Майер Стефани. Ломая рассвет

   И прямо под очаровательным мальчиком лежали тела моих папы и мамы.
   Ребенок открыл яркие, кроваво-красные глаза.

Глава 3
Большой день

   Мои глаза резко распахнулись.
   Меня сотрясала мелкая дрожь, и я с трудом глотала воздух. Некоторое время я лежала в своей теплой постели, пытаясь сбросить с себя оковы моего сновидения. Небо за окном успело стать серым, а затем бледно-розовым, пока ритм моего сердца не стал более менее нормальным.
   Когда я полностью пришла в себя и вернулась в реальность, я ощутила, что страшно на себя злюсь. Что это за сны такие, в ночь накануне моей свадьбы!? Видимо, это результат того, что по ночам я забиваю себе голову страшными и беспокойными раздумьями.
   Страстно желая избавиться от ночного кошмара, я оделась и спустилась на кухню намного раньше, чем обычно. Для начала я прибралась в уже убранных комнатах, и затем, когда Чарли встал, я испекла ему блины. Я слишком нервничала, чтобы найти хотя бы какой-то интерес в процессе поедании завтрака, так что я просто села напротив Чарли.
   — Тебе нужно заехать за мистером Вебером в три, — напомнила я ему.
   — У меня нет никаких планов на сегодня, кроме как забрать священника, Беллс. Так что почти невозможно забыть о своем единственном деле.
   Чарли взял полный выходной день из-за свадьбы, и ему явно было нечем заняться. И в его глазах всякий раз вспыхивала искра, когда взгляд его падал на чулан, где он хранил свои рыболовные снасти.
   — Это не единственное твое дело на сегодня. Тебе ещё предстоит одеться и выглядеть благопристойно.
   Нахмурив брови, он уставился в миску со своими хлопьями и шепотом пробормотал: «Клоунский костюм».
   Во входную дверь кто-то тихо, но оживленно постучал.
   — Ты никак не можешь смириться с этим, — сказала я, скорчив гримасу. — На до мной Элис будет работать целый день.
   Чарли сочувственно кивнул, согласившись с тем, что ему предстоит менее суровое испытание, нежели мне. Поднимаясь со стула, я наклонилась, чтобы чмокнуть его в макушку, Чарли покраснел от смущения и фыркнул — а затем я пошла открывать дверь моей любимой подруге и будущей сестре.
   Короткие черные волосы Элис сегодня не были уложены как обычно — колючим лохматым ежиком. Они были уложены в гладкие мелкие кудри, обрамляющие ее, будто бы эльфа, лицо, на котором застыло серьезное и деловитое выражение, весьма контрастирующее с ее образом. Едва успев сказать: «Привет, Чарли», она выволокла меня из дома.
   Элис оценивающе осмотрела меня, пока я садилась в ее порше.
   — Черт возьми, посмотри на свои глаза! — воскликнула она с упреком. — Что ты делала? Не спала всю ночь?
   — Почти.
   Она сердито посмотрела на меня.
   — Я потратила столько времени, чтобы сделать тебя ошеломляющей, Белла, ты должна больше заботиться о себе!
   — Никто и не надеется, что я буду ошеломляющей. Я думаю, что наибольшая проблема состоит в том, что я могу уснуть во время церемонии и не сказать «Я согласна» в нужный момент. И тогда Эдвард сбежит.
   Она рассмеялась.
   — Я кину в тебя своим букетом, как только ты посмеешь закрыть глаза.
   — Договорились.
   — В конце концов, у тебя завтра, в самолете, будет масса времени, чтобы выспаться.
   Я подняла одну бровь. Завтра… Я задумалась. Если мы уедем, после вечеринки, то завтра мы уже будем на борту самолета…хм, мы же не едем в Бойсе, Айдахо. Эдвард не сделал мне ни единого намека на то, где будет проходить наш медовый месяц. Я не была слишком озабочена этим вопросом, но это было странно, не знать, где я буду спать следующей ночью. Или, надеюсь, не спать.
   Элис поняла, что сболтнула лишнее и нахмурилась.
   — Все твои вещи уже собраны и готовы, — сказала она, чтобы отвлечь меня.
   И ей удалось.
   — Элис, было бы лучше, если б ты позволяла мне самой паковать мои вещи!
   — Тогда бы это растянулось надолго.
   — И тогда бы ты не имела возможности делать для меня новые покупки.
   — Ты официально станешь моей сестрой в ближайшие десять часов… Этого времени достаточно, чтобы смириться со своим безразличием к новой одежде.
   Я не отрывала сердитого взгляда от лобового стекла вплоть до того момента, как мы почти подъехали к дому.
   — Он уже вернулся? — спросила я.
   — Не волнуйся, он вернется прежде, чем зазвучит марш. Но тебе не позволено видеть его в независимости от того, когда он вернется. Мы будем придерживаться традиции.
   — Традиции, — фыркнула я.
   — Вот именно — жених и невеста отдельно.
   — Знаешь, он наверняка все равно уже подглядел. (* Говорится о примете, согласно которой, жениху нельзя видеть невесту в свадебном платье до начала церемонии)
   — Ну нет! Я единственная, кто видел тебя в платье! Я вела себя очень осторожно, и не думала об этом, когда он был поблизости.
   — О, — сказала я, когда мы подъехали к дорожке, — Я вижу, ты снова использовала свои гирлянды с выпускного.
   Три мили дороги, ведущей к дому, были снова окутаны сотнями тысяч сверкающих фонариков. Но на этот раз, ко всему прочему, она добавила белые атласные ленты.
   — Ни много, ни мало. Наслаждайся этим, потому что ты не увидишь то, как украшен дом, пока не придет время.
   Она заехала в гараж, который находился в северном крыле здания. Джипа Эммета не было на месте.
   — С каких это пор невесте не разрешено видеть, как украшен дом? — запротестовала я.
   — С тех пор, как она доверила это дело мне. Я хочу, чтобы ты почувствовала потрясение, спускаясь вниз по лестнице.
   Она прикрыла мне глаза своими ладонями, едва мы вошли в кухню. Я тут же ощутила густой аромат.
   — Что это? — удивилась я.
   — Неужели слишком? — ее голос стал неожиданно расстроенным. — Ты первый человек здесь, я надеюсь, что сделала все верно.
   — Пахнет потрясающе! — заверила ее я — почти опьяненная. Гармония различных ароматов была нежна и безупречна. — Цветы апельсинового дерева… Сирень… И что-то еще — я права?
   — Очень хорошо, Белла. Ты пропустила лишь фрейзии и розы.
   Она не открыла моих глаз до тех пор, пока мы не оказались в ее огромной ванной комнате.
   Я уставилась на длинную стойку, заваленную всеми атрибутами настоящего салона красоты, начав ощущать последствия моей бессонной ночи. Глаза закрывались сами по себе.
   — Это действительно необходимо? Я все равно буду выглядеть обыкновенной рядом с ним, и неважно как я в действительности буду выглядеть.
   Она заставила меня сесть в низкое розовое кресло.
   — Никто не посмеет назвать тебя обыкновенной, когда я завершу.
   — Но, только потому, что они бояться того, что ты высосешь их кровь, — пробормотала я.
   Я прислонилась к спинке кресла и закрыла глаза, надеясь на то, что смогу немного вздремнуть. Я то дремала, то просыпалась, пока она делала мне маски, полировала, и наводила лоск на каждую клеточку моего тела.
   Уже прошло время обеда, когда Розали незаметно проскользнула в ванную, одетая в сияющее серебристое платье, а ее золотистые волосы были словно мягкая корона на макушке головы. Она была так красива, что я была готова разреветься. Какой смысл наряжаться, когда рядом с тобой такая, как Розали?!
   — Они вернулись — сказала Роуз.
   Тот час же, мой ребяческий приступ отчаяния изчез. Эдвард был здесь.
   — Не пускайте его сюда!
   — Он не станет раздражать тебя сегодня, — заверила она Элис. — Ему пока еще дорога жизнь. Эсме поручила им закончить кое-какие дела. Тебе нужна помощь? Я могу помочь с прической.
   Мой рот раскрылся от удивления. Я потрясла головой, пытаясь вспомнить, как закрыть его.
   Я никогда не была любимицей Розали. Затем произошли вещи, которые сделали отношения между нами еще более натянутыми, она была абсолютно оскорблена тем выбором, который я сделала.
   Да, она была невероятно красива, семья любила её, в Эммете она нашла родную душу, но она бы променяла все это на одну единственную вещь — быть человеком. И вот она я, готовая бесчувственно бросить все, что она больше всего желает в этой жизни, будто самый обычный мусор. И это, естественно не располагало к теплым отношениям между нами.
   — Конечно! — сказала Элис без капли сомнения, — Ты можешь начать плести. Это будет замысловато. Фата будет проходить здесь, чуть ниже.
   Ее рука начала расчесывать мои волосы, приподнимать их и по-разному поворачивать. Элис пыталась детально показать то, что она хотела бы увидеть в конечном результате. Когда она закончила, руки Розали подменили ее руки, колдуя над моими волосами своими легкими прикосновениями. Элис же вернулась к работе над моим лицом.
   Последовав рекомендациям Элис, и закончив с моей прической, Розали ушла за моим платьем, а затем — предупредить Джаспера, который должен был забрать мою маму и ее мужа, Фила из отеля. Я же могла лишь слышать, как входные двери открывались и закрывались снова и снова. Голоса начали доноситься и до нас.
   Элис поставила меня так, чтобы она могла одеть меня, не задев прическу и макияж. Мои колени так сильно дрожали, что как только она застегнула длинную цепочку из перламутровых пуговиц на моей спине, атлас задрожал, и покрылся мелкой рябью.
   — Дыши глубже, Белла, — сказала Элис, — и постарайся заставить сердце биться ровней.
   Я сделала самое саркастическое выражение лица, на какое была способна.
   — Я уже почти в порядке.
   — Мне нужно одеться. Надеюсь, ты сможешь держать себя руках хотя бы минуты две?
   — Эмм… Может быть…
   Она закатила глаза и кинулась за дверь.
   Я сконцентрировалась на своем дыхании, пытаясь сосчитать каждое движение своих легких, и рассматривала узор, которой оставлял свет, на блестящей ткани подола. Я боялась взглянуть на себя в зеркало, боялась, что мое собственное отражение в свадебном платье вызовет очередной приступ паники.
   Элис вернулась до того, как я сосчитала двести вздохов и выдохов, в платье, которое струилось вдоль ее стройного тела, как водопад из чистейшего серебра.
   — Ух, ты, Элис!
   — Ничего особенного. Никто не будет смотреть на меня сегодня. Но пока ты будешь находиться в комнате.
   — Очень смешно.
   — Ну как, ты уже достаточно контролируешь себя, или мне придется звать сюда Джаспера?
   — Они уже приехали? Моя мама здесь?
   — Она только что вошла в дом и направляется сюда.
   Рене прилетела два дня назад, и, если бы я могла, я бы провела с ней каждую минуту своего времени — другими словами, все те минуты, во время которых я бы смогла оторвать ее от Эсме и украшения дома. Насколько я могу судить — ей это доставляло гораздо большее удовольствие, чем торчать в четырех стенах со мной. В некотором отношении, я чувствовала себя едва ли не такой же обманщицей, как и Чарли. Все, это было для того, чтобы избежать ужаса ее реакции…
   — О, Белла — с чувством воскликнула она, как только вошла в дверной проем. — О, милая, ты так красива! О, мне кажется, я сейчас заплачу! Элис, ты изумительна! Тебе и Эсме следует открыть своих бизнес по организации свадеб. Где вы нашли такое платье!? Оно превосходно! Такое изящное, такое элегантное! Белла, ты выглядишь так, словно сошла со страниц романов Джейн Остен, — голос моей матери звучал несколько отдаленно, и все помещение было, словно слегка в тумане. — Какая оригинальная идея, организовать все в стиле ее кольца! Так романтично! Можно подумать, что оно хранилось в семье Эдварда с восемнадцатого века!
   Мы с Элис многозначительно переглянулись. Моя мама все еще лепетала что-то по поводу стиля того столетия. На самом деле, мое кольцо не было причиной этого переполоха, все это было ради Эдварда.
   Со стороны двери послышался грубый гортанный голос.
   — Рене, Эсме сказала, что пришло время рассаживаться в зале, — сказал Чарли.
   — О, Чарли, ты выглядишь, хм, экстравагантно! — сказала она голосом, в котором чувствовалось потрясение. Это объясняло раздраженный тон Чарли:
   — Руки Элис добрались и до меня.
   — Уже правда пришло время? — Рене спрашивала сама себя, чуть более взволнованным тоном, чем обычно. — Все произошло так быстро. Я потрясена.
   Это относилась к нам обеим.
   — Дай же мне обнять тебя, пока я ещё не ушла, — настойчиво проговорила она — Осторожно, не испорть что-нибудь. Мама нежно обняла меня вокруг талии, а затем повернула меня кругом.
   — О, Боже! Я чуть было не забыла! Чарли, где шкатулка?
   Чарли тщательно перепроверил все свои карманы, а затем вытащил маленькую белую шкатулку, которую передал Рене. Рене приподняла крышку шкатулки и протянула ее мне.
   — Кое-что голубое, — сказала она.
   — И кое-что старинное. Это принадлежало бабушке Свон, — добавил Чарли. — Мы кое-что изменили, а точнее заменили камни на сапфиры.
   Внутри шкатулки лежало два серебрянных гребня для волос. Темно-голубые сапфиры складывались в замысловатые цветочные узоры. К горлу подошел комок.
   — Мам, Пап… не надо было…
   — Элис не позволяла нам сделать что-нибудь большее, — сказала Рене. — Как только мы предпринимали попытку, она была готова разодрать нам глотки.
   Истеричный смешок сорвался с моих губ.
   Элис подошла, и быстрым плавным движением закрепила гребни на моих волосах.
   — Что-то старинное, и что-то голубое, — задумчиво произнесла Элис, отходя на пару шагов в сторону. — А твое платье новое… Так что, держи!
   Она что-то подбросила мне, и я успела поймать. В моих руках была тонкая белая подвязка.
   — Это мое, так что потом вернешь.
   Я покраснела.
   — Вот, — удовлетворенно сказала Элис. — Немного цвета — все, что тебе нужно. Ты официально прекрасна!
   С победной улыбкой на лице, она повернулась к моим родителям.
   — Рене, ты должна спуститься вниз.
   — Да, мам!
   Рене поцеловала меня, и поторопилась скрыться за дверью.
   — Чарли, не мог бы ты захватить цветы?
   Когда Чарли вышел из комнаты, Элис выдернула подвязку из моих рук и нырнула под мою юбку. Я с трудом могла дышать, и задрожала, когда ее холодные руки уцепились в мою лодыжку. Она привязала подвязку.
   Она уже вернулась в исходное положение, когда вернулся Чарли, держа в руках два белых букета. Приятный аромат роз, цветов апельсинового дерева и фрейзий погрузил меня в легкую дымку.
   Розали — лучший музыкант в семье после Эдварда — уже начала играть на рояле. Канон Пахельбеля. Мое дыхание непозволительно участилось.
   — Спокойно, Беллс, — сказал Чарли.
   Он обеспокоенно посмотрел на Элис.
   — Она выглядит немного болезненно. Ты думаешь, она сможет это сделать?
   Голос Чарли звучал как в тумане. Ноги стали ватными.
   — У нее все получится.
   Она встала на цыпочки прямо напротив меня, чтобы взглянуть мне в глаза, и взяла меня за запястье своей сильной рукой.
   — Возьми себя в руки, Белла. Эдвард уже ждет тебя там, внизу.
   Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
   Музыка постепенно перешла в новую мелодию. Чарли подтолкнул меня. «Беллс, мы еще можем сделать выбор».
   — Белла? — спросила Элис, все еще пристально смотря на меня.
   — Да, — пропищала я, — Эдвард. О'кэй.
   Я позволила ей вывести меня из комнаты, вместе с Чарли, который шел рядом, держа меня под локоть.
   К коридоре музыка была еще громче. Звуки мелодии поднимались вверх по лестнице, вместе с удивительным ароматом сотен цветов. Я попыталась сосредоточится на том, что внизу меня ждет Эдвард.
   Музыка стала легко узнаваемой — традиционный марш Вагнера, декорированный множеством украшений.
   — Моя очередь — сказала Элис, ее голос был похож на мелодичный перезвон колокольчиков. — Досчитай до пяти и следуй за мной.
   Она начала спускаться вниз, своей грациозной походкой, столь привычной для неё. Тогда я и осознала, что взять Элис в качестве единственной подружки невесты было не самой лучшей идей, скорее даже ошибкой. Я буду выглядеть слишком неуклюжей, следуя за ней.
   Неожиданно фанфары заглушили музыку. Я поняла, что это знак для меня.
   — Только не позволь мне упасть, пап. — прошептала я. Чарли взял, пропустил мою руку под его рукой, и крепко сжал ее.
   Время сделать первый шаг, я сказала это сама себе, как только мы начали спускаться вниз под медленную мелодию марша. Я не собиралась отрывать глаз от лестницы до того момента, пока мои ноги не коснутся ровной поверхности пола, хотя я прекрасно слышала начавшиеся перешептывание и суматоху среди гостей, как только я ступила на лестницу. Кровь прилила к моим щекам; конечно, я расчитывала на то, чтобы быть застенчивой невестой.
   Как только я ощутила под ногами твердую и ровную поверхность пола — я посмотрела на него. На долю секунды я была отвлечена обилием белых цветов, гирляндами свисающих со всего, чего только можно было, перетянутых огромным количеством тонких белых лент. Но я оторвала свой взгляд от этого и начала искать его в толпе, я покраснела еще больше, осознав, что все лица гостей обращены ко мне. А вот и он, стоит прямо напротив алтаря, который украшен еще большим количеством лент и цветов.
   Я успела осознать лишь то, что Карлайл стоит рядом с ним, а прямо за ними отец Анжелы. Я не видела ни лица своей матери, которая должна была сидеть в первом ряду, ни лиц своей новой семьи, ни лиц всех остальных гостей — все они подождут.
   Я видела только его лицо, лицо Эдварда. Оно занимало все пространство, стоя на первом плане, оно сотрясало весь мой разум, и переворачивало все кверх ногами. Его глаза горели золотом; серьезность его совершенного лица выражало всю глубину эмоций, которую он испытывал в тот момент. И тогда, как только он поймал мой взгляд, его лицо озарила ликующая улыбка.
   Тогда я осознала, что рука Чарли, которая все также крепко сжимала мою руку, была единственным препятствием моему желанию кинуться бегом по проходу к нему.
   Марш был слишком медленный, так что я с трудом боролась с желанием ускорить свои шаги. К счастью, проход был коротким. И вот, я, наконец… наконец, была там. Эдвард протянул свою руку, и Чарли, следуя старинной традиции, положил мою руку на его. Я могла ощутить чарующий холод его кожи. Я была дома.
   Наши клятвы были самыми обычными, тысячи пар по всему свету уже произносили их до нас, но ни одна из пар на Земле не была похожа на нас. Мы попросили мистера Вебера сделать лишь одно маленькое изменение: заменить слова «до тех пор, пока смерть на разлучит нас» на «так долго, сколько продлиться наша жизнь».
   В тот момент, когда священник произнес эти слова, в моем мире, в котором уже все было перевернуто с ног на голову, все встало на свои места. Я осознала, насколько ничтожны были мои страхи, будто нежеланный подарок на день рождения. Я посмотрела в его светящиеся триумфом глаза и поняла, что я тоже выиграла. Потому что больше ничего не препятствовало тому, что бы я могла быть с ним.
   Я и не заметила, что стала плакать, что слезы текли по моим щекам вплоть до того момента, когда я должна была произнести слова, которые должны были навсегда связать нас.
   — Я согласна, — я старалась быть громче невнятного шепотка, и постоянно моргала, чтобы убрать слезы с моих глаз.
   Когда настала его очередь говорить, его слова прозвучали четко и победно:
   — Я согласен, — клятвенно произнес он.
   Мистер Вебер объявил нас мужем и женой. Руки Эдварда бережно взяли мое лицо. Сквозь завесу из собственных слез, я пыталась осмыслить — тот, чье лицо находилось напротив моего, был полностью моим. Его золотистые глаза смотрели так, будто в них тоже были слезы, хотя, это было невозможно. Он наклонил свою голову ко мне, я встала на цыпочки, потянувшись к нему, отбросила букет, и обняла его за шею.
   Он целовал меня нежно, любяще. Я забыла обо всем — люди, место, время, причину, по которой мы все собрались. Было важно лишь то, что он любил меня, хотел меня, и я принадлежала ему.
   Он начал поцелуй и должен был закончить его. Я вцепилась в него, игнорируя хихиканье в толпе. В конце концов, он отодвинул мое лицо от своего — слишком быстро, чтобы взглянуть на меня. Его неожиданная улыбка скорее походила на довольную ухмылку.
   Толпа взорвалась аплодисментами. Он развернул мое лицо и тело к толпе — к родственникам и друзьям. Я же не могла оторвать взгляда от его лица, чтобы посмотреть на них.
   Руки моей матери было первое, что я ощутила. Ее заплаканное и счастливое лицо было первым, что я увидела, оторвав наконец-таки свой взгляд от Эдварда. Затем все обнимали меня и сжимали мою руку, я же не могла сосредоточится ни на чем другом, кроме как на руке Эдварда, которая бережно и крепко держала мою. Я узнавала лишь разницу между мягкими и теплыми объятиями людей и холодными объятиями моей новой семьи.
   Лишь одно обжигающее объятие я узнала сразу же — Сет Клируотер, с мужеством пребывал в окружении вампиров, заменяя моего лучшего друга — оборотня.

Глава 4
Жест

   В подтверждение безупречного плана Элис, свадебная церемония плавно перетекла в свадебную вечеринку.
   Над рекой только-только начали сгущаться сумерки; церемония продлилась ровно столько, сколько и полагалось, солнце как раз успело скрыться за деревьями. Пока Эдвард вел меня через стеклянные двери позади дома, на деревьях мерцали огоньки, и от них светились белые цветы. Из десяти тысяч цветов был сделан благоухающий воздушный навес над танцевальной площадкой, которую устроили прямо на траве под двумя старыми кедрами.
   Все замедлилось и успокоилось, когда на нас опустился приятный августовский вечер. Под мягким светом мерцающих огоньков собралась небольшая толпа, и нас снова приветствовали друзья, с которыми мы только что обнимались. Пришло время поболтать и посмеяться.
   — Поздравляю вас, ребята, — сказал Сэт Клируотер, наклоняя голову, чтобы не задеть цветочную гирлянду. Его мать, Сью, в напряжении стояла неподалеку и настороженно рассматривала гостей. У нее было худое и строгое лицо, его выражение подчеркивалось строгой короткой стрижкой; такие же короткие волосы, как и у ее дочери Леи — я подумала, что, наверное, она тоже подстриглась из солидарности с ней. Билли Блэк был по другую сторону от Сета, он не был так напряжен как Сью.
   Когда я смотрела на отца Джейкоба, мне всегда казалось, что я вижу двух разных людей. Один — старик в инвалидном кресле, с морщинистым лицом и белозубой улыбкой, как его видели все. И второй — прямой потомок старинного рода могучих, магических вождей, укрытый властью, с которой он был рожден. Хотя магия из-за отсутствия катализатора и не затронула его поколение, Билли все равно был частью силы и легенды. Все это было в нем. Сила перешла к его сыну, наследнику магии, а он отвернулся от нее. Тогда пришлось Сэму Улею занять место легендарного магического вождя…
   Учитывая повод и компанию, Билли вел себя странно непринужденно— его черные глаза поблескивали, словно он только что получил хорошие известия. Меня поразило его самообладание. Наверное, в глазах Билли, свадьба это худшее что могло произойти с дочерью его лучшего друга.
   Я знала, ему было сложно сдерживать свои чувства, ведь церемония бросала вызов древнему договору между Калленами и Квильетами. Это соглашение, которое навсегда запретило Калленам создавать других вампиров. Волки знали — грядет нарушение, но Каллены еще не знали, как именно они среагируют. До альянса, нарушение договора означало бы немедленное нападение. Войну. Возможно ли снисхождение, после того как они лучше узнали друг друга?
   Словно в ответ на мои мысли, Сэт раскинув руки, склонился к Эдварду. Свободной рукой Эдвард обнял его.
   Я заметила, как Сью слегка поежилась.
   — Я рад, что у тебя все разрулилось, друг, — сказал Сэт. — Я за тебя счастлив.
   — Спасибо, Сэт. Твои слова много значат для меня. — Эдвард отошел от Сэта и посмотрел на Сью и Билли. — И вам тоже спасибо. За то, что позволили Сэту придти. За то, что сегодня поддержали Беллу.
   — Не стоит благодарности, — произнес Билли своим глубоким, скрипучим голосом и я удивилась обилию оптимизма в его тоне. Возможно, на горизонте замаячил договор посерьезнее.
   Уже начала собираться очередь, так что Сэт помахал нам на прощанье и увез Билли туда, где находилось угощение. Сью держалась за них обоих.
   Следующими нас должны были поздравить Анжела вместе со своими родителями и Бен, за ними стояли Майк и Джессика — они, к моему удивлению, держались за руки. Я не слышала, чтобы они снова сошлись. Это хорошо.
   За моими друзьями-людьми, стояли мои новые родственники, клан вампиров Денали. Когда первая вампирша — по рыжеватым блондинистым кудрям я узнала Таню — обняла Эдварда, я даже дышать перестала. Рядом с ней стояли еще три вампира, своими золотыми глазами они, с неприкрытым любопытством, пялились на меня. У одной женщины были длинные, очень светлые, совсем как кукурузные стебли, волосы. Двое других вампиров рядом с ней, женщина и мужчина, были черноволосыми, с легким оливковым оттенком на бледных лицах.
   И все они были так прекрасны, что у меня скрутило живот.
   Таня все никак не отлипалась от Эдварда.
   — Ах, Эдвард, — сказала она. — Мне так не хватало тебя.
   Эдвард рассмеялся, ловко высвободился из ее объятий, положил руку ей на плечо и отступил назад, словно желая рассмотреть получше.
   — Так много времени прошло, Таня. Ты хорошо выглядишь.
   — Ты тоже.
   — Позволь представить тебя моей жене. — Эдвард произнес это слово в первый раз после того, как мы официально поженились. Казалось, что он готов взорваться от переполняемого его удовольствия, когда произносил это. В ответ все Денали легко рассмеялись.