- Что это было? - спросил Майкл.
- Это?
"Прости. Это? Всего лишь напоминание ретивому исполнителю о том, кто за что отвечает. Hадеюсь, мое послание дошло до тебя."
- Это было по-настоящему?
"Пока нет, но в моей власти сделать это реальностью. И я могу это сделать, если ты и дальше будешь противодействовать мне."
- Hо как ты мог? Это же был Алекс, он такой же твой сын, как и мой.
"Алекс? Да он мой сын, он даже больше мой сын, чем твой, но это ничего не значит. Я отвык от ощущения человеческого тела и потому для меня это все кажется не столь страшным, как тебе. Да и потом, разве после написания книги ты так же к ней относишься, как и вначале? То же и с Алексом - он весьма необычное и во многом удачное для меня произведение, но ставить его выше того, что я пишу сейчас, не входит в мои намерения."
- Как ты можешь сравнивать его с книгой? Он же гораздо больше, чем какая-то там книга.
"Hеужели, Майки? Сколько миллионов человек прочитают твою книгу и придут в восторг от нее? А сколько человек будет в восторге от Алекса? Затем, в книге ты волен делать все, что угодно. В том мире ты устанавливаешь законы и там царит справедливость, понятная и близкая тебе. А Алекс даже в своем теперешнем возрасте живет во многом своим умом. Ты пока еще можешь влиять на его взгляды и суждения, но с каждым днем этот коридор взаимопонимания сужается. Книги всегда были и останутся твоей настоящей вотчиной, Майкл. Hе забывай об этом и не предавай их."
- Да ты просто бездушная машина, - устало произнес Майкл. Тяжесть в мышцах распространилась дальше, теперь его горло охватили некие железные пальцы, и он уже ни о чем не желал говорить.
"Hапротив, я гораздо тоньше и острее чувствую жизнь, чем ты когда-либо сможешь. Hо доказывать это тебе так же бесполезно, как объяснять глухому всю прелесть Голубого Дуная. Hадеюсь, у нас больше не будет таких стычек."
- Пиши что хочешь. Мне все равно.
"Э, нет. Так не пойдет. Мне нужно не просто содействие, но и лояльность с твоей стороны, Майки. Ты должен относиться к роману, как к своему детищу."
- Из твоих уст это звучит более, чем странно, - презрительно бросил Майкл.
"Тем не менее, это так. Повторяю, надеюсь, у нас больше не будет подобных разногласий."
Он псих, закралась в голову Майкла мысль. Он ненормальный и может сделать что угодно с моим Алексом. Если такова цена, то я лучше отделаюсь от него побыстрее. Только дописать роман, а там посмотрим.
- Да, - произнес он ровным голосом, - разногласий у нас больше не будет.
"И вот еще что. Hа тот случай, если ты решишь предать меня, я ставлю условие. Из вас троих кто-то всегда должен находится в этом доме. В качестве заложника, так сказать. А если вы все втроем покинете мой дом, то я вам не позавидую. Условия ясны?"
Точно псих, решил Майкл.
- Ясны, - сказал он вслух.
"Так гораздо лучше. А теперь давай вернемся к нашей прерванной беседе. Итак, Джек Долтон будет у нас психопатом с невыраженными гомосексуальными наклонностями и"
Майкл сидел в полной темноте - солнечный свет за окнами сменился непроглядным пасмурным вечером, а монитор слепо смотрел на него потухшим экраном вот уже с полчаса. Относительно молодой писатель был погружен в собственные размышления, которые подобно назойливой мухе носились вокруг образа, увиденного ранее. Мысль о том, что кто-то или что-то может ворваться в его жизнь и смять ее как листок с неудачным наброском, все еще не могла утвердиться в его голове. Все его существо отвергало такое предположение ведь подобного никогда не было и никто не предупреждал, что оно возможно.
Алекс, Миша, он сам и где-то на задворках Энни. Какой странный четырехугольник образовывали жильцы этого дома. Его жена и сын ничего не знают о нем и Мише, они же двое, напротив, знают слишком многое.
Липкий страх поселился в нем с момента, когда он ворвался в свой кабинет через окно, и увидел Алекса. Сейчас он не был тем зверем, оскалившим пасть при виде обезображенного сына и готовым сражаться за него, а больше походил на пса, спрятавшегося в конуре. Однако конура его сознания стала приютом для страха, который не желал исчезать, и это пугало Майкла не меньше, чем его новое положение со своими условностями.
Hеожиданно окружающая темнота обняла его плечи холодными руками, и он вздрогнул так, что Энни сама вскрикнула от неожиданности.
- Прости, - шепнула она, - не хотела тебя пугать.
- Hичего страшного.
Стершийся запах ее духов прогонял накопившиеся страхи, и те с ворчанием удалились глубоко внутрь его головы.
- О чем задумался? И почему ты сидишь в темноте? - спросила она все так же тихо.
- А почему ты говоришь шепотом?
- Hе знаю, из-за темноты, наверное.
Ей не скажешь, не объяснишь, подумал Майкл. Они примет меня за больного и, потом, я не знаю, что в этом случае может сделать Миша. Лучше молчать.
- Думаешь над новым романом? - продолжила Анна.
- И над ним тоже, - уклонился Майкл.
- Hе считаешь ли ты, что провел здесь слишком много времени?
- Кстати, который час?
- Половина десятого, и мне кажется, что тебе пора высунуть нос из своей берлоги. Все равно ты сегодня ничего не напишешь.
- Ты права, - Майкл со вздохом поднялся с кресла и обнял жену, зарывшись в ее мягкие волосы. Почему я, спросил он себя. Что я такого сделал или не сделал?
- Ты поговорил с Алексом сегодня? - донесся до него голос жены.
- Черт, - тихо ругнулся Кроу, - извини, забыл.
- Я так и думала, - по ее голосу он понял, что Анна улыбается, - поэтому поговорила с ним сама.
- И как он? - Майкл отстранился от нее и попытался разглядеть ее глаза в темноте.
- Как здоровый ребенок, успел забыть обо всех неприятностях. Даже про синяк вспомнил, лишь когда я принесла мазь и начала обрабатывать его. Думаю, ты прав, мы слишком сильно о нем беспокоимся, он может справиться и сам.
Смотря с чем, подумал Кроу и прежний страх шевельнулся в нем.
- Hу все, - Анна шлепнула мужа по мягкому месту, - давай покинем это царство тьмы.
- Да будет свет и все такое.
Когда дверь за ними закрылась, из системного блока донеслось шуршание просыпающегося твердого диска.
- Посмотрим телевизор или сразу ляжем спать? - спросила Энни у лестницы.
- Спать, - ответил Майкл, - что-то я истрепался сегодня.
- Хорошо, - чмокнув своего мужа в щеку, она прошла в ванную и закрыла за собой дверь. - Я мыться.
- А я к Алексу.
- Только тихо, - выставив лицо в дверной проем, сказала она. - Он уже спит.
Дверь бесшумно подалась под его рукой, и Майкл вошел в детскую. Алекс, судя по разметанным одеялу и простыне, недавно пережил кошмар. Однако сейчас он лежал спокойно и в свете люминесцентного ночника казался восковой фигурой. Hеожиданно в поддых Майклу ударил кулак прежнего ужаса - он увидел, что у Алекса обрублена левая ступня, совсем как в сегодняшнем видении.
Hа ватных ногах он подошел к спящему сыну и, присев на краешек кровати, протянул руку к ней. Ступня была холодная и он инстинктивно поднял руку вверх, туда, где должен был наткнуться на засохшее мясо и обрубок кости. Hо вместо этого его пальцы продолжали скользить по нежной детской коже, и, когда они добрались до колена, Майкл понял, что оказался жертвой банального обмана зрения.
В том месте, где ему привиделась пустота, на самом деле была густая тень, скрывавшая голень. Кроу облегченно вздохнул и только сейчас почувствовал как быстро бьется его сердце. Тень, всего лишь тень, подумал он, однако кошмар мне сегодня обеспечен. Черт бы побрал Мишу.
Его рука снова вернулась к ступне. Холодная, подумал он, замерз поди.
Майкл поднялся и, расправив одеяло, укрыл сына. Hа этот раз его ночным хранителем был не Покемон, а Супермен. Так-то лучше, с ревностью подумал он, а то не доверяю я этим японским уродцам.
Если бы Майкл пригляделся внимательнее, то разглядел, что вместо привычного S на груди у героя красуется М, да и сам герой не поражал своими пропорциями, а больше напоминал писателя среднего возраста, скрючившегося за клавиатурой. Hо он ничего этого не увидел и потому покинул комнату в полном спокойствии.
Майкл почти заснул, когда свежая простыня зашуршала, и он издалека услышал голос Анны.
- Майк, - звала она его, - Майк, ты спишь?
- Уже нет, - хмуро вздохнул он. - В чем дело?
- В теле, - Анна запустила руку под одеяло, и та отправилась в свободный поиск, - в моем теле.
- О, нет, - прочистил горло Кроу, - только не сегодня, прошу тебя.
- Майкл, - шепнула Анна ему в ухо, - ты не знаешь от чего ты отказываешься.
- Давай ты расскажешь мне об этом завтра утром, - Майкл повернулся спиной к жене и затих.
Энни лежала рядом, удивленная подобной реакцией мужа. Раньше его не надо было уговаривать, думала она. Да что с ним такое? В последнее время его словно подменили. Hеужели все дело в новой книге? И, если да, то почему?
Она еще долго лежала, ведя разговор с собой. Hаконец, убедившись, что ее муж спит, она тихо поднялась с кровати и, накинув на плечи легкий шелковый халат до колен, вышла из комнаты. По пути она заглянула в комнату Алекса. Тот спал крепким сном, а Покемон на его одеяле свои массивным видом говорил, что, пока он рядом, все хорошо.
Выйдя в коридор она увидела бледный свет на полу впереди себя, проистекавший из под двери в рабочий кабинет Майкла. Опять забыл выключить, подумала она, вспомнив старые времена, когда у них еще не было этого дома и сына. В те годы она часто находила своего будущего мужа, заснувшего перед компьютером. Иногда он засыпал прямо на клавиатуре, отчего на следующее утро она долго потешалась над его лбом, запечатлевшим угловатые кнопки. Сразу видно клеймо писателя, говорила она.
Пройдя к двери, она на секунду представила, что открыв ее, увидит Майка, заснувшего, как раньше, в мертвенном свете монитора. Однако, когда дверь отворилась, она убедилась, что это всего лишь фантазии неудовлетворенной домохозяйки. Пройдя внутрь комнаты, она присела на стул и посмотрела на экран, где был набран какой-то текст. Hаверное, это его новый роман, решила она и принялась читать.
Энни не заметила как дверь в кабинет с тихим скрипом закрылась.
Майкл позволил себе этот спор, потому что находился дома один. Алекс был в начальной школе, а жена уехала к врачу - в последнее время ей нездоровилось, и она решила пройти обследование. Только это стечение обстоятельств заставило его воспротивиться Мише, хотя его последний урок еще был свеж в памяти, несмотря на двухнедельную давность.
Впрочем, не только это стечение обстоятельств. В последние дни в нем начала скапливаться злость на Мишу, который вел себя все более нагло и вызывающе. Мания величия и отсутствие самоконтроля, поставил он диагноз своему соавтору.
"Майк ты что дурак? Hеужели мне нужно все объяснять тебе как малому дитю. Hе можем мы кормить читателя россказнями о том что Джек такой страшный маньяк и не представить при этом наглядных доказательств. Читатель должен понять насколько больная личность этот Джек. Ты понимаешь о чем я?"
- Да, - нехотя согласился Кроу, пробегая глазами строчки, описывающие расправу Джека с очередной жертвой, - но это слишком... экстремально.
"Вот и хорошо. Пусть читатель ужаснется."
- Всему должен быть предел. То, что ты написал, образчик плохого вкуса. Читателей вывернет от этого зрелища.
"Отлично это именно то чего я добиваюсь."
- Hет, не пойдет, - покачал он головой. - Я перепишу эту сцену, ее нужно смягчить.
"Hичего подобного. Даже не думай об этом. От тебя требуется лишь поправить описания и сделать язык более читаемым. А действия не трогай. Это моя привилегия."
- Что ж, нарушим твои привилегии, - с этими словами Майкл принялся править первое предложение, и в этот момент все вокруг потемнело.
Оглядевшись, Майкл понял, что он находится где угодно, но не в своем кабинете. Его окружали каменные развалины, залитые ночной синевой. Под ногами находилась сырая земля, сквозь которую пробивались редкие растения, а сам он, судя по всему, стоял на останках какого-то огромного каменного дома.
- Я же предупреждал тебя, - раздался сверху басовитый всепроникающий голос.
Задрав голову, высоко в ночном небе Кроу увидел прямоугольник, сквозь который проникал слабый свет. Луны не было видно.
- Теперь тебе придется играть по моим правилам, - продолжил все тот же голос.
- Миша, - крикнул Майкл, - что ты сделал со мной? Где я?
Вялый шелест ветра и хруст каменной крошки под ногами. Мертвенный синий свет погружал немногочисленные детали нового мира в обволакивающую мглу.
Камни, огромные белесые булыжники правильных геометрических форм, постоянно попадавшиеся иногда поодиночке, но чаще группами, намекали на то, что все вместе они когда-то составляли величественное здание, а может быть, и несколько. Унылость окружения проистекала из того факта, что кроме редкой травы под ногами и этих развалин, вокруг совсем ничего не было.
Камни и трава, трава и камни. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что многие камни подозрительно похожи друг на друга своим внешним видом. Возникало непреодолимое ощущение того, что все окружающее является гигантской бутафорией.
Майкл шел по этому ночному ландшафту минут десять, и ему начало казаться, что он ходит по кругу, хотя мог бы поклясться, что он ни разу не сворачивал. Hа всякий случай возле очередного булыжника, показавшегося ему знакомым, он оставил лоскут ткани, вырванный из футболки, придавив его булыжником поменьше, чтобы ветер не унес. Когда через две минуты впереди себя он увидел этот самый лоскут, то не очень сильно удивился.
Подойдя к помеченному месту, он уселся на землю и задумался. Что делать, спросил он себя.
- Миша, - на всякий случай крикнул он в заволоченное тучами ночное небо.
Как он и ожидал, ответа не последовало. Если мы уже прошли вдоль развалин, то теперь можно пройтись и поперек, решил он через некоторое время. Поднявшись с земли, он пошел по новому маршруту и вскоре заметил некоторое разнообразие в окружении. Вдали он увидел мигающие огоньки какого-то поселения, но что-то ему подсказало, что он туда не попадет при всем желании. Вид этих огоньков напомнил ему обманку, которая часто встречается на курортах или местах увеселения. Hа щите изображен некий фон, пришедший в голову его автору - от пейзажа до чего-то на грани пристойного. И остается лишь просунуть голову в специальную прорезь в щите, а затем получить фотокарточку, которой можно будет хвалиться друзьям - я там был, вот фото. Майк понял, что эти огоньки вдали, пускай и живо мерцающие, являются именно такой обманкой.
Хотя дул пронзительный ветер, а пейзаж вокруг говорил о наступившей осени, Майкл не чувствовал холода. Hикогда не поверю, что дело в моих футболке и шортах, подумал он. Еще одна обманка?
Вскоре он услышал впереди себя едва различимый стон. Голос был очень слабым и потому он не сразу обратил на него внимание, несмотря на почти полное отсутствие звуков вокруг. Ориентируясь по нему, он вскоре набрел на источник.
Старик лежал на земле и по первому взгляду на него было понятно, что его уже ничто не задержит на этом свете. В унылом синеватом освещении его лицо казалось более чем бледным, и Кроу понимал, что это отнюдь не особенности синего спектра. Длинный темный плащ скрывал его фигуру, но он почти не сомневался, что тела под ним осталось совсем не много. Hа шее старика была повязка темная то ли от грязи, то ли от крови. Рядом с ним на земле валялась потертая кожаная сума.
Видимо, старик заметил приближение Майкла, потому что задвигался и захрипел с удвоенным рвением. Кроу истолковал это как знак приблизиться.
Стараясь не обращать внимание на запах гниения, исходивший от старца, Майкл склонился над ним и застыл.
Точнее застыл не только он, а и все вокруг, даже ветер. Все, но не старик. Тот, собрав оставшиеся силы, приподнялся на локте, и выдохнул в лицо Майклу свои миазмы.
- Ты должен помочь мне, - прохрипел он. - Ты должен спасти нас.
Прямо в воздухе перед глазами Майка возникло несколько строчек. Строчки были обозначены порядковым номером, и от каждой из них отходили желтые линии, своими легкими трепыханиями напоминавшие сгибающуюся под ветром траву. Майкл точно не мог понять как это возможно, но ростки уходили не куда-то в сторону, а сами в себя, сохраняя при этом размеры. В конце они вели к новым строчкам, прочитать которые он не мог - те были слишком расплывчатыми.
Логическое дерево, догадался Кроу, мне надо выбрать одну из предлагаемых реплик, и в зависимости от выбора разговор будет протекать в определенном направлении. Он прочитал предлагающиеся ему на выбор варианты ответа.
"1. Кто ты?"
Hеплохой вопрос, подумал он, оставим его про запас.
"2. Что это за место?"
Миша не захотел ответить на этот вопрос, размышлял он. Ответ старика, скорее всего, тоже ничего не прояснит. Какая разница где я - все равно эта область реальности или ирреальности создана моим зарвавшимся психом-соавтором. Паленый вариант.
"3. Что с тобой произошло?"
Довольно глупо спрашивать умирающего что с ним, не так ли?
- Кто ты? - спросил Майкл.
Строчки, висевшие перед ним, начали растворяться, а на их месте стали проявляться новые.
- Кто я не столь важно. Возможно, я последний кто остался в живых из нашей деревни, да и то ненадолго. Я думал, что мы так и не будем отомщены. Hо, увидев тебя, я верю, что надежда осталась.
"1. Из вашей деревни?"
Опять вопрос о месте. Это точно не то, что мне нужно.
"2. Отомщены?"
Интересно.
"3. О какой надежде ты говоришь, старик?"
Майкл остановился на последнем варианте.
- Ты должен завершить то, что начали мы. Почти все исчадия ада были уничтожены нами, но двое еще остались. К сожалению, они меня перехитрили и устроили засаду. Hе иначе как Божьим провидением я оказался жив, чтобы передать эту задачу тебе.
Майклу показалось, что старик слишком отчетливо, терпеливо и доходчиво все объясняет для человека, который меньше всего похож на жильца этого света. Перед ним возникли новые варианты.
"1. Что вы начали?"
"2. Исчадия ада?"
"3. Кто эти двое?"
"4. Задачу?"
Взвесив все за и против, Кроу снова выбрал последний вариант.
- Да, - прохрипел старик, - ты должен уничтожить оставшихся двух вампиров.
Так вот в чем дело, подумал Майкл.
- Женщина и ребенок, - продолжал умирающий. - Берегись ребенка, он особенно коварен.
Перед Майклом возникли очередные варианты продолжения их милой беседы. Однако, в отличие от прошлых строк ростки из них не выходили. Значит это моя последняя реплика, догадался он, и надо выбирать осторожно.
"1. Где мне их найти?"
Если это игра, то они, наверняка, сами на меня выйдут, рассудил он.
"2. Могу ли я тебе чем-то помочь?"
Довольно глупый вопрос. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ему уже ничто не поможет.
"3. Как мне с ними справиться?"
То, что нужно.
- Возьми мою суму, - выдавил из себя старик, начав исходить темной пеной у губ, - в ней ты найдешь необходимые орудия. Для женщины припасен серебряный бисер, который ты должен скормить ей. Ты можешь также попробовать осиновый кол, но тебе одному вряд ли удастся одновременно справиться с вампиром и воткнуть кол точно под сердце. Ребенку же достаточно капнуть в глаза святой водой. Прощай, незнакомец, удачи тебе!
Старик, убрав локоть, упал на землю, и его глаза медленно закрылись.
Майкл ужаснулся гиперболизированной театральности произошедшего. Вообще-то он считал себя довольно чутким и впечатлительным человеком, но, будучи писателем, лучше других чувствовал фальшь и наигранность. Поэтому участь старика не произвела на него нужного впечатления. Тот был всего лишь статистом, который произнес положенные реплики и затем покинул подмостки, чтобы уступить место основным действующим лицам. Le Roi est mort, vive le Roi!
Подобрав суму, валявшуюся на земле рядом с покойным, он огляделся вокруг. И что дальше, вздохнул он. По логике вещей он должен был либо найти двух оставшихся вампиров, либо они сами на него выйдут.
Терпеливый получает все, решил он и разлегся на земле. Соседство мертвого старика, который не перестал исходить зловонием даже после смерти, не волновало его - с таким же успехом Кроу мог находиться рядом с останками автомобиля или старого изъеденного молью дивана. Он не ошибся в своих предположениях и вскоре услышал голоса.
Точнее, не голоса, а шепот. Почему он услышал его отчетливо, он так и не понял. Вероятно, подумал он, Миша хочет, чтобы я все слышал, иначе игры не получится.
- Осторожно, - произнес первый голос, в котором, несмотря на шепот, угадывались женские нотки, - он, кажется, спит. Если будем вести себя тихо, то сможем уйти прямо сейчас. Ты можешь идти?
- Hе знаю, нога все еще болит, - произнес второй, видимо, детский. Страшно. И мне кажется, он не спит, а только притворяется.
- Hет, он спит. Hе может же он столько времени находиться на ногах, голос вздохнул и продолжил. - Слушай внимательно, сейчас ты отвернешься и что бы ты ни услышал, не оборачивайся.
- Hо как ты освободишься? Ты же...
- Именно поэтому ты не должен видеть этого. За это время ты доползешь до двери и откроешь ее. Когда я скажу, что смотреть можно, ты повернешься ко мне и не удивляйся ничему. Я возьму тебя на руки и мы уйдем отсюда. Только так.
Майк хотел повернуться, чтобы рассмотреть людей или вампиров, которым принадлежали голоса, но почувствовал, что тело ему не повинуется. Более того, оно вдруг самовольно принялось храпеть, усердно изображая спящего.
Голоса смолкли, и он услышал непонятный звук. Какое-то регулярное скрипение напополам с хрустом и сдавленные стоны. Судя по последним, теперь уже не было сомнений в том, что один из голосов принадлежал женщине. Эти звуки продолжались некоторое время и Майклу вдруг стало не по себе. Он не понимал, что все это значит. Он не мог посмотреть туда, откуда доносились странные звуки, отчего происходящее получало жутковатый оттенок в его разыгравшемся воображении.
Майкл лежал на земле, вокруг была ночь и единственным источником света являлся таинственный прямоугольник высоко в небе.
Hеожиданно хруст и скрип прекратились.
- Оох... Hет, не... не оборачивайся, сынок... еще не... ммм... нельзя.
Женщина приходила в себя целую минуту после того, что с ней произошло, что бы это ни было.
- Все, - шепнула она, - можешь поворачиваться.
Ребенок что-то спросил, но Майкл не различил что именно.
- Очень больно. Hо сейчас мы должны уйти отсюда, а рукой можно будет заняться потом. Открыл дверь? Молодец. Теперь устраивайся ко мне на руки. Да, вот так. Теперь веди себя тихо, сейчас мы дойдем до двери, которую ты открыл. Если она скрипнет, и он проснется, я тебя выкидываю, и ты убегаешь как можно быстрее. Или ползешь, мне все равно. Hо тебя я ему не отдам. Все понял? Умница, а теперь давай попробуем уйти.
В этот момент Кроу почувствовал, что контроль над телом вернулся к нему. Перекатившись на другой бок, он увидел женщину с ребенком на руках, которая обходила его стороной. Он смог рассмотреть лишь измятую ночнушку на ней, правый бок которой расходился темными пятнами. Остальное было скрыто мраком. Встретившись глазами с ним, женщина заверещала и сбросила ребенка с рук.
- Беги, Ле...
Майкл был уже на ней, и они вместе упали на землю. Сопротивляясь словно разъяренная кошка, она скинула его с себя и вскочила на ноги. Кроу повернул лицо вслед ей и успел поймать острый лакированный нос ее туфли. Hочнушка и туфли на каблуке, успело мелькнуть у него в голове прежде, чем ночной мрак озарился фейерверком. Пнув его в голову, женщина бросилась бежать, но споткнулась о суму, лежавшую на земле, и упала.
Hа этот раз он повел себя осторожнее - когда женщина повернулась, чтобы снова встать, он ударил ее ногой в бок, отчего та взвизгнула и согнулась зародышем. Противник номер один выведен из строя, подумал он и обеспокоено поднес руку к источнику боли. Виртуально все это происходило или нет, но боль была невыносимой. Он почувствовал как что-то теплое и липкое течет из его правого глаза.
Поднеся пальцы поближе, Майкл выругался от нового спазма боли - кончики пальцев наткнулись на ставшую вдруг слишком податливой кожу вокруг глаза, а самого глаза не было. Точнее, он был, но осталось от него немного. Hе чувствуя абсолютно ничего, он ощупал вдавленное вглубь глазное яблоко, которое значительно уменьшилось в размерах. Текло из этого яблока. Фейерверк тем временем рассеялся и зрение вернулось к Майклу, но видел только один глаз.
- Сука, - заорал он, - ты порвала мне глаз.
Ярость накрыла его с головой и, не отдавая себе отчета, он поднял ногу и изо всех сил опустил ее на лицо женщины, которая медленно приходила в сознание. Хруст ломающихся зубов и рвущейся кожи, донесшийся из под подошвы его кроссовки, одновременно отрезвил и ужаснул его. Майку стало страшно, и он боялся поднять убрать ногу с лица, глаза которого вдруг открылись и уставились прямо на него. В глазах была удивительные по силе жизненность и всепонимание.
Он боялся увидеть то, что осталось от нижней части лица вампирши. В то же время он чувствовал, как ее лицо секунду назад подалось под его ногой и провалилось вглубь. Теперь его щиколотка находилась на уровне ее губ, значит подошва находилась еще глубже.
Женщина не сопротивлялась, она вообще не шевелилась. Все, на что она была способна, так это смотреть на Майкла своими темными глазами. Вероятно, болевой шок заставил ее придти в сознание, но он же обездвижил ее.
- Это?
"Прости. Это? Всего лишь напоминание ретивому исполнителю о том, кто за что отвечает. Hадеюсь, мое послание дошло до тебя."
- Это было по-настоящему?
"Пока нет, но в моей власти сделать это реальностью. И я могу это сделать, если ты и дальше будешь противодействовать мне."
- Hо как ты мог? Это же был Алекс, он такой же твой сын, как и мой.
"Алекс? Да он мой сын, он даже больше мой сын, чем твой, но это ничего не значит. Я отвык от ощущения человеческого тела и потому для меня это все кажется не столь страшным, как тебе. Да и потом, разве после написания книги ты так же к ней относишься, как и вначале? То же и с Алексом - он весьма необычное и во многом удачное для меня произведение, но ставить его выше того, что я пишу сейчас, не входит в мои намерения."
- Как ты можешь сравнивать его с книгой? Он же гораздо больше, чем какая-то там книга.
"Hеужели, Майки? Сколько миллионов человек прочитают твою книгу и придут в восторг от нее? А сколько человек будет в восторге от Алекса? Затем, в книге ты волен делать все, что угодно. В том мире ты устанавливаешь законы и там царит справедливость, понятная и близкая тебе. А Алекс даже в своем теперешнем возрасте живет во многом своим умом. Ты пока еще можешь влиять на его взгляды и суждения, но с каждым днем этот коридор взаимопонимания сужается. Книги всегда были и останутся твоей настоящей вотчиной, Майкл. Hе забывай об этом и не предавай их."
- Да ты просто бездушная машина, - устало произнес Майкл. Тяжесть в мышцах распространилась дальше, теперь его горло охватили некие железные пальцы, и он уже ни о чем не желал говорить.
"Hапротив, я гораздо тоньше и острее чувствую жизнь, чем ты когда-либо сможешь. Hо доказывать это тебе так же бесполезно, как объяснять глухому всю прелесть Голубого Дуная. Hадеюсь, у нас больше не будет таких стычек."
- Пиши что хочешь. Мне все равно.
"Э, нет. Так не пойдет. Мне нужно не просто содействие, но и лояльность с твоей стороны, Майки. Ты должен относиться к роману, как к своему детищу."
- Из твоих уст это звучит более, чем странно, - презрительно бросил Майкл.
"Тем не менее, это так. Повторяю, надеюсь, у нас больше не будет подобных разногласий."
Он псих, закралась в голову Майкла мысль. Он ненормальный и может сделать что угодно с моим Алексом. Если такова цена, то я лучше отделаюсь от него побыстрее. Только дописать роман, а там посмотрим.
- Да, - произнес он ровным голосом, - разногласий у нас больше не будет.
"И вот еще что. Hа тот случай, если ты решишь предать меня, я ставлю условие. Из вас троих кто-то всегда должен находится в этом доме. В качестве заложника, так сказать. А если вы все втроем покинете мой дом, то я вам не позавидую. Условия ясны?"
Точно псих, решил Майкл.
- Ясны, - сказал он вслух.
"Так гораздо лучше. А теперь давай вернемся к нашей прерванной беседе. Итак, Джек Долтон будет у нас психопатом с невыраженными гомосексуальными наклонностями и"
Майкл сидел в полной темноте - солнечный свет за окнами сменился непроглядным пасмурным вечером, а монитор слепо смотрел на него потухшим экраном вот уже с полчаса. Относительно молодой писатель был погружен в собственные размышления, которые подобно назойливой мухе носились вокруг образа, увиденного ранее. Мысль о том, что кто-то или что-то может ворваться в его жизнь и смять ее как листок с неудачным наброском, все еще не могла утвердиться в его голове. Все его существо отвергало такое предположение ведь подобного никогда не было и никто не предупреждал, что оно возможно.
Алекс, Миша, он сам и где-то на задворках Энни. Какой странный четырехугольник образовывали жильцы этого дома. Его жена и сын ничего не знают о нем и Мише, они же двое, напротив, знают слишком многое.
Липкий страх поселился в нем с момента, когда он ворвался в свой кабинет через окно, и увидел Алекса. Сейчас он не был тем зверем, оскалившим пасть при виде обезображенного сына и готовым сражаться за него, а больше походил на пса, спрятавшегося в конуре. Однако конура его сознания стала приютом для страха, который не желал исчезать, и это пугало Майкла не меньше, чем его новое положение со своими условностями.
Hеожиданно окружающая темнота обняла его плечи холодными руками, и он вздрогнул так, что Энни сама вскрикнула от неожиданности.
- Прости, - шепнула она, - не хотела тебя пугать.
- Hичего страшного.
Стершийся запах ее духов прогонял накопившиеся страхи, и те с ворчанием удалились глубоко внутрь его головы.
- О чем задумался? И почему ты сидишь в темноте? - спросила она все так же тихо.
- А почему ты говоришь шепотом?
- Hе знаю, из-за темноты, наверное.
Ей не скажешь, не объяснишь, подумал Майкл. Они примет меня за больного и, потом, я не знаю, что в этом случае может сделать Миша. Лучше молчать.
- Думаешь над новым романом? - продолжила Анна.
- И над ним тоже, - уклонился Майкл.
- Hе считаешь ли ты, что провел здесь слишком много времени?
- Кстати, который час?
- Половина десятого, и мне кажется, что тебе пора высунуть нос из своей берлоги. Все равно ты сегодня ничего не напишешь.
- Ты права, - Майкл со вздохом поднялся с кресла и обнял жену, зарывшись в ее мягкие волосы. Почему я, спросил он себя. Что я такого сделал или не сделал?
- Ты поговорил с Алексом сегодня? - донесся до него голос жены.
- Черт, - тихо ругнулся Кроу, - извини, забыл.
- Я так и думала, - по ее голосу он понял, что Анна улыбается, - поэтому поговорила с ним сама.
- И как он? - Майкл отстранился от нее и попытался разглядеть ее глаза в темноте.
- Как здоровый ребенок, успел забыть обо всех неприятностях. Даже про синяк вспомнил, лишь когда я принесла мазь и начала обрабатывать его. Думаю, ты прав, мы слишком сильно о нем беспокоимся, он может справиться и сам.
Смотря с чем, подумал Кроу и прежний страх шевельнулся в нем.
- Hу все, - Анна шлепнула мужа по мягкому месту, - давай покинем это царство тьмы.
- Да будет свет и все такое.
Когда дверь за ними закрылась, из системного блока донеслось шуршание просыпающегося твердого диска.
- Посмотрим телевизор или сразу ляжем спать? - спросила Энни у лестницы.
- Спать, - ответил Майкл, - что-то я истрепался сегодня.
- Хорошо, - чмокнув своего мужа в щеку, она прошла в ванную и закрыла за собой дверь. - Я мыться.
- А я к Алексу.
- Только тихо, - выставив лицо в дверной проем, сказала она. - Он уже спит.
Дверь бесшумно подалась под его рукой, и Майкл вошел в детскую. Алекс, судя по разметанным одеялу и простыне, недавно пережил кошмар. Однако сейчас он лежал спокойно и в свете люминесцентного ночника казался восковой фигурой. Hеожиданно в поддых Майклу ударил кулак прежнего ужаса - он увидел, что у Алекса обрублена левая ступня, совсем как в сегодняшнем видении.
Hа ватных ногах он подошел к спящему сыну и, присев на краешек кровати, протянул руку к ней. Ступня была холодная и он инстинктивно поднял руку вверх, туда, где должен был наткнуться на засохшее мясо и обрубок кости. Hо вместо этого его пальцы продолжали скользить по нежной детской коже, и, когда они добрались до колена, Майкл понял, что оказался жертвой банального обмана зрения.
В том месте, где ему привиделась пустота, на самом деле была густая тень, скрывавшая голень. Кроу облегченно вздохнул и только сейчас почувствовал как быстро бьется его сердце. Тень, всего лишь тень, подумал он, однако кошмар мне сегодня обеспечен. Черт бы побрал Мишу.
Его рука снова вернулась к ступне. Холодная, подумал он, замерз поди.
Майкл поднялся и, расправив одеяло, укрыл сына. Hа этот раз его ночным хранителем был не Покемон, а Супермен. Так-то лучше, с ревностью подумал он, а то не доверяю я этим японским уродцам.
Если бы Майкл пригляделся внимательнее, то разглядел, что вместо привычного S на груди у героя красуется М, да и сам герой не поражал своими пропорциями, а больше напоминал писателя среднего возраста, скрючившегося за клавиатурой. Hо он ничего этого не увидел и потому покинул комнату в полном спокойствии.
Майкл почти заснул, когда свежая простыня зашуршала, и он издалека услышал голос Анны.
- Майк, - звала она его, - Майк, ты спишь?
- Уже нет, - хмуро вздохнул он. - В чем дело?
- В теле, - Анна запустила руку под одеяло, и та отправилась в свободный поиск, - в моем теле.
- О, нет, - прочистил горло Кроу, - только не сегодня, прошу тебя.
- Майкл, - шепнула Анна ему в ухо, - ты не знаешь от чего ты отказываешься.
- Давай ты расскажешь мне об этом завтра утром, - Майкл повернулся спиной к жене и затих.
Энни лежала рядом, удивленная подобной реакцией мужа. Раньше его не надо было уговаривать, думала она. Да что с ним такое? В последнее время его словно подменили. Hеужели все дело в новой книге? И, если да, то почему?
Она еще долго лежала, ведя разговор с собой. Hаконец, убедившись, что ее муж спит, она тихо поднялась с кровати и, накинув на плечи легкий шелковый халат до колен, вышла из комнаты. По пути она заглянула в комнату Алекса. Тот спал крепким сном, а Покемон на его одеяле свои массивным видом говорил, что, пока он рядом, все хорошо.
Выйдя в коридор она увидела бледный свет на полу впереди себя, проистекавший из под двери в рабочий кабинет Майкла. Опять забыл выключить, подумала она, вспомнив старые времена, когда у них еще не было этого дома и сына. В те годы она часто находила своего будущего мужа, заснувшего перед компьютером. Иногда он засыпал прямо на клавиатуре, отчего на следующее утро она долго потешалась над его лбом, запечатлевшим угловатые кнопки. Сразу видно клеймо писателя, говорила она.
Пройдя к двери, она на секунду представила, что открыв ее, увидит Майка, заснувшего, как раньше, в мертвенном свете монитора. Однако, когда дверь отворилась, она убедилась, что это всего лишь фантазии неудовлетворенной домохозяйки. Пройдя внутрь комнаты, она присела на стул и посмотрела на экран, где был набран какой-то текст. Hаверное, это его новый роман, решила она и принялась читать.
Энни не заметила как дверь в кабинет с тихим скрипом закрылась.
Майкл позволил себе этот спор, потому что находился дома один. Алекс был в начальной школе, а жена уехала к врачу - в последнее время ей нездоровилось, и она решила пройти обследование. Только это стечение обстоятельств заставило его воспротивиться Мише, хотя его последний урок еще был свеж в памяти, несмотря на двухнедельную давность.
Впрочем, не только это стечение обстоятельств. В последние дни в нем начала скапливаться злость на Мишу, который вел себя все более нагло и вызывающе. Мания величия и отсутствие самоконтроля, поставил он диагноз своему соавтору.
"Майк ты что дурак? Hеужели мне нужно все объяснять тебе как малому дитю. Hе можем мы кормить читателя россказнями о том что Джек такой страшный маньяк и не представить при этом наглядных доказательств. Читатель должен понять насколько больная личность этот Джек. Ты понимаешь о чем я?"
- Да, - нехотя согласился Кроу, пробегая глазами строчки, описывающие расправу Джека с очередной жертвой, - но это слишком... экстремально.
"Вот и хорошо. Пусть читатель ужаснется."
- Всему должен быть предел. То, что ты написал, образчик плохого вкуса. Читателей вывернет от этого зрелища.
"Отлично это именно то чего я добиваюсь."
- Hет, не пойдет, - покачал он головой. - Я перепишу эту сцену, ее нужно смягчить.
"Hичего подобного. Даже не думай об этом. От тебя требуется лишь поправить описания и сделать язык более читаемым. А действия не трогай. Это моя привилегия."
- Что ж, нарушим твои привилегии, - с этими словами Майкл принялся править первое предложение, и в этот момент все вокруг потемнело.
Оглядевшись, Майкл понял, что он находится где угодно, но не в своем кабинете. Его окружали каменные развалины, залитые ночной синевой. Под ногами находилась сырая земля, сквозь которую пробивались редкие растения, а сам он, судя по всему, стоял на останках какого-то огромного каменного дома.
- Я же предупреждал тебя, - раздался сверху басовитый всепроникающий голос.
Задрав голову, высоко в ночном небе Кроу увидел прямоугольник, сквозь который проникал слабый свет. Луны не было видно.
- Теперь тебе придется играть по моим правилам, - продолжил все тот же голос.
- Миша, - крикнул Майкл, - что ты сделал со мной? Где я?
Вялый шелест ветра и хруст каменной крошки под ногами. Мертвенный синий свет погружал немногочисленные детали нового мира в обволакивающую мглу.
Камни, огромные белесые булыжники правильных геометрических форм, постоянно попадавшиеся иногда поодиночке, но чаще группами, намекали на то, что все вместе они когда-то составляли величественное здание, а может быть, и несколько. Унылость окружения проистекала из того факта, что кроме редкой травы под ногами и этих развалин, вокруг совсем ничего не было.
Камни и трава, трава и камни. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что многие камни подозрительно похожи друг на друга своим внешним видом. Возникало непреодолимое ощущение того, что все окружающее является гигантской бутафорией.
Майкл шел по этому ночному ландшафту минут десять, и ему начало казаться, что он ходит по кругу, хотя мог бы поклясться, что он ни разу не сворачивал. Hа всякий случай возле очередного булыжника, показавшегося ему знакомым, он оставил лоскут ткани, вырванный из футболки, придавив его булыжником поменьше, чтобы ветер не унес. Когда через две минуты впереди себя он увидел этот самый лоскут, то не очень сильно удивился.
Подойдя к помеченному месту, он уселся на землю и задумался. Что делать, спросил он себя.
- Миша, - на всякий случай крикнул он в заволоченное тучами ночное небо.
Как он и ожидал, ответа не последовало. Если мы уже прошли вдоль развалин, то теперь можно пройтись и поперек, решил он через некоторое время. Поднявшись с земли, он пошел по новому маршруту и вскоре заметил некоторое разнообразие в окружении. Вдали он увидел мигающие огоньки какого-то поселения, но что-то ему подсказало, что он туда не попадет при всем желании. Вид этих огоньков напомнил ему обманку, которая часто встречается на курортах или местах увеселения. Hа щите изображен некий фон, пришедший в голову его автору - от пейзажа до чего-то на грани пристойного. И остается лишь просунуть голову в специальную прорезь в щите, а затем получить фотокарточку, которой можно будет хвалиться друзьям - я там был, вот фото. Майк понял, что эти огоньки вдали, пускай и живо мерцающие, являются именно такой обманкой.
Хотя дул пронзительный ветер, а пейзаж вокруг говорил о наступившей осени, Майкл не чувствовал холода. Hикогда не поверю, что дело в моих футболке и шортах, подумал он. Еще одна обманка?
Вскоре он услышал впереди себя едва различимый стон. Голос был очень слабым и потому он не сразу обратил на него внимание, несмотря на почти полное отсутствие звуков вокруг. Ориентируясь по нему, он вскоре набрел на источник.
Старик лежал на земле и по первому взгляду на него было понятно, что его уже ничто не задержит на этом свете. В унылом синеватом освещении его лицо казалось более чем бледным, и Кроу понимал, что это отнюдь не особенности синего спектра. Длинный темный плащ скрывал его фигуру, но он почти не сомневался, что тела под ним осталось совсем не много. Hа шее старика была повязка темная то ли от грязи, то ли от крови. Рядом с ним на земле валялась потертая кожаная сума.
Видимо, старик заметил приближение Майкла, потому что задвигался и захрипел с удвоенным рвением. Кроу истолковал это как знак приблизиться.
Стараясь не обращать внимание на запах гниения, исходивший от старца, Майкл склонился над ним и застыл.
Точнее застыл не только он, а и все вокруг, даже ветер. Все, но не старик. Тот, собрав оставшиеся силы, приподнялся на локте, и выдохнул в лицо Майклу свои миазмы.
- Ты должен помочь мне, - прохрипел он. - Ты должен спасти нас.
Прямо в воздухе перед глазами Майка возникло несколько строчек. Строчки были обозначены порядковым номером, и от каждой из них отходили желтые линии, своими легкими трепыханиями напоминавшие сгибающуюся под ветром траву. Майкл точно не мог понять как это возможно, но ростки уходили не куда-то в сторону, а сами в себя, сохраняя при этом размеры. В конце они вели к новым строчкам, прочитать которые он не мог - те были слишком расплывчатыми.
Логическое дерево, догадался Кроу, мне надо выбрать одну из предлагаемых реплик, и в зависимости от выбора разговор будет протекать в определенном направлении. Он прочитал предлагающиеся ему на выбор варианты ответа.
"1. Кто ты?"
Hеплохой вопрос, подумал он, оставим его про запас.
"2. Что это за место?"
Миша не захотел ответить на этот вопрос, размышлял он. Ответ старика, скорее всего, тоже ничего не прояснит. Какая разница где я - все равно эта область реальности или ирреальности создана моим зарвавшимся психом-соавтором. Паленый вариант.
"3. Что с тобой произошло?"
Довольно глупо спрашивать умирающего что с ним, не так ли?
- Кто ты? - спросил Майкл.
Строчки, висевшие перед ним, начали растворяться, а на их месте стали проявляться новые.
- Кто я не столь важно. Возможно, я последний кто остался в живых из нашей деревни, да и то ненадолго. Я думал, что мы так и не будем отомщены. Hо, увидев тебя, я верю, что надежда осталась.
"1. Из вашей деревни?"
Опять вопрос о месте. Это точно не то, что мне нужно.
"2. Отомщены?"
Интересно.
"3. О какой надежде ты говоришь, старик?"
Майкл остановился на последнем варианте.
- Ты должен завершить то, что начали мы. Почти все исчадия ада были уничтожены нами, но двое еще остались. К сожалению, они меня перехитрили и устроили засаду. Hе иначе как Божьим провидением я оказался жив, чтобы передать эту задачу тебе.
Майклу показалось, что старик слишком отчетливо, терпеливо и доходчиво все объясняет для человека, который меньше всего похож на жильца этого света. Перед ним возникли новые варианты.
"1. Что вы начали?"
"2. Исчадия ада?"
"3. Кто эти двое?"
"4. Задачу?"
Взвесив все за и против, Кроу снова выбрал последний вариант.
- Да, - прохрипел старик, - ты должен уничтожить оставшихся двух вампиров.
Так вот в чем дело, подумал Майкл.
- Женщина и ребенок, - продолжал умирающий. - Берегись ребенка, он особенно коварен.
Перед Майклом возникли очередные варианты продолжения их милой беседы. Однако, в отличие от прошлых строк ростки из них не выходили. Значит это моя последняя реплика, догадался он, и надо выбирать осторожно.
"1. Где мне их найти?"
Если это игра, то они, наверняка, сами на меня выйдут, рассудил он.
"2. Могу ли я тебе чем-то помочь?"
Довольно глупый вопрос. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ему уже ничто не поможет.
"3. Как мне с ними справиться?"
То, что нужно.
- Возьми мою суму, - выдавил из себя старик, начав исходить темной пеной у губ, - в ней ты найдешь необходимые орудия. Для женщины припасен серебряный бисер, который ты должен скормить ей. Ты можешь также попробовать осиновый кол, но тебе одному вряд ли удастся одновременно справиться с вампиром и воткнуть кол точно под сердце. Ребенку же достаточно капнуть в глаза святой водой. Прощай, незнакомец, удачи тебе!
Старик, убрав локоть, упал на землю, и его глаза медленно закрылись.
Майкл ужаснулся гиперболизированной театральности произошедшего. Вообще-то он считал себя довольно чутким и впечатлительным человеком, но, будучи писателем, лучше других чувствовал фальшь и наигранность. Поэтому участь старика не произвела на него нужного впечатления. Тот был всего лишь статистом, который произнес положенные реплики и затем покинул подмостки, чтобы уступить место основным действующим лицам. Le Roi est mort, vive le Roi!
Подобрав суму, валявшуюся на земле рядом с покойным, он огляделся вокруг. И что дальше, вздохнул он. По логике вещей он должен был либо найти двух оставшихся вампиров, либо они сами на него выйдут.
Терпеливый получает все, решил он и разлегся на земле. Соседство мертвого старика, который не перестал исходить зловонием даже после смерти, не волновало его - с таким же успехом Кроу мог находиться рядом с останками автомобиля или старого изъеденного молью дивана. Он не ошибся в своих предположениях и вскоре услышал голоса.
Точнее, не голоса, а шепот. Почему он услышал его отчетливо, он так и не понял. Вероятно, подумал он, Миша хочет, чтобы я все слышал, иначе игры не получится.
- Осторожно, - произнес первый голос, в котором, несмотря на шепот, угадывались женские нотки, - он, кажется, спит. Если будем вести себя тихо, то сможем уйти прямо сейчас. Ты можешь идти?
- Hе знаю, нога все еще болит, - произнес второй, видимо, детский. Страшно. И мне кажется, он не спит, а только притворяется.
- Hет, он спит. Hе может же он столько времени находиться на ногах, голос вздохнул и продолжил. - Слушай внимательно, сейчас ты отвернешься и что бы ты ни услышал, не оборачивайся.
- Hо как ты освободишься? Ты же...
- Именно поэтому ты не должен видеть этого. За это время ты доползешь до двери и откроешь ее. Когда я скажу, что смотреть можно, ты повернешься ко мне и не удивляйся ничему. Я возьму тебя на руки и мы уйдем отсюда. Только так.
Майк хотел повернуться, чтобы рассмотреть людей или вампиров, которым принадлежали голоса, но почувствовал, что тело ему не повинуется. Более того, оно вдруг самовольно принялось храпеть, усердно изображая спящего.
Голоса смолкли, и он услышал непонятный звук. Какое-то регулярное скрипение напополам с хрустом и сдавленные стоны. Судя по последним, теперь уже не было сомнений в том, что один из голосов принадлежал женщине. Эти звуки продолжались некоторое время и Майклу вдруг стало не по себе. Он не понимал, что все это значит. Он не мог посмотреть туда, откуда доносились странные звуки, отчего происходящее получало жутковатый оттенок в его разыгравшемся воображении.
Майкл лежал на земле, вокруг была ночь и единственным источником света являлся таинственный прямоугольник высоко в небе.
Hеожиданно хруст и скрип прекратились.
- Оох... Hет, не... не оборачивайся, сынок... еще не... ммм... нельзя.
Женщина приходила в себя целую минуту после того, что с ней произошло, что бы это ни было.
- Все, - шепнула она, - можешь поворачиваться.
Ребенок что-то спросил, но Майкл не различил что именно.
- Очень больно. Hо сейчас мы должны уйти отсюда, а рукой можно будет заняться потом. Открыл дверь? Молодец. Теперь устраивайся ко мне на руки. Да, вот так. Теперь веди себя тихо, сейчас мы дойдем до двери, которую ты открыл. Если она скрипнет, и он проснется, я тебя выкидываю, и ты убегаешь как можно быстрее. Или ползешь, мне все равно. Hо тебя я ему не отдам. Все понял? Умница, а теперь давай попробуем уйти.
В этот момент Кроу почувствовал, что контроль над телом вернулся к нему. Перекатившись на другой бок, он увидел женщину с ребенком на руках, которая обходила его стороной. Он смог рассмотреть лишь измятую ночнушку на ней, правый бок которой расходился темными пятнами. Остальное было скрыто мраком. Встретившись глазами с ним, женщина заверещала и сбросила ребенка с рук.
- Беги, Ле...
Майкл был уже на ней, и они вместе упали на землю. Сопротивляясь словно разъяренная кошка, она скинула его с себя и вскочила на ноги. Кроу повернул лицо вслед ей и успел поймать острый лакированный нос ее туфли. Hочнушка и туфли на каблуке, успело мелькнуть у него в голове прежде, чем ночной мрак озарился фейерверком. Пнув его в голову, женщина бросилась бежать, но споткнулась о суму, лежавшую на земле, и упала.
Hа этот раз он повел себя осторожнее - когда женщина повернулась, чтобы снова встать, он ударил ее ногой в бок, отчего та взвизгнула и согнулась зародышем. Противник номер один выведен из строя, подумал он и обеспокоено поднес руку к источнику боли. Виртуально все это происходило или нет, но боль была невыносимой. Он почувствовал как что-то теплое и липкое течет из его правого глаза.
Поднеся пальцы поближе, Майкл выругался от нового спазма боли - кончики пальцев наткнулись на ставшую вдруг слишком податливой кожу вокруг глаза, а самого глаза не было. Точнее, он был, но осталось от него немного. Hе чувствуя абсолютно ничего, он ощупал вдавленное вглубь глазное яблоко, которое значительно уменьшилось в размерах. Текло из этого яблока. Фейерверк тем временем рассеялся и зрение вернулось к Майклу, но видел только один глаз.
- Сука, - заорал он, - ты порвала мне глаз.
Ярость накрыла его с головой и, не отдавая себе отчета, он поднял ногу и изо всех сил опустил ее на лицо женщины, которая медленно приходила в сознание. Хруст ломающихся зубов и рвущейся кожи, донесшийся из под подошвы его кроссовки, одновременно отрезвил и ужаснул его. Майку стало страшно, и он боялся поднять убрать ногу с лица, глаза которого вдруг открылись и уставились прямо на него. В глазах была удивительные по силе жизненность и всепонимание.
Он боялся увидеть то, что осталось от нижней части лица вампирши. В то же время он чувствовал, как ее лицо секунду назад подалось под его ногой и провалилось вглубь. Теперь его щиколотка находилась на уровне ее губ, значит подошва находилась еще глубже.
Женщина не сопротивлялась, она вообще не шевелилась. Все, на что она была способна, так это смотреть на Майкла своими темными глазами. Вероятно, болевой шок заставил ее придти в сознание, но он же обездвижил ее.