Страница:
Ларри Гер, который читал в учебном центре вводный курс по языку программирования COBOL, в общих чертах был наслышан о похождениях Кевина Митника и о тех неприятностях, в которые он влип впоследствии, однако старался относиться к нему так же ровно, как и ко всем остальным студентам. Кевин оказался пытливым, задавал много вопросов, его ум все время работал, и он опережал учебный материал как минимум на одну лекцию вперед. Знания, которыми он обладал, представляли собой причудливую смесь: он, случалось, не знал некоторых элементарных вещей, но зато кое в каких тонкостях разбирался намного лучше других студентов. Его способности оказались настолько незаурядными, что Гер согласился стать для него учителем-наставником. Он решил вдохновить Кевина, убедить его, что если он попадет на приличную работу для начинающих и покажет, на что он способен, то наверняка сделает стремительную карьеру.
Даже в те времена, когда поблизости была Сьюзен, всегда и со всеми стремившаяся выглядеть соблазнительной, Кевин не проявлял ни малейшего интереса к женщинам. Поэтому его приятели изрядно удивились, когда однажды летом 1987 года Кевин как-то невзначай женился. Пошли пересуды, и у всех оказались разные объяснения этому событию. Тот факт. что избранница Кевина работала не где-нибудь, а в GTE – одной из двух лос-анжелесских телефонных компаний, никому не показался случайным совпадением. Прочее было не так очевидно. Поначалу прошел слух, будто она работала в GTE программистом. А для такого человека, как Кевин, казалось, ничто не может быть более привлекательным, чем заполучить надежного помощника внутри телефонной компании. Сьюзен Сандер, которая в это время обучалась в Дауни (южном районе Лос-Анджелеса) профессиональной игре в покер, тут же стала наводить справки и выяснила, что новоиспеченная миссис Митник была в телефонной компании не рядовой сотрудницей, а каким-то администратором.
У Бонни Вителло была маленькая фигурка и смуглая ножа, ее круглое личико обрамляли густые длинные волосы каштанового цвета. Когда Бонни не улыбалась, выражение ее лица казалось хмурым и неприветливым, но все догадки насчет ее тяжелого характера тут же улетучивались. едва только на ее губах появлялась улыбка и становились видны ослепительно белые зубы. На незнакомых людей это действовало обезоруживающе. Улыбка была поистине козырем Бонни.
Она родилась в Нью-Джерси, а когда ей было шесть лет, ее родители переехали в Монровию – местечко миль на двадцать к северо-востоку от Лос-Анджелеса. Когда семья Вителло обосновалась там в середине 60-х, огромный город, до этого населенный преимущественно белыми, придерживавшимися консервативных убеждений, находился на пороге серьезных изменений. Прибывали все новые и новые семьи испаноговорящих эмигрантов из Латинской Америки, молодежь объединялась в банды, которые устраивали кровавые стычки на улицах. Белое население все больше озлоблялось и вот-вот готово было начать войну против испаноговорящей общины. Через девять лет после переезда, намучившись от напряженных межрасовых отношений, семья Вителло, в которой к тому времени было шесть человек, перебралась в Роуленд-Хайтс, тихое местечко на восточной границы Лос-анжелесского округа. Это был своего рода микрорайон в двадцати минутах езды на север от Диснейленда, состоявший из новых многоквартирных домов, кое-где перемежавшихся домами на одну семью, – прекрасное место, чтобы прочно обосноваться и начать устраивать свою жизнь. Прежде, когда они жили в Монровии, Бонни часто пропускала занятия в школе, но теперь в ней вдруг проснулся интерес к занятиям. Ведь в новой школе учителя не относились к детям из испаноговорящих семей с предубеждением, и ей больше не приходилось ежеминутно ожидать от одноклассников удара в спину. Окончив школу, Бонни поступила в маленький колледж недалеко от дома.
Тут стали возникать помехи. Одной из самых серьезных оказалось ее первое скоропалительное замужество, продлившееся всего полгода. Ей пришлось бросить учебу в колледже и отложить мечты об образовании на неопределенный срок. В двадцать один год она, подрабатывая в какой-то конторе от случая к случаю, вдруг получила предложение поступить секретаршей на полную ставку в главный офис GTE в Монровии. Других вариантов не было. Без особой радости Бонни вернулась в те места, которые когда-то с таким облегчением покинула. А когда телефонная компания перенесла свой офис из Санта-Моники в Таузенд-Оукс – северо-западный пригород Лос-Анджелеса, – Бонни тоже перебралась туда.
Однообразная конторская работа была ей нестерпима. Несколько лет она занималась тем, что печатала документы и подшивала их в папки. Никакие перспективы продвижения по службе ей не светили, и она стала подумывать о том, чтобы научиться обращаться с компьютерами. Для нее это оказалось не так уж трудно. Персональные компьютеры уже стояли чуть ли не на каждом столе. Бонни тоже получила один для выполнения своей секретарской работы, причем предполагалось, что она будет только печатать на нем документы и не больше того. Однако умная маленькая машина пленила Бонни. Она тщательно изучила справочники и выяснила все до мельчайших деталей. Слухи о ее осведомленности распространились по фирме, и ей предложили заниматься устранением неисправностей во всех компьютерах офиса. А вскоре, договорившись о том, что GTE будет платить за обучение, Бонни поступила на вечернее отделение в Лос-анжелесский учебный центр вычислительных систем.
Однажды на вечернем занятии Бонни разместилась за главным пультом в компьютерном классе, а остальные студенты – за учебными компьютерами, на которых они моделировали работу большой распределенной системы обработки данных: на компьютерах выполнялись задания, а с главного пульта осуществлялись общий контроль и распределение ресурсов. Внезапно на экране центрального компьютера, за которым сидела Бонни, появились сообщения от кого-то из сидящих в классе, причем появились в том секторе, который был зарезервирован для пользователей, обладающих самым высоким уровнем привилегий в системе.
– Не подавляй мой файл! – гласило сообщение. – Пропусти мое задание первым!
Бонни в недоумении обратилась к инструктору: – Это еще кто такой?
– О, это Кевин Митник, – ответил инструктор. – С ним надо считаться. Раз он не хочет, чтобы ты подавляла его задание – значит, не подавляй.
Бонни взглянула в ту сторону, где за терминалом сидел тучный парень.
Бонни улыбнулась и набрала на своей клавиатуре ответ: – А что еще ты хочешь, кроме того, чтобы не подавляли твое задание?
– Хочу пойти поесть, – появилось сообщение. – Пойдешь со мной?
– Не могу, – ответила Бонни. – Я помолвлена. – Жалко. Ты классно улыбаешься.
Бонни уже полгода была помолвлена с одним инженером намного старше ее, и очарование первых впечатлений от их встреч уже успело потускнеть. Несколько минут она раздумывала об этом, а затем направила Кевину ответ:
– Впрочем, это меня не так уж сильно радует. За считанные секунды Кевин ответил ей: – Тогда, может, все-таки пойдешь со мной? Бонни утратила решимость: – Возможно, на следующей неделе.
Кевин не перестал ее упрашивать. В течение нескольких недель он отправлял ей электронные сообщения-просьбы, и всякий раз Бонни их вежливо отклоняла. Однажды на вечернем занятии ему надоело общаться посредством компьютера, он встал из-за своего монитора и приблизился к Бонни, что-то жуя на ходу.
– Готов спорить, – заявил он с набитым ртом, – что сегодня у тебя нет свидания с твоим женихом. А любишь ли ты тайскую кухню?
Бонни никогда не допускала мысли, что она будет встречаться с таким толстым и неуклюжим парнем. Но в этот вечер она сказала «да».
За ужином в тайском ресторанчике Кевин поинтересовался, где она работает. Когда Бонни ответила, что работает в телефонной компании, Кевин расхохотался так, что чуть не подавился. Однако он не стал объяснять, что его так развеселило. Бонни показалось, что это интересный и по-своему обаятельный парень. Ее очень удивило, что Кевину, как выяснилось, только двадцать три года, – он оказался на шесть лет моложе ее. Да и Кевин изумился этому открытию: ему казалось, что Бонни его ровесница. Дело в том, что Кевин выглядел взрослее, чем был на самом деле, – особенно по сравнению с большинством однокурсников, которые еще вчера учились в школе. Больше того, он отличался от них и тем, что умел объяснять сложные понятия из математики и вычислительной техники так доходчиво, как никто другой. При этом он не хвастался, хотя чувствовалось, что его познания в компьютерах очень основательны.
Они стали встречаться часто. Иногда брали бутылку вина и отправлялись в пятницу вечером на какой-нибудь пляж в Санта-Монике. Кевин пил мало, больше забавлялся тем, что взбалтывал вино в своем стакане и смотрел на свет, как оно пузырится, пока они разговаривают. Прежде он почти никогда не ходил на танцы, а теперь Бонни уговорила его, и они стали бывать на местных дискотеках. Рядом с Бонни Кевин вел себя иначе, чем обычно. В нем проявилась какая-то другая сторона его натуры. Болезненные переживания, от которых он, одинокий и никому не нужный, мучился в детстве, привели к тому, что он стал издеваться над радиолюбителями, дурачить пользователей телефонной сети и взламывать чужие компьютеры, – для него это был единственный способ ощутить свою силу и значительность. А рядом с Бонни он как по волшебству становился мягким и покладистым. Влюбленность – могучая сила. Кевин начал сбрасывать лишний вес и Бонни стала с удовольствием замечать, как его тело понемногу приобретает более привлекательный вид.
Еще через несколько недель Бонни официально расторгла свою помолвку, и Кевин фактически переселился в ее квартирку в Таузенд-Оукс. Квартирка была тесновата, всего с одной спальней, но им хватало места. Вскоре Кевина охватило новое непреодолимое желание – жениться. Каждую неделю он обращался к Бонни с этой просьбой. И чутье подсказывало ей, что надо согласиться. Как-то раз она в шутку сказала Кевину, что она для него «шикса» (на языке идиш так называется женщина-нееврейка). Кевин взглянул на нее с недоумением и спросил, что означает это слово.
Стеф Марр достаточно долго имел дело с компьютерами и знал, что хороший системный администратор «чувствует» свою машину. А с компьютерной системой в Santa Cruz Operation стало твориться что-то неладное. Слепой церковный органист всегда может сказать, сколько людей находится в церкви, – он определяет это по тому, как звучит музыка. Но он вряд ли сумеет объяснить, как он это делает. Опытный жокей может сказать, какое настроение у его лошади и удачно ли пройдет заезд, – он определяет это по тому, как она подходит к стартовой черте. Точно так же у хороших системных администраторов вырабатывается умение определять, нормально ли функционирует компьютер, по внешним, малозаметным признакам. И они умеют распознавать малейшие отклонения. Компьютеры предназначены для того, чтобы выполнять одни и те же операции по многу раз, и если операция выполняется не так, как обычно, – значит, это неспроста. Опытные специалисты улавливают внутренний ритм компьютера по задержкам отклика на нажатие клавиш, по миганию огоньков на панели модема, по ежедневным записям в журнале регистрации подключений.
Фирма Santa Cruz Operation (названная как бы в честь небольшого городка в северной части Калифорнии, где находился главный офис фирмы) начинала свою деятельность с того, что организовала продажу одной из версий операционной системы UNIX, предназначенной для персональных компьютеров. За восемь лет скромная фирма превратилась в преуспевающую компанию с капиталом во много миллионов долларов.
Стеф Марр был одним из тех специалистов, которые отвечали за бесперебойную работу компьютерных систем. В этой должности он работал уже год – достаточный срок для того, чтобы изучить привычки и повадки пользователей. Например, инженеры предпочитали подключаться к компьютерам фирмы по вечерам, сидя у себя дома. Секретарши подключались только с рабочего места и только в рабочее время. Стеф научился распознавать внутренние ритмы своего компьютера и отличать работу в режиме полной загрузки от работы «вполсилы». Вот почему в конце мая 1987 года он заметил отклонения. Точнее, не только он сам заметил, но даже сама система сообщила ему на своем языке, что в ней что-то неладно. Кто-то, по-видимому, одна из секретарш, начал работать в непривычном режиме: подключаться в неурочное время, после рабочего дня, блуждать по всей системе и пытаться проникнуть в чужие каталоги. Эта любопытная личность открывала файлы, к которым никто не обращался уже долгие месяцы, включая даже устаревшую систему подсказок Help. Когда Стеф спросил секретаршу, зачем она это делает, та удивилась и сказала, что ничем подобным не занималась. Стефу стало ясно, что кто-то другой воспользовался ее паролем.
Когда Стеф осознал, что в систему проник посторонний, он не стал прибегать к поспешным действиям, а установил сигнализацию и ограничил злоумышленнику возможности доступа к данным. Должно быть, взломщик догадался, что в системе появились электронные средства, отслеживающие каждый его шаг, потому что через несколько дней на экране у Стефа возникла строка: – Почему вы следите за мной? Стеф прочитал и ввел ответ: – Потому что это моя работа.
Дерзость, с которой незнакомец вступил в открытый диалог с системным администратором, не оставляла сомнений: это был не обычный хакер, каких много. Он заявил Стефу, что хочет получить такой пользовательский счет в этой системе, который дал бы ему неограниченные привилегии. Весть о том, что Стеф напрямую общается со взломщиком, быстро облетела все отделы, и за спиной Стефа полукругом сгрудились любопытствующие. Разгорелся спор: должен ли Стеф дать этому непрошеному гостю счет в системе или нет,
Когда– то в прежние времена Стеф и сам был хакером, не раз действовавшим на грани нарушения закона, и сейчас тот опыт должен был ему пригодиться, чтобы разгадать мотивы поведения незнакомца и предугадать его возможные маневры. В молодости Стеф и сам взламывал системы защиты данных. Еще в студенческие годы он развлекался тем, что находил лазейки в университетских компьютерных системах, а потом звонил системным администраторам и сообщал о своих подвигах раньше, чем они успевали обнаружить проникновение. Он тоже разделял мнение, что доступ к любой информации должен быть открыт для всех. Однако у него было чувство меры, и он знал, когда нужно остановиться. А этот наглый взломщик, похоже, прекрасно понимал, что нарушает закон, но как будто даже гордился этим.
Вопрос о счете высокого уровня Стеф даже не стал обдумывать Если бы взломщик заполучил счет и если бы оказался толковым программистом, то он сумел бы изменить операционную систему или взять под контроль обращения всех остальных пользователей. Ему было бы достаточно только захотеть, и он стал бы чем-то вроде ворвавшегося в банк вооруженного психопата, только в заложниках у него был бы не человек, а компьютер. Поэтому Стеф сообщил незнакомцу такой номер счета, который выглядел более внушительным, чем был на самом деле. Счету присвоили идентификатор «хакер» – так захотел сам взломщик. Понятное дело, сам Стеф имел над этим счетом полный контроль и мог отменить любой запрос, отправленный с него, так что он воспринимал эту ситуацию так, как если бы запустил неизвестную рыбу в аквариум, а сам наблюдает за всеми ее движениями. Да и отследить источник, с которого этот взломщик подключается к системе, в этом случае было бы легче. Двое суток люди из службы безопасности Pacific Bell именно этим и занимались. Но их ждало неприятное открытие. Выяснилось, что злоумышленник каким-то образом получил доступ к компьютерам самой телефонной компании и заблокировал выполнение тех команд, которые активировали поиск телефонной линии, которой он пользовался.
Несмотря на то. что взломщик часами блуждал по компьютерной системе Santa Cruz, у него, казалось, не было определенной цели. Он просто перебирал содержимое каталогов, но очень редко открывал находившиеся там файлы. Впрочем, примерно через неделю его поиски стали более целенаправленными. Он пытался войти в программы, которые позволяли изменить операционную систему, но у его счета не было достаточных привилегий. Вскоре стало ясно, чего он хочет – изменить систему XENIX – производную от системы UNIX, – а это была самая суть того, на чем строился весь бизнес фирмы. Взломщик явно хотел скопировать XENIX в свой компьютер.
Последствия могли бы оказаться катастрофическими. Но злоумышленника подвела одна мелкая деталь – то, что для получения доступа к системе он пользовался кодом МС1. Поэтому благодаря некоторым специальным механизмам МС1 удалось вычислить номер телефона, с которого поступил звонок на местный коммутационный узел МС1. И что же? Это оказался домашний телефон в Таузенд-Оукс.
Утром 1 июня 1987 года оперативная группа из полицейского управления Санта-Крус вылетела в Лос-Анджелес, чтобы провести обыск в квартире 404 по Ист-Хилкрест-Драйв, 1387, в Таузенд-Оукс. Для полицейских это был не первый подобный рейд, за годы работы они насмотрелись всякого, но того, что они нашли в этой квартире, им еще не приходилось видеть. Их проинструктировали, что искать: компьютер, модем, распечатки, списки телефонных номеров и кодов доступа. Прибыв на место, полицейские постучали в дверь. Ответа не было. Они разыскали управляющего жилым комплексом и взяли запасной ключ. Начался осмотр квартиры. Детектив Патриция Риди добросовестно записывала для отчета все, что они увидели. На обеденном столе находился компьютер, к которому был подсоединен черный ящик с многочисленными красными огоньками. Детектив Найджел высказал предположение, что это был «модем». На панели модема горел индикатор МС. Рядом с компьютером находился кнопочный телефонный аппарат бежевого цвета, причем его верхняя панель была снята. И компьютер, и модем, и телефон были соединены вместе. Чтобы никто не мог позвонить в квартиру и стереть из памяти компьютера какие-нибудь возможные улики, детектив Риди, недолго думая, сделала то, что ей показалось необходимым: отсоединила модем от телефона. Будь рядом специалист по компьютерным преступлениям, он бы непременно предостерег ее от любых манипуляций с телефоном: ведь, может быть, как раз в этот момент подозреваемый передавал данные.
Полицейские побывали и в спальне: там им сразу бросилась в глаза куча одежды на полу. На столике рядом с кроватью они насчитали пятьдесят пять дискет – и в коробках и вразброс. Под кроватью нашли книгу, озаглавленную «Утилиты OS», целый ворох компьютерных распечаток и пластиковый кулек, полный заметок, сделанных от руки. Все это они забрали как вещественные доказательства. Там же, под кроватью, был обнаружен заряженный револьвер Charter Arms 38-го калибра. А в шкафу для одежды полицейские нашли более внушительное оружие – винтовку «Ремингтон» 87-го калибра. На полу спальни подобрали два маленьких пластиковых пакетика с чем-то, что показалось им похожим на марихуану, и тоже приобщили к вещественным доказательствам, В кармане мужского пиджака, висевшего в шкафу, нашли три тысячи долларов в стодолларовых купюрах. Детектив Риди пометила каждую купюру и оставила на кухонном столе.
Полицейские осознавали, что разбираются в компьютерах слишком слабо, чтобы оценить важность найденного, и потому пригласили специалиста из отдела местного шерифа. «Специалист разъяснил нам, что перед нами находился компьютерный терминал без запоминающего устройства, а черный ящик действительно был „модемом“. Он снова соединил приемное устройство с телефоном и вывел на экран компьютера какую-то информацию, которая оказалась словом „abort“. После этого специалист предположил, что мы, вероятно, прервали сеанс связи этого терминала с каким-то другим устройством». Обыск закончился в четыре часа дня. Когда Бонни вернулась домой, она ужаснулась: казалось, в квартире побывали грабители. Не было ни компьютера, ни модема, ни дискет. ни книг по вычислительной технике. Но когда она увидела на столе пачку стодолларовых купюр (которые они с Кевином сберегли на свадьбу) и документ с печатью, ей стало ясно, что в доме был обыск. Бонни отправилась искать Кевина. Когда он узнал об обыске, его охватил панический ужас.
Первым делом он кинулся звонить Роско и, срываясь на крик, стал требовать ответа: не Роско ли донес на него в полицию? Роско пытался успокоить его и выяснить, что произошло. Но Кевин вел себя как невменяемый. По его выкрикам могло показаться, что он разговаривает сам с собой. Что ему теперь делать – бежать из города? Не дожидаясь ответа, он снова запричитал. Бежать-то надо, да ведь не хочется оставлять Бонни! Может, и ее взять с собой? Наконец Роско не выдержал, оборвал Кевина и посоветовал обратиться к адвокату.
Полицейские вновь пришли на следующее утро. Постучали в дверь, но в квартире никого не было. Тогда они побеседовали с управляющей жилым комплексом Алисой Лендри. Она рассказала, что квартиру 404 снимает Бонни Вителло, приятная молодая женщина, стройненькая, темноволосая, а работает она в телефонной компании GTE. У мисс Вителло часто бывает ее брат, крупный, упитанный молодой человек, тоже приятный на вид и всегда чисто выбритый. Мисс Вителло всегда была очень порядочной, прямо-таки безупречной квартиросъемщицей, хотя на нее пару раз и жаловались соседи: из ее квартиры поздними вечерами доносился шум, как будто там громко спорили или скандалили. Ее брат часто бывает дома.
Полицейские позвонили в GTE, и там подтвердили, что мисс Вителло является сотрудницей компании. Но вот сегодня ее на работе нет. Она позвонила и попросила дать ей несколько выходных дней вне очереди. Сказала, что ей надо уехать, и пообещала вернуться в следующий понедельник. Полицейские спросили менеджера GTE, известно ли ему имя – Кевин Митник. Оказалось, не только известно, но у менеджера даже был перечень организаций, которые в прошлом разыскивали Митника, и следы его деятельности неизменно приводили в GTE.
После этого детектив Риди позвонила в отдел районного прокурора. Там ей порекомендовали связаться со следователем Юэном. Юэн сообщил, что Митник проходил по нескольким делам, связанным с компьютерными преступлениями в Южной Калифорнии, и он сам, Юэн, вел одно из таких дел, где Митник фигурировал как подозреваемый. Причем однажды уже и ордер на его арест был набран и введен в компьютер полицейского управления, но Митник узнал об этом и смылся, скорее всего, в Израиль. Сейчас против него возбуждено дело, и ФБР наверняка разрабатывает еще несколько дел о компьютерных преступлениях, где имя Митника всплывет обязательно. Но в любом случае, имея дело с Митником, следует помнить, что он очень хитер, изворотлив и опасен. Наверно нет такой компьютерной системы, в которую он не смог бы проникнуть и заложить туда «логическую бомбу».
Логическая бомба? Израиль? В Южной Калифорнии, конечно, бывает немало странного, но это звучало уж совсем дико. Полицейские позвонили в Santa Cruz Operation и сообщили, что личность взломщика установлена. Окружной суд выдал ордера на задержание Кевина Дэвида Митника и Бонни Вителло по подозрению в недозволенном проникновении в компьютерную систему, что по законам штата Калифорния считается мошенничеством. Полицейские, проводившие обыск, описали Бонни как «яркую и опасную личность». А двадцатитрехлетний Митник был охарактеризован как матерый преступник с большим «послужным списком» прошлых преступлений. Через три дня после выдачи ордеров оба подозреваемых добровольно сдались, придя в полицейский участок в Голливуде. Как только выяснилось, что Митник действовал в одиночку, уголовное дело против Бонни было закрыто.
Несмотря на все свои прошлые неприятности, Кевин привлекался к ответственности только как несовершеннолетний и ни разу не проходил по «взрослой» статье. Понятно, ему совсем не хотелось загреметь на этот раз в тюрьму для взрослых. Поэтому он отказался признать себя виновным в мошенничестве, в котором его обвиняли. Его адвокат обещал, что если Кевин согласится сотрудничать со следствием и подробно объяснит, как он взломал систему в Santa Cruz Operation, то обвинение будет смягчено: вместо мошенничества он пойдет по статье за мелкое хулиганство. Кевин согласился и отделался небольшим штрафом, испытательным сроком в тридцать шесть месяцев и трехчасовой беседой с компьютерщиками из Santa Cruz в присутствии адвокатов обеих сторон.
Когда Стеф Марр наконец-то увидел Митника в лицо, он сначала хотел выразить этому парню свое искреннее восхищение. Ведь Митник оказался хитрее его, Стефа, систем защиты: проник в охраняемую систему и какое-то время не позволял себя выследить. На Стефа произвел впечатление такой высокий профессионализм, поэтому он приветствовал Кевина с искренним дружелюбием. Однако Кевин отреагировал холодно-безразлично. Стеф начал задавать свои узкотехнические вопросы, но Кевин, отвечая, обращался не к нему, а к адвокату Santa Cruz Operation. И в его ответах сквозило неприкрытое высокомерие. Поговорить так, как рассчитывал Стеф Марр, – доверительно, как хакер с хакером, – не удалось.
Летом того же года Кевин и Бонни поженились. Время для них было нелегкое: над Кевином нависла угроза наказания, и приходилось часто ездить в Санта-Крус на судебные слушания. Конечно, свой тридцатый день рождения Бонни предпочла бы отметить не в такой обстановке, но выбирать не приходилось. Ведь, несмотря на неприятности, которые причинил ей Кении, она все-таки хотела выйти за него замуж. Один раз она уже участвовала в пышной церемонии бракосочетания по католическому обряду, и больше ей этого не хотелось. А Кевину было в общем-то все равно, как обставить свадебную церемонию. Поэтому они просто отправились в мэрию и через пятнадцать минут вышли оттуда мужем и женой. Правда, чтобы умилостивить мать Бонни, им пришлось нарядиться в праздничную одежду и отправиться к ней на торжественный обед. Там они поулыбались перед объективом фотоаппарата – надо же иметь снимки на память об этом событии! Бонни была счастлива: Кевин подарил ей обручальное колечко и торжественно поклялся, что с компьютерным хулиганством покончено навсегда.
Даже в те времена, когда поблизости была Сьюзен, всегда и со всеми стремившаяся выглядеть соблазнительной, Кевин не проявлял ни малейшего интереса к женщинам. Поэтому его приятели изрядно удивились, когда однажды летом 1987 года Кевин как-то невзначай женился. Пошли пересуды, и у всех оказались разные объяснения этому событию. Тот факт. что избранница Кевина работала не где-нибудь, а в GTE – одной из двух лос-анжелесских телефонных компаний, никому не показался случайным совпадением. Прочее было не так очевидно. Поначалу прошел слух, будто она работала в GTE программистом. А для такого человека, как Кевин, казалось, ничто не может быть более привлекательным, чем заполучить надежного помощника внутри телефонной компании. Сьюзен Сандер, которая в это время обучалась в Дауни (южном районе Лос-Анджелеса) профессиональной игре в покер, тут же стала наводить справки и выяснила, что новоиспеченная миссис Митник была в телефонной компании не рядовой сотрудницей, а каким-то администратором.
У Бонни Вителло была маленькая фигурка и смуглая ножа, ее круглое личико обрамляли густые длинные волосы каштанового цвета. Когда Бонни не улыбалась, выражение ее лица казалось хмурым и неприветливым, но все догадки насчет ее тяжелого характера тут же улетучивались. едва только на ее губах появлялась улыбка и становились видны ослепительно белые зубы. На незнакомых людей это действовало обезоруживающе. Улыбка была поистине козырем Бонни.
Она родилась в Нью-Джерси, а когда ей было шесть лет, ее родители переехали в Монровию – местечко миль на двадцать к северо-востоку от Лос-Анджелеса. Когда семья Вителло обосновалась там в середине 60-х, огромный город, до этого населенный преимущественно белыми, придерживавшимися консервативных убеждений, находился на пороге серьезных изменений. Прибывали все новые и новые семьи испаноговорящих эмигрантов из Латинской Америки, молодежь объединялась в банды, которые устраивали кровавые стычки на улицах. Белое население все больше озлоблялось и вот-вот готово было начать войну против испаноговорящей общины. Через девять лет после переезда, намучившись от напряженных межрасовых отношений, семья Вителло, в которой к тому времени было шесть человек, перебралась в Роуленд-Хайтс, тихое местечко на восточной границы Лос-анжелесского округа. Это был своего рода микрорайон в двадцати минутах езды на север от Диснейленда, состоявший из новых многоквартирных домов, кое-где перемежавшихся домами на одну семью, – прекрасное место, чтобы прочно обосноваться и начать устраивать свою жизнь. Прежде, когда они жили в Монровии, Бонни часто пропускала занятия в школе, но теперь в ней вдруг проснулся интерес к занятиям. Ведь в новой школе учителя не относились к детям из испаноговорящих семей с предубеждением, и ей больше не приходилось ежеминутно ожидать от одноклассников удара в спину. Окончив школу, Бонни поступила в маленький колледж недалеко от дома.
Тут стали возникать помехи. Одной из самых серьезных оказалось ее первое скоропалительное замужество, продлившееся всего полгода. Ей пришлось бросить учебу в колледже и отложить мечты об образовании на неопределенный срок. В двадцать один год она, подрабатывая в какой-то конторе от случая к случаю, вдруг получила предложение поступить секретаршей на полную ставку в главный офис GTE в Монровии. Других вариантов не было. Без особой радости Бонни вернулась в те места, которые когда-то с таким облегчением покинула. А когда телефонная компания перенесла свой офис из Санта-Моники в Таузенд-Оукс – северо-западный пригород Лос-Анджелеса, – Бонни тоже перебралась туда.
Однообразная конторская работа была ей нестерпима. Несколько лет она занималась тем, что печатала документы и подшивала их в папки. Никакие перспективы продвижения по службе ей не светили, и она стала подумывать о том, чтобы научиться обращаться с компьютерами. Для нее это оказалось не так уж трудно. Персональные компьютеры уже стояли чуть ли не на каждом столе. Бонни тоже получила один для выполнения своей секретарской работы, причем предполагалось, что она будет только печатать на нем документы и не больше того. Однако умная маленькая машина пленила Бонни. Она тщательно изучила справочники и выяснила все до мельчайших деталей. Слухи о ее осведомленности распространились по фирме, и ей предложили заниматься устранением неисправностей во всех компьютерах офиса. А вскоре, договорившись о том, что GTE будет платить за обучение, Бонни поступила на вечернее отделение в Лос-анжелесский учебный центр вычислительных систем.
Однажды на вечернем занятии Бонни разместилась за главным пультом в компьютерном классе, а остальные студенты – за учебными компьютерами, на которых они моделировали работу большой распределенной системы обработки данных: на компьютерах выполнялись задания, а с главного пульта осуществлялись общий контроль и распределение ресурсов. Внезапно на экране центрального компьютера, за которым сидела Бонни, появились сообщения от кого-то из сидящих в классе, причем появились в том секторе, который был зарезервирован для пользователей, обладающих самым высоким уровнем привилегий в системе.
– Не подавляй мой файл! – гласило сообщение. – Пропусти мое задание первым!
Бонни в недоумении обратилась к инструктору: – Это еще кто такой?
– О, это Кевин Митник, – ответил инструктор. – С ним надо считаться. Раз он не хочет, чтобы ты подавляла его задание – значит, не подавляй.
Бонни взглянула в ту сторону, где за терминалом сидел тучный парень.
Бонни улыбнулась и набрала на своей клавиатуре ответ: – А что еще ты хочешь, кроме того, чтобы не подавляли твое задание?
– Хочу пойти поесть, – появилось сообщение. – Пойдешь со мной?
– Не могу, – ответила Бонни. – Я помолвлена. – Жалко. Ты классно улыбаешься.
Бонни уже полгода была помолвлена с одним инженером намного старше ее, и очарование первых впечатлений от их встреч уже успело потускнеть. Несколько минут она раздумывала об этом, а затем направила Кевину ответ:
– Впрочем, это меня не так уж сильно радует. За считанные секунды Кевин ответил ей: – Тогда, может, все-таки пойдешь со мной? Бонни утратила решимость: – Возможно, на следующей неделе.
Кевин не перестал ее упрашивать. В течение нескольких недель он отправлял ей электронные сообщения-просьбы, и всякий раз Бонни их вежливо отклоняла. Однажды на вечернем занятии ему надоело общаться посредством компьютера, он встал из-за своего монитора и приблизился к Бонни, что-то жуя на ходу.
– Готов спорить, – заявил он с набитым ртом, – что сегодня у тебя нет свидания с твоим женихом. А любишь ли ты тайскую кухню?
Бонни никогда не допускала мысли, что она будет встречаться с таким толстым и неуклюжим парнем. Но в этот вечер она сказала «да».
За ужином в тайском ресторанчике Кевин поинтересовался, где она работает. Когда Бонни ответила, что работает в телефонной компании, Кевин расхохотался так, что чуть не подавился. Однако он не стал объяснять, что его так развеселило. Бонни показалось, что это интересный и по-своему обаятельный парень. Ее очень удивило, что Кевину, как выяснилось, только двадцать три года, – он оказался на шесть лет моложе ее. Да и Кевин изумился этому открытию: ему казалось, что Бонни его ровесница. Дело в том, что Кевин выглядел взрослее, чем был на самом деле, – особенно по сравнению с большинством однокурсников, которые еще вчера учились в школе. Больше того, он отличался от них и тем, что умел объяснять сложные понятия из математики и вычислительной техники так доходчиво, как никто другой. При этом он не хвастался, хотя чувствовалось, что его познания в компьютерах очень основательны.
Они стали встречаться часто. Иногда брали бутылку вина и отправлялись в пятницу вечером на какой-нибудь пляж в Санта-Монике. Кевин пил мало, больше забавлялся тем, что взбалтывал вино в своем стакане и смотрел на свет, как оно пузырится, пока они разговаривают. Прежде он почти никогда не ходил на танцы, а теперь Бонни уговорила его, и они стали бывать на местных дискотеках. Рядом с Бонни Кевин вел себя иначе, чем обычно. В нем проявилась какая-то другая сторона его натуры. Болезненные переживания, от которых он, одинокий и никому не нужный, мучился в детстве, привели к тому, что он стал издеваться над радиолюбителями, дурачить пользователей телефонной сети и взламывать чужие компьютеры, – для него это был единственный способ ощутить свою силу и значительность. А рядом с Бонни он как по волшебству становился мягким и покладистым. Влюбленность – могучая сила. Кевин начал сбрасывать лишний вес и Бонни стала с удовольствием замечать, как его тело понемногу приобретает более привлекательный вид.
Еще через несколько недель Бонни официально расторгла свою помолвку, и Кевин фактически переселился в ее квартирку в Таузенд-Оукс. Квартирка была тесновата, всего с одной спальней, но им хватало места. Вскоре Кевина охватило новое непреодолимое желание – жениться. Каждую неделю он обращался к Бонни с этой просьбой. И чутье подсказывало ей, что надо согласиться. Как-то раз она в шутку сказала Кевину, что она для него «шикса» (на языке идиш так называется женщина-нееврейка). Кевин взглянул на нее с недоумением и спросил, что означает это слово.
Стеф Марр достаточно долго имел дело с компьютерами и знал, что хороший системный администратор «чувствует» свою машину. А с компьютерной системой в Santa Cruz Operation стало твориться что-то неладное. Слепой церковный органист всегда может сказать, сколько людей находится в церкви, – он определяет это по тому, как звучит музыка. Но он вряд ли сумеет объяснить, как он это делает. Опытный жокей может сказать, какое настроение у его лошади и удачно ли пройдет заезд, – он определяет это по тому, как она подходит к стартовой черте. Точно так же у хороших системных администраторов вырабатывается умение определять, нормально ли функционирует компьютер, по внешним, малозаметным признакам. И они умеют распознавать малейшие отклонения. Компьютеры предназначены для того, чтобы выполнять одни и те же операции по многу раз, и если операция выполняется не так, как обычно, – значит, это неспроста. Опытные специалисты улавливают внутренний ритм компьютера по задержкам отклика на нажатие клавиш, по миганию огоньков на панели модема, по ежедневным записям в журнале регистрации подключений.
Фирма Santa Cruz Operation (названная как бы в честь небольшого городка в северной части Калифорнии, где находился главный офис фирмы) начинала свою деятельность с того, что организовала продажу одной из версий операционной системы UNIX, предназначенной для персональных компьютеров. За восемь лет скромная фирма превратилась в преуспевающую компанию с капиталом во много миллионов долларов.
Стеф Марр был одним из тех специалистов, которые отвечали за бесперебойную работу компьютерных систем. В этой должности он работал уже год – достаточный срок для того, чтобы изучить привычки и повадки пользователей. Например, инженеры предпочитали подключаться к компьютерам фирмы по вечерам, сидя у себя дома. Секретарши подключались только с рабочего места и только в рабочее время. Стеф научился распознавать внутренние ритмы своего компьютера и отличать работу в режиме полной загрузки от работы «вполсилы». Вот почему в конце мая 1987 года он заметил отклонения. Точнее, не только он сам заметил, но даже сама система сообщила ему на своем языке, что в ней что-то неладно. Кто-то, по-видимому, одна из секретарш, начал работать в непривычном режиме: подключаться в неурочное время, после рабочего дня, блуждать по всей системе и пытаться проникнуть в чужие каталоги. Эта любопытная личность открывала файлы, к которым никто не обращался уже долгие месяцы, включая даже устаревшую систему подсказок Help. Когда Стеф спросил секретаршу, зачем она это делает, та удивилась и сказала, что ничем подобным не занималась. Стефу стало ясно, что кто-то другой воспользовался ее паролем.
Когда Стеф осознал, что в систему проник посторонний, он не стал прибегать к поспешным действиям, а установил сигнализацию и ограничил злоумышленнику возможности доступа к данным. Должно быть, взломщик догадался, что в системе появились электронные средства, отслеживающие каждый его шаг, потому что через несколько дней на экране у Стефа возникла строка: – Почему вы следите за мной? Стеф прочитал и ввел ответ: – Потому что это моя работа.
Дерзость, с которой незнакомец вступил в открытый диалог с системным администратором, не оставляла сомнений: это был не обычный хакер, каких много. Он заявил Стефу, что хочет получить такой пользовательский счет в этой системе, который дал бы ему неограниченные привилегии. Весть о том, что Стеф напрямую общается со взломщиком, быстро облетела все отделы, и за спиной Стефа полукругом сгрудились любопытствующие. Разгорелся спор: должен ли Стеф дать этому непрошеному гостю счет в системе или нет,
Когда– то в прежние времена Стеф и сам был хакером, не раз действовавшим на грани нарушения закона, и сейчас тот опыт должен был ему пригодиться, чтобы разгадать мотивы поведения незнакомца и предугадать его возможные маневры. В молодости Стеф и сам взламывал системы защиты данных. Еще в студенческие годы он развлекался тем, что находил лазейки в университетских компьютерных системах, а потом звонил системным администраторам и сообщал о своих подвигах раньше, чем они успевали обнаружить проникновение. Он тоже разделял мнение, что доступ к любой информации должен быть открыт для всех. Однако у него было чувство меры, и он знал, когда нужно остановиться. А этот наглый взломщик, похоже, прекрасно понимал, что нарушает закон, но как будто даже гордился этим.
Вопрос о счете высокого уровня Стеф даже не стал обдумывать Если бы взломщик заполучил счет и если бы оказался толковым программистом, то он сумел бы изменить операционную систему или взять под контроль обращения всех остальных пользователей. Ему было бы достаточно только захотеть, и он стал бы чем-то вроде ворвавшегося в банк вооруженного психопата, только в заложниках у него был бы не человек, а компьютер. Поэтому Стеф сообщил незнакомцу такой номер счета, который выглядел более внушительным, чем был на самом деле. Счету присвоили идентификатор «хакер» – так захотел сам взломщик. Понятное дело, сам Стеф имел над этим счетом полный контроль и мог отменить любой запрос, отправленный с него, так что он воспринимал эту ситуацию так, как если бы запустил неизвестную рыбу в аквариум, а сам наблюдает за всеми ее движениями. Да и отследить источник, с которого этот взломщик подключается к системе, в этом случае было бы легче. Двое суток люди из службы безопасности Pacific Bell именно этим и занимались. Но их ждало неприятное открытие. Выяснилось, что злоумышленник каким-то образом получил доступ к компьютерам самой телефонной компании и заблокировал выполнение тех команд, которые активировали поиск телефонной линии, которой он пользовался.
Несмотря на то. что взломщик часами блуждал по компьютерной системе Santa Cruz, у него, казалось, не было определенной цели. Он просто перебирал содержимое каталогов, но очень редко открывал находившиеся там файлы. Впрочем, примерно через неделю его поиски стали более целенаправленными. Он пытался войти в программы, которые позволяли изменить операционную систему, но у его счета не было достаточных привилегий. Вскоре стало ясно, чего он хочет – изменить систему XENIX – производную от системы UNIX, – а это была самая суть того, на чем строился весь бизнес фирмы. Взломщик явно хотел скопировать XENIX в свой компьютер.
Последствия могли бы оказаться катастрофическими. Но злоумышленника подвела одна мелкая деталь – то, что для получения доступа к системе он пользовался кодом МС1. Поэтому благодаря некоторым специальным механизмам МС1 удалось вычислить номер телефона, с которого поступил звонок на местный коммутационный узел МС1. И что же? Это оказался домашний телефон в Таузенд-Оукс.
Утром 1 июня 1987 года оперативная группа из полицейского управления Санта-Крус вылетела в Лос-Анджелес, чтобы провести обыск в квартире 404 по Ист-Хилкрест-Драйв, 1387, в Таузенд-Оукс. Для полицейских это был не первый подобный рейд, за годы работы они насмотрелись всякого, но того, что они нашли в этой квартире, им еще не приходилось видеть. Их проинструктировали, что искать: компьютер, модем, распечатки, списки телефонных номеров и кодов доступа. Прибыв на место, полицейские постучали в дверь. Ответа не было. Они разыскали управляющего жилым комплексом и взяли запасной ключ. Начался осмотр квартиры. Детектив Патриция Риди добросовестно записывала для отчета все, что они увидели. На обеденном столе находился компьютер, к которому был подсоединен черный ящик с многочисленными красными огоньками. Детектив Найджел высказал предположение, что это был «модем». На панели модема горел индикатор МС. Рядом с компьютером находился кнопочный телефонный аппарат бежевого цвета, причем его верхняя панель была снята. И компьютер, и модем, и телефон были соединены вместе. Чтобы никто не мог позвонить в квартиру и стереть из памяти компьютера какие-нибудь возможные улики, детектив Риди, недолго думая, сделала то, что ей показалось необходимым: отсоединила модем от телефона. Будь рядом специалист по компьютерным преступлениям, он бы непременно предостерег ее от любых манипуляций с телефоном: ведь, может быть, как раз в этот момент подозреваемый передавал данные.
Полицейские побывали и в спальне: там им сразу бросилась в глаза куча одежды на полу. На столике рядом с кроватью они насчитали пятьдесят пять дискет – и в коробках и вразброс. Под кроватью нашли книгу, озаглавленную «Утилиты OS», целый ворох компьютерных распечаток и пластиковый кулек, полный заметок, сделанных от руки. Все это они забрали как вещественные доказательства. Там же, под кроватью, был обнаружен заряженный револьвер Charter Arms 38-го калибра. А в шкафу для одежды полицейские нашли более внушительное оружие – винтовку «Ремингтон» 87-го калибра. На полу спальни подобрали два маленьких пластиковых пакетика с чем-то, что показалось им похожим на марихуану, и тоже приобщили к вещественным доказательствам, В кармане мужского пиджака, висевшего в шкафу, нашли три тысячи долларов в стодолларовых купюрах. Детектив Риди пометила каждую купюру и оставила на кухонном столе.
Полицейские осознавали, что разбираются в компьютерах слишком слабо, чтобы оценить важность найденного, и потому пригласили специалиста из отдела местного шерифа. «Специалист разъяснил нам, что перед нами находился компьютерный терминал без запоминающего устройства, а черный ящик действительно был „модемом“. Он снова соединил приемное устройство с телефоном и вывел на экран компьютера какую-то информацию, которая оказалась словом „abort“. После этого специалист предположил, что мы, вероятно, прервали сеанс связи этого терминала с каким-то другим устройством». Обыск закончился в четыре часа дня. Когда Бонни вернулась домой, она ужаснулась: казалось, в квартире побывали грабители. Не было ни компьютера, ни модема, ни дискет. ни книг по вычислительной технике. Но когда она увидела на столе пачку стодолларовых купюр (которые они с Кевином сберегли на свадьбу) и документ с печатью, ей стало ясно, что в доме был обыск. Бонни отправилась искать Кевина. Когда он узнал об обыске, его охватил панический ужас.
Первым делом он кинулся звонить Роско и, срываясь на крик, стал требовать ответа: не Роско ли донес на него в полицию? Роско пытался успокоить его и выяснить, что произошло. Но Кевин вел себя как невменяемый. По его выкрикам могло показаться, что он разговаривает сам с собой. Что ему теперь делать – бежать из города? Не дожидаясь ответа, он снова запричитал. Бежать-то надо, да ведь не хочется оставлять Бонни! Может, и ее взять с собой? Наконец Роско не выдержал, оборвал Кевина и посоветовал обратиться к адвокату.
Полицейские вновь пришли на следующее утро. Постучали в дверь, но в квартире никого не было. Тогда они побеседовали с управляющей жилым комплексом Алисой Лендри. Она рассказала, что квартиру 404 снимает Бонни Вителло, приятная молодая женщина, стройненькая, темноволосая, а работает она в телефонной компании GTE. У мисс Вителло часто бывает ее брат, крупный, упитанный молодой человек, тоже приятный на вид и всегда чисто выбритый. Мисс Вителло всегда была очень порядочной, прямо-таки безупречной квартиросъемщицей, хотя на нее пару раз и жаловались соседи: из ее квартиры поздними вечерами доносился шум, как будто там громко спорили или скандалили. Ее брат часто бывает дома.
Полицейские позвонили в GTE, и там подтвердили, что мисс Вителло является сотрудницей компании. Но вот сегодня ее на работе нет. Она позвонила и попросила дать ей несколько выходных дней вне очереди. Сказала, что ей надо уехать, и пообещала вернуться в следующий понедельник. Полицейские спросили менеджера GTE, известно ли ему имя – Кевин Митник. Оказалось, не только известно, но у менеджера даже был перечень организаций, которые в прошлом разыскивали Митника, и следы его деятельности неизменно приводили в GTE.
После этого детектив Риди позвонила в отдел районного прокурора. Там ей порекомендовали связаться со следователем Юэном. Юэн сообщил, что Митник проходил по нескольким делам, связанным с компьютерными преступлениями в Южной Калифорнии, и он сам, Юэн, вел одно из таких дел, где Митник фигурировал как подозреваемый. Причем однажды уже и ордер на его арест был набран и введен в компьютер полицейского управления, но Митник узнал об этом и смылся, скорее всего, в Израиль. Сейчас против него возбуждено дело, и ФБР наверняка разрабатывает еще несколько дел о компьютерных преступлениях, где имя Митника всплывет обязательно. Но в любом случае, имея дело с Митником, следует помнить, что он очень хитер, изворотлив и опасен. Наверно нет такой компьютерной системы, в которую он не смог бы проникнуть и заложить туда «логическую бомбу».
Логическая бомба? Израиль? В Южной Калифорнии, конечно, бывает немало странного, но это звучало уж совсем дико. Полицейские позвонили в Santa Cruz Operation и сообщили, что личность взломщика установлена. Окружной суд выдал ордера на задержание Кевина Дэвида Митника и Бонни Вителло по подозрению в недозволенном проникновении в компьютерную систему, что по законам штата Калифорния считается мошенничеством. Полицейские, проводившие обыск, описали Бонни как «яркую и опасную личность». А двадцатитрехлетний Митник был охарактеризован как матерый преступник с большим «послужным списком» прошлых преступлений. Через три дня после выдачи ордеров оба подозреваемых добровольно сдались, придя в полицейский участок в Голливуде. Как только выяснилось, что Митник действовал в одиночку, уголовное дело против Бонни было закрыто.
Несмотря на все свои прошлые неприятности, Кевин привлекался к ответственности только как несовершеннолетний и ни разу не проходил по «взрослой» статье. Понятно, ему совсем не хотелось загреметь на этот раз в тюрьму для взрослых. Поэтому он отказался признать себя виновным в мошенничестве, в котором его обвиняли. Его адвокат обещал, что если Кевин согласится сотрудничать со следствием и подробно объяснит, как он взломал систему в Santa Cruz Operation, то обвинение будет смягчено: вместо мошенничества он пойдет по статье за мелкое хулиганство. Кевин согласился и отделался небольшим штрафом, испытательным сроком в тридцать шесть месяцев и трехчасовой беседой с компьютерщиками из Santa Cruz в присутствии адвокатов обеих сторон.
Когда Стеф Марр наконец-то увидел Митника в лицо, он сначала хотел выразить этому парню свое искреннее восхищение. Ведь Митник оказался хитрее его, Стефа, систем защиты: проник в охраняемую систему и какое-то время не позволял себя выследить. На Стефа произвел впечатление такой высокий профессионализм, поэтому он приветствовал Кевина с искренним дружелюбием. Однако Кевин отреагировал холодно-безразлично. Стеф начал задавать свои узкотехнические вопросы, но Кевин, отвечая, обращался не к нему, а к адвокату Santa Cruz Operation. И в его ответах сквозило неприкрытое высокомерие. Поговорить так, как рассчитывал Стеф Марр, – доверительно, как хакер с хакером, – не удалось.
Летом того же года Кевин и Бонни поженились. Время для них было нелегкое: над Кевином нависла угроза наказания, и приходилось часто ездить в Санта-Крус на судебные слушания. Конечно, свой тридцатый день рождения Бонни предпочла бы отметить не в такой обстановке, но выбирать не приходилось. Ведь, несмотря на неприятности, которые причинил ей Кении, она все-таки хотела выйти за него замуж. Один раз она уже участвовала в пышной церемонии бракосочетания по католическому обряду, и больше ей этого не хотелось. А Кевину было в общем-то все равно, как обставить свадебную церемонию. Поэтому они просто отправились в мэрию и через пятнадцать минут вышли оттуда мужем и женой. Правда, чтобы умилостивить мать Бонни, им пришлось нарядиться в праздничную одежду и отправиться к ней на торжественный обед. Там они поулыбались перед объективом фотоаппарата – надо же иметь снимки на память об этом событии! Бонни была счастлива: Кевин подарил ей обручальное колечко и торжественно поклялся, что с компьютерным хулиганством покончено навсегда.