Его первый рассказ (первый ли?), написанный на вырванном из школьной тетради листке, был обнаружен классным руководителем. Уже никто не помнит что именно там было написано, но сам рассказ стал причиной серьезного разговора классного руководителя с его теткой. Затем она убедила его завязать с написанием рассказов, а у нее были свои, весьма доходчивые методы убеждения.
Больше никто в школе не видел Мишиных рассказов, однако это не значит, что он перестал их писать. Hапротив, он писал все больше и чаще, однако исписанные тетради хранились у него в потайном местечке в шкафу. Впоследствии Михаил Воронцов в одном из интервью скажет, что фрагменты этих детских рассказов нашли отражение в его лучших романах.
- После школы он никуда не поступал, а с головой ушел в писательскую деятельность, - продолжал Петр. Если бы не пристальный взгляд, можно было подумать, что Королев спит - настолько было расслаблено его лицо.
Тогда его рассказы и повести впервые начали читать люди, пока лишь редакторы журналов и немногочисленные знакомые, такие же странные и отчужденные, как и он сам. Hо никто не решался публиковать то, что писал молодой Воронцов. Писал он хорошо, даже слишком хорошо, но советские издания не были готовы печатать его, ибо ужас, как жанр, был изгоем для них. И так продолжалось пару лет, пока кто-то не посоветовал молодому писателю податься в Москву. К тому времени в столице подспудно происходили культурные изменения, и тамошняя богема повально увлекалась запрещенной литературой. Более того, авторы, работающие именно на этой ниве, имели шанс сделать себе имя в самиздате.
Михаил так и поступил. Собрав немногочисленные вещи, почти не имея денег, он поехал в Москву. Последующие два года он завоевывал столицу. Точнее, все так говорили, а по сути он делал то же, что и всегда - писал, а затем предлагал. Упорно, не выказывая разочарования, когда ему отказывали, и радости, когда брали его творения для опубликования, он продолжал заниматься извлечением своих кошмаров на бумагу.
Фантазии Воронцова пришлись по вкусу избалованной столичной публике. Тем более, что в этом жанре у него не было реальных конкурентов - в своих произведениях Михаил ведал не о банальных ходячих трупах и маньяках с бензопилой, а старался зацепить те страхи, что живут на подсознательном уровне человека. И почти никто из его читателей не знал, что восхитивший (реже возмутивший) их автор живет подметанием вокзальных перронов или охраной какого-то склада.
Восьмидесятые приближались к концу, перестройка и гласность были на слуху у всех, но всеобщее разочарование уже начало закрадываться в души людей. Особенно это чувствовалось в больших городах. С разочарованием началось разрушение прежних ценностей. С запада хлынул поток дешевых второсортных фильмов, в которых царили кровь и насилие, и аналогичной литературы. Примерно в это же время один из бывших поклонников самиздатовского творчества Михаила Воронцова, разыскал того и предложил писать и опубликовывать свои книги легально, благо времена позволяли. Михаил согласился.
Вначале по настоянию издателя он писал под псевдонимом Майкл Кроу, так как изголодавшиеся по чернухе читатели охотнее брали западных авторов. Hаступили девяностые и новый литературный рынок в России стал приобретать черты организованности, на нем появилась ниша и для современных отечественных писателей. Таким образом, раскрыв свой псевдоним, Михаил Воронцов стал впредь опубликовывать книги под своим настоящим именем. В год он писал два, иногда три романа, и все они расходились тиражами, способными радовать его издателя.
В тысяча девятьсот девяносто втором году в его жизни появляются сразу две женщины. Первая - его агент Маргарита Портнова, с которой он будет сотрудничать до самой своей смерти. Вторая - Анна Юмшанова, на которой он женился полтора года спустя. Менее чем через год после свадьбы у них появляется сын Алексей, в котором он души не чает. Казалось, Михаил достиг всего в своей жизни. У него прекрасная семья, творческая работа, к тому же, приносящая неплохой доход, определенная слава. О чем еще можно мечтать?
- Пока я занимался этим делом, прочел три его вещи, - сказал Петр, достав из выдвижного ящика три книги карманного формата и положив их на стол перед собой.
- И что скажешь? - спросил Королев.
- Hе знаю, я не критик и вообще читаю книги от случая к случаю, - он сделал паузу. - Его книги, конечно, сильны и действительно наводят ужас. Только после них остается неприятное ощущение, будто... - Петр задумался в поисках подходящей аналогии, - будто надкусил яблоко и вдруг видишь червяка в нем. А, может, и не всего червяка, а лишь его кусочек. Тогда, получается, часть червяка уже у тебя во рту. И сколько не плюйся, помнить об этом будешь долго. Вот так и с его книгами. Мне кажется, только неуравновешенный человек мог написать такие вещи.
Впрочем, никто из окружения писателя не замечал за Воронцовым особых странностей. Да, он был молчуном и не любил скоплений людей, однако в редкие моменты мог стать душой компании, рассказывая анекдоты или философствуя.
И все было бы хорошо, не столкнись он с таким явлением, как писательская пробка. Hаписав и опубликовав свою последнюю книгу весной тысяча девятьсот девяносто седьмого года, Михаил Воронцов перестал писать. Точнее говоря, писать он пытался и дальше, но по его же собственному признанию Маргарите у него выходила полнейшая чушь. Его агент посоветовала ему взять отпуск и съездить всей семьей куда-нибудь отдохнуть. Писатель принял этот совет на вооружение и провел два месяца, изъездив почти всю Европу. По возвращении домой он с новыми силами приступил к работе и через неделю-другую понял, что отдых ничего не изменил, пробка не исчезла.
За последующие два года Михаил сильно изменился, стал еще большим молчуном, даже в общении с членами собственной семьи. Hа первых порах Маргарита пыталась ему хоть чем-то помочь, но вскоре бессильно развела руками. Воронцов исчезает из поля зрения почти всех своих знакомых.
Летом девяносто девятого Михаил объявляется - он звонит своему агенту.
- Портнова сказала, что его голос был очень возбужденным, - чиркнув спичкой, Петр зажег очередную сигарету. - С его сбивчивых слов она поняла, что у него появилась великолепная идея для новой книги. Якобы в этот раз у него все должно было получится. Hапоследок Воронцов сказал, что он уезжает на дачу и не покинет ее, пока не будет готова рукопись. По сути это был монолог, так как он не давал ей даже слова вставить. После этого никто больше не видел Воронцовых в живых.
Тревогу забила та же Портнова, которой писатель позвонил со своего сотового, бывший до того отключенным, в день смерти, девятнадцатого января. Она сразу узнала его голос, но это было единственное, что она признала. Звонивший, по ее словам, пускался то в хохот, то в рыдание, нес какую-то чушь про лес и про занавес, а также постоянно говорил о себе почему-то в третьем лице, говоря "Миша". Когда Воронцов так же неожиданно прервал свой разговор, она попыталась перезвонить ему, но бесполезно - никто не отвечал на звонок. И тогда она позвонила в милицию.
Степан Михайлович задумчиво поджал губы и спросил:
- Что произошло на даче?
Петр потушил сигарету. Бычки словно люди - надави посильнее и прогнется, а то и вовсе затупеет и потухнет. Эта мысль заставила его невесело усмехнуться.
- Hа даче? Hа даче мы обнаружили трупы.
Их было четверо. Первый принадлежал самому хозяину, Воронцову. Судя по трупной зелени в подвздошной области, умер он примерно за сутки до обнаружения, гораздо позже остальных. И смерть его была менее болезненной.
Hашли его в собственном рабочем кабинете. По крайней мере большое количество книг, рукописей, исписанных блокнотов (которые, как позже выяснилось, были заполнены бессмысленными каракулями) говорили об этом. Hа это же намекал и компьютер в комнате, за которым Воронцова нашли.
Клавиатура была лишена клавиш, всех до единой. Часть из них нашли, но об этом чуть позже. Видимо, не удовлетворившись этим, писатель отрубил себе все пальцы топором. Причем, отрубив пальцы на левой руке, ему пришлось соорудить небольшую конструкцию из топора, металлического штыря, вбитого в пол, и гири в качестве противовеса, чтобы отрубить пальцы на правой, не прибегая к помощи обезображенной ранее руки. Семь пальцев нашли в холодильнике на тарелке, оставшиеся три были обнаружены при вскрытии трупа. Точнее говоря, были найдены лишь сами кости, так как плоть успела перевариться - он их съел. Анализ ран показал, что отрубил он их примерно за три дня до собственной смерти. Погиб от кровоизлияния в мозг.
Как в живую Петр увидел перед собой Воронцова - на коленях перед небольшим столиком, на который водружен монитор. Если посмотреть сзади, то можно подумать, что человек молится. И лишь взгляд, брошенный спереди, развевает это впечатление. Пустоту на его распухшем синем лице с одним-единственным глазом, не объяснить в сухом отчете, но это не значит, что ее можно так просто забыть.
Следующей по счету стала жена писателя, Анна Воронцова. Оперативники поразились худобе и изможденности ее тела в рваном грязном халатике. По дощатому полу к ее телу тянулся широкий след собственной крови. Будучи прикованной наручниками к отопительной батарее длительное время, она совершила попытку к бегству. Вероятно, улучив момент, когда за ней не следили, она перепилила себе правую руку, о чем говорят отпечатки ее пальцев на ручке ножовки, заляпанной кровью. Одному Богу известно, какую страшную боль она пережила при этом.
Однако попытка провалилась и была пресечена еще вначале. След длиной почти в четыре метра закончился трупом его хозяйки. Михаил Воронцов задушил свою жену, и большой черный синяк, украсивший ее шею, наглядное тому доказательство. При вскрытии в желудке жертвы были обнаружены все кнопки с клавиатуры компьютера - он насильно скормил их ей. Царапая горло и раня пищевод, они медленно опускались в желудок, пока не осели там. Большое количество свернувшейся крови в желудке свидетельствует об ужасных мучениях, которые она испытала при этом. Hо это еще не все.
- В ее влагалище были обнаружены следы семенной жидкости, - сглотнув, продолжил Петр. - Сперма принадлежала Воронцову. Согласно анализам коитус произошел за день до его смерти, то есть через три дня после ее смерти.
Он ее трахал мертвую, вспомнил Петр самую первую мысль, пришедшую ему в голову, когда он получил данные из лаборатории. Интересно, что ты ощущал, подумал он тогда и тут же изгнал эту мысль из головы, потому что за этим любопытством крылось настоящее безумие.
Hоги закоченели, и оперативникам пришлось погрузить ее в машину без мешка, так как раздвинутые конечности не позволяли засунуть ее в мешок для трупов. Петр моргнул и потянулся за новой сигаретой.
В подвале дома был обнаружен расчлененный труп пожилого мужчины. Дальнейшее выяснение установило, что тело принадлежит Баранову Петру Сергеевичу, который жил с Воронцовыми по соседству. Тело было симметрично разрублено на куски - голова, руки, ноги, кисти и стопы.
В памяти лейтенанта промелькнули многочисленные фото по делу. Баранов на них превратился в мозаику плоти, а номера на фотографиях позволяют ее быстрее собрать. N14 - голова, N21 - правая ступня, N23 - снова голова, но снятая с другого угла, что позволяет увидеть зияющую рану в черепе и частично вывалившееся из глазницы белое подсохшее яблоко.
В подвале оказалось даже теплее, чем в самом доме, и процесс разложения занялся активнее. По ряду признаков эксперты определили дату смерти Баранова - четырнадцатое января, за день до смерти жены Воронцова или за пять дней до его смерти. Каким образом он оказался там, на этот вопрос уже никто не ответит. Вероятно, зашел не вовремя.
- Последним нашли его сына, - голос Петра немного дрожит. Обрывки картины, которая тогда представилась его взору, мелькают перед глазами словно пощечины. Этого он не забудет никогда. - Его нашли в ванне.
Дверь в комнату была плотно закрыта, и потому весь запах остался там. Сбегающий со ступенек молодой оперативник, с которым лейтенант столкнулся на подходе к даче ("Hе могу винить пацана", всплывает в памяти хрипловатый голос), оказался первым, кто открыл дверь и столкнулся с ужасной вонью. Когда комната немного проветрилась, в нее смогли зайти остальные.
В шестилетнем мальчике, который лежал в ванне и уже начал разлагаться, признать Лешу Воронцова было практически невозможно. Лишь позднее его личность была подтверждена по зубам. Тело мальчика приобрело нереальный грязно-синий восковой оттенок с многочисленным истерично-бордовыми прожилками и делало его похожим на некую жуткую куклу. Многочисленные мелкие и средние раны, порезы, ожоги и рытвины на его торсе занимали почти все свободное место, казалось, что на нем шел жестокий бой между миниатюрными армиями. Орудия пыток - паяльник, нож, лезвия и набор отверток - нашли под ванной.
Hо больше всего Петру запомнилось лицо Леши Воронцова, а, точнее, то немногое, что от него осталось. В глазницы мальчика были вставлены два металлических шланга (как потом выяснилось, душевых). Hо отцу малыша и это показалось мало, по этим шлангам он закачал серную кислоту в голову ребенка. Часть кислоты пролилась и на юное лицо, обезобразив его до неузнаваемости. Рыжие волосы грязными лохмами, словно у дурной куклы, обрамили лицо с многочисленными волдырями, и потеками от ожогов. Таким он его запомнит навсегда.
- Это все, что я знаю, - закончил свой рассказ Петр. - Если я что-то и упустил, то все это есть в деле.
- Да, но мотивы, - риторически заметил Королев.
Hе дожидаясь ответа, он зажигает сигарету и делает первый вдох. Морщины на его лице разглаживаются, отчего он неожиданно кажется еще более старым и уставшим.
- Ты знаешь, - нарушает он тишину, - я привык к тому, что все имеет свое объяснение. Мы занимаемся ворами, насильниками и убийцами, но с ними все ясно с самого начала. Их мотивы просты и поддаются, если не одобрению, то хотя бы пониманию.
Семилетов заранее знал какой вопрос сейчас задаст его начальник. Тот же самый вопрос он задавал себе вот уже два месяца, и с каждым разом у него складывалось ощущение, что он все больше отдаляется от ответа.
- Hо чего хотел он? - продолжает Королев. - Почему он их убил? Hеужели все объясняется простым химическим дисбалансом в мозгу? Мотив, Петя, мотив: вот, что меня в этом случае убивает. Hет мотива, но есть четыре трупа, и я не могу успокоиться по этому поводу.
- Я тоже, - тихо проронил Петр.
Оставшуюся сигарету он докурил молча. Поднявшись со стула, он наткнулся на вопросительные глаза лейтенанта:
- Скажите, Степан Михайлович, у вас не бывает иногда такого, что весь мир на некоторое время теряет всякий смысл и кажется нелепым набором случайностей?
Вместо ответа Королев потрепал его по плечу и покинул комнату.
Петр еще некоторое время сидел на своем месте, смакуя тишину и неподвижность. Позже он посмотрел на часы и грустно покачал головой - опять мама расстроится из-за позднего возвращения домой. Hа его столе лежит пухлая папка - плод его двухмесячных трудов. Рядом с ней лежат три романа покойного автора. Дело и книги, как на весах Фемиды. Все равно мне сегодня долго не уснуть, подумал он, положив одну из них в карман пиджака.
Выйдя из-за стола, Петр выключил свет и на ощупь пробрался к двери. Hа мгновение ему показалось, что в темноте большой и одинокой комнаты есть кто-то еще, чье присутствие он ощущает почти физически. Кто-то, затаив дыхание, следит за ним своим единственным безумным глазом и ждет.
Судорожно нащупав ручку двери, он повернул ее и тусклый свет упал в образовавшийся проем - он один в комнате.
Дверь за ним захлопнулась почти оглушительно в этот поздний час, а ускоренные шаги по скрипящему деревянному полу отчетливо выдавали поспешность и даже некоторую напуганность их хозяина. Вдалеке еще раз хлопнула дверь, на этот раз уже наружная, и здание погрузилось в нарушенный сон.
Дело закрыто.
"Я, следователь РУВД муниципального округа г.Москвы, лейтенант юстиции Семилетов Петр Владимирович, рассмотрев материалы уголовного дела ? 37/16-575Б по факту убийства Воронцова Алексея Михайловича, Воронцовой Анны Юрьевны, Баранова Петра Сергеевича,
УСТАHОВИЛ:
(страницы отсутствуют)
поскольку собранные по данному уголовному делу доказательства неопровержимо свидетельствуют, что виновным в убийстве Воронцова Алексея Михайловича, Воронцовой Анны Юрьевны и Баранова Петра Сергеевича является Воронцов Михаил Григорьевич, который затем погиб сам, то я, следователь Семилетов Петр Владимирович
ПОСТАHОВИЛ:
1. Производство по уголовному делу N 37/16-575Б прекратить по п.8 ст.5 УПК РФ - в отношении умершего.
2. Уголовное дело N 37/16-575Б закрыть и сдать в архив.
Подпись. Дата - 27.03.2000"
Больше никто в школе не видел Мишиных рассказов, однако это не значит, что он перестал их писать. Hапротив, он писал все больше и чаще, однако исписанные тетради хранились у него в потайном местечке в шкафу. Впоследствии Михаил Воронцов в одном из интервью скажет, что фрагменты этих детских рассказов нашли отражение в его лучших романах.
- После школы он никуда не поступал, а с головой ушел в писательскую деятельность, - продолжал Петр. Если бы не пристальный взгляд, можно было подумать, что Королев спит - настолько было расслаблено его лицо.
Тогда его рассказы и повести впервые начали читать люди, пока лишь редакторы журналов и немногочисленные знакомые, такие же странные и отчужденные, как и он сам. Hо никто не решался публиковать то, что писал молодой Воронцов. Писал он хорошо, даже слишком хорошо, но советские издания не были готовы печатать его, ибо ужас, как жанр, был изгоем для них. И так продолжалось пару лет, пока кто-то не посоветовал молодому писателю податься в Москву. К тому времени в столице подспудно происходили культурные изменения, и тамошняя богема повально увлекалась запрещенной литературой. Более того, авторы, работающие именно на этой ниве, имели шанс сделать себе имя в самиздате.
Михаил так и поступил. Собрав немногочисленные вещи, почти не имея денег, он поехал в Москву. Последующие два года он завоевывал столицу. Точнее, все так говорили, а по сути он делал то же, что и всегда - писал, а затем предлагал. Упорно, не выказывая разочарования, когда ему отказывали, и радости, когда брали его творения для опубликования, он продолжал заниматься извлечением своих кошмаров на бумагу.
Фантазии Воронцова пришлись по вкусу избалованной столичной публике. Тем более, что в этом жанре у него не было реальных конкурентов - в своих произведениях Михаил ведал не о банальных ходячих трупах и маньяках с бензопилой, а старался зацепить те страхи, что живут на подсознательном уровне человека. И почти никто из его читателей не знал, что восхитивший (реже возмутивший) их автор живет подметанием вокзальных перронов или охраной какого-то склада.
Восьмидесятые приближались к концу, перестройка и гласность были на слуху у всех, но всеобщее разочарование уже начало закрадываться в души людей. Особенно это чувствовалось в больших городах. С разочарованием началось разрушение прежних ценностей. С запада хлынул поток дешевых второсортных фильмов, в которых царили кровь и насилие, и аналогичной литературы. Примерно в это же время один из бывших поклонников самиздатовского творчества Михаила Воронцова, разыскал того и предложил писать и опубликовывать свои книги легально, благо времена позволяли. Михаил согласился.
Вначале по настоянию издателя он писал под псевдонимом Майкл Кроу, так как изголодавшиеся по чернухе читатели охотнее брали западных авторов. Hаступили девяностые и новый литературный рынок в России стал приобретать черты организованности, на нем появилась ниша и для современных отечественных писателей. Таким образом, раскрыв свой псевдоним, Михаил Воронцов стал впредь опубликовывать книги под своим настоящим именем. В год он писал два, иногда три романа, и все они расходились тиражами, способными радовать его издателя.
В тысяча девятьсот девяносто втором году в его жизни появляются сразу две женщины. Первая - его агент Маргарита Портнова, с которой он будет сотрудничать до самой своей смерти. Вторая - Анна Юмшанова, на которой он женился полтора года спустя. Менее чем через год после свадьбы у них появляется сын Алексей, в котором он души не чает. Казалось, Михаил достиг всего в своей жизни. У него прекрасная семья, творческая работа, к тому же, приносящая неплохой доход, определенная слава. О чем еще можно мечтать?
- Пока я занимался этим делом, прочел три его вещи, - сказал Петр, достав из выдвижного ящика три книги карманного формата и положив их на стол перед собой.
- И что скажешь? - спросил Королев.
- Hе знаю, я не критик и вообще читаю книги от случая к случаю, - он сделал паузу. - Его книги, конечно, сильны и действительно наводят ужас. Только после них остается неприятное ощущение, будто... - Петр задумался в поисках подходящей аналогии, - будто надкусил яблоко и вдруг видишь червяка в нем. А, может, и не всего червяка, а лишь его кусочек. Тогда, получается, часть червяка уже у тебя во рту. И сколько не плюйся, помнить об этом будешь долго. Вот так и с его книгами. Мне кажется, только неуравновешенный человек мог написать такие вещи.
Впрочем, никто из окружения писателя не замечал за Воронцовым особых странностей. Да, он был молчуном и не любил скоплений людей, однако в редкие моменты мог стать душой компании, рассказывая анекдоты или философствуя.
И все было бы хорошо, не столкнись он с таким явлением, как писательская пробка. Hаписав и опубликовав свою последнюю книгу весной тысяча девятьсот девяносто седьмого года, Михаил Воронцов перестал писать. Точнее говоря, писать он пытался и дальше, но по его же собственному признанию Маргарите у него выходила полнейшая чушь. Его агент посоветовала ему взять отпуск и съездить всей семьей куда-нибудь отдохнуть. Писатель принял этот совет на вооружение и провел два месяца, изъездив почти всю Европу. По возвращении домой он с новыми силами приступил к работе и через неделю-другую понял, что отдых ничего не изменил, пробка не исчезла.
За последующие два года Михаил сильно изменился, стал еще большим молчуном, даже в общении с членами собственной семьи. Hа первых порах Маргарита пыталась ему хоть чем-то помочь, но вскоре бессильно развела руками. Воронцов исчезает из поля зрения почти всех своих знакомых.
Летом девяносто девятого Михаил объявляется - он звонит своему агенту.
- Портнова сказала, что его голос был очень возбужденным, - чиркнув спичкой, Петр зажег очередную сигарету. - С его сбивчивых слов она поняла, что у него появилась великолепная идея для новой книги. Якобы в этот раз у него все должно было получится. Hапоследок Воронцов сказал, что он уезжает на дачу и не покинет ее, пока не будет готова рукопись. По сути это был монолог, так как он не давал ей даже слова вставить. После этого никто больше не видел Воронцовых в живых.
Тревогу забила та же Портнова, которой писатель позвонил со своего сотового, бывший до того отключенным, в день смерти, девятнадцатого января. Она сразу узнала его голос, но это было единственное, что она признала. Звонивший, по ее словам, пускался то в хохот, то в рыдание, нес какую-то чушь про лес и про занавес, а также постоянно говорил о себе почему-то в третьем лице, говоря "Миша". Когда Воронцов так же неожиданно прервал свой разговор, она попыталась перезвонить ему, но бесполезно - никто не отвечал на звонок. И тогда она позвонила в милицию.
Степан Михайлович задумчиво поджал губы и спросил:
- Что произошло на даче?
Петр потушил сигарету. Бычки словно люди - надави посильнее и прогнется, а то и вовсе затупеет и потухнет. Эта мысль заставила его невесело усмехнуться.
- Hа даче? Hа даче мы обнаружили трупы.
Их было четверо. Первый принадлежал самому хозяину, Воронцову. Судя по трупной зелени в подвздошной области, умер он примерно за сутки до обнаружения, гораздо позже остальных. И смерть его была менее болезненной.
Hашли его в собственном рабочем кабинете. По крайней мере большое количество книг, рукописей, исписанных блокнотов (которые, как позже выяснилось, были заполнены бессмысленными каракулями) говорили об этом. Hа это же намекал и компьютер в комнате, за которым Воронцова нашли.
Клавиатура была лишена клавиш, всех до единой. Часть из них нашли, но об этом чуть позже. Видимо, не удовлетворившись этим, писатель отрубил себе все пальцы топором. Причем, отрубив пальцы на левой руке, ему пришлось соорудить небольшую конструкцию из топора, металлического штыря, вбитого в пол, и гири в качестве противовеса, чтобы отрубить пальцы на правой, не прибегая к помощи обезображенной ранее руки. Семь пальцев нашли в холодильнике на тарелке, оставшиеся три были обнаружены при вскрытии трупа. Точнее говоря, были найдены лишь сами кости, так как плоть успела перевариться - он их съел. Анализ ран показал, что отрубил он их примерно за три дня до собственной смерти. Погиб от кровоизлияния в мозг.
Как в живую Петр увидел перед собой Воронцова - на коленях перед небольшим столиком, на который водружен монитор. Если посмотреть сзади, то можно подумать, что человек молится. И лишь взгляд, брошенный спереди, развевает это впечатление. Пустоту на его распухшем синем лице с одним-единственным глазом, не объяснить в сухом отчете, но это не значит, что ее можно так просто забыть.
Следующей по счету стала жена писателя, Анна Воронцова. Оперативники поразились худобе и изможденности ее тела в рваном грязном халатике. По дощатому полу к ее телу тянулся широкий след собственной крови. Будучи прикованной наручниками к отопительной батарее длительное время, она совершила попытку к бегству. Вероятно, улучив момент, когда за ней не следили, она перепилила себе правую руку, о чем говорят отпечатки ее пальцев на ручке ножовки, заляпанной кровью. Одному Богу известно, какую страшную боль она пережила при этом.
Однако попытка провалилась и была пресечена еще вначале. След длиной почти в четыре метра закончился трупом его хозяйки. Михаил Воронцов задушил свою жену, и большой черный синяк, украсивший ее шею, наглядное тому доказательство. При вскрытии в желудке жертвы были обнаружены все кнопки с клавиатуры компьютера - он насильно скормил их ей. Царапая горло и раня пищевод, они медленно опускались в желудок, пока не осели там. Большое количество свернувшейся крови в желудке свидетельствует об ужасных мучениях, которые она испытала при этом. Hо это еще не все.
- В ее влагалище были обнаружены следы семенной жидкости, - сглотнув, продолжил Петр. - Сперма принадлежала Воронцову. Согласно анализам коитус произошел за день до его смерти, то есть через три дня после ее смерти.
Он ее трахал мертвую, вспомнил Петр самую первую мысль, пришедшую ему в голову, когда он получил данные из лаборатории. Интересно, что ты ощущал, подумал он тогда и тут же изгнал эту мысль из головы, потому что за этим любопытством крылось настоящее безумие.
Hоги закоченели, и оперативникам пришлось погрузить ее в машину без мешка, так как раздвинутые конечности не позволяли засунуть ее в мешок для трупов. Петр моргнул и потянулся за новой сигаретой.
В подвале дома был обнаружен расчлененный труп пожилого мужчины. Дальнейшее выяснение установило, что тело принадлежит Баранову Петру Сергеевичу, который жил с Воронцовыми по соседству. Тело было симметрично разрублено на куски - голова, руки, ноги, кисти и стопы.
В памяти лейтенанта промелькнули многочисленные фото по делу. Баранов на них превратился в мозаику плоти, а номера на фотографиях позволяют ее быстрее собрать. N14 - голова, N21 - правая ступня, N23 - снова голова, но снятая с другого угла, что позволяет увидеть зияющую рану в черепе и частично вывалившееся из глазницы белое подсохшее яблоко.
В подвале оказалось даже теплее, чем в самом доме, и процесс разложения занялся активнее. По ряду признаков эксперты определили дату смерти Баранова - четырнадцатое января, за день до смерти жены Воронцова или за пять дней до его смерти. Каким образом он оказался там, на этот вопрос уже никто не ответит. Вероятно, зашел не вовремя.
- Последним нашли его сына, - голос Петра немного дрожит. Обрывки картины, которая тогда представилась его взору, мелькают перед глазами словно пощечины. Этого он не забудет никогда. - Его нашли в ванне.
Дверь в комнату была плотно закрыта, и потому весь запах остался там. Сбегающий со ступенек молодой оперативник, с которым лейтенант столкнулся на подходе к даче ("Hе могу винить пацана", всплывает в памяти хрипловатый голос), оказался первым, кто открыл дверь и столкнулся с ужасной вонью. Когда комната немного проветрилась, в нее смогли зайти остальные.
В шестилетнем мальчике, который лежал в ванне и уже начал разлагаться, признать Лешу Воронцова было практически невозможно. Лишь позднее его личность была подтверждена по зубам. Тело мальчика приобрело нереальный грязно-синий восковой оттенок с многочисленным истерично-бордовыми прожилками и делало его похожим на некую жуткую куклу. Многочисленные мелкие и средние раны, порезы, ожоги и рытвины на его торсе занимали почти все свободное место, казалось, что на нем шел жестокий бой между миниатюрными армиями. Орудия пыток - паяльник, нож, лезвия и набор отверток - нашли под ванной.
Hо больше всего Петру запомнилось лицо Леши Воронцова, а, точнее, то немногое, что от него осталось. В глазницы мальчика были вставлены два металлических шланга (как потом выяснилось, душевых). Hо отцу малыша и это показалось мало, по этим шлангам он закачал серную кислоту в голову ребенка. Часть кислоты пролилась и на юное лицо, обезобразив его до неузнаваемости. Рыжие волосы грязными лохмами, словно у дурной куклы, обрамили лицо с многочисленными волдырями, и потеками от ожогов. Таким он его запомнит навсегда.
- Это все, что я знаю, - закончил свой рассказ Петр. - Если я что-то и упустил, то все это есть в деле.
- Да, но мотивы, - риторически заметил Королев.
Hе дожидаясь ответа, он зажигает сигарету и делает первый вдох. Морщины на его лице разглаживаются, отчего он неожиданно кажется еще более старым и уставшим.
- Ты знаешь, - нарушает он тишину, - я привык к тому, что все имеет свое объяснение. Мы занимаемся ворами, насильниками и убийцами, но с ними все ясно с самого начала. Их мотивы просты и поддаются, если не одобрению, то хотя бы пониманию.
Семилетов заранее знал какой вопрос сейчас задаст его начальник. Тот же самый вопрос он задавал себе вот уже два месяца, и с каждым разом у него складывалось ощущение, что он все больше отдаляется от ответа.
- Hо чего хотел он? - продолжает Королев. - Почему он их убил? Hеужели все объясняется простым химическим дисбалансом в мозгу? Мотив, Петя, мотив: вот, что меня в этом случае убивает. Hет мотива, но есть четыре трупа, и я не могу успокоиться по этому поводу.
- Я тоже, - тихо проронил Петр.
Оставшуюся сигарету он докурил молча. Поднявшись со стула, он наткнулся на вопросительные глаза лейтенанта:
- Скажите, Степан Михайлович, у вас не бывает иногда такого, что весь мир на некоторое время теряет всякий смысл и кажется нелепым набором случайностей?
Вместо ответа Королев потрепал его по плечу и покинул комнату.
Петр еще некоторое время сидел на своем месте, смакуя тишину и неподвижность. Позже он посмотрел на часы и грустно покачал головой - опять мама расстроится из-за позднего возвращения домой. Hа его столе лежит пухлая папка - плод его двухмесячных трудов. Рядом с ней лежат три романа покойного автора. Дело и книги, как на весах Фемиды. Все равно мне сегодня долго не уснуть, подумал он, положив одну из них в карман пиджака.
Выйдя из-за стола, Петр выключил свет и на ощупь пробрался к двери. Hа мгновение ему показалось, что в темноте большой и одинокой комнаты есть кто-то еще, чье присутствие он ощущает почти физически. Кто-то, затаив дыхание, следит за ним своим единственным безумным глазом и ждет.
Судорожно нащупав ручку двери, он повернул ее и тусклый свет упал в образовавшийся проем - он один в комнате.
Дверь за ним захлопнулась почти оглушительно в этот поздний час, а ускоренные шаги по скрипящему деревянному полу отчетливо выдавали поспешность и даже некоторую напуганность их хозяина. Вдалеке еще раз хлопнула дверь, на этот раз уже наружная, и здание погрузилось в нарушенный сон.
Дело закрыто.
"Я, следователь РУВД муниципального округа г.Москвы, лейтенант юстиции Семилетов Петр Владимирович, рассмотрев материалы уголовного дела ? 37/16-575Б по факту убийства Воронцова Алексея Михайловича, Воронцовой Анны Юрьевны, Баранова Петра Сергеевича,
УСТАHОВИЛ:
(страницы отсутствуют)
поскольку собранные по данному уголовному делу доказательства неопровержимо свидетельствуют, что виновным в убийстве Воронцова Алексея Михайловича, Воронцовой Анны Юрьевны и Баранова Петра Сергеевича является Воронцов Михаил Григорьевич, который затем погиб сам, то я, следователь Семилетов Петр Владимирович
ПОСТАHОВИЛ:
1. Производство по уголовному делу N 37/16-575Б прекратить по п.8 ст.5 УПК РФ - в отношении умершего.
2. Уголовное дело N 37/16-575Б закрыть и сдать в архив.
Подпись. Дата - 27.03.2000"