Мартин Джордж. Буря мечей (Книга 1)

   - Я обещал сестре, что поступлю с Томменом так же, как она с Алаяйей. Тирион чувствовал, что его вот-вот вырвет. - Но не могу же я сечь плетьми восьмилетнего мальчонку! - Однако, если он этого не сделает, победа останется за Серсеей.
   - Томмен больше не твой. Королева, узнав о смерти Железной Руки, послала за ним Кеттлблэков, а в Росби ни у кого не хватило духу им воспротивиться.
   Еще один удар - но это, возможно, и к лучшему, признался себе Тирион. Томмена он любил.
   - Предполагалось, что Кеттлблэки должны служить нам, - с немалым раздражением напомнил он Бронну.
   - Они и служили, пока я давал им два твоих медяка против одного, полученного от королевы, но теперь она подняла цену. Осни и Осфрида после битвы посвятили в рыцари, как и меня. Одни боги знают, за что - их-то в бою никто не видал.
   "Мои наемники предают меня, моих друзей бьют плетьми и срамят, а я лежу здесь и гнию, - думал Тирион. - Я думал, что выиграл эту треклятую битву вот, значит, каков он, вкус триумфа".
   - Правда ли, что Станниса обратил в бегство призрак Ренли? Бронн слегка улыбнулся.
   - Мы от заградительных башен видели только, как знамена летят в грязь, а люди бросают свои копья и бегут, но в харчевнях и борделях многие говорят, будто своими глазами видели, как лорд Ренли убил того или этого. Большая часть войска Станниса с самого начала принадлежала Ренли, и они тут же переметнулись обратно, как только он явился перед ними в своих зеленых доспехах.
   После всех принятых им мер, после вылазки и корабельного моста, после полученного в лицо удара Тириона затмил мертвец. Если, конечно, Ренли в самом деле умер. Еще одно дело, требующее расследования.
   - Как Станнису удалось уйти?
   - Его лиссениец держал свои галеи в заливе, за твоей цепью. Когда битва приняла дурной оборот, они причалили к берегу и взяли на борт сколько смогли. Люди рубились между собой, чтобы попасть на суда.
   - А Робб Старк что поделывает?
   - Часть его волков пробивается к Синему Долу. Твой отец послал лорда Тарли разобраться с ними, и я думаю, не отправиться ли и мне туда. Говорят, он хороший вояка и добычу не зажимает.
   Возможность потерять еще и Бронна была последней соломинкой.
   - Ну уж нет. Твое место здесь. Ты капитан гвардии десницы
   - Ты больше не десница, - напомнил Бронн. - Десница теперь твой отец, и у него своя гвардия, будь ей неладно.
   - А куда подевались те, которых ты нанимал от моего имени?
   - Одни погибли у башен, другим твой дядя сир Киван заплатил и велел убираться прочь.
   - Как это любезно с его стороны. Выходит, ты потерял свой вкус к золоту?
   - Черта с два.
   - Это хорошо, поскольку ты мне еще нужен. Что тебе известно о сире Мендоне Муре?
   - Мне известно, что он утоп, - засмеялся Бронн.
   - Я перед ним в большом долгу и не знаю, как расплатиться. - Тирион потрогал свой шрам. - По правде сказать, я почти ничего о нем не знаю.
   - У него были рыбьи глаза, и он носил белый плащ - что тебе еще надо знать?
   - Все - для начала. - Тириону нужны были доказательства того, что сир Мендон служил Серсее, но он не осмеливался высказать это вслух. В Красном Замке лучше держать язык за зубами. В здешних стенах водятся крысы, и маленькие, но болтливые пташки, и пауки. - Помоги-ка мне встать, - сказал он, борясь с простынями. - Пора нанести визит батюшке, а заодно и на людях показаться.
   - Да уж, им будет на что посмотреть.
   - Что такое недостающая половина носа на таком лице, как мое? Кстати о красоте: Маргери Тирелл уже в Королевской Гавани?
   - Нет, но скоро прибудет, и город с ума сходит от любви к ней. Тиреллы подвезли из Хайгардена провизию и раздают даром от ее имени - сотни возов каждый день. Тысячи людей Тирелла расхаживают повсюду с золотыми розами на дублетах, и никто из них не платит за вино. А бабы, будь они мужними женами, вдовами или шлюхами, готовы все отдать первому встречному парнишке с розанчиком.
   "Они наплевали на меня и ставят выпивку Тиреллам". Тирион соскользнул с кровати на пол. Ноги подогнулись под ним, комната закружилась колесом, и ему пришлось схватиться за руку Бронна, чтобы не шлепнуться носом в тростник.
   - Под! - заорал он. - Подрик Пейн! Где тебя носит, ради седьмого пекла! Боль глодала его, как беззубая собака. Тирион ненавидел слабость, особенно в себе самом. Она унижала его, а унижение порождало в нем гнев. - Под, бегом сюда!
   Мальчик действительно влетел в комнату бегом и разинул рот, увидев, что Тирион стоит, держась за руку Бронна.
   - Милорд... Вы встали... Это самое... может, вам вина? Сонного? Или мейстера привести? Он сказал, вам надо лежать.
   - Хватит, належался. Подай мне чистую одежду.
   - Одежду?
   Как мог этот парень быть таким находчивым в бою и таким бестолковым во всем остальном?
   - Да, Под. Рубашку, дублет, бриджи, чулки. Чтобы я мог одеться и выйти из этой проклятой тюрьмы.
   Одевался он с помощью их двоих. Каким бы страшным ни выглядело его лицо, самая тяжелая рана находилась чуть ниже плеча, под мышкой, куда стрела вдавила звенья его кольчуги. Кровь и гной еще сочились из багровой мякоти, когда мейстер Френкен менял ему повязку, и каждое движение пронизывало Тириона острой болью.
   В конце концов он сдался, ограничившись бриджами и просторным комнатным халатом. Бронн натянул ему на ноги сапоги, а Под пошел искать палку, на которую он мог бы опираться. Чтобы подкрепить себя, Тирион выпил чашу сонного вина, подслащенного медом и содержащего ровно столько макового зелья, чтобы позволяло какое-то время выносить боль от ран.
   Голова у него все-таки кружилась, когда он поднял щеколду, а ноги от спуска по винтовой лестнице начали трястись. Одной рукой он держался за палку, другой за плечо Пода. Служанка, поднимавшаяся им навстречу, уставилась на него белыми глазами, точно привидение увидела. Карлик восстал из мертвых, став еще безобразнее, чем был. Беги расскажи об этом своим подружкам.
   Крепость Мейегора была древней твердыней, замком внутри замка. Ее окружал глубокий сухой ров, утыканный пиками. Подъемный мост через него был поднят на ночь, и рядом стоял на часах сир Меррин Трант в светлых доспехах и белом плаще
   - Опустите мост, - приказал ему Тирион.
   - Королева распорядилась поднимать его на ночь. - Сир Меррин всегда держал руку Серсеи.
   - Королева спит, а у меня есть дело к моему отцу.
   Имя лорда Тайвина, видимо, служило здесь волшебным словом. Сир Меррин отдал команду, и мост опустили. На той стороне рва нес караул другой королевский гвардеец - сир Осмунд Кеттлблэк. Он изобразил на лице улыбку, увидев ковыляющего к нему Тириона.
   - Милорду стало лучше?
   - Намного. Когда там у нас следующее сражение? Просто дождаться не могу.
   Однако, дойдя до витой наружной лестницы, Тирион совсем выдохся и признался себе, что самостоятельно ему ни за что ее не одолеть. Спрятав достоинство в карман, он попросил Бронна отнести его наверх, надеясь вопреки всякой надежде, что в этот час их никто не увидит и не разнесет по всему замку, что карлика носят, как младенца.
   Внешний двор занимали десятки шатров и павильонов.
   - Люди Тирелла, - пояснил Подрик, пока они пробирались через лабиринт из шелка и холста. - И лорда Рована, и лорда Редвина. В замке им места не хватило. Некоторые сняли комнаты в городе. В гостиницах и все такое. Это они свадьбы дожидаются. Свадьбы короля Джоффри. Достанет ли у милорда сил, чтобы на ней присутствовать?
   - Даже рычащие хорьки мне не помешают. - У свадеб есть одно преимущество перед битвами: там тебе вряд ли отчекрыжат нос.
   В закрытых ставнями окнах башни Десницы еще виднелся тусклый свет. Часовые у дверей имели на себе багряные плащи и львиные шлемы отцовской гвардии. Тирион знал обоих, и они пропустили его беспрепятственно, хотя и старались, как он заметил, не смотреть подолгу на его лицо.
   Внутри им встретился сир Аддам Марбранд - он спускался по лестнице в нарядном черном панцире и парчовом плаще офицера городской стражи.
   - Рад видеть вас снова на ногах, милорд. Я слышал...
   - ...что для кого-то уже вырыли маленькую могилку? Я тоже слышал, а при таких обстоятельствах лучше встать. Узнал я также, что вы теперь командуете городской стражей. Что вам предложить - поздравления или соболезнования?
   - Боюсь, и то и другое, - улыбнулся сир Аддам. - После всех потерь и дезертирства у меня осталось около четырех тысяч четырехсот человек. Только боги да Мизинец знают, из каких средств платить им жалованье, но ваша сестра запретила мне сокращать их число.
   Ты все еще неспокойна, Серсея? Битва окончена, и золотые плащи тебе теперь не помогут.
   - Вы идете от моего отца? - спросил Тирион.
   - Да, и должен сказать, что оставил его не в лучшем настроении. Лорд Тайвин считает, что четырех тысяч четырехсот стражников более чем достаточно для розысков одного пропавшего оруженосца, однако ваш кузен Тирек до сих пор не найден.
   Тирек - сын его покойного дяди Тигетта, мальчик тринадцати лет. Он пропал во время бунта, вскоре после своей свадьбы с леди Эрмесандой, грудным младенцем, случайно оказавшейся единственной наследницей дома Хейсрордов. Скорее всего это единственная девица в истории Семи Королевств, овдовевшая еще до того, как ее отняли от груди.
   - Я тоже не сумел найти его, - признался Тирион.
   - Да он давно червей кормит, - со свойственным ему тактом заявил Бронн. Железная Рука его обыскался, и евнух тряс своим кошельком почем зря, но им повезло не больше, чем нам. Бросьте вы эту затею, сир.
   Сир Аддам бросил на недавнего рыцаря неприязненный взгляд.
   - Лорд Тайвин упорен, когда дело касается его крови. Он найдет парня живого или мертвого, и я намерен способствовать ему в этом. Вы найдете вашего отца в его горнице, - добавил он, обращаясь к Тириону.
   "В моей горнице", - подумал тот.
   - Да-да, я знаю дорогу.
   Ему снова предстояло подняться по лестнице, но на сей раз он взбирался сам, опираясь на плечо Пода. Бронн открыл перед ним дверь. Лорд Тайвин Ланнистер сидел под окном и писал при свете масляной лампы. Он поднял глаза на звук открывшейся двери.
   - Тирион, - произнес он спокойно и отложил перо.
   - Рад, что вы меня еще помните, милорд. - Тирион отпустил Пода и с помощью палки заковылял через комнату. Что-то здесь было неладно - он понял это сразу.
   - Сир Бронн, Подрик, - сказал лорд Тайвин, - я попрошу вас подождать за дверью, пока мы не закончим.
   Бронн ответил деснице весьма наглым взглядом, однако поклонился и вышел, а Под за ним. Тяжелая дверь захлопнулась, и Тирион Ланнистер остался наедине с отцом. Несмотря на закрытые от ночного воздуха ставни, в комнате веяло холодом. Любопытно знать, что наговорила ему Серсея?
   Статью лорд Бобрового Утеса мог поспорить с человеком на двадцать лет моложе его и был даже красив на свой суровый лад. Густые светлые бакенбарды обрамляли чеканное лицо, лысую голову и твердый рот. На шее у него висела цепь из золотых рук, каждая из которых обхватывала запястье другой.
   - Красивая цепь, - сказал Тирион, добавив про себя: "Мне она больше шла". Лорд Тайвин оставил шпильку без ответа.
   - Сядь-ка лучше. Разумно ли ты поступил, встав с постели?
   - Моя постель мне опостылела. - Тирион знал, как отец презирает всякую слабость. Он взобрался на ближайший стул - Славные у вас покои. А меня, умирающего, поверите ли, перенесли в какую-то темную дыру в крепости Мейегора.
   - Красный Замок переполнен свадебными гостями. Как только они разъедутся, мы найдем тебе более пристойное помещение.
   - Мне и тут было неплохо. Вы уже назначили день этой замечательной свадьбы?
   - Джоффри и Маргери поженятся в первый день нового года, который на сей раз совпадает также с началом нового века. Брачная церемония возвестит зарю нового времени.
   Времени Ланнистеров, подумал Тирион.
   - Боюсь, что у меня на этот день другие планы.
   - Зачем ты, собственно, пришел - пожаловаться на свою комнату и попотчевать меня своими шуточками? Мне нужно закончить важные письма.
   - Не сомневаюсь в их важности.
   - Одни битвы выигрываются копьями и мечами, другие - перьями и воронами. Избавь меня от завуалированных упреков, Тирион. Когда ты был при смерти, я навещал тебя так часто, как только позволял мейстер Баллабар. - Лорд Тайвин сложил пальцы домиком. - Зачем ты, кстати, прогнал его?
   - Мейстер Френкен не столь упорно старается держать меня в бесчувственном состоянии, - пожал плечами Тирион.
   - Баллабар приехал в город со свитой лорда Редвина. Он считается хорошим целителем. Серсея по доброте своей попросила его заняться тобой. Она боялась за твою жизнь.
   "Боялась, что я сохраню ее, следовало бы сказать".
   - Несомненно, именно по этой причине она ни разу не навестила меня.
   - Не дерзи. Серсея должна готовить королевскую свадьбу, я - вести войну, а ты уже недели две как вне опасности. - Лорд Тайвин вгляделся немигающими светлыми глазами в изуродованное лицо сына. - Хотя рана у тебя, должен признать, страшная. Что за безумие тебя обуяло?
   - Враг бил в городские ворота тараном. Если б вылазкой командовал Джейме, вы назвали бы это доблестью.
   - У Джейме хватило бы ума не снимать шлем во время боя. Надеюсь, ты убил того, кто нанес тебе этот удар?
   - О да, негодяй мертв. - Хотя это заслуга Подрика Пейна: он спихнул сира Мендона в реку, и тот пошел ко дну под тяжестью своих доспехов. - Смерть врага - это неиссякаемая радость. - Но ведь нельзя сказать, что сир Мендон был его врагом. У него не было причин желать Тириону зла. Он был всего лишь орудием, и Тирион думал, что знает, чья рука им орудовала. Кто велел ему позаботиться о том, чтобы Тирион не вышел живым из боя. Но без доказательств лорд Тайвин его и слушать не станет. - Что вас удерживает в городе, отец? Разве вы не должны сражаться с лордом Станнисом, с Роббом Старком или еще с кем-нибудь? - (И чем скорее ты отправишься воевать, тем лучше.)
   - Пока лорд Редвин не подтянет свой флот, у нас не хватит кораблей, чтобы штурмовать Драконий Камень. Да это и не к спеху. Солнце Станниса Баратеона закатилось над Черноводной. Что до Старка, то сам мальчуган еще на западе, но большое войско северян под началом Хелмана Толхарта и Роберта Гловера идет на Синий Дол. Я послал лорда Тарли им навстречу, а сир Григор едет вверх по Королевскому тракту, чтобы отрезать им путь к отступлению. Толхарт и Гловер окажутся между ними с одной третью сил Старка.
   - Синий Дол? - Там нет ничего, что стоило бы такого риска. Неужели Молодой Волк наконец совершил промах?
   - Тебе не нужно об этом беспокоиться. Ты бледен, как смерть, и сквозь повязку у тебя проступает кровь. Говори, зачем пришел, и возвращайся в постель.
   - Зачем я пришел? - Горло у Тириона пересохло и сжалось. "В самом деле, зачем? За тем, чего ты не можешь дать мне, отец". - Под говорит, что Мизинца сделали лордом Харренхолла.
   - Это просто титул, ибо замок держит Русе Болтон от имени Робба Старка, но лорд Бейлиш сам того пожелал. Он сослужил нам хорошую службу в деле брачного союза с Тиреллами, а Ланнистеры платят свои долги.
   Брачный союз с Тиреллами, собственно говоря, задумал Тирион, но говорить об этом сейчас было бы дурным тоном.
   - Этот титул не так пуст, как вы думаете, - заметил он. - Мизинец ничего не делает без веской причины. Но будь по-вашему. Вы, кажется, сказали что-то насчет уплаты долгов?
   - И ты тоже хочешь получить свою награду, не так ли? Прекрасно. Чего ты хочешь? Земли, замок, какой-нибудь пост?
   - Для начала хватило бы и простой благодарности. Лорд Тайвин уставился на него не мигая.
   - Обезьяны и скоморохи любят, когда им рукоплещут. Эйерис, впрочем, тоже любил. Ты делал то, что тебе было велено, и делал это насколько мог хорошо, я уверен. Никто не отрицает, что ты сыграл полезную роль.
   - Полезную роль? - Как ни мало осталось у Тириона от ноздрей, в этот миг они раздулись. - Мне сдается, это я спас твой паршивый город.
   - Большинство полагает, что это мой удар по флангу лорда Станниса изменил ход битвы. Лорды Тирелл, Рован, Редвин и Тарли тоже сражались отважно, и мне сказали, что это твоя сестра Серсея приказала пиромантам изготовить потребное количество дикого огня, который уничтожил флот Баратеона.
   - А я, стало быть, все это время дергал волосы из носа, так? - Тирион не смог сдержать своего ожесточения.
   - Твоя цепь - это славная выдумка, имевшая решающее значение для нашей победы. Ты это хотел услышать? Говорят, и за союз с Дорном нам тоже следует благодарить тебя. Тебе, наверно, приятно будет узнать, что Мирцелла благополучно прибыла в Солнечное Копье. Сир Арис Окхарт пишет, что она очень подружилась с принцессой Арианной и что принц Тристан очарован ею. Я не в восторге от того, что дом Мартеллов получил заложницу, но без этого, видимо, нельзя было обойтись.
   - У нас тоже будет заложник, - сказал Тирион. - Договор предусматривает также место в королевском совете - и если принц Доран, явившись занять его, не приведет с собой армию, он окажется в нашей власти.
   - К сожалению, Мартелл потребует от нас не только места в совете. Ты обещал ему еще и возмездие.
   - Я обещал ему справедливость.
   - Называй как хочешь - все равно без крови не обойдется.
   - Ну, этого добра всегда в избытке. В битве я скакал по колено в крови. Тирион без стеснения перешел к сути дела. - Или Григор Клиган так дорог вам, что вы не в силах с ним расстаться?
   - У сира Григора свое назначение, как и у его брата. Каждый лорд время от времени нуждается в хищных зверях... ты тоже, видимо, это усвоил, судя по сиру Бронну и твоим дикарям.
   Тирион представил себе Тиметта с выжженным глазом, Шаггу с его топором, Челлу в ожерелье из высушенных ушей и, конечно, Бронна.
   - В лесу зверей полным-полно, - заметил он, - и в городских переулках тоже.
   - И то верно. Возможно, другие псы окажутся не хуже. Я подумаю над этим. Если у тебя все...
   - То вас ждут важные письма. - Тирион встал на свои нестойкие ноги, зажмурился, перебарывая головокружение, и сделал шаг к двери. После он сожалел о том, что не сделал второго и третьего шага. Но он не сделал их, а обернулся и сказал: - Вы спрашивали, чего я хочу? Я скажу вам. Я хочу то, что принадлежит мне по праву: Бобровый Утес.
   Рот отца сжался в твердую линию.
   - Наследие твоего брата?
   - Рыцарям Королевской Гвардии запрещено жениться, иметь детей и владеть землей - вам это известно не хуже, чем мне. В тот день, когда Джейме надел белый плащ, он отказался от своих прав на Бобровый Утес, но вы так и не пожелали этого признать. А пора бы. Я хочу, чтобы вы перед всей страной провозгласили меня своим сыном и законным наследником.
   На Тириона смотрели бледно-зеленые с золотыми искрами глаза, красивые и беспощадные.
   - Бобровый Утес, - холодным мертвым голосом произнес лорд Тайвин, а затем: - Не бывать этому.
   Слова повисли между ними, как отравленная сталь.
   "Я знал ответ еще до того, как спросил, - думал Тирион. - Восемнадцать лет, как Джейме вступил в Королевскую Гвардию, а я ни разу не заговаривал об этом. Должно быть, я знал - знал с самого начала".
   - Почему? - через силу выговорил он, хотя и знал, что пожалеет о своем вопросе.
   - Ты спрашиваешь "почему"? Ты, убивший свою мать при появлении на свет? Ты, исковерканное, непокорное, презренное существо, созданное из зависти, похоти и низкого коварства? По человеческим законам ты имеешь право носить мое имя и мои цвета, поскольку я не могу доказать, что ты не моя кровь. Боги, чтобы научить меня смирению, обрекли меня смотреть, как ты носишь на себе гордого льва, эмблему моего отца, деда и прадеда. Но ни боги, ни люди не заставят меня отдать тебе Бобровый Утес, чтобы ты превратил его в вертеп разврата.
   - Вертеп разврата? - Вот оно что. Теперь Тирион понял, откуда ветер дует. Он стиснул зубы и сказал: - Серсея рассказала вам об Алаяйе.
   - Если ее так зовут. Всех твоих шлюх я в памяти удержать не могу. Как звали ту, на которой ты женился мальчишкой?
   - Тиша, - с вызовом произнес Тирион.
   - А ту, лагерную, на Зеленом Зубце?
   - Вам-то что за дело? - Тирион даже имени Шаи не хотел при нем называть.
   - Мне до них дела нет, как и до того, будут они жить или подохнут.
   - Это вы приказали высечь Алаяйю. - В тоне Тириона не было вопроса.
   - Твоя сестра рассказала мне, как ты угрожал моим внукам. - Голос лорда Тайвина стал холоднее льда. - Быть может, она солгала?
   Тирион не стал отпираться.
   - Да, я угрожал ей, чтобы защитить Алаяйю и помешать Кеттлблэкам дурно обращаться с этой девушкой.
   - Желая уберечь шлюху, ты угрожал своему собственному дому и своим родным? Я верно тебя понял?
   - Вы сами учили меня, что умелая угроза бывает порой красноречивее удара. На Джоффри, не скрою, у меня руки чесались тысячу раз. Если вам опять захочется высечь кого-то, начните с него. Но Томмен... с чего бы я стал трогать Томмена? Он хороший мальчонка и родня мне.
   - Твоя мать тебе тоже была не чужая. - Лорд Тайвин встал, возвышаясь над своим карликом-сыном. - Возвращайся в постель, Тирион, и не говори мне больше о своих правах на Бобровый Утес. Ты получишь свою награду - ту, которую я сочту приличной твоим заслугам и положению. Но запомни: больше дом Ланнистеров я тебе бесчестить не позволю. Со шлюхами покончено. Следующую, кого я застану в твоей постели, я повешу.
   ДАВОС
   Он долго смотрел на приближающийся парус, решая, жить ему или умереть.
   Умереть было бы проще. Для этого только и требовалось заползти обратно в свою пещеру и дать кораблю пройти мимо - тогда смерть сама нашла бы его. Его давно уже сжигала лихорадка, исторгая из кишок бурую жижу и посылая ему трясучие, бредовые сны. Каждое утро он просыпался слабее, чем был, и говорил себе: ничего, теперь уж недолго осталось.
   А если лихорадка его не убьет, то жажда доконает наверняка. Здесь не было пресной воды, только случайные дожди порой заполняли впадины в камне. Три дня назад (или четыре? На этой скале он потерял счет дням) все эти лужицы пересохли, и вид зыблющегося вокруг зеленовато-серого моря стал почти невыносимым искушением. Он знал, что стоит только начать пить морскую воду, и конец не заставит себя ждать, но с трудом удерживался от этого первого глотка, так иссохло у него в горле. Его спас внезапно налетевший шквал. К тому времени он так ослабел, что мог только лежать под дождем, зажмурив глаза, раскрыв рот и предоставляя воде орошать его потрескавшиеся губы и распухший язык. После этого он немного окреп, а все впадины и трещины острова снова наполнились жизнью.
   Но это было три дня назад (или четыре). С тех пор почти вся вода, которую он не успел выпить, испарилась. Завтра ему снова придется лизать ил и мокрые холодные камни на дне впадин.
   А если ни жажде, ни лихорадке не удастся его уморить, это сделает голод. Его остров - это голый каменный шпиль, торчащий среди Черноводного залива. Во время отлива он находил порой на каменной отмели, куда его выбросило после битвы, крошечных крабов. Они больно щипали его за пальцы, пока он не разбивал их о камень и не высасывал скудные крохи мяса из их скорлупок.
   Но когда прилив заливал отмель, Давосу приходилось взбираться наверх, чтобы его опять не смыло в море. Во время прилива над водой выступала только верхушка скалы высотой в пятнадцать футов, а когда в заливе поднималась волна, брызги взлетали еще выше, и ему не удавалось остаться сухим даже в пещере (которая была, собственно говоря, просто мелкой выемкой под каменным козырьком). На камне не росло ничего, кроме лишайника, и даже морские птицы избегали этого места. Чайки время от времени садились на верхушку шпиля, и Давос пытался поймать их, но они улетали, не давая ему приблизиться. Он кидал в них камнями, но для хорошего броска у него не хватало сил, и даже когда его камень попадал в цель, чайка только возмущенно вскрикивала и поднималась в воздух.
   Со своего острова он видел и другие скалы, далекие каменные шпили выше, чем его собственный. Ближайший поднимался на добрых сорок футов над водой, хотя на таком расстоянии Давос не мог судить наверняка. Над ним чайки кружили постоянно, и Давос подумывал, не переплыть ли ему туда, чтобы пограбить их гнезда. Но вода здесь была холодная, течение сильное и коварное, и он понимал, что ему не доплыть. С тем же успехом можно пить морскую воду - так и так пропадать.
   По прошлым годам он помнил, что осень в Узком море часто бывает дождливой. Днем, пока солнце светило, было еще терпимо, однако ночи становились все холоднее, и порывистый ветер часто пролетал над заливом, гоня перед собой белые гребни, а Давос трясся, промокший насквозь. Лихорадочный жар и сырой холод чередовались попеременно, и с некоторого времени Давоса стал мучить раздирающий грудь кашель.
   Иного пристанища, кроме мелкой пещерки, у него не было. В отлив на берег часто выносило плавник и обгоревшие обломки кораблей, но ему нечем было высечь огонь. Однажды он с отчаяния попробовал потереть друг о друга две деревяшки, но они были гнилые, и он только мозоли себе натер. Одежда на нем почти не просыхала, один сапог потерялся где-то в море.
   Жажда, голод и непогода оставались при нем неотступно, и со временем он стал думать о них как о друзьях. Скоро не один, так другой друг сжалится над ним и прекратит его мучения. А может, он просто однажды войдет в воду и поплывет к берегу, который лежит где-то на севере, за пределами его зрения. Больной и ослабевший, он, конечно, туда не доплывет, но это не имеет значения. Давос всю жизнь был моряком и знал, что умрет в море. Подводные боги его заждались - давно пора ему отправиться к ним.