— Я мог бы, конечно, отправить этот смокинг на экспертизу, но не думаю, чтобы это что-то существенно изменило. Давайте, Бейли, просмотрите бумаги и ящики комода. И на этом заканчивайте.
Он оставил его одного, а сам вновь прошёлся по комнатам миссис Уайлд, Анджелы и Розамунды Грант. В каждой из них он нашёл на туалетном столике набор бутылочек, тюбиков и коробочек. Миссис Уайлд, похоже, путешествовала, везя" на буксире половину салона красоты. С инспектором сейчас была и его сумка. Он раскрыл её. Внутри находилось множество бутылочек. В каждую из них он отлил немного жидкого крема и духов. Затем вернулся в комнату Ренкина, взял смокинг и тщательно его обнюхал.
— Мне кажется… — заявил он Бейли, — мне кажется, что здесь мы имеем смесь «Молочка гардении» и «Шанели номер пять». Стало быть — миссис Уайлд и не исключено, что и мисс Грант. Впрочем, результаты экспертизы меня поправят.
— У них тут пыль вытирают только с внешней стороны перил. С внутренней практически нет. На оконечной части перил имеется след перчатки. Вы это заметили, сэр?
— Нет, лестницу я так подробно не осматривал, — отозвался Аллейн.
С этими словами он покинул второй этаж и спустился вниз. В холле он нашёл Найджела.
— Вы что-то рано покончили с обедом, мистер Батгейт.
— Да, — ответил Найджел. — Сэр Хюберт сказал мне, что должно произойти, и я решил, — если вы, конечно, не возражаете, — присутствовать, когда Чарльза…
— Конечно. Я имел в виду, что дамы… для них лучше, если бы эта процедура прошла незамеченной. Не хотите пройти в кабинет?
— Если можно.
На пороге Найджел остановился. Ведь, наверное, сейчас я вижу Чарльза в последний раз, мелькнуло у него. Он почему-то считал себя обязанным прикоснуться к нему. — Нерешительно протянутая рука встретилась с неприятно-тяжёлым холодом лба. Он поспешно вернулся в холл.
Похоронный фургон прибыл вовремя. В дом вошли служащие. Они вынесли Ренкина из кабинета и проворно уложили в машину. Аллейн с Найджелом стояли на ступенях крыльца, наблюдая за тем, как машина исчезает вдали. Присутствие инспектора Найджелу было приятно. Он повернул, чтобы что-то у него спросить, но того уже рядом не было. Сзади стояла Анджела.
— Я тоже видела, как его увозили, — сказала она. — Пошли прогуляемся.
— Я бы не возражал, — тихо ответил Найджел. — А куда мы пойдём?
— Давай обойдём вокруг дома по дальней дороге, а потом, может быть, поиграем в бадминтон. Согласен?
— Отлично, — отозвался Найджел, и они пошли.
— Надо немного развеяться, — решительно заявила она, после того как они некоторое время в молчании шли по аллее. — И почаще это надо делать, иначе здесь просто сойдёшь с ума.
— А я-то считал, что уж тебе, по крайней . мере, это не грозит.
— Так вот, ты ошибался. Кстати, там впереди ручей, не очень широкий, может быть, нам удастся его как-нибудь перепрыгнуть. Так, о чем это мы? Ах да, обо мне и о возможности сойти с ума. Так вот, спешу тебя заверить, у меня на душе иногда бывает так муторно, что… ну просто… В общем, как в русских романах. Но только, ради Бога, не будем говорить о русских. С меня и доктора Токарева достаточно. По-моему, его слишком много.
— Да, общение с ним утомительно.
— Найджел, — вдруг произнесла она, понизив голос, — давай заключим соглашение, своего рода пакт, о том, что будем друг с другом совершенно откровенны. По поводу убийства, я имею в виду. Согласен? Или ты находишь моё предложение глупым?
— Я согласен. И рад, что ты предложила это, Анджела. Да, и с чего ты решила, что я сочту это глупым?
— Тогда все в порядке. Начнём? Я не верю, что Чарльза убил ты. А как насчёт меня? Ты думаешь, его убила я?
— Нет.
— А кто это сделал, как ты думаешь?
— Если честно, то я вообще не думаю.
— Но как же… Что, у тебя на этот счёт совсем нет никаких соображений?
— Ну, вроде бы положено подозревать Василия, но, ей-Богу, Анджела, душа моя не принимает это. Такой добродушный старикан…
— Да, да, понимаю, — согласилась она. — Я тоже где-то внутри себя чувствую, что это не он.
— А кто? Что ты чувствуешь, Анджела? Кто это? Впрочем, если не хочешь, не отвечай.
— Нет, нет, это часть нашего соглашения.
— Ну, тогда скажи.
Они уже достигли ручейка. Он и впрямь был узеньким, но по обе его стороны среди жидкой грязи виднелось множество мелких луж.
— Давай, я перенесу тебя, — предложил Найджел.
— Ничего страшного, если я испачкаю свои туфли.
— Но мне будет неприятно. Лучше давай я тебя перенесу.
Анджела посмотрела на него. И от того, как она посмотрела, Найджелу вдруг стало хорошо, как никогда прежде. «Что же это такое? — смущённо подумал он. — Ведь я её почти не знаю. Мы только, только встретились, всего два дня назад. Что же это творится со мной?»
— Ну хорошо, — сказала она и одной рукой обняла его за шею.
Найджел зачерпнул в ботинки немного холодной воды, но это же сущая ерунда. Он нёс её до самых деревьев.
— Ты уже можешь меня отпустить, — тихо, одними губами, прошептала она ему на ухо.
— Сейчас, сейчас, — почему-то громко проговорил он, почти крикнул. — Конечно… — и отпустил.
— А теперь, — начала Анджела (лицо её, непонятно почему, стало пунцовым), — когда мы пересекли этот ручей, я скажу тебе, что я чувствую… Хотя, погоди… что это там?
Сзади, со стороны дома чей-то голос звал:
— Мистер Батгейт!
Они обернулись и увидели миссис Уайлд. Она махала рукой.
— Вас к телефону, из Лондона! — крикнула она.
— Черт бы тебя побрал! — пробормотал себе под нос Найджел и крикнул в ответ: — Спа-си-бо!
— Возвращайся скорее, — сказала Анджела. — Я дойду до амбара и буду ждать тебя там.
— Но ты так и не сказала мне…
— Ты знаешь, я передумала.
ГЛАВА VIII
ГЛАВА IX
Он оставил его одного, а сам вновь прошёлся по комнатам миссис Уайлд, Анджелы и Розамунды Грант. В каждой из них он нашёл на туалетном столике набор бутылочек, тюбиков и коробочек. Миссис Уайлд, похоже, путешествовала, везя" на буксире половину салона красоты. С инспектором сейчас была и его сумка. Он раскрыл её. Внутри находилось множество бутылочек. В каждую из них он отлил немного жидкого крема и духов. Затем вернулся в комнату Ренкина, взял смокинг и тщательно его обнюхал.
— Мне кажется… — заявил он Бейли, — мне кажется, что здесь мы имеем смесь «Молочка гардении» и «Шанели номер пять». Стало быть — миссис Уайлд и не исключено, что и мисс Грант. Впрочем, результаты экспертизы меня поправят.
— У них тут пыль вытирают только с внешней стороны перил. С внутренней практически нет. На оконечной части перил имеется след перчатки. Вы это заметили, сэр?
— Нет, лестницу я так подробно не осматривал, — отозвался Аллейн.
С этими словами он покинул второй этаж и спустился вниз. В холле он нашёл Найджела.
— Вы что-то рано покончили с обедом, мистер Батгейт.
— Да, — ответил Найджел. — Сэр Хюберт сказал мне, что должно произойти, и я решил, — если вы, конечно, не возражаете, — присутствовать, когда Чарльза…
— Конечно. Я имел в виду, что дамы… для них лучше, если бы эта процедура прошла незамеченной. Не хотите пройти в кабинет?
— Если можно.
На пороге Найджел остановился. Ведь, наверное, сейчас я вижу Чарльза в последний раз, мелькнуло у него. Он почему-то считал себя обязанным прикоснуться к нему. — Нерешительно протянутая рука встретилась с неприятно-тяжёлым холодом лба. Он поспешно вернулся в холл.
Похоронный фургон прибыл вовремя. В дом вошли служащие. Они вынесли Ренкина из кабинета и проворно уложили в машину. Аллейн с Найджелом стояли на ступенях крыльца, наблюдая за тем, как машина исчезает вдали. Присутствие инспектора Найджелу было приятно. Он повернул, чтобы что-то у него спросить, но того уже рядом не было. Сзади стояла Анджела.
— Я тоже видела, как его увозили, — сказала она. — Пошли прогуляемся.
— Я бы не возражал, — тихо ответил Найджел. — А куда мы пойдём?
— Давай обойдём вокруг дома по дальней дороге, а потом, может быть, поиграем в бадминтон. Согласен?
— Отлично, — отозвался Найджел, и они пошли.
— Надо немного развеяться, — решительно заявила она, после того как они некоторое время в молчании шли по аллее. — И почаще это надо делать, иначе здесь просто сойдёшь с ума.
— А я-то считал, что уж тебе, по крайней . мере, это не грозит.
— Так вот, ты ошибался. Кстати, там впереди ручей, не очень широкий, может быть, нам удастся его как-нибудь перепрыгнуть. Так, о чем это мы? Ах да, обо мне и о возможности сойти с ума. Так вот, спешу тебя заверить, у меня на душе иногда бывает так муторно, что… ну просто… В общем, как в русских романах. Но только, ради Бога, не будем говорить о русских. С меня и доктора Токарева достаточно. По-моему, его слишком много.
— Да, общение с ним утомительно.
— Найджел, — вдруг произнесла она, понизив голос, — давай заключим соглашение, своего рода пакт, о том, что будем друг с другом совершенно откровенны. По поводу убийства, я имею в виду. Согласен? Или ты находишь моё предложение глупым?
— Я согласен. И рад, что ты предложила это, Анджела. Да, и с чего ты решила, что я сочту это глупым?
— Тогда все в порядке. Начнём? Я не верю, что Чарльза убил ты. А как насчёт меня? Ты думаешь, его убила я?
— Нет.
— А кто это сделал, как ты думаешь?
— Если честно, то я вообще не думаю.
— Но как же… Что, у тебя на этот счёт совсем нет никаких соображений?
— Ну, вроде бы положено подозревать Василия, но, ей-Богу, Анджела, душа моя не принимает это. Такой добродушный старикан…
— Да, да, понимаю, — согласилась она. — Я тоже где-то внутри себя чувствую, что это не он.
— А кто? Что ты чувствуешь, Анджела? Кто это? Впрочем, если не хочешь, не отвечай.
— Нет, нет, это часть нашего соглашения.
— Ну, тогда скажи.
Они уже достигли ручейка. Он и впрямь был узеньким, но по обе его стороны среди жидкой грязи виднелось множество мелких луж.
— Давай, я перенесу тебя, — предложил Найджел.
— Ничего страшного, если я испачкаю свои туфли.
— Но мне будет неприятно. Лучше давай я тебя перенесу.
Анджела посмотрела на него. И от того, как она посмотрела, Найджелу вдруг стало хорошо, как никогда прежде. «Что же это такое? — смущённо подумал он. — Ведь я её почти не знаю. Мы только, только встретились, всего два дня назад. Что же это творится со мной?»
— Ну хорошо, — сказала она и одной рукой обняла его за шею.
Найджел зачерпнул в ботинки немного холодной воды, но это же сущая ерунда. Он нёс её до самых деревьев.
— Ты уже можешь меня отпустить, — тихо, одними губами, прошептала она ему на ухо.
— Сейчас, сейчас, — почему-то громко проговорил он, почти крикнул. — Конечно… — и отпустил.
— А теперь, — начала Анджела (лицо её, непонятно почему, стало пунцовым), — когда мы пересекли этот ручей, я скажу тебе, что я чувствую… Хотя, погоди… что это там?
Сзади, со стороны дома чей-то голос звал:
— Мистер Батгейт!
Они обернулись и увидели миссис Уайлд. Она махала рукой.
— Вас к телефону, из Лондона! — крикнула она.
— Черт бы тебя побрал! — пробормотал себе под нос Найджел и крикнул в ответ: — Спа-си-бо!
— Возвращайся скорее, — сказала Анджела. — Я дойду до амбара и буду ждать тебя там.
— Но ты так и не сказала мне…
— Ты знаешь, я передумала.
ГЛАВА VIII
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ РЕБЁНОК
Оказалось, звонил Беннингден, семейный адвокат. Мистер Беннингден был одним из тех маленьких, высушенных джентльменов, которые так растворились в своей профессии, что почти полностью потеряли индивидуальность. Смерть Чарльза Ренкина его глубоко взволновала. Найджел, знавший его достаточно близко, в этом не сомневался. Но сухой голос, дробное стаккато фраз не выражали ничего, кроме того, что может выражать официальный юрист.
Он намеревался приехать во Франток завтра после полудня. Найджел повесил трубку и отправился разыскивать Анджелу.
На полдороге он наткнулся на Аллейна. Тот беседовал с младшим садовником. Очевидно, инспектор решил снять показания с работников усадьбы. Найджел вспомнил, как было вчера, когда гости разбрелись по парку. Он видел, как Ренкин и миссис Уайлд скрылись в тенистой аллее, и ещё подумал: а интересно, Уайлд и Розамунда тоже гуляют вместе? И ещё интересно: по какой дороге гуляет сейчас инспектор? — подумал Найджел уже не в первый раз. Младший садовник держал за руку маленькую девочку, краснощёкую и очень чумазую, так что пол можно было определить весьма приблизительно. Собственно, Аллейн беседовал не с садовником, а с ребёнком, и вид у него (разумеется, у инспектора) был чрезвычайно озадаченный.
— Мистер Батгейт, — позвал инспектор, — одну минутку! Вы умеете обращаться детьми?
— Просто не знаю, что и сказать, — ответил Найджел.
— Да не спешите вы, ради Бога. Это Стимсон, он здесь у них третьим садовником, а это его дочь…мм…Сисси. Сисси Стимсон. Стимсон говорит, что она вчера вернулась из парка и что-то рассказывала о плачущей женщине. Мне бы, конечно, очень хотелось поподробнее узнать об этом примечательном инциденте, ибо речь, видимо, идёт об одной из наших дам. Но дитя это очень трудный свидетель. Попробуйте вы, может, у вас получится. Мне непременно надо идентифицировать плачущую женщину, ну и, конечно, того, кто шагал рядом с ней. Сисси не из болтливых. Мм… Сисси, это мистер Батгейт. Он пришёл поговорить с тобой.
— Привет, Сисси, — неохотно произнёс Найджел.
Сисси немедленно спряталась за отцовскую ногу и зарылась лицом в его весьма неаппетитные штаны.
— Да не выйдет у вас ничего. Это ребёнок особенный. — Садовник повернулся к Найджелу. — Я говорю, характер у неё особенный. Вот если бы здесь была её мама, она бы, я не сомневаюсь, из Сисси все вытянула. Но нам не повезло, сэр, жена до субботы уехала к матери, а вот у меня к ней нет такого подхода. Да оставь ты это, Сисси. Стань сюда.
Он смущённо пошевелил ногой, но девочка покидать укрытие отказывалась.
— Сисси! — просюсюкал Найджел, чувствуя себя полным идиотом. — Тебе нравится этот красивый серебряный пенни?
Из-за штанины появилась пара насторожённых глаз. Найджел извлёк из кармана шиллинг и повертел его в руках.
— Гляди-ка, что я нашёл, — проворковал он, притворно улыбаясь.
Хриплый фальцет изрёк:
— Дай…
— Ого, — оживился Аллейн, — чудесно. Продолжайте в том же духе.
— Ты хочешь заполучить этот красивый серебряный пенни? — спросил Найджел и присел перед девочкой на корточки. Шиллинг оказался совсем близко от её лица.
Сисси неожиданно попыталась цапнуть монету, но Найджел оказался проворнее и тут же убрал руку.
— Это не пени… это шилин, — насмешливо протянула Сисси.
— Да, конечно, ты права, — согласился Найджел. — Теперь послушай меня. Я дам тебе его, если ты расскажешь этому джентльмену, — он показал глазами на Аллейна, — что ты вчера видела в парке.
Ответом была тишина.
— О! — внезапно воскликнул инспектор. — Глядите, я тоже нашёл серебряный шиллинг. Надо же!
Стимсон заметно оживился.
— Иди сюда, ну! — позвал он дочь. — Расскажи, ну! Расскажи джентльменам о той леди, что плакала в роще. Они дадут тебе пару монет. Пару монет тебе дадут, говорю! — Он начал терять терпение.
Сисси показалась из-за укрытия и стала рядом с отцом, переминаясь с ноги на ногу и сосредоточенно ковыряя в носу.
— Эта леди была большая? — спросил Аллейн.
— Не-а, — отозвалась Сисси.
— Она была маленькая? — предположил Найджел.
— Не-а.
— Ну хорошо, предположим, — инспектор задумался, как бы проверяя себя, — что она была одна. Она была одна?
— Я видела тётю, — сказала Сисси.
— Очень хорошо. Прекрасно. И что, эта тётя была одна? Совсем одна? — почти запел Аллейн. — Совсем одна!
Сисси уставилась на него.
— Она гуляла сама с собой? — спросил Найджел, стараясь подстроиться под речь ребёнка.
— Не-а, — ответила Сисси.
— С тётей кто-то был?
— Да-а.
— Другая тётя? — предположил Найджел.
— Не-а. Тёти с тётями в рощу не ходят. Стимсон хрипло засмеялся.
— Ну разве это не сокровище, сэр? — спросил он.
— Продолжаем, — твёрдо произнёс Аллейн. — Продолжаем. Тётя была с дядей? Найджел повторил вопрос.
— Да-а, — уступила Сисси.
— Что за дядя? — начал Аллейн.
Сисси снова сделала попытку цапнуть у Найджела шиллинг, издав при этом хриплый вопль.
— Этот дядя был большой? — спросил Найджел, делая шаг назад.
— Дай мне шилин, — захныкала Сисси. — Дай! Дай шилин!
— Нет, — сказал Найджел. — Пока — не будешь хорошей девочкой.
Сисси пронзительно взвизгнула и убежала вперёд по дорожке. Остановившись поодаль, она заплакала.
— Сорвалось, — с сожалением констатировал Стимсон.
— Кто это здесь обижает нашу хорошую девочку? — Из-за поворота появилась Анджела. Через мгновение она присела перед Сисси. и взяла её на руки. Девочка доверчиво обняла её за шею и зарыла своё маленькое личико в блузке.
— Поговори с этими гадкими жентяменами, — всхлипнула Сисси, — и забери у них шилин.
— Деточка моя, — запричитала Анджела. — Зачем вы её дразните? — с осуждением произнесла она, глядя на Найджела с Аллейном.
— Мы вовсе и не собирались её дразнить, — удручённо пробормотал Найджел. — Верно, Стимсон?
— Конечно, нет, сэр, — согласился Стимсон. — Тут вот что было, мисс: Сисси видела вчера леди с джентльменом в роще, и леди плакала, а этот джентльмен хочет знать, как там все было. А Сис упёрлась.
— Ничего удивительного, — сказала Анджела. — Дайте мне монеты, которыми вы искушали несчастного ребёнка.
Аллейн с Найджелом послушно вручили ей свои шиллинги.
— Вот видишь, деточка, — проворковала Анджела, — мы ничего им не скажем. Это будет наш с тобой секрет. Ты тихонько шепнёшь мне на ушко, что эти смешные взрослые дяди и тёти делали в парке. А вы, Стимсон, не ждите. Идите. Я приведу её вам.
— Очень хорошо, мисс, — сказал Стимсон и удалился.
Сисси что-то, захлёбываясь, зашептала на ухо Анджеле.
— Леди в красивой красной шляпке, — громко прошептала Анджела. — Бедная леди! Наверное, этот плохой джентльмен её бил? Это был большой джентльмен?
Аллейн не отрывался от блокнота. Сисси прилипла к уху Анджелы.
— Это был смешной джентльмен, — сообщила Анджела. — А почему он был смешной? Ах, просто смешной. Вот как. Ты видела и другую леди. Да? И что она делала? Просто гуляла. Ну вот и все. Очень мило мы с тобой посекретничали. А теперь пойдём домой.
— А я тоже знаю секрет, — воскликнул инспектор Аллейн.
Сисси, которая теперь стояла рядом с Анджелой, повернула к нему влажные глаза. Инспектор внезапно присел перед ней и неожиданно состроил потешную гримасу, высоко подняв свою изящную чёрную бровь, чуть ли не до середины лба.
Сисси хихикнула. Бровь вернулась на место.
— Ещё, — потребовала Сисси.
— Она не может снова подняться. Ей нужно, чтобы ты прошептала мне на ухо ещё что-нибудь о джентльмене из рощи, — сказал Аллейн.
Сисси пересекла дорожку и положила свою пухлую, испачканную землёй ладошку на лицо инспектора. Он слегка уклонился и замотал головой. Сисси зашептала. Бровь доползла вверх.
— Видишь? Видишь, как она действует? — оживился инспектор Аллейн. — А если мы сейчас пойдём с тобой в ту рощу, то вообще никто не знает, что моя бровь начнёт вытворять.
Сисси через плечо посмотрела на Анджелу.
— Мы пойдём в рощу, — коротко бросила она.
Аллейн взял ребёнка на руки.
— Разрешите удалиться, мисс Норт? — вежливо осведомился он.
— Я разрешаю вам, инспектор Аллейн. Удаляйтесь, — с шутливой важностью произнесла Анджела.
Свободной рукой инспектор отдал гвардейский салют и с Сисси на руках двинулся по дорожке, а она ласково обняла его ручонками за шею.
— Поразительно, — восхитился Найджел.
— Ничего особенного, — возразила Анджела. — Просто ребёнок соображает, что к чему.
— В бадминтон поиграем? — спросил Найджел.
— Вне всякого сомнения, — отозвалась мисс Норт.
После свидания с мисс Стимсон инспектор Аллейн вернулся озабоченным. Первым делом он перелистал свои заметки, сделанные накануне, и нашёл то, что ему было нужно про красную шляпку. Потом вызвал Этель и осведомился, можно ли поговорить с мисс Грант. Выяснилось, что у неё сейчас доктор Янг.
— Я подожду доктора в холле, — сказал Аллейн и присел на диван.
Долго ему коротать время в одиночестве не пришлось — с прогулки явился Уайлд. Он слегка смутился, как и все во Франтоке, когда сталкивались с инспектором, но потом, осмелев, решил справиться, не ждёт ли Аллейн кого-нибудь здесь.
— Я ожидаю доктора Янга, — ответил Аллейн, — и ещё мне хотелось бы повидать сэра Хюберта. Мистер Уайлд, вы, случайно, не знаете, где бы он мог сейчас быть?
Археолог характерным жестом испортил себе причёску.
— Он был там. — Уайлд указал на дверь кабинета.
— В кабинете?
— Да.
— В самом деле? Значит, я с ним разминулся. А когда он туда вошёл?
— Вскоре после того, как… увезли Чарльза. Сэр Хюберт, наверное, и сейчас там. Если хотите, я пойду узнаю.
— Я был бы вам очень признателен.
Уайлд открыл дверь кабинета и заглянул. Очевидно, Хендсли был там, потому что Уайлд зашёл внутрь, и Аллейн услышал, как они разговаривают. Через пару минут Уайлд вернулся. Инспектору показалось, что он чем-то чрезвычайно обескуражен.
— Он сейчас выйдет, — сказал Уайлд и, кивнув инспектору, пошёл наверх.
На пороге кабинета появился Хендсли с листом почтовой бумаги в руке.
— Это вы, инспектор? — сказал он. — А мне тут понадобилось просмотреть кое-какие бумаги. — Он помедлил и, болезненно поморщившись, добавил: — Я просто физически не мог войти в кабинет, пока там находилось тело мистера Ренкина.
— Я вас прекрасно понимаю, — заверил его Аллейн.
— Вот это, — продолжил Хендсли, показывая листок, — и есть тот самый документ, о котором я упоминал сегодня утром. Завещание Ренкина, согласно которому владение кинжалом переходит ко мне. Вы, кажется, говорили, что хотите взглянуть на него.
— Вы очень облегчили мне задачу, сэр Хюберт, — сказал Аллейн. — Я как, раз собирался просить вас об этом.
Он взял листок и с безразличным видом пробежал глазами.
— Я сомневаюсь, — произнёс Хендсли, глядя на входную дверь, — чтобы это завещание имело законную силу. Ведь все это делалось в шутку. А вы как считаете?
— Конечно, исчерпывающий ответ может дать только адвокат, — ответил Аллейн, — но мне представляется, что документ в полном порядке. Ничего, если некоторое время он побудет у меня?
— Конечно. А вообще я хотел бы иметь, его у себя. Сохранить на память, — он сделал паузу, а потом быстро добавил: — Это последнее, что написано его рукой.
— Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн.
Сверху спускался доктор Янг.
— Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн.
Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью.
— Состояние её не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо?
— В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займёт, и к тому же я знаю, как себя вести с больными.
— У неё очень взвинчены нервы. Я бы предпочёл, чтобы её никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется…
— Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры.
— Но, сэр Хюберт…
— Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас.
— Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займёт десять минут, доктор Янг.
Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим, как обычно сильным глубоким голосом. Он вошёл и обнаружил её лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном.
— Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и ещё грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста?
— Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние.
— Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн.
— Да, да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн?
Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки её сознания?
— Я считаю… — произнёс он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведёт в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были?
— А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех.
— Что-то не верится, мисс Грант, — жёстко произнёс Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите, где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите.
Тишина.
— Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда ещё сильно плакали?
— Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не мо-гу!
— Как вам угодно, — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкиным?
— Шесть лет.
— О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были ещё совсем девочкой, когда познакомились с ним.
— Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня.
— В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн.
Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд.
— Да, — произнесла она наконец, — я её припоминаю.
— Она теперь химик-исследователь. Живёт в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь ещё хоть на минуту, доктор Янг сдерёт с меня кожу, живьём.
Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью.
— Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина.
Аллейн подошёл к двери и открыл её.
— Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел.
В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом.
— Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать её.
— Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн.
— Ну чего же ты, Марджори, — сказал Уайлд. — Я же тебе говорил. Поди лучше поговори с доктором Янгом. Я уверен, Розамунда никого не хочет видеть.
— Но вы же у неё были, — обратилась миссис Уайлд к Аллейну. — А это, я думаю, гораздо хуже, чем обычный визит.
— Марджори, дорогая! — воскликнул Уайлд.
— Да что вы, ведь все кругом обожают полицейских, — беспечно заметил Аллейн. — Увидев меня, она пришла в неописуемый восторг.
— Марджори! — послышался с лестницы голос Анджелы.
— Иду! — крикнула миссис Уайлд. — Я иду! Она развернулась и быстро пошла к лестнице.
— Извините её, — удручённо произнёс Уайлд. — Она сейчас просто сама не своя. И ещё вбила себе в голову, что должна повидать мисс Грант.
И вообще для женщины подобная трагедия — жуткое испытание.
— Да, несомненно, — согласился Аллейн. — Вы идёте вниз, мистер Уайлд?
Уайлд посмотрел на закрытую дверь.
— Конечно, — ответил он, и они вместе направились вниз.
Основную работу во Франтоке Аллейн к этому времени уже закончил, но дела ещё оставались. Он направил свои стопы в полицейский участок в Малом Франтоке, откуда позвонил в Лондон.
— Кристина, — произнёс он в трубку, — это ты? Значит, мне повезло. Послушай, мне нужна твоя помощь. Да, да, дорогая, это я, твой кузен-полицейский, и, как ты догадываешься, я опять за работой. Так вот, оторвись на пять минут от проблем расщепления атомного ядра и синтеза философского камня… да… и вернись, пожалуйста, на шесть лет назад. Вернулась? Умница. А теперь расскажи мне все, абсолютно все, что ты можешь вспомнить о некоей Розамунде Грант. Она училась с тобой в Ньюнхеме.
Нежный голосок что-то проворковал в трубку.
— Да, — оживился Аллейн, хватаясь за блокнот, — да, да… слушаю.
Голос в трубке говорил и говорил. Аллейн быстро, сосредоточенно писал, и мало-помалу лицо его принимало характерное выражение — в нем одновременно отражались напряжённость, сомнение и невероятная концентрация мысли. Это выражение лица инспектора Аллейна было в Ярде всем хорошо знакомо.
Он намеревался приехать во Франток завтра после полудня. Найджел повесил трубку и отправился разыскивать Анджелу.
На полдороге он наткнулся на Аллейна. Тот беседовал с младшим садовником. Очевидно, инспектор решил снять показания с работников усадьбы. Найджел вспомнил, как было вчера, когда гости разбрелись по парку. Он видел, как Ренкин и миссис Уайлд скрылись в тенистой аллее, и ещё подумал: а интересно, Уайлд и Розамунда тоже гуляют вместе? И ещё интересно: по какой дороге гуляет сейчас инспектор? — подумал Найджел уже не в первый раз. Младший садовник держал за руку маленькую девочку, краснощёкую и очень чумазую, так что пол можно было определить весьма приблизительно. Собственно, Аллейн беседовал не с садовником, а с ребёнком, и вид у него (разумеется, у инспектора) был чрезвычайно озадаченный.
— Мистер Батгейт, — позвал инспектор, — одну минутку! Вы умеете обращаться детьми?
— Просто не знаю, что и сказать, — ответил Найджел.
— Да не спешите вы, ради Бога. Это Стимсон, он здесь у них третьим садовником, а это его дочь…мм…Сисси. Сисси Стимсон. Стимсон говорит, что она вчера вернулась из парка и что-то рассказывала о плачущей женщине. Мне бы, конечно, очень хотелось поподробнее узнать об этом примечательном инциденте, ибо речь, видимо, идёт об одной из наших дам. Но дитя это очень трудный свидетель. Попробуйте вы, может, у вас получится. Мне непременно надо идентифицировать плачущую женщину, ну и, конечно, того, кто шагал рядом с ней. Сисси не из болтливых. Мм… Сисси, это мистер Батгейт. Он пришёл поговорить с тобой.
— Привет, Сисси, — неохотно произнёс Найджел.
Сисси немедленно спряталась за отцовскую ногу и зарылась лицом в его весьма неаппетитные штаны.
— Да не выйдет у вас ничего. Это ребёнок особенный. — Садовник повернулся к Найджелу. — Я говорю, характер у неё особенный. Вот если бы здесь была её мама, она бы, я не сомневаюсь, из Сисси все вытянула. Но нам не повезло, сэр, жена до субботы уехала к матери, а вот у меня к ней нет такого подхода. Да оставь ты это, Сисси. Стань сюда.
Он смущённо пошевелил ногой, но девочка покидать укрытие отказывалась.
— Сисси! — просюсюкал Найджел, чувствуя себя полным идиотом. — Тебе нравится этот красивый серебряный пенни?
Из-за штанины появилась пара насторожённых глаз. Найджел извлёк из кармана шиллинг и повертел его в руках.
— Гляди-ка, что я нашёл, — проворковал он, притворно улыбаясь.
Хриплый фальцет изрёк:
— Дай…
— Ого, — оживился Аллейн, — чудесно. Продолжайте в том же духе.
— Ты хочешь заполучить этот красивый серебряный пенни? — спросил Найджел и присел перед девочкой на корточки. Шиллинг оказался совсем близко от её лица.
Сисси неожиданно попыталась цапнуть монету, но Найджел оказался проворнее и тут же убрал руку.
— Это не пени… это шилин, — насмешливо протянула Сисси.
— Да, конечно, ты права, — согласился Найджел. — Теперь послушай меня. Я дам тебе его, если ты расскажешь этому джентльмену, — он показал глазами на Аллейна, — что ты вчера видела в парке.
Ответом была тишина.
— О! — внезапно воскликнул инспектор. — Глядите, я тоже нашёл серебряный шиллинг. Надо же!
Стимсон заметно оживился.
— Иди сюда, ну! — позвал он дочь. — Расскажи, ну! Расскажи джентльменам о той леди, что плакала в роще. Они дадут тебе пару монет. Пару монет тебе дадут, говорю! — Он начал терять терпение.
Сисси показалась из-за укрытия и стала рядом с отцом, переминаясь с ноги на ногу и сосредоточенно ковыряя в носу.
— Эта леди была большая? — спросил Аллейн.
— Не-а, — отозвалась Сисси.
— Она была маленькая? — предположил Найджел.
— Не-а.
— Ну хорошо, предположим, — инспектор задумался, как бы проверяя себя, — что она была одна. Она была одна?
— Я видела тётю, — сказала Сисси.
— Очень хорошо. Прекрасно. И что, эта тётя была одна? Совсем одна? — почти запел Аллейн. — Совсем одна!
Сисси уставилась на него.
— Она гуляла сама с собой? — спросил Найджел, стараясь подстроиться под речь ребёнка.
— Не-а, — ответила Сисси.
— С тётей кто-то был?
— Да-а.
— Другая тётя? — предположил Найджел.
— Не-а. Тёти с тётями в рощу не ходят. Стимсон хрипло засмеялся.
— Ну разве это не сокровище, сэр? — спросил он.
— Продолжаем, — твёрдо произнёс Аллейн. — Продолжаем. Тётя была с дядей? Найджел повторил вопрос.
— Да-а, — уступила Сисси.
— Что за дядя? — начал Аллейн.
Сисси снова сделала попытку цапнуть у Найджела шиллинг, издав при этом хриплый вопль.
— Этот дядя был большой? — спросил Найджел, делая шаг назад.
— Дай мне шилин, — захныкала Сисси. — Дай! Дай шилин!
— Нет, — сказал Найджел. — Пока — не будешь хорошей девочкой.
Сисси пронзительно взвизгнула и убежала вперёд по дорожке. Остановившись поодаль, она заплакала.
— Сорвалось, — с сожалением констатировал Стимсон.
— Кто это здесь обижает нашу хорошую девочку? — Из-за поворота появилась Анджела. Через мгновение она присела перед Сисси. и взяла её на руки. Девочка доверчиво обняла её за шею и зарыла своё маленькое личико в блузке.
— Поговори с этими гадкими жентяменами, — всхлипнула Сисси, — и забери у них шилин.
— Деточка моя, — запричитала Анджела. — Зачем вы её дразните? — с осуждением произнесла она, глядя на Найджела с Аллейном.
— Мы вовсе и не собирались её дразнить, — удручённо пробормотал Найджел. — Верно, Стимсон?
— Конечно, нет, сэр, — согласился Стимсон. — Тут вот что было, мисс: Сисси видела вчера леди с джентльменом в роще, и леди плакала, а этот джентльмен хочет знать, как там все было. А Сис упёрлась.
— Ничего удивительного, — сказала Анджела. — Дайте мне монеты, которыми вы искушали несчастного ребёнка.
Аллейн с Найджелом послушно вручили ей свои шиллинги.
— Вот видишь, деточка, — проворковала Анджела, — мы ничего им не скажем. Это будет наш с тобой секрет. Ты тихонько шепнёшь мне на ушко, что эти смешные взрослые дяди и тёти делали в парке. А вы, Стимсон, не ждите. Идите. Я приведу её вам.
— Очень хорошо, мисс, — сказал Стимсон и удалился.
Сисси что-то, захлёбываясь, зашептала на ухо Анджеле.
— Леди в красивой красной шляпке, — громко прошептала Анджела. — Бедная леди! Наверное, этот плохой джентльмен её бил? Это был большой джентльмен?
Аллейн не отрывался от блокнота. Сисси прилипла к уху Анджелы.
— Это был смешной джентльмен, — сообщила Анджела. — А почему он был смешной? Ах, просто смешной. Вот как. Ты видела и другую леди. Да? И что она делала? Просто гуляла. Ну вот и все. Очень мило мы с тобой посекретничали. А теперь пойдём домой.
— А я тоже знаю секрет, — воскликнул инспектор Аллейн.
Сисси, которая теперь стояла рядом с Анджелой, повернула к нему влажные глаза. Инспектор внезапно присел перед ней и неожиданно состроил потешную гримасу, высоко подняв свою изящную чёрную бровь, чуть ли не до середины лба.
Сисси хихикнула. Бровь вернулась на место.
— Ещё, — потребовала Сисси.
— Она не может снова подняться. Ей нужно, чтобы ты прошептала мне на ухо ещё что-нибудь о джентльмене из рощи, — сказал Аллейн.
Сисси пересекла дорожку и положила свою пухлую, испачканную землёй ладошку на лицо инспектора. Он слегка уклонился и замотал головой. Сисси зашептала. Бровь доползла вверх.
— Видишь? Видишь, как она действует? — оживился инспектор Аллейн. — А если мы сейчас пойдём с тобой в ту рощу, то вообще никто не знает, что моя бровь начнёт вытворять.
Сисси через плечо посмотрела на Анджелу.
— Мы пойдём в рощу, — коротко бросила она.
Аллейн взял ребёнка на руки.
— Разрешите удалиться, мисс Норт? — вежливо осведомился он.
— Я разрешаю вам, инспектор Аллейн. Удаляйтесь, — с шутливой важностью произнесла Анджела.
Свободной рукой инспектор отдал гвардейский салют и с Сисси на руках двинулся по дорожке, а она ласково обняла его ручонками за шею.
— Поразительно, — восхитился Найджел.
— Ничего особенного, — возразила Анджела. — Просто ребёнок соображает, что к чему.
— В бадминтон поиграем? — спросил Найджел.
— Вне всякого сомнения, — отозвалась мисс Норт.
После свидания с мисс Стимсон инспектор Аллейн вернулся озабоченным. Первым делом он перелистал свои заметки, сделанные накануне, и нашёл то, что ему было нужно про красную шляпку. Потом вызвал Этель и осведомился, можно ли поговорить с мисс Грант. Выяснилось, что у неё сейчас доктор Янг.
— Я подожду доктора в холле, — сказал Аллейн и присел на диван.
Долго ему коротать время в одиночестве не пришлось — с прогулки явился Уайлд. Он слегка смутился, как и все во Франтоке, когда сталкивались с инспектором, но потом, осмелев, решил справиться, не ждёт ли Аллейн кого-нибудь здесь.
— Я ожидаю доктора Янга, — ответил Аллейн, — и ещё мне хотелось бы повидать сэра Хюберта. Мистер Уайлд, вы, случайно, не знаете, где бы он мог сейчас быть?
Археолог характерным жестом испортил себе причёску.
— Он был там. — Уайлд указал на дверь кабинета.
— В кабинете?
— Да.
— В самом деле? Значит, я с ним разминулся. А когда он туда вошёл?
— Вскоре после того, как… увезли Чарльза. Сэр Хюберт, наверное, и сейчас там. Если хотите, я пойду узнаю.
— Я был бы вам очень признателен.
Уайлд открыл дверь кабинета и заглянул. Очевидно, Хендсли был там, потому что Уайлд зашёл внутрь, и Аллейн услышал, как они разговаривают. Через пару минут Уайлд вернулся. Инспектору показалось, что он чем-то чрезвычайно обескуражен.
— Он сейчас выйдет, — сказал Уайлд и, кивнув инспектору, пошёл наверх.
На пороге кабинета появился Хендсли с листом почтовой бумаги в руке.
— Это вы, инспектор? — сказал он. — А мне тут понадобилось просмотреть кое-какие бумаги. — Он помедлил и, болезненно поморщившись, добавил: — Я просто физически не мог войти в кабинет, пока там находилось тело мистера Ренкина.
— Я вас прекрасно понимаю, — заверил его Аллейн.
— Вот это, — продолжил Хендсли, показывая листок, — и есть тот самый документ, о котором я упоминал сегодня утром. Завещание Ренкина, согласно которому владение кинжалом переходит ко мне. Вы, кажется, говорили, что хотите взглянуть на него.
— Вы очень облегчили мне задачу, сэр Хюберт, — сказал Аллейн. — Я как, раз собирался просить вас об этом.
Он взял листок и с безразличным видом пробежал глазами.
— Я сомневаюсь, — произнёс Хендсли, глядя на входную дверь, — чтобы это завещание имело законную силу. Ведь все это делалось в шутку. А вы как считаете?
— Конечно, исчерпывающий ответ может дать только адвокат, — ответил Аллейн, — но мне представляется, что документ в полном порядке. Ничего, если некоторое время он побудет у меня?
— Конечно. А вообще я хотел бы иметь, его у себя. Сохранить на память, — он сделал паузу, а потом быстро добавил: — Это последнее, что написано его рукой.
— Разумеется, — невозмутимо отреагировал Аллейн.
Сверху спускался доктор Янг.
— Доктор Янг, могу я нанести визит вашей пациентке? — спросил Аллейн.
Доктор показал, что все премудрости викторианских книг по уходу за больными ему хорошо известны. Он выглядел именно так, как там и было рекомендовано выглядеть настоящему врачу — смесь степенной важности с мрачной озабоченностью.
— Состояние её не из лучших, — задумчиво проговорил он. — А так ли уж это необходимо?
— В противном случае я не стал бы вас тревожить, — дружелюбно ответил Аллейн. — Это много времени не займёт, и к тому же я знаю, как себя вести с больными.
— У неё очень взвинчены нервы. Я бы предпочёл, чтобы её никто не беспокоил, хотя бы некоторое время, но… разумеется…
— Разумеется, мистер Аллейн должен поговорить с ней, — вмешался Хендсли. — Доктор Янг, у нас сейчас нет времени на пустопорожние разговоры.
— Но, сэр Хюберт…
— Абсолютно ничего страшного, — решительно прервал его Хендсли. — Я хорошо знаю Розамунду. Это молодая женщина со многими комплексами. Правда, нервы свои совершенно распустила. Чем скорее инспектор закончит здесь свои дела, тем лучше для всех нас.
— Я желал бы только, чтобы каждый в этом доме думал точно так же, — заметил Аллейн. — Это займёт десять минут, доктор Янг.
Он начал подниматься наверх, не дожидаясь ответа доктора.
На стук в дверь Розамунда Грант отозвалась своим, как обычно сильным глубоким голосом. Он вошёл и обнаружил её лежащей в постели, с ужасно бледным лицом, почти белым, и совершенно бескровными губами. Однако увидев, кто пожаловал в гости, в лице она не изменилась и пригласила инспектора сесть.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. Он придвинул небольшое кресло и уселся между кроватью и окном.
— Мне весьма грустно видеть вас лежащей в постели, мисс Грант, — торжественно начал он, — и ещё грустнее от мысли, что вынужден вас беспокоить. Я часто задаю себе один и тот же вопрос: какая из профессий доставляет больше неудобств людям, детектива или журналиста?
— Ну, по этому поводу вам следует обменяться мнениями с Найджелом Батгейтом. А впрочем, — устало добавила она, — он не пытается выпытывать что-то у нас. Полагаю, даже самый пронырливый журналист не станет делать материал на смерти своего кузена, особенно если унаследовал все его состояние.
— Мистер Батгейт просто один из гостей этого дома. И кстати, он абсолютно вне подозрений, — сказал Аллейн.
— Да, да, конечно, — резко бросила она. — Ну, а список подозреваемых, конечно, возглавляю я. Не так ли, инспектор Аллейн?
Инспектор с непроницаемым видом глядел перед собой. Ну как узнать, что там творится в голове у этой бледной грубоватой женщины? Как проникнуть в закоулки её сознания?
— Я считаю… — произнёс он наконец, — я считаю, что тот путь, который вы избрали сегодня утром, пытаясь ввести меня в заблуждение, ведёт в тупик. Вам кто-то дал дурной совет. Такие вещи производят неприятное впечатление. Гораздо лучше будет, если вы расскажете мне, куда вы ходили вчера вечером после ванной. В свою комнату вы сразу не пошли. Флоранс видела, как вы возвращались откуда-то по коридору. Мисс Грант, где вы были?
— А вам не приходит в голову, что… что моему поведению утром имеется весьма естественное и очевидное объяснение. Есть вещи, о которых нельзя рассказывать и неприлично спрашивать. Тем более при всех.
— Что-то не верится, мисс Грант, — жёстко произнёс Аллейн. — Вы не из тех викторианских девиц, которых шокируют подобного рода объяснения. Так что скажите, где вы были, мисс Грант? Заставить говорить я вас, конечно, не могу, но искренне советую — расскажите.
Тишина.
— Ну, тогда скажите, с кем вы прогуливались в парке? На вас была красная шляпка, и вы тогда ещё сильно плакали?
— Я не могу вам сказать, — взорвалась Розамунда, — понимаете, не мо-гу!
— Как вам угодно, — Аллейн вдруг потерял интерес к этой теме. — Прежде чем уйти, я хотел бы прояснить несколько фактов. Они касаются вас. Первое: как давно вы знакомы с мистером Ренкиным?
— Шесть лет.
— О, довольно давнее знакомство. Наверное, вы были ещё совсем девочкой, когда познакомились с ним.
— Я училась тогда в Ньюнхеме. Чарльз почти на двадцать лет старше меня.
— В Ньюнхеме? Вот как? С вами могла учиться моя кузина, Кристина Аллейн.
Прежде чем ответить, Розамунда помедлила несколько секунд.
— Да, — произнесла она наконец, — я её припоминаю.
— Она теперь химик-исследователь. Живёт в Найтсбридже. Ладно, я вас оставляю. Если я задержусь здесь ещё хоть на минуту, доктор Янг сдерёт с меня кожу, живьём.
Он поднялся с кресла, возвысившись над постелью.
— Мой вам совет, мисс Грант: подумайте хорошенько. Я зайду к вам завтра. Мне очень хотелось бы услышать от вас, где вы были непосредственно перед тем, как убили мистера Ренкина.
Аллейн подошёл к двери и открыл её.
— Подумайте хорошенько, — повторил он и вышел.
В холле второго этажа стояли Марджори Уайлд с супругом.
— Ну, как она? — быстро спросила миссис Уайлд. — Я хочу зайти проведать её.
— Боюсь вас разочаровать, но это невозможно. У доктора Янга очень строгие предписания, — весело ответил Аллейн.
— Ну чего же ты, Марджори, — сказал Уайлд. — Я же тебе говорил. Поди лучше поговори с доктором Янгом. Я уверен, Розамунда никого не хочет видеть.
— Но вы же у неё были, — обратилась миссис Уайлд к Аллейну. — А это, я думаю, гораздо хуже, чем обычный визит.
— Марджори, дорогая! — воскликнул Уайлд.
— Да что вы, ведь все кругом обожают полицейских, — беспечно заметил Аллейн. — Увидев меня, она пришла в неописуемый восторг.
— Марджори! — послышался с лестницы голос Анджелы.
— Иду! — крикнула миссис Уайлд. — Я иду! Она развернулась и быстро пошла к лестнице.
— Извините её, — удручённо произнёс Уайлд. — Она сейчас просто сама не своя. И ещё вбила себе в голову, что должна повидать мисс Грант.
И вообще для женщины подобная трагедия — жуткое испытание.
— Да, несомненно, — согласился Аллейн. — Вы идёте вниз, мистер Уайлд?
Уайлд посмотрел на закрытую дверь.
— Конечно, — ответил он, и они вместе направились вниз.
Основную работу во Франтоке Аллейн к этому времени уже закончил, но дела ещё оставались. Он направил свои стопы в полицейский участок в Малом Франтоке, откуда позвонил в Лондон.
— Кристина, — произнёс он в трубку, — это ты? Значит, мне повезло. Послушай, мне нужна твоя помощь. Да, да, дорогая, это я, твой кузен-полицейский, и, как ты догадываешься, я опять за работой. Так вот, оторвись на пять минут от проблем расщепления атомного ядра и синтеза философского камня… да… и вернись, пожалуйста, на шесть лет назад. Вернулась? Умница. А теперь расскажи мне все, абсолютно все, что ты можешь вспомнить о некоей Розамунде Грант. Она училась с тобой в Ньюнхеме.
Нежный голосок что-то проворковал в трубку.
— Да, — оживился Аллейн, хватаясь за блокнот, — да, да… слушаю.
Голос в трубке говорил и говорил. Аллейн быстро, сосредоточенно писал, и мало-помалу лицо его принимало характерное выражение — в нем одновременно отражались напряжённость, сомнение и невероятная концентрация мысли. Это выражение лица инспектора Аллейна было в Ярде всем хорошо знакомо.
ГЛАВА IX
УГОЛОК ПАРКА
— Я провожу вас до ворот, если вы не против, — сказал мистеру Беннингдену Найджел.
— Мой мальчик, мне это доставит только удовольствие, — поспешно отозвался адвокат.
Он щёлкнул замками саквояжа, снял пенсне, задумчиво на него посмотрел, потом бросил быстрый взгляд на Найджела и принял у слуги Робертса пальто и шляпу.
— Пошли, — решительно произнёс он и направился к двери.
— Вы всегда были очень впечатлительным юношей, с богатым воображением, — сказал Беннингден, когда они зашагали по дорожке. — Я помню, ваша матушка всегда была обеспокоена этим, но я заверял её, что у ваших подростковых печалей короткая жизнь. Надо, дружок, преодолеть в себе эту глупую принципиальность и спокойно принять наследство.
— Но это так чудовищно, — воскликнул Найджел. — Я знаю, что меня никто не подозревает, и все же… Ну подумайте, каково сейчас мне. Произошло зверское убийство, а я вроде бы оказался в выигрыше.
— Мой мальчик, мне это доставит только удовольствие, — поспешно отозвался адвокат.
Он щёлкнул замками саквояжа, снял пенсне, задумчиво на него посмотрел, потом бросил быстрый взгляд на Найджела и принял у слуги Робертса пальто и шляпу.
— Пошли, — решительно произнёс он и направился к двери.
— Вы всегда были очень впечатлительным юношей, с богатым воображением, — сказал Беннингден, когда они зашагали по дорожке. — Я помню, ваша матушка всегда была обеспокоена этим, но я заверял её, что у ваших подростковых печалей короткая жизнь. Надо, дружок, преодолеть в себе эту глупую принципиальность и спокойно принять наследство.
— Но это так чудовищно, — воскликнул Найджел. — Я знаю, что меня никто не подозревает, и все же… Ну подумайте, каково сейчас мне. Произошло зверское убийство, а я вроде бы оказался в выигрыше.