Май Карл. Сын охотника на медведей

   И он вскочил на коня и въехал во двор, придав своему лицу настолько невинное выражение, на какое только был способен.
   Как раз в этот момент пленников должны были связать. Пара скачков его жеребца, и он остановился перед ними.
   – Уфф! – прокричал Вокаде. – С каких это пор воины сиу-огаллала вяжут веревками своих лучших друзей? Эти бледнолицые – братья Вокаде!
   Его внезапное появление вызвало всеобщее удивление, которое выразилось в нескольких коротких, не очень громких выкриках. Тяжелый Мокасин сурово сдвинул брови, смерил юного воина с головы до ног недоверчивым взглядом и ответил:
   – С каких это пор белые собаки стали братьями огаллала?
   – С того момента, когда спасли жизнь Вокаде!
   Вождь испытующе сверлил юношу взглядом своих раскосых глаз. Затем спросил:
   – Где Вокаде был до сих пор? Почему он не вернулся в назначенный срок, после того, как был послан следить за воинами шошонов?
   – Потому что попал в плен к собакам-шошонам! Эти четверо бледнолицых сражались за него и спасли ему жизнь. Они показали ему путь, который легко и быстро ведет к Йеллоустоуну, и теперь пришли вместе с ним выкурить трубку мира с Тяжелым Мокасином.
   Губы вождя дрогнули в насмешке.
   – Слезай с коня и иди к своим белым братьям! – приказал он. – Ты наш пленник, как и они.
   Но храбрый индейский юноша изобразил, что безмерно удивлен:
   – Вокаде – пленник собственного племени? Кто дает право Тяжелому Мокасину лишать свободы его воина?
   – Он берет это право сам. Он предводитель боевого отряда и может делать, что хочет.
   Тут Вокаде резко рванул на себя поводья коня, ткнул его в бока пятками и заставил животное развернуться на задних ногах. Конь вскинул передние копыта, вынудив тех сиу-огаллала, что слишком близко подошли к нему, отпрянуть назад. Образовалось пустое пространство. В ту же секунду он бросил поводья на шею коня, свободной левой рукой подхватил свое ружье и сказал:
   – С каких это пор вожди сиу-огаллала имеют право делать все, что им хочется? Зачем тогда существует совет старейшин? Кто дает вождям их власть? Кто рискнет вынудить храброго воина огаллала подчиниться вождю, который обращается с сыновьями его племени, как с собаками? Вокаде молод, а в его племени есть храбрые, мудрые и знаменитые воины, но он убил белого бизона и носит орлиные перья. Он не раб! Он не позволит пленить себя, а кто оскорбит его – будет бороться с ним!
   Это были слова храбреца, и они упали на благодатную почву. Вожди индейцев обладают отнюдь не безграничной властью. У них нет полномочий даже европейского князя. Они не могут издавать никаких законов и распоряжений, влияющих на обычаи и уклад племени. Они избираются из воинов, как лучшие из лучших, но никого нельзя заставить подчиниться им, если они теряют уважение. И даже если вождь считает нужным начать военный поход, воины его племени следуют за ним не по приказу, а исключительно по собственной воле. Каждый, кому захочется, может остаться дома, чем, впрочем, вызовет недовольство остальных, но в принципе может. И во время военного похода любой воин тоже всегда вправе вернуться в свой вигвам. Влияние и сила вождя держатся целиком на впечатлении, которое он производит, только на его личном авторитете.
   Тяжелый Мокасин, прозванный так из-за своих огромных ступней, оставляющих на земле большие следы, был известен как человек крутой и своенравный. Хотя он и имел большие заслуги перед племенем, его упрямство и заносчивость частенько вредили ему. Он был резок, жесток и кровожаден, и даже в своем племени у него было столько же противников, сколько и друзей.
   Все это и дало себя знать. Достаточно много сиу издали возгласы одобрения и согласия, в поддержку юного воина. Вождь бросил на них свирепый взгляд, подал нескольким своим сторонникам знак, чтобы они тотчас поспешили ко входу, завладели им и не дали Вокаде улизнуть, после чего ответил:
   – Любой сиу-огаллала – свободный человек. Он может делать все, что ему нравится. Тут Вокаде прав. Но как только воин становится предателем своих братьев, он теряет право на свободу.
   – Ты считаешь меня предателем?
   – Да.
   – Докажи это!
   – Я докажу это перед собранием воинов.
   – Но я стану перед ним, как свободный человек с оружием в руках и буду защищаться! И если я докажу, что Тяжелый Мокасин оскорбил меня без причины, ему придется бороться со мной.
   – Предатель не пойдет на совет с оружием. Вокаде отдаст его. Если он невиновен, то он получит его назад.
   – Уфф! Кто отберет его у Вокаде?
   Юный воин бросил вокруг дерзкий, полный вызова взгляд. На лицах некоторых воинов он прочитал сочувствие. Но большинство сиу не выражали вообще никаких эмоций.
   – Никто не будет отбирать его у тебя, – ответил вождь. – Ты сам сложишь его. А если не сделаешь этого, получишь пулю.
   – В моем ружье две пули!
   При этом юноша стукнул рукой по прикладу.
   – Вокаде, когда ушел от нас, не владел ружьем. Откуда оно у него? Его подарили ему бледнолицые, а они делают подарки только тогда, когда имеют от этого пользу. Значит, службу им сослужил Вокаде, а не они ему. Вокаде – мандан. Его родила не скво сиу. Кто из присутствующих храбрых воинов скажет за него свое слово, прежде чем он ответит на мое обвинение?
   Никто не двинулся. Тяжелый Мокасин бросил на юношу торжествующий взгляд и приказал ему:
   – Слезай с коня и отдай свое оружие! Тебе придется защищаться на совете, а потом мы вынесем тебе приговор. Своим упорством ты только усугубляешь свою вину.
   Вокаде понял, что должен подчиниться. До сих пор он сопротивлялся, пытаясь перетянуть на свою сторону тех, кто не симпатизировал вождю, но напрасно.
   – Если ты думаешь именно так, то я подчинюсь, – сказал он. – Я не лжец. Я могу спокойно ожидать приговора и отдаю себя в ваши руки до решения совета.
   Он спешился и сложил свое оружие к ногам вождя. Тот что-то тихо сказал стоящим рядом и тотчас достал ремни, чтобы связать ими Вокаде.
   – Уфф! – воскликнул юноша. – Разве я сказал, что позволю сделать и это?
   – Так решил я сам, – произнес вождь. – Свяжите его и положите одного, чтобы он не смог говорить с этими бледнолицыми.
   Сопротивляться было бесполезно, это только ухудшило бы положение Вокаде, и потому он покорился своей судьбе. Его связали по рукам и ногам, так что он не мог двигаться, после чего положили в угол «двора». Чтобы ему даже не приходила в голову мысль о бегстве, рядом посадили двух сиу.
   Между тем один из старых воинов подошел к вождю и обратился к нему:
   – Над моей головой пролетело больше зим, чем над твоей, поэтому ты не можешь сердиться, если я спрошу тебя, есть ли у тебя причины считать Вокаде предателем?
   – Я отвечу, поскольку ты самый старший из наших воинов, которые сейчас со мной. У меня нет причин, кроме одной: один из этих пленных бледнолицых – тот, что самый юный, – очень похож на Грозу Медведей, который лежит там, у лошадей.
   – И это правда?
   – Да. Я докажу это.
   Он подошел к пленным, которые, то впадая в отчаяние, то загораясь надеждой, наблюдали, как Вокаде безуспешно пытается им помочь.
   Хитрый вождь тем временем принял менее суровый вид и произнес:
   – Вокаде, прежде чем уйти от нас, совершил поступок, который нам еще следует обсудить. Именно поэтому его на некоторое время пришлось связать. Если окажется, что бледнолицые раньше не знали его, они снова получат свободу. Какие имена носят белые люди?
   – Думаешь, сказать? – спросил Дэви у своего толстого друга.
   – Да, – ответил Джемми. – Может, они станут относиться к нам хоть немного уважительнее. – И повернувшись к вождю, продолжил: – Меня зовут Джемми-петаче, а этот длинный парень – Дэви-хонске. Ты наверняка уже слышал эти имена.
   – Уфф! – прозвучало в кругу сиу.
   Вождь с укоризной взглянул на своих воинов. Он тоже был удивлен, что такие известные охотники оказались у него в руках, но и глазом не моргнул.
   – Тяжелый Мокасин не знает ваших имен, – ответил он. – А кто эти двое?
   С этим вопросом, имея в виду Фрэнка и Мартина, он снова обратился к Джемми, а Дэви за несколько секунд до этого прошептал тому:
   – Ради Бога, не называй никаких имен!
   – Что сказал этот бледнолицый другому бледнолицему? – насупив грозно брови, спросил вождь. – Пусть ответит тот, кого я спросил!
   У Джемми не было времени на раздумья, и он назвал первые пришедшие ему на ум имена, выдав Фрэнка и Мартина за отца и сына.
   Взгляд вождя подозрительно метнулся от одного из названных к другому, и улыбка презрения исказила его лисье лицо. Но ответил он достаточно дружелюбно:
   – Пусть бледнолицые следуют за мной.
   И он направился в конец «двора».
   Последний из отсеков на самом дальнем конце «постройки» был самым большим. Там свободно разместились все лошади огаллала. В одном из углов лежали шестеро белых, также связанные по рукам и ногам. Их состояние оказалось весьма плачевным. Остатки одежды висели клочьями, запястья рук были стерты веревками в кровь, лица покрыты грязью, а волосы и бороды находились просто в неописуемом состоянии. Щеки этих людей ввалились, глаза глубоко запали – голод, жажда и другие лишения, переживания и нервное напряжение делали свое дело даже с самыми мужественными людьми.
   Туда и повел вождь новых пленников. Мартин тихо спросил Толстяка:
   – Куда он нас ведет? Может, к моему отцу?
   – Вероятно. Но ради Бога не показывайте, что вы его знаете, иначе все пропало!
   – Вот лежат пленные бледнолицые, – сказал коварный вождь. – Тяжелый Мокасин не очень хорошо понимает их язык, а потому он не знает, кто они. Пусть белые люди подойдут к ним, спросят их об этом, а потом скажут мне.
   Он отвел четверых в угол помещения. Джемми, который знал, что Бауман был немцем, а сиу, естественно, не мог понять ни слова по-немецки, быстро вышел вперед и заговорил:
   – Надеюсь, среди вас есть Охотник на медведей Бауман. Ради Бога, не показывайте, что вы узнали сына. Он здесь, у меня за спиной. Мы пришли, чтобы спасти вас, но сами очутились в руках у краснокожих, и все же могу вас заверить – очень скоро все мы будем на свободе. Вы назвали этим красным негодяям свое имя?
   Бауман не ответил. От неожиданности он просто лишился дара речи. Прошла минута, прежде чем он мог сказать:
   – О, мой Бог! Какое блаженство и какое горе! Сиу знают меня, а также имена моих спутников.
   – Прекрасно! Надеюсь, нас оставят вместе с вами.
   Хотя вождь не понимал ни слова, он весь обратился в слух. Казалось, он по звукам, интонации хотел отгадать смысл сказанного. Острым взглядом смотрел он то на Баумана, то на его сына. Но наблюдения его не возымели успеха. Мартин так владел собой, что лицо его казалось каменным, хотя боль, которую он ощутил, поймав взгляд своего изможденного отца, пронзила все его существо. Но слезы он все же сдержал.
   Хромой Фрэнк чуть не совершил оплошность. Ему стало так плохо, что он почувствовал боль в сердце. Саксонец непроизвольно сделал одно движение, словно хотел броситься к Бауману, но Длинный Дэви схватил его за руку и удержал, сопроводив гневным взглядом.
   К сожалению, от внимания вождя это не ускользнуло. Он спросил у Джемми:
   – Ну, они назвали тебе свои имена?
   – Да. Но ты их уже знаешь.
   – Я думал, они солгали мне. Ты вместе со своими людьми тоже останешься здесь!
   Наигранное дружелюбие наконец слетело с его лица. Он подал знак вошедшим с ним огаллала, и те в один миг опустошили карманы новых пленников и связали их.
   – Замечательно! – пробормотал Джемми, унылым взглядом сопровождая исчезновение содержимого своих карманов. – Остается только удивляться, что они порты с нас не стянули.
   Новых пленных положили на землю рядом со старыми. Вождь удалился, оставив нескольких сторожей.
   Беглецы перешли на шепот. Мартин лежал рядом с отцом, и они, естественно, не могли не воспользоваться моментом, чтобы обменяться своими чувствами.
   Через некоторое время подошел часовой, ко всеобщему удивлению, освободил одному из спутников Баумана ноги от пут и приказал следовать за ним. Но человек идти не мог. Шатаясь, с огромным трудом, он кое-как заковылял рядом с краснокожим.
   – Что им от него надо? – спросил Бауман так, чтобы его мог слышать Джемми.
   – Его сейчас заставят предать нас, – с уверенностью пояснил тот. – Наше счастье, что я и мои друзья еще ничего не сказали о помощи, которую мы ждем.
   – Но вы все же упомянули о чем-то таком.
   – Это не опасно. Впрочем, подождем делать выводы, пока не вернется этот человек. Сначала мы должны убедиться в том, что можем ему доверять.
   Джемми не ошибся. Пленника привели к вождю, который встретил его мрачным взглядом. Бедняга не смог стоять на ногах и опустился на землю.
   – Знаешь ты, какая судьба тебя ждет? – высокомерно спросил его вождь.
   – Да, – ответил пленник слабым голосом. – Вы говорили нам об этом достаточно часто.
   – Ну так повтори!
   – Нас убьют.
   – Да, вас ждет смерть, полная мучений смерть! Могилы, на которой вам суждено умереть, – священное для нас место, и поэтому вы испытаете муки, которых еще никогда не терпел ни один бледнолицый! А скажи мне, что ты дал бы, чтобы избавить себя от мучений?
   Белый не ответил.
   – А если ты сам сможешь спасти свою жизнь? – хитро прищурился вождь.
   – Разве ее можно спасти? – несчастный оживился.
   – Да.
   – Что я должен сделать для этого? Что ты потребуешь от меня?
   Надежда на спасение оживила его ослабевший жизненный дух. Глаза пленника заблестели, а опущенная фигура несколько распрямилась.
   – От тебя требуется совсем немного, – ответил вождь. – Ты должен ответить мне на несколько вопросов.
   – Охотно! – не скрывая своей радости, воскликнул пленник.
   – Предупреждаю: ты должен говорить только правду, иначе умрешь в еще более страшных мучениях! Ты знаешь хижину Грозы Медведей, в которой он жил?
   – Да.
   – Ты бывал там?
   – Да. Мы все пятеро несколько дней жили у него, прежде чем отправились в горы.
   – Тогда ты должен знать, кто жил с ним!
   – Конечно.
   – Скажи.
   – У него был сын и… – пленник запнулся. До него вдруг дошло, что сведения, которые требовал вождь, вероятно, имели величайшую важность для судеб тех, о ком шла речь.
   – Почему ты замолчал? – сурово спросил Тяжелый Мокасин.
   – А зачем ты спрашиваешь меня?
   – Пес! – вскричал вождь. – Знаешь, кто ты? Червь, которого я раздавлю! Если ты задашь еще один такой вопрос, я отдам тебя моим воинам, чтобы они сделали из тебя мишень для своих ножей! Я хочу знать то, о чем спрашиваю. Если не скажешь ты, я узнаю это от другого!
   В этот момент белый действительно вздрогнул, как собака, которой хозяин показывает кнут. Физически полумертвый и душевно истерзанный, он больше не имел сил для сопротивления. Поэтому отважился лишь на один вопрос:
   – А ты подаришь мне жизнь и свободу, если я тебе это скажу?
   – Да. Я обещал и сдержу свое слово. Итак, ты готов говорить мне только правду?
   – Да! – выдавил из себя ослепленный коварством вождя сломленный человек.
   – Так отвечай! У Грозы Медведей есть сын?
   – Да. Его зовут Мартин.
   – Это тот молодой бледнолицый, который теперь тоже лежит с вами?
   – Да, это он.
   – Уфф! Глаза Тяжелого Мокасина остры. Ты знаешь и других белых?
   – Только одного, который хромает. Он жил у Грозы Медведей, и зовут его Хромой Фрэнк.
   Вождь некоторое время задумчиво смотрел перед собой. Потом спросил:
   – Все, что ты говоришь, – правда?
   – Да, готов поклясться.
   – Ну хорошо. Закончим на этом.
   Огаллала, который привел белого, получил сигнал. Он взял пленника за руку, чтобы поднять и увести прочь, но тут белый спросил:
   – Ты обещал мне жизнь и свободу. Когда я получу их?
   Вождь осклабился, как дикий зверь, а его узкие глаза превратились совсем в щели.
   – Обещания, которые даются белому псу, сдерживать не нужно, поскольку…
   Он осекся, ибо внезапно ему в голову пришла какая-то мысль, что тотчас отразилось на его лице, принявшем совершенно иное, гораздо более дружелюбное выражение. Он заговорил снова:
   – Ты сказал мне слишком мало.
   – Но я больше ничего не знаю.
   – Это ложь!
   – Я не могу сказать больше, чем знаю.
   – Разговаривали ли бледнолицые, которых привели недавно, с Грозой Медведей?
   – Да.
   – О чем?
   – Я не знаю.
   – Ты должен знать, о чем был разговор.
   – Нет, они разговаривали на том языке, который я не понимаю, и очень тихо.
   – Ты не знаешь, как они встретились с Вокаде?
   – Я даже не знаю, кто это.
   – Одни ли они в этой местности или поблизости находятся другие бледнолицые?
   – Этого я тоже не знаю.
   – Так вот, все это хочу знать я, а значит, должен узнать и ты! Расспроси их. Если сможешь все разузнать, я дам тебе свободу. Ты будешь сопровождать нас на обратном пути, и если мы встретим бледнолицых, то передадим тебя им. Теперь можешь идти. Сегодня вечером, когда мы сделаем привал и все бледнолицые уснут, ты расскажешь мне все, что ты узнал.
   Несчастного снова привели к остальным его товарищам, положили и связали. На душе у него было очень скверно, потому что по натуре он был честным. Задумавшись над поведением вождя, он пришел к выводу, что тот едва ли сдержит слово, и начал осознавать, что позволил обвести себя вокруг пальца. Чем дольше он размышлял, тем больше понимал, что доверять Тяжелому Мокасину нельзя и что его долг рассказать Бауману, о чем он разговаривал с вождем.
   Охотник на медведей опередил его:
   – Ну, мастер, что это вы словно воды в рот набрали! Мы очень хотели бы знать, чего от вас потребовали. У кого вы были?
   – У вождя.
   – Так я и думал. Что ему было нужно?
   – Признаюсь откровенно, он хотел знать, кто такие Мартин и Фрэнк, а я, по глупости, сказал ему это, поскольку он обещал мне свободу.
   – Увы! Это в самом деле была глупость, больше которой вы вряд ли могли совершить! Ну, хорошо, вы сказали, а как обстоит дело со свободой?
   – Я получу ее только в том случае, если узнаю, как другие господа встретились с Вокаде и сколько еще белых находится здесь, в этих местах.
   – Так! И вы думаете, этот негодяй сдержит обещание?
   – Нет. После того, как я пораскинул мозгами, я уверен, что он обманет меня.
   – Хоть тут вы не оплошали. Так и быть, за вашу искренность мы простим вам вашу глупость. Впрочем, вам в любом случае не удалось бы подслушать нас. Мы тоже догадались, о чем могла идти речь у вождя, а потому решили помалкивать в вашем присутствии.
   – Что мне ответить, если он снова спросит?
   – Вы расскажете ему, – вмешался Толстяк Джемми, – что мы спасли Вокаде, когда его взяли в плен шошоны, а потом прискакали с ним сюда, чтобы для надежности проводить к своим. Кроме нас, других белых здесь нет. Впрочем, не только белых, но и краснокожих. Вот и весь ответ, который вы должны ему дать. А если он все же задумает оставить вас в дураках, то постарайтесь не клевать на эту удочку. Скорее мы вас спасем, нежели он.
   – Каким образом?
   – Об этом пока рано говорить. Если я буду иметь основание доверять вам побольше, скоро вы узнаете хорошие новости.
   И он замолчал, давая понять, что разговор окончен.
   Связанные пленники могли лишь перекатываться из стороны в сторону, чем и не преминул воспользоваться Джемми, чтобы подобраться к Бауману поближе. Толстяк теперь лежал справа, а Мартин – слева от Охотника на медведей, и они могли тихо все рассказать последнему.
   Между тем вождь позвал лучших своих воинов к себе и велел привести Вокаде. Когда тот появился в отсеке, где находились сиу, те уже сидели полукругом, в центре которого расположился сам вождь. Пленника поставили напротив него. По обе стороны от Вокаде с ножами в руках застыли два стража.
   Положение Вокаде было незавидным. И все же он ожидал допроса совершенно спокойно.
   После того как присутствующие оглядели юношу мрачными взорами, вождь начал:
   – Пусть Вокаде расскажет, что случилось с ним с того момента, когда он покинул нас.
   Юноша подчинился. И рассказал, что был замечен шошонами и взят ими в плен, а потом освобожден белыми, которых теперь, в свою очередь, схватили сиу. Он постарался наполнить свою историю правдивыми подробностями, но очень скоро понял, что его соплеменников так просто не проведешь. Когда он закончил, никто не произнес ни слова. Только вождь спросил:
   – Кто эти четверо бледнолицых?
   Вокаде прежде всего назвал имена Джемми и Дэви и подчеркнул, что для сиу большая честь, что такие знаменитые охотники появились среди них.
   – А двое других?
   И этот вопрос не смутил Вокаде. Он был готов к нему и назвал имя Фрэнка, а Мартина выдал за его сына. Ни один мускул не дрогнул на лице вождя, когда он спросил:
   – Может, Вокаде слышал когда-нибудь, что у Грозы Медведей есть сын, которого зовут Мартин?
   – Нет.
   – А что у него жил человек, которого называют Хромым Фрэнком?
   – Нет.
   Вокаде понял, что проиграл. А вождь просто вышел из себя:
   – Вокаде – собака, предатель, смердящий койот! Почему он продолжает лгать? Или он думает – мы не знаем, что Хромой Фрэнк и сын Грозы Медведей у нас в плену? Вокаде привел этих двух и других, чтобы спасти пленных! Теперь ему самому придется разделить их судьбу. Сегодня у лагерного костра собрание обсудит, какой смертью он умрет. А теперь пусть его свяжут так, чтобы ремни вонзились в его плоть.
   Юношу увели и в самом деле так крепко связали, что он едва не кричал от боли. Потом же его привязали к коню, пора было отправляться в путь.
   То же самое проделали и с остальными пленниками, но Вокаде держали в отдалении от них под охраной двух воинов.
   Весьма плачевное это было зрелище: слабый, изможденный Бауман и пять его товарищей по несчастью, как мешки, болтающиеся на лошадях. Если бы их ноги не были связаны, они просто вывалились бы из седел от изнеможения.
   Дэви шепнул Джемми несколько сочувствующих слов. Толстяк отозвался:
   – Немного терпения, старина! Я не ошибусь, если скажу, что Олд Шеттерхэнд уже где-то рядом. То, что мы безмозглые идиоты, мы сами поняли только что, а он знал это еще до рассвета. Он обязательно пойдет по нашим следам вместе с краснокожими, а уж я позабочусь о том, чтобы он не пропустил ни одного из них.
   – Каким образом?
   – Смотри сюда! У меня за щекой оторванный от шубы клок; я вырвал его зубами и растрепал на мелкие клочки. Там, в скальном отсеке, где мы лежали, я уже оставил один такой клочок, а пока мы будем ехать, я выплюну постепенно их все. Они останутся нашими вехами, если, конечно, не поднимется сильный ветер. Так вот, когда Олд Шеттерхэнд зайдет в эту проклятую «постройку», он обнаружит клок шубы, и, насколько я его знаю, сообразит, что в летний зной только Толстяк Джемми мог облачиться в меха. Он пойдет дальше, найдет другие клочки и узнает, в каком направлении мы движемся. Для него это более чем достаточно.
   Отряд сиу не стал следовать вдоль реки. Для огаллала это было бы большим крюком. Сначала они скакали к вершинам, которые носили название Слоновый Хребет, а потом свернули к длинной горной цепи, образующей водораздел между Атлантическим и Тихим океанами.
   Толстяк Джемми не слишком ошибся, когда предположил, что Олд Шеттерхэнд где-то рядом. Едва минула четверть часа с тех пор, когда сиу исчезли за холмами, как он вместе с шошонами и апсарока, следуя точно по пути пятерых незадачливых беглецов, прибыл сюда с северной стороны.
   Он ехал впереди вместе с сыном вождя шошонов и шаманом апсарока. От него не ускользнуло ни одной мельчайшей детали, говорящей о том, что здесь проехали люди. И в самом деле, он с раннего утра ни на миг не сомневался, что идет точно по следу.
   Вид скальной «постройки» сразу заставил его насторожиться, а на вопрос шамана, что это, он ответил:
   – Припоминаю, что это не дом, а скала. Я уже был внутри и весьма удивлюсь, если те, кого мы ищем, также не заглянули туда, чтобы хотя бы осмотреть место. Это… Дьявольщина!
   Шеттерхэнд соскочил с коня и стал обследовать твердые базальтовые скалы. Очень скоро он наткнулся на след сиу.
   – Здесь проехало много людей, и не далее, чем час назад, – произнес он. – Не уверен, были ли это сиу. А с другой стороны, кто, кроме них, мог быть здесь? Да еще такой большой компанией?! Очень подозрительно. Сейчас мы разделимся: пусть несколько человек объедут всю эту «постройку» вокруг, остальные – к «дому».
   Он – впереди, остальные – следом за ним галопом погнали лошадей к скалам. Постройка вмиг была окружена, и Олд Шеттерхэнд один осторожно двинулся внутрь, поручив своим людям следовать за ним только в том случае, если он выстрелит.
   Он исчез из виду на долгое время, а когда снова появился, лицо его было серьезным и задумчивым.
   – Я охотно позволил бы моим красным братьям осмотреть это интересное скальное образование, напоминающее творение человека; но мы не должны терять ни минуты, ибо белые вместе с Вокаде взяты в плен сиу и час назад уехали отсюда.
   – Мой белый брат знает это точно? – спросил Огненное Сердце, шаман апсарока.
   – Да. Я видел все их следы и хорошо прочитал их. Толстяк Джемми оставил мне знак, и я надеюсь, он еще даст нам знать о направлении движения сиу.
   Он показал найденные клочки шубы. Это были всего пять или шесть волосинок – верный знак того, что они в самом деле с «облысевшей» шубы Толстяка.
   – Что собирается делать Шеттерхэнд? – спросил краснокожий. – Он пойдет по следам огаллала?