.
Конец верования?
Уже к концу XVIII в. вампиризм становится частой темой обсуждения в университетах и литературных салонах, особенно во Франции и Германии, "сверхъестественные" происшествия, вызывавшие сильную бурю эмоций на протяжении первых трех десятилетий этого века, становятся более редкими. Позитивные идеи деятелей эпохи Просвещения постепенно проникают в самые отданные утолки европейского континента. Поскольку крупные эпидемии чумы прошли, а в вампиров неизбежно начала ослабевать. В XIX в. фиксируются лишь отдельные проявления вампиризма, о массовом характере этих проявлений говорить уже не приходится. Индустриализация быстро меняет стиль жизни, и в ней остается все меньше места для суеверий прошлого. Однако даже сегодня в некоторых регионах Карпат вера в вампиров сохраняется.
Торжество рационального мышления в век Просвещения победило вампира, но не смогло изгнать его из нашего воображения. Напротив, романтическое движение, восставшее против материалистического позитивизма, испытывает ностальгию по волшебному и захватывающему прошлому. Вскоре романтики "реанимировали" вампира. В 1748 г. в Германии некто Оссенфельдер посвятил ему короткую поэму, возвратив его таким образом в общественное бытие посредством литературы.
После многочисленных споров в начале XVIII в. о существовании вампиров ученые, философы и служители церкви именем логики и здравого смысла осудили это суеверие.
IV глава
ПРОБУЖДЕНИЕ ВАМПИРА
Роман Брема Стокера, чистейший продукт викторианской эпохи, создал настоящий современный миф, в котором оживает, хотя и сильно измененный временем, легендарный прообраз. Нужно подчеркнуть, что Дракула не возник внезапно в воображении одного человека, его появление спровоцировала литература, что было своеобразным итогом ее развития, обозначившим конец века Просвещения.
Победа рационального мышления
Индустриальная революция второй половины XVIII в. изменила облик Европы и породила новый мир, где не осталось места для ведьм, демонов и привидений. Вампир, пришедший к нам из самых древних времен, - создание коллективного европейского воображения. Объединив в себе древние страхи, он появился на заре века Просвещения в деревенской Европе, населенной суеверными крестьянами.
Разобранный по косточкам и даже высмеянный энциклопедиях XVIII в., вампир уже давно должен был исчезнуть, стать музейным экспонатом. И действительно, со второй половины XVIII в. газеты уже мало пишут о вампирах, они поглощены другими чудесами науки и техники.
В начале XIX в. в газетах время от времени упоминаются венгерские или сербские деревни, где
до сих пор раскапывают могилы в поисках вампиров. Но это уже не так интересует читателей, в жизнь которых ворвались металлургия, железные дороги, газовое освещение.
Индустриальная революция преобразила облик Европы, в Великобритании, Франции и Германии зарождалось общество нового типа, и в нем больше не было места ни для верований и суеверий прошлого, ни для мечты. Торжествует позитивизм, новая буржуазия вырабатывает новую идеологию, провозглашающую главными ценностями жизни деловую выгоду, уважение к иерархиям и религии. Все это становится подлинным оплотом социального порядка. Во второй половине XIX в. викторианская Англия успешнее всего воплотила в жизнь эти социально-культурные принципы, согласно которым все, что нарушает установленные приличия и ценности, подлежит запрету и жестоко наказывается. И тем не менее именно в Англии появляется Дракула Брема Стокера.
Романтизм и возобновление вампиризма
В конце XVIII в. романтизм может рассматриваться как попытка своеобразного отпора позитивизму эпохи Просвещения и индустриальной революции. Романтики, участники движения Бури и натиска (Sturm und Drang) в Германии и авторы "готического" романа в Англии, восстают против рационализма и материализма, провозглашают главенство чувства и страсти над холодной и безличной логикой и утверждают приоритет личности перед обществом. И, наконец, они выражают ностальгию по временам, когда верили в чудеса и черпали вдохновение в античности и средневековье, а не в реальной действительности.
Английские романтики второго поколения, с начала XIX в., проявляют живой интерес ко всему сверхъестественному. Именно в их поэмах вновь ожил вампир. Конечно, чаще всего это аллегорический вампиризм, который, по примеру великих немцев Бюргера с его Леонорой (1773) и Гете с Коринфской невестой (1797), придает смерти облик девушки или юноши, вернувшихся с того света. А потому объятия их смертельны.
Итак, вампиризм становится у романтиков излюбленной метафорой смертельной страсти. Это первое отклонение от мифа, так как живые мертвецы, описанные Доном Кальме, вовсе не являлись соблазнителями, никакого сексуального подтекста в традиционных поверьях о вампирах не было. Навеяные античными легендами или средневековыми балладами, соблазнители-вампиры романтической поэзии, такие, как Джеральдина из Кристабель Колриджа (1816), Беспощадная Прекрасная Дама (1818) Ламия Китса уже являются образами женщины-вамп. И не столь важно для их создателей, пьют они кровь своих жертв или нет: главное, они приносят смерть одновременно с наслаждением, а "жертвы" при этом безропотно принимают свою участь. Между вампиром и его жертвой возникает новая связь садо-мазохистского характера.
В фантастической литературе эта связь существует до сих пор. Роковая женщина, скрывающаяся в обличий вампира - условность, намного пережившая эпоху романтизма. Она появляется в 1866 г. у Бодлера в Метаморфозах вампира в виде распутной нимфоманки. В прозе она имеет целый ряд воплощений: прелестная Кларимонда из Усопшей возлюбленной Теофиля Готье (1836), соблазнительная и загадочная Кармилла из одноименного произведения Ле Фаню (1871) и, конечно, три прекрасные пленницы замка Дракулы, заставившие трепетать сердце Джонатана Харкера.
Вампир приходит в прозу
Если бы вампир принадлежал только миру поэзии, он, несомненно, не был бы столь популярен. Персонаж Стокера, Дракула, тоже никогда не увидел бы свет, не будь у него предшественника: героя новеллы Вампир Джона Уильяма Полидори (1795-1821). Полидори, по правде говоря, сделал вампира героем своей новеллы волею случая. Все началось в июле 1816 г. в Женеве, где Полидори служил секретарем и личным врачом у Байрона. Байрон взялся писать на спор роман, герой которого, Даруелл, является вампиром. Произведение так и осталось неоконченным, но замысел его автор раскрыл Полидори, который в 1817 г. вернулся в Англию.
Там, изменив имена персонажей, он начинает писать новеллу, навеянную неоконченным романом Байрона. Вампир Даруелл становится лордом Рутвеном, циничным и распущенным соблазнителем, который странным образом напоминает самого лорда Байрона. Новелла публикуется в апреле 1819г. в New Monthly Magazine. Директор этого издания идет на обман и приписывает авторство Байрону. Благодаря этому принудительному покровительству, без которого несчастный Полидори, погрязший в долгах, вряд ли обошелся бы, новелла переиздается много раз, переводится на французский язык, затем переделывается в мелодраматическую пьесу. Автором перевода 1820 г. был Нодье (первый перевод на французский язык), а 1852 г. Александр Дюма. Имя Байрона принесло произведению Полидори известность, ему много подражали, и после него в Европе возникла новая мода - на вампиров. У простолюдинов, любителей шутовских представлений, вампир пользовался колоссальным успехом, возле Театра де ла Порт Сэн-Мартин собирались толпы желающих увидеть Вампира Нодье, поставленного в 1820 г. и повторенного в 1823 г. Следуя этому примеру, ставятся многочисленные мелодрамы и даже водевили и комические оперы на модную тему вампиризма.
Новелла Полидори имеет большое значение для литературной истории вампира, так как она представила этот персонаж широкому кругу читателей и создала образ вампира-аристократа, властителя и обольстителя, знаменитого предшественника Дракулы Брема Стокера.
Известные рассказы ужасов
Феноменальная мода на вампира в театре и в популярной литературе с 1850 г. постепенно сходит на нет. Новые произведения, отмеченные явной вторичностью, появляются все реже и реже. Художественный уровень их продолжает снижаться. В большинстве стран Европы читатели, в конце концов, устали от вампира. Исключение составляет лишь викторианская Англия, где пристрастие к фантастике "Ужасам, напротив, возрастает. Увлечение британцев мрачным и сверхъестественным началось давно, став национальной традицией. Британские острова всегда были землей призраков, здесь любили страшные истории. Индустриальная революция, как ни странно, лишь укрепила эту традицию. В викторианском обществе материализма и целомудрия, где основными ценностями являются труд, деньги и религия, фантастика служила способом ухода от прозаической действительности. Чтение страшных историй, в которых подвергается осмеянию устоявшийся порядок вещей и ставится под вопрос традиционная мораль, стало чем-то вроде коллективной разрядки. Об этом с 1840 г. свидетельствует большой успех дешевых журнальчиков "penny dreadfuls", публикующих бесконечные страшные истории типа Вампир Варны.
Кармилла, предшественница Дракулы
В последние десятилетия XIX в. мода на истории о привидениях охватила все слои викторианского общества, и даже известные писатели, такие как Диккенс и Бульвер-Литгон, не прошли мимо нее. Лицемерие системы достигло такой степени, что позволительно было писать самые ужасающие и скабрезные истории; главное, чтобы говорилось обо всем намеками, а в конце должна была восторжествовать общепринятая мораль. Это был единственный способ избежать нападок цензуры. В такой обстановке в 1871 г. появляется Кармилла Джозефа Шеридана Ле Фаню. Роман возобновляет традиции вампиризма и предвещает Дракулу Брема Стокера. Действие этого длинного повествования разворачивается в Штирии, которая является настоящей вотчиной вампиров; главная героиня, графиня Милларка фон Карнштайн она же Кармилла), явственно напоминает небезызвестную графиню Батори. Ле Фаню обращается к сексуальной стороне вампиризма: из своей героини он делает чувственное создание, с точки зрения викторианской морали воплотившее в себе абсолютное Зло.
Эта история поучительна, ибо, в конце концов, с Божьей помощью, Зло побеждено, и в то же время скандальна, так как она описывает двусмысленные отношения между женщиной-вампиром и ее "жертвой", тоже женщиной; и это в стране, где однополая любовь считается преступлением. Таким образом, Ле Фаню удалось угодить извращенным вкусам читателей и соблюсти при этом все каноны официальной морали. Брем Стокер, впоследствии, усвоил этот урок.
Дракула или апогей вампира в XIX веке
Публикация в 1897 г. Дракулы явилась важной вехой. В истории отражения темы вампира в литературе: во-первых, в романе возобновлен "готический" дух XVIII в.; во-вторых, возвращено ортодоксальное представление о вампиризме и, наконец, в-третьих, создан
настоящий, современный миф, существующий и в наши дни. Сам автор, g?3 сомнения, был
удивлен успеху своего произведения. Брем Стокер не был профессиональным писателем, а работал режиссером в театре Лицеум, под руководством своего друга Генри Ирвинга, и писательство считал развлечением, оно было для него чем-то вроде скрипки для Энгра. Лишь после закрытия театра в 1903 г. он всерьез занялся литературой, чтобы зарабатывать ею на жизнь. С раннего детства Брем Стокер увлекался фантастическими историями и перечитал всю классику вампиризма: Вампир Полидори, Вампир Варны, Кармилла, а также Загадочный чужестранец - анонимно опубликованный в I860 г. рассказ, переведенный с немецкого. Желая, в свою очередь, написать нечто подобное, Стокер занялся изучением трансильванских легенд и документов о вампиризме, в частности проштудировал The Land Beyond the Forest (1888) Эмиля Жерара. Став членом тайного ордена "Золотая заря" ("Golden Dawn"), он приобщился к оккультизму и черной магии.
Может быть, роман не появился бы на свет, если бы Стокер не встретился с Арминиусом Вамбери, преподавателем восточных языков будапештского университета, и превосходным знатоком истории и фольклора народов Центральной Европы. Будучи проездом в Лондоне, Вамбери рассказал Стокеру историю настоящего Дракулы, ужасного Влада Цепеша, и писатель, очарованный экзотическим звучанием имени, решает так назвать героя своего романа. Дракула появился в 1897 г., но, по решению автора, был издан без первой главы.
Позже, в 1914 г., вдова Стокера опубликовала ее отдельно в виде рассказа под названием Гость Дракулы. В нем фигурирует женский персонаж, графиня фон Долинген де Грац. На создание этого образа автор несомненно был вдохновлен Кармиллой.
Джонатан Харкер на пути в Трансильванию
Содержание романа известно, в основном, благодаря "кривому зеркалу" кинематографа, поэтому нелишне вкратце изложить его здесь. Джонатан Харкер, молодой секретарь нотариуса, отправляется в Трансильванию, чтобы обсудить с неким графом Дракулой дело о покупке имения АНГЛИИ. По ходу дела, - а роман написан в виде настоящего досье с письмами, дневником и т.п. - Харкер узнает страшную тайну графа: Дракула - живой мертвец, вампир, который выходит ночью из гроба, чтобы утолить свою жажду человеческой кровью. Храбрый молодой человек идет по следам преступлений вампира и оказывается в центре борьбы Добра и Зла. Сначала торжествует Зло. Дракула выбирает своей жертвой Люси, подругу невесты Харкера, Мины. Несчастная Люси погибает. Но силы Добра берут верх: Харкер, Мина, профессор Ван Хелсинг и американец Куинси Моррис побеждают вампира. Пронзенный колом Морриса, Дракула .рассыпается в прах, и Мина освобождается от проклятия. Само построение романа Стокера таково, что позволяет читателю шаг за шагом, вслед за героями, открывать ужасные тайны, а затем участвовать в борьбе со Злом. Дракула - уникальное в своем роде произведение: в нем воссоздана атмосфера "готических" английских романов, со средневековыми полуразрушенными замками, подземные склепы которых таят ужасные тайны а действие при этом разворачивается конце XIX в. Часть событий происходит в Лондоне, постоянно упоминаются самые современные открытия в области медицины (в частности, психиатрии, как в случае с душевнобольным Ренфилдом). Это произведение порождает у читателя иллюзию подлинности: автор целыми, днями просиживал в библиотеке Британского музея, подбирая . .материалы как по вампиризму, так и по географии, фольклору и нравам Трансильвании. В отличие от своих предшественников, герой Стокера имеет все характерные черты традиционного вампира; его не отражает зеркало, он боится чеснока и христианской символики, может превращаться в животных, живет только ночью и питается исключительно кровью. Дракула несмотря на некоторые недостатки и громоздкость композиции, может считаться шедевром, фантастической литературы. Роман постоянно переиздается и переводится на основные языки мира, он вызвал множество подражаний и создал мифический образ, которому в XX веке суждено было обрести особую выразительность, особенный зловещий смысл.
Прекраснейший роман века (Оскар Уайльд)
Сразу после выхода в свет, Дракула стал пользоваться несомненным успехом, хотя, по-видимому, и не таким, какого можно было ожидать, учитывая сегодняшнюю популярность романа. Британская пресса благосклонно приняла роман: Pall Mall Gazette называет его "превосходным", Daily Mail , не без преувеличения, сравнивает его с такими шедеврами англоязычной литературы, как Грозовой перевал Эмили Бронте и Падение дома Ашеров Эдгара По. Дракула обладает всеми необходимыми и, чтобы понравиться викторианской публике, жаждущей страшных историй о сверхъестественном. Манихейский, если кому-то так больше нравится, роман соответствует канонам общепринятой морали, так как иллюстрирует победоносную борьбу добродетели с грехом.
С другой стороны, сатанинский персонаж Дракула, явившийся с задворков европейского континента, поистине воплотивший в себе мировое зло и пытающийся нарушить гармоничный порядок британского общества, весьма льстит скрытой ксенофобии викторианцев. Чувственность, проскальзывающая в отдельных сценах романа, - это род подмигивания читателю, который, не признаваясь в этом явно, задыхается в рамках официальной благопристойности и моральных запретов.
Для современного читателя этот, с виду назидательный, роман кажется чрезвычайно эротическим из-за отношений между вампирами. И в то же время разрушительным. Причем это впечатление усиливается по мере того, как граф возвышается над другими персонажами, заурядными викторианского общества.
Рождение мифа XX века
Хотя Дракула и был хорошо принят после первой публикации, при жизни автора он так и не достиг славы настоящего мифа. Дракула был гораздо менее попуклярен, чем Шерлок Холмс, а известность Брема Стокера была несравнима со славой Конан Доила, который сотнями получал письма от своих читателей.
И лишь благодаря театру, а затем кино, роман стал подлинным мифом. В июне 1924 г., спустя 12 лет после Брема Стокера, Гамильтон Дин осуществляет инсценировку Дракулы для театра. Премьера состоялась в Дерби. В этом спектакле герой впервые облачается в, ставший позднее традиционным, костюм: фрак и черный плащ. В 1927 г. пьеса ставится в Лондоне и имеет такой успех, что в сентябре этого же года пересекает океан, ее ставят на Бродвее. Роль графа исполняет актер венгерского происхождения Бела Лугоши. Мастерски сыграв затем эту роль в кино, он окончательно сделал Дракулу легендарным. Дракула Тода Браунинга (1931), первый звуковой фильм по Брему Стокеру, с Белой Лугоши в главной роли, может считаться началом мифа. "у предшествовал немой фильм Фридриха Вильгельма Мурнау Носферату Симфония ужаса, шедевр немецкого кино той поры. Выход фильма на экраны в 1922 г. остался практически незамеченным из-за темного дела об авторских правах.
Фильм Тода Браунинга затмил еще один шедевр мирового кино - снятая в том же году по мотивам Кармиллы великолепная лента Вампир, или приключение Давида Грея датского режиссера Карла Теодора Дрейера. Итак, современный миф о Дракуле родился в 1931 г. в Голлдивуде и до 1958 г. не покидал пределов Америки. Место и время не случайны: Америка переживает один из самых тяжелых периодов За всю свою историю. Падение акций Уоллстрит в 1929 г. разорило миллионы людей, дня американских зрителей Дракула, в большей степени, чем другие киночудовища, явился воплощением ненависти и страха, вызванных экономическим кризисом. Он стал символическим представителем ненавистного чужестранца, виновного во всех бедах общества. Венгерский акцент Белы Лугоши, его бледность и болезненная улыбка усиливали это впечатление. До самого конца Второй Мировой войны кинематограф в Соединенных Штатах вдохновлял обильный литературный ширпотреб, в котором Дракула и производные от него со славянскими или германскими именами в общественном сознании оказывались воплощением большевизма и нацизма. И это привело к кардинальному отклонению от мифа.
Интернационализация мифа
В 50-х гг., американская поп-культура проникает во все страны, за исключением стран "коммунистического блока". Миф о Дракуле, составляющий часть "американского образа жизни", постепенно распространяется повсеместно.
Фильмы о вампирах снимались в Италии, Испании, Мексике и даже на Филиппинах. Внешность самого Дракулы меняется: в 1958 г., в фильме Теренса Фишера Кошмар Дракулы британский актер Кристофер Ли принимает эстафету от Белы Лугоши, Лона Чейни и Джона Кэррадайна. Внешне сильно отличаясь от Белы Лугоши, Кристофер Ли предлагает новую внешность графа-вампира: красавец мужчина лет пятидесяти, высокий, с седеющими висками и царственной осанкой, с аристократическими и одновременно отталкивающими чертами, в которых сквозит что-то звериное. Когда Дракула приоткрывает рот, то видны длинные и острые клыки. Кристофер Ли сыграет Дракулу Стокера в десятке фильмов, пока, устав от этой роли, не спародирует самого себя в 1976 г. в комедии Эдуара Молинаро Дракула, отец и сын (по роману Клода Клотца Парижский вампир). Для целого поколения зрителей Кристофер Ли стал настолько неотделим от своего персонажа, что многим последующим исполнителям роли достаточно было лишь имитировать его. 1979 г. отмечен резкой новизной изображения Дракулы в кино благодаря двум очень разным фильмам: Носферату, призрак ночи Вернера Херцога и Дракула Джона Бедхема. Носферату, призрак ночи, возвращается к истокам, так как исполнитель главной роли Клаус Кински гримируется, как в свое время Макс Шрек для фильма Мурнау: лысый череп, острые уши, длинные клыки и кошмарное лицо. Дракула, напротив, ломает стереотип, и его вампир, в исполнении Френка Ланджелла, предстает молодым соблазнителем, неотразимо очаровательным.