В понедельник, в три часа пятнадцать минут пополудни, Джек Харрис, уборщик Уэлсфордского клуба консерваторов, по обыкновению вошел в аккуратное здание клуба, чтобы подготовить бар и комнату для игр к вечерним мероприятиям. Он уже пять лет работал здесь и был доволен, что у него есть работа, причем в том возрасте, когда большинство других стариков едва сводят концы с концами на свои пенсии, бесцельно и в полном одиночестве коротая время у каминов.
Вообще-то обязанности, которые выполнял Джек, по своему характеру относились к ведению эконома. Но этот клуб был богаче многих других, и поэтому зконом только пополнял запасы клубного бара и общался с членами клуба. Джеку такое положение вещей подходило как нельзя лучше. Работу свою он выполнял старательно, не забывал о мелочах и всегда делал чуть-чуть больше, чем от него требовалось. Он полагал, что до конца жизнь обеспечил себя работой.
День выдался яркий и солнечный, и поэтому, войдя внутрь, Джек поначалу ничего не мог разглядеть. Для создания обстановки интимности в вестибюле царил сильный полумрак. Если бы Джек мог видеть более отчетливо, то, проходя в бар, он заметил бы, как из угла, там, где стоял телефон, поднимаются тонкие струйки дыма. И если бы его обоняние не ослабло за годы курения трубки, он учуял бы запах бензина в баре.
Сначала ему предстояло убраться в баре. Работа эта была достаточно простой и легкой, и Джек давно уже не раздражался при виде переполненных пепельниц на стойке бара и сигаретных окурков, валявшихся повсюду в лужицах пива. С помощью щетки, влажной тряпки и мусорного ведра он за десять минут навел порядок и с удовлетворением отметил происшедшие изменения. Особое удовольствие он получал, внося последний штрих в картину чистоты и порядка - до блеска начищал медные ручки пивных краников. Эта работа относилась к числу тех небольших обязанностей, которые Джек принял на себя по своей собственной инициативе; каждый день он начищал все медные предметы в баре.
Работая, он насвистывал, потому что всегда верил, что веселый человек делает честь человечеству. Он никогда не чувствовал себя несчастным. Многие годы он прослужил в армии солдатом, затем работал каменщиком, пока из-за артрита и естественного упадка физических сил ему не пришлось уйти на пенсию. Он считал себя счастливчиком. Он проработал всю жизнь - с двенадцати до шестидесяти девяти лет. И тут, совершенно неожиданно, полковник предложил ему место в клубе. Ему сильно повезло, это точно.
Закончив начищать краники, он сделал паузу и принюхался. Наверно, у него разыгралось воображение, но он мог поклясться, что почувствовал запах гари, так - на какое-то мгновение. Вероятно, причина тому - нервное напряжение, в котором пребывали все после ужасного происшествия в общественном центре. Только когда увидишь такой пожар, начинаешь полностью осознавать всю опасность этого бедствия. За свою жизнь, особенно в годы первой мировой, Джек видел несколько грандиозных пожаров, и поэтому он всегда проявлял в этом вопросе осторожность. За час до отхода ко сну Джек в доме больше не курил. Мера предосторожности сама по себе очень простая, но сколько тысяч людей погибло, а могли бы жить да жить, если бы не их глупое легкомыслие. Если Джека и интересовало что-то, так это меры пожарной безопасности. Закрутив колпачок на банке с чистящей жидкостью, он снова замер. На этот раз он точно учуял запах дыма. Он поставил банку на стойку и прошел в вестибюль.
- О, Боже всемогущий!
Языки пламени лизали корпус телефона, а шкафчик для щеток был, похоже, весь охвачен огнем. Джек быстро оценил положение и, обернувшись, глазами поискал на стенах огнетушитель. Он его видел ежедневно, но сейчас, когда в нем была нужда, он никак не мог вспомнить, где его держали. Он рванулся за стойку и оступился. Потеряв равновесие, он тяжело грохнулся на пол и вскрикнул от боли, вызванной приземлением на локоть. Какое-то мгновение он лежал неподвижно, в полной уверенности, что сломал руку. Рукой он угодил во что-то мокрое, и через некоторое время почувствовал, что и брюки его в чем-то вымокли. Качаясь от боли, он сел на пол и огляделся вокруг. Весь пол был залит жидкостью. Он принюхался. Бензин! Он вспомнил, что, забегая за стойку, он задел чтото - банку или ведро. Приглядевшись, он увидел лежащую в углу пластмассовую канистру, а рядом с ней металлическую крышку. От боли у него кружилась голова, но надо было идти, предупредить о том, что случилось.
С огромным трудом он встал на ноги и тут увидел, что пламя пожирает ковер и ползет по обивке стоявших у окна кресел. При виде ужасного зрелища он вскрикнул и рванулся к окну. Он бежал и чувствовал, как его ноги обдает обжигающим воздухом; потом раздался хлопок, и на нем загорелись брюки. Он попытался закричать, но не смог - в легкие попал дым. Обезумев от ужаса, задыхаясь и кашляя, он повернулся спиной к окну и попытался выбить стекло. От возбуждения и сильной боли рассудок его помутился, и он ударился о стену в полуметре от окна. Крик сорвался с его губ, ноги подкосились в коленях, и обмякшее тело медленно поползло вниз по стене. Он видел, как горят его ноги, но уже не чувствовал боли. Левая рука онемела и безжизненно повисла. Дышать было нечем. Бар наполнился дымом, из-за черных клубов, поднимавшихся от пылавшей обивки, нельзя было ничего разглядеть. Вокруг опустилась темнота, в которой, подчиняясь какому-то своему ритму, то вспыхивали, то гасли высокие языки пламени. Неожиданно его онемевшее, омертвевшее тело пронзила доселе неведомая боль. Глаза его расширились, и он беспомощно заскулил, с ужасом наблюдая, как горит его куртка и огненные капельки искусственного волокна оставляют ожоги на руках и груди. Он повернул голову - никаких других движений он делать уже не мог - и увидел, как на него страшно, медленно опускается пылающая портьера. Укутанный удушливой опаляющей пеленой, Джек открыл широко рот и издал беззвучный крик.
Пожар охватил все помещение и поглотил его как хищный, мстительный зверь. За каких-то пятнадцать минут от Уэлсфордского общественного центра осталась только почерневшая от огня коробка здания, в которой дымилось обгоревшее до неузнаваемости, скрюченное в последнем приступе боли и гнева тело Джека Харриса.
Глава VIII
Организацию похорон взял на себя сержант Клайд. У Джека Харриса не было родственников, а в деревне, похоже, никто не проявлял особого желания предложить свои услуги и заняться этим делом. Уже пошли разные слухи о том, что в Уэлсфорде действует некая сверхъестественная сила. Один умник, обладавший скорее воображением, нежели умом, сделал оригинальный вывод: все три жертвы недавних преступлений были морально падшими людьми. В послужном списке Стрелка фигурировало дело о попытке изнасилования. Об этом писала местная газета. Но это было всего лишь обвинение: суд его оправдал. Три года назад одна девушка подала заявление о том, что она была изнасилована группой мотоциклистов. На этом обвинение и основывалось. Положа руку на сердце, девушка не могла поклясться, что Стрелок был в числе насильников: она не помнила его лица. Но для слухов достаточно и косвенных улик, отсюда: парень - насильник и моральный выродок. Далее следовал Редклиф. В деревне не было ни одного человека, кто бы не знал о нем и его распутном образе жизни. Третий довод вызвал у большинства людей удивление. Оказывается, Джек Харрис однажды соблазнил несовершеннолетнюю, которая, узнав о своей беременности, покончила жизнь самоубийством. В том, что многие никогда не слышали об этом, не было ничего удивительного: эта история произошла в 1925 году. И снова: против него даже обвинения не выдвинули, но факт отложился в памяти охочих до сплетен кумушек, готовых охотно им поделиться, когда он потребовался для создания мифа.
Предположение о сверхъестественном характере обрушившейся на них кары тоже имело свое обоснование. Жертвы понесли наказания согласно степени серьезности их преступных деяний. Редклиф был обыкновенный бабник, он никому не причинил зла. И поэтому он отделался легким наказанием. Грех Стрелка был посерьезнее. Пострадала девушка: она лишилась своей невинности (правда, люди, разносящие слухи, никогда не выясняли, потеряла ли она невинность тогда или еще раньше). Это было серьезное преступление, и он получил серьезные травмы, которые будут ему напоминать о себе всю жизнь. И, наконец, старый Джек. Он был виновен, как никто другой. Он овладел девушкой, еще ребенком, которая затем покончила с собой, понеся отвратительный плод грязного совокупления. Такой человек заслуживал только смерти, медленной и мучительной. Для людей, сохранивших простоту уклада жизни и продолжавших верить предрассудкам несмотря на доступность многочисленных знаний, данное предположение звучало соблазнительно правдоподобно. Сержант Клайд пришел в бешенство, когда жена пересказала ему ходившие по деревне слухи.
- Иногда мне кажется, что мы здесь продолжаем жить, как в средневековье, - прорычал он, сидя на кровати с традиционной кружкой какао. Сидевшая рядом с ним жена в белой ночной рубашке с наглухо застегнутым воротом на тонкой шее придавала вящую убедительность его утверждению.
- Но в этом есть доля здравого смысла, согласись, - не унималась она.
Он посмотрел на нее.
- Нет, я как раз так не считаю. По-моему, это чушь, придуманная этими желчными старухами, которые вечно толкутся у почты и дрожат от восторга, когда происходит какое-нибудь несчастье или трагедия. - Он поставил кружку на прикроватную тумбочку и поднял палец. - Ты понимаешь, что они фактически нарушают общественный порядок? Сеют панику. В Уэлсфорде живет много очень умных людей, но эти болтушки могут заразить всех своей тарабарщиной. Какие они все-так мерзкие, черт их подери!
- Думай, что ты говоришь.
- Ты тоже. Рассказываешь мне всякую пакость и пытаешься доказать, что в ней есть доля истины.
Он опять поднял кружку и отхлебнул какао. Он достаточно хорошо знал Джека Харриса и историю с девушкой. Сколько мужчин ненароком награждают девушек беременностью? Тысячи. Большинству из них везет больше, чем Джеку: они переезжают в другое место и через какое-то время о них забывают. А Джек остался, и вот смотрите, что он заслужил. Прошло всего два дня после его смерти, а они уже чернят его имя. Замшелость некоторых местных жителей расстраивала Клайда едва ли не больше, чем внезапно обрушившиеся на его голову пожары. Вот они факты - смотрят вам в глаза, надо все перевернуть, поставить с ног на голову, и тогда, может быть, найдется какоенибудь дикое, совершенно невероятное объяснение. Здесь бесчинствует человек, у которого с головой не в порядке - это ясно; и он местный - это тоже ясно. Остается только вычислить - кто этим занимается.
Руководство отдела уголовного розыска намерено провести полное расследование с применением всех сил и средств. Они забирают дело себе, но Клайд никоим образом не расстраивался по этому поводу. Он попробовал, пошевелил мозгами, но у него не появилось даже намека на правильный ответ.
- Ты думаешь, они найдут виновника? - спросила жена со скрытой иронией в голосе.
- Абсолютно уверен. Это не привидение и не всемогущий мститель. Это реальный, больной человек, возможно поджигатель, а может и того хуже. Но он реально существует. Он пользуется обычными, земными вещами, например бензином, креозотом и пенопластом. Они найдут его.
- Надеюсь, что ты прав, - зевнула жена, улеглась в постель и повернулась к нему спиной. - Посмотрим.
Сержант допил какое и кивнул головой.
- Да, посмотрим.
Еще большее раздражение Клайд почувствовал, когда хоронили Джека. И на это имелись основания. В то время, когда так необходимы спокойствие и здравый смысл, викарий, похоже, решил потворствовать предрассудкам своих прихожан. Стоя у края могилы в окружении более чем сотни людей, он произнес короткую речь, которая разозлила сержанта, удивила некоторых присутствующих и подтвердила темные опасения большинства. С головой, склоненной в печали, присущей человеку, который непосредственно связан со смертью, он походил на священного посланника эпохи средневековья. Тренч говорил глубоким, сочным голосом, не по бумажке - слова его несли в себе силу внутренней убежденности.
- В результате пожара от нас ушел брат, ушел в муках и страданиях. Могила примет его кости, но мы не может утверждать, что она даст покой его душе. Человеку не дано знать намерений Господа. У Бога свои доводы, и человек может о них только догадываться, а если он не глуп, то и видеть в них предостережение. Во всем есть божественная причина, и если мы увидим руку Господа в смерти нашего брата, тогда мы должны поискать у себя в душе ответ на вопрос: а не понесем ли и мы должную кару, если он заслужил столь ужасный конец? Жители нашей деревни охвачены беспокойством, волнением... А может быть, нас подталкивают обратно на праведный путь? В этот самый час, оплакивая уход из жизни нашего брата, мы все должны твердо решить - хватит нам подвергать опасности нашу собственную судьбу.
Дальше все прошло, как обычно. Разъяренный Клайд порывался немедленно взяться за Тренча, он едва сдерживался, но потом передумал. Старый викарий был ничуть не лучше безмозглых кумушек и сплетниц из числа прихожанок. У него это было профессиональным заболеванием - он слишком долгое время занимался вещами неощутимыми, не имеющими реальных оснований. Его вряд ли стоило винить за то, что он воспользовался недавними событиями и напустил немного священного ужаса. Тем не менее Клайд чувствовал раздражение. Как тут оперировать фактами и здравым смыслом, когда народ верит в библейские сказки?
После похорон Тренч вернулся домой и заварил крепкого чаю. Все утро он плохо себя чувствовал, и во время службы на кладбище был даже момент, когда ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок. Он отлично знал, в чем причина его нездоровья. После несчастного случая в клубе консерваторов он испытывал сильное чувство вины. Тренч знал и любил покойного. То, что Джек вошел в клуб через пять минут после воспламенения устройства замедленного действия, было настолько неожиданным, что Тренч, находившийся в безопасности у окна своего кабинета, чуть не сошел с ума и, переминаясь с ноги на ногу, принялся молиться о том, чтобы тот успел выйти, прежде чем огонь разгорится. Но Джек не вышел. Плохое самочувствие Тренча было вызвано не столько угрызениями совести, сколько последствиями наставления, полученного им в то самое утро. Во сне с ним напрямую беседовал Господь. Джек Харрис отправлен в ад. Разве непонятно? У Бога свои доводы. Более тщательно изучив факты, Тренч начал понимать, что происшествие имело под собой божественный замысел. Старик вошел в здание именно в то время - не позже и не раньше,- когда он мог попасть в ловушку. Просто так этого произойти не могло имелся сценарий. Получив наставление, Тренч почувствовал слабость, как будто внезапно вылечился после тяжелой, изнурительной болезни.
Как он мог сомневаться в Господе? Разве Бог, специально назначив его исполнителем своей воли, позволил бы произойти несчастному случаю? Конечно, нет. Пока Господь правит, всему есть своя причина. Тренч с удовольствием отхлебнул чаю и напомнил себе, что не должен испытывать сомнений. Он выполняет божественную миссию, а такая миссия требует мужества, целеустремленности и великой веры; чего она не требует, так это сомнений.
Как он заметил, число полицейских в деревне увеличилось, и они заметно активизировались. Они, несомненно, придут и к нему, поэтому ему следует сдерживать свое рвение. Одно дело скрывать свои настоящие чувства и совершенно другое - держать их под контролем. В конце концов, у него не было причин стыдиться содеянного; просто ради продолжения начатого дела он должен быть осторожнее с полицией.
Взяв с собой чашку с чаем, Тренч вышел в сад и сел на обшарпанную скамейку. За смятением, вызванным последними событиями, уже чувствовалась грядущая умиротворенность. В деревне, частично очищенной от порока, стало спокойнее, в атмосфере витала меньшая напряженность и угроза. Придет время и сюда вернутся угодные Богу безмятежность и чистота прошедших дней.
- Но я не должен расслабляться, - сказал Тренч громко. Еще столько предстоит сделать.
Он провел ладонью по лбу. Солнце припекало, и на мгновение он почувствовал приступ головокружения. Без сомнения, приятное бремя забот по восстановлению славы Господней подрывало его здоровье. Припадки и головные боли стали реже, но, похоже, нарастали симптомы общей усталости. Отдых и хорошее питание - вот то, что ему нужно, сказал он самому себе. Простые средства. Простые средства всегда наиболее действенны.
Было ясно, что руководство отдела уголовного розыска снизошло наконец до проблем Уэлсфорда. В деревню прислали одного следователя в звании инспектора, двух - в звании сержанта и трех - в звании констебля. С точки зрения инспектора это было вопиющим разбазариванием людских ресурсов. Он мог был справиться и самостоятельно. Местечко небольшое, и, несмотря на весьма странный характер преступлений, от следователя не требовалось каких-то особых следственных приемов. Ходи да ходи и тщательно выспрашивай. Только это могло принести положительные результаты. Но на него навесили пятерых подчиненных, и вот теперь знай - укрепляй их моральный дух и выискивай работу для себя самого. На второй день следствия инспектор, высокий человек с орлиным взглядом по фамилии Бойл, вызвал деревенского сержанта в штаб следственной группы, разместившийся в местной гостинице, и задал ему ряд вопросов.
Клайд был доволен, что к нему относятся, как к любому другому свидетелю, и рассказывал о происшествиях подробно, но не привнося в свои ответы собственные выводы и умозаключения. Однако, когда в беседе возникли спорные вопросы, Клайд оказался втянутым в их обсуждение.
- Как вы думаете, местные жители очень невежественны? спросил Бойл.
По выражению его лица и интонации было видно: он лично подозревает, что эта деревня - последний оплот провинциального невежества.
Этот вопрос вызвал у Клайда смешанные чувства, но он решил их не выказывать.
- Жизнь здесь течет в более медленном темпе, инспектор. Но я бы не сказал, что они невежественны.
- Вы знаете, ходит слушок, что во всех трех случаях осуществлено своего рода возмездие?
- Да, знаю.
- А вам не кажется, сержант, что это и есть замшелое мышление - признак невежества?
- Нет. Просто слух - как любой другой. Пару лет назад у одного фермера - он живет в четырех милях отсюда - начался падеж скота. Скотина мерла в буквальном смысле одна за одной. Ветеринару так и не удалось установить причину падежа. Через месяц кто-то пустил слух о том, что это фермеру ниспослана кара. За что - никто не знал. Когда речь идет о фермерах, всегда легко найти собственное обоснование тому, что они заслуживают наказания. Слух до сих пор держится.
- Это как раз и подтверждает мою мысль, согласны? Они темные, несовременные люди.
Клайд покачал головой.
- Я не закончил. Жители Уэлсфорда в целом, вполне современные люди. Но здесь есть несколько суеверных старух, да и несколько стариков тоже, которых действительно можно назвать невежественными людьми. Это они распускают большинство идиотских слухов. Основная масса жителей деревни, здоровое большинство, пропускают эти слухи мимо ушей. Они не темные люди, инспектор, они просто излишне восприимчивы.
- Это тоже свидетельствует о невежестве.
- По-моему, нет. Мне кажется, тут дело в том, что, несмотря на свой здравый ум, они мало ездили по свету. Большинство жителей родились здесь и, по-видимому, здесь же умрут. Они впечатлительны и не более того.
Инспектор пожал плечами.
- Верю вам. Но, чтобы делать правильные выводы, я должен знать, какая здесь царит обстановка. Насколько я понял из ваших слов, мне следует исходить из предположения о том, что местные жители несколько оторваны от действительности. По-моему, это и есть невежество.
Клайд знал, что, конечно же, инспектор прав. По городским стандартам, это местечко погрязло во мраке невежества. Социальные изменения, как, например, появление общественного центра и увеличение числа телевизоров, еще не скоро приведут к исчезновению укоренившихся предрассудков и обычаев. На это уйдет полжизни целого поколения. Но Клайд не мог не встать на защиту своей деревни - это было бы не патриотично.
- Будем действовать по принципу накопления сведений, продолжал инспектор. - Заявления, мнения, соображения... Пойдем по домам. Все зацепки - если таковые появятся - будут отслежены. Я согласен с вашей оценкой и с мнением моих коллег, что за этим делом стоит кто-то из местных жителей. Мотив непонятен. Я пока что не могу найти связующее звено. И опять же, преступления совершены с поразительной тщательностью, поэтому я не считаю их случайными. Загадочное дело, но не сложное. Мы найдем виновного.
Клайд кивнул головой.
- Я уверен, что найдете, инспектор. Но пока вы доберетесь до преступника, вам придется выслушать много неприятного в свой адрес.
- Знаю, знаю, - вздохнул Бойл. - Так всегда происходит там, где живут невежественные люди.
Редклиф был убежден, что наткнулся на решение. Полицейские, как всегда, склонные не видеть очевидного, ходили из дома в дом, задавали всякие идиотские вопросы, а истина-то видна невооруженным глазом, она похожа на реющий яркий стяг. Нынешнее ощущение, близкое к уверенности, возникло у Редклифа после того, как он сделал одно простое умозаключение. Вечером того дня, когда сгорел клуб консерваторов, жена полковника, миссис Роджерс, пошла в бар "Бычья голова", чтобы найти утешение в вине. Вместе с небольшой группой своих приятелей она оплакивала утрату социальной гавани. Редклиф, уютно пристроившийся за соседним столиком с газетой и кружкой пива, невольно подслушал ее монолог и сильно удивился тому, что услышал. Он и не знал, что был не единственным человеком, кого викарий наградил своим проклятием.
- Этот проклятый монстр, Тренч, - сказала Долли своим охрипшим от алкоголя голосом, - он, наверно, сейчас пляшет от радости. Случилось то, чего он так хотел - клуб весь выгорел, от него остались одни развалины. Помните, что он сказал, когда читал нам свою проповедь тем вечером? "Господь восторжествует". Старый хрыч. Его, наверно, сейчас распирает от удовольствия. Так бы и придушила его.
Заинтригованный услышанным, Редклиф нашел директора центра, который все еще дулся на него за бардак, устроенный Редклифом в концертном зале.
- Да, викарий приходил к нам, - сказал он и принялся выражать чувства, аналогичные тем, что Редклиф уже слышал от Долли Роджерс. - Не сомневаюсь, священник сейчас потирает руки от удовольствия. То, что произошло, можно сказать, соответствует тому, о чем он предупреждал, посмотрите.
Он показал Редклифу письмо от Тренча и поведал подробности посещения священником автомобильной стоянки.
- Кстати, почему вас это интересует?
- Простое любопытство. Я пытаюсь найти того, кто уничтожил мою аппаратуру.
- И мой потолок, кроме того, - ввернул Мэрриот.
- Вот именно. - Редклиф старался выглядеть непринужденно. Если он раскусит этот орешек, то уж позаботится о том, чтобы все лавры достались ему. - Пытаюсь исключить подозреваемых, если вы понимаете, о чем я толкую.
Мэрриот сухо рассмеялся.
- Тренч? Подозреваемый? Сделайте одолжение,.. Это не про него. Он попик, понимаете? Причем до мозга костей. А ваш злодей - он сумасшедший, и вид у него должен быть злодейский.
Редклиф удивился.
- Вы верите в это, да?
- Безусловно. Я имел дело с разными людьми. В нашем деле этого не избежишь. Своих злодеев я знаю. И если мне попадется человек, который, по моему мнению, совершил это преступление, я сам наброшусь на этого ублюдка.
- Понятно. Все равно, спасибо. Как я уже сказал, я только пытаюсь исключить подозреваемых.
- Согласен. Можете совершенно спокойно исключить Тренча. Он доверил бы Господу творить за себя свои злодеяния. - Мэрриот повернулся и пошел прочь.
- Бедняга, должно быть, верит в это. У него вера, как у меня геморрой, - хроническая.
Так вот где решение! Как просто. Для всех жителей викарий человек, не способный к насилию. Факты вполне очевидны, изобличающие улики налицо, но никто этого не хочет видеть. Сам факт строгой приверженности викария религии служит отличным прикрытием для любых дел. Редклиф твердо считал, что церковные законы разрешают практически что угодно. Действуя против людей, которых он предупредил, Тренч, должно быть, считает себя вправе так поступать. История древней Англии изобиловала конфликтами между церковными и светскими законами. Самые ярые ревнители веры среди священников, должно быть, скорбят о том, что канули в лету те времена, когда церковь имела право судить людей. Возможно, некоторые из них, такие, как Тренч, например, и сегодня готовы применить божественные законы к земным делам. Редклифу эта мысль показалась привлекательной. Другие люди, точнее большинство других людей, скорее всего отвергнут ее. Отсутствие воображения - вот в чем причина. Именно художники несут миру истину. Редклиф решил проверить свое предположение. Если он ошибается, то и бог с ним; но он был уверен, что прав. Он нутром это чувствовал.
Вечером Тренч вышел с корзинкой в сад. Было прохладно и стоял туман. Раздвигая ветви деревьев, он держал свой путь в сторону южной стены. Ублажая свою уже умиротворенную душу, он напевал какой-то религиозный мотив. Летними днями, на закате, он всегда вспоминал отца, как тот сидел в саду с черновиком текста проповеди на коленях и лицом, обращенным к заходящему солнцу. Отец всегда хвалился - если это считать подходящим словом, - что каждое утро видит, как солнце всходит, и каждый вечер - как оно заходит.
Вообще-то обязанности, которые выполнял Джек, по своему характеру относились к ведению эконома. Но этот клуб был богаче многих других, и поэтому зконом только пополнял запасы клубного бара и общался с членами клуба. Джеку такое положение вещей подходило как нельзя лучше. Работу свою он выполнял старательно, не забывал о мелочах и всегда делал чуть-чуть больше, чем от него требовалось. Он полагал, что до конца жизнь обеспечил себя работой.
День выдался яркий и солнечный, и поэтому, войдя внутрь, Джек поначалу ничего не мог разглядеть. Для создания обстановки интимности в вестибюле царил сильный полумрак. Если бы Джек мог видеть более отчетливо, то, проходя в бар, он заметил бы, как из угла, там, где стоял телефон, поднимаются тонкие струйки дыма. И если бы его обоняние не ослабло за годы курения трубки, он учуял бы запах бензина в баре.
Сначала ему предстояло убраться в баре. Работа эта была достаточно простой и легкой, и Джек давно уже не раздражался при виде переполненных пепельниц на стойке бара и сигаретных окурков, валявшихся повсюду в лужицах пива. С помощью щетки, влажной тряпки и мусорного ведра он за десять минут навел порядок и с удовлетворением отметил происшедшие изменения. Особое удовольствие он получал, внося последний штрих в картину чистоты и порядка - до блеска начищал медные ручки пивных краников. Эта работа относилась к числу тех небольших обязанностей, которые Джек принял на себя по своей собственной инициативе; каждый день он начищал все медные предметы в баре.
Работая, он насвистывал, потому что всегда верил, что веселый человек делает честь человечеству. Он никогда не чувствовал себя несчастным. Многие годы он прослужил в армии солдатом, затем работал каменщиком, пока из-за артрита и естественного упадка физических сил ему не пришлось уйти на пенсию. Он считал себя счастливчиком. Он проработал всю жизнь - с двенадцати до шестидесяти девяти лет. И тут, совершенно неожиданно, полковник предложил ему место в клубе. Ему сильно повезло, это точно.
Закончив начищать краники, он сделал паузу и принюхался. Наверно, у него разыгралось воображение, но он мог поклясться, что почувствовал запах гари, так - на какое-то мгновение. Вероятно, причина тому - нервное напряжение, в котором пребывали все после ужасного происшествия в общественном центре. Только когда увидишь такой пожар, начинаешь полностью осознавать всю опасность этого бедствия. За свою жизнь, особенно в годы первой мировой, Джек видел несколько грандиозных пожаров, и поэтому он всегда проявлял в этом вопросе осторожность. За час до отхода ко сну Джек в доме больше не курил. Мера предосторожности сама по себе очень простая, но сколько тысяч людей погибло, а могли бы жить да жить, если бы не их глупое легкомыслие. Если Джека и интересовало что-то, так это меры пожарной безопасности. Закрутив колпачок на банке с чистящей жидкостью, он снова замер. На этот раз он точно учуял запах дыма. Он поставил банку на стойку и прошел в вестибюль.
- О, Боже всемогущий!
Языки пламени лизали корпус телефона, а шкафчик для щеток был, похоже, весь охвачен огнем. Джек быстро оценил положение и, обернувшись, глазами поискал на стенах огнетушитель. Он его видел ежедневно, но сейчас, когда в нем была нужда, он никак не мог вспомнить, где его держали. Он рванулся за стойку и оступился. Потеряв равновесие, он тяжело грохнулся на пол и вскрикнул от боли, вызванной приземлением на локоть. Какое-то мгновение он лежал неподвижно, в полной уверенности, что сломал руку. Рукой он угодил во что-то мокрое, и через некоторое время почувствовал, что и брюки его в чем-то вымокли. Качаясь от боли, он сел на пол и огляделся вокруг. Весь пол был залит жидкостью. Он принюхался. Бензин! Он вспомнил, что, забегая за стойку, он задел чтото - банку или ведро. Приглядевшись, он увидел лежащую в углу пластмассовую канистру, а рядом с ней металлическую крышку. От боли у него кружилась голова, но надо было идти, предупредить о том, что случилось.
С огромным трудом он встал на ноги и тут увидел, что пламя пожирает ковер и ползет по обивке стоявших у окна кресел. При виде ужасного зрелища он вскрикнул и рванулся к окну. Он бежал и чувствовал, как его ноги обдает обжигающим воздухом; потом раздался хлопок, и на нем загорелись брюки. Он попытался закричать, но не смог - в легкие попал дым. Обезумев от ужаса, задыхаясь и кашляя, он повернулся спиной к окну и попытался выбить стекло. От возбуждения и сильной боли рассудок его помутился, и он ударился о стену в полуметре от окна. Крик сорвался с его губ, ноги подкосились в коленях, и обмякшее тело медленно поползло вниз по стене. Он видел, как горят его ноги, но уже не чувствовал боли. Левая рука онемела и безжизненно повисла. Дышать было нечем. Бар наполнился дымом, из-за черных клубов, поднимавшихся от пылавшей обивки, нельзя было ничего разглядеть. Вокруг опустилась темнота, в которой, подчиняясь какому-то своему ритму, то вспыхивали, то гасли высокие языки пламени. Неожиданно его онемевшее, омертвевшее тело пронзила доселе неведомая боль. Глаза его расширились, и он беспомощно заскулил, с ужасом наблюдая, как горит его куртка и огненные капельки искусственного волокна оставляют ожоги на руках и груди. Он повернул голову - никаких других движений он делать уже не мог - и увидел, как на него страшно, медленно опускается пылающая портьера. Укутанный удушливой опаляющей пеленой, Джек открыл широко рот и издал беззвучный крик.
Пожар охватил все помещение и поглотил его как хищный, мстительный зверь. За каких-то пятнадцать минут от Уэлсфордского общественного центра осталась только почерневшая от огня коробка здания, в которой дымилось обгоревшее до неузнаваемости, скрюченное в последнем приступе боли и гнева тело Джека Харриса.
Глава VIII
Организацию похорон взял на себя сержант Клайд. У Джека Харриса не было родственников, а в деревне, похоже, никто не проявлял особого желания предложить свои услуги и заняться этим делом. Уже пошли разные слухи о том, что в Уэлсфорде действует некая сверхъестественная сила. Один умник, обладавший скорее воображением, нежели умом, сделал оригинальный вывод: все три жертвы недавних преступлений были морально падшими людьми. В послужном списке Стрелка фигурировало дело о попытке изнасилования. Об этом писала местная газета. Но это было всего лишь обвинение: суд его оправдал. Три года назад одна девушка подала заявление о том, что она была изнасилована группой мотоциклистов. На этом обвинение и основывалось. Положа руку на сердце, девушка не могла поклясться, что Стрелок был в числе насильников: она не помнила его лица. Но для слухов достаточно и косвенных улик, отсюда: парень - насильник и моральный выродок. Далее следовал Редклиф. В деревне не было ни одного человека, кто бы не знал о нем и его распутном образе жизни. Третий довод вызвал у большинства людей удивление. Оказывается, Джек Харрис однажды соблазнил несовершеннолетнюю, которая, узнав о своей беременности, покончила жизнь самоубийством. В том, что многие никогда не слышали об этом, не было ничего удивительного: эта история произошла в 1925 году. И снова: против него даже обвинения не выдвинули, но факт отложился в памяти охочих до сплетен кумушек, готовых охотно им поделиться, когда он потребовался для создания мифа.
Предположение о сверхъестественном характере обрушившейся на них кары тоже имело свое обоснование. Жертвы понесли наказания согласно степени серьезности их преступных деяний. Редклиф был обыкновенный бабник, он никому не причинил зла. И поэтому он отделался легким наказанием. Грех Стрелка был посерьезнее. Пострадала девушка: она лишилась своей невинности (правда, люди, разносящие слухи, никогда не выясняли, потеряла ли она невинность тогда или еще раньше). Это было серьезное преступление, и он получил серьезные травмы, которые будут ему напоминать о себе всю жизнь. И, наконец, старый Джек. Он был виновен, как никто другой. Он овладел девушкой, еще ребенком, которая затем покончила с собой, понеся отвратительный плод грязного совокупления. Такой человек заслуживал только смерти, медленной и мучительной. Для людей, сохранивших простоту уклада жизни и продолжавших верить предрассудкам несмотря на доступность многочисленных знаний, данное предположение звучало соблазнительно правдоподобно. Сержант Клайд пришел в бешенство, когда жена пересказала ему ходившие по деревне слухи.
- Иногда мне кажется, что мы здесь продолжаем жить, как в средневековье, - прорычал он, сидя на кровати с традиционной кружкой какао. Сидевшая рядом с ним жена в белой ночной рубашке с наглухо застегнутым воротом на тонкой шее придавала вящую убедительность его утверждению.
- Но в этом есть доля здравого смысла, согласись, - не унималась она.
Он посмотрел на нее.
- Нет, я как раз так не считаю. По-моему, это чушь, придуманная этими желчными старухами, которые вечно толкутся у почты и дрожат от восторга, когда происходит какое-нибудь несчастье или трагедия. - Он поставил кружку на прикроватную тумбочку и поднял палец. - Ты понимаешь, что они фактически нарушают общественный порядок? Сеют панику. В Уэлсфорде живет много очень умных людей, но эти болтушки могут заразить всех своей тарабарщиной. Какие они все-так мерзкие, черт их подери!
- Думай, что ты говоришь.
- Ты тоже. Рассказываешь мне всякую пакость и пытаешься доказать, что в ней есть доля истины.
Он опять поднял кружку и отхлебнул какао. Он достаточно хорошо знал Джека Харриса и историю с девушкой. Сколько мужчин ненароком награждают девушек беременностью? Тысячи. Большинству из них везет больше, чем Джеку: они переезжают в другое место и через какое-то время о них забывают. А Джек остался, и вот смотрите, что он заслужил. Прошло всего два дня после его смерти, а они уже чернят его имя. Замшелость некоторых местных жителей расстраивала Клайда едва ли не больше, чем внезапно обрушившиеся на его голову пожары. Вот они факты - смотрят вам в глаза, надо все перевернуть, поставить с ног на голову, и тогда, может быть, найдется какоенибудь дикое, совершенно невероятное объяснение. Здесь бесчинствует человек, у которого с головой не в порядке - это ясно; и он местный - это тоже ясно. Остается только вычислить - кто этим занимается.
Руководство отдела уголовного розыска намерено провести полное расследование с применением всех сил и средств. Они забирают дело себе, но Клайд никоим образом не расстраивался по этому поводу. Он попробовал, пошевелил мозгами, но у него не появилось даже намека на правильный ответ.
- Ты думаешь, они найдут виновника? - спросила жена со скрытой иронией в голосе.
- Абсолютно уверен. Это не привидение и не всемогущий мститель. Это реальный, больной человек, возможно поджигатель, а может и того хуже. Но он реально существует. Он пользуется обычными, земными вещами, например бензином, креозотом и пенопластом. Они найдут его.
- Надеюсь, что ты прав, - зевнула жена, улеглась в постель и повернулась к нему спиной. - Посмотрим.
Сержант допил какое и кивнул головой.
- Да, посмотрим.
Еще большее раздражение Клайд почувствовал, когда хоронили Джека. И на это имелись основания. В то время, когда так необходимы спокойствие и здравый смысл, викарий, похоже, решил потворствовать предрассудкам своих прихожан. Стоя у края могилы в окружении более чем сотни людей, он произнес короткую речь, которая разозлила сержанта, удивила некоторых присутствующих и подтвердила темные опасения большинства. С головой, склоненной в печали, присущей человеку, который непосредственно связан со смертью, он походил на священного посланника эпохи средневековья. Тренч говорил глубоким, сочным голосом, не по бумажке - слова его несли в себе силу внутренней убежденности.
- В результате пожара от нас ушел брат, ушел в муках и страданиях. Могила примет его кости, но мы не может утверждать, что она даст покой его душе. Человеку не дано знать намерений Господа. У Бога свои доводы, и человек может о них только догадываться, а если он не глуп, то и видеть в них предостережение. Во всем есть божественная причина, и если мы увидим руку Господа в смерти нашего брата, тогда мы должны поискать у себя в душе ответ на вопрос: а не понесем ли и мы должную кару, если он заслужил столь ужасный конец? Жители нашей деревни охвачены беспокойством, волнением... А может быть, нас подталкивают обратно на праведный путь? В этот самый час, оплакивая уход из жизни нашего брата, мы все должны твердо решить - хватит нам подвергать опасности нашу собственную судьбу.
Дальше все прошло, как обычно. Разъяренный Клайд порывался немедленно взяться за Тренча, он едва сдерживался, но потом передумал. Старый викарий был ничуть не лучше безмозглых кумушек и сплетниц из числа прихожанок. У него это было профессиональным заболеванием - он слишком долгое время занимался вещами неощутимыми, не имеющими реальных оснований. Его вряд ли стоило винить за то, что он воспользовался недавними событиями и напустил немного священного ужаса. Тем не менее Клайд чувствовал раздражение. Как тут оперировать фактами и здравым смыслом, когда народ верит в библейские сказки?
После похорон Тренч вернулся домой и заварил крепкого чаю. Все утро он плохо себя чувствовал, и во время службы на кладбище был даже момент, когда ему показалось, что он вот-вот упадет в обморок. Он отлично знал, в чем причина его нездоровья. После несчастного случая в клубе консерваторов он испытывал сильное чувство вины. Тренч знал и любил покойного. То, что Джек вошел в клуб через пять минут после воспламенения устройства замедленного действия, было настолько неожиданным, что Тренч, находившийся в безопасности у окна своего кабинета, чуть не сошел с ума и, переминаясь с ноги на ногу, принялся молиться о том, чтобы тот успел выйти, прежде чем огонь разгорится. Но Джек не вышел. Плохое самочувствие Тренча было вызвано не столько угрызениями совести, сколько последствиями наставления, полученного им в то самое утро. Во сне с ним напрямую беседовал Господь. Джек Харрис отправлен в ад. Разве непонятно? У Бога свои доводы. Более тщательно изучив факты, Тренч начал понимать, что происшествие имело под собой божественный замысел. Старик вошел в здание именно в то время - не позже и не раньше,- когда он мог попасть в ловушку. Просто так этого произойти не могло имелся сценарий. Получив наставление, Тренч почувствовал слабость, как будто внезапно вылечился после тяжелой, изнурительной болезни.
Как он мог сомневаться в Господе? Разве Бог, специально назначив его исполнителем своей воли, позволил бы произойти несчастному случаю? Конечно, нет. Пока Господь правит, всему есть своя причина. Тренч с удовольствием отхлебнул чаю и напомнил себе, что не должен испытывать сомнений. Он выполняет божественную миссию, а такая миссия требует мужества, целеустремленности и великой веры; чего она не требует, так это сомнений.
Как он заметил, число полицейских в деревне увеличилось, и они заметно активизировались. Они, несомненно, придут и к нему, поэтому ему следует сдерживать свое рвение. Одно дело скрывать свои настоящие чувства и совершенно другое - держать их под контролем. В конце концов, у него не было причин стыдиться содеянного; просто ради продолжения начатого дела он должен быть осторожнее с полицией.
Взяв с собой чашку с чаем, Тренч вышел в сад и сел на обшарпанную скамейку. За смятением, вызванным последними событиями, уже чувствовалась грядущая умиротворенность. В деревне, частично очищенной от порока, стало спокойнее, в атмосфере витала меньшая напряженность и угроза. Придет время и сюда вернутся угодные Богу безмятежность и чистота прошедших дней.
- Но я не должен расслабляться, - сказал Тренч громко. Еще столько предстоит сделать.
Он провел ладонью по лбу. Солнце припекало, и на мгновение он почувствовал приступ головокружения. Без сомнения, приятное бремя забот по восстановлению славы Господней подрывало его здоровье. Припадки и головные боли стали реже, но, похоже, нарастали симптомы общей усталости. Отдых и хорошее питание - вот то, что ему нужно, сказал он самому себе. Простые средства. Простые средства всегда наиболее действенны.
Было ясно, что руководство отдела уголовного розыска снизошло наконец до проблем Уэлсфорда. В деревню прислали одного следователя в звании инспектора, двух - в звании сержанта и трех - в звании констебля. С точки зрения инспектора это было вопиющим разбазариванием людских ресурсов. Он мог был справиться и самостоятельно. Местечко небольшое, и, несмотря на весьма странный характер преступлений, от следователя не требовалось каких-то особых следственных приемов. Ходи да ходи и тщательно выспрашивай. Только это могло принести положительные результаты. Но на него навесили пятерых подчиненных, и вот теперь знай - укрепляй их моральный дух и выискивай работу для себя самого. На второй день следствия инспектор, высокий человек с орлиным взглядом по фамилии Бойл, вызвал деревенского сержанта в штаб следственной группы, разместившийся в местной гостинице, и задал ему ряд вопросов.
Клайд был доволен, что к нему относятся, как к любому другому свидетелю, и рассказывал о происшествиях подробно, но не привнося в свои ответы собственные выводы и умозаключения. Однако, когда в беседе возникли спорные вопросы, Клайд оказался втянутым в их обсуждение.
- Как вы думаете, местные жители очень невежественны? спросил Бойл.
По выражению его лица и интонации было видно: он лично подозревает, что эта деревня - последний оплот провинциального невежества.
Этот вопрос вызвал у Клайда смешанные чувства, но он решил их не выказывать.
- Жизнь здесь течет в более медленном темпе, инспектор. Но я бы не сказал, что они невежественны.
- Вы знаете, ходит слушок, что во всех трех случаях осуществлено своего рода возмездие?
- Да, знаю.
- А вам не кажется, сержант, что это и есть замшелое мышление - признак невежества?
- Нет. Просто слух - как любой другой. Пару лет назад у одного фермера - он живет в четырех милях отсюда - начался падеж скота. Скотина мерла в буквальном смысле одна за одной. Ветеринару так и не удалось установить причину падежа. Через месяц кто-то пустил слух о том, что это фермеру ниспослана кара. За что - никто не знал. Когда речь идет о фермерах, всегда легко найти собственное обоснование тому, что они заслуживают наказания. Слух до сих пор держится.
- Это как раз и подтверждает мою мысль, согласны? Они темные, несовременные люди.
Клайд покачал головой.
- Я не закончил. Жители Уэлсфорда в целом, вполне современные люди. Но здесь есть несколько суеверных старух, да и несколько стариков тоже, которых действительно можно назвать невежественными людьми. Это они распускают большинство идиотских слухов. Основная масса жителей деревни, здоровое большинство, пропускают эти слухи мимо ушей. Они не темные люди, инспектор, они просто излишне восприимчивы.
- Это тоже свидетельствует о невежестве.
- По-моему, нет. Мне кажется, тут дело в том, что, несмотря на свой здравый ум, они мало ездили по свету. Большинство жителей родились здесь и, по-видимому, здесь же умрут. Они впечатлительны и не более того.
Инспектор пожал плечами.
- Верю вам. Но, чтобы делать правильные выводы, я должен знать, какая здесь царит обстановка. Насколько я понял из ваших слов, мне следует исходить из предположения о том, что местные жители несколько оторваны от действительности. По-моему, это и есть невежество.
Клайд знал, что, конечно же, инспектор прав. По городским стандартам, это местечко погрязло во мраке невежества. Социальные изменения, как, например, появление общественного центра и увеличение числа телевизоров, еще не скоро приведут к исчезновению укоренившихся предрассудков и обычаев. На это уйдет полжизни целого поколения. Но Клайд не мог не встать на защиту своей деревни - это было бы не патриотично.
- Будем действовать по принципу накопления сведений, продолжал инспектор. - Заявления, мнения, соображения... Пойдем по домам. Все зацепки - если таковые появятся - будут отслежены. Я согласен с вашей оценкой и с мнением моих коллег, что за этим делом стоит кто-то из местных жителей. Мотив непонятен. Я пока что не могу найти связующее звено. И опять же, преступления совершены с поразительной тщательностью, поэтому я не считаю их случайными. Загадочное дело, но не сложное. Мы найдем виновного.
Клайд кивнул головой.
- Я уверен, что найдете, инспектор. Но пока вы доберетесь до преступника, вам придется выслушать много неприятного в свой адрес.
- Знаю, знаю, - вздохнул Бойл. - Так всегда происходит там, где живут невежественные люди.
Редклиф был убежден, что наткнулся на решение. Полицейские, как всегда, склонные не видеть очевидного, ходили из дома в дом, задавали всякие идиотские вопросы, а истина-то видна невооруженным глазом, она похожа на реющий яркий стяг. Нынешнее ощущение, близкое к уверенности, возникло у Редклифа после того, как он сделал одно простое умозаключение. Вечером того дня, когда сгорел клуб консерваторов, жена полковника, миссис Роджерс, пошла в бар "Бычья голова", чтобы найти утешение в вине. Вместе с небольшой группой своих приятелей она оплакивала утрату социальной гавани. Редклиф, уютно пристроившийся за соседним столиком с газетой и кружкой пива, невольно подслушал ее монолог и сильно удивился тому, что услышал. Он и не знал, что был не единственным человеком, кого викарий наградил своим проклятием.
- Этот проклятый монстр, Тренч, - сказала Долли своим охрипшим от алкоголя голосом, - он, наверно, сейчас пляшет от радости. Случилось то, чего он так хотел - клуб весь выгорел, от него остались одни развалины. Помните, что он сказал, когда читал нам свою проповедь тем вечером? "Господь восторжествует". Старый хрыч. Его, наверно, сейчас распирает от удовольствия. Так бы и придушила его.
Заинтригованный услышанным, Редклиф нашел директора центра, который все еще дулся на него за бардак, устроенный Редклифом в концертном зале.
- Да, викарий приходил к нам, - сказал он и принялся выражать чувства, аналогичные тем, что Редклиф уже слышал от Долли Роджерс. - Не сомневаюсь, священник сейчас потирает руки от удовольствия. То, что произошло, можно сказать, соответствует тому, о чем он предупреждал, посмотрите.
Он показал Редклифу письмо от Тренча и поведал подробности посещения священником автомобильной стоянки.
- Кстати, почему вас это интересует?
- Простое любопытство. Я пытаюсь найти того, кто уничтожил мою аппаратуру.
- И мой потолок, кроме того, - ввернул Мэрриот.
- Вот именно. - Редклиф старался выглядеть непринужденно. Если он раскусит этот орешек, то уж позаботится о том, чтобы все лавры достались ему. - Пытаюсь исключить подозреваемых, если вы понимаете, о чем я толкую.
Мэрриот сухо рассмеялся.
- Тренч? Подозреваемый? Сделайте одолжение,.. Это не про него. Он попик, понимаете? Причем до мозга костей. А ваш злодей - он сумасшедший, и вид у него должен быть злодейский.
Редклиф удивился.
- Вы верите в это, да?
- Безусловно. Я имел дело с разными людьми. В нашем деле этого не избежишь. Своих злодеев я знаю. И если мне попадется человек, который, по моему мнению, совершил это преступление, я сам наброшусь на этого ублюдка.
- Понятно. Все равно, спасибо. Как я уже сказал, я только пытаюсь исключить подозреваемых.
- Согласен. Можете совершенно спокойно исключить Тренча. Он доверил бы Господу творить за себя свои злодеяния. - Мэрриот повернулся и пошел прочь.
- Бедняга, должно быть, верит в это. У него вера, как у меня геморрой, - хроническая.
Так вот где решение! Как просто. Для всех жителей викарий человек, не способный к насилию. Факты вполне очевидны, изобличающие улики налицо, но никто этого не хочет видеть. Сам факт строгой приверженности викария религии служит отличным прикрытием для любых дел. Редклиф твердо считал, что церковные законы разрешают практически что угодно. Действуя против людей, которых он предупредил, Тренч, должно быть, считает себя вправе так поступать. История древней Англии изобиловала конфликтами между церковными и светскими законами. Самые ярые ревнители веры среди священников, должно быть, скорбят о том, что канули в лету те времена, когда церковь имела право судить людей. Возможно, некоторые из них, такие, как Тренч, например, и сегодня готовы применить божественные законы к земным делам. Редклифу эта мысль показалась привлекательной. Другие люди, точнее большинство других людей, скорее всего отвергнут ее. Отсутствие воображения - вот в чем причина. Именно художники несут миру истину. Редклиф решил проверить свое предположение. Если он ошибается, то и бог с ним; но он был уверен, что прав. Он нутром это чувствовал.
Вечером Тренч вышел с корзинкой в сад. Было прохладно и стоял туман. Раздвигая ветви деревьев, он держал свой путь в сторону южной стены. Ублажая свою уже умиротворенную душу, он напевал какой-то религиозный мотив. Летними днями, на закате, он всегда вспоминал отца, как тот сидел в саду с черновиком текста проповеди на коленях и лицом, обращенным к заходящему солнцу. Отец всегда хвалился - если это считать подходящим словом, - что каждое утро видит, как солнце всходит, и каждый вечер - как оно заходит.