Страница:
Я взглянул на море – тишь настала,
И все человечество стало глиной!»
Корабль Утнапиштима пристал к маленькому островку – вершине горы Ницир. Через несколько дней Утнапиштим выпустил голубя, и тот вернулся. Затем выпустил ласточку, но и она прилетела назад. И только ворон нашел показавшуюся из воды сушу и остался на ней.
Тогда Утнапиштим покинул корабль и принес богам жертвы. «Божества слетелись как мухи на запах принесенных жертв». Верховный бог Энлиль гневался, что люди спаслись, остальные убеждали его в его неправоте. Сдавшись на уговоры, Энлиль благословил Утнапиштима и его жену и, подарив бессмертие, поселил вдали от людей в недоступном месте.
В 1922–1929 годах археологи проводили раскопки на северо-западе Ирака. Это была значительная экспедиция, руководил которой ученый Леонард Вулли. Помимо него в раскопках участвовали жена Вулли – Екатерина, его молодой ассистент Макс Маллоуэн, который именно на раскопках Ура познакомился со своей будущей женой – Агатой Кристи, и знаменитый разведчик и писатель Т.Э. Лоуренс. Кстати, роман Агаты Кристи «Убийство в Месопотамии» описывает именно раскопки города Ура, за исключением самого преступления, конечно. Но история преподнесла ученым загадки намного более интересные, чем банальный вопрос «кто убийца?».
Однажды Вулли велел рабочим прорыть колодец на максимальную глубину, чтобы определить, сколько культурных слоев придется обработать.
«Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом. „Ну конечно же здесь был потоп!“ – ответила она, не задумываясь. И это был правильный ответ!»
Вулли вырыл еще несколько шахт в разных местах и в других селениях – и всюду находил следы сильнейшего наводнения.
«Мы убедились, что потоп действительно был, и нет нужды доказывать, что именно об этом потопе идет речь в списке царей, в шумерийской легенде, а следовательно, в Ветхом Завете… В Библии говорится, что вода поднялась на 8 м. По-видимому, так оно и было. Шумерийская легенда рассказывает, что люди до потопа жили в тростниковых хижинах. Мы нашли эти хижины в Уре и Эль-Убейде. Ной построил свой ковчег из легкого дерева, а затем просмолил его битумом. Как раз в самом верхнем слое наносов мы нашли большой ком битума со следами корзины, в которой он хранился. Я сам видел, как природный битум из месторождений Хит в среднем течении Евфрата грузят в такие корзины и отправляют вниз по реке…
Большая часть обитателей долины, вероятно, погибла, и лишь немногие пораженные ужасом жители городов дожили до того дня, когда бушующие воды начали наконец отступать от городских стен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они увидели в этом бедствии Божью кару… И если при этом какому-то семейству удалось на лодке спастись от наводнившего низменность потопа, его главу, естественно, стали воспевать как легендарного героя».
Известный французский востоковед Дорм писал: «Теперь совершенно очевидно, что катаклизм, как и предполагает Лэнгдон, произошел в 3300 году до Рождества Христова, о чем свидетельствуют следы, обнаруженные в Уре и Кише». Современные востоковеды не столь категоричны в отношении дат. По одним сведениям, потоп произошел в 3183 году до н. э., по другим – в 2370 г. до н. э., но в том, что он был – не сомневается никто.
Кто ты – царица Пуаби? Раскопки Ура
Шумерские пословицы и поговорки
Как месопотамские девушки выходили замуж
«Самый благоразумный обычай, который, как я знаю, бытует также и у иллирийских энетов, по моему мнению, у них вот какой. Раз в году в каждом селении обычно делали так: созывали всех девушек, достигших брачного возраста, и собирали в одном месте. Их обступали толпы юношей, а глашатай заставлял каждую девушку поодиночке вставать, и начиналась продажа невест. Сначала выставляли на продажу самую красивую девушку из всех. Затем, когда ее продавали за большие деньги, глашатай вызывал другую, следующую после нее по красоте (девушки же продавались в замужество). Очень богатые вавилонские женихи наперебой старались набавлять цену и покупали наиболее красивых девушек. Женихи же из простонародья, которые вовсе не ценили красоту, брали и некрасивых девиц и в придачу деньги. После распродажи самых красивых девушек глашатай велел встать самой безобразной девушке или калеке и предлагал взять ее в жены за наименьшую сумму денег, пока ее кто-нибудь не брал с наименьшим приданым. Деньги же выручались от продажи красивых девушек, и таким образом красавицы выдавали замуж дурнушек и калек. Выдать же замуж свою дочь за кого хочешь не позволялось, а также нельзя было купленную девушку уводить домой без поручителя. И только, если поручитель установит, что купивший девушку действительно желает жить с нею, ее можно было уводить домой. Если же кто не сходился со своей девушкой, то по закону требовалось возвращать деньги. Впрочем, женихам можно было являться и из других селений и покупать себе девушек. Этот прекраснейший обычай теперь у них уже не существует».
Первая в мире поэтесса
И все человечество стало глиной!»
Корабль Утнапиштима пристал к маленькому островку – вершине горы Ницир. Через несколько дней Утнапиштим выпустил голубя, и тот вернулся. Затем выпустил ласточку, но и она прилетела назад. И только ворон нашел показавшуюся из воды сушу и остался на ней.
Тогда Утнапиштим покинул корабль и принес богам жертвы. «Божества слетелись как мухи на запах принесенных жертв». Верховный бог Энлиль гневался, что люди спаслись, остальные убеждали его в его неправоте. Сдавшись на уговоры, Энлиль благословил Утнапиштима и его жену и, подарив бессмертие, поселил вдали от людей в недоступном месте.
В 1922–1929 годах археологи проводили раскопки на северо-западе Ирака. Это была значительная экспедиция, руководил которой ученый Леонард Вулли. Помимо него в раскопках участвовали жена Вулли – Екатерина, его молодой ассистент Макс Маллоуэн, который именно на раскопках Ура познакомился со своей будущей женой – Агатой Кристи, и знаменитый разведчик и писатель Т.Э. Лоуренс. Кстати, роман Агаты Кристи «Убийство в Месопотамии» описывает именно раскопки города Ура, за исключением самого преступления, конечно. Но история преподнесла ученым загадки намного более интересные, чем банальный вопрос «кто убийца?».
Однажды Вулли велел рабочим прорыть колодец на максимальную глубину, чтобы определить, сколько культурных слоев придется обработать.
Это поставило Вулли в тупик. Почему под таким мощным «стерильным» слоем снова пошли находки? Никто из коллег Вулли тоже не мог ничего сказать.Рассказал Леонард Вулли:
«Мы углубились в нижний слой, состоявший из обычной, столь характерной для населенных пунктов смеси мусора, распавшихся необожженных кирпичей, золы, черепков. Примерно в таком же мусоре располагались и гробницы. На глубине около метра внезапно все исчезло: не было больше ни черепков, ни золы, а одни только речные отложения. Араб-землекоп со дна шахты сказал мне, что он добрался до чистого слоя почвы, где уже ничего не найдено. И спустился вниз, осмотрел дно шахты и убедился в его правоте, но затем сделал замеры и обнаружил, что „чистая почва“ находится совсем не на той глубине, где ей полагается быть. Поэтому я приказал землекопу опуститься вниз и продолжить работу. Араб неохотно начал углублять шахту, выбрасывая на поверхность чистую землю, в которой не было никаких следов человеческой деятельности. Так он прошел еще два с половиной метра, и вдруг появились кремниевые осколки и черепки расписной посуды…»
«Подошла моя жена, и я обратился к ней с тем же вопросом. „Ну конечно же здесь был потоп!“ – ответила она, не задумываясь. И это был правильный ответ!»
Вулли вырыл еще несколько шахт в разных местах и в других селениях – и всюду находил следы сильнейшего наводнения.
«Мы убедились, что потоп действительно был, и нет нужды доказывать, что именно об этом потопе идет речь в списке царей, в шумерийской легенде, а следовательно, в Ветхом Завете… В Библии говорится, что вода поднялась на 8 м. По-видимому, так оно и было. Шумерийская легенда рассказывает, что люди до потопа жили в тростниковых хижинах. Мы нашли эти хижины в Уре и Эль-Убейде. Ной построил свой ковчег из легкого дерева, а затем просмолил его битумом. Как раз в самом верхнем слое наносов мы нашли большой ком битума со следами корзины, в которой он хранился. Я сам видел, как природный битум из месторождений Хит в среднем течении Евфрата грузят в такие корзины и отправляют вниз по реке…
Большая часть обитателей долины, вероятно, погибла, и лишь немногие пораженные ужасом жители городов дожили до того дня, когда бушующие воды начали наконец отступать от городских стен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они увидели в этом бедствии Божью кару… И если при этом какому-то семейству удалось на лодке спастись от наводнившего низменность потопа, его главу, естественно, стали воспевать как легендарного героя».
Известный французский востоковед Дорм писал: «Теперь совершенно очевидно, что катаклизм, как и предполагает Лэнгдон, произошел в 3300 году до Рождества Христова, о чем свидетельствуют следы, обнаруженные в Уре и Кише». Современные востоковеды не столь категоричны в отношении дат. По одним сведениям, потоп произошел в 3183 году до н. э., по другим – в 2370 г. до н. э., но в том, что он был – не сомневается никто.
Кто ты – царица Пуаби? Раскопки Ура
А теперь представьте себе – XXVII век до н. э. Из глинобитного Ура выходит торжественная процессия. Впереди гордо выступают наголо обритые жрецы в торжественных одеяниях – длинных «юбках» из овечьих шкур. Их сопровождают играющие на арфах музыканты. Арф четыре; одна, медная, издает басовые звуки, две другие, серебряные, – звуки повыше, а третья, деревянная, – самые высокие. За музыкантами рабы несут носилки, возницы правят повозками, запряженными волами, идет охрана. Оружие и упряжь богато орнаментированы перламутром, синими и красно-коричневыми камнями.
В процессии участвуют знатнейшие люди Ура, нарядные дамы в ярко-красных платьях, соперничающие друг с другой пышностью уборов. На каждой – огромный парик с гигантскими, на ширину плеч, «буклями» по бокам. Эти парики украшены золотыми лентами, цепочками с подвесками, изображающими древесные листочки или цветы. Шеи, плечи и руки сплошь покрыты бусами из лазурита и сердолика. Золото и сердоликовые бусы очень дороги, ведь они привезены с полуострова Индостан, а лазурит – из копей Бадахшана в Северном Афганистане.
Во втором ряду – царские служанки в вышитых бисером платьях. Они тоже очень нарядны, но их украшения – из серебра. Ах, как они сияют на солнце! В руке у каждой из женщин – пустой кубок.
Что же это за праздник?
Оказывается, это вовсе не праздник: это похороны! Царица Пуаби[1] отправляется в мир мертвых. Двадцать пять человек сопровождают ее, чтобы служить Пуаби в загробном мире, среди них придворные дамы, певцы, арфисты и воины. Покойница лежит на носилках, ей около сорока лет. На ней такой же пышный, как и у прочих женщин, парик со множеством золотых украшений. Платье расшито зеленоватым амазонитом, темно-синим лазуритом и красноватым сердоликом, плечи и грудь закрывает накидка, свитая из лазуритовых бус. В руках покойная тоже держит кубок. Он снабжен тонкой золотой соломинкой.
Музыканты, прекрасные нарядные дамы, воины один за другим спускаются в подземелье, черпают из стоящего посреди зала чана отравленное питье и усаживаются вдоль стен. Яд действует быстро: один за другим дамы, воины и музыканты погружаются в смертельный сон. Жрецы закалывают волов, поднимают с пола выпавшие из костенеющих рук кубки и музыкальные инструменты, аккуратно укладывают их на тела. Затем покидают подземелье, запечатывают двери и совершают первое жертвоприношение – это ритуальная пища. Приготовленную трапезу накрывают перевернутым блюдом и закапывают. Жрецы дают приказ рабам забросать погребение щебнем и черепками, затем – землей. И снова жертвы: умерщвленных рабов укладывают поверх могилы царицы и снова забрасывают землей.
Жрецы совершают последние возлияния (пиво и масла льют в специальные вкопанные в землю глиняные трубки, чтобы они проникли как можно глубже, туда, где находится Подземный Мир), читают молитвы…
Ритуал окончен.
Экспедиция Вулли нашла несколько похожих захоронений. В каждом из них лежало от 25 до 70 человек. Ни на одной из жертв не было найдено следов насилия, лежали они в спокойных позах. Вероятно, все они были отравлены или одурманены сильным наркотиком. Вполне возможно, что они подчинились своей судьбе добровольно, чтобы продолжать в ином мире привычную службу своей госпоже. Во всяком случае, невероятно, чтобы воины охраны Пуаби и ее придворные женщины в их дорогом убранстве были простыми рабами.
Имя «Пуаби» прочли на массивной каменной печати, найденной в ее гробнице. Такие печати были обязательной принадлежностью каждого знатного человека, как уже упоминалось ранее. Ученые до сих пор спорят, кем была эта женщина, похороненная с необычайной пышностью, – супругой царя или жрицей «эн», делившей ложе с богом. В пользу первой версии говорит то, что под ее могилой была обнаружена еще одна – царя Абарги и шестидесяти четырех его приближенных. В пользу второй – то, что покойница лежала как бы на брачном ложе, и тот факт, что на ее золотых арфах были изображены бык и корова, символы бога Нанны и его жены Нингаль.
Есть еще и третья версия: Пуаби была не настоящей царицей, а временной, заместительницей знатной особы, и она сама, подобно прислужницам, сошла в могилу еще живой. Об этом обычае стоит рассказать подробнее.
Вспомните, почему Гильгамеш отверг любовь Инанны? Он не позавидовал судьбе ее любовников. Действительно, она была печальна: супругами богини считались красивые молодые люди, которых ежегодно приносили ей в жертву на празднике плодородия. Они считались богами и некоторое время могли пользоваться большой властью и почетом. Их окружали многочисленные слуги, не только выполнявшие все приказы юных красавцев, но и зорко следившие за тем, чтобы такой «временный царь» не сбежал. По окончании празднеств этих полубогов, «супругов Инанны», торжественно умерщвляли и хоронили в богатых могилах.
Боги мужского пола – Нанна, Энлиль, Энки – тоже не довольствовались теми жрицами, что ждали их в храмах на вершинах зиккуратов. Они требовали себе ежегодных жертвоприношений в виде молодых красивых девушек.
Некоторые ученые предположили, что Пуаби и была одной из таких жертв. Что, как и ее прислужницы, эта «царица» спустилась в подземелье живой и послушно выпила яд.
В пользу этой версии свидетельствует то, что имена Пуаби и ее мужа Абарги не упоминаются ни в одном царском списке. Противоречит ей то, что, судя по костям, Пуаби была довольно зрелой женщиной, а не молоденькой девушкой, которая, по идее, должна была полагаться разборчивому божеству.
Экспедиция Вулли совершила еще массу находок, детально изучив Ур. Археологи столкнулись с огромными трудностями: кладбищу, которое раскопал Леонард Вулли, было почти пять тысяч лет! За минувшие века обратились в прах дерево, кожи и ткани, разрушились кости погребенных, даже бронза и серебро превратились в пыль – зеленоватую и красноватую. Лишь золото по-прежнему сияло ярко. «Золотой сосуд может быть сплющен или помят, но все равно он сохраняет свой цвет и фактуру; все детали его украшений и особенности обработки так же свежи, как если бы он был только что изготовлен», – вспоминал Вулли. Пожалуй, стоит привести целиком довольно длинное описание того, какого труда стоило реставраторам извлечь прошлое из забвения.
В процессии участвуют знатнейшие люди Ура, нарядные дамы в ярко-красных платьях, соперничающие друг с другой пышностью уборов. На каждой – огромный парик с гигантскими, на ширину плеч, «буклями» по бокам. Эти парики украшены золотыми лентами, цепочками с подвесками, изображающими древесные листочки или цветы. Шеи, плечи и руки сплошь покрыты бусами из лазурита и сердолика. Золото и сердоликовые бусы очень дороги, ведь они привезены с полуострова Индостан, а лазурит – из копей Бадахшана в Северном Афганистане.
Во втором ряду – царские служанки в вышитых бисером платьях. Они тоже очень нарядны, но их украшения – из серебра. Ах, как они сияют на солнце! В руке у каждой из женщин – пустой кубок.
Что же это за праздник?
Оказывается, это вовсе не праздник: это похороны! Царица Пуаби[1] отправляется в мир мертвых. Двадцать пять человек сопровождают ее, чтобы служить Пуаби в загробном мире, среди них придворные дамы, певцы, арфисты и воины. Покойница лежит на носилках, ей около сорока лет. На ней такой же пышный, как и у прочих женщин, парик со множеством золотых украшений. Платье расшито зеленоватым амазонитом, темно-синим лазуритом и красноватым сердоликом, плечи и грудь закрывает накидка, свитая из лазуритовых бус. В руках покойная тоже держит кубок. Он снабжен тонкой золотой соломинкой.
Музыканты, прекрасные нарядные дамы, воины один за другим спускаются в подземелье, черпают из стоящего посреди зала чана отравленное питье и усаживаются вдоль стен. Яд действует быстро: один за другим дамы, воины и музыканты погружаются в смертельный сон. Жрецы закалывают волов, поднимают с пола выпавшие из костенеющих рук кубки и музыкальные инструменты, аккуратно укладывают их на тела. Затем покидают подземелье, запечатывают двери и совершают первое жертвоприношение – это ритуальная пища. Приготовленную трапезу накрывают перевернутым блюдом и закапывают. Жрецы дают приказ рабам забросать погребение щебнем и черепками, затем – землей. И снова жертвы: умерщвленных рабов укладывают поверх могилы царицы и снова забрасывают землей.
Жрецы совершают последние возлияния (пиво и масла льют в специальные вкопанные в землю глиняные трубки, чтобы они проникли как можно глубже, туда, где находится Подземный Мир), читают молитвы…
Ритуал окончен.
Экспедиция Вулли нашла несколько похожих захоронений. В каждом из них лежало от 25 до 70 человек. Ни на одной из жертв не было найдено следов насилия, лежали они в спокойных позах. Вероятно, все они были отравлены или одурманены сильным наркотиком. Вполне возможно, что они подчинились своей судьбе добровольно, чтобы продолжать в ином мире привычную службу своей госпоже. Во всяком случае, невероятно, чтобы воины охраны Пуаби и ее придворные женщины в их дорогом убранстве были простыми рабами.
Имя «Пуаби» прочли на массивной каменной печати, найденной в ее гробнице. Такие печати были обязательной принадлежностью каждого знатного человека, как уже упоминалось ранее. Ученые до сих пор спорят, кем была эта женщина, похороненная с необычайной пышностью, – супругой царя или жрицей «эн», делившей ложе с богом. В пользу первой версии говорит то, что под ее могилой была обнаружена еще одна – царя Абарги и шестидесяти четырех его приближенных. В пользу второй – то, что покойница лежала как бы на брачном ложе, и тот факт, что на ее золотых арфах были изображены бык и корова, символы бога Нанны и его жены Нингаль.
Есть еще и третья версия: Пуаби была не настоящей царицей, а временной, заместительницей знатной особы, и она сама, подобно прислужницам, сошла в могилу еще живой. Об этом обычае стоит рассказать подробнее.
Вспомните, почему Гильгамеш отверг любовь Инанны? Он не позавидовал судьбе ее любовников. Действительно, она была печальна: супругами богини считались красивые молодые люди, которых ежегодно приносили ей в жертву на празднике плодородия. Они считались богами и некоторое время могли пользоваться большой властью и почетом. Их окружали многочисленные слуги, не только выполнявшие все приказы юных красавцев, но и зорко следившие за тем, чтобы такой «временный царь» не сбежал. По окончании празднеств этих полубогов, «супругов Инанны», торжественно умерщвляли и хоронили в богатых могилах.
Боги мужского пола – Нанна, Энлиль, Энки – тоже не довольствовались теми жрицами, что ждали их в храмах на вершинах зиккуратов. Они требовали себе ежегодных жертвоприношений в виде молодых красивых девушек.
Некоторые ученые предположили, что Пуаби и была одной из таких жертв. Что, как и ее прислужницы, эта «царица» спустилась в подземелье живой и послушно выпила яд.
В пользу этой версии свидетельствует то, что имена Пуаби и ее мужа Абарги не упоминаются ни в одном царском списке. Противоречит ей то, что, судя по костям, Пуаби была довольно зрелой женщиной, а не молоденькой девушкой, которая, по идее, должна была полагаться разборчивому божеству.
Экспедиция Вулли совершила еще массу находок, детально изучив Ур. Археологи столкнулись с огромными трудностями: кладбищу, которое раскопал Леонард Вулли, было почти пять тысяч лет! За минувшие века обратились в прах дерево, кожи и ткани, разрушились кости погребенных, даже бронза и серебро превратились в пыль – зеленоватую и красноватую. Лишь золото по-прежнему сияло ярко. «Золотой сосуд может быть сплющен или помят, но все равно он сохраняет свой цвет и фактуру; все детали его украшений и особенности обработки так же свежи, как если бы он был только что изготовлен», – вспоминал Вулли. Пожалуй, стоит привести целиком довольно длинное описание того, какого труда стоило реставраторам извлечь прошлое из забвения.
Рассказал Леонард Вулли:
«В виде примера приведу одну из двух статуй „козлов-вожаков“ из большой ямы с принесенными в жертву людьми. Она была изготовлена следующим образом. Голова и ноги вырезаны из дерева, лазуритовые рога и вставные глаза прикреплены медными заклепками, пропущенными сквозь голову; а деревянная основа окована тонким, как лист, золотом, положенным на слой битума. Голова и ноги приделаны к грубо обтесанному деревянному чурбану, которому затем придали округленную форму с помощью гипса и толстого слоя битума. Живот козла прикрывает тонкий лист серебра, а спину и бока – отдельные пряди шерсти, вырезанные по одной из белых раковин и воткнутые в битум. На плечах укреплены такие же пряди из лазурита. Деревцо перед козлом – тоже деревянное, с тонкой золотой обшивкой. После того как ствол и ветки были закончены, на них укрепили цветы и листья из двойного золота.
Мы нашли обе статуи в самом плачевном состоянии. Дерево обратилось в ничто, битум – в сухой порошок, гипс раскрошился неправильными кусками. Одна из фигур упала на бок и была совершенно расплющена, так что раковины противоположных боков соприкасались между собой. Под тяжестью земли скульптура превратилась почти в силуэт. Вторая фигура, стоявшая прямо, сохранила некоторую объемность, но была приплюснута, ноги ее отвалились от тела и тоже были смяты и скручены. Детали из раковин и лазурита держались на месте только благодаря окружающей земле. Если бы мы ее сдвинули, мы потеряли бы возможность реставрировать фигуру. Поэтому мы укрепили ее большим количеством растопленного воска, наложили на выступающие части горячие провощенные полосы муслина и, только как следует запеленав козла, словно мумию, извлекли его на поверхность.
Теперь можно было приступить к реставрации. Для этого мы сначала слегка нагрели восковые пелены на боках, развели бока в стороны и вычистили изнутри всю грязь. Затем залили и залепили фигуру изнутри воском с тряпками, а потом сняли внешние пелены. Осторожно подогревая фигуру мы придали ей первоначальную форму не сдвинув с места ни одной инкрустированной пряди козлиной шерсти, которая теперь плотно держалась на внутреннем слое воска. Нам очень помогло то, что серебряная обшивка на животе козла рассыпалась в прах, открыв сравнительно большое отверстие, обеспечившее свободный доступ внутрь тела.
Мы выпрямили ноги и постарались тонкими инструментами по возможности выправить изнутри все вмятины. Потом в золотые трубки ног вставили медную проволоку и для прочности залили полости кипящей смесью битума с воском.
Больше всего пришлось повозиться с головой. Тонкий золотой лист оказался разорванным на восемнадцать совершенно смятых и согнутых маленьких кусочков. Каждый из них нужно было расправить, вернуть ему первоначальный изгиб, укрепить изнутри, а затем найти соседние фрагменты и соединить разрозненные обрывки вместе, руководствуясь их рельефом. Это была настоящая головоломка в трех измерениях, но постепенно голова козла приобрела свойственную ей форму и характер. Внутрь тела мы вставили мягкое дерево, прикрепив к нему проволокой ноги, закрасили живот козла серебряной краской, которая заменила распавшийся металл, и статуя была восстановлена».
Шумерские пословицы и поговорки
«Не отрубай голову того, у кого она уже отрублена».
«Не переспав, не забеременеешь, не поев, не разжиреешь!»
«У того, у кого нет ни жены, ни ребенка, нет и кольца в носу!»
«Лисица помочилась в море и сказала: „Все море сделала я“».
«В Забаламе потонул паром, а в Ларсе подбирают бревна!»
«Мой бык тебе молоко принесет!»
«Как слон в осевшей лодке!»
«Взглянешь мимоходом – он муж, рукою коснешься – сырая глина».
«Воин без командира – поле без пахаря!»
«Год за годом жую чеснок – ежегодно дерет он мне горло!»
«Не переспав, не забеременеешь, не поев, не разжиреешь!»
«У того, у кого нет ни жены, ни ребенка, нет и кольца в носу!»
«Лисица помочилась в море и сказала: „Все море сделала я“».
«В Забаламе потонул паром, а в Ларсе подбирают бревна!»
«Мой бык тебе молоко принесет!»
«Как слон в осевшей лодке!»
«Взглянешь мимоходом – он муж, рукою коснешься – сырая глина».
«Воин без командира – поле без пахаря!»
«Год за годом жую чеснок – ежегодно дерет он мне горло!»
Как месопотамские девушки выходили замуж
Греческий автор описал обычай храмовой проституции, согласно которому ни одна женщина не имела права вступить в брак без совершения положенного ритуала, то есть не отдавшись первому встречному в храме богини любви – «небесной блудницы».Рассказал Страбон:
«…Согласно некоему изречению оракула, у всех вавилонянок вошло в обычай вступать в половое общение с чужеземцами, придя в какой-нибудь храм Афродиты в сопровождении множества слуг и толпы народа. Каждая женщина обвивает себе голову повязкой из веревочного жгута. Подходящий к женщине мужчина отводит ее далеко от священного участка и кладет ей на колени столько денег; сколько считает справедливым дать. Деньги эти считаются посвящением Афродите».
Но и после этого «послушания» девицу ждало еще одно испытание – аукцион. Да, именно так: девушек в Древней Месопотамии продавали с публичных торгов, причем за красивых брали с женихов деньги, а за некрасивых – приплачивали.Рассказал Геродот:
«Самый же позорный обычай у вавилонян вот какой. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться чужестранцу. Многие женщины, гордясь своим богатством, считают недостойным смешиваться с толпой остальных женщин. Они приезжают в закрытых повозках в сопровождении множества слуг и останавливаются около святилища. Большинство же женщин поступает вот как: в священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязками из веревочных жгутов на голове. Одни из них приходят; другие уходят. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. По этим-то проходам ходят чужеземцы и выбирают себе женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен только сказать: „Призываю тебя на служение богине Милитте!“ Милиттой же ассирийцы называют Афродиту[2]. Плата может быть сколь угодно малой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой, и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай. И действительно, иные должны оставаться в святилище даже по три-четыре года».
«Самый благоразумный обычай, который, как я знаю, бытует также и у иллирийских энетов, по моему мнению, у них вот какой. Раз в году в каждом селении обычно делали так: созывали всех девушек, достигших брачного возраста, и собирали в одном месте. Их обступали толпы юношей, а глашатай заставлял каждую девушку поодиночке вставать, и начиналась продажа невест. Сначала выставляли на продажу самую красивую девушку из всех. Затем, когда ее продавали за большие деньги, глашатай вызывал другую, следующую после нее по красоте (девушки же продавались в замужество). Очень богатые вавилонские женихи наперебой старались набавлять цену и покупали наиболее красивых девушек. Женихи же из простонародья, которые вовсе не ценили красоту, брали и некрасивых девиц и в придачу деньги. После распродажи самых красивых девушек глашатай велел встать самой безобразной девушке или калеке и предлагал взять ее в жены за наименьшую сумму денег, пока ее кто-нибудь не брал с наименьшим приданым. Деньги же выручались от продажи красивых девушек, и таким образом красавицы выдавали замуж дурнушек и калек. Выдать же замуж свою дочь за кого хочешь не позволялось, а также нельзя было купленную девушку уводить домой без поручителя. И только, если поручитель установит, что купивший девушку действительно желает жить с нею, ее можно было уводить домой. Если же кто не сходился со своей девушкой, то по закону требовалось возвращать деньги. Впрочем, женихам можно было являться и из других селений и покупать себе девушек. Этот прекраснейший обычай теперь у них уже не существует».
Первая в мире поэтесса
Шумеры оставили миру многочисленные литературные памятники: это гимны богам, восхваления царей, сказания, плачи… Увы, их авторы нам неизвестны. Не можем мы и точно сказать, кем была Пуаби, удостоившаяся столь пышных похорон.
Зато многое мы можем рассказать о женщине, жившей спустя четыреста лет после Пуаби, уже после того как Шумер был завоеван соседями-аккадцами. Звали ее Энхедуанна. Вернее, ее так называли при уважительном обращении. Энхедуанна – не личное имя, это титул верховной жрицы бога Луны, той самой, что ожидала своего возлюбленного в храме на вершине зиккурата. Перевести его можно как «Жрица украшения небес», т. е. Луны.
Еще нам известно, как она выглядела: сэр Леонард Вулли в 1926 году раскопал полупрозрачный алебастровый диск с изображением на нем жрицы, совершающей обряд ритуального возлияния. На обратной стороне диска сохранилась клинописная надпись: «…супруга Нанны дочь Саргона». За четыреста лет мода изменилась, и теперь жители Шумера и Аккада одевались уже не так пышно. В отличие от модницы Пуаби Энхедуанна ограничивалась небольшой овальной подвеской на лбу и серьгами в виде полумесяцев. Она подбирала волосы над ушами, переплетя их золотой ленточкой, и закалывала надо лбом плоскими локонами. А вот платье осталось такое же – длинное и украшенное бахромой из овечьей шерсти. Могилы самой Энхедуанны Вулли не нашел, зато раскопал захоронения ее писца, парикмахера и управляющего.
Но не происхождение, не высокая должность делают эту женщину уникальной. Энхедуанна – первая известная нам поэтесса на Земле. Гимны богам слагали и до нее – но их авторы нам неизвестны. Стихи Энхедуанны – первые подписанные, не анонимные поэтические произведения в истории человечества, и написаны они были в двадцать третьем, возможно даже в XXIV веке до н. э.!
Некоторые исследователи, восхищенные талантом и личностью Энхедуанны, пытаются приписать ей создание и знаменитых «Илиады» и «Одиссеи». Они основываются на крайне подробных описаниях домашнего быта в «Одиссее», в тексте приведены многие детали, которые могла знать только женщина. Однако большинство ученых относят творчество Гомера к VIII веку до н. э. Греческий поэт жил на полтора тысячелетия позже Энхедуанны. Существует легенда, что источником вдохновения для Гомера явились поэмы некой Фантасии – египтянки из города Мемфиса. О ней упоминали некоторые древние и средневековые авторы; епископ Евстафий Солунский утверждал, что Фантасия была дочерью Никарха из Мемфиса, женой Разума и прислужницей Мудрости. Она отличалась поэтическим дарованием и написала поэмы о Троянской войне и путешествии Одиссея, вложив книги в храм Гефеста в Мемфисе. Затем Гомер навестил святилище, убедил жрецов сделать для него список рукописей, которые он использовал в своей работе над «Илиадой» и «Одиссеей».
Сторонники этой мифической поэтессы считают, что она могла быть жрицей Исиды, а ее имя происходит от слова «Phant», что значит «жрец». Делались попытки сопоставить Фантасию с Энхедуанной: ведь египетская Исида – прямая наследница Инанны-Иштар, а Египет не так уж далеко от Месопотамии; но не совпадает хронология. Мифическая Фантасия жила в XII–XIII веках до н. э., то есть на тысячу лет позже Энхедуанны.
Месопотамская поэтесса была дочерью Саргона Древнего, или Саргона Аккадского – значит, семиткой, а не шумеркой по происхождению (древних аккадцев относят к семитским племенам). Ее отец писал о себе «мать моя была жрицей, отца я не знал». По всей видимости, он был сыном одной из девушек, пришедших служить у храма – Инанны – Иштар-Милитты. Она не происходила из знатной или богатой семьи и не имела средств сама воспитать сына, а потому точно так же, как героиня намного более поздней легенды о рождении Моисея, положила младенца в корзину, накрыла листьями и пустила по воде. Мальчика нашел водонос и вырастил, как своего.
Согласно «Царскому списку» Саргон в юности служил садовником в храме Инанны, а потом – чашеносцем у царя города Киша. Этот царь воевал с правителем города Уммы и проиграл в битве, возможно, даже погиб в бою. Освободившийся престол захватил Саргон – «по особой милости Инанны». Как это произошло, мы точно не знаем; вероятно, Саргон успешно действовал на поле брани, и царем его провозгласило войско. Он действительно был прекрасным полководцем и одерживал победу за победой. Вскоре он подчинил себе все Северное Междуречье. Город Аккад он сделал столицей нового царства, которое по названию столицы стало называться Аккадом.
В течение нескольких следующих лет он покорил юг страны и стал называться «царем Шумера и Аккада». Согласно легенде Саргон был долгожителем – он прожил более ста лет.
Энхедуанна унаследовала многие таланты своего отца: сильный властный характер, умение красиво говорить, подчинять себе людей. Она получила хорошее образование и оказалась талантливой поэтессой, причем писала не на родном – аккадском, считавшемся простонародным, – а на изысканном шумерском, языке ученых и жрецов.
Перу Энхедуанны принадлежат 42 гимна, воспевающих всех божеств Шумера и Аккада. Они написаны в самые первые годы ее пребывания в должности жрицы. Гимны выстроены строго по иерархии: сначала прославляются верховные боги, затем – боги и богини второго ранга, потом – божества мелких городов.
Инанна, впоследствии считавшаяся покровительницей Саргона и его детей и ставшая любимой богиней Энхедуанны, в этом цикле еще оказалась в числе богов второстепенных. Именно поэтому ученые и относят этот цикл к раннему творчеству поэтессы. Напиши она этот цикл двадцатью годами позже – Инанна, без сомнения, стояла бы на первом месте, ведь именно ей посвящена самая знаменитая поэма Энхедуанны – «Нин-ме-шарра»[3] – «Чествование Инанны». С ее созданием связана весьма драматическая история.
Энхедуанна прожила долгую жизнь и оставалась на своем посту даже в правление своего племянника Нарам – Суэна, который был третьим царем после Саргона. Предыстория его восшествия на престол достаточно интересна. После смерти Саргона власть перешла к его старшему сыну. Он правил почти десять лет, но в итоге был убит заговорщиками. К царю запрещалось входить с оружием, но изменники забили правителя насмерть тяжелыми каменными печатями, подобными той, что нашли в захоронении Пуаби. После его гибели трон достался младшему сыну Саргона, но и он тоже был убит! Престол унаследовал его сын Нарам-Суэн. Но сесть на трон – это одно, а удержать его – совсем другое. Тем более новый царь был очень молод. В стране вновь началась смута: правитель Ура провозгласил свой город отделившимся от Аккада и объявил себя царем. Свои действия этот самозваный царь мотивировал «личным решением бога Нанны», якобы своей властью поставившего его во главе города. Выступая от имени Нанны, бунтовщик ополчился на богов – покровителей династии Аккада – Инанну и ее отца Ана. Энхедуанна, имевшая священное заступничество обоих божеств, не признала власть самозванца, оказала сопротивление и была изгнана из храма восставшими. В отчаянии жрица и дочь Саргона воззвала к своей госпоже Инанне с мольбой о помощи:
Зато многое мы можем рассказать о женщине, жившей спустя четыреста лет после Пуаби, уже после того как Шумер был завоеван соседями-аккадцами. Звали ее Энхедуанна. Вернее, ее так называли при уважительном обращении. Энхедуанна – не личное имя, это титул верховной жрицы бога Луны, той самой, что ожидала своего возлюбленного в храме на вершине зиккурата. Перевести его можно как «Жрица украшения небес», т. е. Луны.
Еще нам известно, как она выглядела: сэр Леонард Вулли в 1926 году раскопал полупрозрачный алебастровый диск с изображением на нем жрицы, совершающей обряд ритуального возлияния. На обратной стороне диска сохранилась клинописная надпись: «…супруга Нанны дочь Саргона». За четыреста лет мода изменилась, и теперь жители Шумера и Аккада одевались уже не так пышно. В отличие от модницы Пуаби Энхедуанна ограничивалась небольшой овальной подвеской на лбу и серьгами в виде полумесяцев. Она подбирала волосы над ушами, переплетя их золотой ленточкой, и закалывала надо лбом плоскими локонами. А вот платье осталось такое же – длинное и украшенное бахромой из овечьей шерсти. Могилы самой Энхедуанны Вулли не нашел, зато раскопал захоронения ее писца, парикмахера и управляющего.
Но не происхождение, не высокая должность делают эту женщину уникальной. Энхедуанна – первая известная нам поэтесса на Земле. Гимны богам слагали и до нее – но их авторы нам неизвестны. Стихи Энхедуанны – первые подписанные, не анонимные поэтические произведения в истории человечества, и написаны они были в двадцать третьем, возможно даже в XXIV веке до н. э.!
Некоторые исследователи, восхищенные талантом и личностью Энхедуанны, пытаются приписать ей создание и знаменитых «Илиады» и «Одиссеи». Они основываются на крайне подробных описаниях домашнего быта в «Одиссее», в тексте приведены многие детали, которые могла знать только женщина. Однако большинство ученых относят творчество Гомера к VIII веку до н. э. Греческий поэт жил на полтора тысячелетия позже Энхедуанны. Существует легенда, что источником вдохновения для Гомера явились поэмы некой Фантасии – египтянки из города Мемфиса. О ней упоминали некоторые древние и средневековые авторы; епископ Евстафий Солунский утверждал, что Фантасия была дочерью Никарха из Мемфиса, женой Разума и прислужницей Мудрости. Она отличалась поэтическим дарованием и написала поэмы о Троянской войне и путешествии Одиссея, вложив книги в храм Гефеста в Мемфисе. Затем Гомер навестил святилище, убедил жрецов сделать для него список рукописей, которые он использовал в своей работе над «Илиадой» и «Одиссеей».
Сторонники этой мифической поэтессы считают, что она могла быть жрицей Исиды, а ее имя происходит от слова «Phant», что значит «жрец». Делались попытки сопоставить Фантасию с Энхедуанной: ведь египетская Исида – прямая наследница Инанны-Иштар, а Египет не так уж далеко от Месопотамии; но не совпадает хронология. Мифическая Фантасия жила в XII–XIII веках до н. э., то есть на тысячу лет позже Энхедуанны.
Месопотамская поэтесса была дочерью Саргона Древнего, или Саргона Аккадского – значит, семиткой, а не шумеркой по происхождению (древних аккадцев относят к семитским племенам). Ее отец писал о себе «мать моя была жрицей, отца я не знал». По всей видимости, он был сыном одной из девушек, пришедших служить у храма – Инанны – Иштар-Милитты. Она не происходила из знатной или богатой семьи и не имела средств сама воспитать сына, а потому точно так же, как героиня намного более поздней легенды о рождении Моисея, положила младенца в корзину, накрыла листьями и пустила по воде. Мальчика нашел водонос и вырастил, как своего.
Согласно «Царскому списку» Саргон в юности служил садовником в храме Инанны, а потом – чашеносцем у царя города Киша. Этот царь воевал с правителем города Уммы и проиграл в битве, возможно, даже погиб в бою. Освободившийся престол захватил Саргон – «по особой милости Инанны». Как это произошло, мы точно не знаем; вероятно, Саргон успешно действовал на поле брани, и царем его провозгласило войско. Он действительно был прекрасным полководцем и одерживал победу за победой. Вскоре он подчинил себе все Северное Междуречье. Город Аккад он сделал столицей нового царства, которое по названию столицы стало называться Аккадом.
В течение нескольких следующих лет он покорил юг страны и стал называться «царем Шумера и Аккада». Согласно легенде Саргон был долгожителем – он прожил более ста лет.
Энхедуанна унаследовала многие таланты своего отца: сильный властный характер, умение красиво говорить, подчинять себе людей. Она получила хорошее образование и оказалась талантливой поэтессой, причем писала не на родном – аккадском, считавшемся простонародным, – а на изысканном шумерском, языке ученых и жрецов.
Перу Энхедуанны принадлежат 42 гимна, воспевающих всех божеств Шумера и Аккада. Они написаны в самые первые годы ее пребывания в должности жрицы. Гимны выстроены строго по иерархии: сначала прославляются верховные боги, затем – боги и богини второго ранга, потом – божества мелких городов.
Инанна, впоследствии считавшаяся покровительницей Саргона и его детей и ставшая любимой богиней Энхедуанны, в этом цикле еще оказалась в числе богов второстепенных. Именно поэтому ученые и относят этот цикл к раннему творчеству поэтессы. Напиши она этот цикл двадцатью годами позже – Инанна, без сомнения, стояла бы на первом месте, ведь именно ей посвящена самая знаменитая поэма Энхедуанны – «Нин-ме-шарра»[3] – «Чествование Инанны». С ее созданием связана весьма драматическая история.
Энхедуанна прожила долгую жизнь и оставалась на своем посту даже в правление своего племянника Нарам – Суэна, который был третьим царем после Саргона. Предыстория его восшествия на престол достаточно интересна. После смерти Саргона власть перешла к его старшему сыну. Он правил почти десять лет, но в итоге был убит заговорщиками. К царю запрещалось входить с оружием, но изменники забили правителя насмерть тяжелыми каменными печатями, подобными той, что нашли в захоронении Пуаби. После его гибели трон достался младшему сыну Саргона, но и он тоже был убит! Престол унаследовал его сын Нарам-Суэн. Но сесть на трон – это одно, а удержать его – совсем другое. Тем более новый царь был очень молод. В стране вновь началась смута: правитель Ура провозгласил свой город отделившимся от Аккада и объявил себя царем. Свои действия этот самозваный царь мотивировал «личным решением бога Нанны», якобы своей властью поставившего его во главе города. Выступая от имени Нанны, бунтовщик ополчился на богов – покровителей династии Аккада – Инанну и ее отца Ана. Энхедуанна, имевшая священное заступничество обоих божеств, не признала власть самозванца, оказала сопротивление и была изгнана из храма восставшими. В отчаянии жрица и дочь Саргона воззвала к своей госпоже Инанне с мольбой о помощи: