Маслов Александр. Гнев и милость богини

   Пока Леос и Каррид творили подобное разорение, вскрикивая от восторга и сами сияя ярче разворовываемого добра, мэги Верда перебирала пыльные свитки под ликом ночной богини, читала что-то полушепотом, некоторые пергаменты бережно складывала рядом с нефритовой статуэткой. Рейнджер разглядывал оружие, выбирая то кривые короткие мечи, лезвия которых за столько веков едва тронула ржавчина, то украшенные золотом булавы и боевые топоры. Отложив в сторону два меча с клинками прекрасной стали и изящными эфесами, Голаф окликнул анрасца:
   - Каррид, очень советую взять вот эти взамен твоих железяк. По длине они почти такие же, легко войдут в ножны. И по руке тебе, друг, придутся как раз.
   - Пожалуй, послушаю тебя, господин рейнджер. Что ж не взять хорошее взамен плохого? - согласился Рэбб. - Сейчас золотишко уложу, чтоб слишком не звякало.
   Он затолкал приготовленные свертки в растолстевшие сумки и с трудом затянул ремни.
   - Здесь за сто колтов будет, - с наслаждением признал анрасец, отрывая от пола увесистую ношу. - И это еще возьму, - решил он, подошел к нише, возле которой занималась со свитками госпожа Глейс, и снял висевший на цепочке сосуд, похожий на приплюснутую каплю серебра. - Руны какие-то. Внутри что-то булькает, - бормотал Каррид, рассматривая находку и стараясь понять, что же в ней его так привлекло. Затем он недолго поколдовал с пробкой, уразумев, что открывается она несколькими поворотами направо, осторожно свинтил ее и тут же ощутил сильный и пряный аромат вина.
   - Балд-отец, вино здесь! Верно напитку этому больше тысячи лет, а значит он совершенно божественный, - сказал Каррид, подходя к Астре Пэй возлежавшей на плаще франкийца и лениво наблюдавшей за возней друзей. - Не желаешь глоточек, Светлейшая? А то ты бледная какая-то.
   - Не умно, господин Балдаморд. Если вину этому тысячу лет, то оно уже давно скисло. И не тысячу лет ему, а много больше. Так что пей сам, - дочь магистра вежливо отклонила его руку с открытым сосудом.
   - И выпью, чего ж не выпить, если наилучшим на свете вином пахнет, - анрасец поднес серебряную емкость ко рту и направил в себя струйку, глотнул, выдохнул, дико вращая глазами, и с восторженным рыком сообщил: - Истинно божественно! Истинно!
   - Ну-ка дай мне, - отбросив горсть сапфиров, Леос подскочил к Карриду, потянул из его поросших волосами ладоней металлическую баклажку и припал к горлышку. - Очень неплохое вино. Восхитительное, как поцелуй Рай! Вернее, мэги Глейс! - торопливо поправился бард и обтер мокрые губы.
   - Да не брешите вы! Знаете сколько веков Пирамиде и всему, что здесь есть? Хотя, как поцелуй мэги Глейс это пойло вполне может быть, - несколько рассердившись, Астра приподнялась и протянула руку: - Дайте сюда!
   Набрав в рот немного напитка, госпожа Пэй долго не решалась проглотить. Пробовала его на вкус, проводя языком по небу, втягивала ноздрями воздух, потом все-таки сглотнула. Вино на самом деле было хорошим или даже прекрасным, сладким и крепким. Почти сразу приятное тепло разлилось по животу, слегка закружилась голова. Повернув сосуд к свету магических шариков, висевших под звездным сводом, Астра начала разглядывать знаки на серебряном теле сосуда, пытаясь понять, какое за ними скрыто волшебство.
   - Эта вещица не простая, господин Балдаморд, - сказала мэги. - Непростая тем, что вино в ней никогда не кончается. Сейчас мы это проверим, - она перевернула баклажку, выливая ее содержимое.
   - Светлейшая! Светлейшая! - вскричал Каррид Рэбб, глядя выпученными глазами на багровую лужицу, растекавшуюся по светлому мрамору. - Зачем же так?! Как небожественно! Кощунство какое! - когда на пол упали последние капли, анрасец отвернулся, втянув голову в плечи.
   - Не убивайся, волосатик, мы просто проверим. Или я, по-твоему, совсем глупая, не понимаю, что за руны тут нацарапаны? - подняв бровь, Астра обвела внимательным взглядом троих мужчин, хмуро стоявших перед ней.
   - Нет, госпожа Пэй, ты, конечно, очень умная, но о сосудах бесконечного вина я ничего прежде не слышала, - отозвалась Верда, помахивая свитком и подходя ближе. - Не бывает таких. Видишь ли, это противоречит некоторым законам исполнения магии.
   - Здесь либийская магия. Каррид, дай сюда пробку, - закупорив сосуд, дочь магистра потрясла им возле уха, прислушиваясь, не забулькает ли там волшебный напиток, однако баклажка оставалась пустой. - Магия либийская, но она, видимо, не работает. Да мора плешивая с ним. Выберемся отсюда, долетим до Гефахаса и сразу в лучший кабачок завернем. Я вам по пять бочонков куплю. Пойдемте отсюда, а то сейчас расплачетесь.
   Сумки с золотом и прочим добром, собранным Карридом и Леосом, были слишком тяжелы, и их пришлось оставить в проходе недалеко от двери. Анрасец долго протестовал против такого возмутительного решения госпожи Пэй, уверяя, что он сможет нести еще столько же. Только Голаф и Верда отговорили его, заверив, что воров, кроме них самих в Пирамиде нет, и никуда ценная ноша из коридора деться не может. Последним доводом, склонившим Рэбба идти дальше налегке, послужили слова мэги Глейс: она пообещала, что зал с саркофагом Кэсэфа уже близко и там наверняка можно найти еще больше сокровищ и вещиц самой безумной стоимости.
   Они двинулись дальше, ходом уже известным франкийцу и мэги Верде. Скоро впереди в голубоватом блеске светляков показался портал, обрамленный белыми и красными полосами, подобно либийскому плату. Над ним возвышалась две статуи, скрестившие жезлы Могущества и Власти. Звериные головы: льва и гиены, оскалившись, смотрели сверху прозрачными топазовыми глазами так остро, что бард остановился, застыл, будто зачарованный, его лоб покрылся испариной.
   - Я напишу о них… Напишу песню. Уже слышу эту музыку, тихой, сжимающей сердце мелодией, раздающуюся в ночи. И все, кто ее слышат, замирают, теряя волю и разум. Это очень красивые и страшные звуки, похожие на голоса чужих богов, - бормотал он, не двигаясь с места.
   - Не надо, Леос, писать и слушать такого, - госпожа Глейс, зная о гипнотических свойствах древних изваяний, осторожно отвлекла внимание барда движением пальца, потом потрепала Леоса по щеке.
   - Они, как живые, шет залим. Будто не человеческими руками делано, - задрав голову, сказал Каррид Рэбб. - А, госпожа Пэй? - вскарабкавшись на ступню статуи, анрасец с восхищением смотрел на цветные переливы эмали, покрывавшей каменные тела; золото разных оттенков, блестевшее на их массивных украшениях. - Господин Брис, если вы подсадите меня, так, чтобы я мог выше залезть, то я, пожалуй, выковыряю камешки из их палок, - предложил Каррид. - Почему бы нет? Знатные камешки. Аметисты, наверное, или что-то получше. Статуям они явно без пользы. А если еще выше вскарабкаться, то и глаза можно выковырять, чтоб не пялились на нас бессовестным образом.
   - Не надо ничего выковыривать, - отвергла Астра. - Зал Кэсэфа на следующем уровне. Мы у цели. Помоги мне, Глейс, - она указала на фриз, расчерченный защитными рунами.
   Обе мэги подняли руки, рождая в темном воздухе тусклое сияние, зашептали что-то, и волна фиолетового света ударила в знаки над вершиной портала.
   - Потом будут тебе знатные камешки, - дочь магистра, подтолкнула потускневшего Рэбба к лестнице, которую уже начал обследовать рейнджер, опасаясь натолкнуться на механические ловушки.
   Через сотню ступеней лестница прерывалась, и начинался пандус, изгибавшийся все время налево и поднимавшийся вверх. Этой дорогой они вышли к высокой, похожей на крышку саркофага двери. Верда встала напротив нее, шевеля вытянутыми пальцами и стараясь понять, как убрать возникшее перед ними препятствие. Астра тоже щупала эфир, но не чувствовала никаких посторонних возмущений в этом слое пространства. Отстранив госпожу Глейс, она шагнула вперед и тронула рельефную плиту. В тот же миг дверь начала подниматься вверх с отвратительным громким скрежетом, от которого рейнджер скривился и очень душевно выругался.
   - Похоже, нас приглашают, - заметила мэги Пэй. - Надо же, дверь открылась сама. Госпожа Верда, приготовьте для меня Гале. И для себя наиболее полезный свиток.
   Глейс не ответила, движением руки пустила в темноту светляков и придвинулась к Голафу, тихо вытащившему из ножен Голубой Зигзаг.
   В продолговатом зале, стены которого блестели темно-зелеными плитами малахита и узорами серебра, тонко пахло благовониями, не потерявшими стойкий аромат за многие века. Вдоль стен стояли девять богато украшенных саркофагов.
   - Здесь покоятся наложницы Кэсэфа. А дальше зал их мертвого любовника, - сказала Верда, и придержала Астру за руку. - Прошу, осторожнее, госпожа Пэй. Это, наверное, очень неприятное место. Что может быть опаснее душ любящих женщин? Особенно, если прежде они были высокими жрицами и постигли тайны, недоступные даже нашему магистрату.
   - Я осмотрюсь сначала, - дочь Варольда шагнула в зал, обернувшись, напомнила: - Приготовь мне Гале. И пусть пока никто не идет за мной.
   Вытянув руки перед собой, Астра двинулась маленькими шажками, поворачиваясь то к одному ряду каменных гробов, то к противоположному, настороженно прислушиваясь к каждому шевелению эфира, казавшегося здесь холодным и зыбким. Так она прошла больше половины пути и утвердилась, что опасности, так беспокоившей мэги Верду, пока не было. Не было и не могло быть в эти дни. Ведь все еще держалось время Тонкой Луны, месяца, освященного Гороном, - продолжался тот редкий благоприятный период, которым пользовались черные копатели и разорители гробниц, дорожащие своими жизнями.
   - Спите спокойно, шетовы ведьмы, - прошептала Астра, еще раз провела растопыренными пальцами, делая круг, и поманила жестом Верду.
   - Здесь тихо. Никакого движения, - уверенно сказала мэги Пэй.
   - Тихо, как в могиле, - подтвердил Каррид Рэбб, протискиваясь за рейнджером. - Тихо, а в нашей баклажке булькает. Клянусь милостью Балда! Светлейшая, в баклажке то булькает! - возрадовавшись, анрасец снял с плеча цепочку и встряхнул волшебный сосуд - все услышали плеск жидкости. - Как ты была права, умнейшая мэги Пэй! - Каррид торопливо открутил пробку, отпил, крякнул от удовольствия и оповестил: - Все то же прекрасное вино! Набралось уже больше половины.
   - Я в восхищении, госпожа Астра! В полнейшем сердечном восхищении, что ты смогла так верно разгадать божественное значение этих закорючек, - Леос вырвал у друга серебряный сосуд, поднеся его к лицу, провел с благоговением по выпуклым знакам на его боку и тут же крепко приложился к горлышку. - Вот Бернат рад будет такому полезнейшему волшебству - вино, которое никогда не кончается! - провозгласил он, отдышавшись.
   - Эй ты, братец, поскромнее бы, - укоризненно произнес Голаф. - Я и сам бы выпил, но это не пойдет на пользу никому. Не надо сейчас проявлять глупую слабость, - не опуская меча, он прошел дальше до среднего саркофага, накрытого плитой желто-прозрачной яшмы, ощутил, как тревога, подобная темной холодной воде, одолевает его, поднимается колючим оцепенением по ногам. Такого гадкого чувства он не испытывал ни в жутких могильниках Анфирии, ни в пещерах Анраса, населенных душами ведьм. Возможно, рейнджер воспринимал то, что было недоступно мэги с их волшебными способностями, связанными лишь с течением эфира, ментальными и астральными полями.
   - Нам потребуется ключ, - обследовав каменную дверь, ведущую в зал Кэсэфа, сказала мэги Пэй. - Иначе ее никак не открыть.
   - Да, - сдалась Верда, стоявшая на возвышении перед недобрым ликом Анобиса и все еще пытавшаяся разгадать устройство замка. - Могу предположить, где его искать.
   - Я сама могу предположить. Кто был ближе всех Кэсэфу в последние его дни? Нифхтея, Иссаули, Аманхи?… - задалась вопросом дочь магистра, вспоминая имена наложниц проклятого повелителя и последние события того времени.
   - Нифхтея, - отозвалась госпожа Глейс, ища взглядом нужные знаки на саркофагах.
   - Вот, - Астра вернулась назад и положила ладонь на плиту с изображением плачущей змеи. - Вскрывайте гроб.
   - А-а… это так необходимо, Светлейшая? - осведомился Леос, отступая к открытой двери. Он со страхом поглядывал то на черно-мраморных птиц, сидевших на выступах под потолком, то на тяжелые крышки саркофагов, рельефы на которых не обещали ничего доброго.
   - Там ключ, - пояснила Астра. - Не дрейфь, сладкоголосый, ты еще потом балладу сложишь, о прекрасной госпоже Нифхтеи, восставшей из гроба. Давай, Голаф, - она притянула франкийца за рукав, и повернулась к Карриду: - И ты, волосатик, помоги. Плита тяжелая.
   Вонзив в щель острия клинков, мужчины навалились и, скрипя железом, кое-как сдвинули глыбу розовато-серого камня.
   - Постой, мэги Пэй! - предостерегла Верда. - Я в этом чуть больше понимаю. Не зря же я читала "Тайный Путь Некро", который ты сожгла, - двинувшись по проходу, госпожа Глейс торопливо зачитала заклинания еще неизвестные дочери магистра, взмахнула руками, направляя тайную силу от себя к стоящим в ряд саркофагам - над их крышками появились перевернутые знаки Го, светящиеся кровавым блеском. - Запечатала их на всякий случай, - пояснила Верда. - Может, это поможет нам. Лучше одна Нифхтея, чем еще восемь ее подруг.
   - Ты всерьез думаешь, что твои печати их удержат? - Астра пожала плечами и вернулась к приоткрытому гробу. - Снимайте плиту, - сказала она Рэббу и франкийцу. - На пол ее, и сами в сторону. Боюсь, заберет шетовка вас, и будете сохнуть вместе с ее костями.
   Голаф и Каррид еще раз схватились за рукояти мечей, потом уперлись в край плиты и столкнули ее на пол. Раздался грохот разлетевшегося на куски камня. Анрасец сразу отскочил к Леосу, а рейнджер, не рискнув оставить мэги Пэй, стоял и смотрел на содержимое саркофага - белое, расшитое золотом, покрывало, окутывавшее чью-то тонкую фигуру.
   - Ключ должен быть в ее левой руке, - сообщила госпожа Глейс. Она была хорошо знакома с особенностями либийских погребальных обрядов.
   - Знаю я, - раздраженно ответила Астра, удивительная осведомленность и вездесущесть Верды ее начинала злить. - Отважный франкиец, у тебя острый меч? - она покосилась на Голафа с легкой насмешкой.
   - Ты шутишь как-то не вовремя, - тихо произнес рейнджер, приподняв светло-голубое лезвие, расчерченное могучими рунами.
   - Тогда очень осторожно разрежь на ней покрывало, - попросила мэги Пэй. - Не хочется мне, Светлейшей, руки пачкать о всякое дерьмо.
   Вздохнув, Голаф секунду помедлил, будто собираясь решимостью. Сделал шаг к саркофагу и, проткнув покрывало между ступней умершей, начал неторопливо рассекать ткань снизу вверх, к изголовью погребального ложа. Сначала в разрезе шелка показались сандалии с нефритовыми пряжками в форме змеиных голов и икры ног Нифхтеи. К изумлению франкийца их не тронуло тление, лишь неглубокие морщины портили кожу погребенной тысячи лет назад. От этого невероятного открытия рука Голафа слегка задрожала, но он продолжал осторожно рассекать ткань, вышитую золотыми нитями. Дошел острием до коленей либийки, и тут же Астра и Верда одновременно почувствовали нарастающее присутствие чужой магии, пугающей как лютый, звериный вой.
   - Питха сучья! - разволновавшись, выругалась дочь Варольда. - Голаф, быстрее! Режь быстро! - прикрикнула она, теряя остатки терпения.
   Меч франкийца в одно мгновенье распорол покрывало до верха, и края шелковой ткани разошлись, являя тело последней наложницы Кэсэфа. Она отнюдь не выглядела умершей в далекие времена - была свежа и молода. Ее лицо безупречной красоты лишь слегка портила восковая желтизна, иссиня-черные волосы лежали на лбу и щеках тонкими изогнутыми змейками. Диадема с крупными алмазами чудесно отражала синий блеск светляков.
   - Ключ, - напомнила госпожа Глейс Астре.
   Та наклонилась, разглядывая маленькую шестигранную пирамидку, зажатую в левой руке либийки.
   - О, Рена Добрейшая! Она смотрит! - сдавлено произнес бард из-за спины мэги Пэй. - Она - прямо на меня!
   Астра, уже почти дотянувшаяся до ключа, отдернула руку и увидела, что глаза покойницы открыты. Огромные, черные, будто куски угля, они смотрели куда-то мимо мэги, холодно, глубоко, до самых корней души. Дочь Варольда сделала шаг назад, расставив в стороны руки и оттесняя Голафа к открытой двери.
   - Глейс, достань "Слезы Эты"! Быстро! - крикнула Астра растерявшейся подруге.
   - Не поможет, - отвергла Верда, но заскрипела застежкой сумки.
   - Я говорю - "Слезы Эты"! - настояла мэги Пэй, заслоняя собой друзей от встававшей медленно из гроба Нифхтеи.
   - Мужчина с золотыми волосами, - произнесла наложница Кэсэфа по-либийски. - Иди сюда. Иди ко мне. И ты, северный воин, не стой там одиноко, - она улыбнулась, переведя черные влажные глаза к Голафу.
   Леосу, не понимавшему древнего языка, ее слова показались сладким волнующим стихом, и сразу где-то в глубине сознания открылся их смысл.
   - Нифхтея… Прекраснейшая из женщин… - прошептал он и, отталкивая Астру, шагнул к саркофагу. - Я иду…
   - Пернатый, - невнятно пробурчал Каррид Рэбб. - Не надо, пернатый… - он глянул на либийку, уже вставшую в полный рост, и следующие его слова застряли в сухом горле.
   - Мертвая дрянь! - вскричала мэги Пэй, формируя между ладоней фаерболли одновременно понимая, что такая нехитрая магия бесполезна против поднявшейся из гроба высокой госпожи. Шар пламени метнулся вперед, ударил в грудь Нифхтеи и бесследно исчез, не брызнув даже искрами.
   - Схватите ее, мои верные воины! - либийка сошла на пол. Левую руку с шестигранной пирамидкой она по-прежнему прижимала к груди, правую - гневно вытянула к дочери магистра. - Волоките ее сюда! За уши! За волосы!
   Леос, посерев лицом, двинулся к мэги Пэй. Следом за ним пошел Голаф. Он угрожающе занес меч. Только Каррид Рэбб еще несколько мгновений боролся с чарами, завладевшими его друзьями, тяжело вздыхал, тер кулаками слезящиеся глаза и щеки.
   - Эй, да вы обезумили! - пронзительно вскричала Астра, увернулась от растопыренной пятерни барда, и отпрыгнула в узкий проход между двух гробов. - Голаф! Леос! Боритесь же! Вспомните самих себя! Вспомните меня! Мэги Глейс! - уговаривала она, пятясь к стене и негодуя, на Верду неспособную разобраться с несколькими склянками в сумке.
   - Все для тебя, прекраснейшая Нифхтея! И мои стихи… и сердце мое для тебя, - бормотал Леос ватными губами, стараясь дотянуться до прыткой незнакомки, отскочившей за саркофаг - он уже не узнавал в ней когда-то любимую мэги Пэй.
   Франкиец, являя куда большую ловкость, взлетел на гранитную плиту, и замахнулся мечом, чтобы нанести точный удар, но отчего-то замер, натолкнувшись на взгляд прозрачных глаз Астры, таких знакомых, похожих на теплые капли эля.
   - Что ты там возишься! - вскричала мэги Пэй, озираясь на Верду и неторопливо приближавшуюся к "сыну" Балда Нифхтею.
   - Нет у меня "Слез Эты"! - отозвалась Глейс, выворачивая сумку на пол.
   Либийка остановилась и повернула голову, не ожидая увидеть за высоким саркофагом еще одну противницу, сидевшую на корточках и разбиравшую свитки и пузырьки.
   - Я высушу, выжгу твою кровь! - гневно сказала она и зашептала слова заклятия. В воздухе появился багровый с черными жилами шар.
   Поставив перед Леосом и Голафом широкий айсщелид, Астра отбежала на несколько шагов в сторону, сбила фаерболломмагический шар либийки и приготовилась отразить еще одну атаку. Мэги Пэй еще надеялась, что Верда найдет необходимое снадобье - нужно было выиграть только немного времени.
   - "Слезы Эты"! "Слезы Эты"! - стонала госпожа Глейс, перебирая большие и маленькие пузырьки и содроганием глядя на проклятую наложницу Кэсэфа, медленно приближавшуюся к ней. Тут Верда вспомнила про застегнутый карман. Дернула бронзовую пуговицу и схватила хрустальный сосуд.
   - … гудеас-воэта-диан-спелл! - пропела она, срывая пробку и брызгая священной жидкостью на Нифхтею.
   Вставшая из гроба взвизгнула, громко, до боли в ушах. Попятилась, оседая наземь. На местах попадания "Слез Эты" начала съеживаться, отваливаться сухими лоскутами плоть. Обнажились старые желтые кости.
   - Дай мне! - сказала Астра, подбежав к госпоже Глейс и выхватывая у нее пузырек хрусталя. - Саэкред! Саэкред-гудеас-воэта-диан-спелл! - бросила заклятие дочь магистра, щедро обливая либийку чудодейственными "слезами богини".
   Уже беззвучно Нифхтея корежилась на полу, пока от ее прекрасного тела не остались голые кости и горки смрадного праха.
   - Моя божественная повелительница! Моя Нифхтея! - глухо произнес Леос, с полными горя глазами склоняясь над ее останками.
   - Одумайся, бард! - Астра поймала его за воротник и потянула, стараясь поставить на ноги.
   - Она мертва, Леос! Мертва тысячи лет! - Верда подошла к нему, но музыкант, словно не видел мэги, блуждая взглядом то по праху либийки, то по стенам, блестящим серебряными узорами.
   - Леос, она мертва! - повторила госпожа Глейс, коснулась его бледной щеки, но бард оттолкнул ее ладонь и вскрикнул: - Нет!
   - Сукин пес! - Верда с неженской силой хлестнула его по лицу, оставляя красные жгучие следы пальцев. - Нет ее больше! И никогда не было для тебя! Все, что ты видел - это тварь Некрона, поднятая нечистой магией! Понимаешь?! - она еще раз ударила его по лицу. - Ты понимаешь?!
   После этого он будто пришел в чувства: часто, размашисто закивал головой, поглядывая на госпожу Верду с боязнью, как нашкодивший щенок.
   - Как ты, Голаф? - спросила Астра, все это время внимательно следившая за рейнджером, который безучастно стоял на одном из саркофагов.
   - Шет разум помутил, госпожа Пэй. Прости, - он убрал меч в ножны, переступив через рубиновую печать мэги Верды, спрыгнул вниз. - Я же, вроде на тебя бросался?
   - Да ты не вроде бросался - ты хотел меня убить из-за этой дохлой твари, - скривившись в невеселой усмешке, Астра наклонилась и взяла шестигранную пирамидку из костяных пальцев Нифхтеи. - Ведь похожее случалось уже… в святилище Абопа на Карбосе. Так-то, франкиец. И может случиться еще. Проткнешь меня когда-нибудь своей железякой. Такого я тебе точно не прощу. А как вы, святейший Балдаморд? - больше не заботясь о душевном состоянии Голафа, она подступила к анрасцу.
   - Я… хорошо. Теперь хорошо. Но было мне дурно, от Кэсэфовой девки. Ум чего-то пьяный стал, как от мутного пойла, что наши ведьмы варят в пещерах, - анрасец помотал головой, словно взбалтывая ее разжижившееся содержимое, и вдруг вспомнил о волшебной баклажке, схватил ее, поторопился отвинтить пробку. - Госпожа Пэй, а вина-то прибавилось! Снова полная наша посудина! Ай, да госпожа Пэй! - он цокнул языком и отпил несколько глотков, потом с неожиданным сочувствием протянул сосуд Леосу. - На, отведай, пернатый. Вижу, тебе пришлось дурнее всех. Попей для умственного здоровья.
   Бард молча взял баклажку и опрокинул себе в рот. Глотал, булькая, едва не захлебываясь, пока дочь магистра не остановила его:
   - Хватит, щегол влюбленный. Сюда дай, - она вырвала из его руки серебряный сосуд, вернула Карриду и направилась к двери в зал Кэсэфа.
   Ключ - шестигранная пирамидка - сразу точно лег в скважину в раскрытой пасти триоры, чье рельефное изображение занимало половину огромной плиты. Астра нажала и повернула пирамидку. Где-то за стеной возник низкий гул. Дверь дрогнула и поползла в сторону, открывая проход в густую темноту.
   - Верда, дай мне Гале, - попросила мэги Пэй. - Сейчас это необходимо, шет тебя за ноги! И зал освети, пока я буду в себя приходить.
   На этот раз госпожа Глейс повиновалась. Быстро нашла пузырек с плотной, залитой воском пробкой и протянула Астре. Пока дочь магистра справлялась с первым неприятным эффектом микстуры, содрогаясь в крепких руках рейнджера, Верда пустила в потемки несколько крупных светляков.
   Все остановились на пороге, оглядывая широкий зал.
   Первым решился пройти вперед Голаф Брис. Держа наготове Синий Зигзаг, он сделал несколько бесшумных шагов, изучая черные и красные плиты пола, которые кроме знаков Го, начертанных на них, могли хранить какой-нибудь смертельный сюрприз. Следом за рейнджером вошла мэги Пэй. Она старательно исследовала опасные возмущения эфира и старалась определить, откуда исходит наибольшая угроза чужой магии.
   Зал был разделен на три части высокими изваяниями богов - Абопа, Анобиса, Сатха - от них расходились рифленые стволы колонн, за этим мертвым каменным лесом поблескивали статуи жрецов-нагов и грозные стражи Хеги. Со свода зло и красно взирала Маро, окруженная величественной пустотой.
   - Дай-ка свою палку, - попросил Голаф Леоса, потянувшись к шесту, служившему барду не особо полезным оружием. - И стойте пока здесь, - добавил рейнджер уже для всех.
   Оглядев край двери, большая часть которой ушла в щель между блоками базальта, франкиец подумал, что хитростью строителей Пирамиды дверь может неожиданно вернуться на прежнее место и навсегда запереть их в зале проклятого правителя. Надеясь предотвратить это, Голаф упер один конец шеста в стену, другой в край двери. Каррид понял опасения франкийца и поспешил принести несколько больших осколков от крышки саркофага Нифхтеи - они кое-как уместились в зазоре между стеной и подвижной плитой. Когда мужчины закончили свою работу, Астра и Верда осторожным шагом направились вглубь зала.
   - Госпожа Пей, - прошептала Глейс, поглядывая на ларцы и массивные сундуки - их было здесь около сотни, у подножий божественных изваяний, на возвышениях за колоннами, грубых деревянных, причудливых, похожих на различных животных и птиц, изящных, инкрустированных слоновой костью, золотом и яркими самоцветами.