---------------------------------------------------------------
Ист: Изд. детской литературы, Л., 1957
OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)
Из коллекции Вадима Ершова:
---------------------------------------------------------------
НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН
Научно-фантастический роман "Каллисто" посвящен вопросу о возмож-
ности разумной жизни на других мирах все ленной.
Однажды, ранним июльским утром, профессор Куприянов заметил в не-
бе золотистую точку. Его сосед по даче - астроном Штерн - отверг пред-
положения о возможности считать эту точку звездой, или планетой. Через
несколько часов человечество было потрясено сообщением о небывалом со-
бытии: к Земле приближался неведомый межзвездный корабль.
Огромный белый шар опустился на территории Курской области. Весь
мир ждал, кто же выйдет из звездолета. И, наконец, настал день, когда
люди Земли обняли гостей с далекой планеты из системы Сириуса
Общение с каллистянаии показало всем людям на Земле, как бесклас-
совый общественный строй на Каллисто обеспечил великий прогресс науки
и техники. Однако пребывание гостей на Земле было омрачено попыткой
диверсанта вывести из строя двигатели космического корабля. Ученые и
рабочие Земли сделали все возможное, чтобы помочь каллистянан отпра-
виться в обратный путь. С ними вместе в дальний многолетний полет отп-
равились на Каллисто и первые посланцы Земли - два молодых советских
ученых. О пребывании их на Каллисто и возвращении на Землю будет расс-
казано во второй книге.
Часть первая
БЕЛЫЙ ШАР
Глава первая
Блестящая точка
Немедленно приезжайте!
Согласен!
Ожидание
На Воронеж!
Глава вторая
"Он не голубой, а совсем белый!"
"Никто не будет пропущен!"
Белый шар
Что это было?
Два плюс два - четыре
Глава третья
Когда же они выйдут?
Второй разговор
Ночное происшествие
Это заслуживает внимания!
Глава четвертая
Пятнадцатое августа
Крылья
Звездолет
Книга
Часть вторая
ГОСТИ ЗЕМЛИ
Глава первая
Под светом Рельоса
0'Келли
"Я прошу никого не допускать"
Взгляд назад
Глава вторая
В районной больнице
Они отравлены!
"Сердце" корабля
Это терапия!
Глава третья
Медлить нельзя!
Зеленая планета
В Москву!
Петр Широков
Вдвоем!
Глава четвертая
Коллективными усилиями
Снова на корабле
По Земле
"Сегодня, в шесть часов утра."
Старт
"Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
несчетны солнца там горят,
народы там и круг веков"
М В Ломоносов
Было ясное утро конца июля.
Высоко в небе расходились легкие перистые облака. Быстро испарялась
ночная роса, и отдаленные предметы казались дрожащими в прозрачном воздухе.
Солнце только что поднялось, а уже чувствовалось, что день будет
жарким.
Дачный поселок Академии наук еще спал. На песчаной улице никого не было
видно. Небольшие деревянные домики за разноцветными оградами, в густой
зелени сосен и елей, тоже казались спящими. Открытые окна белели спущенными
занавесками.
Был тот ранний час, когда даже воздух еще не очнулся от ночного сна, а
дома, деревья, заборы как-то особенно неподвижны и резко очерчены.
Чуть слышно скрипнула отворившаяся дверь, и на крыльцо одной из дач
вышел мужчина в полосатой пижаме.
При виде прекрасного утра он потянулся, подставляя солнцу лицо.
Небольшие, глубоко сидящие глаза зажмурились от удовольствия.
Это был человек среднего роста, полный, но не толстый, лицо гладко
выбрито, редкие седые волосы зачесаны назад. Глубокие залысины делали его
лоб очень высоким. Мясистый нос и большой рот придавали его лицу добродушное
выражение.
Он медленно спустился с крыльца и пошел по дорожке сада.
Заглянув в почтовый ящик, больше, по привычке, так как газет не могли
принести так рано, он уселся возле калитки на скамью и стал смотреть по
сторонам.
С наслаждением вдыхая чистый утренний воздух, насыщенный запахом хвои,
он думал о том, что лучше этих ранних часов нет и не может быть ничего на
свете. Пройдет час -- два -- и беспокойная жизнь дня вступит в свои права.
Проснется жена и позовет его завтракать. Потом придет машина и надо будет
ехать в душный и пыльный город.
Только поздно вечером, когда солнце низко опустится над горизонтом, он
вернется и снова будет сидеть на своей любимой скамейке, пока не придет
время ложиться спать.
"Дачная жизнь хороша тогда, -- подумал он, -- когда можно проводить
здесь весь день".
Он посмотрел через улицу на окрашенную в желтый цвет дачу, и чувство,
похожее на зависть к ее владельцу -- академику Штерну, -- невольно
проснулось в нем.
Сосед был в отпуске и целыми днями лежал с книгой в шезлонге.
Есть же такие счастливцы!..
Доктор медицины профессор Куприянов обычно никогда не завидовал людям,
которые ничего не делают, но сейчас ему казалось, что лучше безделья ничего
быть не может. Он устал и находился в ленивом, предотпускном настроении.
До желанного дня оставалось уже немного, но отпуск все же не радовал
профессора. Он был бы вполне доволен, если бы мог провести его здесь, на
даче, и подобно Штерну весь день лежать и читать; но это было невозможно.
Пошаливало сердце, и необходимо было ехать в санаторий. Путевка уже лежала в
ящике письменного стола.
Скучный санаторный режим был неизбежен.
Мимо проехал велосипедист. Молодой загорелый парень крутил босыми
ногами педали, и концы мохнатого полотенца развевались за его спиной, как
два крыла.
Куприянов знал этого юношу. Это был сын биолога, профессора Лебедева,
жившего на другом конце поселка.
Юноша давно скрылся из виду, а Куприянов все еще смотрел ему вслед. Он
знал, что молодой Лебедев направился к озеру. Через несколько минут он
доедет и бросится в холодную воду...
Профессор даже поежился, -- так ясно он представил себе это ощущение.
Прислонившись к забору, Куприянов стал смотреть вверх. Облака уже
совершенно исчезли. Ясная, прозрачно голубая бездна чуть заметно дрожала.
Нагретый солнцем воздух казался видимым и физически ощутимым.
Профессор пристально вглядывался в бездонную глубину, и вдруг ему
показалось, что прямо над его головой, в зените, внезапно вспыхнула
крохотная яркая точка.
Он на секунду закрыл глаза. Посмотрев опять, убедился, что не ошибся.
Едва заметная блестящая точка сверкала на том же месте. Вот она как будто
погасла, снова вспыхнула и больше не исчезала.
"Самолет? -- подумал Куприянов. -- Нет, слишком высоко и не видно
белого следа, который всегда оставляют за собой высоко летящие самолеты.
Звезда не может быть видна днем. Значит, это какая-нибудь планета".
Блестящая точка была так мала, что профессор несколько раз терял ее из
виду и потом с трудом находил опять. С полчаса Куприянов наблюдал за ней, но
она не изменила своего положения на небе.
Калитка напротив отворилась, и на улицу вышел академик Штерн. Это был
маленького роста, слегка сутулый, грузный старик с длинными седыми волосами
и огромной густой бородой, в которой сейчас блестели капли воды (он только
что умылся), под бородой виднелась голая волосатая грудь. На нем были
сандалии и белые брюки.
Знаменитый астроном, директор обсерватории, действительный член
Академии наук, Штерн всегда напоминал Куприянову героя романа английского
писателя Конан-Дойля -- профессора Челленджера.
-- С добрым утречком! -- сказал он, подходя к скамейке и тяжело
опускаясь на нее.
-- Поздно встаете, -- сказал Куприянов, пожимая протянутою ему руку. --
Я уже с час как вышел.
-- Ваше дело молодое, -- засмеялся академик. -- А мы, старики, любим
поспать. Поздно лег вчера, -- прибавил он.
Куприянов опять стал смотреть в небо. Несколько секунд он безуспешно
искал блестящую точку и решил было, что она совсем исчезла, но в конце
концов нашел ее на том же месте.
-- Что это за планета, Семен Борисович?
-- Какая планета?
-- Да вон, прямо над головой.
Штерн некоторое время пристально вглядывался в небо, потом пожал
плечами.
-- Это не планета. При таком ярком свете можно видеть только Венеру, но
она никогда не бывает так высоко над горизонтом на параллели Москвы. Это
самолет!
-- Не похоже. Почти час эта точка находится на одном и том же месте.
-- Посмотрим, -- сказал академик и, повернувшись к своей даче, крикнул:
-- Лида!
Внучка Штерна, девушка лет семнадцати, вышла на крыльцо.
-- Лидочка, принеси-ка мне мою трубу. Она у меня на столе.
Жена Куприянова подошла к калитке и позвала мужа пить чай.
-- Сейчас иду!.. Это, наверное, аэростат, -- сказал Куприянов.
Лида принесла большую подзорную трубу.
-- Сейчас узнаем, что это такое, -- сказал Штерн.
Он приставил трубу к глазу и около минуты смотрел в нее:
-- Это не самолет и не аэростат, -- сказал он. -- Моя труба очень
сильная. Посмотрите сами.
В маленьком круглом отверстии объектива Куприянов увидел ту же точку.
Она нисколько не увеличилась в размерах и также сверкала золотистым блеском.
Никакого видимого диаметра она не имела.
-- Ни самолет, ни аэростат не могут находиться за пределами атмосферы,
-- сказал Штерн. -- А эта штука находится именно там.
Он взял у Куприянова трубу и опять стал смотреть в нее.
Улица постепенно наполнялась людьми. Увидя, что академик разглядывает
что-то на небе, несколько соседей подошли к ним.
-- Это стратостат! -- сказал один.
-- Нет! -- коротко отрезал Штерн, не опуская трубы. Велосипедист,
ездивший купаться, возвращался обратно. Он остановился и слез с машины. Его
загорелые плечи влажно блестели. Приставив руку к глазам, он тоже стал
смотреть вверх.
Куприянов ушел пить чай. Машина должна была прийти с минуты на минуту.
Позавтракав, он переоделся и снова вышел к калитке.
Штерн по-прежнему смотрел в трубу. Около него было уже много народу.
-- Может быть, это новая комета? -- сказал кто-то.
Академик опустил трубу и пожал плечами.
-- "Комета"!.. -- сердито сказал он. -- "Аэростат... Стратостат...
Самолет"!.. Ну что глупости говорить!
Куприянов хорошо знал Штерна и видел, что старый астроном чем-то сильно
взволнован.
-- Что же это такое? -- спросил он.
Не отвечая, академик направился к своему дому.
Куприянову совсем не хотелось уезжать, не выяснив заинтересовавшего его
вопроса.
-- Что это такое, Семен Борисович? -- настойчиво повторил он.
-- Позвоню на обсерваторию, -- ответил Штерн на ходу.
Из-за угла бесшумно появился большой синий автомобиль. Мягко
затормозив, он остановился у калитки; шофер отворил дверцу.
-- Сегодня, -- сказал Куприянов жене, -- я постараюсь освободиться
пораньше.
Жена улыбнулась и махнула рукой.
-- Каждый день это слышу!
Прежде чем сесть в машину, профессор еще раз отыскал на небе блестящую
точку. Она по-прежнему сверкала на том же месте.
Ему очень хотелось задержаться и узнать, что ответит Штерну
обсерватория, но он боялся опоздать. За тридцать пять лет работы в институте
Куприянов еще ни разу не опаздывал.
-- Поехали! -- сказал он, усаживаясь рядом с шофером.
Автомобиль плавно тронулся с места, на тихом ходу выехал из ворот в
высоком заборе, окружавшем поселок, и помчался по шоссе.
Профессор закрыл глаза и стал думать о непонятном явлении на небе,
которое так взволновало академика Штерна. Куприянов знал, что старый ученый
не будет волноваться без серьезной причины.
-- Обязательно вернусь рано, -- громко сказал он.
Шофер улыбнулся. Он давно знал Куприянова и хорошо изучил его привычки
и распорядок дня.
-- Сегодня я поеду домой ровно в семь часов.
-- Машина всегда готова, -- уклончиво ответил шофер.
Профессор не знал и не мог знать, что совсем не вернется в этом году на
свою дачу, не пойдет в долгожданный отпуск, и путевка, лежавшая в ящике его
письменного стола, не будет использована.
Если бы ему сказали об этом и прибавили, что причиной всех этих перемен
явится именно та блестящая точка, которую он первый в поселке увидел на небе
и о которой все время думал, он, конечно, не поверил бы.
Он не знал и не мог знать, что эта крохотная, не имеющая видимого
диаметра, золотисто сверкающая точка круто изменит его жизнь, заставит
бросить работу, уехать из Москвы и испытать много такого, что ему даже не
снилось.
Он не знал, что ближайшие месяцы ничем не будет заниматься, как только
этой блестящей точкой, что день, когда он увидел ее на утреннем небе,
запомнится ему навсегда.
Он не знал, что представляет собой эта точка, и не мог предвидеть
последствий ее неожиданного появления.
-- Вероятно, наш старик в кого-нибудь влюбился, -- вполголоса сказал
молодой лаборант девушке, сидевшей с ним рядом. Она засмеялась, но, заметив,
что профессор оглянулся на них, быстро наклонилась над микроскопом.
Куприянов действительно был очень рассеян в этот день. Он часто отвечал
невпопад, забыл проверить важный для него результат анализа, пока ему не
напомнили о нем; рассматривая поданную ему мензурку, уронил и разбил ее. Это
было так не похоже на обычную спокойную и четкую работу профессора, что
сотрудники института экспериментальной медицины с изумлением смотрели на
своего шефа, не понимая, что с ним происходит.
Куприянов очень часто подходил к окнам и подолгу смотрел куда-то вверх.
Отрываясь от этих непонятных наблюдений, он хмурился, и было видно, что
какая-то навязчивая мысль не дает ему покоя.
Иногда он надолго задумывался и, если ему задавали в это время
какой-нибудь вопрос, вздрагивал и просил повторить. Чувствовалось, что мысли
профессора находятся далеко от института и обычной работы.
-- Может быть, он болен? -- шептались между собой его помощники.
Петр Широков, старший ассистент и любимый ученик Куприянова, выбрал
момент, когда профессор находился один в своем кабинете, и в очень
осторожной форме посоветовал ему прекратить работу и уехать домой, так как
профессор, по-видимому, не совсем хорошо себя чувствует.
-- Я здоров, -- сухо ответил Куприянов.
Молодой человек смутился.
-- Я совершенно здоров, -- повторил профессор. -- Правда, я сегодня
немного невнимателен. Меня все время занимает одна мысль. -- Он задумчиво
посмотрел в лицо ассистенту и вдруг спросил: -- Как вы думаете, Петр
Аркадьевич, есть на Марсе разумные существа?
При этом совершенно неожиданном вопросе на лице молодого ученого
появилось выражение тревоги.
-- Видите ли... -- запинаясь ответил он. -- Я, собственно... До сих
пор... Я совсем не думал об этом.
-- Я тоже, -- сказал Куприянов. -- Но сегодня этот вопрос не выходит у
меня из головы. Где вы живете? -- задал он опять неожиданный вопрос.
-- Обычно в городе, а сейчас на даче.
-- Так. А сегодня утром вы смотрели на небо?
-- Нет. -- Молодой ассистент всеми силами старался скрыть тревогу,
которая все сильнее охватывала его. -- Сегодня я как будто не смотрел на
небо.
-- Напрасно!
Куприянов встал и подошел к окну.
-- На небе бывают интересные вещи. Вот, например, сегодня...
Он подробно рассказал о блестящей точке и о беспокойстве академика
Штерна.
-- Когда я ехал в Москву, -- закончил он, -- мне пришла в голову мысль,
что этот маленький блестящий предмет, который находится, как сказал Штерн,
за пределами атмосферы, может оказаться космическим кораблем, летящим на
Землю с другой планеты. Я никак не могу избавиться от этой мысли.
Молодой человек успокоился и тоже подошел к окну.
-- К сожалению, -- сказал Куприянов, -- в городе не видно этой точки.
Тут воздух не так чист.
-- Вы серьезно думаете, что это может быть корабль с Марса? -- спросил
Широков.
-- А почему бы нет? Люди неосновательно думают, что непременно они
первые полетят на Марс и другие планеты. Но если там есть разумные существа,
то почему не может случиться, что не мы, а они первыми прилетят к нам?
-- Это было бы очень интересно.
-- Не только интересно, но и очень, очень важно. Ведь наша техника еще
не может построить космического корабля. Если на Землю прилетит такой
корабль с другой планеты, люди узнают много нового и полезного. И не только
в области техники, но и в других науках.
-- Это было бы очень интересно, -- повторил Широков.
Он высунулся в открытое окно и пристально смотрел вверх.
-- Ничего не увидите, -- сказал Куприянов. -- Я уже десять раз
пробовал. В городе мешает пыль.
-- Теперь я тоже буду все время думать об этом, -- сказал Широков. --
Пока не узнаю, что это за точка.
-- И кто-нибудь посоветует вам ехать домой, потому что вы "не совсем
здоровы", -- усмехнулся Куприянов.
Широков покраснел.
-- Я думал...
-- Что профессор Куприянов сошел с ума, -- докончил за него собеседник.
-- Что вы, Михаил Михайлович! Кто мог это подумать?
-- Вы первый. Разве не это вы подумали, когда я спросил вас, есть ли
люди на Марсе? -- Куприянов рассмеялся. -- Успокойтесь, -- сказал он,
положив руку на плечо ассистента. -- Я нисколько не обиделся на вас.
Зазвонил телефон. Куприянов снял трубку.
-- Слушаю!
-- Кто у телефона? -- услышал он голос Штерна.
Профессор внезапно почувствовал волнение. Рука с трубкой задрожала.
-- Это я, Семен Борисович. Куприянов.
-- Вас-то мне и надо. Немедленно бросайте все и приезжайте ко мне на
обсерваторию. Только как можно скорей!
-- Это касается...
-- Да, да! Не теряйте ни минуты! Штерн повесил трубку.
-- Ну!.. -- Куприянов развел руками и тяжело сел в кресло. -- Академик
Штерн срочно просит меня приехать к нему. Он, по-видимому, очень взволнован.
-- Вы поедете?
-- Немедленно. Это явно касается нашего "космического корабля".
-- Михаил Михайлович! -- умоляюще сказал Широков. -- Возьмите меня с
собой.
-- Хорошо, -- сказал Куприянов. -- Вызовите мою машину.
Было два часа дня.
Куприянов пригласил к себе старших сотрудников института и отдал все
необходимые распоряжения.
Какое-то смутное чувство говорило ему, что сегодня он не вернется сюда.
Неотложные дела заняли много времени, и только в три часа Куприянов с
Широковым сели в машину.
-- Домой? -- спросил шофер.
Профессор нахмурился.
-- Нет, домой, как я сказал, в семь часов. Пока поезжайте на
обсерваторию.
Астрономическая резиденция Штерна была расположена за городом, как и
все обсерватории мира. Но машина шла быстро, и через сорок минут они уже
подъезжали к ней.
Ни профессор, ни его ассистент за всю дорогу не проронили ни слова. Они
были одинаково взволнованы и одинаково нетерпеливы. Что неожиданный вызов
Штерна означал правильность догадки Куприянова, казалось им обоим
несомненным. Но это величайшее и поразительнейшее событие, со всеми
неисчислимыми последствиями, которые оно должно было повлечь за собой,
совершилось так просто, что они никак не могли поверить, что оно
действительно совершилось. Каждый из них старался уверить себя, что он
ошибается и что вызов Штерна имеет какую-нибудь другую причину.
Ведь если правда, что на Землю прилетел космический корабль, то это
должно было повлечь за собой полное крушение не только старых
идеалистических взглядов на мир, но и многих научных "истин" относительно
обитаемости планет солнечной системы.
Как ни далеки от астрономии были Куприянов и Широков, но и они знали,
что наука считает Марс и Венеру необитаемыми, не говоря уж о других
планетах.
Прилет корабля марсиан или жителей Венеры докажет, что даже в иных,
нежели существующие на Земле, природных условиях разумная жизнь может
развиться и даже опередить земную.
Оба молчали, погруженные в свои мысли.
У главного входа обсерватории стояло несколько автомобилей. Куприянов
узнал по номера светло-серый "ЗИМ", принадлежавший профессору Лебедеву.
Значит, он тоже приехал сюда.
К подъезду подошел еще один автомобиль, и из него вышел хорошо знакомый
Куприянову профессор Лежнев -- знаменитый лингвист, книги которого по
истории языка пользовались большой известностью. Он был очень высок ростом,
толст и неповоротлив. Кивнув головой, он пожал руку Куприянову и, отдуваясь,
сказал:
-- И вы здесь?.. Подумать только!
С ним вместе приехал китаец средних лет, в больших роговых очках. Он
мельком оглядел Куприянова и Широкова и молча стал подниматься по лестнице.
-- Вас тоже вызвал Штерн? -- спросил Куприянов.
-- Нет! Мне позвонили из Совета министров. Просили срочно приехать... в
обсерваторию... не знаю зачем.
Через каждые два слова он шумно отдувался и вытирал лицо платком.
Несмотря на жаркий день, на нем было пальто.
-- Вам не жарко? -- участливо спросил его Широков.
-- Даже очень жарко... но жена... боится простуды.
-- Кутаться -- это самый верный путь к простуде, -- заметил Широков.
-- Да, так говорят... врачи. Но моя жена... им не верит.
Куприянов засмеялся, а Широков только пожал плечами.
Они вошли в обширный, отделанный белым мрамором вестибюль, вдоль стен
которого стояли низкие скамьи, обитые красным бархатом.
Сотрудник обсерватории подошел к ним и пригласил подняться на третий
этаж, в кабинет директора.
-- Вы можете воспользоваться лифтом, -- сказал он.
Даже Лежнев отказался от этого предложения. Внутри обсерватории было
прохладно, и никому не хотелось забираться в душную кабину. Они не спеша
пошли наверх.
Куприянов еще ни разу не был здесь, и его на каждом шагу поражала
роскошь отделки. Обсерватория походила на дворец. Она была недавно
построена, и ею по праву гордилась не только Москва, но и весь Советский
Союз.
-- Не по монаху монастырь, -- сказал Лежнев.
Куприянов вспомнил неказистую внешность Штерна и невольно улыбнулся.
-- Вы посмотрели бы на телескопы, которые тут установлены, -- сказал
Лежнев. -- Астрономы всего мира не видели ничего подобного. Это лучшая
обсерватория мира.
-- Вы уже были тут? -- спросил Куприянов.
-- Был, -- ответил толстяк. -- Я любитель астрономии, и Семен Борисович
поощряет мои "недостатки".
Когда они вошли в огромный, отделанный мореным дубом кабинет директора,
там уже находилось человек двенадцать. Они сидели вокруг стола, покрытого
темно-малиновым сукном. Академик Штерн быстро ходил по кабинету, заложив
руки за спину. Китаец, приехавший с Лежневым, тоже был тут.
-- Ну, наконец-то все, -- сказал Штерн. -- Садитесь, время не терпит.
Среди присутствующих, кроме астрономов, Куприянов с удивлением увидел
крупнейших ученых самых различных специальностей, не имевших прямого
отношения к науке о небе. Тут были биологи, химики, энергетики и языковеды.
Был даже знакомый ему географ.
Куприянов сел на свободный стул, недоумевая, -- какое заседание тут
готовится. Когда Штерн вызвал его по телефону, он полагал, что астроном
просто хочет показать ему в телескоп блестящую точку, которую они наблюдали
утром. Если даже эта точка и в самом деле космический корабль, то зачем
все-таки это собрание?..
Штерн подошел к столу и постучал карандашом. Тотчас все разговоры
прекратились и все головы повернулись к нему. На молодых и старых лицах было
одинаковое выражение нетерпения и любопытства.
Штерн обеими руками расправил свою могучую бороду ("Нервничает старик!"
-- подумал Куприянов) и начал говорить.
-- Сегодня утром, -- сказал он, опуская всякое обращение, -- случилось
событие, равного которому еще не случалось за всю историю нашей планеты.
Впрочем, не так! Вернее будет сказать, что такого события еще не случалось
за всю историю сознательной жизни человечества на Земле. Так вот, сегодня
утром на небе было замечено появление какой-то непонятной блестящей точки.
Наша обсерватория выяснила природу этой точки. Оказалось, что "точка"
представляет собой металлический шар, имеющий около тридцати метров в
диаметре. С помощью одного из наших рефракторов шар был детально рассмотрен.
Нет никакого сомнения, что он является искусственным и имеет внеземное
происхождение. Я сам его видел. Мы имеем дело с космическим кораблем
обитателей другой планеты; и корабль этот, по-видимому, намерен опуститься
на поверхность нашей Земли. Этот вывод вытекает из анализа наблюдений за его
движением, которые удалось провести, пока шар был виден. В шесть часов утра
он находился над Москвой почти в зените. В девять корабль отклонился на
восемнадцать градусов к западу и находился на высоте четырех тысяч
километров. Потом он постепенно стал опускаться, одновременно двигаясь на
запад. Благодаря тому, что наша Земля имеет привычку вращаться вокруг своей
оси, корабль к двум часам дня исчез за горизонтом. Последнее определение его
высоты показывает три тысячи километров. Это значит, что корабль опускается
со скоростью почти двести шесть километров в час, или пятьдесят семь метров
в секунду. Вероятно, он вполне может замедлить или, наоборот, ускорить
быстроту снижения. По этому поводу мы пока не можем сказать ничего.
Намерения экипажа нам неизвестны, но если корабль начал опускаться, то нет
Ист: Изд. детской литературы, Л., 1957
OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru)
Из коллекции Вадима Ершова:
---------------------------------------------------------------
НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН
Научно-фантастический роман "Каллисто" посвящен вопросу о возмож-
ности разумной жизни на других мирах все ленной.
Однажды, ранним июльским утром, профессор Куприянов заметил в не-
бе золотистую точку. Его сосед по даче - астроном Штерн - отверг пред-
положения о возможности считать эту точку звездой, или планетой. Через
несколько часов человечество было потрясено сообщением о небывалом со-
бытии: к Земле приближался неведомый межзвездный корабль.
Огромный белый шар опустился на территории Курской области. Весь
мир ждал, кто же выйдет из звездолета. И, наконец, настал день, когда
люди Земли обняли гостей с далекой планеты из системы Сириуса
Общение с каллистянаии показало всем людям на Земле, как бесклас-
совый общественный строй на Каллисто обеспечил великий прогресс науки
и техники. Однако пребывание гостей на Земле было омрачено попыткой
диверсанта вывести из строя двигатели космического корабля. Ученые и
рабочие Земли сделали все возможное, чтобы помочь каллистянан отпра-
виться в обратный путь. С ними вместе в дальний многолетний полет отп-
равились на Каллисто и первые посланцы Земли - два молодых советских
ученых. О пребывании их на Каллисто и возвращении на Землю будет расс-
казано во второй книге.
Часть первая
БЕЛЫЙ ШАР
Глава первая
Блестящая точка
Немедленно приезжайте!
Согласен!
Ожидание
На Воронеж!
Глава вторая
"Он не голубой, а совсем белый!"
"Никто не будет пропущен!"
Белый шар
Что это было?
Два плюс два - четыре
Глава третья
Когда же они выйдут?
Второй разговор
Ночное происшествие
Это заслуживает внимания!
Глава четвертая
Пятнадцатое августа
Крылья
Звездолет
Книга
Часть вторая
ГОСТИ ЗЕМЛИ
Глава первая
Под светом Рельоса
0'Келли
"Я прошу никого не допускать"
Взгляд назад
Глава вторая
В районной больнице
Они отравлены!
"Сердце" корабля
Это терапия!
Глава третья
Медлить нельзя!
Зеленая планета
В Москву!
Петр Широков
Вдвоем!
Глава четвертая
Коллективными усилиями
Снова на корабле
По Земле
"Сегодня, в шесть часов утра."
Старт
"Уста премудрых нам гласят:
Там разных множество светов;
несчетны солнца там горят,
народы там и круг веков"
М В Ломоносов
Было ясное утро конца июля.
Высоко в небе расходились легкие перистые облака. Быстро испарялась
ночная роса, и отдаленные предметы казались дрожащими в прозрачном воздухе.
Солнце только что поднялось, а уже чувствовалось, что день будет
жарким.
Дачный поселок Академии наук еще спал. На песчаной улице никого не было
видно. Небольшие деревянные домики за разноцветными оградами, в густой
зелени сосен и елей, тоже казались спящими. Открытые окна белели спущенными
занавесками.
Был тот ранний час, когда даже воздух еще не очнулся от ночного сна, а
дома, деревья, заборы как-то особенно неподвижны и резко очерчены.
Чуть слышно скрипнула отворившаяся дверь, и на крыльцо одной из дач
вышел мужчина в полосатой пижаме.
При виде прекрасного утра он потянулся, подставляя солнцу лицо.
Небольшие, глубоко сидящие глаза зажмурились от удовольствия.
Это был человек среднего роста, полный, но не толстый, лицо гладко
выбрито, редкие седые волосы зачесаны назад. Глубокие залысины делали его
лоб очень высоким. Мясистый нос и большой рот придавали его лицу добродушное
выражение.
Он медленно спустился с крыльца и пошел по дорожке сада.
Заглянув в почтовый ящик, больше, по привычке, так как газет не могли
принести так рано, он уселся возле калитки на скамью и стал смотреть по
сторонам.
С наслаждением вдыхая чистый утренний воздух, насыщенный запахом хвои,
он думал о том, что лучше этих ранних часов нет и не может быть ничего на
свете. Пройдет час -- два -- и беспокойная жизнь дня вступит в свои права.
Проснется жена и позовет его завтракать. Потом придет машина и надо будет
ехать в душный и пыльный город.
Только поздно вечером, когда солнце низко опустится над горизонтом, он
вернется и снова будет сидеть на своей любимой скамейке, пока не придет
время ложиться спать.
"Дачная жизнь хороша тогда, -- подумал он, -- когда можно проводить
здесь весь день".
Он посмотрел через улицу на окрашенную в желтый цвет дачу, и чувство,
похожее на зависть к ее владельцу -- академику Штерну, -- невольно
проснулось в нем.
Сосед был в отпуске и целыми днями лежал с книгой в шезлонге.
Есть же такие счастливцы!..
Доктор медицины профессор Куприянов обычно никогда не завидовал людям,
которые ничего не делают, но сейчас ему казалось, что лучше безделья ничего
быть не может. Он устал и находился в ленивом, предотпускном настроении.
До желанного дня оставалось уже немного, но отпуск все же не радовал
профессора. Он был бы вполне доволен, если бы мог провести его здесь, на
даче, и подобно Штерну весь день лежать и читать; но это было невозможно.
Пошаливало сердце, и необходимо было ехать в санаторий. Путевка уже лежала в
ящике письменного стола.
Скучный санаторный режим был неизбежен.
Мимо проехал велосипедист. Молодой загорелый парень крутил босыми
ногами педали, и концы мохнатого полотенца развевались за его спиной, как
два крыла.
Куприянов знал этого юношу. Это был сын биолога, профессора Лебедева,
жившего на другом конце поселка.
Юноша давно скрылся из виду, а Куприянов все еще смотрел ему вслед. Он
знал, что молодой Лебедев направился к озеру. Через несколько минут он
доедет и бросится в холодную воду...
Профессор даже поежился, -- так ясно он представил себе это ощущение.
Прислонившись к забору, Куприянов стал смотреть вверх. Облака уже
совершенно исчезли. Ясная, прозрачно голубая бездна чуть заметно дрожала.
Нагретый солнцем воздух казался видимым и физически ощутимым.
Профессор пристально вглядывался в бездонную глубину, и вдруг ему
показалось, что прямо над его головой, в зените, внезапно вспыхнула
крохотная яркая точка.
Он на секунду закрыл глаза. Посмотрев опять, убедился, что не ошибся.
Едва заметная блестящая точка сверкала на том же месте. Вот она как будто
погасла, снова вспыхнула и больше не исчезала.
"Самолет? -- подумал Куприянов. -- Нет, слишком высоко и не видно
белого следа, который всегда оставляют за собой высоко летящие самолеты.
Звезда не может быть видна днем. Значит, это какая-нибудь планета".
Блестящая точка была так мала, что профессор несколько раз терял ее из
виду и потом с трудом находил опять. С полчаса Куприянов наблюдал за ней, но
она не изменила своего положения на небе.
Калитка напротив отворилась, и на улицу вышел академик Штерн. Это был
маленького роста, слегка сутулый, грузный старик с длинными седыми волосами
и огромной густой бородой, в которой сейчас блестели капли воды (он только
что умылся), под бородой виднелась голая волосатая грудь. На нем были
сандалии и белые брюки.
Знаменитый астроном, директор обсерватории, действительный член
Академии наук, Штерн всегда напоминал Куприянову героя романа английского
писателя Конан-Дойля -- профессора Челленджера.
-- С добрым утречком! -- сказал он, подходя к скамейке и тяжело
опускаясь на нее.
-- Поздно встаете, -- сказал Куприянов, пожимая протянутою ему руку. --
Я уже с час как вышел.
-- Ваше дело молодое, -- засмеялся академик. -- А мы, старики, любим
поспать. Поздно лег вчера, -- прибавил он.
Куприянов опять стал смотреть в небо. Несколько секунд он безуспешно
искал блестящую точку и решил было, что она совсем исчезла, но в конце
концов нашел ее на том же месте.
-- Что это за планета, Семен Борисович?
-- Какая планета?
-- Да вон, прямо над головой.
Штерн некоторое время пристально вглядывался в небо, потом пожал
плечами.
-- Это не планета. При таком ярком свете можно видеть только Венеру, но
она никогда не бывает так высоко над горизонтом на параллели Москвы. Это
самолет!
-- Не похоже. Почти час эта точка находится на одном и том же месте.
-- Посмотрим, -- сказал академик и, повернувшись к своей даче, крикнул:
-- Лида!
Внучка Штерна, девушка лет семнадцати, вышла на крыльцо.
-- Лидочка, принеси-ка мне мою трубу. Она у меня на столе.
Жена Куприянова подошла к калитке и позвала мужа пить чай.
-- Сейчас иду!.. Это, наверное, аэростат, -- сказал Куприянов.
Лида принесла большую подзорную трубу.
-- Сейчас узнаем, что это такое, -- сказал Штерн.
Он приставил трубу к глазу и около минуты смотрел в нее:
-- Это не самолет и не аэростат, -- сказал он. -- Моя труба очень
сильная. Посмотрите сами.
В маленьком круглом отверстии объектива Куприянов увидел ту же точку.
Она нисколько не увеличилась в размерах и также сверкала золотистым блеском.
Никакого видимого диаметра она не имела.
-- Ни самолет, ни аэростат не могут находиться за пределами атмосферы,
-- сказал Штерн. -- А эта штука находится именно там.
Он взял у Куприянова трубу и опять стал смотреть в нее.
Улица постепенно наполнялась людьми. Увидя, что академик разглядывает
что-то на небе, несколько соседей подошли к ним.
-- Это стратостат! -- сказал один.
-- Нет! -- коротко отрезал Штерн, не опуская трубы. Велосипедист,
ездивший купаться, возвращался обратно. Он остановился и слез с машины. Его
загорелые плечи влажно блестели. Приставив руку к глазам, он тоже стал
смотреть вверх.
Куприянов ушел пить чай. Машина должна была прийти с минуты на минуту.
Позавтракав, он переоделся и снова вышел к калитке.
Штерн по-прежнему смотрел в трубу. Около него было уже много народу.
-- Может быть, это новая комета? -- сказал кто-то.
Академик опустил трубу и пожал плечами.
-- "Комета"!.. -- сердито сказал он. -- "Аэростат... Стратостат...
Самолет"!.. Ну что глупости говорить!
Куприянов хорошо знал Штерна и видел, что старый астроном чем-то сильно
взволнован.
-- Что же это такое? -- спросил он.
Не отвечая, академик направился к своему дому.
Куприянову совсем не хотелось уезжать, не выяснив заинтересовавшего его
вопроса.
-- Что это такое, Семен Борисович? -- настойчиво повторил он.
-- Позвоню на обсерваторию, -- ответил Штерн на ходу.
Из-за угла бесшумно появился большой синий автомобиль. Мягко
затормозив, он остановился у калитки; шофер отворил дверцу.
-- Сегодня, -- сказал Куприянов жене, -- я постараюсь освободиться
пораньше.
Жена улыбнулась и махнула рукой.
-- Каждый день это слышу!
Прежде чем сесть в машину, профессор еще раз отыскал на небе блестящую
точку. Она по-прежнему сверкала на том же месте.
Ему очень хотелось задержаться и узнать, что ответит Штерну
обсерватория, но он боялся опоздать. За тридцать пять лет работы в институте
Куприянов еще ни разу не опаздывал.
-- Поехали! -- сказал он, усаживаясь рядом с шофером.
Автомобиль плавно тронулся с места, на тихом ходу выехал из ворот в
высоком заборе, окружавшем поселок, и помчался по шоссе.
Профессор закрыл глаза и стал думать о непонятном явлении на небе,
которое так взволновало академика Штерна. Куприянов знал, что старый ученый
не будет волноваться без серьезной причины.
-- Обязательно вернусь рано, -- громко сказал он.
Шофер улыбнулся. Он давно знал Куприянова и хорошо изучил его привычки
и распорядок дня.
-- Сегодня я поеду домой ровно в семь часов.
-- Машина всегда готова, -- уклончиво ответил шофер.
Профессор не знал и не мог знать, что совсем не вернется в этом году на
свою дачу, не пойдет в долгожданный отпуск, и путевка, лежавшая в ящике его
письменного стола, не будет использована.
Если бы ему сказали об этом и прибавили, что причиной всех этих перемен
явится именно та блестящая точка, которую он первый в поселке увидел на небе
и о которой все время думал, он, конечно, не поверил бы.
Он не знал и не мог знать, что эта крохотная, не имеющая видимого
диаметра, золотисто сверкающая точка круто изменит его жизнь, заставит
бросить работу, уехать из Москвы и испытать много такого, что ему даже не
снилось.
Он не знал, что ближайшие месяцы ничем не будет заниматься, как только
этой блестящей точкой, что день, когда он увидел ее на утреннем небе,
запомнится ему навсегда.
Он не знал, что представляет собой эта точка, и не мог предвидеть
последствий ее неожиданного появления.
-- Вероятно, наш старик в кого-нибудь влюбился, -- вполголоса сказал
молодой лаборант девушке, сидевшей с ним рядом. Она засмеялась, но, заметив,
что профессор оглянулся на них, быстро наклонилась над микроскопом.
Куприянов действительно был очень рассеян в этот день. Он часто отвечал
невпопад, забыл проверить важный для него результат анализа, пока ему не
напомнили о нем; рассматривая поданную ему мензурку, уронил и разбил ее. Это
было так не похоже на обычную спокойную и четкую работу профессора, что
сотрудники института экспериментальной медицины с изумлением смотрели на
своего шефа, не понимая, что с ним происходит.
Куприянов очень часто подходил к окнам и подолгу смотрел куда-то вверх.
Отрываясь от этих непонятных наблюдений, он хмурился, и было видно, что
какая-то навязчивая мысль не дает ему покоя.
Иногда он надолго задумывался и, если ему задавали в это время
какой-нибудь вопрос, вздрагивал и просил повторить. Чувствовалось, что мысли
профессора находятся далеко от института и обычной работы.
-- Может быть, он болен? -- шептались между собой его помощники.
Петр Широков, старший ассистент и любимый ученик Куприянова, выбрал
момент, когда профессор находился один в своем кабинете, и в очень
осторожной форме посоветовал ему прекратить работу и уехать домой, так как
профессор, по-видимому, не совсем хорошо себя чувствует.
-- Я здоров, -- сухо ответил Куприянов.
Молодой человек смутился.
-- Я совершенно здоров, -- повторил профессор. -- Правда, я сегодня
немного невнимателен. Меня все время занимает одна мысль. -- Он задумчиво
посмотрел в лицо ассистенту и вдруг спросил: -- Как вы думаете, Петр
Аркадьевич, есть на Марсе разумные существа?
При этом совершенно неожиданном вопросе на лице молодого ученого
появилось выражение тревоги.
-- Видите ли... -- запинаясь ответил он. -- Я, собственно... До сих
пор... Я совсем не думал об этом.
-- Я тоже, -- сказал Куприянов. -- Но сегодня этот вопрос не выходит у
меня из головы. Где вы живете? -- задал он опять неожиданный вопрос.
-- Обычно в городе, а сейчас на даче.
-- Так. А сегодня утром вы смотрели на небо?
-- Нет. -- Молодой ассистент всеми силами старался скрыть тревогу,
которая все сильнее охватывала его. -- Сегодня я как будто не смотрел на
небо.
-- Напрасно!
Куприянов встал и подошел к окну.
-- На небе бывают интересные вещи. Вот, например, сегодня...
Он подробно рассказал о блестящей точке и о беспокойстве академика
Штерна.
-- Когда я ехал в Москву, -- закончил он, -- мне пришла в голову мысль,
что этот маленький блестящий предмет, который находится, как сказал Штерн,
за пределами атмосферы, может оказаться космическим кораблем, летящим на
Землю с другой планеты. Я никак не могу избавиться от этой мысли.
Молодой человек успокоился и тоже подошел к окну.
-- К сожалению, -- сказал Куприянов, -- в городе не видно этой точки.
Тут воздух не так чист.
-- Вы серьезно думаете, что это может быть корабль с Марса? -- спросил
Широков.
-- А почему бы нет? Люди неосновательно думают, что непременно они
первые полетят на Марс и другие планеты. Но если там есть разумные существа,
то почему не может случиться, что не мы, а они первыми прилетят к нам?
-- Это было бы очень интересно.
-- Не только интересно, но и очень, очень важно. Ведь наша техника еще
не может построить космического корабля. Если на Землю прилетит такой
корабль с другой планеты, люди узнают много нового и полезного. И не только
в области техники, но и в других науках.
-- Это было бы очень интересно, -- повторил Широков.
Он высунулся в открытое окно и пристально смотрел вверх.
-- Ничего не увидите, -- сказал Куприянов. -- Я уже десять раз
пробовал. В городе мешает пыль.
-- Теперь я тоже буду все время думать об этом, -- сказал Широков. --
Пока не узнаю, что это за точка.
-- И кто-нибудь посоветует вам ехать домой, потому что вы "не совсем
здоровы", -- усмехнулся Куприянов.
Широков покраснел.
-- Я думал...
-- Что профессор Куприянов сошел с ума, -- докончил за него собеседник.
-- Что вы, Михаил Михайлович! Кто мог это подумать?
-- Вы первый. Разве не это вы подумали, когда я спросил вас, есть ли
люди на Марсе? -- Куприянов рассмеялся. -- Успокойтесь, -- сказал он,
положив руку на плечо ассистента. -- Я нисколько не обиделся на вас.
Зазвонил телефон. Куприянов снял трубку.
-- Слушаю!
-- Кто у телефона? -- услышал он голос Штерна.
Профессор внезапно почувствовал волнение. Рука с трубкой задрожала.
-- Это я, Семен Борисович. Куприянов.
-- Вас-то мне и надо. Немедленно бросайте все и приезжайте ко мне на
обсерваторию. Только как можно скорей!
-- Это касается...
-- Да, да! Не теряйте ни минуты! Штерн повесил трубку.
-- Ну!.. -- Куприянов развел руками и тяжело сел в кресло. -- Академик
Штерн срочно просит меня приехать к нему. Он, по-видимому, очень взволнован.
-- Вы поедете?
-- Немедленно. Это явно касается нашего "космического корабля".
-- Михаил Михайлович! -- умоляюще сказал Широков. -- Возьмите меня с
собой.
-- Хорошо, -- сказал Куприянов. -- Вызовите мою машину.
Было два часа дня.
Куприянов пригласил к себе старших сотрудников института и отдал все
необходимые распоряжения.
Какое-то смутное чувство говорило ему, что сегодня он не вернется сюда.
Неотложные дела заняли много времени, и только в три часа Куприянов с
Широковым сели в машину.
-- Домой? -- спросил шофер.
Профессор нахмурился.
-- Нет, домой, как я сказал, в семь часов. Пока поезжайте на
обсерваторию.
Астрономическая резиденция Штерна была расположена за городом, как и
все обсерватории мира. Но машина шла быстро, и через сорок минут они уже
подъезжали к ней.
Ни профессор, ни его ассистент за всю дорогу не проронили ни слова. Они
были одинаково взволнованы и одинаково нетерпеливы. Что неожиданный вызов
Штерна означал правильность догадки Куприянова, казалось им обоим
несомненным. Но это величайшее и поразительнейшее событие, со всеми
неисчислимыми последствиями, которые оно должно было повлечь за собой,
совершилось так просто, что они никак не могли поверить, что оно
действительно совершилось. Каждый из них старался уверить себя, что он
ошибается и что вызов Штерна имеет какую-нибудь другую причину.
Ведь если правда, что на Землю прилетел космический корабль, то это
должно было повлечь за собой полное крушение не только старых
идеалистических взглядов на мир, но и многих научных "истин" относительно
обитаемости планет солнечной системы.
Как ни далеки от астрономии были Куприянов и Широков, но и они знали,
что наука считает Марс и Венеру необитаемыми, не говоря уж о других
планетах.
Прилет корабля марсиан или жителей Венеры докажет, что даже в иных,
нежели существующие на Земле, природных условиях разумная жизнь может
развиться и даже опередить земную.
Оба молчали, погруженные в свои мысли.
У главного входа обсерватории стояло несколько автомобилей. Куприянов
узнал по номера светло-серый "ЗИМ", принадлежавший профессору Лебедеву.
Значит, он тоже приехал сюда.
К подъезду подошел еще один автомобиль, и из него вышел хорошо знакомый
Куприянову профессор Лежнев -- знаменитый лингвист, книги которого по
истории языка пользовались большой известностью. Он был очень высок ростом,
толст и неповоротлив. Кивнув головой, он пожал руку Куприянову и, отдуваясь,
сказал:
-- И вы здесь?.. Подумать только!
С ним вместе приехал китаец средних лет, в больших роговых очках. Он
мельком оглядел Куприянова и Широкова и молча стал подниматься по лестнице.
-- Вас тоже вызвал Штерн? -- спросил Куприянов.
-- Нет! Мне позвонили из Совета министров. Просили срочно приехать... в
обсерваторию... не знаю зачем.
Через каждые два слова он шумно отдувался и вытирал лицо платком.
Несмотря на жаркий день, на нем было пальто.
-- Вам не жарко? -- участливо спросил его Широков.
-- Даже очень жарко... но жена... боится простуды.
-- Кутаться -- это самый верный путь к простуде, -- заметил Широков.
-- Да, так говорят... врачи. Но моя жена... им не верит.
Куприянов засмеялся, а Широков только пожал плечами.
Они вошли в обширный, отделанный белым мрамором вестибюль, вдоль стен
которого стояли низкие скамьи, обитые красным бархатом.
Сотрудник обсерватории подошел к ним и пригласил подняться на третий
этаж, в кабинет директора.
-- Вы можете воспользоваться лифтом, -- сказал он.
Даже Лежнев отказался от этого предложения. Внутри обсерватории было
прохладно, и никому не хотелось забираться в душную кабину. Они не спеша
пошли наверх.
Куприянов еще ни разу не был здесь, и его на каждом шагу поражала
роскошь отделки. Обсерватория походила на дворец. Она была недавно
построена, и ею по праву гордилась не только Москва, но и весь Советский
Союз.
-- Не по монаху монастырь, -- сказал Лежнев.
Куприянов вспомнил неказистую внешность Штерна и невольно улыбнулся.
-- Вы посмотрели бы на телескопы, которые тут установлены, -- сказал
Лежнев. -- Астрономы всего мира не видели ничего подобного. Это лучшая
обсерватория мира.
-- Вы уже были тут? -- спросил Куприянов.
-- Был, -- ответил толстяк. -- Я любитель астрономии, и Семен Борисович
поощряет мои "недостатки".
Когда они вошли в огромный, отделанный мореным дубом кабинет директора,
там уже находилось человек двенадцать. Они сидели вокруг стола, покрытого
темно-малиновым сукном. Академик Штерн быстро ходил по кабинету, заложив
руки за спину. Китаец, приехавший с Лежневым, тоже был тут.
-- Ну, наконец-то все, -- сказал Штерн. -- Садитесь, время не терпит.
Среди присутствующих, кроме астрономов, Куприянов с удивлением увидел
крупнейших ученых самых различных специальностей, не имевших прямого
отношения к науке о небе. Тут были биологи, химики, энергетики и языковеды.
Был даже знакомый ему географ.
Куприянов сел на свободный стул, недоумевая, -- какое заседание тут
готовится. Когда Штерн вызвал его по телефону, он полагал, что астроном
просто хочет показать ему в телескоп блестящую точку, которую они наблюдали
утром. Если даже эта точка и в самом деле космический корабль, то зачем
все-таки это собрание?..
Штерн подошел к столу и постучал карандашом. Тотчас все разговоры
прекратились и все головы повернулись к нему. На молодых и старых лицах было
одинаковое выражение нетерпения и любопытства.
Штерн обеими руками расправил свою могучую бороду ("Нервничает старик!"
-- подумал Куприянов) и начал говорить.
-- Сегодня утром, -- сказал он, опуская всякое обращение, -- случилось
событие, равного которому еще не случалось за всю историю нашей планеты.
Впрочем, не так! Вернее будет сказать, что такого события еще не случалось
за всю историю сознательной жизни человечества на Земле. Так вот, сегодня
утром на небе было замечено появление какой-то непонятной блестящей точки.
Наша обсерватория выяснила природу этой точки. Оказалось, что "точка"
представляет собой металлический шар, имеющий около тридцати метров в
диаметре. С помощью одного из наших рефракторов шар был детально рассмотрен.
Нет никакого сомнения, что он является искусственным и имеет внеземное
происхождение. Я сам его видел. Мы имеем дело с космическим кораблем
обитателей другой планеты; и корабль этот, по-видимому, намерен опуститься
на поверхность нашей Земли. Этот вывод вытекает из анализа наблюдений за его
движением, которые удалось провести, пока шар был виден. В шесть часов утра
он находился над Москвой почти в зените. В девять корабль отклонился на
восемнадцать градусов к западу и находился на высоте четырех тысяч
километров. Потом он постепенно стал опускаться, одновременно двигаясь на
запад. Благодаря тому, что наша Земля имеет привычку вращаться вокруг своей
оси, корабль к двум часам дня исчез за горизонтом. Последнее определение его
высоты показывает три тысячи километров. Это значит, что корабль опускается
со скоростью почти двести шесть километров в час, или пятьдесят семь метров
в секунду. Вероятно, он вполне может замедлить или, наоборот, ускорить
быстроту снижения. По этому поводу мы пока не можем сказать ничего.
Намерения экипажа нам неизвестны, но если корабль начал опускаться, то нет