В душе Аниты бушевал огонь, а теперь на нее будто вылили ведро холодной воды. Наверно, она слишком впечатлительная, не стоит уделять этому священнику столько времени в связи с этим делом. Эдвард, который собирался на ней жениться, пропал, этим и объясняется ее беспокойство, пусть даже ее желание выйти за него замуж было и не совсем бескорыстно. Черт побери, куда же он мог подеваться?
Выпив еще стаканчик и, поболтав о том о сем, Анита извинилась перед хозяевами и пообещала им позвонить, как только что-нибудь узнает. Они проводили ее до двери и долго смотрели ей вслед. Затем посмотрели друг на друга. Снова одни, без друзей, с которыми можно провести время. Хорошо бы удалось организовать новый клуб!
- Приятная штучка, - сказал полковник, закрывая двери.
- Тебе все удалось разглядеть, не так ли? - ехидно спросила Долли. - Я думала, ты свернешь себе шею, заглядывая ей под юбку. С возрастом ты становишься все хуже.
- Ты преувеличиваешь. - Полковник подошел к камину и уселся в кресло, перелистывая программу телепередач.
Долли взяла стаканы и отнесла их на кухню. Когда она снова вернулась в комнату, вид у нее был озабоченный.
- Послушай-ка, - сказала она, - я еще раз все обдумала. За этим действительно мог стоять Тренч. Возможно, он нас просто загипнотизировал, и мы совершенно не представляем каков он на самом деле.
- Даже если это так, - сказал полковник, продолжая просматривать программу, - будет лучше, если ты выбросишь это из головы, и как можно скорее. - Он начал шелестеть страницами, показывая, что желал был положить конец разговору. - Тренч просто старая баба, и ничего больше. Он совсем потерял свои мужские качества. Иди лучше сюда, по ящику передают какую-то пьесу.
Долли вздохнула и зажгла еще одну сигарету перед тем, как переместиться в кресло со своего мягкого стула, обитого сиреневым плюшем.
- Наверно, ты прав, - сказала она, сложив руки на груди. - Но все-таки приятно, если бы эта лицемерная свинья получила на свою голову хотя бы половину того, о чем я прошу.
Пока Анита закрывала двери в доме, тушила свет, раздевалась, она переходила от надежды к глубокому отчаянию. Эдвард сказал ей, что собирается на чашку чая к священнику, что тот пригласил его. Однако это могло быть и просто предлогом. Возможно, он подошел к священнику по своему делу, например посоветоваться по личному вопросу. Чем больше она об этом думала, тем правдоподобней казалась ей эта мысль. Ведь Эдвард холостяк и вообще человек очень осторожный, вот он и решил поговорить с другим мужчиной, к которому относился с уважением. Что ж, вполне вероятно. Эдвард признался ей, что, кроме нее, у него нет никого, с кем бы он мог откровенно поговорить - ни в деревне, ни на работе. И он уехал, чтобы все обдумать. Но почему так внезапно - забыл письма на пороге, ничего не сообщил на работе? Вряд ли Эдвард мог поступить так безответственно.
Но все остальное, например, то, что Эдвард искал совета у священника, выглядело вполне правдоподобно. По крайней мере, это ниточка, которая куда-то ведет. Ее надежда подогревалась еще и ее уверенностью в своей интуиции. Она непременно пойдет к Тренчу и будет просить его - если надо, умолять, чтобы он рассказал ей, по какому делу приходил к нему Эдвард. Любой ответ всетаки лучше, чем неизвестность.
С этой мыслью Анита заснула. Ей приснилось, что она снова с Эдвардом Шортом, они молчат и смотрят друг на друга, а вокруг какой-то странный пейзаж и не слышно ни одного звука.
Глава XV
В понедельник Тренч поднялся на час раньше, чем обычно. Он умылся, побрился, оделся и теперь заканчивал завтрак. Нетерпение, с которым он ожидал прихода экономки, стало особенно невыносимо после вчерашней вечерней службы. Он пытался убедить себя, что она ему совершенно не интересна, более того - безразлична, но пустота этого дома иногда так угнетала Тренча, что в какой-то момент он четко осознал: необходимо, чтобы в доме появилось еще одно живое существо, пусть чуждое ему или даже бессловесное. Господь всегда с ним, в этом сомнений у Тренча не было, и Господь повелевает укрощать свою плоть - одна из важнейших Его заповедей.
Не было никакого резона иметь в доме еще одного мужчину, поэтому идеальным вариантом была экономка. И сейчас, дожевывая бутерброд и допивая чай, Тренч снова убеждал себя и Господа, что взгляды его не претерпели никаких изменений.
Точно в девять утра Дороти Блейк постучала в дверь и была принята со всей теплотой, на какую был только способен мистер Тренч в данном случае. Он показал ей комнату и сказал, что, как только она распакует свои вещи, он ждет ее в гостиной, где они подробно обсудят ее обязанности. Как только мисс Блейк закрыла за собой дверь, Тренч спустился вниз, ощущая при этом некоторую неловкость и смущение, словно нерадивый ученик, которого отчитал директор школы.
Не прошло и десяти минут, как в дверь деликатно постучали. Тренч преувеличенно громко и с интонацией, не соответствующей моменту, произнес: "Будьте любезны войти".
Тренчу сразу бросилось в глаза, что мисс Блейк переоделась. Странная дрожь охватила Тренча, он с трудом проглотил слюну. В его мозгу пронеслась ужасная мысль о том, что в этом самом доме несколько минут назад эта женщина сняла с себя одни вещи и надела другие. Мысль эта была явно неприятной, она просто шокировала его, более того - Тренч почувствовал, что вовлечен в какое-то темное, непотребное дело. Это же смешно, сказал он себе, но неприятное чувство осталось.
- Садитесь, пожалуйста, мисс Блейк. Я хочу рассказать вам о моем распорядке дня и распределить ваши обязанности таким образом, чтобы было удобно мне и не в тягость вам. Итак... Он вынул из кармана лист бумаги и протянул ей. - Это распорядок на неделю. Время определено абсолютно точно. Большую часть своего свободного времени я провожу в саду, и это тоже указано. Естественно, в ненастную погоду и зимой распорядок немного меняется. На правой стороне страницы вы видите предлагаемое расписание для вас. Если вы с чем-нибудь не согласны, пожалуйста, скажите мне сейчас, и мы все исправим.
Пока мисс Блейк читала, Тренч изучал ее лицо. Широкое, с гладкой кожей, немного косящие глаза. Темносерые, печальные - глаза человека, привыкшего к послушанию. Рот очерчен вполне решительно, однако без признаков капризности, которые часто встречаются у современных людей. И руки ее - это руки честного человека, с коротко подстриженными ногтями, такие руки не предназначены для соблазнов. У нее была большая грудь, что, к его удивлению, не оттолкнуло Тренча. Его мать имела примерно такую же фигуру, и он вспомнил то чувство уюта и защищенности, которое испытывал в детстве. Мисс Блейк была одета скромно, юбка достаточно длинна и надежно закрывала колени. Тренч убедился еще раз, что сделал превосходный выбор. Именно на таких женщин Господь взирает с благосклонностью. Она подняла глаза.
- Здесь все меня устраивает, мистер Тренч. Вы позволите мне оставить этот листок у себя?
- Разумеется. - Он улыбнулся ей. Ее голос, тихий и глубокий, очень подходил ей. Тренчу было приятно, что она будет работать у него дома.
- Я хотела спросить вас, - она пристально посмотрела на него, - вы мне не сказали, где находится ванная комната.
Этого он не ожидал. Он меньше всего задумывался о вопросах физиологии. Ему не приходило в голову, что его экономка будет нуждаться в посещении его ванной, была ему нестерпима.
- Ах да, извините, это полностью ускользнуло от моего внимания. Сейчас я покажу вам. Еще что-нибудь?
- Нет, только это, больше ничего. Спасибо.
Тренч показал мисс Блейк ванную комнату.
- Вот, пожалуйста. Но, видите ли, с утра...
- Я встаю очень рано, мистер Тренч, поэтому для вас не будет никаких проблем.
- Ну что ж, это просто замечательно, мисс Блейк. - Он замолчал, глубоко вздохнул и потер руки. - Тогда самое время начинать, правда? Я вас покину, чтобы вы могли заняться своими делами. Если вам что-нибудь понадобится, возникнут какие-то сомнения, я буду в кабинете.
Оказавшись в относительной безопасности за закрытой дверью кабинета, Тренч обнаружил, что ему не хватает воздуха. Он с удовлетворением подумал, что эта женщина, по-видимому, не доставит ему хлопот. Он всегда недолюбливал слишком разговорчивых людей и сторонился их. Ему был непривычно сознавать, что в его доме появилась еще одна человеческая душа. Он придвинул к себе недельный план и принялся изучать его. Встреча с членами общества была назначена на среду. Ну, это не займет много времени. Лекция о добродетелях сельской жизни перед дирекцией и учениками местной школы - этим он всегда занимался с удовольствием. Он написал эту беседу пятнадцать лет назад и за это время усовершенствовал ее. Тренч был уверен, что лекция написана как раз тогда, когда он впервые установил тесную связь с Богом. Раньше он не мог и помыслить, как глубоко войдет Господь в его душу и его жизнь. Беседа была посвящена различным вопросам - от разъяснения ценностей простой благочестивой жизни в деревне до проблем божественного правосудия и наказания порока.
Зазвонил телефон. Тренч поднял трубку.
- Мистер Тренч?
- Да, это я. С кем я говорю? - Женский голос был ему незнаком.
- Меня зовут Анита Кроутер.
Сердце его яростно забилось. Он был вынужден прижать трубку поплотней к уху, чтобы стучавшая в висках кровь не мешала слушать.
- Могла бы я пригласить вас к себе, мистер Тренч?
Он проглотил слюну. Спаси и защити меня, Боже, подумал он, это было бы как раз кстати.
- Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.
- Я хотела бы поговорить с вами, - сказала она.
Тренч подумал: не испытывает ли она угрызений совести, не решила ли покаяться? В жизни всегда есть место надежде, и надеяться надо до последней минуты.
- Я подумала, что мне будет проще сделать это у себя дома.
- Рад буду быть вам полезным, если смогу, миссис... или мисс...
- Миссис Кроутер, святой отец. Я вам расскажу, как до меня добраться. Вас устраивает, скажем, в половине девятого вечера?
- Очень хорошо, миссис Кроутер. Пусть будет двадцать тридцать.
Он без всякого внимания выслушал, как она объясняла ему дорогу, - это ему было не нужно. На этот раз он вел себя очень осторожно, не дав ей почувствовать, что знает ее имя и что она собой представляет. Когда она повесила трубку, Тренч отодвинул свой недельный план и сжал виски ладонями. Голова опять начала болеть, но он знал почему. Это Господь его вызывал, напоминал ему, что он приближается к важному рубежу. Если эта женщина действительно покается - она будет спасена. Если нет... Боль усилилась и стала невыносимой. Он закрыл глаза и крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Он сильней надавил ладонями на виски, но боль пронзила иглой изрезанную руку. Это было напоминание. Нужна осторожность. Сквозь сжатые зубы он подтвердил свою готовность: "Я не подведу тебя. Господи, я не подведу тебя".
Сержант Клайд, сидя за столом, держал у себя на коленях маленькое чайное блюдце. На нем лежал кусок слоеного пирога, приготовленного его женой, от которого он никогда не мог отказаться. Конечно, не стоило сейчас есть, ведь он был на дежурстве, но трудно было дожидаться обеденного перерыва, не попробовав этой прелести. Тарелка на коленях - единственно, что примиряло его со службой. Однако это продолжалось недолго. Кто-то вошел в участок, и сержант ничего не осталось, как поставить тарелку на стол и встать. Лицо посетителя показалось ему знакомым, хотя Клайд не мог вспомнить ни фамилии, ни занятий вошедшего.
- Здравствуйте, я отниму у вас не больше минуты вашего времени, - сказал мужчина. По всему видно, этот маленький человек, средних лет отличался большой уверенностью в себе. Клайд вспомнил, что когда-то он держал магазин химических товаров в Уэлсфорде, а потом переехал в город.
- Пожалуйста, мистер Томас. Я не ошибся?
- Отличная у вас память. А я вот ваше имя забыл.
- Клайд. Чем могу быть полезен?
Мужчина вынул из кармана лист бумаги.
- Я обещал себе это сделать еще неделю назад, но только сейчас попал к вам. Сейчас я вам все объясню. Видите ли, это вопрос непростой, поймите меня правильно. У меня довольно большой магазин химических товаров. Несколько недель назад один из моих продавцов продал амилнитрат. Я видел покупателя, и если бы даже не знал его, запомнил бы его лицо. Это был местный священник, Тренч.
Сержант нахмурился.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Теперь я подхожу к самому интересному. Конечно, в это трудно поверить, но я прочел заметку в газете, где говорилось о пожаре в общественном центре. Там было упоминание об амилнитрате.
- Вы правильно сделали, что зашли сюда и все мне рассказали.
- Я ничего не имею против этого человека, амилнитрат у него могли украсть те, кто устроил пожар. Но все это очень подозрительно.
Но Клайда было тяжело смотреть.
- Он купил две огромные бутыли, этого хватит на долгие годы, ведь больше пятнадцати граммов за один раз вы не израсходуете. Вот здесь у меня записано, сколько он купил. Мы ведем учет, чтобы пополнять запасы. - Он помолчал. - Говоря откровенно, я не могу себе представить, что он может совершить что-нибудь подобное, хотя - кто знает.
Клайд поблагодарил мистера Томаса и попрощался с ним.
Итак, все окончательно запуталось. Будь это кто-нибудь другой - и вопросов не было бы. Но Тренч, почему именно он? Клайд испытывал уважение к тем, кто занимался делом. Когда исчез этот новый житель, мистер Шорт, Клайд немедленно провел необходимое расследование. Когда же поступили сведения об исчезновении Редклифа, сержант занялся этим делом с большой неохотой. Оба случая совершенно не похожи один на другой. Исчезновение недисциплинированного, ненадежного человека, перекати-поле, не вызывало недоумения. Но пропал занятой человек - и это уже другое дело. Мистер Тренч уже в течение двадцати лет священник Уэлсфордской церкви, человек строгих принципов, с незапятнанной репутацией. Немного чудаковатый, старомодный, но, в сущности, добрый человек, лучший из всего прихода. Если сейчас пойти и начать задавать вопросы по поводу покупки этого химического препарата, наверняка последует такая реакция, которой Клайд всегда стремился избежать. В глубине души он не мог поверить, что священник связан со всеми этими актами вандализма. Однако все указывало на это. Что же делать?
Он думал об этом весь обед. У него было желание немедленно предпринять самые решительные действия в отношении Тренча, но он остановил себя: не торопись, обдумай все хорошенько. В данных обстоятельствах у него оставался единственный выход: не заниматься этим делом самому. Группа криминальной полиции ухе готовится к отъезду, но здесь возникает новое обстоятельство, может быть важное. Как раз тот случай, когда, по мнению Клайда, дело надо расследовать очень осторожно, не торопясь, с соблюдением всех правил. Однако его разум мешал ему немедленно приступить к расследованию. Он боялся, что священник может оказаться невинным. Конечно, лучше всего взвалить это дело на плечи приезжих детективов, но чем больше он об этом думал, тем более скверно себя чувствовал,- это походило на предательство. Клайд пришел к выводу, что он слишком мягок, чтобы быть хорошим исполнителем закона. То, что было естественным для большинства его коллег, представлялось ему настоящим мучением.
Наконец Клайд принял решение. Собственно, это не было решением - просто он пришел к убеждению, что в данных условиях необходимо предпринять хоть что-нибудь. С этим он и отправился спать, решив, что если утром утвердится в своем желании арестовать Тренча, то немедленно пойдет и арестует. И наоборот, если ночные размышления приведут его к заключению о том, что все это спорно и неточно, он передаст дело в криминальную полицию - пусть они и занимаются расследованием. Разрешив таким образом свои сомнения, он занялся другими своими обязанностями.
Глава XVI
Когда преподобный Тренч поднял бронзовую ручку замка и негромко ею постучал, он заметил, что руки у него трясутся. Он очень плохо себя чувствовал после обеда. Сильная головная боль, боль в прорезанной ладони, терзавшая всю руку, а также нервное напряжение, которое он испытывал, стараясь скрыть ничем не объяснимый приступ, - все это истощило его силы. Судя по всему, экономка о чем-то догадывалась, это можно было понять по ее настороженному виду. Тренч полагал, что она слышала его крик, а он наверняка кричал, когда его колотило во время припадка. Голос его звучал с небольшой хрипотцой, видимо, он надорвал связки. Он почему-то был уверен,что после сегодняшнего мероприятия его напряжение спадет, жить ему станет легче.
Дверь открылась, и миссис Кроутер взглянула на него тем же пристальным, напряженным взглядом, который он запоминал с той ночи, когда, скорчившись, прятался в ее саду под деревом. Трудно было поверить, что стоящая перед ним женщина и та развратная сука, которая вела себя так вызывающе, - одно и то же лицо.
- Спасибо, что нашли время зайти, мистер Тренч.
Он пробормотал что-то в ответ и последовал за ней, остро чувствуя запах, который исходил от нее - тяжелый, неестественный, совсем не похожий на запахи цветов и деревьев. Когда она закрывала дверь, Тренч украдкой оглядел ее. Она была одета очень строго - облегающее белое платье, наглухо закрытое до шеи. Руки обнажены, обута в сандалии на деревянной подошве, без чулок. Ему запомнились тонкие золотистые волоски у нее на руках. Напоминание о ее звериной сущности, подумал Тренч и с напряжением улыбнулся.
- Я вам очень благодарна, что вы смогли уделить мне время, - сказала Анита. - Я очень обеспокоена и надеюсь, что вы, может быть, облегчите мои страдания.
Она прошла к буфету, немного задержалась у сервировочного столика, на котором стояли бутылки.
- Не хотите чего-нибудь выпить, мистер Тренч?
- Нет, спасибо. Я редко это себе позволяю. - Он заметил, что она, тем не менее, налила один стакан. Джин, показалось ему.
Держа стакан в руке, он вернулась и села напротив него. Выражение ее лица не соответствовало ее внутреннему напряжению. Похоже было, она собирается с духом, чтобы начать разговор.
- Так чем же я могу вам помочь, миссис Кроутер? - спросил Тренч. Он чувствовал себя напряженно, словно находился где-нибудь в баре или в ином увеселительном месте.
- Дело касается моего жениха, моего неофициального жениха, доктора Шорта. Мы собирались пожениться...
- Просто замечательно. - Тренч изо всех сил старался казаться заинтересованным.
- Но дело в том, что он исчез, мистер Тренч.
Тренн понял, что он не услышит здесь никаких покаяний, признаний в греховности, к нему не станут взывать с просьбой о духовном наставничестве.
- Я в курсе событий, миссис Кроутер. Сержант Клайд приходил ко мне по этому делу. Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Да, я видел доктора Шорта, но куда он ушел после нашего разговора, я не знаю.
Анита сделала несколько хороших глотков из стакана, и Тренч заметил, что, хотя порция была большая, напиток не был разбавлен.
- Сказать по правде, мистер Тренч, я просто хотела узнать, почему Эдвард приходил к вам. Он сказал мне, что вы его пригласили, и я подумала, может быть он хотел поговорить с вами по личному делу?
Тренч решительно покачал головой.
- Мы затрагивали с доктором Шортом исключительно духовные вопросы, и он действительно был у меня по моему приглашению, это правда. - Он откашлялся. - Неужели вы думаете, что он нуждался в каком-либо участии с моей стороны?
Анита печально покачала головой.
- Нет, конечно, вряд ли. Вы и Эдвард - совсем разные люди. Просто я заставила себя поверить, что у него была какая-то проблема и он поделился ею с вами. Будь это так, мы могли бы хоть предположить, где он теперь находится.
Тренч вздохнул.
- К сожалению, миссис Кроутер, я так мало узнал от доктора Шорта, что вряд ли могу помочь вам. Мне очень жаль.
- Ну что ж. - Анита пожала плечами и допила остатки из стакана. - Мне нужно было просто спросить у вас об этом по телефону. - Мне нужно было просто спросить у вас об этом по телефону, чтобы не заставлять вас совершить это утомительное путешествие.
- Могу заверить вас, я не испытываю никаких неудобств. Он увидел, что она поднялась и налила себе еще порцию джина. В его присутствии она позволила себе демонстрировать свою невоздержанность. - Скажите, миссис Кроутер, вы всегда пьете так много?
Анита замерла, не донеся стакан до рта. Оправившись от удивления, она сделала два больших глотка.
- Когда я пью, то обычно пью много, как сегодня. - После первого стакана глаза ее слегка увлажнялись. - У вас есть возражения насчет выпивки, мистер Тренч? - Она села и скрестила ноги. Она ожидала ответа.
Тренч некоторое время сидел молча, прикидывая, какие у него взаимоотношения с этой женщиной. Никакого следа раскаяния - он был сейчас на том же месте, с какого начинал. И теперь должен приступить к своим основным обязанностями представителя Господа Бога.
- Да, я не одобряю употребление крепких напитков. Другое дело - умеренное потребление вина. Вино согревает, но не поражает разум.
Анита сделала еще несколько глотков. В ее положении требовалось очень немного, чтобы ей захотеть излить на священника все, что накопилось у нее на душе.
- Мне это нравится, - сказала она.
- Многие вещи, приятно действующие на наши чувства, поражают наш разум, тело и душу. Пьянство - одно из самых страшных прегрешений.
Анита наклонилась вперед, уперевшись локтем в колено и подперев ладонью щеку.
- Скажите, святой отец, если бы у вас была власть, вы бы запретили спиртные напитки?
- Нет, я не стал бы их запрещать. Должно существовать искушение, чтобы человек сопротивлялся ему. Я лишь наказывал бы тех, кто не только не пытается удержаться, но и подавляет свою свободную волю, дарованную нам Господом нашим.
- Мне кажется, я поняла не все, что вы сказали.
- Мне кажется, вы и не хотели понять. - Обстановка все больше накалялась, отчуждение росло. - Некоторые грешат, не чувствуя, что совершают грех. Таким людям достаточно покаяться в своем заблуждении. Но совсем другое дело - совершить грех и получать от этого удовольствие.
- Да, - произнесла Анита, почти допив содержимое стакана, - я определенно получаю удовольствие от греха, должна вам признаться, святой отец. Жаль, но придется разочаровать вас.
- Вы об этом не сожалеете. Вы получаете удовольствие от своей распущенности.
- Мистер Тренч, это не тот тон, каким надо со мной разговаривать. Я взрослый человек и, вполне возможно, что ваша распущенность...
Глаза Тренча округлились.
- Моя?
- Да, ваша. Ваше, по меньшей мере, странное отношение к вопросам вежливости и хорошего поведения. Я нахожу его совершенно оскорбительным. Вам следовало бы задуматься об этом, ведь вы общаетесь с разными людьми. То, что я пью и мне наплевать на ваше мнение об этом, - это мое личное дело. - Алкоголь стал действовать сильнее, лицо Аниты раскраснелось.
Тренч поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Его трясло.
- Вы - отвратительное существо. - Глаза его впились в нее. - Вы погрязли в разврате.
Он глыбой возвышался над ней и был похож на ангела-мстителя. Она мгновенно вспомнила о том, что этот человек мог быть замешан во всех странных происшествиях в городке. И взорвалась.
- Ах, ты старый ханжа, клеветник проклятый! - Она вскочила на ноги, но Тренч все равно был намного выше ее. Огромный, сильный мужчина. Может быть, в других обстоятельствах это и привлекло бы ее, но только не сейчас. Они стояли так близко, что она чувствовала на себе его дыхание, вырывавшееся из его полуоткрытого рта и опалявшее ее щеку.
- Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне?..
- А кто ты такой, черт тебя дери? Замаскированный Господь Бог? Ты из тех, кто прикидываются этакими старыми добрячками и думают, что им будут поклоняться только за то, что они носят облачение проповедника. Мне на это наплевать, Тренч! На меня это не действует!
Тренч почувствовал, как страшная боль возвращается в его голову, пронзает мозг, давит на глазные яблоки. Он сделал глубоких вздох и сжал свою пораненную руку. От боли сознание полностью вернулось к нему, он как бы очнулся от наваждения.
- Ты проститутка, похотливая шлюха, отвратительная грешница...
Анита начала смеяться. Тренч недоумевающе смотрел на нее. Женщина откинула голову назад, плечи у нее тряслись от смеха, грудь тяжело вздымалась и опускалась под действием болезненного приступа веселья.
- А ты... - Она передернула плечами, чтобы прийти в себя, и направила свой палец с накрашенным ногтем ему в грудь. Ты просто замшелый пень... - Вместе с этими словами она выбрасывала свое возмущение, растерянность, свою женскую беззащитность, которые переросли в смех - все нарастающий и перешедший наконец в истерику:
- Боже мой, он просто уморил меня!
Тренч стал предостерегающе поднимать руку, но в этот момент ее качнуло вперед и его пальцы коснулись ее груди. Словно человек, дотронувшийся до оголенного провода, Тренч отпрянул назад, а ее смех перешел в визг, но уже более осмысленный: она смеялась теперь над его промашкой и неловкостью. Ловя воздух раскрытым ртом Анита отступила назад и опять ткнула в него пальцем:
- Гадкий, противный священник! - Она задыхалась от дикого смеха и чуть было не рухнула на пол.
- Прекрати, сейчас же прекрати ты, проститутка! - закричал Тренч, его трясло, лицо свело судорогой так, что один угол рта вздернулся вверх. Зубы его выбивали дробь, он почти перестал соображать.
Выпив еще стаканчик и, поболтав о том о сем, Анита извинилась перед хозяевами и пообещала им позвонить, как только что-нибудь узнает. Они проводили ее до двери и долго смотрели ей вслед. Затем посмотрели друг на друга. Снова одни, без друзей, с которыми можно провести время. Хорошо бы удалось организовать новый клуб!
- Приятная штучка, - сказал полковник, закрывая двери.
- Тебе все удалось разглядеть, не так ли? - ехидно спросила Долли. - Я думала, ты свернешь себе шею, заглядывая ей под юбку. С возрастом ты становишься все хуже.
- Ты преувеличиваешь. - Полковник подошел к камину и уселся в кресло, перелистывая программу телепередач.
Долли взяла стаканы и отнесла их на кухню. Когда она снова вернулась в комнату, вид у нее был озабоченный.
- Послушай-ка, - сказала она, - я еще раз все обдумала. За этим действительно мог стоять Тренч. Возможно, он нас просто загипнотизировал, и мы совершенно не представляем каков он на самом деле.
- Даже если это так, - сказал полковник, продолжая просматривать программу, - будет лучше, если ты выбросишь это из головы, и как можно скорее. - Он начал шелестеть страницами, показывая, что желал был положить конец разговору. - Тренч просто старая баба, и ничего больше. Он совсем потерял свои мужские качества. Иди лучше сюда, по ящику передают какую-то пьесу.
Долли вздохнула и зажгла еще одну сигарету перед тем, как переместиться в кресло со своего мягкого стула, обитого сиреневым плюшем.
- Наверно, ты прав, - сказала она, сложив руки на груди. - Но все-таки приятно, если бы эта лицемерная свинья получила на свою голову хотя бы половину того, о чем я прошу.
Пока Анита закрывала двери в доме, тушила свет, раздевалась, она переходила от надежды к глубокому отчаянию. Эдвард сказал ей, что собирается на чашку чая к священнику, что тот пригласил его. Однако это могло быть и просто предлогом. Возможно, он подошел к священнику по своему делу, например посоветоваться по личному вопросу. Чем больше она об этом думала, тем правдоподобней казалась ей эта мысль. Ведь Эдвард холостяк и вообще человек очень осторожный, вот он и решил поговорить с другим мужчиной, к которому относился с уважением. Что ж, вполне вероятно. Эдвард признался ей, что, кроме нее, у него нет никого, с кем бы он мог откровенно поговорить - ни в деревне, ни на работе. И он уехал, чтобы все обдумать. Но почему так внезапно - забыл письма на пороге, ничего не сообщил на работе? Вряд ли Эдвард мог поступить так безответственно.
Но все остальное, например, то, что Эдвард искал совета у священника, выглядело вполне правдоподобно. По крайней мере, это ниточка, которая куда-то ведет. Ее надежда подогревалась еще и ее уверенностью в своей интуиции. Она непременно пойдет к Тренчу и будет просить его - если надо, умолять, чтобы он рассказал ей, по какому делу приходил к нему Эдвард. Любой ответ всетаки лучше, чем неизвестность.
С этой мыслью Анита заснула. Ей приснилось, что она снова с Эдвардом Шортом, они молчат и смотрят друг на друга, а вокруг какой-то странный пейзаж и не слышно ни одного звука.
Глава XV
В понедельник Тренч поднялся на час раньше, чем обычно. Он умылся, побрился, оделся и теперь заканчивал завтрак. Нетерпение, с которым он ожидал прихода экономки, стало особенно невыносимо после вчерашней вечерней службы. Он пытался убедить себя, что она ему совершенно не интересна, более того - безразлична, но пустота этого дома иногда так угнетала Тренча, что в какой-то момент он четко осознал: необходимо, чтобы в доме появилось еще одно живое существо, пусть чуждое ему или даже бессловесное. Господь всегда с ним, в этом сомнений у Тренча не было, и Господь повелевает укрощать свою плоть - одна из важнейших Его заповедей.
Не было никакого резона иметь в доме еще одного мужчину, поэтому идеальным вариантом была экономка. И сейчас, дожевывая бутерброд и допивая чай, Тренч снова убеждал себя и Господа, что взгляды его не претерпели никаких изменений.
Точно в девять утра Дороти Блейк постучала в дверь и была принята со всей теплотой, на какую был только способен мистер Тренч в данном случае. Он показал ей комнату и сказал, что, как только она распакует свои вещи, он ждет ее в гостиной, где они подробно обсудят ее обязанности. Как только мисс Блейк закрыла за собой дверь, Тренч спустился вниз, ощущая при этом некоторую неловкость и смущение, словно нерадивый ученик, которого отчитал директор школы.
Не прошло и десяти минут, как в дверь деликатно постучали. Тренч преувеличенно громко и с интонацией, не соответствующей моменту, произнес: "Будьте любезны войти".
Тренчу сразу бросилось в глаза, что мисс Блейк переоделась. Странная дрожь охватила Тренча, он с трудом проглотил слюну. В его мозгу пронеслась ужасная мысль о том, что в этом самом доме несколько минут назад эта женщина сняла с себя одни вещи и надела другие. Мысль эта была явно неприятной, она просто шокировала его, более того - Тренч почувствовал, что вовлечен в какое-то темное, непотребное дело. Это же смешно, сказал он себе, но неприятное чувство осталось.
- Садитесь, пожалуйста, мисс Блейк. Я хочу рассказать вам о моем распорядке дня и распределить ваши обязанности таким образом, чтобы было удобно мне и не в тягость вам. Итак... Он вынул из кармана лист бумаги и протянул ей. - Это распорядок на неделю. Время определено абсолютно точно. Большую часть своего свободного времени я провожу в саду, и это тоже указано. Естественно, в ненастную погоду и зимой распорядок немного меняется. На правой стороне страницы вы видите предлагаемое расписание для вас. Если вы с чем-нибудь не согласны, пожалуйста, скажите мне сейчас, и мы все исправим.
Пока мисс Блейк читала, Тренч изучал ее лицо. Широкое, с гладкой кожей, немного косящие глаза. Темносерые, печальные - глаза человека, привыкшего к послушанию. Рот очерчен вполне решительно, однако без признаков капризности, которые часто встречаются у современных людей. И руки ее - это руки честного человека, с коротко подстриженными ногтями, такие руки не предназначены для соблазнов. У нее была большая грудь, что, к его удивлению, не оттолкнуло Тренча. Его мать имела примерно такую же фигуру, и он вспомнил то чувство уюта и защищенности, которое испытывал в детстве. Мисс Блейк была одета скромно, юбка достаточно длинна и надежно закрывала колени. Тренч убедился еще раз, что сделал превосходный выбор. Именно на таких женщин Господь взирает с благосклонностью. Она подняла глаза.
- Здесь все меня устраивает, мистер Тренч. Вы позволите мне оставить этот листок у себя?
- Разумеется. - Он улыбнулся ей. Ее голос, тихий и глубокий, очень подходил ей. Тренчу было приятно, что она будет работать у него дома.
- Я хотела спросить вас, - она пристально посмотрела на него, - вы мне не сказали, где находится ванная комната.
Этого он не ожидал. Он меньше всего задумывался о вопросах физиологии. Ему не приходило в голову, что его экономка будет нуждаться в посещении его ванной, была ему нестерпима.
- Ах да, извините, это полностью ускользнуло от моего внимания. Сейчас я покажу вам. Еще что-нибудь?
- Нет, только это, больше ничего. Спасибо.
Тренч показал мисс Блейк ванную комнату.
- Вот, пожалуйста. Но, видите ли, с утра...
- Я встаю очень рано, мистер Тренч, поэтому для вас не будет никаких проблем.
- Ну что ж, это просто замечательно, мисс Блейк. - Он замолчал, глубоко вздохнул и потер руки. - Тогда самое время начинать, правда? Я вас покину, чтобы вы могли заняться своими делами. Если вам что-нибудь понадобится, возникнут какие-то сомнения, я буду в кабинете.
Оказавшись в относительной безопасности за закрытой дверью кабинета, Тренч обнаружил, что ему не хватает воздуха. Он с удовлетворением подумал, что эта женщина, по-видимому, не доставит ему хлопот. Он всегда недолюбливал слишком разговорчивых людей и сторонился их. Ему был непривычно сознавать, что в его доме появилась еще одна человеческая душа. Он придвинул к себе недельный план и принялся изучать его. Встреча с членами общества была назначена на среду. Ну, это не займет много времени. Лекция о добродетелях сельской жизни перед дирекцией и учениками местной школы - этим он всегда занимался с удовольствием. Он написал эту беседу пятнадцать лет назад и за это время усовершенствовал ее. Тренч был уверен, что лекция написана как раз тогда, когда он впервые установил тесную связь с Богом. Раньше он не мог и помыслить, как глубоко войдет Господь в его душу и его жизнь. Беседа была посвящена различным вопросам - от разъяснения ценностей простой благочестивой жизни в деревне до проблем божественного правосудия и наказания порока.
Зазвонил телефон. Тренч поднял трубку.
- Мистер Тренч?
- Да, это я. С кем я говорю? - Женский голос был ему незнаком.
- Меня зовут Анита Кроутер.
Сердце его яростно забилось. Он был вынужден прижать трубку поплотней к уху, чтобы стучавшая в висках кровь не мешала слушать.
- Могла бы я пригласить вас к себе, мистер Тренч?
Он проглотил слюну. Спаси и защити меня, Боже, подумал он, это было бы как раз кстати.
- Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.
- Я хотела бы поговорить с вами, - сказала она.
Тренч подумал: не испытывает ли она угрызений совести, не решила ли покаяться? В жизни всегда есть место надежде, и надеяться надо до последней минуты.
- Я подумала, что мне будет проще сделать это у себя дома.
- Рад буду быть вам полезным, если смогу, миссис... или мисс...
- Миссис Кроутер, святой отец. Я вам расскажу, как до меня добраться. Вас устраивает, скажем, в половине девятого вечера?
- Очень хорошо, миссис Кроутер. Пусть будет двадцать тридцать.
Он без всякого внимания выслушал, как она объясняла ему дорогу, - это ему было не нужно. На этот раз он вел себя очень осторожно, не дав ей почувствовать, что знает ее имя и что она собой представляет. Когда она повесила трубку, Тренч отодвинул свой недельный план и сжал виски ладонями. Голова опять начала болеть, но он знал почему. Это Господь его вызывал, напоминал ему, что он приближается к важному рубежу. Если эта женщина действительно покается - она будет спасена. Если нет... Боль усилилась и стала невыносимой. Он закрыл глаза и крепко стиснул зубы, чтобы не закричать. Он сильней надавил ладонями на виски, но боль пронзила иглой изрезанную руку. Это было напоминание. Нужна осторожность. Сквозь сжатые зубы он подтвердил свою готовность: "Я не подведу тебя. Господи, я не подведу тебя".
Сержант Клайд, сидя за столом, держал у себя на коленях маленькое чайное блюдце. На нем лежал кусок слоеного пирога, приготовленного его женой, от которого он никогда не мог отказаться. Конечно, не стоило сейчас есть, ведь он был на дежурстве, но трудно было дожидаться обеденного перерыва, не попробовав этой прелести. Тарелка на коленях - единственно, что примиряло его со службой. Однако это продолжалось недолго. Кто-то вошел в участок, и сержант ничего не осталось, как поставить тарелку на стол и встать. Лицо посетителя показалось ему знакомым, хотя Клайд не мог вспомнить ни фамилии, ни занятий вошедшего.
- Здравствуйте, я отниму у вас не больше минуты вашего времени, - сказал мужчина. По всему видно, этот маленький человек, средних лет отличался большой уверенностью в себе. Клайд вспомнил, что когда-то он держал магазин химических товаров в Уэлсфорде, а потом переехал в город.
- Пожалуйста, мистер Томас. Я не ошибся?
- Отличная у вас память. А я вот ваше имя забыл.
- Клайд. Чем могу быть полезен?
Мужчина вынул из кармана лист бумаги.
- Я обещал себе это сделать еще неделю назад, но только сейчас попал к вам. Сейчас я вам все объясню. Видите ли, это вопрос непростой, поймите меня правильно. У меня довольно большой магазин химических товаров. Несколько недель назад один из моих продавцов продал амилнитрат. Я видел покупателя, и если бы даже не знал его, запомнил бы его лицо. Это был местный священник, Тренч.
Сержант нахмурился.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Теперь я подхожу к самому интересному. Конечно, в это трудно поверить, но я прочел заметку в газете, где говорилось о пожаре в общественном центре. Там было упоминание об амилнитрате.
- Вы правильно сделали, что зашли сюда и все мне рассказали.
- Я ничего не имею против этого человека, амилнитрат у него могли украсть те, кто устроил пожар. Но все это очень подозрительно.
Но Клайда было тяжело смотреть.
- Он купил две огромные бутыли, этого хватит на долгие годы, ведь больше пятнадцати граммов за один раз вы не израсходуете. Вот здесь у меня записано, сколько он купил. Мы ведем учет, чтобы пополнять запасы. - Он помолчал. - Говоря откровенно, я не могу себе представить, что он может совершить что-нибудь подобное, хотя - кто знает.
Клайд поблагодарил мистера Томаса и попрощался с ним.
Итак, все окончательно запуталось. Будь это кто-нибудь другой - и вопросов не было бы. Но Тренч, почему именно он? Клайд испытывал уважение к тем, кто занимался делом. Когда исчез этот новый житель, мистер Шорт, Клайд немедленно провел необходимое расследование. Когда же поступили сведения об исчезновении Редклифа, сержант занялся этим делом с большой неохотой. Оба случая совершенно не похожи один на другой. Исчезновение недисциплинированного, ненадежного человека, перекати-поле, не вызывало недоумения. Но пропал занятой человек - и это уже другое дело. Мистер Тренч уже в течение двадцати лет священник Уэлсфордской церкви, человек строгих принципов, с незапятнанной репутацией. Немного чудаковатый, старомодный, но, в сущности, добрый человек, лучший из всего прихода. Если сейчас пойти и начать задавать вопросы по поводу покупки этого химического препарата, наверняка последует такая реакция, которой Клайд всегда стремился избежать. В глубине души он не мог поверить, что священник связан со всеми этими актами вандализма. Однако все указывало на это. Что же делать?
Он думал об этом весь обед. У него было желание немедленно предпринять самые решительные действия в отношении Тренча, но он остановил себя: не торопись, обдумай все хорошенько. В данных обстоятельствах у него оставался единственный выход: не заниматься этим делом самому. Группа криминальной полиции ухе готовится к отъезду, но здесь возникает новое обстоятельство, может быть важное. Как раз тот случай, когда, по мнению Клайда, дело надо расследовать очень осторожно, не торопясь, с соблюдением всех правил. Однако его разум мешал ему немедленно приступить к расследованию. Он боялся, что священник может оказаться невинным. Конечно, лучше всего взвалить это дело на плечи приезжих детективов, но чем больше он об этом думал, тем более скверно себя чувствовал,- это походило на предательство. Клайд пришел к выводу, что он слишком мягок, чтобы быть хорошим исполнителем закона. То, что было естественным для большинства его коллег, представлялось ему настоящим мучением.
Наконец Клайд принял решение. Собственно, это не было решением - просто он пришел к убеждению, что в данных условиях необходимо предпринять хоть что-нибудь. С этим он и отправился спать, решив, что если утром утвердится в своем желании арестовать Тренча, то немедленно пойдет и арестует. И наоборот, если ночные размышления приведут его к заключению о том, что все это спорно и неточно, он передаст дело в криминальную полицию - пусть они и занимаются расследованием. Разрешив таким образом свои сомнения, он занялся другими своими обязанностями.
Глава XVI
Когда преподобный Тренч поднял бронзовую ручку замка и негромко ею постучал, он заметил, что руки у него трясутся. Он очень плохо себя чувствовал после обеда. Сильная головная боль, боль в прорезанной ладони, терзавшая всю руку, а также нервное напряжение, которое он испытывал, стараясь скрыть ничем не объяснимый приступ, - все это истощило его силы. Судя по всему, экономка о чем-то догадывалась, это можно было понять по ее настороженному виду. Тренч полагал, что она слышала его крик, а он наверняка кричал, когда его колотило во время припадка. Голос его звучал с небольшой хрипотцой, видимо, он надорвал связки. Он почему-то был уверен,что после сегодняшнего мероприятия его напряжение спадет, жить ему станет легче.
Дверь открылась, и миссис Кроутер взглянула на него тем же пристальным, напряженным взглядом, который он запоминал с той ночи, когда, скорчившись, прятался в ее саду под деревом. Трудно было поверить, что стоящая перед ним женщина и та развратная сука, которая вела себя так вызывающе, - одно и то же лицо.
- Спасибо, что нашли время зайти, мистер Тренч.
Он пробормотал что-то в ответ и последовал за ней, остро чувствуя запах, который исходил от нее - тяжелый, неестественный, совсем не похожий на запахи цветов и деревьев. Когда она закрывала дверь, Тренч украдкой оглядел ее. Она была одета очень строго - облегающее белое платье, наглухо закрытое до шеи. Руки обнажены, обута в сандалии на деревянной подошве, без чулок. Ему запомнились тонкие золотистые волоски у нее на руках. Напоминание о ее звериной сущности, подумал Тренч и с напряжением улыбнулся.
- Я вам очень благодарна, что вы смогли уделить мне время, - сказала Анита. - Я очень обеспокоена и надеюсь, что вы, может быть, облегчите мои страдания.
Она прошла к буфету, немного задержалась у сервировочного столика, на котором стояли бутылки.
- Не хотите чего-нибудь выпить, мистер Тренч?
- Нет, спасибо. Я редко это себе позволяю. - Он заметил, что она, тем не менее, налила один стакан. Джин, показалось ему.
Держа стакан в руке, он вернулась и села напротив него. Выражение ее лица не соответствовало ее внутреннему напряжению. Похоже было, она собирается с духом, чтобы начать разговор.
- Так чем же я могу вам помочь, миссис Кроутер? - спросил Тренч. Он чувствовал себя напряженно, словно находился где-нибудь в баре или в ином увеселительном месте.
- Дело касается моего жениха, моего неофициального жениха, доктора Шорта. Мы собирались пожениться...
- Просто замечательно. - Тренч изо всех сил старался казаться заинтересованным.
- Но дело в том, что он исчез, мистер Тренч.
Тренн понял, что он не услышит здесь никаких покаяний, признаний в греховности, к нему не станут взывать с просьбой о духовном наставничестве.
- Я в курсе событий, миссис Кроутер. Сержант Клайд приходил ко мне по этому делу. Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Да, я видел доктора Шорта, но куда он ушел после нашего разговора, я не знаю.
Анита сделала несколько хороших глотков из стакана, и Тренч заметил, что, хотя порция была большая, напиток не был разбавлен.
- Сказать по правде, мистер Тренч, я просто хотела узнать, почему Эдвард приходил к вам. Он сказал мне, что вы его пригласили, и я подумала, может быть он хотел поговорить с вами по личному делу?
Тренч решительно покачал головой.
- Мы затрагивали с доктором Шортом исключительно духовные вопросы, и он действительно был у меня по моему приглашению, это правда. - Он откашлялся. - Неужели вы думаете, что он нуждался в каком-либо участии с моей стороны?
Анита печально покачала головой.
- Нет, конечно, вряд ли. Вы и Эдвард - совсем разные люди. Просто я заставила себя поверить, что у него была какая-то проблема и он поделился ею с вами. Будь это так, мы могли бы хоть предположить, где он теперь находится.
Тренч вздохнул.
- К сожалению, миссис Кроутер, я так мало узнал от доктора Шорта, что вряд ли могу помочь вам. Мне очень жаль.
- Ну что ж. - Анита пожала плечами и допила остатки из стакана. - Мне нужно было просто спросить у вас об этом по телефону. - Мне нужно было просто спросить у вас об этом по телефону, чтобы не заставлять вас совершить это утомительное путешествие.
- Могу заверить вас, я не испытываю никаких неудобств. Он увидел, что она поднялась и налила себе еще порцию джина. В его присутствии она позволила себе демонстрировать свою невоздержанность. - Скажите, миссис Кроутер, вы всегда пьете так много?
Анита замерла, не донеся стакан до рта. Оправившись от удивления, она сделала два больших глотка.
- Когда я пью, то обычно пью много, как сегодня. - После первого стакана глаза ее слегка увлажнялись. - У вас есть возражения насчет выпивки, мистер Тренч? - Она села и скрестила ноги. Она ожидала ответа.
Тренч некоторое время сидел молча, прикидывая, какие у него взаимоотношения с этой женщиной. Никакого следа раскаяния - он был сейчас на том же месте, с какого начинал. И теперь должен приступить к своим основным обязанностями представителя Господа Бога.
- Да, я не одобряю употребление крепких напитков. Другое дело - умеренное потребление вина. Вино согревает, но не поражает разум.
Анита сделала еще несколько глотков. В ее положении требовалось очень немного, чтобы ей захотеть излить на священника все, что накопилось у нее на душе.
- Мне это нравится, - сказала она.
- Многие вещи, приятно действующие на наши чувства, поражают наш разум, тело и душу. Пьянство - одно из самых страшных прегрешений.
Анита наклонилась вперед, уперевшись локтем в колено и подперев ладонью щеку.
- Скажите, святой отец, если бы у вас была власть, вы бы запретили спиртные напитки?
- Нет, я не стал бы их запрещать. Должно существовать искушение, чтобы человек сопротивлялся ему. Я лишь наказывал бы тех, кто не только не пытается удержаться, но и подавляет свою свободную волю, дарованную нам Господом нашим.
- Мне кажется, я поняла не все, что вы сказали.
- Мне кажется, вы и не хотели понять. - Обстановка все больше накалялась, отчуждение росло. - Некоторые грешат, не чувствуя, что совершают грех. Таким людям достаточно покаяться в своем заблуждении. Но совсем другое дело - совершить грех и получать от этого удовольствие.
- Да, - произнесла Анита, почти допив содержимое стакана, - я определенно получаю удовольствие от греха, должна вам признаться, святой отец. Жаль, но придется разочаровать вас.
- Вы об этом не сожалеете. Вы получаете удовольствие от своей распущенности.
- Мистер Тренч, это не тот тон, каким надо со мной разговаривать. Я взрослый человек и, вполне возможно, что ваша распущенность...
Глаза Тренча округлились.
- Моя?
- Да, ваша. Ваше, по меньшей мере, странное отношение к вопросам вежливости и хорошего поведения. Я нахожу его совершенно оскорбительным. Вам следовало бы задуматься об этом, ведь вы общаетесь с разными людьми. То, что я пью и мне наплевать на ваше мнение об этом, - это мое личное дело. - Алкоголь стал действовать сильнее, лицо Аниты раскраснелось.
Тренч поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Его трясло.
- Вы - отвратительное существо. - Глаза его впились в нее. - Вы погрязли в разврате.
Он глыбой возвышался над ней и был похож на ангела-мстителя. Она мгновенно вспомнила о том, что этот человек мог быть замешан во всех странных происшествиях в городке. И взорвалась.
- Ах, ты старый ханжа, клеветник проклятый! - Она вскочила на ноги, но Тренч все равно был намного выше ее. Огромный, сильный мужчина. Может быть, в других обстоятельствах это и привлекло бы ее, но только не сейчас. Они стояли так близко, что она чувствовала на себе его дыхание, вырывавшееся из его полуоткрытого рта и опалявшее ее щеку.
- Как вы смеете говорить со мной в подобном тоне?..
- А кто ты такой, черт тебя дери? Замаскированный Господь Бог? Ты из тех, кто прикидываются этакими старыми добрячками и думают, что им будут поклоняться только за то, что они носят облачение проповедника. Мне на это наплевать, Тренч! На меня это не действует!
Тренч почувствовал, как страшная боль возвращается в его голову, пронзает мозг, давит на глазные яблоки. Он сделал глубоких вздох и сжал свою пораненную руку. От боли сознание полностью вернулось к нему, он как бы очнулся от наваждения.
- Ты проститутка, похотливая шлюха, отвратительная грешница...
Анита начала смеяться. Тренч недоумевающе смотрел на нее. Женщина откинула голову назад, плечи у нее тряслись от смеха, грудь тяжело вздымалась и опускалась под действием болезненного приступа веселья.
- А ты... - Она передернула плечами, чтобы прийти в себя, и направила свой палец с накрашенным ногтем ему в грудь. Ты просто замшелый пень... - Вместе с этими словами она выбрасывала свое возмущение, растерянность, свою женскую беззащитность, которые переросли в смех - все нарастающий и перешедший наконец в истерику:
- Боже мой, он просто уморил меня!
Тренч стал предостерегающе поднимать руку, но в этот момент ее качнуло вперед и его пальцы коснулись ее груди. Словно человек, дотронувшийся до оголенного провода, Тренч отпрянул назад, а ее смех перешел в визг, но уже более осмысленный: она смеялась теперь над его промашкой и неловкостью. Ловя воздух раскрытым ртом Анита отступила назад и опять ткнула в него пальцем:
- Гадкий, противный священник! - Она задыхалась от дикого смеха и чуть было не рухнула на пол.
- Прекрати, сейчас же прекрати ты, проститутка! - закричал Тренч, его трясло, лицо свело судорогой так, что один угол рта вздернулся вверх. Зубы его выбивали дробь, он почти перестал соображать.