Мартон Сандра. Невеста сказала «нет»

   Кто-то – скорее всего, Элени – опустил тонкие жалюзи на всех окнах, и поэтому в вестибюле было прохладно. В доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь мягким рокотом лопастей вентиляторов, медленно вращающихся под потолком.
   Лорел утомленно огляделась.
   – А где Элени?
   – Зачем? Тебе что-нибудь нужно? – Дэмиан притянул ее к себе и поцеловал долгим поцелуем в губы. – Я все сделаю сам. Сейчас мне не хочется делить тебя ни с кем.
   – Нет, мне ничего не нужно, Дэмиан. Я просто подумала… – она покраснела, – что если она нас увидит, то поймет, что мы… что ты и я…
   Дэмиан улыбнулся. В пышной гриве волос Лорел запутались соломинки, а на лице сиял румянец, появившийся от долгих часов, проведенных в его объятиях.
   – Что же она может понять, keeria mou, кроме того, что мы занимались любовью?
   – Что это значит – keeria mou?
   – Это значит – моя жена. – Он поцеловал ее спутанные кудри. – Муж может заниматься любовью со своей женой в любое время и в любом месте. – Он нежно приподнял ее лицо за подбородок. – На Эктосе, в Нью-Йорке… где угодно, если она не против. Ты согласна со мной?
   – Только если и жене позволяется то же самое.
   – Разве тебе не известно, что демократию изобрели в Греции, на этих островах?
   – В таком случае… – улыбнулась Лорел. Она приподнялась на цыпочки, приложила рот к уху мужа и что-то прошептала. Дэмиан рассмеялся.
   – Я и сам не мог бы сказать лучше, – одобрил он и, подхватив ее на руки, понес вверх по лестнице в спальню.
   Дни пролетали незаметно. И каждый из них одаривал Лорел новыми впечатлениями.
   Дэмиан отказывался верить, что она умеет готовить. Они говорили об этом однажды солнечным днем, когда Лорел сидела на поле ромашек, а Дэмиан лежал рядом с ней, положив голову ей на колени.
   Она с достоинством напомнила ему о тесте, которое он нашел на ее кухне. Он ответил, и не очень галантно, что оно скорее напоминало последствия неудачного научного эксперимента.
   Лорел сорвала пригоршню ромашек и рассыпала по его широкой груди.
   – Я докажу тебе, что умею готовить самое замечательное тесто в мире.
   – Ага-ага.
   – Что ты имеешь в виду, «ага-ага»? Умею. Спроси Джорджа. Он обожает мой хлеб.
   – Джордж… – ухмыльнулся Дэмиан. – Он без ума от тебя. Даже если ты дашь ему кусок мокрой тряпки и назовешь это хлебом, он съест и скажет, что очень вкусно.
   Лорел бросила в него еще несколько ромашек.
   – Он без ума только от своей собственной жены.
   Дэмиан сел, взял ее руку и переплел пальцы со своими.
   – Это очень хорошо, когда мужчина без ума от своей собственной жены, – тихо произнес он.
   Она улыбнулась и смахнула лепесток ромашки с его волос.
   – В самом деле?
   – Я, кажется, не говорил тебе, – начал он, поймав ее руку и поднимая к своим губам, – что я был женат до этого?
   Дразнящая улыбка Лорел исчезла.
   – Нет, не говорил.
   – Ну так вот, я был когда-то женат. И мой брак длился почти целых три недели.
   – Что же случилось? – Она снова попробовала улыбнуться в надежде, что ее улыбка получится достаточно искренней. – Ах, кажется, я догадываюсь. Леди подала тебе на ужин кусок мокрой тряпки, назвала это свежим хлебом, и ты вышвырнул ее вместе с чемоданами.
   – У нас не было ничего общего. Ей хотелось заполучить только мое имя и мои деньги.
   – А чего же хотел от нее ты?
   – Развода, – сказал он со смешком. – Почти с самого начала. Этот брак был дурацкой ошибкой. И, думаю, мы оба это знали.
   – Так зачем же вы женились? – Холод прокрался в сердце Лорел, и она выдавила из себя улыбку. – Она тоже была беременна? – И тут же пожалела об этих вырвавшихся отвратительных словах, но было уже слишком поздно. Дэмиан выпрямился, его лицо стало напряженным и холодным.
   – Нет. Она не была беременна. Если бы была, то смею тебя заверить, я все еще был бы на ней женат.
   – Конечно, ведь это твой долг. – Лорел встала и отряхнула траву с шортов. – Я чуть не забыла, как ты благороден, Дэмиан. Извини.
   Он сердито схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
   – Да что с тобой происходит, Лорел? Ты злишься на меня, потому что я развелся с женщиной, которую не любил? Или потому, что я сказал, что никогда бы не сделал этого, окажись она беременна?
   – Я совсем на тебя не злюсь. – Она криво усмехнулась. – Я просто… ты не можешь винить меня за любопытство, Дэмиан. Оказывается, ты не новичок в семейной жизни…
   – Семейной жизни не получилось. Едва познакомившись, мы решили, что влюблены, и поженились. А когда сообразили, что наделали, было уже слишком поздно.
   – Что ж, именно это и случается, когда люди женятся, поддавшись минутному порыву.
   – Черт побери, не смотри на меня так! Сейчас дело совсем другое. Я женился на тебе, потому что… потому что…
   – Потому что я забеременела.
   – Да. Нет. То есть…
   – Что – то есть?
   Конечно, он женился на ней, потому что она забеременела – зачем же это отрицать?
   – Ничего не надо объяснять. – От тона Лорел веяло морозом, и такой же была ее улыбка. – Я не сомневаюсь в твоей порядочности. Ты женился на мне только ради нашего ребенка, и ты останешься моим мужем по той же самой причине. Не так ли?
   Челюсти Дэмиана крепко сжались.
   – Ты абсолютно права, черт возьми! – рявкнул он. – Я буду твоим мужем, а ты моей женой, пока, как говорится, «смерть не разлучит нас».
   Он притянул ее к себе и поцеловал так же, как в тот самый день, когда судья объявил их мужем и женой. Но впервые после того, как они занимались любовью в башне над морем, Лорел не ответила на его страсть. Она ничего не чувствовала – ни желания, ни даже злости.
   – Ты моя жена, – сказал Дэмиан. С каменным лицом он отстранил ее на расстояние вытянутой руки и посмотрел в глаза. – Не забывай об этом.
   Лорел высвободилась из его рук.
   – Ну как же я могу забыть, если ты постоянно тычешь этим фактом мне в глаза?
   Она отвернулась и пошла вниз с холма по направлению к дому. Дэмиан сжал кулаки. Черт, да что с ней происходит? Он уже думал, что Лорел примирилась с положением его супруги, но, очевидно, этого не произошло.
   Неужели она притворялась все это время, когда они занимались любовью? Лежала в его объятиях, ласкала его, целовала, а сама постоянно мечтала об освобождении от него? Конечно, она за него замуж не собиралась. Он поставил ее в безвыходное положение. Возможностей сопротивляться у нее было не больше, чем у корабля, прибитого бурей вон к тому утесу.
   Губы его скривились. Ну и пусть? Они муж и жена. Ей придется с этим примириться. А что до этой бессмысленной ссоры… она забудет о ней сегодня вечером, когда они лягут в постель.
   Он глубоко вздохнул, сунул руки в карманы и посмотрел на море.
   Она не притворялась в постели, это точно. Он бы непременно почуял фальшь.
   Да, такое чувствуешь сразу… Или нет?
   Лорел сидела за туалетным столиком в спальне, где провела первую ночь в качестве миссис Скурас, и смотрела на свое отражение в зеркале.
   Кроме той первой ночи, она ни разу больше не спала здесь. Каждую незабываемую ночь, чудесное утро и даже полдень она проводила в постели Дэмиана.
   Когда она взяла и поднесла к волосам оправленную в серебро щетку, ее руки дрожали.
   Какой бес в нее вселился сегодня? Дэмиан уже был женат! Ну и что? У нее тоже были отношения с мужчиной, и хотя Кёрк не относился к ним серьезно, но она сама относилась. Она была ему верной и любящей подругой, а когда обнаружила, что он предал ее, то ее сердце было разбито. Она любила Кёрка так же сильно, как… – Придушенный стон сорвался с ее губ. Лорел уронила щетку и закрыла лицо руками.
   Неправда. Она никогда не любила Кёрка по-настоящему, теперь это стала ясно. То, что она чувствовала к Дэмиану, сводило на нет все ее былые чувства к Кёрку. И в этом-то и заключалась суть ее сегодняшней обиды.
   – Не так ли? – прошептала она, подняла голову и уставилась на свое бледное лицо и опухшие от слез глаза.
   Дэмиан признался, что был когда-то женат, но из скоропалительного брака ничего не вышло. И Лорел сразу подумала, что на ней он женился тоже скоропалительно, под влиянием минутного порыва.
   Но как же она хотела, чтобы он начал это отрицать! «Я женился на тебе, потому что я люблю тебя, потому что я всегда буду любить тебя» – вот что хотелось ей услышать.
   Он женился на ней, чтобы у их ребенка был отец, и хотя какая-то часть Лорел и понимала, что это правильно и честно, другая часть ее мечтала услышать от него признание в любви.
   Она снова взяла щетку и посмотрела на свое отражение.
   Ей принадлежит его имя и его страсть, но не любовь. Но если она устроит еще несколько таких сцен, как сегодня, то, может быть, потеряет и это. Уголки ее рта горько опустились.
   – Лорел!
   В дверном проеме стоял Дэмиан, одетый в махровый халат. По опыту прошедшей недели она знала, что под халатом на нем ничего нет, и ей вдруг отчаянно захотелось броситься ему в объятия. Но гордость и боль удержали ее на месте.
   – Да, Дэмиан, – сказала она. Вежливо улыбнулась, опустила щетку и повернулась к нему.
   – Тебе лучше, Лорел?
   Она не вышла к ужину, сославшись на головную боль. Попытка объяснить свое душевное состояние все равно ни к чему бы не привела.
   – Гораздо лучше, благодарю тебя. Элени принесла мне чай и аспирин.
   Он остановился рядом с ней и приподнял руку. Какой-то момент ей казалось, что он собирается коснуться ее волос, и если бы он так и сделал, то ее горечь испарилась бы моментально. Она бы вздохнула и потерлась о его ладонь, как котенок. Но он не тронул ее. Он всего лишь протянул руку и поправил зеркало туалетного столика, затем засунул руку в карман халата.
   – Ты ложишься спать?
   Лорел отвернулась и снова посмотрела в зеркало. Он так просто спросил об этом, но, собственно, почему бы и нет? Место жены в постели мужа, тем более что она ясно дала понять: ей там нравится. При воспоминании о том, что они делали вместе в постели, горло ее сжалось.
   Почему, если любишь мужчину, который тебя не любит, если знаешь, что он никогда тебя не полюбит, почему это все вдруг делает секс таким дешевым?
   – Вообще-то, – сказала она, снова берясь за щетку, – я думаю, мне лучше провести ночь здесь.
   – Здесь? – повторил он так, словно она собиралась заночевать на льдине где-нибудь на Северном полюсе.
   – Да. – Она быстро провела щеткой по волосам. – Головная боль прошла не совсем.
   – Может, мне позвонить тому доктору на Крите, которого рекомендовала Глассман?
   – Нет, нет. Доктор не нужен.
   – Ты уверена? Лорел, если тебе нехорошо…
   – У меня все в порядке, и у ребенка тоже, – она натянуто улыбнулась ему, глядя в зеркало. – Просто старая привычка, Дэмиан. Иногда мне нужно поспать одной. В таких случаях Кёрк всегда говорил…
   – Кёрк? – Он произнес это слово так, что ее сердце остановилось.
   Не делай этого, твердила она себе, о Господи, не делай…
   – Мужчина, с которым я жила. За которого я вообще-то собиралась замуж. Я тебе никогда о нем не рассказывала?
   – Нет, – холодно произнес он, – не рассказывала.
   Она снова взглянула на него в зеркало, и выражение его лица заставило ее содрогнуться от ужаса. Щетка упала на зеркальную поверхность столика, и она резко развернулась к нему.
   – Дэмиан, – сказала она быстро, но было слишком поздно. Он уже стремительно уходил.
   – Ты права, – бросил он через плечо. – Я тоже не прочь провести ночь в одиночестве. Увидимся утром.
   – Дэмиан, подожди…
   Подожди? Он шагнул в холл и громко захлопнул дверь. Она вряд ли попросила бы его подождать, если бы знала, как близко он был к тому, чтобы со всей силы ударить кулаком в стену. Он ворвался в свою спальню, ногой пнул дверь и раздвинул стеклянные стены, выходящие на террасу. Черная теплота эгейской ночи обволокла его удушливой пеленой.
   Хорошо, она жила с мужчиной. Ну и что? Это ни черта не значит. Она замужем за ним, а не за этим Кёрком, кем бы он там ни был.
   Вышла за него замуж вопреки своей воле. Под угрозой потерять своего ребенка. Поддалась гнусному шантажу.
   Дэмиан стремительно развернулся и грохнул кулаком об стену. Боль была ужасной, и он, сморщившись, сунул костяшки пальцев в рот, почувствовал слабый привкус крови и внезапно отчаянно захотел, чтобы это была кровь Кёрка, а не его собственная. Да и вообще, что за имя? Дурацкое имя, да и сам мужик – круглый дурак, если отпустил Лорел.
   Внезапно ему открылась истина, поразившая его своей очевидностью. Он любит Лорел. Он любит свою жену. Каким же он был идиотом, не поняв этого раньше!
   И может быть, может быть, она тоже его любит.
   Он поднял лицо к безлунному небу, словно пытаясь найти ответ там, в сияющем свете миллиона звезд, рассыпанных по небесам. Если она любит его, то это объяснит все. Страсть, которую она никогда не могла скрыть, если он касался ее. Даже ее реакцию сегодня днем, когда он так неуклюже рассказывал ей о своем неудачном первом браке.
   Надежда наполнила его сердце. Может быть, то, что выглядело злостью, было на самом деле болью? Может быть, она просто ревновала его, как он ревнует ее сейчас к Кёрку? Но если она любит его, то почему решила провести эту ночь одна? И почему вспомнила прежнюю связь? Чтобы уколоть его?
   Дэмиан глубоко вздохнул. Он всегда гордился тем, что точно знал, как провести прямую линию из пункта А в пункт Б, но сейчас ему казалось, что он ходит по кругу.
   Единственное, что он может сделать, Господи помоги, так это пойти обратно в ее комнату, зацеловать ее до полной потери чувств, пока она не скажет, что испытывает к нему на самом деле…
   Зазвонил телефон. Это был Гастингс, его личный адвокат в Нью-Йорке.
   Дэмиан сел на край кровати. Гастингс не станет рисковать своей шеей, беспокоя среди ночи самого важного клиента.
   – Боюсь, что у нас возникла проблема, мистер Скурас.
   Дэмиан слушал, и на его лице раздражение постепенно уступало место бешенству.
   – Габриэлла подала на меня в суд? С ума сошла! Ты имеешь в виду, что она собирается продать историю в «Колонку сплетен», если я не соглашусь на ее требования? Что за дерьмо?.. Я никогда не обещал ей жениться!.. – Его лицо побелело. – Если она посмеет вывалять имя моей жены в грязи, то я, черт ее побери… – Дэмиан яростно смотал в узел телефонный шнур. – Хорошо, – сказал он отрывисто, поднялся на ноги и стряхнул с плеч халат. – Слушай, что тебе надо сделать.
   Ярость и решимость управляли его разумом несколько последующих минут. Он позвонил Спиро, позвонил своему пилоту на Крите – и остановился.
   Разбудить Лорел и сказать ей, что уезжает? Нет. Ни в коем случае. Только этого не хватало – объяснять своей жене, что бывшая любовница из мести пытается облить его и ее грязью, продав какому-то телевизионному шоу историю, в которой она выступит в роли покинутой и обманутой подруги, а Лорел – в роли беременной охотницы за состоянием.
   Спиро это уладит. Старик скажет, что ее мужу срочно пришлось вылететь в Нью-Йорк по делам. Ей, конечно, это не понравится, но ведь его не будет совсем немного времени! День, максимум два. А потом он вернется на Эктос, и обнимет ее, и скажет, как он ее любит, и будет молиться всем богам, чтобы она тоже призналась ему в любви. И тогда они начнут свою семейную жизнь заново.
   Но, прежде чем уехать, ему нужно было хотя бы взглянуть на нее. Дом был погружен в тишину, когда он вышел из своей спальни; из-под закрытой двери Лорел не пробивался свет. Дэмиан открыл дверь и скользнул внутрь.
   Она лежала на спине, погруженная в сон.
   Как хороша она была. И как он ее обожал!
   – Kali mou, – прошептал он. – Любимая моя.
   Он наклонился и нежно коснулся ее губ легким поцелуем. Она шевельнулась и тихо вздохнула. Еще одна секунда – и он бы лег рядом с ней и обнял.
   Но сначала, подумал он, надо решить вопрос с Габриэллой.
   Стиснув зубы, он вышел из комнаты своей жены и тихо закрыл за собой дверь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Лорел проснулась ярким солнечным утром с воспоминанием – таким же легким и воздушным, как клочки облаков в небе.
   Был ли это сон, или Дэмиан действительно подошел к ее постели, поцеловал ее и назвал любимой?
   Это казалось таким реальным, но, разумеется, все происходило во сне. Они же поссорились, а когда он явился к ней с оливковой ветвью, она отвергла ее.
   Лорел села, отбросила в сторону укрывавшую ее легкую простыню и потерла лицо ладонями.
   Отвергла предложение мира? И это еще мягко сказано. Она буквально дала ему пощечину!
   Лорел громко выдохнула. Господи, да какой бес в нее вчера вселился? Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, – это Дэмиан.
   Она быстро оделась, мало думая о том, как выглядит. Ей не терпелось поскорее исправить содеянное вчерашним вечером. Дэмиан не любит ее, еще нет, но он заботится о ней – во всяком случае, заботился, пока она не устроила ту отвратительную сцену.
   Ну что же, есть только один-единственный способ загладить свою вину.
   Она скажет Дэмиану правду. К черту гордость – и боль, которая непременно появится, когда она признается Дэмиану в любви, а он не сможет ответить ей тем же. Она сейчас пойдет к нему, скажет, что Кёрк никогда для нее ничего не значил. Ее сердце бешено стучало в груди, Лорел обуревало лихорадочное возбуждение. После Кёрка она обещала себе, что больше не впустит в свое сердце ни одного мужчину. Но Дэмиан не просто мужчина. Он ее муж, отец ребенка, которого она носит, он достоин ее любви.
   В спальне Дэмиана не оказалось. Что ж, ничего странного. Уже пробило восемь, и по его стандартам было уже довольно поздно, тем более что в постели его удерживать сегодня некому. Она не лежит рядом, устроив голову на его плече; и он не шепчет ей медленное, соблазнительное «доброе утро», и она не улыбается ему в ответ такой же ленивой и чувственной улыбкой…
   Но его не было ни на кухне, ни на террасе – обычно там он обсуждал со Спиро хозяйственные дела.
   На террасе оказалась только Элени, старательно поливавшая анютины глазки, фуксии и петуньи в больших горшках.
   – Kalimera sas.
   Улыбаясь, Лорел вышла на террасу.
   – Kalimera sas, Элени. Вы не знаете, где мистер Скурас?
   Брови Элени приподнялись: «Мадам?»
   – Мой муж, – сказала Лорел, – где он может быть?.. – Она вздохнула, улыбнулась и покачала головой. – Ладно, не беспокойтесь. Я уверена, что найду его сама.
   Но она ошиблась. Его не было ни у хозяйственных построек, ни у каменной стены, ни на морском берегу.
   – Kalimera sas.
   Она и не заметила, что сзади бесшумной тенью подошел старый Спиро.
   – Kalimera sas, – ответила Лорел и остановилась. Старик не говорил по-английски, а она знала по-гречески всего несколько слов, выученных за последнюю неделю. Но все равно, надо попробовать. Должен же Дэмиан где-то быть! – Спиро, вы не видели мистера Скураса?
   Старик вопросительно поднял лохматые брови.
   – Я не могу найти Дэмиана. Дэмиан, – повторила она, тыча в свое платиновое обручальное кольцо на пальце. – Мой муж!
   – А, Дэмиан. Ne. Да, понимаю.
   – Так вы все-таки говорите по-английски?
   – Совсем мало.
   – Поверьте мне, ваш английский в тысячу раз лучше, чем мой греческий. Ну, так где же он?
   – Мадам?
   – Дэмиан… Где?
   Старик закашлялся.
   – Он уезжать остров, мадам.
   – Уехал с острова? Куда, на Крит?
   – Лететь в Нью-Йорк, мадам. Бизнес.
   – Бизнес… – повторила она, с удивлением чувствуя, как из ее глаз потекли слезы. Плакала она совершенно беззвучно, и это почему-то особенно огорчало Спиро.
   – Мадам, – сказал он с несчастным видом, – прошу вас, не надо плакать.
   – Это я виновата, – прошептала она. – Я сама во всем виновата. Мы поссорились, и я очень его обидела, и… и я ни разу не сказала ему… он даже не знает, как я…
   Она опустилась на скамью и спрятала лицо в ладонях. Спиро стоял рядом, глядя на нее с чувством бессильной жалости, словно на ягненка, запутавшегося в проволочной ограде.
   Он протянул руку, собираясь коснуться ее головы, но вместо этого залез в карман, вытащил огромный белый носовой платок и вложил ей в ладонь.
   – Мадам, – сказал он, – вы увидеть, все быть хорошо.
   – Нет. – Лорел высморкалась и поднялась на ноги. – Нет, не будет. Вы не понимаете, Спиро. Я солгала Дэмиану. Солгала ужасно. То, что я сказала ему, было так жестоко…
   – Вы любить его, – мягко сказал старик.
   – Да. О да, я люблю его всем сердцем. Всему виной моя дурацкая гордость. Если бы я только могла поехать к нему сейчас…
   Спиро кивнул. Именно так он и думал. Что-то плохое произошло между молодыми, вероятно, потому Дэмиан и сорвался посреди ночи.
   Старик нахмурился. Дэмиан и эта женщина глубоко любят друг друга, это видно невооруженным взглядом, но по причинам, которые за пределами его понимания, не желают в этом признаться.
   – Спиро!
   Он посмотрел на женщину, стоящую рядом с ним. Теперь глаза ее казались очень ясными, и в них светилась решимость.
   – Я знаю, как ты любишь Дэмиана, – сказала она. – Я тоже его люблю. И я должна ему это сказать, Спиро, я должна сделать так, чтобы он понял: в моей жизни нет места никому, кроме него. И никогда не будет.
   Старик приосанился и коснулся натруженной рукой плеча Лорел.
   – Да, мадам. Вы должен сказать ему, и я поможешь вам делать это.
 
   Нью-Йорк плавился от жестокой жары, грянувшей в середине лета.
   На Эктосе тоже жарко, но там яркое золотое солнце, синее море и голубые небеса. А здесь, на Манхэттене, солнце полностью пряталось за плотной завесой облаков. Воздух казался плотным и удушливым. И когда двери лифта в пентхаузе закрылись за ним, Дэмиан подумал, что и день был таким же неприятным и чертовски длинным.
   Он сбросил пиджак и галстук на кресло и включил кондиционер. Прохладный поток воздуха с шорохом ворвался в тишину. Стивене и экономка взяли отпуск, так что он был один. Отлично.
   Дэмиан закрыл глаза и наслаждался обдувающей его прохладой, расстегивая пуговицы рубашки и закатывая рукава. Сегодня вечером ему было не до приличий, особенно после разбирательства с Габриэллой. Час, проведенный наедине с ней и адвокатами, показался ему целой вечностью. Прилипчивый запах ее духов все еще преследовал его.
   – Ты уверен, что хочешь встретиться с ней лицом к лицу? – спросил его Гастингс.
   Дэмиан предпочел бы никогда ее больше не видеть, но знал, что нужно ткнуть противников носом в тот компромат, который он собрал на свою бывшую любовницу, а главное, она должна сама убедиться, что он не намерен сдаваться.
   Последующие шестьдесят минут, пока Габриэлла лила крокодиловы слезы в кружевной платочек и посылала ему трагические взгляды, он пытался понять, чем его могла привлечь эта женщина.
   Крашеные волосы. Косметика, наложенная искусно, но чересчур густо. Побрякушки – очень дорогие, купленные, разумеется, на его деньги. Все это буквально оскорбляло его. Единственное, что помогало ему держаться спокойно, так это бережно хранимый в душе образ Л орел, какой он видел ее в последний раз, во всей ее истинной красоте.
   В конце концов, он ужасно устал от юридических диспутов адвокатов, а еще больше – от кривляния Габриэллы.
   – Хватит! – рявкнул он.
   Все взгляды обратились к нему. Тоном, от которого мороз пробирал до костей, он сказал Габриэлле, с чем ей придется столкнуться, если она попробует сейчас или в будущем предъявить ему какие-либо претензии, а затем, словно внезапно что-то вспомнив, толкнул к ней через стол папку.
   – Что это, дорогой? – спросила она.
   И Дэмиан впервые за этот час улыбнулся.
   – Твое прошлое тебя догоняет, «дорогая».
   Она побледнела, открыла папку… и все закончилось. Габриэлла грязно ругалась и забрасывала его угрозами. Но когда ее адвокат перегнулся через плечо подзащитной и заглянул в содержимое папки – список ее любовников и фотографии из досье нескольких частных детективов, включая и те, которые вполне годились для порнографического журнала, – его лицо изменилось, он тут же встал и покинул поле битвы.
   Вспоминая об этом, Дэмиан улыбнулся, подошел к бару, бросил в бокал несколько кубиков льда и плеснул туда водки.
   – За частных детективов! – негромко произнес он и залпом выпил сразу полбокала.
   С недопитой водкой в руке он поднялся в свою спальню, в комнату, где провел первую любовную ночь с Лорел. Да, именно любовную, в самом прямом смысле этого слова. В его жизни не было места романтическим порывам, но факт оставался фактом: свою жену он полюбил с первого взгляда.
   И ему буквально не терпелось признаться ей в этом.
   Как только вернется на Эктос, он бросится к ней и скажет, что он любит и всегда будет любить ее, что ее прошлое не имеет значения, потому что он, Дэмиан Скурас, будет ее будущим, а ведь для них важно только будущее.
   Он поставил бокал на столик, скинул одежду и прошел в ванную. Самолет ждет его в аэропорту. Несколько часов, и он будет дома.
   Он быстро принял душ. Нет ни одной лишней минуты. Чем скорее он оставит Нью-Йорк, тем скорее сможет обнять Лорел.
   Но перед отлетом надо заехать в одно место.
   Он обернул полотенце вокруг бедер и взял бокал.
   Он поедет к «Тиффани». Он же еще не купил своей жене свадебного подарка. Что ж, он исправит эту оплошность прямо сейчас. Что ей подойдет лучше всего? Бриллианты и изумруды? Бриллианты и сапфиры? Может быть, просто купить ей полное ведро колец?
   Он улыбнулся, спускаясь по лестнице. Еще одна выпивка – имбирный эль на сей раз, так как ему нужна ясная голова, – и он позвонит в «Тиффани», узнать, открыты ли они. А если нет… как имя того парня, которого он встретил в прошлом году? Он, кажется, вице-президент «Тиффани», а может быть, «Картье»? Дэмиан громко рассмеялся и поставил бокал на стойку бара. Не имеет значения. Лорел обрадуется кольцу, в какой бы фирме он его ни купил, пусть даже в дешевой лавочке. Обрадуется, если она действительно любит его, а ему все больше и больше кажется, что она… что она…