Мария Жукова-Гладкова. Герой жестокого романа

Мария Жукова-Гладкова
Герой жестокого романа

   Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными и что сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным.

Глава 1

   Сессию мы с подружками с успехом сдали – и перевалили через «экватор»: два с половиной года из пяти отучились. Говорят, теперь будет легче. Правда, после первого курса тоже говорили так, но стало только труднее: нагрузка возросла и растет с каждым годом. Учимся мы в коммерческом вузе, правда, имеющем государственную аккредитацию, активно изучаем экономику, а преподаватели за немалые деньги, заплаченные нашими родителями, дерут с нас по три шкуры. Вообще-то правильно делают. И я обычно не ропщу: если уж учиться – так учиться… Иногда голова пухнет от закладываемой в нее информации. Подружки меня понимают: с ними происходит то же самое.
   Теперь две недельки мы сможем отдохнуть. Съезжу за город, похожу на лыжах, отец обещал даже разрешить мне погонять на недавно купленном снегоходе. Люблю скорость! Алена, моя ближайшая подруга, тоже об этом мечтает. Приглашу ее. Вдвоем веселее.
   Ритка со Светкой, две наши другие подруги, собираются на десять дней в Таиланд. Послезавтра улетают. В Таиланде я была уже дважды, там, конечно, хорошо, но на этот раз воздержусь. Лень опять лететь через пол земного шара. К тому же страшно захотелось на лыжах и на снегоходе покататься. И Алене будет обидно, если мы все в разные стороны разлетимся. Ее-то отец давно живет с другой женщиной, только обучение дочери оплачивает. А мать – простой врач в больнице «Скорой помощи». На ее деньги по курортам не поездишь.
   Сегодня мы отмечаем успешную сдачу сессии – в одном из ночных клубов, в котором мой отец имеет долю. Я точно не знаю, сколько у него тут процентов, никогда таких вопросов не задавала, но меня воспринимают как дочь хозяина. Риткин папа с моим имеет общие дела: он – директор хлебозавода, поставляющего всякие элитные хлеба и выпечку в ночные клубы, так что ее тоже привечают. Алена – моя ближайшая подруга, с ней мы даже в одном классе учились, мой папа ее с детства знает, ну и Светка из нашей компании, хотя у ее отца совсем другая специальность – он врач-гинеколог в какой-то элитной клинике. Алена со своей матерью часто ругается, что та не ту специализацию выбрала или не туда устроилась. Наглядный пример того, как может зарабатывать врач, у Алены перед глазами. Но ее мать, хирург, говорит, что пошла в медицину по призванию – и оперирует то бомжей, то бабулек, упавших с лестницы. И денег с них не имеет. Не то что Светкин папа со своих клиенток.
   В общем, наши папы сказали, чтобы мы отмечали успешную сдачу сессии в «Сфинксе», заказывали, что хотели, нам будет забронирован столик. Ну а потом развлекались хоть до закрытия. Риткин папа обещал, что пришлет одного из своих шоферов (их на хлебозаводе много – и в частности тех, кто хочет подзаработать), чтобы развез нас по домам. Шофер будет нас ждать у входа в личных «Жигулях». Нам сказали номер.
   Мой отец настаивал именно на «Сфинксе». Честно говоря, не совсем понимаю почему. И вообще не понимаю, что в последнее время происходит с нашей семьей.
   Две недели назад папа сказал, что поживет отдельно. Для меня это заявление прозвучало как гром среди ясного неба. Мне ничего не объясняли. И он и мама уходили от ответов на мои вопросы. После сдачи сессии я попросила отца организовать нам с девчонками вечер в одном из его клубов. Он не отказал, но, честно говоря, я всегда предпочитала «Всадник», папа знал об этом, однако безапелляционно заявил: пойдете в «Сфинкс». Потом быстро смягчил тон и пригласил пожить на даче во время каникул.
   Что произошло между ним и мамой? Я все-таки не ребенок, могли бы и открыть тайну мадридского двора. А папа вторит: «Ксения, мне нужно решить кое-какие дела, утрясти кое-какие проблемы. Увидимся с тобой через пару неделек и все обсудим». Но пара неделек уже прошла, а папа, когда я ему звонила, чтобы договориться о вечере в клубе, заявил, чтобы я сама связалась с дядей Леней и решала этот вопрос с ним. Мол, дядя Леня все устроит в наилучшем виде. Папа, видите ли, не хочет меня смущать. Да когда он меня смущал-то?
   Дядя Леня – давний партнер моего отца, я его знаю с рождения. Они вместе создали эту сеть ночных клубов. Не знаю, есть там еще какие-то акционеры, но папа и дядя Леня – два главных совладельца.
   К трапезе мы приступили в восемь вечера, насытились, поплясали, выпили кофейку, а затем стали чередовать потягивание коктейлей с танцами. Мужиков в клубе собралось не так уж и много – все-таки среда, завтра рабочий день, но нам хватало. Подолгу мы за столиком не сидели. Вообще с народом в «Сфинксе» было негусто, дядя Леня специально попросил нас выбрать день в середине недели. Подозреваю, что причин было несколько, и главная – ему спокойнее, когда за нами присматривают, все на виду и невозможно раствориться в толпе дрыгающихся тел.
   «Ночные бабочки», обретающиеся тут постоянно, явно были предупреждены, кто мы такие, и взглядов-молний не кидали, да мы и не собирались составлять им конкуренцию, отбивая клиентов. Мы с девчонками все мечтали встретить своих принцев и отдаться им только по любви. В свои девятнадцать я считала, что любви за деньги быть не может. Я много чего считала в то безоблачное для меня время. Правда, моим взглядам на жизнь было суждено резко измениться, причем в самое ближайшее время.
   В начале двенадцатого в баре появились двое холеных мужчин лет тридцати пяти, в строгих темных костюмах и при галстуках, на которых при попадании лучей света поблескивали булавки с бриллиантовыми шляпками. Господа как-то сразу выделились среди тусующейся публики. В общем-то, «Сфинкс» считался молодежным, более старшее поколение сюда захаживало редко. Для них имеется достаточно других заведений. С другой стороны, «Сфинкс» не был и наркоманской тусовкой (мой отец и дядя Леня подобного никогда не допустили бы), хотя при желании таблетки и коку можно было прикупить и здесь, о чем нам с подружками было хорошо известно. Но это никогда не делалось в открытую.
   Ритка со Светкой периодически баловались экстази. Я, откровенно говоря, боялась: папа с мамой проводили со мной соответствующую работу чуть ли не ежедневно. Мне, конечно, очень не нравилось, что мою сумочку время от времени проверяют, я устраивала скандалы, но в глубине души все-таки понимала, что родители пекутся о единственной дочери – и правильно делают. А папа, как совладелец сети ночных клубов, точно знал, что такое наркотики и какое распространение в городе они имеют. Алена не рисковала из-за матери: та, как врач, сразу же заметила бы, что с дочерью что-то не то. А у Светки с Риткой родители не замечали. Один раз только у Светки мама спросила: «Доченька, что у тебя с глазками?» – «Просто устала», – ответила дочь, и мама этим удовлетворилась. Ни у меня, ни у Алены такой ответ не прошел бы.
   Появившиеся в «Сфинксе» мужчины заказали какое-то спиртное (вскоре им подали что-то красноватое в высоких бокалах), взгромоздились на круглые высокие табуреты у стойки, развернувшись лицом к залу, и, лениво потягивая спиртное из бокалов, обводили взглядом танцующих.
   Вскоре в их поле зрения оказалась наша компания – мы сидели у противоположной стены, чуть правее.
   Новых посетителей заметила не только я, но и мои подружки.
   – Я этих двоих где-то видела, – заявила Ритка и стала усиленно вспоминать, где именно, правда ей это не удавалось.
   Мне показалось, что я узнала только одного – блондина, но и я тоже не могла сказать, где мы пересекались. Но ведь точно видела. Зрительная память у меня великолепная. Шатена, по-моему, не доводилось – или я не обращала на него внимания. Я предпочитаю прибалтийский тип. Может, это гены говорят – бабушка по матери у меня литовка.
   Мужчины задержали на нас взгляды, потом продолжили осмотр. «Ночные бабочки» в супермини и боевом раскрасе их нисколько не заинтересовали. К ним подошла леди в длинном вечернем платье, произнесла пару слов и покинула зал. Тоже из отряда «ночных бабочек», только повыше классом? А вообще какое мне дело?! Господа продолжали лениво переговариваться, потягивая коктейли. Бармен, дядя Жора, сновал за стойкой туда-сюда, протирая бокалы и демонстрируя бурную деятельность. Вот бы как-нибудь к нему подобраться, так, чтобы эти двое не слышали, и спросить, кто они… Дядя Жора всех и все знает.
   Мои подружки тем временем начали обсуждение новых мужиков. Все согласились, что они – истинные самцы (как говаривали в нашей компании). Маменькины сынки и хлюпики нашего внимания обычно не удостаивались. Лучшей характеристикой парня была именно эта: самец, истинный самец. Худшей – полный козел.
   – Девки, вы взгляните, какие у них литые плечи, – вздохнула Светка. – Но вид не бандитский. Приличный.
   – Да, таких можно и маме представить, – заметила Алена, которую всегда волновал вопрос, как мама посмотрит на ее нового друга. Или подругу. Кстати, тетя Вика из Алениных подружек принимала только меня, Ритка со Светкой ей не нравились, о чем мне Алена рассказала по секрету – не скажешь же девчонкам? О том, чтобы завести прихехешника (как мы их называли) костоломного вида, для Алены не могло быть и речи. А мне говорили: главное, чтобы человек был хороший. Правда, как я предполагала, хороший человек должен подойти в партнеры папе, а следовательно, его задача – обладать определенными деловыми качествами, вращаться в деловых кругах, иметь кое-какие связи. Но я пока о семье не думала. Ритка со Светкой по этому поводу ничего не говорили. Замуж в обозримом будущем они тоже как-то не собирались. Нам всем хотелось еще погулять.
   – Девки, я больше не могу, – застонала Ритка. – Хочу кому-нибудь отдаться.
   – Ну так в чем же дело? – спросила я. – Отдавайся.
   Но нас было четверо, мужиков – двое, мы были уже достаточно пьяны и хотели приключений, только не знали, как нам поделить этих двоих, пока даже не догадывающихся о наших намерениях. Но мы в тот вечер гуляли… Алкоголь ударил в голову, и мы придумали новое развлечение: делить последних прибывших в клуб мужчин. Из тех, с кем мы танцевали весь вечер, мы ни на кого не запали. Да и нам, откровенно говоря, никаких конкретных предложений не поступало. Возможно, все мужчины или знали, или были предупреждены, чья я дочь и что за родители у моих подружек. Дядей Жорой, например. Или «ночными бабочками». Чтобы мы у них клиентов не отбили.
   – Нет, где я все-таки их видела?! – вопрошала Ритка. – Пойти спросить, что ли?
   – Дура! – прошипела Алена. – Что они о тебе подумают?
   – А плевать я хотела! Я не хочу уезжать отсюда одна. Или с папиным шофером.
   Ритка уже растягивала слова и смотрела осоловевшим взглядом. Подозреваю, что сама была в близком состоянии, но все-таки трезвее, и самой идти к мужчинам мне не позволяло мамино воспитание, гордость, а главное, мысль: что они обо мне подумают? Это всегда было сдерживающим моментом для нас с Аленой. Но не для Светки с Риткой.
   Светка засомневалась вслух, не примут ли нас за проституток, если мы сами проявим инициативу. Ритка заявила, что эти самцы уж точно имеют большой опыт общения с женщинами (всякими и разными) и в состоянии отличать приличных девушек (нас) от ночных леди.
   Внезапно из двери, ведущей во внутренние помещения клуба, где располагались кабинеты персонала, выглянул дядя Леня. Как я поняла, он сегодня за старшего (они с папой обычно появлялись в клубах по очереди, хотя в каждом и имелся старший менеджер). А папа, значит, не желает со мной встречаться? Но почему?! Даже если они решили разойтись с мамой (хотя я очень надеялась, что сойдутся опять), я-то тут при чем? Я в чем виновата?
   Заметив двух мужчин у стойки бара, Леонид Тарасович сразу же затрусил к ним, поздоровался за руку, о чем-то спросил. Ему ответили. Хозяин широко улыбался, проявляя высшую степень радушия. Ценные клиенты? Почетные гости?
   – Ксюха, дуй к дяде Лене, – прошипели девчонки почти хором. – Выясни, кто такие. А мы тут пока оборону держать будем.
   – Какую оборону? – мне стало смешно. – На нас кто-то нападает?
   – Лучше бы напали, – заявила Светка.
   – Я сдамся без боя, – добавила Ритка.
   – Вот он от них отщепится, и пойду, – пообещала я. – Лучше даже, когда вернется к себе. А может, он додумается к нам подойти?
   Мы снова уставились на мужчин жадными взорами, облизывая пересохшие губы. По большому счету, больше смотреть было не на кого. Наши танцевальные партнеры (которые, как я уже говорила, рассматривались только как раки на полном безрыбье) уже или покинули заведение (все-таки завтра – рабочий день), или переместились к ночным феям договариваться о цене. Нам было скучно, а продолжения хотелось. Поэтому каждая уже настроила в голове воздушных замков… О существовании которых двое мужчин явно даже не подозревали.
   Дядя Леня поговорил с заинтересовавшими нас господами минут пять, потом перекинулся парой слов с барменом, глянул в нашу сторону и направился к двери во внутренние помещения.
   Заиграла быстрая музыка.
   – Так, Ксюха, мы пойдем спляшем, задницами покрутим, а ты дуй на разведку. Выполняй партийное задание, – хохотнула самая пьяная из нас Ритка и первой встала из-за стола, чуть его не перевернув.
   Мы все последовали ее примеру (не в плане опрокидывания столов, хотя этот клуб видал и такое), девчонки вышли на центр круга (там пока никого не было), а я рванула к нужной двери. Мой вояж никого особо не заинтересовал. В спину не свистели, не кричали, топота ног не последовало. Я никому не нужна?
   С дядей Леней мы, можно сказать, дружили с детства (моего). Своих детей у него не было, хотя он теперь и имел уже третью по счету официальную жену. Возможно, поэтому он и привязался ко мне, дочери давнего компаньона. Дядя Леня частенько заглядывал к нам домой, всегда мною интересовался, мы с ним, случалось, вели доверительные беседы, причем на темы, которые я не могла обсуждать с родителями. Так что я могла задать ему все интересующие меня вопросы о новоприбывших (и вообще о ком угодно) и не опасаться, что он заложит меня маме с папой. Кстати, поговорю-ка я с ним и о папе: хотя сейчас, возможно, не время и «Сфинкс» – не место, но ждать я больше не могу. А дядя Леня явно в курсе наших семейных дел.
   Дверь открывалась в коридор, в котором дяди Лени уже не было. Глаза слепил яркий свет – после полутьмы зала. Где располагается кабинет Леонида Тарасовича, я знала только примерно, но не сомневалась, что быстро его разыщу, а если встречу кого-то из персонала, так мне помогут.
   Я пробежала в конец коридора, миновав лестницу, идущую вверх и вниз. В конце коридора располагался кабинет моего отца. Я предполагала, что дяди-Ленин где-то рядом, и стала дергать там все двери. Они оказались заперты. Что за чертовщина? Хотя правильно, наверное, – мало ли кого сюда занесет.
   Тогда я решила попробовать вообще все двери – открытыми оказались две, но комнаты за ними были пусты. Куда делся Леонид Тарасович? Спустился или поднялся по лестнице? Вполне вероятно. Наверное, стоит прогуляться до кухни – уж там-то явно кто-то есть. Да и дядя Леня скорее всего пошел или перекусить (он большой любитель много и вкусно покушать), или проверить, как там идет работа.
   Я вышла из комнаты, чтобы двинуться вниз по лестнице, и услышала, как открывается дверь из основного зала.
   В коридор вошел блондин – из двух заинтересовавших нас мужчин, прищурился на мгновение от яркого света и встретился взглядом со мной. Нас разделяли метров семь.
   – Что ты тут делаешь? – спросил он, меня разглядывая.
   Как меня учил папа, лучшая оборона – это нападение, и я сделала ответный ход:
   – А вы? – посмотрела я на блондина суровым взглядом.
   Он усмехнулся и заметил, что посетителям в помещения персонала заходить не только не рекомендуется, но и воспрещается. Разве я не умею читать? На двери же четко написано кое-что для посторонних.
   – Я – дочь хозяина, – как ни в чем не бывало ответила я и чуть-чуть повела вперед бедро, мелькнула мысль провести кончиком язычка по губкам, но пока я решила воздержаться: а вдруг это маньяк? Но в глубине души порадовалась: у меня больше, чем у девчонок, шансов захомутать этого мужчину. Я с ним уже разговариваю. Утру им нос. Вот такая я стерва. Но ведь каждая за себя, не так ли? В любви не бывает подруг, как поют популярные сейчас девочки. Хотя какая любовь? Похоть. Я вижу этого мужика… нет, не первый раз в жизни. Но когда и где мы встречались?
   – М-м-м… – как-то неопределенно протянул мужчина.
   – Владислава Николаевича, – добавила я и прижалась левым плечиком к стеночке, еще разок пустив правое бедро вперед и легонько колыхнув грудью.
   Внезапно блондин широко улыбнулся, приблизился ко мне и положил обе руки на мои плечи. Я приподняла голову – мой лоб находился на уровне его подбородка – и уставилась в серые смеющиеся глаза.
   – А где сегодня папа? – спросил блондин.
   – У него выходной.
   – А ты, значит, развлекаешься с подружками в его отсутствие?
   Я сообщила, что папа специально сегодня не появляется в клубе, чтобы нас не смущать (он же сам мне так сказал, правда?), ну и добавила про успешную сдачу сессии. По-моему, все это прозвучало как объяснение, зачем я здесь в это время, хотя с какой стати я оправдываюсь перед каким-то типом? Он что, имеет право меня допрашивать? И вообще заходить во внутренние помещения клуба? Я решила, что выбрала неправильный тон, и хотела возмутиться тем, что он меня расспрашивает, но не успела.
   – А ты красивая, – сказал блондин и улыбнулся еще шире. Мне показалось, что из его глаз струится какой-то неземной свет… Или я в самом деле сегодня слишком много выпила?
   Я растерялась. Блондин – нет. Он наклонился к моим губам и легко поцеловал. Я стояла, как столб, совершенно не представляя, что делать. Но ведь, кажется, еще пять минут назад я хотела именно этого? Да девчонки бы умерли, только бы оказаться на моем месте.
   – Ты что, еще не целовалась? – спросил блондин.
   – Целовалась, – прошептала я и густо покраснела.
   Блондин опять улыбнулся, снова прикоснулся к моим губам и сообщил, что я ему понравилась еще при нашей первой встрече.
   – Помнишь, как мы первый раз встретились? – спросил он.
   Я честно призналась, что никак не могу заставить свою память подсказать мне, когда именно это произошло.
   – Ну вот, так всегда, – вроде бы обиделся блондин. – Женщина даже не помнит, когда мы с ней познакомились.
   – А мы знакомились? – тут же уточнила я.
   – Ну не совсем, – вынужден был признать блондин. – Просто ты была с отцом на презентации… Ну помнишь, в сентябре? А потом еще раз в октябре, нет, перед ноябрьскими. И мы…
   Я вспомнила. Какое там знакомство… Мой отец позеленел после разговора с этим типом… И прилагал немалые усилия, чтобы не сорваться и, пожалуй, не дать ему в морду. И затем с трудом улыбался тем, с кем ему еще приходилось говорить в оставшуюся часть вечера…
   Да, в первый раз они отошли в сторонку, вернее, вышли из зала, папа еще сказал мне, чтобы пообщалась со знакомыми, пока он быстренько не обсудит одно дело. Но я не могла не проследить. Такая уж у меня натура. И я видела, как они с этим типом шипели друг на друга. А потом папа снова надел на себя маску добропорядочного бизнесмена. Да что я такое говорю? Папа ведь и есть такой. Он ведь у меня самый лучший.
   А во второй раз, да, этот тип прав – перед самыми ноябрьскими – я опять сопровождала отца на какую-то тусовку. Мама-то их терпеть не может, да и, признаться, всех или почти всех папиных друзей и знакомых сопровождают… дочки. Не всегда в прямом смысле. Мы с подружками называем их «доченьками». В основном вербуются в среде манекенщиц-фотомоделей. Слава богу, папа у меня не такой. Он берет с собой меня, раз уж мама не хочет и ему надо появляться с молодой леди. А я люблю это дело. Но что будет теперь?!
   Этот тип окликнул папу, когда мы уже собирались домой. Отец велел мне идти в машину, а сам минут десять разговаривал с блондином. И как я его сразу не вспомнила? С другой стороны – мужчин-то вокруг… Не могу же я всех тут же узнавать?
   – Ну, вспомнила? – улыбнулся блондин, читая изменения выражений на моем лице.
   Я кивнула.
   – Но… – промямлила я. – А вы с моим папой?..
   – Конкуренты в некотором роде. Но ведь здоровая конкуренция только помогает двигать бизнес вперед. Ты так не считаешь?
   Я не знала, что сказать, а блондин продолжал вешать лапшу мне на уши, которые я услужливо подставляла. И еще была готова сказать за это «спасибо».
   – И ведь то, что мы с твоим отцом в некотором роде конкурируем, не мешает нам с тобой познакомиться поближе, не так ли?
   «В каком роде?» – хотелось спросить мне, но я опять ничего не сказала, утопая в его серых лучистых глазах… Теперь мне почему-то казалось, что в них есть и зеленоватый отлив. Или он меня гипнотизирует? Нет, я где-то читала, что гипнотизеры, как правило, с карими глазами. А вдруг он – исключение?
   А он тем временем легко провел ладонью у меня по щеке… Прикосновения напоминали касание крыльев бабочки… И эти глаза… Из них словно идет какой-то свет…
   – Значит, отмечаешь сегодня успешную сдачу сессии? – уточнил соблазнитель.
   Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Во рту пересохло.
   – Может, продолжим вечер вместе? – продолжал натиск змей, поглощая своим взглядом меня – бедного кролика. – Расскажешь, где учишься, чем занимаешься.
   Его ладонь снова коснулась моей щеки, потом губы накрыли мои… Я – идиотка, пыталась сказать я себе, но разум, казалось, оставил меня, побежденный другими чувствами. Зачем я сегодня столько выпила? И что от меня надо этому искусителю? Что он хочет? И ведь он знал, чья я дочь, но тем не менее что-то говорил про посторонних… Или издевался? Потом на мгновение (и не одно) все мысли меня оставили, и я перенеслась как бы в другую реальность…
   Пришла в чувство, только когда его губы оторвались от моих. Он взял мою руку в свою и сказал:
   – Пойдем. Моя машина стоит перед входом.
   – Я должна предупредить девочек, – пролепетала я.
   – Предупреди, – кивнул он и потащил меня к двери, открывающейся в зал.
   Внезапно за нашими спинами послышался шум.
   – Ксения! – крикнул дядя Леня. – Что ты здесь делаешь? Саша, ты…
   – Я провожу Ксению до дому, – проворковал Саша, оборачиваясь на Леонида Тарасовича и обнимая меня за талию. Я тут же привалилась к его плечу. – Не волнуйся, Леня. Все будет хорошо.
   – Ксения, куда ты собралась?! – закричал дядя Леня, не слушая моего соблазнителя. – Я сейчас же позвоню Владиславу Николаевичу!
   – Зачем беспокоить папу, Леня? – Искуситель тащил меня к двери. – Ксения уже взрослая девушка и прекрасно знает, что делает.
   – Она ничего не знает! – Дядя Леня подскочил к нам и ухватил меня за свободную руку. – А ты воспользовался доверчивостью девчонки! – Затем дядя Леня серьезно посмотрел на меня. – Тебе давно пора домой. Ты сегодня сколько выпила? Если мать узнает, она тебе…
   – Она не узнает, дядя Леня, – прощебетала я, доверчиво глядя на дядю Леню, которого любила… ну совсем чуть-чуть меньше, чем отца. – И вы ведь меня не продадите, правда?
   Леонид Тарасович хотел еще что-то возразить, но Саша его остановил:
   – А ты не звони ни маме, ни папе, Леня. Ты ничего не видел. Ты ведь думаешь, что Колобок тебе голову оторвет за то, что она ушла со мной? Клянусь здоровьем, все будет как раз наоборот. Он тебе памятник поставит. За свой счет.
   И Саша хохотнул. Тогда я даже не могла предположить, что означали его слова… И только подивилась черному юмору. Но в этот момент обнимавшая меня Сашина рука поднялась чуть выше и добралась до моей груди. Нет, он не накрыл ее ею, но прикоснулся к нижней части и стал перебирать пальцами. Ощущения были очень приятными.
   Саша бросил взгляд на часы, сказал, что нам пора, резко распахнул дверь в зал, оставив стоявшего истуканом дядю Леню в коридоре, и потащил меня за собой – вначале к стойке бара, где на высоком табурете продолжал сидеть его друг.
   – Бери куртки и дуй к машине, – бросил Саша ему и вместе со мной направился к нашему с девчонками столику.
   Мои глаза не сразу привыкли к темноте на этот раз, но на Сашу, казалось, смена освещения никак не повлияла.
   – Так, девочки, ваша подружка на сегодня с вами прощается, – объявил он девчонкам, дружно репетировавшим финальную сцену «Ревизора». И повернулся ко мне: – Сумочка была?
   Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова и отводя взгляд от глаз подруг. Они уже немного пришли в себя. Ритка со Светкой смотрели волками (или волчицами?), готовые растерзать меня и впиться ногтями в Сашу, Алена – с укором. Именно она и протянула мне мою сумочку.
   – Номерок в ней? – посмотрел на меня Саша.
   Я опять кивнула, как китайский божок.
   – Пока, – сказал Саша. – Счастливо оставаться.
   И потянул меня за собой. Я издала какое-то мычание, желая что-то сказать девчонкам на прощание, но, так и не выдав ни одного членораздельного звука, решила, что отдуваться буду завтра… Или когда начнется следующий семестр. Тем более Ритка со Светкой послезавтра улетают, в Таиланде, надеюсь, подцепят хахалей, так что сцены ревности в начале семестра закатывать мне не будут. Не должны. Уже успокоятся. Как раз мне заткнут рот рассказами о своих приключениях. Подозреваю, что по большей части придуманных, но тем не менее. Я сама подобным грешу. Нельзя же признать, что на курорт съездила зря? А Алена… С Аленой мы как-нибудь разберемся. Она поймет. Или не поймет?…
   Сашиного друга в холле уже не было, только на диванчике лежал мужской пуховик.