– Можно посмотреть?
Поколебавшись немного, он протянул мне его. Увесистая вещица… Конструкция довольно оригинальная. Стоило потянуть металлическое кольцо в навершии, и верхняя часть складывалась на хитром двухсуставчатом рычаге, становясь перпендикулярно оси, а в нижней части выдвигались короткие широкие лезвия.
– Не удивлюсь, если он сам изготовил эту штуковину! Эти маньяки – такие затейники…
– Что ж, одним затейником скоро будет меньше, – Элисенварги сморщился и осторожно потрогал живот. – Хотите проехать с нами в участок?
– Откровенно говоря, больше всего мне сейчас хочется попасть домой, инспектор. Не возражаете, если я дам показания завтра?
– В таком случае, жду вас к десяти. Постарайтесь не опаздывать, – с этими словами Элисенварги развернулся и двинулся прочь.
С душевным здоровьем, однако, дело обстояло прямо противоположным образом. Старик был безумен; мало того, он страдал расщеплением сознания – это в один голос утверждали обследовавшие его эксперты. Он не симулировал: по законам Пацифиды, душевные болезни не могли служить оправданием содеянному – даже в том случае, когда убийца не сознавал, что делает. Старый Шу, впрочем, всё прекрасно понимал – просто не считал убийство чем-то зазорным. Уживавшиеся в нем личности – и та, которую он считал собственным «я», и некое «альтер эго», с одинаковой легкостью могли прикончить спящего; различия имелись лишь в мотивации. Вторая личность почему-то считала впавших в крио «недофрогами», ошибкой эволюции. Самому Шу, похоже, просто нравилось отправлять на тот свет замерзших соплеменников: как ни чудовищно звучит, он находил в этом спортивный интерес.
Читать протоколы допросов было жутковато. Шу свято верил в собственную исключительность, и его слова обладали какой-то извращенной, инфернальной логикой. В довершение всего, неотвратимость наказания не слишком беспокоила маньяка. «Смерть и я – мы старые приятели, и слишком давно друг друга знаем, чтоб я боялся» – посмеивался Шу.
– Это же какой-то проклятущий философ-мистик, а не обвиняемый! – в сердцах заявил однажды Элисенварги. – Князья преисподней, знали бы вы, Монтескрипт, с каким удовольствием я отправлю его на эшафот!
Инспектор в эти дни сделался необычно любезен со мной. Даже позволял читать протоколы допросов, что, строго говоря, было нарушением правил. Я решил было, что он проникся ко мне уважением, но дело, как выяснилось, было совсем не в этом. По прошествии некоторого времени он подкатился с просьбой «привести того секретного умника» – имелись в виду, конечно, друзья Тыгуа с их гипнотическим прибором.
– Ничего не выйдет, инспектор. Нам с вами вообще не полагалось бы знать об этом; станете болтать – мы оба окажемся по уши в дерьме. Это же секретные военные разработки! Считайте, Эрхенио вспомнил всё самостоятельно… И кстати – не забудьте отразить этот факт в протоколе.
– Жаль, жаль… – разочарованно протянул он. – Та штука здорово бы нам пригодилась.
– У вас есть преступник и есть доказательства. Что вам ещё надо?
– Разобраться, Монтескрипт. Я хочу понять, кто он такой и откуда; некоторые признаки говорят, что этот Шу явился издалека.
– Ну так разбирайтесь; он целиком в вашей власти…
– Боюсь, мне попросту не успеть. Вина практически доказана, и прокуратура настаивает на скорейшем завершении дела, – вздохнул он.
Элисенварги оказался прав. История наделала много шума, и фроги жаждали справедливости. Судебный процесс был открытым. Преступника приговорили к смертной казни – а в случаях вроде этого тянуть с исполнением приговора у нас не принято.
Глава 6
Поколебавшись немного, он протянул мне его. Увесистая вещица… Конструкция довольно оригинальная. Стоило потянуть металлическое кольцо в навершии, и верхняя часть складывалась на хитром двухсуставчатом рычаге, становясь перпендикулярно оси, а в нижней части выдвигались короткие широкие лезвия.
– Не удивлюсь, если он сам изготовил эту штуковину! Эти маньяки – такие затейники…
– Что ж, одним затейником скоро будет меньше, – Элисенварги сморщился и осторожно потрогал живот. – Хотите проехать с нами в участок?
– Откровенно говоря, больше всего мне сейчас хочется попасть домой, инспектор. Не возражаете, если я дам показания завтра?
– В таком случае, жду вас к десяти. Постарайтесь не опаздывать, – с этими словами Элисенварги развернулся и двинулся прочь.
* * *
Общаться с полицией мне пришлось в письменном виде. За ночь помятое негодяем горло опухло так, что я мог только хрипеть и сипеть. Впрочем, мои показания мало что добавили к картине преступлений этого фрога. Звали его Шу, Старый Шу – и это единственное, что он соизволил сообщить о себе. Дознавателям так и не удалось добиться, ни кто он, ни откуда – что само по себе удивительно: обычно, если уж имел глупость угодить в сети закона, следственная система выжмет тебя досуха. Но странности этим не ограничивались. Старик был необычайно силен – при том, что возраст его медики определили где-то в районе семидесяти лет. Жилистое тело, перевитое стальными тросами мускулов, идеальная осанка, отсутствие хронических заболеваний, столь часто встречающихся в его годы – можно сказать, идеальная конституция! Даже обычное для фрогов после сорока пузо не так уж сильно выдавалось вперед: мышцы брюшной сумки утратили тонус не до конца.С душевным здоровьем, однако, дело обстояло прямо противоположным образом. Старик был безумен; мало того, он страдал расщеплением сознания – это в один голос утверждали обследовавшие его эксперты. Он не симулировал: по законам Пацифиды, душевные болезни не могли служить оправданием содеянному – даже в том случае, когда убийца не сознавал, что делает. Старый Шу, впрочем, всё прекрасно понимал – просто не считал убийство чем-то зазорным. Уживавшиеся в нем личности – и та, которую он считал собственным «я», и некое «альтер эго», с одинаковой легкостью могли прикончить спящего; различия имелись лишь в мотивации. Вторая личность почему-то считала впавших в крио «недофрогами», ошибкой эволюции. Самому Шу, похоже, просто нравилось отправлять на тот свет замерзших соплеменников: как ни чудовищно звучит, он находил в этом спортивный интерес.
Читать протоколы допросов было жутковато. Шу свято верил в собственную исключительность, и его слова обладали какой-то извращенной, инфернальной логикой. В довершение всего, неотвратимость наказания не слишком беспокоила маньяка. «Смерть и я – мы старые приятели, и слишком давно друг друга знаем, чтоб я боялся» – посмеивался Шу.
– Это же какой-то проклятущий философ-мистик, а не обвиняемый! – в сердцах заявил однажды Элисенварги. – Князья преисподней, знали бы вы, Монтескрипт, с каким удовольствием я отправлю его на эшафот!
Инспектор в эти дни сделался необычно любезен со мной. Даже позволял читать протоколы допросов, что, строго говоря, было нарушением правил. Я решил было, что он проникся ко мне уважением, но дело, как выяснилось, было совсем не в этом. По прошествии некоторого времени он подкатился с просьбой «привести того секретного умника» – имелись в виду, конечно, друзья Тыгуа с их гипнотическим прибором.
– Ничего не выйдет, инспектор. Нам с вами вообще не полагалось бы знать об этом; станете болтать – мы оба окажемся по уши в дерьме. Это же секретные военные разработки! Считайте, Эрхенио вспомнил всё самостоятельно… И кстати – не забудьте отразить этот факт в протоколе.
– Жаль, жаль… – разочарованно протянул он. – Та штука здорово бы нам пригодилась.
– У вас есть преступник и есть доказательства. Что вам ещё надо?
– Разобраться, Монтескрипт. Я хочу понять, кто он такой и откуда; некоторые признаки говорят, что этот Шу явился издалека.
– Ну так разбирайтесь; он целиком в вашей власти…
– Боюсь, мне попросту не успеть. Вина практически доказана, и прокуратура настаивает на скорейшем завершении дела, – вздохнул он.
Элисенварги оказался прав. История наделала много шума, и фроги жаждали справедливости. Судебный процесс был открытым. Преступника приговорили к смертной казни – а в случаях вроде этого тянуть с исполнением приговора у нас не принято.
Глава 6
Свежие трупы
Толпа на площади собралась изрядная. Большую часть, конечно, составляли поклонники и поклонницы безвременно почившего Эрхели Танха: из всех этих убийств смерть кинозвезды наделала, пожалуй, больше всего шума.
Невозмутимые механики возились на эшафоте, заканчивая наладку казнильной машины. Эту штуковину изобрел полторы сотни лет назад один из королевских советников. Изящное техническое решение очаровало всех, включая тогдашнего монарха, и машина обрела большую популярность – в те годы это было более чем актуально… К счастью, со времени воцарения на престоле Джаги I, нашего теперешнего монарха, данный механизм применяли всего пару раз – всё же новые времена не в пример гуманнее «славного прошлого» королевства.
Подъехал закрытый диномобиль. Полицейские из оцепления расступились, пропуская его. Толпа заволновалась. Наконец появился «виновник торжества»: закованного в кандалы Шу вела парочка дюжих констеблей, ещё четверо страховали – на случай, если преступнику захочется выкинуть в последний момент какой-нибудь фортель. Маньяк вовсе не выглядел сломленным или удрученным; напротив – на губах старого негодяя играла лёгкая улыбка, взгляд то и дело мечтательно обращался вверх, к серому зимнему небу, сеявшему на площадь крупные снежинки.
– Вы только гляньте на ублюдка! – возмущенно фыркнула толстая женщина-фрог, стоявшая рядом со мной. – Идет с таким видом, будто это его не касается! Будь моя воля, он бы у меня попрыгал!
Она имела в виду пытки, конечно же. Кое-где в нашем мире это до сих пор практиковалось: расплавленный свинец, пропускание меж зубчатых колес, казнь через надувание воздухом и прочие варварские способы умерщвления.
– Его Величество привержен принципам гуманизма, – прохладно отозвался я. – У нас тут не княжество Ирокко, мадам.
Она ожгла меня сердитым взглядом.
– Вам-то легко говорить, господин иммигрант! У вас нет ни родственников, ни друзей в зимней спячке! Посмотрела бы я…
– Я местный уроженец и подданный короля! – процедил я и отвернулся, давая понять, что не намерен вступать в дискуссию. Терпеть не могу, когда меня называют иммигрантом.
Старого Шу привели на помост. Полицейские завозились, срезая ему воротник и приковывая руки к невысокому столбу, а он с улыбкой взирал на площадь.
– Мерзавец! – выкрикнул чей-то голос.
– Убийца! – подхватил другой. – Получи-ка по заслугам!
– Неужели вы думаете, будто в состоянии что-то решать? – голос Шу оказался настолько зычным, что легко перекрыл гомон толпы. – Неужели считаете, что можете управлять моей судьбой… Или хотя бы своей? Чем вы в принципе отличаетесь от головастиков, кишащих в лужах? От муравьёв?
Констебли накинули на шею приговоренного тонкую, чуть поблескивающую проволочную петлю. Заскрипели блоки. Многометровые стрелы-рычаги, утяжеленные на концах грузами, поползли вверх, справа и слева от казнимого. Когда они приняли вертикальное положение, концы проволоки закрепили в специальных проушинах. Распорядитель казни (на эту должность, как всегда, отрядили одного из сотрудников прокуратуры) шагнул к краю помоста и прочистил горло.
– За четырехкратное убийство, совершенное с особым цинизмом в отношении лиц, лишенных возможности оказать сопротивление, и покушение на убийство…
– И правда: какое сопротивление может оказать кусок замороженного мяса? – издевательски рявкнул Шу.
– …Преступник по имени Старый Шу приговаривается к смертной казни через отсечение головы от туловища! – распорядитель повысил голос, стремясь заглушить маньяка, и, сорвавшись на пронзительный фальцет, закашлялся. – Приступайте!
От группы полицейских отделилась знакомая фигура. Ло Эддоро отстранил поддерживавшего его под локоть дворецкого, взошел на помост, и, глядя в глаза приговоренного, взялся за пусковую рукоять. Это тоже была традиция: право свершить казнь предоставлялось, по ходатайству, ближайшему родственнику жертвы. В данном случае, конечно, претендентов имелось немало – но, полагаю, деньги и связи старого торговца сыграли свою роль. По-моему, он что-то сказал маньяку – совсем негромко: я ничего не расслышал, хоть и стоял в первых рядах. Шу неожиданно рассмеялся.
– Заблуждение! Нельзя погасить пламень, что горит в душе, можно лишь выпустить его на свободу! И помните – тот, кто придет следом, будет сильнее…
Эддоро потянул рукоять. Освобожденные от шпилек запирающего механизма, стрелы-рычаги рухнули вниз, проворачиваясь на хорошо смазанных осях. Свободно висевшая меж ними проволока рывком натянулась, рассекла мягкие ткани – и в одно мгновение перерубила позвоночник казнимого. Это было ужасно… И в то же время завораживающе: я хотел было отвести взгляд, но не смог. Казалось, кто-то невидимый полоснул старого Шу по горлу бритвой: тонкая красная линия пересекла его шею, тело судорожно дернулось, встало на цыпочки – а в следующую секунду обмякло. Голова скатилась с плеч и глухо стукнулась о помост, из обрубка шеи ударил фонтан крови, пятная снег крупными земляничными кляксами. По толпе прокатился слитный вздох; кто-то вскрикнул, парочка впечатлительных особ потеряла сознание. Распорядитель натянул кожаные рукавицы, взял голову двумя руками и высоко поднял, показывая собравшимся.
– Именем короля! Правосудие свершилось!
Я развернулся и стал проталкиваться сквозь толпу. Дело было закрыто.
Я недолюбливаю сюрпризы. Можете считать это моей личной особенностью или присущей всем частным детективам профессиональной циничностью, дело ваше. Но жизненный опыт подсказывает, что неожиданности редко бывают приятными. Ещё до того, как развернуть газету, я почувствовал: мне вряд ли понравится то, что я там увижу. Так и получилось. «Новые убийства! Ледяная смерть возвращается!» – вопили с первых полос набранные жирным шрифтом заголовки. Чувствуя, как сбилось с ритма сердце, я впился глазами в страницу. Мы не могли ошибиться, просто не могли! Я же собственными глазами видел…
К счастью, даже той скудной информации, что имелась в статье, хватило, чтобы понять: убийца был другой. Мы схватили кого надо – просто у Старого Шу объявился последователь. Этот тип не утруждал себя скрытностью: ворвался в зимнюю гостиницу при общественных купальнях, проломил череп портье и прикончил двоих постояльцев – просто разбил их на куски вместе с глыбами льда, куда те были вморожены. Какой массакр!
Я молча таращился в газетные строчки, не в силах сразу осмыслить случившееся. Это было не просто чудовищно, это было… Бессмысленно. Слепая ярость в чистом виде – двое мертвы, один в коме… Зачем?
К заведению Лакси подъехал знакомый диномобиль. Открылись дверцы, Марж помог выбраться господину Ло. Пока они шли к дверям, я принес к столику пару стульев: похоже, намечался серьёзный разговор.
– Вы позволите?
– Присаживайтесь…
– Итак, вы уже знаете новости, – без обиняков начал Эддоро, кивнув на разложенные газеты.
– Ознакомился только что. Честно говоря, я в шоке.
– И не только вы. Убийства продолжаются, господин Монтескрипт.
– Но это другие убийства. – Я твердо посмотрел ему в глаза. – Тот, кто погубил вашу племянницу, получил по заслугам, не так ли?
Он досадливо отмахнулся.
– Я не ставлю под сомнение вашу компетентность. Естественно, вы взяли того, кого надо; тут нет вопросов.
– Тогда почему вы здесь?
– А вы как думаете? Я хочу, чтобы вы продолжили расследование. Найдите убийцу!
– Разве это не обязанность полиции?
– Полиция! – он презрительно скривил губы. – Эти олухи не способны собственный зад в темноте нащупать! Мне нужны результаты, а не оправдания и отговорки! Поэтому я и нанимаю вас.
– Но зачем это вам? – Я подался вперед. – Спору нет, случившееся ужасно. Но какое вы имеете отношение ко всему этому?
– Это мой город, господин Монтескрипт. Я здесь родился… Как и вы, насколько я знаю. Так что это я должен спросить вас: почему вы не спешите покончить с этой мерзостью? Вы, который имеет для этого и ум, и возможности? Я понимаю, вы не можете работать бесплатно, это ваш хлеб… Ну, так вот он – я! Фрог, согласный платить вам за работу! Чего здесь непонятного?!
Он говорил страстно и казался искренним в своём горе и гневе… но я ни на минуту не забывал, что передо мной прожженный коммерсант. Таковы ли его истинные мотивы… Или здесь есть что-то ещё?
– Давите на гражданскую сознательность? Допустим, вы правы… Но послушайте, господин Эддоро, давайте начистоту. Если я не понимаю мотивов моих работодателей, то начинаю нервничать. И уж простите – я испытываю естественный скептицизм по поводу чистоты фрогских намерений… Да и человеческих тоже. Профессиональная деформация психики, знаете ли…
Он наградил меня долгим взглядом – и вдруг усмехнулся.
– Хорошо… Вы чертовски въедливы… Это хорошо. Попытаюсь объяснить. Как вы думаете, легко ли было занять моё теперешнее положение? Стать во главе клана? Управлять торговой империей?
– Вопрос риторический, ибо уже подразумевает ответ, – я пожал плечами. – Разумеется, вы… Неординарная личность.
– А как вы думаете, почему это мне удалось? Почему у руля «Эддоро и сыновей» оказался я, а не мой брат, или двоюродный дядя, или один из скороспелок-племянников?
– Понятия не имею.
– Всё очень просто, Эдуар. Я умею просчитывать – на много ходов вперед. Просчитывать всё: наши сделки, телодвижения конкурентов, цены на рынках, колебания курса валют… Торговля – это наполовину точная наука, наполовину искусство. Я планирую стратегию нашей фирмы так, как генералы планируют ведение военных компаний… И зачастую интересуюсь теми же вещами. Проходимость дорог и речных артерий, снегопады и засухи, перестановка политических фигур – приходится учитывать массу переменных. Здесь мало видеть на шаг или на два вперед.
– Кажется, я начинаю понимать…
– Да. Убийства спящих – нечто большее, чем просто убийства; и неважно, чем руководствуется этот…
Эти… Важны последствия. Сейчас начнется – уже начался! Массовый выход из криобиоза. Сегодня это десятки, Эдуар. Завтра будут сотни; а ещё несколько смертей – и фрогов начнут размораживать тысячами! Никто не хочет, чтобы его близкие стали следующими жертвами! Это удар по экономике столицы, а значит, и по нашему бизнесу… И существует только один способ предотвратить панику: убийствам надо положить конец! Если вас удовлетворил мой ответ, я спрошу снова: согласны ли вы взяться за это?
Я немного поразмыслил.
– Что ж… Пожалуй. Условия прежние, господин Эддоро…
Дворецкий раскрыл саквояж – как будто только и ждал этих слов. Я заметил, как расширились зрачки у Лакси, протиравшего стаканы. Бедняге, наверное, никогда не доводилось видеть столько денег разом, не то что держать в руках. Вообще-то ребята вроде Эддоро предпочитают выписывать чеки – но он, очевидно, был осведомлен о моих пристрастиях. Мне больше нравятся наличные: слишком часто приходится тратить мелкие суммы на оплату различных услуг.
– И не стесняйтесь в расходах, – бросил господин Ло. – Главное сейчас – быстрота. Время работает против нас.
– Свяжусь с вами, как только появится новая информация, – пообещал я.
– Да, вот ещё что, – бросил он уже от дверей. – Я бы не хотел, чтобы вы пользовались услугами непрофессионалов. У нас есть собственная служба безопасности. Если потребуется поддержка, вам надо лишь сообщить время и место. Помимо прочего, эти фроги умеют держать язык за зубами.
Звякнул дверной колокольчик, и мы остались одни. Я задумчиво смотрел на пачки купюр.
– Куда мы катимся, друг мой? Где те беззаботные деньки, когда я занимался розыском угнанных плоскодонок и слежкой за неверными супругами? Когда один сытный ужин казался достойной платой за день, полный беготни и хлопот?
Лакси торжественно поднял палец вверх.
– Ну да, расту, – хмыкнул я. – По крайней мере, стартовые условия соблазнительны: куча бабок плюс собственная маленькая армия в перспективе…
Он восхищенно поцокал языком.
– Будем надеяться, предстоящие траты не покажутся господину Ло чрезмерными… Он ведь сказал лишь часть правды, Лакси. Конечно, кризис может здорово ударить по его бизнесу, но дело не только в этом… Он не чувствует себя удовлетворенным, друг мой, хоть и отправил мерзавца в преисподнюю собственными руками. Он по-прежнему горит жаждой мести – хотя мстить, по совести, больше некому… Думаю, рано или поздно он осознает это.
Лакси выразительно пожал плечами.
– Ты прав, старина – это уже не мои проблемы.
В кафе вошли посетители, Лакси отвлекся, а я поспешил завернуть лежащие передо мной деньги в газету: искушать чью-либо порядочность – не самый умный поступок. Достав карандаш, я взял салфетку и принялся набрасывать план.
Невозмутимые механики возились на эшафоте, заканчивая наладку казнильной машины. Эту штуковину изобрел полторы сотни лет назад один из королевских советников. Изящное техническое решение очаровало всех, включая тогдашнего монарха, и машина обрела большую популярность – в те годы это было более чем актуально… К счастью, со времени воцарения на престоле Джаги I, нашего теперешнего монарха, данный механизм применяли всего пару раз – всё же новые времена не в пример гуманнее «славного прошлого» королевства.
Подъехал закрытый диномобиль. Полицейские из оцепления расступились, пропуская его. Толпа заволновалась. Наконец появился «виновник торжества»: закованного в кандалы Шу вела парочка дюжих констеблей, ещё четверо страховали – на случай, если преступнику захочется выкинуть в последний момент какой-нибудь фортель. Маньяк вовсе не выглядел сломленным или удрученным; напротив – на губах старого негодяя играла лёгкая улыбка, взгляд то и дело мечтательно обращался вверх, к серому зимнему небу, сеявшему на площадь крупные снежинки.
– Вы только гляньте на ублюдка! – возмущенно фыркнула толстая женщина-фрог, стоявшая рядом со мной. – Идет с таким видом, будто это его не касается! Будь моя воля, он бы у меня попрыгал!
Она имела в виду пытки, конечно же. Кое-где в нашем мире это до сих пор практиковалось: расплавленный свинец, пропускание меж зубчатых колес, казнь через надувание воздухом и прочие варварские способы умерщвления.
– Его Величество привержен принципам гуманизма, – прохладно отозвался я. – У нас тут не княжество Ирокко, мадам.
Она ожгла меня сердитым взглядом.
– Вам-то легко говорить, господин иммигрант! У вас нет ни родственников, ни друзей в зимней спячке! Посмотрела бы я…
– Я местный уроженец и подданный короля! – процедил я и отвернулся, давая понять, что не намерен вступать в дискуссию. Терпеть не могу, когда меня называют иммигрантом.
Старого Шу привели на помост. Полицейские завозились, срезая ему воротник и приковывая руки к невысокому столбу, а он с улыбкой взирал на площадь.
– Мерзавец! – выкрикнул чей-то голос.
– Убийца! – подхватил другой. – Получи-ка по заслугам!
– Неужели вы думаете, будто в состоянии что-то решать? – голос Шу оказался настолько зычным, что легко перекрыл гомон толпы. – Неужели считаете, что можете управлять моей судьбой… Или хотя бы своей? Чем вы в принципе отличаетесь от головастиков, кишащих в лужах? От муравьёв?
Констебли накинули на шею приговоренного тонкую, чуть поблескивающую проволочную петлю. Заскрипели блоки. Многометровые стрелы-рычаги, утяжеленные на концах грузами, поползли вверх, справа и слева от казнимого. Когда они приняли вертикальное положение, концы проволоки закрепили в специальных проушинах. Распорядитель казни (на эту должность, как всегда, отрядили одного из сотрудников прокуратуры) шагнул к краю помоста и прочистил горло.
– За четырехкратное убийство, совершенное с особым цинизмом в отношении лиц, лишенных возможности оказать сопротивление, и покушение на убийство…
– И правда: какое сопротивление может оказать кусок замороженного мяса? – издевательски рявкнул Шу.
– …Преступник по имени Старый Шу приговаривается к смертной казни через отсечение головы от туловища! – распорядитель повысил голос, стремясь заглушить маньяка, и, сорвавшись на пронзительный фальцет, закашлялся. – Приступайте!
От группы полицейских отделилась знакомая фигура. Ло Эддоро отстранил поддерживавшего его под локоть дворецкого, взошел на помост, и, глядя в глаза приговоренного, взялся за пусковую рукоять. Это тоже была традиция: право свершить казнь предоставлялось, по ходатайству, ближайшему родственнику жертвы. В данном случае, конечно, претендентов имелось немало – но, полагаю, деньги и связи старого торговца сыграли свою роль. По-моему, он что-то сказал маньяку – совсем негромко: я ничего не расслышал, хоть и стоял в первых рядах. Шу неожиданно рассмеялся.
– Заблуждение! Нельзя погасить пламень, что горит в душе, можно лишь выпустить его на свободу! И помните – тот, кто придет следом, будет сильнее…
Эддоро потянул рукоять. Освобожденные от шпилек запирающего механизма, стрелы-рычаги рухнули вниз, проворачиваясь на хорошо смазанных осях. Свободно висевшая меж ними проволока рывком натянулась, рассекла мягкие ткани – и в одно мгновение перерубила позвоночник казнимого. Это было ужасно… И в то же время завораживающе: я хотел было отвести взгляд, но не смог. Казалось, кто-то невидимый полоснул старого Шу по горлу бритвой: тонкая красная линия пересекла его шею, тело судорожно дернулось, встало на цыпочки – а в следующую секунду обмякло. Голова скатилась с плеч и глухо стукнулась о помост, из обрубка шеи ударил фонтан крови, пятная снег крупными земляничными кляксами. По толпе прокатился слитный вздох; кто-то вскрикнул, парочка впечатлительных особ потеряла сознание. Распорядитель натянул кожаные рукавицы, взял голову двумя руками и высоко поднял, показывая собравшимся.
– Именем короля! Правосудие свершилось!
Я развернулся и стал проталкиваться сквозь толпу. Дело было закрыто.
* * *
Остаток дня я провел в меланхоличном настроении. Как правило, после успешного завершения работы я подсчитываю прибыли и убытки. В данном случае баланс выходил вполне удовлетворительным. В плюсе – полученный от господина Эддоро гонорар, в минусе – небольшие суммы, пошедшие на оплату услуг братьев-барабанщиков и уличной девчонки. Шишки и синяки не в счет: это неизбежные издержки профессии. Что ж, неплохо… Я нанес несколько визитов – в основном, оплачивал счета; а покончив с этим, отправился в гости к Эльзе – и мы были счастливы до самого утра.* * *
Время уже близилось к полудню, когда я переступил порог кафе, которое содержал мой друг и партнер, Лакси Юнгельсельги. Если у кого-нибудь есть дело к Эдуару Монтескрипту, он идёт сюда… И коротает время за кружкой пива или рюмкой чего-нибудь покрепче, тем самым принося заведению дополнительный доход. Выгода получается обоюдная. Поприветствовав хозяина взмахом шляпы, я направился к моему любимому столику. Спустя пару минут Лакси принес мне чашку крепкого ароматного кофе, коробочку сигарилл ручной скрутки… И свежие газеты. Если первое и второе было в порядке вещей (он досконально знал мои вкусы, так что я мог не утруждать себя заказом), то пресса несколько выбивалась из привычных рамок. Лакси фантастически молчалив – но это вовсе не мешает нам понимать друг друга. То, что он подсунул мне утренние газеты, соответствовало возбужденному воплю: «Старина! Ты только глянь, чего пишут!».Я недолюбливаю сюрпризы. Можете считать это моей личной особенностью или присущей всем частным детективам профессиональной циничностью, дело ваше. Но жизненный опыт подсказывает, что неожиданности редко бывают приятными. Ещё до того, как развернуть газету, я почувствовал: мне вряд ли понравится то, что я там увижу. Так и получилось. «Новые убийства! Ледяная смерть возвращается!» – вопили с первых полос набранные жирным шрифтом заголовки. Чувствуя, как сбилось с ритма сердце, я впился глазами в страницу. Мы не могли ошибиться, просто не могли! Я же собственными глазами видел…
К счастью, даже той скудной информации, что имелась в статье, хватило, чтобы понять: убийца был другой. Мы схватили кого надо – просто у Старого Шу объявился последователь. Этот тип не утруждал себя скрытностью: ворвался в зимнюю гостиницу при общественных купальнях, проломил череп портье и прикончил двоих постояльцев – просто разбил их на куски вместе с глыбами льда, куда те были вморожены. Какой массакр!
Я молча таращился в газетные строчки, не в силах сразу осмыслить случившееся. Это было не просто чудовищно, это было… Бессмысленно. Слепая ярость в чистом виде – двое мертвы, один в коме… Зачем?
К заведению Лакси подъехал знакомый диномобиль. Открылись дверцы, Марж помог выбраться господину Ло. Пока они шли к дверям, я принес к столику пару стульев: похоже, намечался серьёзный разговор.
– Вы позволите?
– Присаживайтесь…
– Итак, вы уже знаете новости, – без обиняков начал Эддоро, кивнув на разложенные газеты.
– Ознакомился только что. Честно говоря, я в шоке.
– И не только вы. Убийства продолжаются, господин Монтескрипт.
– Но это другие убийства. – Я твердо посмотрел ему в глаза. – Тот, кто погубил вашу племянницу, получил по заслугам, не так ли?
Он досадливо отмахнулся.
– Я не ставлю под сомнение вашу компетентность. Естественно, вы взяли того, кого надо; тут нет вопросов.
– Тогда почему вы здесь?
– А вы как думаете? Я хочу, чтобы вы продолжили расследование. Найдите убийцу!
– Разве это не обязанность полиции?
– Полиция! – он презрительно скривил губы. – Эти олухи не способны собственный зад в темноте нащупать! Мне нужны результаты, а не оправдания и отговорки! Поэтому я и нанимаю вас.
– Но зачем это вам? – Я подался вперед. – Спору нет, случившееся ужасно. Но какое вы имеете отношение ко всему этому?
– Это мой город, господин Монтескрипт. Я здесь родился… Как и вы, насколько я знаю. Так что это я должен спросить вас: почему вы не спешите покончить с этой мерзостью? Вы, который имеет для этого и ум, и возможности? Я понимаю, вы не можете работать бесплатно, это ваш хлеб… Ну, так вот он – я! Фрог, согласный платить вам за работу! Чего здесь непонятного?!
Он говорил страстно и казался искренним в своём горе и гневе… но я ни на минуту не забывал, что передо мной прожженный коммерсант. Таковы ли его истинные мотивы… Или здесь есть что-то ещё?
– Давите на гражданскую сознательность? Допустим, вы правы… Но послушайте, господин Эддоро, давайте начистоту. Если я не понимаю мотивов моих работодателей, то начинаю нервничать. И уж простите – я испытываю естественный скептицизм по поводу чистоты фрогских намерений… Да и человеческих тоже. Профессиональная деформация психики, знаете ли…
Он наградил меня долгим взглядом – и вдруг усмехнулся.
– Хорошо… Вы чертовски въедливы… Это хорошо. Попытаюсь объяснить. Как вы думаете, легко ли было занять моё теперешнее положение? Стать во главе клана? Управлять торговой империей?
– Вопрос риторический, ибо уже подразумевает ответ, – я пожал плечами. – Разумеется, вы… Неординарная личность.
– А как вы думаете, почему это мне удалось? Почему у руля «Эддоро и сыновей» оказался я, а не мой брат, или двоюродный дядя, или один из скороспелок-племянников?
– Понятия не имею.
– Всё очень просто, Эдуар. Я умею просчитывать – на много ходов вперед. Просчитывать всё: наши сделки, телодвижения конкурентов, цены на рынках, колебания курса валют… Торговля – это наполовину точная наука, наполовину искусство. Я планирую стратегию нашей фирмы так, как генералы планируют ведение военных компаний… И зачастую интересуюсь теми же вещами. Проходимость дорог и речных артерий, снегопады и засухи, перестановка политических фигур – приходится учитывать массу переменных. Здесь мало видеть на шаг или на два вперед.
– Кажется, я начинаю понимать…
– Да. Убийства спящих – нечто большее, чем просто убийства; и неважно, чем руководствуется этот…
Эти… Важны последствия. Сейчас начнется – уже начался! Массовый выход из криобиоза. Сегодня это десятки, Эдуар. Завтра будут сотни; а ещё несколько смертей – и фрогов начнут размораживать тысячами! Никто не хочет, чтобы его близкие стали следующими жертвами! Это удар по экономике столицы, а значит, и по нашему бизнесу… И существует только один способ предотвратить панику: убийствам надо положить конец! Если вас удовлетворил мой ответ, я спрошу снова: согласны ли вы взяться за это?
Я немного поразмыслил.
– Что ж… Пожалуй. Условия прежние, господин Эддоро…
Дворецкий раскрыл саквояж – как будто только и ждал этих слов. Я заметил, как расширились зрачки у Лакси, протиравшего стаканы. Бедняге, наверное, никогда не доводилось видеть столько денег разом, не то что держать в руках. Вообще-то ребята вроде Эддоро предпочитают выписывать чеки – но он, очевидно, был осведомлен о моих пристрастиях. Мне больше нравятся наличные: слишком часто приходится тратить мелкие суммы на оплату различных услуг.
– И не стесняйтесь в расходах, – бросил господин Ло. – Главное сейчас – быстрота. Время работает против нас.
– Свяжусь с вами, как только появится новая информация, – пообещал я.
– Да, вот ещё что, – бросил он уже от дверей. – Я бы не хотел, чтобы вы пользовались услугами непрофессионалов. У нас есть собственная служба безопасности. Если потребуется поддержка, вам надо лишь сообщить время и место. Помимо прочего, эти фроги умеют держать язык за зубами.
Звякнул дверной колокольчик, и мы остались одни. Я задумчиво смотрел на пачки купюр.
– Куда мы катимся, друг мой? Где те беззаботные деньки, когда я занимался розыском угнанных плоскодонок и слежкой за неверными супругами? Когда один сытный ужин казался достойной платой за день, полный беготни и хлопот?
Лакси торжественно поднял палец вверх.
– Ну да, расту, – хмыкнул я. – По крайней мере, стартовые условия соблазнительны: куча бабок плюс собственная маленькая армия в перспективе…
Он восхищенно поцокал языком.
– Будем надеяться, предстоящие траты не покажутся господину Ло чрезмерными… Он ведь сказал лишь часть правды, Лакси. Конечно, кризис может здорово ударить по его бизнесу, но дело не только в этом… Он не чувствует себя удовлетворенным, друг мой, хоть и отправил мерзавца в преисподнюю собственными руками. Он по-прежнему горит жаждой мести – хотя мстить, по совести, больше некому… Думаю, рано или поздно он осознает это.
Лакси выразительно пожал плечами.
– Ты прав, старина – это уже не мои проблемы.
В кафе вошли посетители, Лакси отвлекся, а я поспешил завернуть лежащие передо мной деньги в газету: искушать чью-либо порядочность – не самый умный поступок. Достав карандаш, я взял салфетку и принялся набрасывать план.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента