Марш Найо. Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)

   – Видите ли, – сказал Аллейн, – в моей торжественной вступительной речи был определенный смысл. – Он встал и, протянув руку, коснулся плеча Дональда. – Ну же! Я знаю, это непросто.
   – Это не означало, что я не любил его.
   – Не представляю, чтобы кто-то мог его не любить. Что послужило причиной размолвки? Ваши долги?
   – Да.
   – Он оплатил их?
   – Да.
   – Тогда почему вы рассорились?
   – Он хотел, чтобы я ехал в Эдинбург учиться медицине.
   – А вы не хотели?
   – Нет, не хотел.
   – Почему?
   – Я считал, что это будет чертовски скучно. Я хотел учиться в Лондоне, при больнице Св. Фомы. Прежде он соглашался на это.
   Аллейн вернулся на прежнее место за столом.
   – Что заставило его переменить мнение?
   – Вся эта история с моими долгами.
   – И больше ничего?
   Дональд покачал головой, теребя дрожащей рукой сигарету.
   – Не возражал ли он против кого-то из ваших друзей? – спросил Аллейн.
   – Я… ну, он мог подумать… я хочу сказать… то есть это было не так.
   – Он знал, что вы знакомы с капитаном Морисом Уитерсом?
   Дональд метнул на Аллейна изумленный взгляд и приоткрыл рот. Наконец он сказал:
   – Думаю, да.
   – Разве вам это точно не известно?
   – Он знал, что я в дружеских отношениях с Уитерсом. Да.
   – Он возражал против этой дружбы?
   – Да, теперь я припоминаю, он что-то такое говорил.
   – Но это не произвело на вас какого-то особого впечатления?
   – О нет.
   Аллейн положил руку на лежавшую на столе чековую книжку лорда Роберта.
   – В таком случае, видимо, вы забыли про некий чек на пятьдесят фунтов?
   Дональд угрюмо смотрел на длинную тонкую кисть руки, лежащую поверх обложки. Краска залила его до корней волос.
   – Нет, – сказал он, – я помню.
   – Он заплатил эту сумму Уитерсу от вашего имени?
   – Да.
   – И тем не менее это не произвело на вас особого впечатления?
   – У меня было так много долгов…
   – Ваш дядя знал, что вы в дружеских отношениях с Уитерсом. Он располагал о нем определенной информацией. Мне это известно. Я спрашиваю, возражал ли он самым решительным образом против вашего общения этим человеком?
   – Ну, если вам угодно так выразиться.
   – Ради всего святого, не юлите со мной. Я хочу дать вам как можно больше шансов.
   – Вы… ведь не думаете… что я…
   – Вы его наследник. Вы с ним поссорились. Вы в долгах. Вы проживаете на одной квартире с человеком, против которого он вас предостерегал. Вы не в том положении, чтобы пытаться спасать свое лицо по мелочам. Вы ведь хотите максимально оградить вашу мать от ненужных потрясений? Конечно, хотите, и я хочу того же. Я как друг самым настоятельным образом прошу вас – чего совсем не следовало бы делать – рассказать мне всю правду.
   – Хорошо, – сказал Дональд.
   – Вы жили в одной квартире с капитаном Уитерсом. Что вы там делали?
   – Я… мы… я выжидал, не удастся ли мне все-таки поступить учиться при больнице Св. Фомы.
   – Каким образом это могло получиться?
   – Мать могла бы помочь. У меня сдан вступительный экзамен, и я подумал, если бы я немного позанимался и постарался заработать, то впоследствии мог бы приступить.
   – Как вы намеревались заработать?
   – Мне собирался помочь Уитс… то есть капитан Уитерс. Он отнесся ко мне просто замечательно. Мне наплевать, кто бы что о нем ни говорил. Он не плут.
   – Что он вам предлагал?
   Дональд беспокойно поерзал.
   – О, ничего определенного. Мы еще собирались все это обсудить.
   – Понимаю. У самого капитана Уитерса есть какая-то работа?
   – Ну, не совсем. У него вполне приличный доход, но он подумывает о том, чтобы приняться за что-то в ближайшем будущем. Ему действительно претит безделье.
   – Не могли бы вы сказать мне, почему задолжали ему пятьдесят фунтов?
   – Я… ну просто я ему должен.
   – Безусловно. За что? Вы делали ставки?
   – Да. Ну, в общем, одно-два групповых пари.
   – На что вы ставили – на лошадей?
   – Да, – быстро ответил Дональд.
   – Еще на что-то?
   Молчание.
   – Еще на что-то?
   – Нет. То есть… Я точно не помню.
   – Вы должны вспомнить. Это был покер? Какие-то карточные игры?
   – Да, покер.
   – Думаю, было и еще что-то, – сказал Аллейн. – Послушайте, Дональд, невозможно переоценить вред, который вы можете причинить, продолжая увиливать от ответов. Разве не видите, что с каждой новой уверткой вы выставляете своего друга в еще более сомнительном свете, чем тот, в котором он уже выступает. Бога ради, подумайте о смерти вашего дяди и о чувствах вашей матушки и о собственной глупой шкуре. Как еще вы проиграли деньги капитану Уитерсу?
   Аллейн увидел, как Дональд поднял голову, нахмурился и потянулся пальцем к губам. Отсутствующий взгляд был неотрывно прикован к глазам Аллейна, и постепенно в нем проступило выражение растерянности.
   – Не знаю, как мне быть, – простодушно ответил он.
   – Вы хотите сказать, что чем-то обязаны Уитерсу? Вы дали какие-то обещания, я полагаю. Не так ли?
   – Да.
   – Меня молодые люди вашего поколения ставят в тупик. Вы вроде бы гораздо осведомленнее, чем были мы, и вместе с тем, клянусь, я никогда не попался бы на удочку вульгарному джентльмену с наглыми манерами и без определенных занятий. Разве что содержание подпольного казино можно счесть занятием.
   – Я не упоминал рулетку, – поспешно возразил Дональд.
   – Это настоящий стыд и срам – выманивать ваши деньги.
   Фокс выразительно кашлянул и перевернул страницу своего блокнота.
   – Капитан Уитерс, случайно, не предлагал вам заработать честную копейку, помогая ему? – спросил Аллейн.
   – Я не могу больше отвечать ни на какие вопросы о нем! – высоким голосом вскричал Дональд. Казалось, он вот-вот либо впадет в ярость, либо расплачется.
   – Хорошо, – сказал Аллейн. – Когда вы услышали о трагедии?
   – Сегодня утром, когда принесли выпуск спортивной газеты.
   – Примерно полтора часа назад?
   – Да.
   – Сколько времени нужно, чтобы добраться сюда от квартиры капитана Уитерса? Она находится в Челси, на Слинг-стрит, не так ли? Около пяти минут. Почему вы добирались так долго?
   – Я был не одет, и можете мне не верить, но у меня был шок, когда я узнал о смерти дяди.
   – Не сомневаюсь. Как и у вашей матери. Меня удивляет, что она вам не позвонила.
   – Телефон был отключен, – объяснил Дональд.
   – В самом деле? Зачем это?
   – Я забыл оплатить проклятый счет. Уитс предоставил это мне. Я позвонил ей из телефонной будки.
   – Понятно. Фокс, один из наших людей, находится там. Попросите его зайти в Грандисон-Мэншнз, по Слинг-стрит, в номер 110 и сказать капитану Уитерсу, что я навещу его через несколько минут и буду весьма обязан, если он побудет дома.
   – Слушаюсь, мистер Аллейн, – сказал Фокс и вышел.
   – Ну а теперь, – продолжал Аллейн, – насколько я знаю, вы в числе последних покидали Марсдон-Хаус сегодня утром. Правильно?
   – Да.
   – Я хочу, чтобы вы подробно рассказали мне обо всем, что произошло перед тем, как вы покинули особняк. Давайте-ка постарайтесь и представьте мне полный отчет.
   Дональд явно почувствовал себя более непринужденно. Вернулся Фокс и занял свое место.
   – Конечно, постараюсь, – ответил Дональд. – С чего мне начать?
   – С того момента, как вы вышли в вестибюль, чтобы идти домой.
   – Я был с Бриджет О’Брайен. Я танцевал с ней последний танец, а затем мы пошли вниз, в буфет, поесть супа.
   – Кто-нибудь еще был там?
   – Ее отчим. Я попрощался с ним, а потом мы с Бриджи вышли в вестибюль.
   – Кто еще был в вестибюле?
   – Я не помню, кроме…
   – Да?
   – Там был дядя Банчи.
   – Вы говорили с ним?
   – Нет. Если бы я только знал…
   – Что он делал?
   – На нем был плащ. Ну, вы знаете, то странное одеяние, в котором он ходил. Я слышал, как он расспрашивал людей, не видели ли они миссис Хэлкат-Хэккетт.
   – Вы видели ее?
   – Пожалуй, некоторое время нет.
   – Значит, вы не помните в вестибюле никого, кроме вашего дяди и мисс О’Брайен?
   – Именно так. Я пожелал Бриджи спокойной ночи и ушел.
   – Один?
   – Да.
   – Капитана Уитерса на балу не было?
   – Был, но уже ушел.
   – Почему вы не ушли вместе?
   – Уитс куда-то собирался. У него было свидание.
   – Вы знаете, куда он пошел и с кем?
   – Нет.
   – Что вы стали делать, покинув Марсдон-Хаус?
   – Несколько человек, ожидавших такси внизу перед домом, звали меня поехать с ними в «Соусник», продолжать вечеринку, но я не захотел. Чтобы избавиться от них, я повернул за угол, решив поискать такси там.
   – За какой угол?
   – Сначала налево от выхода из Марсдон-Хауса. Кажется, та улица называется Белгрейв-роуд.
   – Кто-нибудь видел вас?
   – Не думаю. Вряд ли. На всем лежал чертовки густой туман, как одеяло.
   – Нам придется найти вашего таксиста.
   – Но я не брал такси.
   – Что?!
   Дональд вдруг заговорил быстро и сбивчиво, слова натыкались друг на дружку, будто отворились враз какие-то шлюзы.
   – За углом не было такси, поэтому я пошел пешком. Я шел и шел, через Итон-сквер. Было поздно – четвертый час. Конечно, меня обогнало множество такси, но все они были заняты. Я думал о всякой всячине. О Бриджет. Я ведь собирался не впутывать ее в это дело, но теперь, очевидно, все личное станет известно. Все будет вытащено и выставлено в ужасном свете. Бриджи… и дядя Банч… и мой медицинский курс… и все вообще. Я все шел. Странное ощущение – идти сквозь туман. Шаги звучат необычно, не так, как всегда. Все казалось призрачным и одновременно простым. Не могу объяснить. Я шел и шел, и потом уже не было никаких такси, а я оказался на Кингз-роуд, поэтому просто направился домой. Мимо театра Челси-палас, потом свернул вправо, на Слинг-стрит. Вот и все.
   – Вы кого-нибудь встретили по дороге?
   – Наверняка попались навстречу несколько человек. Я не обратил внимания.
   – В котором часу вы пришли домой?
   – Я не обратил внимания.
   Аллейн мрачно посмотрел на него.
   – Я бы очень хотел, чтобы вы постарались вспомнить, встретился ли вам кто-нибудь во время этой прогулки, особенно вначале, после того, как вы покинули Марсдон-Хаус. Не вижу причин не указать вам на важность этих сведений. Насколько мы можем судить, ваш дядя покинул особняк через несколько минут после вас. И тоже совершил недолгий обход площади. Потом остановил такси, куда в последнюю минуту вместе с ним сел человек в вечернем костюме. Личность именно этого человека нам крайне важно установить.
   – Вы не можете думать, что это я! – воскликнул Дональд. – Не можете! Вы были нашим другом! Вы не смеете обращаться со мной как с каким-то подозреваемым! Вы это знаете! Видит Бог!..
   Его протесты оборвал холодный голос Аллейна:
   – Я детектив, проводящий расследование и состоящий на службе в полиции. Работая над делом, я обязан вести себя так, будто у меня нет друзей. Если вы дадите себе труд немного подумать, то сами поймете, что именно так и должно быть. Рискую показаться напыщенным, но я должен пойти еще дальше и сообщить вам: обнаружив, что моя дружба с вашим дядей, вашей матерью или с вами хоть в какой-то мере влияет на мое поведение при расследовании, я буду обязан подать в отставку. Попросить освободить меня от этой работы. Я и так уже говорил с вами как друг – мне этого не следовало делать. Если вы невиновны, вы вне опасности. При условии, что не будете изворачиваться или менять показания, в особенности относительно вашего знакомства с капитаном Уитерсом.
   – Вы не можете подозревать Уитерса! Зачем ему убивать дядю Банча? К нему это не имеет никакого отношения.
   – В таком случае ему нечего опасаться.
   – В этом смысле, конечно! Но я хочу сказать… о, черт!
   – Где вы проиграли ему деньги?
   – В частном доме.
   – Где находится этот дом?
   – Где-то недалеко от Лезерхеда. Шеклтон-Хаус, так, кажется, он называется.
   – Это его дом?
   – Спросите у него. Спросите у него! Зачем вы меня мучаете? Боже, неужели не довольно того, что мне придется столкнуться с тем, другим делом! Я не могу больше этого вынести! Отпустите меня.
   – Разумеется, вы можете идти. Вам дадут подписать протокол ваших показаний.
   Дональд встал и направился к двери. Потом повернулся и посмотрел в лицо Аллейну.
   – Я не меньше вас хочу, чтобы убийцу схватили. Я желаю этого так же страстно, как и любой другой.
   – Хорошо, – сказал Аллейн.
   Лицо Дональда исказила гримаса, и он напоминал теперь маленького мальчика, который старается сдержать слезы. Почему-то это придало ему большое сходство с дядей. У Аллейна сжалось сердце. Он встал, пересек комнату и грубовато взял Дональда за плечо.
   – Ну, полно! Если вы невиновны, вам ничто не грозит. Что же касается той, другой, каши, в которую вы позволили себя втянуть, держитесь правды, и мы сделаем для вас все, что возможно. Передайте матушке, что мы освобождаем ваш дом от своего присутствия. А теперь ступайте!
   Он развернул Дональда лицом к выходу, выпроводил и закрыл за ним дверь.
   – Ладно, Фокс, – сказал он. – Упакуй эти вещи – завещание и записки. Позвони в Ярд и узнай, готов ли «посмертный отчет». Вели проверить Уитерса по картотеке, и если кто-то из моих людей свободен, пошли его немедленно в Лезерхед, в Шеклтон-Хаус. Лучше пусть возьмет с собой ордер на обыск, но пусть не приступает, не позвонив мне предварительно. Если дом заперт, пусть остается там и докладывает мне по телефону. Скажи ему: нам нужны улики, подтверждающие то, что там содержат игорный дом. Распорядись об этом, пока я поговорю с людьми снаружи, а потом уйдем.
   – Навестить Уитерса?
   – Да. Навестить капитана Мориса Уитерса, который, если не ошибаюсь, прибавил к списку своих беззаконных источников доходов игорный притон. Господи, Фокс, если кто-то возжаждал крови, почему, черт возьми, он не мог расширить сферу своей деятельности и включить в нее капитана Мориса Уитерса? Пошли.

Капитан Уитерс дома

   Отчет о вскрытии, так называемый «посмертный отчет», был готов. Фокс записал его по телефону, и они с Аллейном обсуждали его по пути на Слинг-стрит.
   – Доктор Кертис не сомневается в том, что он был задушен, – сообщил Фокс. – Они обнаружили, – и Фокс сверился со своей записной книжкой, – обширные кровоизлияния в легких и сердце. В сердце также признаки жировой дегенерации. Кровь темного цвета и очень жидкая…
   – Ну ладно! – оборвал его Аллейн. – Прости, Фокс. Не обращай внимания. Продолжай.
   – В общем, сэр, похоже, они считают, что состояние сердца должно было сильно ускорить процесс. Это, если можно так сказать, милосердное стечение обстоятельств.
   – Да.
   – Да. Доктор Кертис говорит, что на лице нет следов насилия, кроме шрама на виске. Слизистая оболочка на передней части нёба слегка гиперемирована. Сзади же порядком обесцвечена. Но следов насилия нет.
   – Я это заметил. Не было следов борьбы. После удара в висок он потерял сознание, – сказал Аллейн.
   – Так же думает и доктор Кертис.
   – Убийца знал, что делал. Обычно душитель склонен прибегать к излишнему насилию. Остаются отметины вокруг рта. У Кертиса есть соображения о том, каким орудием воспользовался убийца?
   – Он предполагает, что, вероятно, в рот засунули кляп из мягкой ткани, и эту же ткань прижали к ноздрям.
   – Понятно. Но это был не носовой платок Банчи. Он остался несмятым.
   – Возможно, носовой платок убийцы.
   – Едва ли, Фокс. Я обнаружил у него во рту тонкие черные шерстяные ворсинки.
   – Плащ?
   – Может быть. Похоже на то. Одна из причин, по которой плащ унесли с места преступления. Кстати, Фокс, вы получили отчет полицейского констебля, дежурившего на Белгрейв-сквер прошлой ночью?
   – Да. Говорит, ничего подозрительного.
   Медленно и въедливо анализировали они имеющиеся данные, намечая аспекты, которые предстояло затронуть в бесконечных опросах; обсуждали, упорядочивали и сопоставляли отдельные части информации. «Нащупывание конфигурации дела» – так называл это Аллейн. Через пять минут детективы пришли на Слинг-стрит, к большому, довольно претенциозному многоквартирному дому с гостиничным обслуживанием. Они поднялись на лифте к номеру 110 и позвонили в дверь.
   – Я собираюсь здесь немного рискнуть, – сказал Аллейн.
   Дверь открыл сам капитан Уитерс.
   – Доброе утро, – сказал он. – Вы хотели меня видеть?
   – Доброе утро, сэр, – ответил Аллейн. – Надеюсь, вы получили от нас сообщение. Позволите войти?
   – Разумеется. – Уитерс, не вынимая рук из карманов, посторонился и пропустил посетителей.
   Аллейн и Фокс оказались в стандартно обставленной гостиной, с диван-кроватью у одной стены, тремя одинаковыми креслами, столом, обеденным и письменным, и стенными шкафами. Первоначально квартира была точным подобием всех остальных «холостяцких квартир» в Грандисон-Мэншнз, но поскольку невозможно, обитая в жилище, не оставить в нем следов своей личности, то эта комната несла на себе отпечаток личности капитана Мориса Уитерса. Здесь пахло шампунем, сигарами и виски. На одной стене висела оправленная в рамку фотография – из тех, что в журналах именуются «художественным фотоисследованием на тему обнаженной натуры». На книжных полках справочники Терф-клуба^[18] перемежались с потрепанными изданиями бульварных романов, которые капитан Уитерс, видимо, купил на Ривьере и почему-то озаботился привезти контрабандой в Англию. На столике возле диван-кровати лежало три или четыре учебника по медицине. «Книги Дональда Поттера», – подумал Аллейн. Сквозь полуоткрытую дверь старший инспектор мельком увидел маленькую спальню и на стенке – второй шедевр, оказавшийся, впрочем, уже не столько художественным фотоисследованием, сколько порнографическим.
   Капитан Уитерс, перехватив невозмутимый, но пристальный взгляд Фокса на эту картину, закрыл дверь спальни.
   – Выпьете? – спросил он.
   – Нет, благодарим вас.
   – Что ж, тогда присаживайтесь.
   Сыщики опустились на стулья; Фокс – с чопорной благопристойностью, Аллейн – с оттенком неторопливой утонченности. Закинув одну длинную ногу на другую, повесив шляпу на колено и сняв перчатки, главный инспектор созерцал капитана Уитерса. Они составляли любопытный контраст. Уитерс был из тех, на ком и хорошая одежда выглядит вульгарной. Судите сами: слишком толстая шея, длинные и бледные пальцы, чрезмерно блестящие волосы, мешки под глазами и белесые ресницы. Тем не менее он казался лидером, и его брутальная внешность, несомненно, оказывала воздействие на окружающих. В отличие от него утонченный Аллейн, словно выточенный резцом мастера, сочетал в себе черты аскета-монаха и испанского гранда. Четко очерченные линии лица и головы, строгость в холодной синеве глаз и в пронзительной черноте волос. Такая фактура восхитила бы Альбрехта Дюрера, а его эскизный портрет работы Агаты Трой стал одной из лучших ее вещей.
   Уитерс закурил сигарету и, выпустив дым через ноздри, спросил:
   – Чему обязан визитом?
   Фокс достал свой рабочий блокнот. Капитан Уитерс впился глазами в буквы «Г.П.» – «Городская полиция» – на его обложке, затем уронил взгляд на ковер.
   – Прежде всего, если можно, – произнес Аллейн, – я хотел бы услышать ваше полное имя и адрес.
   – Морис Уитерс, а адрес этот.
   – Могли бы мы записать также и ваш адрес в Лезерхеде?
   – Какого дьявола? О чем вы? – осведомился Уитерс. Метнув взгляд на столик возле дивана, где лежали книги Поттера, он посмотрел на Аллейна.
   – Я почерпнул сведения, – солгал Аллейн, – не из того источника, что вы заподозрили, капитан Уитерс. Адрес, пожалуйста.
   – Если вы имеете в виду Шеклтон-Хаус, то он не принадлежит мне. Он предоставлен мне во временное пользование.
   – Кем?
   – По причинам личного характера не могу вам этого сказать.
   – Понимаю. Вы часто им пользуетесь?
   – Иногда в выходные.
   – Благодарю вас, – сказал Аллейн. – А теперь, если позволите, я задам вам несколько вопросов о сегодняшнем утре. О ранних его часах.
   – О да, – ответил Уитерс. – Полагаю, вы имеете в виду убийство.
   – Чье убийство?
   – То есть как чье? Банчи Госпелла.
   – Был ли лорд Роберт Госпелл вашим личным другом, капитан Уитерс?
   – Я не знал его.
   – Понятно. Почему вы думаете, что его убили?
   – А разве нет?
   – Полагаю, да. Очевидно, и вы так думаете. Почему?
   – Так оно выглядит, судя по газетам.
   – В самом деле, – согласился Аллейн. – Не присядете ли, капитан Уитерс?
   – Нет, спасибо. Что насчет сегодняшнего утра?
   – Когда вы покинули Марсдон-Хаус?
   – После окончания бала.
   – Вы вышли один?
   Уитерс с большой точностью швырнул окурок в корзинку для мусора.
   – Да, – ответил он.
   – Не вспомните ли, кто был в вестибюле, когда вы уходили?
   – Что? Не уверен. О, да. Я столкнулся с Дэном Дэвидсоном. Ну, вы знаете. С модным лекарем.
   – Сэр Дэниэл Дэвидсон ваш друг?
   – Не сказал бы. Я только знаком с ним.
   – Вы не заметили лорда Роберта, когда уходили?
   – Пожалуй, нет.
   – Вы вышли один? Взяли такси?
   – Нет, у меня была своя машина. Стояла припаркованной на Белгрейв-роуд.
   – То есть по выходе из Марсдон-Хауса вы свернули налево. Это же самое должен был сделать убийца, если таковой, как вы говорите, существует.
   – Вам следовало бы осторожнее подбирать слова, – заметил капитан Уитерс.
   – Не думаю. Насколько могу судить, мое замечание было вполне в рамках установленных правил. Вы не заметили какого-нибудь мужчину в вечернем костюме, пока шли от Марсдон-Хауса до Белгрейв-роуд? Вы не обгоняли такого человека и не проходили мимо него?
   Уитерс сел на край стола и начал покачивать ногой. Клетчатые штанины натянулись на жирных ляжках.
   – Возможно. Я не помню. Был туман.
   – Куда вы поехали на своей машине?
   – В «Матадор».
   – В ночной клуб на Сэмплер-стрит?
   – Совершенно верно.
   – Вы кого-нибудь там встретили?
   – Примерно сотни полторы людей.
   – Я спрашиваю о том, – обходительно пояснил Аллейн, – не было ли у вас там назначено свидания с дамой?
   – Да, было.
   – Могу я узнать ее имя?
   – Нет.
   – Придется выяснить его путем рутинных процедур, – пробормотал Аллейн. – Возьмите себе на заметку, Фокс.
   – Слушаюсь, мистер Аллейн.
   – Можете ли вы назвать свидетеля, который подтвердил бы ваши слова о том, что от Марсдон-Хаус вы поехали в «Матадор»?
   Болтающаяся нога вдруг замерла. Уитерс помолчал, потом сказал:
   – Нет.
   – Возможно, ваша дама ждала вас в машине, капитан Уитерс? Вы уверены, что не отвозили ее туда? Не забывайте, в «Матадоре» есть швейцар.
   – Неужели?
   – Ну, так что?
   – Хорошо, – сказал Уитерс. – Я действительно отвез свою даму в «Матадор», но не назову вам ее имя.
   – Почему?
   – Вы, кажется, джентльмен. Из новой породы ярдовских сыщиков, не так ли? Я считал, что вы поймете.
   – Вы умны, – заметил Аллейн, – но, боюсь, ошибаетесь. Придется прибегнуть к другим методам, но мы все равно выясним имя вашей партнерши. Вы когда-нибудь изучали спортивную борьбу, капитан Уитерс?
   – Что? Какое отношение, черт побери, это имеет к случившемуся?
   – Я был бы вам очень обязан, если бы вы ответили.
   – Никогда ею не занимался. Немного наблюдал, когда был на Востоке.
   – Джиу-джицу?
   – Да.
   – Борцы джиу-джицу бьют ребром ладони, чтобы вывести противника из строя, не так ли? В одну из уязвимых точек, или как они там называются? Например, в висок?
   – Понятия не имею.
   – У вас есть какие-нибудь медицинские знания?
   – Нет.
   – Я вижу учебники вон там, у кровати.
   – Они принадлежат не мне.
   – Мистеру Дональду Поттеру?
   – Совершенно верно.
   – Он проживает здесь?
   – Вы ведь с ним разговаривали, разве нет? Вы, должно быть, чертовски плохой детектив, если не разнюхали про это.
   – Как по-вашему, вы имеете сильное влияние на мистера Поттера?
   – Я ему не гувернер!
   – Предпочитаете стричь агнцев?
   – Я должен смеяться? – спросил Уитерс.
   – Боюсь, скорее плакать. Капитан Уитерс, вы помните аферу Бушера – Уотсона с контрабандой наркотиков, 1924 года?
   – Нет.
   – Вы счастливый человек. У нас, в Ярде, более долгая память. Сегодня утром я вновь получил напоминание об этом в оставленных лордом Робертом Госпеллом личных бумагах. Он упоминает это дело в связи с недавней информацией, которую он собрал о подпольном игорном доме в Лезерхеде.
   Грубые белые руки непроизвольно дернулись, но движение было тотчас подавлено. Аллейн поднялся.
   – Остался только еще один момент, – сказал он. – Как я понимаю, ваш телефон не действует. Инспектор Фокс это уладит. Фокс, будьте добры, сходите на почту, на углу. Погодите секунду.
   Аллейн достал записную книжку, быстро нацарапал в ней: «Велите Томпсону немедленно установить слежку за У.».
   – Передайте это поручение и проследите, чтобы телефон капитана Уитерса немедленно подключили. Как только он заработает, позвоните мне сюда. Какой номер?
   – Слоун, 8405, – сказал Уитерс.
   – Хорошо. Подождите меня потом, Фокс.
   – Слушаюсь, сэр, – сказал Фокс. – Добрый вечер, сэр, – кивнул он Уитерсу.
   Уитерс не ответил. Фокс удалился.
   – Когда ваш телефон заработает, – проговорил Аллейн, – буду рад, если вы позвоните мистеру Дональду Поттеру и скажете: поскольку его мать в большом горе, лучше ему пока остаться с ней. А его вещи отошлете ему в такси.