Страница:
«Не стоит бороться с этим, – подумал сэр Роберт. – Во всяком случае, здесь. Он только больно ранит меня, а кто-нибудь заметит». Он ощущал себя ничтожным, подавленным и усталым, его охватило предчувствие катастрофы, что удивило сэра Роберта. «Боже правый, – подумал он, – да я, верно, заболеваю». И, как ни странно, эта мысль его немного успокоила. В вестибюле он увидел Бриджет О’Брайен. Она разговаривала с серьезной молодой особой, чье лицо показалось ему смутно знакомым.
– Ну как, мисс Харрис, – говорила ей Бриджи, – у вас действительно все в порядке? Вам ничего не нужно? Вы ужинали?
– О, большое спасибо, мисс О’Брайен, но это, право, не имеет…
Ах да, это же секретарша, помощница Эвелин. Как мило, что Эвелин пригласила ее. Мило и то, что Бриджи о ней заботится.
– Привет, моя дорогая, – обратился он к девушке. – Какой грандиозный бал! Ваша мама здесь не появлялась?
– Она в столовой, – не глядя на него, ответила Бриджет, и он понял, что она знает об их с племянником ссоре и, конечно, приняла сторону Дональда.
– Спасибо, Бриджи, я разыщу ее. – Сэр Роберт заметил, что секретарша немного растеряна, как заблудившийся ребенок, поэтому прибавил: – Не окажете ли вы мне любезность, мисс Харрис, потанцевать со мной чуть позже? А? Согласны?
Мисс Харрис залилась краской и сказала, что ей будет очень приятно, лорд… лорд Госпелл.
«Неправильно поняла меня, – подумал лорд Роберт. – Бедняжки, им на этих вечерах не слишком-то весело. Вот интересно, что они-то обо всем этом думают. Ничего лестного, уж будьте уверены».
Леди Каррадос действительно находилась в столовой. Сэр Роберт повел ее к угловому столику, заставил выпить шампанского и попытался убедить что-нибудь съесть.
– Знаю я вас всех, – сказал он ей. – Целый день во рту ни крошки, а потом всю ночь держитесь на одних нервах. Помню, у моей мамы бывали приступы меланхолии всякий раз, когда она устраивала большие приемы. Но она всегда успевала прийти в себя до прибытия гостей.
Сэр Роберт вовсю разглагольствовал, плотно закусывая и в заботах о леди Каррадос преодолевая приступ своей безотчетной депрессии. Обведя глазами столовую, он увидел только нескольких дам и их партнеров по танцам. Да бедняга Дэвидсон все еще не выбрался из сетей Люси Лорример. В укромном уголке угнездились Уитерс и миссис Хэлкат-Хэккетт. Она что-то говорила ему, горячо и настойчиво, он же, упершись в стол недобрым взглядом, неприятно посмеивался.
«Свят, свят! – подумал лорд Роберт. – Кажется, она дает ему отставку. С чего бы, интересно? Боится генерала или… или кого? Может, шантажиста? Но не Уитерс ли предмет тех писем, хотел бы я знать. Интересно, видел ли Димитри их когда-нибудь вместе? Готов поклясться, та рука принадлежала Димитри. Но что ему известно об Эвелин? Вот уж кого бы я заподозрил в последнюю очередь. Не производит она впечатление женщины, скрывающей позорную тайну. Проклятие, а вот и тот, кто правит бал, собственной персоной!»
В столовую вошел Димитри. Он профессиональным взглядом обвел помещение, перекинулся словом с одним из официантов, подошел к леди Каррадос, осторожно поклонился и вышел.
– Димитри просто дар небес для нас всех, – сказала леди Каррадос. Она произнесла это так естественно, что лорд Роберт сразу понял: если Димитри и шантажирует ее, она не имеет об этом ни малейшего представления. Лорд Роберт собирался ответить, когда в столовую вошла Бриджет.
В руках у нее была сумочка матери.
Все произошло как будто одновременно. Раздался радостный возглас Бриджет: «Ох, Донна, родная, ты безнадежна. Твоя сумка, буквально набитая банкнотами, валялась на письменном столе в Зеленой гостиной. И могу поспорить, ты даже не помнишь, где оставила ее». В тот же миг, увидев лицо матери, она воскликнула: «Что с тобой, дорогая?!» Сэр Роберт вскочил и встал между леди Каррадос и другими столиками. Эвелин, полусмеясь-полуплача схватила сумку. Он услышал собственный голос: «Беги, Бриджет, я присмотрю за твоей мамой». И шепот леди Каррадос: «Ничего, все в порядке, сбегай наверх, дорогая, и принеси мои нюхательные соли».
Каким-то образом они убедили Бриджет уйти. И в следующий момент над Эвелин Каррадос эдаким элегантным драконом склонился сэр Дэниэл Дэвидсон.
– Все хорошо, – сказал он. – Лорд Роберт, посмотрите, нельзя ли открыть окно.
Лорду Роберту удалось это проделать, и тотчас словно какая-то влажная рука облепила ему лицо. Сквозь непроглядный туман мутнели огни фонарей.
Длинными пальцами Дэвидсон держал леди Каррадос за запястье, глядя на нее с сострадательным возмущением.
– Вы, женщины! – с упреком произнес он. – Ну как с вами сладить?
– Все в порядке. Просто голова закружилась.
– Вам необходимо лечь. Вы потеряете сознание и выставите себя на посмешище.
– Нет, ничего. Кто-нибудь что-нибудь?..
– Нет, никто ничего не заметил. Вы не хотите на полчасика подняться в свою комнату?
– У меня нет здесь своей комнаты. Это не мой дом.
– Ну разумеется. Тогда хоть в гардеробную.
– Я… да. Да. Я так и сделаю.
– Сэр Дэниэл! – возопила из своего угла Люси Лорример.
– Ради всего святого, возвращайтесь к ней, – взмолилась леди Каррадос, – а то она придет сама.
– Сэр Дэниэл!
– Проклятие! – прошипел Дэвидсон. – Ладно, пойду к ней. Надеюсь, ваша горничная при вас? Отлично. Лорд Роберт, вы проводите леди Каррадос?
– Я лучше пойду одна. Пожалуйста!
– Упрямица. Обещайте, что пришлете за мной горничную, если я вам понадоблюсь.
– Непременно. Но, прошу вас, идите.
С недовольной гримасой он вернулся к Люси Лорример.
– Пойдемте, – сказал лорд Роберт. – Никто ничего не заметил.
Он взял Эвелин под руку, и они вышли в вестибюль. Там было пусто. Лишь у входа в мужскую гардеробную стояли двое мужчин. Это были капитан Уитерс и Дональд Поттер. Дональд быстро оглянулся, заметил своего дядю и стал поспешно подниматься по лестнице. Уитерс последовал за ним. Из буфета вышел Димитри и также направился наверх. Холл наполняли звуки оркестра, густой гул голосов и шарканье ног.
– Банчи, – прошептала леди Каррадос. – Вы должны сделать, как я скажу. Оставьте меня на три минуты. Я…
– Я знаю, в чем дело, моя дорогая. Не делайте этого. Не оставляйте вашу сумку. Примите все как есть, и пусть он катится к чертям.
Она прижала руку к губам и оторопело уставилась на него.
– Вы знаете?
– Да, и я помогу. Я знаю, кто это. Вы ведь не знаете? Послушайте… в Ярде есть один человек… Не важно кто…
Глаза ее выразили облегчение.
– Но вы не понимаете, о чем речь. Позвольте мне пойти. Я должна это сделать. Только еще раз.
Она оторвала от себя его руку, и сэр Роберт смотрел, как она пересекает вестибюль и медленно поднимается по ступеням.
После минутного колебания он последовал за ней.
Банчи возвращается в Ярд
Экстренные сообщения
– Газеты полны этим, – безжизненным тоном проговорила она.
– Боже правый, дорогая моя Эвелин, конечно же, полны! А это еще только краткий десятичасовой выпуск, принесенный мне вместе с завтраком самонадеянным юнцом-лакеем. То ли еще мы увидим в вечерних газетах! Бог мой, как будто мало того, что мне в пять утра звонит какой-то чин из Скотленд-Ярда и допрашивает о моих же гостях! Зачем же еще подсовывать мне это в какой-то проклятой газетенке! – Он сердито захромал по комнате. – Совершенно очевидно, что этого человека убили. Ты отдаешь себе отчет в том, что в любой момент к нам может заявиться какой-нибудь чертов тип из Скотленд-Ярда и начать нас допрашивать. И что все гиены с Флит-стрит[13] будут околачиваться у наших дверей целые дни напролет? Понимаешь, что…
– Он был, пожалуй, самым большим моим другом, – проговорила леди Каррадос.
– Взглянув на их наглую болтовню на пятой странице, ты увидишь, что эта дружба широко разрекламирована. Боже, это нестерпимо! Можешь себе представить, что полицейские звонили в Марсдон-Хаус в половине пятого – через пять минут после того, как мы оттуда уехали, благодарение Богу! – и спрашивали, в котором часу ушел Роберт Госпелл? Им ответил кто-то из работников Димитри, и теперь какой-нибудь гнусный, сопливый журналист завладел этими сведениями. Ты понимаешь, что…
– Я понимаю только одно, – сказала Эвелин Каррадос, – что Банчи Госпелла больше нет.
В комнату, с газетой в руках, ворвалась Бриджет.
– Донна! О, Донна… это же наш смешной маленький Банчи. Наш смешной маленький Банчи мертв! Донна!
– Да, милая… я знаю.
– Но, Донна – Банчи!
– Бриджет, – сказал ее отчим, – пожалуйста, не впадай в истерику. Сейчас главное, что мы должны принять во внимание, это…
Бриджет обняла мать за плечи.
– Но нам небезразлично, – проговорила она. – Разве ты не видишь – Донне совсем небезразлично.
– Конечно, нам небезразлично, родная, – поспешно сказала ее мать, – но Барт думает кое о чем другом. Видишь ли, Барт считает, что нам грозят большие неприятности…
– Из-за чего?
Бриджет повернулась к Каррадосу, глаза ее на бледном лице полыхали огнем.
– Ты имеешь в виду Дональда? Дональда? Как ты смеешь предполагать, что Дональд мог… мог…
– Бриджи! – оборвала ее мать. – Что такое ты говоришь!
– Погоди-ка, Эвелин, – остановил ее Каррадос. – Что там с молодым Поттером?
Бриджет прижала ко рту ладонь, в смятении переводя взгляд с матери на отчима, потом расплакалась и выбежала из комнаты.
Дверь в гардеробную генерала Хэлката-Хэккетта была настежь распахнута, и генерал, в домашнем халате, но еще без вставной челюсти, решительным шагом вошел в комнату. В руке он держал десятичасовой выпуск спортивного издания.
– Как? Что? – восклицал он. – Посмотри-ка! Черт подери!
– Я знаю, – сказала миссис Хэлкат-Хэккетт. – Печально, не правда ли?
– Печально! Гнусное злодеяние! Что?
– Вопиющее, – уточнила миссис Хэлкат-Хэккетт.
– Вопиющее! – эхом отозвался генерал. – Абсурд! – Произносимые с напором звуки, вырываясь изо рта, колыхали его усы. Налитые кровью глаза устремились на жену. Он ткнул в ее сторону толстым пальцем.
– Он сказал, что привезет тебя домой! – брызгая слюной, выпалил генерал.
– Он этого не сделал.
– Когда ты вернулась?
– Я не обратила внимания. Поздно.
– Одна?
Лицо ее побледнело, но она выдержала его взгляд.
– Да. Не будь ослом.
Дональд вскинул голову.
– Уитс! – позвал он. – Уитс! Подойди сюда!
– Что там случилось?
– Иди сюда!
В дверях появился капитан Уитерс в оранжевом шелковом халате.
– Какого дьявола ты вопишь? – осведомился он.
– Посмотри.
Капитан Уитерс, небрежно насвистывая сквозь зубы, подошел и заглянул Дональду через плечо. Свист прекратился. Он протянул руку, взял газету и стал читать. Дональд неотрывно следил за ним.
– Умер! – произнес Дональд. – Дядя Банч! Умер!
Уитерс бросил на него быстрый взгляд и вернулся к чтению. Свист возобновился.
– Но кто же мог желать Банчи зла, Родерик? Его все обожали. В целом свете у него не было ни одного врага. Посмотрите, что они пишут, – хотя, должна признать, это очень любезно со стороны «Кроникл» дать мне заранее ознакомиться с тем, что они собираются опубликовать о нем, – но посмотрите, здесь говорится: «Любимый всеми друзьями»! И это именно так. Его все любили. Все его друзья.
– Очевидно, у него оказался и один враг, Милдред, – сказал Аллейн.
– Не могу в это поверить. Никогда не поверю. Это, должно быть, какой-то сбежавший из-под стражи безумец. – Она прижала к глазам платок и зарыдала. – Я никогда не смогу смириться со всей этой отвратительной публичностью. Полиция! Конечно, я имею в виду не вас, Родерик. Но эти газеты, шумиха, то, как все суют нос в чужие дела… Банчи счел бы это отвратительным. Мне это нестерпимо, просто нестерпимо.
– А где Дональд?
– Он звонил. Он уже едет.
– Откуда?
– От своего друга, не знаю, где это.
– Он не живет дома?
– Разве Банчи вам не говорил? С того злосчастного дня, когда у них вышла размолвка. Банчи на него рассердился, не хотел понять.
– Ну как, мисс Харрис, – говорила ей Бриджи, – у вас действительно все в порядке? Вам ничего не нужно? Вы ужинали?
– О, большое спасибо, мисс О’Брайен, но это, право, не имеет…
Ах да, это же секретарша, помощница Эвелин. Как мило, что Эвелин пригласила ее. Мило и то, что Бриджи о ней заботится.
– Привет, моя дорогая, – обратился он к девушке. – Какой грандиозный бал! Ваша мама здесь не появлялась?
– Она в столовой, – не глядя на него, ответила Бриджет, и он понял, что она знает об их с племянником ссоре и, конечно, приняла сторону Дональда.
– Спасибо, Бриджи, я разыщу ее. – Сэр Роберт заметил, что секретарша немного растеряна, как заблудившийся ребенок, поэтому прибавил: – Не окажете ли вы мне любезность, мисс Харрис, потанцевать со мной чуть позже? А? Согласны?
Мисс Харрис залилась краской и сказала, что ей будет очень приятно, лорд… лорд Госпелл.
«Неправильно поняла меня, – подумал лорд Роберт. – Бедняжки, им на этих вечерах не слишком-то весело. Вот интересно, что они-то обо всем этом думают. Ничего лестного, уж будьте уверены».
Леди Каррадос действительно находилась в столовой. Сэр Роберт повел ее к угловому столику, заставил выпить шампанского и попытался убедить что-нибудь съесть.
– Знаю я вас всех, – сказал он ей. – Целый день во рту ни крошки, а потом всю ночь держитесь на одних нервах. Помню, у моей мамы бывали приступы меланхолии всякий раз, когда она устраивала большие приемы. Но она всегда успевала прийти в себя до прибытия гостей.
Сэр Роберт вовсю разглагольствовал, плотно закусывая и в заботах о леди Каррадос преодолевая приступ своей безотчетной депрессии. Обведя глазами столовую, он увидел только нескольких дам и их партнеров по танцам. Да бедняга Дэвидсон все еще не выбрался из сетей Люси Лорример. В укромном уголке угнездились Уитерс и миссис Хэлкат-Хэккетт. Она что-то говорила ему, горячо и настойчиво, он же, упершись в стол недобрым взглядом, неприятно посмеивался.
«Свят, свят! – подумал лорд Роберт. – Кажется, она дает ему отставку. С чего бы, интересно? Боится генерала или… или кого? Может, шантажиста? Но не Уитерс ли предмет тех писем, хотел бы я знать. Интересно, видел ли Димитри их когда-нибудь вместе? Готов поклясться, та рука принадлежала Димитри. Но что ему известно об Эвелин? Вот уж кого бы я заподозрил в последнюю очередь. Не производит она впечатление женщины, скрывающей позорную тайну. Проклятие, а вот и тот, кто правит бал, собственной персоной!»
В столовую вошел Димитри. Он профессиональным взглядом обвел помещение, перекинулся словом с одним из официантов, подошел к леди Каррадос, осторожно поклонился и вышел.
– Димитри просто дар небес для нас всех, – сказала леди Каррадос. Она произнесла это так естественно, что лорд Роберт сразу понял: если Димитри и шантажирует ее, она не имеет об этом ни малейшего представления. Лорд Роберт собирался ответить, когда в столовую вошла Бриджет.
В руках у нее была сумочка матери.
Все произошло как будто одновременно. Раздался радостный возглас Бриджет: «Ох, Донна, родная, ты безнадежна. Твоя сумка, буквально набитая банкнотами, валялась на письменном столе в Зеленой гостиной. И могу поспорить, ты даже не помнишь, где оставила ее». В тот же миг, увидев лицо матери, она воскликнула: «Что с тобой, дорогая?!» Сэр Роберт вскочил и встал между леди Каррадос и другими столиками. Эвелин, полусмеясь-полуплача схватила сумку. Он услышал собственный голос: «Беги, Бриджет, я присмотрю за твоей мамой». И шепот леди Каррадос: «Ничего, все в порядке, сбегай наверх, дорогая, и принеси мои нюхательные соли».
Каким-то образом они убедили Бриджет уйти. И в следующий момент над Эвелин Каррадос эдаким элегантным драконом склонился сэр Дэниэл Дэвидсон.
– Все хорошо, – сказал он. – Лорд Роберт, посмотрите, нельзя ли открыть окно.
Лорду Роберту удалось это проделать, и тотчас словно какая-то влажная рука облепила ему лицо. Сквозь непроглядный туман мутнели огни фонарей.
Длинными пальцами Дэвидсон держал леди Каррадос за запястье, глядя на нее с сострадательным возмущением.
– Вы, женщины! – с упреком произнес он. – Ну как с вами сладить?
– Все в порядке. Просто голова закружилась.
– Вам необходимо лечь. Вы потеряете сознание и выставите себя на посмешище.
– Нет, ничего. Кто-нибудь что-нибудь?..
– Нет, никто ничего не заметил. Вы не хотите на полчасика подняться в свою комнату?
– У меня нет здесь своей комнаты. Это не мой дом.
– Ну разумеется. Тогда хоть в гардеробную.
– Я… да. Да. Я так и сделаю.
– Сэр Дэниэл! – возопила из своего угла Люси Лорример.
– Ради всего святого, возвращайтесь к ней, – взмолилась леди Каррадос, – а то она придет сама.
– Сэр Дэниэл!
– Проклятие! – прошипел Дэвидсон. – Ладно, пойду к ней. Надеюсь, ваша горничная при вас? Отлично. Лорд Роберт, вы проводите леди Каррадос?
– Я лучше пойду одна. Пожалуйста!
– Упрямица. Обещайте, что пришлете за мной горничную, если я вам понадоблюсь.
– Непременно. Но, прошу вас, идите.
С недовольной гримасой он вернулся к Люси Лорример.
– Пойдемте, – сказал лорд Роберт. – Никто ничего не заметил.
Он взял Эвелин под руку, и они вышли в вестибюль. Там было пусто. Лишь у входа в мужскую гардеробную стояли двое мужчин. Это были капитан Уитерс и Дональд Поттер. Дональд быстро оглянулся, заметил своего дядю и стал поспешно подниматься по лестнице. Уитерс последовал за ним. Из буфета вышел Димитри и также направился наверх. Холл наполняли звуки оркестра, густой гул голосов и шарканье ног.
– Банчи, – прошептала леди Каррадос. – Вы должны сделать, как я скажу. Оставьте меня на три минуты. Я…
– Я знаю, в чем дело, моя дорогая. Не делайте этого. Не оставляйте вашу сумку. Примите все как есть, и пусть он катится к чертям.
Она прижала руку к губам и оторопело уставилась на него.
– Вы знаете?
– Да, и я помогу. Я знаю, кто это. Вы ведь не знаете? Послушайте… в Ярде есть один человек… Не важно кто…
Глаза ее выразили облегчение.
– Но вы не понимаете, о чем речь. Позвольте мне пойти. Я должна это сделать. Только еще раз.
Она оторвала от себя его руку, и сэр Роберт смотрел, как она пересекает вестибюль и медленно поднимается по ступеням.
После минутного колебания он последовал за ней.
Банчи возвращается в Ярд
Аллейн закрыл папку с делом и посмотрел на часы. Без двух минут час. Пора закругляться и идти домой. Он зевнул, размял затекшие пальцы, подошел к окну и отодвинул штору. Висящие вдоль набережной фонари напоминали ожерелье из смазанных золотистых шаров.
– Туман в июне, – пробормотал Аллейн. – Ох уж эта Англия!
Где-то там, в холодной дали, пробили часы на Биг-Бене час ночи. Именно в этот момент, за три мили отсюда, лорд Роберт Госпелл медленно поднимался по ступенькам на верхний этаж особняка, направляясь в маленькую зеленую гостиную.
Аллейн не спеша набил трубку и раскурил ее. Утром его ждал ранний подъем, долгая поездка и скучная рутина по приезде на место. Он поднес руки к обогревателю и впал в задумчивость. Сара сказала ему, что Трой собиралась на бал. Наверняка сейчас она там.
– Ну да ладно, – сказал он и выключил обогреватель.
Зазвонил телефон на письменном столе. Аллейн снял трубку.
– Алло?
– Мистер Аллейн? Я так и подумал, что вы еще там, сэр. Вас просит лорд Роберт Госпелл.
– Да, хорошо, переключите.
Последовало молчание, а потом зазвучал писклявый голос:
– Рори?
– Банчи?
– Вы сказали, что будете там допоздна. Я сейчас один в комнате, в доме, где проходит бал Каррадосов. Дело в том, что, кажется, я его вычислил. Вы еще долго там пробудете?
– Готов задержаться.
– Можно мне приехать в Ярд?
– Нужно!
– Сначала заеду домой, освобожусь от взмокшей рубашки и заберу свои записи.
– Отлично. Буду ждать.
– Это главный по увеселениям.
– О Боже! Никаких имен, Банчи!
– Конечно, нет. Я приеду в Ярд. Ей-богу, это хуже, чем убийство. Мог бы с тем же успехом подливать яду в свои проклятые зелья. И работает он с… О, это вы!.. Не слышал, как вы вошли.
– Там кто-то есть? – быстро спросил Аллейн.
– Да.
– До свидания, – сказал Аллейн. – Буду вас ждать.
– Большое вам спасибо, – пискнул голос. – Не хотелось бы расстаться с этой вещью ни за что на свете. Блестящая работа, офицер. Премного обязан. Позабочусь, чтобы вас отметили.
Аллейн улыбнулся и положил трубку.
Наверху, в бальном зале, оркестр Хью Бронкса закончил выступление, и музыканты складывали инструменты. Лица у них были цвета сырой трески и блеском тоже напоминали рыбью чешую, однако волосы по-прежнему отливали, точно лакированная кожа. Четверо искусников, которые лишь десять минут назад тряслись в горячем ритме, устало обсуждали, как лучше добраться домой. Сам Хью Бронкс красивым платком отер пот с лица и закурил сигарету.
– Ладно, ребята, – устало вздохнул он. – Завтра в восемь тридцать, и если какой-нибудь… попросит сыграть «Мою милашку» больше шести раз подряд, завязываем с этим делом и разучиваем псалмы.
С другого конца бального зала к ним направлялся Димитри.
– Ее светлость особо просила передать вам, – сказал он, – что в буфете для вас кое-что приготовлено.
– Большое спасибо, Дим, – ответил мистер Бронкс. – Сейчас придем.
Димитри обвел быстрым взглядом помещение, вышел и спустился по лестнице.
Внизу, в вестибюле, собрались последние гости. Несмотря на усталость, они бодро обменивались впечатлениями о том, какой хороший был вечер. Среди них, сонно моргая за стеклами очков, был и лорд Роберт. Плечи его окутывал плащ-накидка, а руки сжимали черную шляпу с широкими полями. Через открытые двери в холл вплывали клочья тумана. Кашель из наглотавшихся сырого воздуха глоток смешивался с рокотом работающих на низких передачах таксомоторов и голосами расходящихся гостей.
Лорд Роберт уходил в числе последних.
Он довольно жалобно вопрошал, не видел ли кто-нибудь миссис Хэлкат-Хэккетт.
– Я обещал отвезти ее домой.
К нему подошел Димитри.
– Простите милорд, мне кажется, миссис Хэлкат-Хэккетт только что ушла. Она спрашивала, не видел ли я вас, милорд.
Лорд Роберт поднял на него глаза и беспомощно моргнул. На миг их взгляды встретились.
– Вот как. Благодарю вас, – сказал лорд Роберт. – Посмотрю, может, еще догоню ее.
Димитри поклонился.
Лорд Роберт вышел в туман.
Его фигура, немного напоминающая кругленького шута из стихотворения Верлена, двинулась вниз по широким ступеням. Пристально глядя вперед, он прошел мимо отставших гостей, которые рассаживались по машинам, понаблюдал, как они разъезжаются, осмотрелся, после чего медленно двинулся по улице. На миг он растаял в облаке тумана, будто бесплотное привидение, затем вновь появился, уже гораздо дальше – твердым шагом удаляясь в небытие, а потом и вовсе исчез.
Сидящий в своем кабинете Аллейн вздрогнул и проснулся, выхваченный из глубокой дремы внезапным шумом. На столе гремел телефон. Он схватил трубку, одновременно бросив взгляд на часы, и изумленно присвистнул. Четыре утра!
– Алло?
– Мистер Аллейн?
– Да.
«Это Банчи, – подумал он. – Какого черта…»
Но голос в трубке произнес:
– Тут поступило новое дело, сэр. Я подумал, лучше сразу же доложить вам. Такси с пассажиром. Таксист говорит, что пассажира убили, и он привез труп прямо сюда.
– Сейчас спущусь, – сказал Аллейн.
Он стал спускаться, озабоченно размышляя о том, что новое дело было бы ему сейчас крайне некстати, и надеясь, что его передадут кому-нибудь другому. Аллейн был целиком поглощен делом о шантаже. Банчи Госпелл не стал бы говорить, что вычислил того человека, не будь он в этом стопроцентно уверен. Главный по увеселениям… Стало быть, Димитри. Что ж, у него были возможности. Но какие именно доказательства обнаружил Банчи? И где, черт подери, он сам? Сержант в форме ждал Аллейна в вестибюле.
– Странное дело, мистер Аллейн. Джентльмен мертв, это точно. Мне-то сдается, с ним случился сердечный приступ или что-то подобное, но таксист уверяет, что это убийство, и не желает говорить ни слова, пока не увидит вас. Даже не хотел, чтобы я открывал дверцу такси. Ну, да я все равно открыл, чтобы убедиться. Поднес ему к губам часовое стекло и послушал сердце. Бесполезно! Старый водила стоит как скала. Крепкий орешек.
– Где такси?
– Во дворе, сэр. Я велел ему въехать в ворота.
Они вышли во двор.
– Сыровато, – сказал сержант и кашлянул.
Внизу, у реки, все было окутано туманом. Клочья тумана, больше похожего на дождь, облепляли лица, превращаясь в холодные капельки влаги. Темнота уже начинала блекнуть и проступившие очертания крыш и печных труб чернели в ожидании рассвета. Где-то на реке прогудел пароход. В воздухе пахло нездоровой сыростью.
Аллейном овладела смутная, но тяжелая меланхолия. Он ощущал вялость и странную сверхвосприимчивость. Его дух будто воспарил, отделившись от тела. Он видел себя точно со стороны. Такое с ним уже бывало, и он расценивал это как предзнаменование чего-то скверного. «Мне надо вернуться на место!» – возопил его разум, и вместе с этой мыслью возвращение осуществилось. Аллейн опять находился во дворе Скотленд-Ярда. Под ногами у него скрипел гравий. В отдалении смутно маячило такси и фигура в пальто, безмолвно, точно часовой, застывшая у двери.
– Холодно, – обронил сержант.
– Предрассветный час, – отозвался Аллейн.
Таксист не тронулся с места, пока они не приблизились вплотную.
– Эй, – обратился к нему Аллейн, – что там произошло?
– Добрутро, командир, – ответил водитель. У него был характерный грубый выговор таксиста-кокни[12]. Он напоминал персонажа из театральной пьесы. – Вы инспектор?
– Да.
– Я не стану ничего докладывать простому копу. Мне надо подстраховаться, понимаете? Кроме того, маленький джентльмен был моим приятелем, понимаете?
– Это старший инспектор сыскной полиции Аллейн, папаша, – сказал сержант.
– Порядок. То, что надо. Я ведь должен подстраховаться, понимаете? Когда у меня жмурик в салоне.
Быстрым движением руки в перчатке он распахнул дверцу машины.
– Я не прикасался к нему, – сказал он. – Не хотите включить свет?
Аллейн протянул руку в темноту салона. Он почувствовал запах кожи, сигар и бензина. Пальцы его коснулись кнопки, и в следующий миг салон такси залил тусклый свет.
Старший инспектор стоял неподвижно и безмолвно – так долго, что сержант наконец окликнул его:
– Мистер Аллейн?
Но Аллейн не отвечал. Он был один на один со своим другом. Маленькие пухлые ручки безвольно повисли. Ступни ног были трогательно повернуты внутрь, как у ребенка. Голова безжизненно свисала на сторону. Аллейн видел заплату лысины на макушке и редкие взъерошенные волосы.
– Если посмотрите сквозь другое окно, – сказал водитель, – то увидите его лицо. Мертв, будьте уверены. Убит!
– Я вижу его лицо, – отозвался Аллейн.
Он наклонился над телом и несколько минут занимался своими прямыми обязанностями полицейского. Потом прикрыл веками налившиеся кровью глаза мертвеца. Пальцы у него дрожали.
Он сказал себе: «Я больше не должен его трогать». Аллейн отдернул руку и вышел из машины. Сержант в изумлении глядел на него.
– Ну? Мертвый, верно? – спросил таксист.
– Да заткнись ты! – взорвался Аллейн. – Я что, без тебя!..
Он осекся и сделал три или четыре нетвердых шага в сторону. Провел рукой по лицу, потом потерянно уставился на свои пальцы.
– Одну минуту, ладно? – пробормотал он.
Двое других терпеливо ждали в неловком молчании.
– Извините, – произнес наконец Аллейн. – Я сейчас.
– Не позвать ли кого-нибудь еще, сэр? – спросил сержант. – Это ваш знакомый, да?
– Да, – сказал Аллейн, – это мой знакомый.
Он повернулся к таксисту и схватил его за руку.
– Подойдите сюда! – Он повлек его к передней части машины. – Включите фары! – велел он сержанту.
Сержант сунул руку в кабину и через мгновение водитель стоял, моргая, в снопе яркого света.
– А теперь говорите! – приказал Аллейн. – Почему вы так уверены, что это убийство?
– Чтоб те лопнуть, командир! – воскликнул водитель. – Нечто я не видал собственными глазами, как другой субчик сел вместе с ним? Нечто не видал собственными глазами, как тот вышел возле дома его светлости, в его плаще и шляпе и пропищал мне точь-в-точь, как его светлость: «Шестьдесят три, Джобберз-роу, Квинс-Гейт»? И не я ли повез дотудова труп, сам того не зная? Эй, послушайте! Вы говорите, его светлость был вашим знакомым. Так и моим тоже! Это грязное убийство, говорю вам, и я хочу увидеть, как этого мистера Умника, что облапошил меня и укокошил самого что ни на есть безобидного маленького джентльмена, вздернут на виселицу. Вот что я вам скажу!
– Понимаю, – отозвался Аллейн. – Хорошо. Я приму у вас заявление. Надо приниматься за работу, сержант. Соберите обычную группу. Пусть все приедут сюда. Вызовите доктора Кертиса. Сфотографируйте тело во всех ракурсах. Отметьте положение головы. Проверьте на наличие следов насилия. Вся обычная рутина при убийстве. Запишите имя: лорд Роберт Госпелл, дом 200, Чейн-Уок…
– Туман в июне, – пробормотал Аллейн. – Ох уж эта Англия!
Где-то там, в холодной дали, пробили часы на Биг-Бене час ночи. Именно в этот момент, за три мили отсюда, лорд Роберт Госпелл медленно поднимался по ступенькам на верхний этаж особняка, направляясь в маленькую зеленую гостиную.
Аллейн не спеша набил трубку и раскурил ее. Утром его ждал ранний подъем, долгая поездка и скучная рутина по приезде на место. Он поднес руки к обогревателю и впал в задумчивость. Сара сказала ему, что Трой собиралась на бал. Наверняка сейчас она там.
– Ну да ладно, – сказал он и выключил обогреватель.
Зазвонил телефон на письменном столе. Аллейн снял трубку.
– Алло?
– Мистер Аллейн? Я так и подумал, что вы еще там, сэр. Вас просит лорд Роберт Госпелл.
– Да, хорошо, переключите.
Последовало молчание, а потом зазвучал писклявый голос:
– Рори?
– Банчи?
– Вы сказали, что будете там допоздна. Я сейчас один в комнате, в доме, где проходит бал Каррадосов. Дело в том, что, кажется, я его вычислил. Вы еще долго там пробудете?
– Готов задержаться.
– Можно мне приехать в Ярд?
– Нужно!
– Сначала заеду домой, освобожусь от взмокшей рубашки и заберу свои записи.
– Отлично. Буду ждать.
– Это главный по увеселениям.
– О Боже! Никаких имен, Банчи!
– Конечно, нет. Я приеду в Ярд. Ей-богу, это хуже, чем убийство. Мог бы с тем же успехом подливать яду в свои проклятые зелья. И работает он с… О, это вы!.. Не слышал, как вы вошли.
– Там кто-то есть? – быстро спросил Аллейн.
– Да.
– До свидания, – сказал Аллейн. – Буду вас ждать.
– Большое вам спасибо, – пискнул голос. – Не хотелось бы расстаться с этой вещью ни за что на свете. Блестящая работа, офицер. Премного обязан. Позабочусь, чтобы вас отметили.
Аллейн улыбнулся и положил трубку.
Наверху, в бальном зале, оркестр Хью Бронкса закончил выступление, и музыканты складывали инструменты. Лица у них были цвета сырой трески и блеском тоже напоминали рыбью чешую, однако волосы по-прежнему отливали, точно лакированная кожа. Четверо искусников, которые лишь десять минут назад тряслись в горячем ритме, устало обсуждали, как лучше добраться домой. Сам Хью Бронкс красивым платком отер пот с лица и закурил сигарету.
– Ладно, ребята, – устало вздохнул он. – Завтра в восемь тридцать, и если какой-нибудь… попросит сыграть «Мою милашку» больше шести раз подряд, завязываем с этим делом и разучиваем псалмы.
С другого конца бального зала к ним направлялся Димитри.
– Ее светлость особо просила передать вам, – сказал он, – что в буфете для вас кое-что приготовлено.
– Большое спасибо, Дим, – ответил мистер Бронкс. – Сейчас придем.
Димитри обвел быстрым взглядом помещение, вышел и спустился по лестнице.
Внизу, в вестибюле, собрались последние гости. Несмотря на усталость, они бодро обменивались впечатлениями о том, какой хороший был вечер. Среди них, сонно моргая за стеклами очков, был и лорд Роберт. Плечи его окутывал плащ-накидка, а руки сжимали черную шляпу с широкими полями. Через открытые двери в холл вплывали клочья тумана. Кашель из наглотавшихся сырого воздуха глоток смешивался с рокотом работающих на низких передачах таксомоторов и голосами расходящихся гостей.
Лорд Роберт уходил в числе последних.
Он довольно жалобно вопрошал, не видел ли кто-нибудь миссис Хэлкат-Хэккетт.
– Я обещал отвезти ее домой.
К нему подошел Димитри.
– Простите милорд, мне кажется, миссис Хэлкат-Хэккетт только что ушла. Она спрашивала, не видел ли я вас, милорд.
Лорд Роберт поднял на него глаза и беспомощно моргнул. На миг их взгляды встретились.
– Вот как. Благодарю вас, – сказал лорд Роберт. – Посмотрю, может, еще догоню ее.
Димитри поклонился.
Лорд Роберт вышел в туман.
Его фигура, немного напоминающая кругленького шута из стихотворения Верлена, двинулась вниз по широким ступеням. Пристально глядя вперед, он прошел мимо отставших гостей, которые рассаживались по машинам, понаблюдал, как они разъезжаются, осмотрелся, после чего медленно двинулся по улице. На миг он растаял в облаке тумана, будто бесплотное привидение, затем вновь появился, уже гораздо дальше – твердым шагом удаляясь в небытие, а потом и вовсе исчез.
Сидящий в своем кабинете Аллейн вздрогнул и проснулся, выхваченный из глубокой дремы внезапным шумом. На столе гремел телефон. Он схватил трубку, одновременно бросив взгляд на часы, и изумленно присвистнул. Четыре утра!
– Алло?
– Мистер Аллейн?
– Да.
«Это Банчи, – подумал он. – Какого черта…»
Но голос в трубке произнес:
– Тут поступило новое дело, сэр. Я подумал, лучше сразу же доложить вам. Такси с пассажиром. Таксист говорит, что пассажира убили, и он привез труп прямо сюда.
– Сейчас спущусь, – сказал Аллейн.
Он стал спускаться, озабоченно размышляя о том, что новое дело было бы ему сейчас крайне некстати, и надеясь, что его передадут кому-нибудь другому. Аллейн был целиком поглощен делом о шантаже. Банчи Госпелл не стал бы говорить, что вычислил того человека, не будь он в этом стопроцентно уверен. Главный по увеселениям… Стало быть, Димитри. Что ж, у него были возможности. Но какие именно доказательства обнаружил Банчи? И где, черт подери, он сам? Сержант в форме ждал Аллейна в вестибюле.
– Странное дело, мистер Аллейн. Джентльмен мертв, это точно. Мне-то сдается, с ним случился сердечный приступ или что-то подобное, но таксист уверяет, что это убийство, и не желает говорить ни слова, пока не увидит вас. Даже не хотел, чтобы я открывал дверцу такси. Ну, да я все равно открыл, чтобы убедиться. Поднес ему к губам часовое стекло и послушал сердце. Бесполезно! Старый водила стоит как скала. Крепкий орешек.
– Где такси?
– Во дворе, сэр. Я велел ему въехать в ворота.
Они вышли во двор.
– Сыровато, – сказал сержант и кашлянул.
Внизу, у реки, все было окутано туманом. Клочья тумана, больше похожего на дождь, облепляли лица, превращаясь в холодные капельки влаги. Темнота уже начинала блекнуть и проступившие очертания крыш и печных труб чернели в ожидании рассвета. Где-то на реке прогудел пароход. В воздухе пахло нездоровой сыростью.
Аллейном овладела смутная, но тяжелая меланхолия. Он ощущал вялость и странную сверхвосприимчивость. Его дух будто воспарил, отделившись от тела. Он видел себя точно со стороны. Такое с ним уже бывало, и он расценивал это как предзнаменование чего-то скверного. «Мне надо вернуться на место!» – возопил его разум, и вместе с этой мыслью возвращение осуществилось. Аллейн опять находился во дворе Скотленд-Ярда. Под ногами у него скрипел гравий. В отдалении смутно маячило такси и фигура в пальто, безмолвно, точно часовой, застывшая у двери.
– Холодно, – обронил сержант.
– Предрассветный час, – отозвался Аллейн.
Таксист не тронулся с места, пока они не приблизились вплотную.
– Эй, – обратился к нему Аллейн, – что там произошло?
– Добрутро, командир, – ответил водитель. У него был характерный грубый выговор таксиста-кокни[12]. Он напоминал персонажа из театральной пьесы. – Вы инспектор?
– Да.
– Я не стану ничего докладывать простому копу. Мне надо подстраховаться, понимаете? Кроме того, маленький джентльмен был моим приятелем, понимаете?
– Это старший инспектор сыскной полиции Аллейн, папаша, – сказал сержант.
– Порядок. То, что надо. Я ведь должен подстраховаться, понимаете? Когда у меня жмурик в салоне.
Быстрым движением руки в перчатке он распахнул дверцу машины.
– Я не прикасался к нему, – сказал он. – Не хотите включить свет?
Аллейн протянул руку в темноту салона. Он почувствовал запах кожи, сигар и бензина. Пальцы его коснулись кнопки, и в следующий миг салон такси залил тусклый свет.
Старший инспектор стоял неподвижно и безмолвно – так долго, что сержант наконец окликнул его:
– Мистер Аллейн?
Но Аллейн не отвечал. Он был один на один со своим другом. Маленькие пухлые ручки безвольно повисли. Ступни ног были трогательно повернуты внутрь, как у ребенка. Голова безжизненно свисала на сторону. Аллейн видел заплату лысины на макушке и редкие взъерошенные волосы.
– Если посмотрите сквозь другое окно, – сказал водитель, – то увидите его лицо. Мертв, будьте уверены. Убит!
– Я вижу его лицо, – отозвался Аллейн.
Он наклонился над телом и несколько минут занимался своими прямыми обязанностями полицейского. Потом прикрыл веками налившиеся кровью глаза мертвеца. Пальцы у него дрожали.
Он сказал себе: «Я больше не должен его трогать». Аллейн отдернул руку и вышел из машины. Сержант в изумлении глядел на него.
– Ну? Мертвый, верно? – спросил таксист.
– Да заткнись ты! – взорвался Аллейн. – Я что, без тебя!..
Он осекся и сделал три или четыре нетвердых шага в сторону. Провел рукой по лицу, потом потерянно уставился на свои пальцы.
– Одну минуту, ладно? – пробормотал он.
Двое других терпеливо ждали в неловком молчании.
– Извините, – произнес наконец Аллейн. – Я сейчас.
– Не позвать ли кого-нибудь еще, сэр? – спросил сержант. – Это ваш знакомый, да?
– Да, – сказал Аллейн, – это мой знакомый.
Он повернулся к таксисту и схватил его за руку.
– Подойдите сюда! – Он повлек его к передней части машины. – Включите фары! – велел он сержанту.
Сержант сунул руку в кабину и через мгновение водитель стоял, моргая, в снопе яркого света.
– А теперь говорите! – приказал Аллейн. – Почему вы так уверены, что это убийство?
– Чтоб те лопнуть, командир! – воскликнул водитель. – Нечто я не видал собственными глазами, как другой субчик сел вместе с ним? Нечто не видал собственными глазами, как тот вышел возле дома его светлости, в его плаще и шляпе и пропищал мне точь-в-точь, как его светлость: «Шестьдесят три, Джобберз-роу, Квинс-Гейт»? И не я ли повез дотудова труп, сам того не зная? Эй, послушайте! Вы говорите, его светлость был вашим знакомым. Так и моим тоже! Это грязное убийство, говорю вам, и я хочу увидеть, как этого мистера Умника, что облапошил меня и укокошил самого что ни на есть безобидного маленького джентльмена, вздернут на виселицу. Вот что я вам скажу!
– Понимаю, – отозвался Аллейн. – Хорошо. Я приму у вас заявление. Надо приниматься за работу, сержант. Соберите обычную группу. Пусть все приедут сюда. Вызовите доктора Кертиса. Сфотографируйте тело во всех ракурсах. Отметьте положение головы. Проверьте на наличие следов насилия. Вся обычная рутина при убийстве. Запишите имя: лорд Роберт Госпелл, дом 200, Чейн-Уок…
Экстренные сообщения
ЛОРД РОБЕРТ ГОСПЕЛЛ УМИРАЕТ В ТАКСИЭвелин Каррадос уронила газету на покрывало и печально посмотрела на мужа.
Общество потрясено. Подозревается преступление
Полный отчет о званом вечере на стр. 5
– Газеты полны этим, – безжизненным тоном проговорила она.
– Боже правый, дорогая моя Эвелин, конечно же, полны! А это еще только краткий десятичасовой выпуск, принесенный мне вместе с завтраком самонадеянным юнцом-лакеем. То ли еще мы увидим в вечерних газетах! Бог мой, как будто мало того, что мне в пять утра звонит какой-то чин из Скотленд-Ярда и допрашивает о моих же гостях! Зачем же еще подсовывать мне это в какой-то проклятой газетенке! – Он сердито захромал по комнате. – Совершенно очевидно, что этого человека убили. Ты отдаешь себе отчет в том, что в любой момент к нам может заявиться какой-нибудь чертов тип из Скотленд-Ярда и начать нас допрашивать. И что все гиены с Флит-стрит[13] будут околачиваться у наших дверей целые дни напролет? Понимаешь, что…
– Он был, пожалуй, самым большим моим другом, – проговорила леди Каррадос.
– Взглянув на их наглую болтовню на пятой странице, ты увидишь, что эта дружба широко разрекламирована. Боже, это нестерпимо! Можешь себе представить, что полицейские звонили в Марсдон-Хаус в половине пятого – через пять минут после того, как мы оттуда уехали, благодарение Богу! – и спрашивали, в котором часу ушел Роберт Госпелл? Им ответил кто-то из работников Димитри, и теперь какой-нибудь гнусный, сопливый журналист завладел этими сведениями. Ты понимаешь, что…
– Я понимаю только одно, – сказала Эвелин Каррадос, – что Банчи Госпелла больше нет.
В комнату, с газетой в руках, ворвалась Бриджет.
– Донна! О, Донна… это же наш смешной маленький Банчи. Наш смешной маленький Банчи мертв! Донна!
– Да, милая… я знаю.
– Но, Донна – Банчи!
– Бриджет, – сказал ее отчим, – пожалуйста, не впадай в истерику. Сейчас главное, что мы должны принять во внимание, это…
Бриджет обняла мать за плечи.
– Но нам небезразлично, – проговорила она. – Разве ты не видишь – Донне совсем небезразлично.
– Конечно, нам небезразлично, родная, – поспешно сказала ее мать, – но Барт думает кое о чем другом. Видишь ли, Барт считает, что нам грозят большие неприятности…
– Из-за чего?
Бриджет повернулась к Каррадосу, глаза ее на бледном лице полыхали огнем.
– Ты имеешь в виду Дональда? Дональда? Как ты смеешь предполагать, что Дональд мог… мог…
– Бриджи! – оборвала ее мать. – Что такое ты говоришь!
– Погоди-ка, Эвелин, – остановил ее Каррадос. – Что там с молодым Поттером?
Бриджет прижала ко рту ладонь, в смятении переводя взгляд с матери на отчима, потом расплакалась и выбежала из комнаты.
СМЕРТЬ БАНЧИ ГОСПЕЛЛАНаманикюренные пальцы миссис Хэлкат-Хэккетт, точно когти, вцепились в газету. Губы вытянулись в прямую линию, подчеркивая тщательно подгримированные складки рта. Глаза уставились в пустоту.
Загадочная смерть в такси
Завершение бала у Каррадосов
Дверь в гардеробную генерала Хэлката-Хэккетта была настежь распахнута, и генерал, в домашнем халате, но еще без вставной челюсти, решительным шагом вошел в комнату. В руке он держал десятичасовой выпуск спортивного издания.
– Как? Что? – восклицал он. – Посмотри-ка! Черт подери!
– Я знаю, – сказала миссис Хэлкат-Хэккетт. – Печально, не правда ли?
– Печально! Гнусное злодеяние! Что?
– Вопиющее, – уточнила миссис Хэлкат-Хэккетт.
– Вопиющее! – эхом отозвался генерал. – Абсурд! – Произносимые с напором звуки, вырываясь изо рта, колыхали его усы. Налитые кровью глаза устремились на жену. Он ткнул в ее сторону толстым пальцем.
– Он сказал, что привезет тебя домой! – брызгая слюной, выпалил генерал.
– Он этого не сделал.
– Когда ты вернулась?
– Я не обратила внимания. Поздно.
– Одна?
Лицо ее побледнело, но она выдержала его взгляд.
– Да. Не будь ослом.
СТРАННАЯ СМЕРТЬДональд Поттер вновь и вновь перечитывал эти четыре строчки. С середины газетной страницы ему подмигивало лицо дяди. Горящий окурок сигареты опалил Дональду губы. Он выплюнул его в свою пустую чашку и зажег следующую. Его трясло как в лихорадке. Он опять перечитал четыре строчки. В соседней комнате кто-то оглушительно зевнул.
Лорд Роберт Госпелл умирает после бала
Полный отчет о происшествии
Дональд вскинул голову.
– Уитс! – позвал он. – Уитс! Подойди сюда!
– Что там случилось?
– Иди сюда!
В дверях появился капитан Уитерс в оранжевом шелковом халате.
– Какого дьявола ты вопишь? – осведомился он.
– Посмотри.
Капитан Уитерс, небрежно насвистывая сквозь зубы, подошел и заглянул Дональду через плечо. Свист прекратился. Он протянул руку, взял газету и стал читать. Дональд неотрывно следил за ним.
– Умер! – произнес Дональд. – Дядя Банч! Умер!
Уитерс бросил на него быстрый взгляд и вернулся к чтению. Свист возобновился.
СМЕРТЬ ЛОРДА РОБЕРТА ГОСПЕЛЛАЛеди Милдред Поттер ударила пухлыми кулачками по гранкам некролога для «Ивнинг кроникл» и повернула к Аллейну залитое слезами лицо.
Трагический итог славной карьеры
Подозрительные обстоятельства
– Но кто же мог желать Банчи зла, Родерик? Его все обожали. В целом свете у него не было ни одного врага. Посмотрите, что они пишут, – хотя, должна признать, это очень любезно со стороны «Кроникл» дать мне заранее ознакомиться с тем, что они собираются опубликовать о нем, – но посмотрите, здесь говорится: «Любимый всеми друзьями»! И это именно так. Его все любили. Все его друзья.
– Очевидно, у него оказался и один враг, Милдред, – сказал Аллейн.
– Не могу в это поверить. Никогда не поверю. Это, должно быть, какой-то сбежавший из-под стражи безумец. – Она прижала к глазам платок и зарыдала. – Я никогда не смогу смириться со всей этой отвратительной публичностью. Полиция! Конечно, я имею в виду не вас, Родерик. Но эти газеты, шумиха, то, как все суют нос в чужие дела… Банчи счел бы это отвратительным. Мне это нестерпимо, просто нестерпимо.
– А где Дональд?
– Он звонил. Он уже едет.
– Откуда?
– От своего друга, не знаю, где это.
– Он не живет дома?
– Разве Банчи вам не говорил? С того злосчастного дня, когда у них вышла размолвка. Банчи на него рассердился, не хотел понять.