— Ничего не говори маме, — сказал Уильям, — будем защищаться до последней крайности, а если нас победят, — значит, так угодно Господу.
— Мне хотелось бы на прощанье поцеловать твою маму, — сказал Сигрев. — Но нет, это заставит меня ослабеть. Лучше нет. Вот они, Уильям, они бегут! Ну, да благословит тебя Бог, мой мальчик. Я думаю, мы все встретимся на небе.
Все полчище дикарей двигалось теперь от кокосовой рощи плотной массой. Они кричали, так что ужаснули Селину и Юнону, однако ни одна из них не дрогнула. Дикари снова были в пятидесяти ярдах от палисада, и снова по ним открылся огонь.
Громкие вопли отвечали на выстрелы. Вот дикари уже дошли до покатой груды сложенных вязанок. Но их дикие крики и ружейные выстрелы заглушил громкий, грохочущий звук, от которого содрогнулись пальмовые деревья. И нападающие, и защитники на мгновение замерли от изумления. Новый и еще новый громовой звук. Что-то бороздило землю. Множество дикарей упало.
— Это корабельная пушка, отец, — сказал Уиль. — Мы спасены. Спасены!
— Это, наверное, пушка, мы спасены чудом, — ответил м-р Сигрев в полном изумлении.
Дикари остановились. Они были ошеломлены. Снова и снова звучали выстрелы больших орудий, сотрясая воздух, и ядра с визгом проносились в лесу.
Дикари повернулись и бросились к своим челнокам. Не осталось ни одного.
— Мы спасены! — вскрикнул Сигрев.
Быстро соскочив с доски, прибитой к палисаду, он горячо обнял жену. А Селина опустилась на колени и, подняв к небу сжатые руки, стала благодарить Бога.
Уильям быстро поднялся на высокую пальму, осмотрелся и закричал бывшим внизу.
— Большая шкуна, папа. Слышишь? Это она стреляет в дикарей. Они разбегаются повсюду; многие падают; некоторые в воде… Идет большая шлюпка, в ней люди… Она уже подле садового мыса. Три челна, полные дикарей, отчалили. Вот опять пушечный выстрел. Два челна утонули, отец… Шлюпка пристала к берегу. Сюда идут, сюда!
Уильям быстро спустился с дерева. Ступив на землю, он тотчас же побежал отодвинуть жерди, закрывавшие дверь палисада, и распахнуть ее. Он отодвинул последнюю жердь, когда услышал шаги избавителей, открыл дверь и через одно мгновение очутился в объятиях капитана Осборна.
ГЛАВА LXVI
ГЛАВА LXVII
— Мне хотелось бы на прощанье поцеловать твою маму, — сказал Сигрев. — Но нет, это заставит меня ослабеть. Лучше нет. Вот они, Уильям, они бегут! Ну, да благословит тебя Бог, мой мальчик. Я думаю, мы все встретимся на небе.
Все полчище дикарей двигалось теперь от кокосовой рощи плотной массой. Они кричали, так что ужаснули Селину и Юнону, однако ни одна из них не дрогнула. Дикари снова были в пятидесяти ярдах от палисада, и снова по ним открылся огонь.
Громкие вопли отвечали на выстрелы. Вот дикари уже дошли до покатой груды сложенных вязанок. Но их дикие крики и ружейные выстрелы заглушил громкий, грохочущий звук, от которого содрогнулись пальмовые деревья. И нападающие, и защитники на мгновение замерли от изумления. Новый и еще новый громовой звук. Что-то бороздило землю. Множество дикарей упало.
— Это корабельная пушка, отец, — сказал Уиль. — Мы спасены. Спасены!
— Это, наверное, пушка, мы спасены чудом, — ответил м-р Сигрев в полном изумлении.
Дикари остановились. Они были ошеломлены. Снова и снова звучали выстрелы больших орудий, сотрясая воздух, и ядра с визгом проносились в лесу.
Дикари повернулись и бросились к своим челнокам. Не осталось ни одного.
— Мы спасены! — вскрикнул Сигрев.
Быстро соскочив с доски, прибитой к палисаду, он горячо обнял жену. А Селина опустилась на колени и, подняв к небу сжатые руки, стала благодарить Бога.
Уильям быстро поднялся на высокую пальму, осмотрелся и закричал бывшим внизу.
— Большая шкуна, папа. Слышишь? Это она стреляет в дикарей. Они разбегаются повсюду; многие падают; некоторые в воде… Идет большая шлюпка, в ней люди… Она уже подле садового мыса. Три челна, полные дикарей, отчалили. Вот опять пушечный выстрел. Два челна утонули, отец… Шлюпка пристала к берегу. Сюда идут, сюда!
Уильям быстро спустился с дерева. Ступив на землю, он тотчас же побежал отодвинуть жерди, закрывавшие дверь палисада, и распахнуть ее. Он отодвинул последнюю жердь, когда услышал шаги избавителей, открыл дверь и через одно мгновение очутился в объятиях капитана Осборна.
ГЛАВА LXVI
Объяснения. — Капитан Осборн и Риди. — Смерть Риди. — Печаль. — Предположения. — Стадо остается на острове.
Раньше, чем будем продолжать наш рассказ, мы объясним молодым читателям, как и почему капитан Осборн явился в такую минуту.
Следует вспомнить, что за несколько месяцев до этого дня появился бриг и принес такое глубокое разочарование жителям островка, не подойдя к их берегу.
Дело в том что бывшие на палубе этого брига не только видели выкинутые флаги, но и прочитали крупную надпись с названием «Великий Океан». Тем не менее налетевшая буря так далеко унесла их к югу, что капитан брига нашел несовместимым со своими обязанностями относительно судовладельца терять много времени на рейс до острова. Товар, который несло судно, потерял бы всякую цену, если бы он попал на торговый рынок не первым. Поэтому капитан решил прямо отправиться в Сидней-Порт, который составлял местоназначение его плавания.
Когда Мекинтош и матросы «Великого Океана» опустили капитана Осборна в большую шлюпку, он был без сознания.
Прошла бурная, тяжелая ночь. С большим трудом они спасли шлюпку от гибели; мало-помалу Осборн пришел в себя и настолько оправился, что Мекинтош мог рассказать, почему он очутился на море, в простой шлюпке.
На следующее утро ветер ослабел, и им посчастливилось; они встретили судно, которое отправлялось к Вандименовой земле и приняло их на свою палубу.
Из рассказа Мекинтоша капитан Осборн узнал о судьбе семьи Сигрев; он не сомневался, что «Великий Океан» пошел ко дну, а с ним погибли Сигревы и Риди, не пожелавший бросить несчастных.
Он сообщил об этом владельцам корабля.
Попав на Вандименову землю, капитан Осборн был до такой степени поражен прелестью, красотой и плодородием острова, что решил купить себе земельный участок и основаться в этой стране. (Может быть, также после недавно пережитой страшной опасности, ему не хотелось снова идти в море). Он исполнил свое намерение, завел ферму, скот и на шкуне отправился в Сидней, чтобы получить многие сельскохозяйственные предметы, которые выписал для себя из Англии.
В это время в Сидней пришел бриг и рапортовал о том, что на одном из маленьких островов белые, и что они подняли флаг с вышитой на нем надписью «Великий Океан».
Когда Осборн узнал об этом, он немедленно отправился к капитану брига, засыпал его вопросами; определил, под какими градусами широты и долготы находился островок с белыми и флагом, и понял, что это было невдалеке от места крушения «Великого Океана». Так Осборн получил твердое убеждение, что покинутый корабль уцелел, и семья Сигрев спаслась чудом.
Он отправился к губернатору провинции Новый Южный Уэльс, рассказал ему с полученных сведениях, и тот немедленно решил послать на помощь несчастным правительственную шкуну; вдобавок он предложил Осборну плыть на ней, если он желает сам отправиться отыскивать своих бывших путевых товарищей.
Капитану было очень неудобно бросить ферму и сельское хозяйство, однако он согласился на предложение, и через несколько дней шкуна отплыла.
Она подошла к берегу острова как раз в то самое утро, когда флотилия челнов дикарей пристала к отмели, а Уильям по дороге к палисаду сказал Риди, что на линии «садового мыса» виднеется парус. Если бы в то время Риди успел посмотреть в свою подзорную трубу, он понял бы, что это шкуна, а не вражеский челнок, по его предположению, отставший от остальной флотилии в течение бурной ночи.
Шкуна остановилась подле рифов, потом снова отошла с целью отправить ялбот для зондирования дна и приискания места стоянки.
Ялбот только что начал свои исследования, как заметил челны дикарей; матросы услышали выстрелы; в это время происходило первое нападение. Вернувшись к шкуне, экипаж ялбота донес о том, что он видел; матросы прибавили также, что, по их мнению, дикари напали на белых.
К несчастью, ялбот вернулся к шкуне только вечером, а потому вопроса о том, что происходило, нельзя было выяснить. Тогда произошло новое нападение, и они услыхали опять ружейные выстрелы.
Это очень встревожило Осборна, и капитан решил как можно скорее высадиться на остров; но дикарей было громадное количество, а экипаж шкуны состоял всего из двадцати пяти человек, поэтому было найдено неблагоразумным пытаться сделать это. Командир, поставив шкуну так, чтобы защитить своих людей, наконец согласился высадить их на берег.
Ялбот определил фарватер залива; все подготовили к тому, чтобы отойти к берегу на рассвете следующего утра; но к несчастью, большую часть дня стояло полное безветрие, и только на утро через день, в то время, когда дикари в последний раз атаковали палисад, шкуна пододвинулась к берегу и открыла пушечный огонь.
Остальное известно. От пушечных выстрелов дикари разбежались. Наконец, шлюпку наполнили экипажем, и капитан Осборн вовремя явился на выручку осажденных.
Пусть читатель сам представит себе радость м-ра и миссис Сигрев при виде своего друга капитана Осборна. Всякая опасность теперь миновала; отряд, который вместе с Осборном высадился, сделал разведки, чтобы убедиться, не осталось ли на острове еще дикарей, но нашел только мертвых и умирающих.
Капитан Осборн в коротких словах передал Сигревам свою историю. Потом они рассказали ему о самопожертвовании старого Риди и о том положении, в котором они находятся.
В это время Уильяма уже не было с остальными, он пришел к своему другу, как только капитан Осборн заговорил с отцом и матерью. Капитан тоже поспешно направился к старику. Риди тотчас же его узнал, хотя перед его глазами все потускнело, расплылось, и он ничего не мог видеть.
— Я знаю, это капитан Осборн, — слабым голосом произнес раненый. — Вы вовремя явились, сэр, я чувствовал, что вы отыщете нас, я постоянно говорил это. Примите же благодарность умирающего.
— Надеюсь, дело еще не так плохо, Риди, — ответил Осборн, — у нас на палубе хирург, и я тотчас же пошлю за ним.
— Нет, сэр, ни один хирург в мире не поможет мне, — ответил Риди, — не пройдет и часа, как я перейду в вечность. Я благодарю Господа за то, что Он сохранил эту семью, но мое время, капитан Осборн, наступило.
Старик сложил руки на груди, и несколько мгновений молчал: он тихо молился.
— Нам лучше уйти, — сказал капитан. — Он не хочет, чтобы ему мешали. Я пошлю за врачом на всякий случай, хотя чувствую, что это будет бесполезно. Смерть уже наложила на него свою руку.
М-р Сигрев, Селина и капитан Осборн ушли, глубоко опечаленные этой сценой. Но Уильям остался подле Риди, чтобы дать ему напиться, когда он попросит воды.
Через несколько минут старик открыл глаза.
— Вы еще здесь, Уильям. Я не вижу вас. Выслушайте меня, мой дорогой мальчик. Вот что: похороните мое тело на холмике над колодцем. Мне хочется лежать там. Бедный мой маленький Томми! Смотрите, никогда не говорите ему, что он был причиной моей смерти. Позовите сюда его, а также Юнону и Каролину; я хочу проститься с ними, Уильям.
Слезы так и катились по щекам Уильяма; он быстро прошел в дом и передал отцу и матери о желании старика. Они все отправились к нему, чтобы в последний раз проститься с ним.
Риди каждого поочередно называл по имени. Они опускались перед ним на колени и нежно целовали старика. Он прощался со всеми своими друзьями голосом, ослабевшим до степени шепота. Все молчали и молча плакали, окружая его. Уильям стоял подле него на коленях и держал его руку.
Вдруг голова старика откинулась. Он перестал дышать.
— Все кончено, — уныло произнес Сигрев, — его душа, я уверен, пошла за наградой, уготованной праведным и добрым людям.
Сигрев увел жену и детей. Юнона и Уильям остались подле умершего. Бедная негритянка плакала безутешно; казалось, ее сердце надрывалось от горя. Как только ушли ее господа, она перестала сдерживаться, Уильям старался утешить ее.
— О, масса Уильям. Я часто думаю, что небо его послало, чтобы спасти всех нас. Он пережил столько, чтобы сделать все, что мог, и снова ушел на небо.
— Я верю, что он на небе, милая Юнона, и надеюсь жить так же хорошо, как он, и умереть, как умер он.
Уильям закрыл глаза умершего, а Юнона принесла корабельный вымпел и положила его на тело усопшего. Потом мальчик и негритянка вернулись в дом, к остальным.
Пока Уильям сидел со старым Риди, командир шкуны и новая партия матросов высадились на берег. Матросов он отправил поискать на острове дикарей, но они не встретили ни одного из них.
Осборн познакомил с командиром шкуны м-ра и миссис Сигрев.
После этого начали готовиться к переправе на шкуну. Решили следующий день посвятить укладке вещей и переправе на шкуну багажа; позже сами должны были войти на палубу судна.
Уильям сказал о желании Риди относительно места погребения его тела. Командир немедленно приказал сделать для него гроб и выкопать могилу там, где укажет Уильям. Решили также на следующее утро отправить Юнону в шлюпке к маленькой гавани, чтобы можно было взять с собой мериносовых, очень дорогих овец. Всех остальных животных, конечно, за исключением собак, предполагалось оставить на островке в пользу тех несчастных, потерпевших кораблекрушение, которые случайно могли на него попасть, как попали пассажиры «Великого Океана».
Рано утром следующего утра шлюпки подошли к берегу за вещами. Но Сигрев не хотел взять ничего, что могло бы пригодиться для выброшенных морем на этот берег: мебель, инструменты, гвозди, железные изделия, солонина и мука, — все было отнесено в дом и заперто на ключ. Поэтому на палубу шкуны переправили только небольшой багаж.
Раньше, чем будем продолжать наш рассказ, мы объясним молодым читателям, как и почему капитан Осборн явился в такую минуту.
Следует вспомнить, что за несколько месяцев до этого дня появился бриг и принес такое глубокое разочарование жителям островка, не подойдя к их берегу.
Дело в том что бывшие на палубе этого брига не только видели выкинутые флаги, но и прочитали крупную надпись с названием «Великий Океан». Тем не менее налетевшая буря так далеко унесла их к югу, что капитан брига нашел несовместимым со своими обязанностями относительно судовладельца терять много времени на рейс до острова. Товар, который несло судно, потерял бы всякую цену, если бы он попал на торговый рынок не первым. Поэтому капитан решил прямо отправиться в Сидней-Порт, который составлял местоназначение его плавания.
Когда Мекинтош и матросы «Великого Океана» опустили капитана Осборна в большую шлюпку, он был без сознания.
Прошла бурная, тяжелая ночь. С большим трудом они спасли шлюпку от гибели; мало-помалу Осборн пришел в себя и настолько оправился, что Мекинтош мог рассказать, почему он очутился на море, в простой шлюпке.
На следующее утро ветер ослабел, и им посчастливилось; они встретили судно, которое отправлялось к Вандименовой земле и приняло их на свою палубу.
Из рассказа Мекинтоша капитан Осборн узнал о судьбе семьи Сигрев; он не сомневался, что «Великий Океан» пошел ко дну, а с ним погибли Сигревы и Риди, не пожелавший бросить несчастных.
Он сообщил об этом владельцам корабля.
Попав на Вандименову землю, капитан Осборн был до такой степени поражен прелестью, красотой и плодородием острова, что решил купить себе земельный участок и основаться в этой стране. (Может быть, также после недавно пережитой страшной опасности, ему не хотелось снова идти в море). Он исполнил свое намерение, завел ферму, скот и на шкуне отправился в Сидней, чтобы получить многие сельскохозяйственные предметы, которые выписал для себя из Англии.
В это время в Сидней пришел бриг и рапортовал о том, что на одном из маленьких островов белые, и что они подняли флаг с вышитой на нем надписью «Великий Океан».
Когда Осборн узнал об этом, он немедленно отправился к капитану брига, засыпал его вопросами; определил, под какими градусами широты и долготы находился островок с белыми и флагом, и понял, что это было невдалеке от места крушения «Великого Океана». Так Осборн получил твердое убеждение, что покинутый корабль уцелел, и семья Сигрев спаслась чудом.
Он отправился к губернатору провинции Новый Южный Уэльс, рассказал ему с полученных сведениях, и тот немедленно решил послать на помощь несчастным правительственную шкуну; вдобавок он предложил Осборну плыть на ней, если он желает сам отправиться отыскивать своих бывших путевых товарищей.
Капитану было очень неудобно бросить ферму и сельское хозяйство, однако он согласился на предложение, и через несколько дней шкуна отплыла.
Она подошла к берегу острова как раз в то самое утро, когда флотилия челнов дикарей пристала к отмели, а Уильям по дороге к палисаду сказал Риди, что на линии «садового мыса» виднеется парус. Если бы в то время Риди успел посмотреть в свою подзорную трубу, он понял бы, что это шкуна, а не вражеский челнок, по его предположению, отставший от остальной флотилии в течение бурной ночи.
Шкуна остановилась подле рифов, потом снова отошла с целью отправить ялбот для зондирования дна и приискания места стоянки.
Ялбот только что начал свои исследования, как заметил челны дикарей; матросы услышали выстрелы; в это время происходило первое нападение. Вернувшись к шкуне, экипаж ялбота донес о том, что он видел; матросы прибавили также, что, по их мнению, дикари напали на белых.
К несчастью, ялбот вернулся к шкуне только вечером, а потому вопроса о том, что происходило, нельзя было выяснить. Тогда произошло новое нападение, и они услыхали опять ружейные выстрелы.
Это очень встревожило Осборна, и капитан решил как можно скорее высадиться на остров; но дикарей было громадное количество, а экипаж шкуны состоял всего из двадцати пяти человек, поэтому было найдено неблагоразумным пытаться сделать это. Командир, поставив шкуну так, чтобы защитить своих людей, наконец согласился высадить их на берег.
Ялбот определил фарватер залива; все подготовили к тому, чтобы отойти к берегу на рассвете следующего утра; но к несчастью, большую часть дня стояло полное безветрие, и только на утро через день, в то время, когда дикари в последний раз атаковали палисад, шкуна пододвинулась к берегу и открыла пушечный огонь.
Остальное известно. От пушечных выстрелов дикари разбежались. Наконец, шлюпку наполнили экипажем, и капитан Осборн вовремя явился на выручку осажденных.
Пусть читатель сам представит себе радость м-ра и миссис Сигрев при виде своего друга капитана Осборна. Всякая опасность теперь миновала; отряд, который вместе с Осборном высадился, сделал разведки, чтобы убедиться, не осталось ли на острове еще дикарей, но нашел только мертвых и умирающих.
Капитан Осборн в коротких словах передал Сигревам свою историю. Потом они рассказали ему о самопожертвовании старого Риди и о том положении, в котором они находятся.
В это время Уильяма уже не было с остальными, он пришел к своему другу, как только капитан Осборн заговорил с отцом и матерью. Капитан тоже поспешно направился к старику. Риди тотчас же его узнал, хотя перед его глазами все потускнело, расплылось, и он ничего не мог видеть.
— Я знаю, это капитан Осборн, — слабым голосом произнес раненый. — Вы вовремя явились, сэр, я чувствовал, что вы отыщете нас, я постоянно говорил это. Примите же благодарность умирающего.
— Надеюсь, дело еще не так плохо, Риди, — ответил Осборн, — у нас на палубе хирург, и я тотчас же пошлю за ним.
— Нет, сэр, ни один хирург в мире не поможет мне, — ответил Риди, — не пройдет и часа, как я перейду в вечность. Я благодарю Господа за то, что Он сохранил эту семью, но мое время, капитан Осборн, наступило.
Старик сложил руки на груди, и несколько мгновений молчал: он тихо молился.
— Нам лучше уйти, — сказал капитан. — Он не хочет, чтобы ему мешали. Я пошлю за врачом на всякий случай, хотя чувствую, что это будет бесполезно. Смерть уже наложила на него свою руку.
М-р Сигрев, Селина и капитан Осборн ушли, глубоко опечаленные этой сценой. Но Уильям остался подле Риди, чтобы дать ему напиться, когда он попросит воды.
Через несколько минут старик открыл глаза.
— Вы еще здесь, Уильям. Я не вижу вас. Выслушайте меня, мой дорогой мальчик. Вот что: похороните мое тело на холмике над колодцем. Мне хочется лежать там. Бедный мой маленький Томми! Смотрите, никогда не говорите ему, что он был причиной моей смерти. Позовите сюда его, а также Юнону и Каролину; я хочу проститься с ними, Уильям.
Слезы так и катились по щекам Уильяма; он быстро прошел в дом и передал отцу и матери о желании старика. Они все отправились к нему, чтобы в последний раз проститься с ним.
Риди каждого поочередно называл по имени. Они опускались перед ним на колени и нежно целовали старика. Он прощался со всеми своими друзьями голосом, ослабевшим до степени шепота. Все молчали и молча плакали, окружая его. Уильям стоял подле него на коленях и держал его руку.
Вдруг голова старика откинулась. Он перестал дышать.
— Все кончено, — уныло произнес Сигрев, — его душа, я уверен, пошла за наградой, уготованной праведным и добрым людям.
Сигрев увел жену и детей. Юнона и Уильям остались подле умершего. Бедная негритянка плакала безутешно; казалось, ее сердце надрывалось от горя. Как только ушли ее господа, она перестала сдерживаться, Уильям старался утешить ее.
— О, масса Уильям. Я часто думаю, что небо его послало, чтобы спасти всех нас. Он пережил столько, чтобы сделать все, что мог, и снова ушел на небо.
— Я верю, что он на небе, милая Юнона, и надеюсь жить так же хорошо, как он, и умереть, как умер он.
Уильям закрыл глаза умершего, а Юнона принесла корабельный вымпел и положила его на тело усопшего. Потом мальчик и негритянка вернулись в дом, к остальным.
Пока Уильям сидел со старым Риди, командир шкуны и новая партия матросов высадились на берег. Матросов он отправил поискать на острове дикарей, но они не встретили ни одного из них.
Осборн познакомил с командиром шкуны м-ра и миссис Сигрев.
После этого начали готовиться к переправе на шкуну. Решили следующий день посвятить укладке вещей и переправе на шкуну багажа; позже сами должны были войти на палубу судна.
Уильям сказал о желании Риди относительно места погребения его тела. Командир немедленно приказал сделать для него гроб и выкопать могилу там, где укажет Уильям. Решили также на следующее утро отправить Юнону в шлюпке к маленькой гавани, чтобы можно было взять с собой мериносовых, очень дорогих овец. Всех остальных животных, конечно, за исключением собак, предполагалось оставить на островке в пользу тех несчастных, потерпевших кораблекрушение, которые случайно могли на него попасть, как попали пассажиры «Великого Океана».
Рано утром следующего утра шлюпки подошли к берегу за вещами. Но Сигрев не хотел взять ничего, что могло бы пригодиться для выброшенных морем на этот берег: мебель, инструменты, гвозди, железные изделия, солонина и мука, — все было отнесено в дом и заперто на ключ. Поэтому на палубу шкуны переправили только небольшой багаж.
ГЛАВА LXVII
Могила Риди. — Сожаления. — Печаль Юноны. — Похороны. — Любовь к острову. — Шкуна отходит. — Прибытие в Сидней. — Семья Сигрев.
Суета и хлопотливые приготовления к отплытию с острова, быстрая смена событий в течение такого небольшого промежутка времени, — все не давало возможности м-ру и миссис Сигрев и их сыну Уильяму опомниться и подумать.
Однако, наконец, все приготовления окончились, и командир шкуны не торопил их, не просил их поскорее приготовляться к отплытию. Все было отослано на палубу судна в течение дня, и предполагалось, что на следующий день шкуна отойдет от берега, унося пассажиров.
И вот все уже были на палубе шкуны и стояли, глядя в сторону берега, пока матросы поднимали якорь. Наконец, распустили паруса, и шкуна двинулась. Вот она миновала «садовый мыс»; шкуна шла под свежим крепким ветром; все предметы на берегу стали сливаться одни с другими, бледнеть.
Юнона и Уильям стояли у борта; мальчик не отрывал глаз от зрительной трубы. Наконец, к нему подошел капитан Осборн и спросил:
— На что вы смотрите, Уильям?
— Я в последний раз прощаюсь с могилой Риди, — ответил мальчик.
— Это был настоящий хороший человек, — упавшим голосом проговорила Юнона.
Шкуна шла на запад, минуя правый берег, и Сигрев показал его Селине. Несколько мгновений она молча смотрела на залив, на пальмы, наконец сказала:
— Мы никогда не будем счастливее, чем были на этом островке, Сигрев.
— Только бы нам никогда не быть несчастнее, дорогая, — ответил он.
Весь рейс держался хороший ветер, и после благополучного плавания шкуна, наконец, вошла в Сиднейскую бухту, в ту самую гавань, к которой семью Сигрев когда-то нес прекрасный корабль «Великий Океан».
Вероятно, мои юные читатели желают узнать о дальнейшей судьбе семьи Сигрев, а потому я скажу о них еще несколько слов. М-р Сигрев, точно патриарх Иов после постигших его испытании, нашел земли свои в порядке; а стада его даже сильно увеличились. Его управляющий, человек честный, способный и трудолюбивый, отлично вел его дела.
Хотя предполагалось, что все члены семьи Сигрев погибли и что их имение и все состояние должно перейти к отдаленным родственникам, земли, фермы и все остальное еще было в руках душеприказчиков, назначенных судом. Следовало еще раз искать наследников, а сообщение с Англией отнимало много времени; кроме того, не имелось официальных и положительных сведений о смерти владельца. Дело стояло в таком положении, когда появился Сигрев.
М-р и миссис Сигрев жили долго, и все их дети возмужали на их глазах. Уильям долгое время помогал отцу во всех его делах, а после смерти родителей наследовал большую часть состояния отца. Он женился, и у него большая семья. Несмотря на все свои недостатки, Томми сделался отличным молодым человеком и поступил на военную службу. Теперь он уже майор, но, говорят, сохранил детские вкусы и, хорошо исполняя свои служебные обязанности, отличается за столом. Каролина, вышла замуж за молодого священника. Она отличная, добрая жена. Альберт поступил во флот и командует судном.
Юнона еще жива; она живет на одной из плантаций Сигрева в семье Уильяма. Негритянка часто забирает к себе на колени его детей и долго рассказывает им о далеком острове; она вызывает у них слезы, говоря им о смерти и погребении старого друга их отца — Мастермэна Риди.
Суета и хлопотливые приготовления к отплытию с острова, быстрая смена событий в течение такого небольшого промежутка времени, — все не давало возможности м-ру и миссис Сигрев и их сыну Уильяму опомниться и подумать.
Однако, наконец, все приготовления окончились, и командир шкуны не торопил их, не просил их поскорее приготовляться к отплытию. Все было отослано на палубу судна в течение дня, и предполагалось, что на следующий день шкуна отойдет от берега, унося пассажиров.
И вот все уже были на палубе шкуны и стояли, глядя в сторону берега, пока матросы поднимали якорь. Наконец, распустили паруса, и шкуна двинулась. Вот она миновала «садовый мыс»; шкуна шла под свежим крепким ветром; все предметы на берегу стали сливаться одни с другими, бледнеть.
Юнона и Уильям стояли у борта; мальчик не отрывал глаз от зрительной трубы. Наконец, к нему подошел капитан Осборн и спросил:
— На что вы смотрите, Уильям?
— Я в последний раз прощаюсь с могилой Риди, — ответил мальчик.
— Это был настоящий хороший человек, — упавшим голосом проговорила Юнона.
Шкуна шла на запад, минуя правый берег, и Сигрев показал его Селине. Несколько мгновений она молча смотрела на залив, на пальмы, наконец сказала:
— Мы никогда не будем счастливее, чем были на этом островке, Сигрев.
— Только бы нам никогда не быть несчастнее, дорогая, — ответил он.
Весь рейс держался хороший ветер, и после благополучного плавания шкуна, наконец, вошла в Сиднейскую бухту, в ту самую гавань, к которой семью Сигрев когда-то нес прекрасный корабль «Великий Океан».
Вероятно, мои юные читатели желают узнать о дальнейшей судьбе семьи Сигрев, а потому я скажу о них еще несколько слов. М-р Сигрев, точно патриарх Иов после постигших его испытании, нашел земли свои в порядке; а стада его даже сильно увеличились. Его управляющий, человек честный, способный и трудолюбивый, отлично вел его дела.
Хотя предполагалось, что все члены семьи Сигрев погибли и что их имение и все состояние должно перейти к отдаленным родственникам, земли, фермы и все остальное еще было в руках душеприказчиков, назначенных судом. Следовало еще раз искать наследников, а сообщение с Англией отнимало много времени; кроме того, не имелось официальных и положительных сведений о смерти владельца. Дело стояло в таком положении, когда появился Сигрев.
М-р и миссис Сигрев жили долго, и все их дети возмужали на их глазах. Уильям долгое время помогал отцу во всех его делах, а после смерти родителей наследовал большую часть состояния отца. Он женился, и у него большая семья. Несмотря на все свои недостатки, Томми сделался отличным молодым человеком и поступил на военную службу. Теперь он уже майор, но, говорят, сохранил детские вкусы и, хорошо исполняя свои служебные обязанности, отличается за столом. Каролина, вышла замуж за молодого священника. Она отличная, добрая жена. Альберт поступил во флот и командует судном.
Юнона еще жива; она живет на одной из плантаций Сигрева в семье Уильяма. Негритянка часто забирает к себе на колени его детей и долго рассказывает им о далеком острове; она вызывает у них слезы, говоря им о смерти и погребении старого друга их отца — Мастермэна Риди.