Страница:
— Много неприятностей на этот раз? — тихо спросила я.
— Куча, — сказал он, повернув голову и ухмыльнувшись мне.
Я облегченно выдохнула.
— Мне жаль, — сказала я. — Я не имею в виду … ну ладно, я точно не знаю, что произошло этой ночью, — я встряхнула головой, вспоминая о неожиданных слезах и сокрушившим меня горе.
— Ты так и не сказала мне, о чем был твой сон.
— Да, не сказала, но в каком-то роде я показала тебе, о чем он был, — я нервно рассмеялась.
— О, — произнес он. Его глаза расширились, и он моргнул. — Интересно.
— Это был очень хороший сон, — пробормотала я.
Он ничего на это не ответил, и поэтому, спустя несколько секунд, я спросила:
— Ты простишь меня?
— Я как раз думаю об этом.
Я села, решив осмотреть себя — по крайней мере, никаких перьев вроде бы не было. Поскольку я стала двигаться, меня охватило легкое головокружение. Я покачнулась и рухнула обратно на подушки.
— Что за … голова раскалывается.
Он обнял меня.
— Ты очень долго спала. Целых двенадцать часов.
— Двенадцать? — как странно.
Я позволила себе провести поверхностный осмотр, пока говорила, стараясь сделать это незаметно. Я выглядел неплохо. Синяки на моих руках были недельной давности, желтыми. Ради любопытства я потянулась. И опять же — все прекрасно. Даже лучше чем прекрасно.
— С вещами все в порядке?
Я смущенно кивнула.
— Подушки всё же выжили.
— К сожалению, я не могу сказать то же самое о твоей, хм… ночной рубашке. — Он показал на пол у ножки кровати, где несколько обрывков черного кружева были усыпаны сверху шелковых тряпок.
— Очень жаль, — сказала я. — Мне они нравились.
— Мне тоже.
— Случилось ли ещё что-то катастрофическое кроме этого? — робко спросила я.
— Я должен буду купить Эсме новую кроватную раму, — признался он, посмотрев через плечо. Я последовала за его пристальным взглядом и с ужасом увидела, что большие куски дерева, очевидно, были просто оторваны от левой стороны спинки кровати.
— Хм, — нахмурилась я. — И почему же я упустила этот момент?
— Наверное, ты становишься очень невнимательной, когда увлечена.
— Я была несколько поглощена этим, — согласилась я, сильно покраснев.
Он коснулся моей пылающей щеки и вздохнул.
— Я действительно хотел бы не делать этого.
Я уставился на его лицо в поисках, каких бы то ни было, признаков гнева или раскаяния, которых я боялась увидеть. Он пристально смотрел на меня в ответ, выражения его лица было спокойный и непроницаемым.
— Как ты себя чувствуешь?
Он засмеялся.
— Как? — требовательно повторила я.
— Ты выглядишь такой виноватой, будто бы совершила преступление.
— Я чувствую себя виноватой, — пробормотала я.
— Ну… ты совратила своего горящего от желания мужа. Не слишком серьезное правонарушение.
Он определенно издевался.
Мои щеки запылали сильнее.
— Слово «совратила» подразумевает определенное количество преднамеренности.
— Возможно это не совсем подходящее слово, — согласился он.
— Ты не сердишься?
Он печально улыбнулся.
— Я не сержусь.
— И почему же?
— Ладно… — он сделал паузу. — С одной стороны я не повредил тебя. На этот раз было легче управлять собой, направлять силу на что-то другое, — его глаза вновь стрельнули в сторону разрушенной спинки кровати. — Возможно, потому что в этот раз я лучше знал, чего ожидать.
Радостная улыбка расплылась на моем лице.
— Я же говорила тебе, что всё дело в практике.
Он закатил глаза.
Мой живот заурчал, и он рассмеялся.
— Время человеческого завтрака? — спросил он.
— Пожалуй, — сказал я, вскакивая из кровати. Я двигалась слишком быстро, и до того как равновесие восстановилось, меня закачало словно пьяную. Эдвард поймал меня прежде, чем я смогла врезаться в кухонный шкаф.
— Ты в порядке?
— Если и в моем новом обличье мне не достанется нормальное равновесие, я буду требовать возмещения ущерба.
Этим утром готовила я, и это снова были яйца, поскольку я была слишком голодна, чтобы сделать нечто более замысловатое. Спустя всего несколько минут, в нетерпении, я шлепнула их на тарелку.
— С каких это пор ты съедаешь яичный желток? — спросил он.
— С этих самых.
— Ты знаешь, сколько яиц съела за неделю? — он достал мусорное ведро из-под раковины — оно было заполнено синими коробками.
— Непозволительно много, — сказал я, проглотив обжигающий кусок. — Это место влияет на мой аппетит, — и на мои сны и на мое никуда не годное равновесие, — но мне здесь нравится. Вероятно, мы скоро уедем, и я надеюсь, что мы приедем в Дартмас вовремя? Ух ты, ведь нам наверное нужно найти место где жить и много ещё чего.
Он сел рядом со мной.
— Ты теперь можешь бросить свою выдумку про колледж — ты получила что хотела. И мы не заключали сделку, таким образом, нет никаких связанных с этим условий.
Я фыркнула.
— Я ничего не придумала, Эдвард. Я не трачу своё свободное время, составляя распорядок дня, как некоторые. Что нам нужно сделать, чтобы изнурить Беллу сегодня? — я попыталась изобразить его голос, а он бессовестно рассмеялся. — Я, правда, хочу ещё немного времени побыть человеком. — Я наклонилась и положила руку на его обнаженную грудь. — Я не успела насладиться.
Он с подозрением на меня посмотрел.
— Этим? — спросил он, поймав мою руку, поскольку та успела спуститься вниз, к его животу. — Всё это время дело было в сексе? — он закатил глаза. — Почему я не подумал об этом? — с сарказмом пробормотал он. — Нужно было припасти для себя больше аргументов.
Я рассмеялась.
— Вероятно да.
— Ты настолько человечна, — вновь сказал он.
— Я знаю.
Дразнящая улыбка тронула его губы.
— Так мы едем в Дартмас? Действительно?
— Вероятно, меня исключать за один семестр.
— Я тебя всему научу, — его улыбка стала ещё шире. — Ты будешь учиться в колледже любви.
— Ты думаешь, мы сможем потом найти квартиру?
Он состроил виноватое лицо.
— Ну… у нас вроде бы уже есть там дом. Ну, знаешь, на всякий случай.
— Ты купил дом?
— Недвижимость — это хорошее вложение денег.
Я поднла одну бровь и затем смирилась.
— В таком случае все уже готово.
— Я должен буду удостоверить, сможем ли мы отставить твою машину «до» ещё на некоторое время…
— Да, по воле небес я не защищена от танкового нападения.
Он усмехнулся.
— Как долго мы ещё можем остаться? — спросила я.
— Мы свободны во времени. Еще несколько недель, если хочешь. И затем мы можем навестить Чарли прежде, чем отправимся в Нью-Хэмпшир. Мы могли провести Рождество с Рене…
Его слова рисовали весьма счастливое ближайшее будущее, единственный вариант, который был лишен страданий для всех. Но ящик с Джейкобом, едва не забытый, загрохотал, и я поправила себя — почти для всех.
От этого не стало легче. Теперь, когда я, наконец, поняла что значит быть человеком на самом деле, это заставило меня изменить планы. Восемнадцать или девятнадцать, девятнадцать или двадцать … какая в этом разница? Я не слишком бы изменилась за год. Быть человеком с Эдвардом … выбор побуждает к большей изобретательности.
— Несколько недель, — согласилась я. И затем, поскольку и это время не казалось мне достаточным, я добавила. — Так вот, я тут подумала — помнишь, что я говорила тебя о практике?
Он рассмеялся.
— Можешь ты хоть немного не думать об этом? Я слышу лодку. Уборщики должны скоро быть здесь.
Он не хотел, чтобы я думала об этом. Так что же это значит? Он больше не собирался заниматься этим, беспокоясь о практике? Я улыбнулась.
— Позволь мне объяснять Густаво беспорядок в белой комнате, и затем мы сможем прогуляться. Есть место я джунглях на юге…
— Я не хочу гулять. И я не собираюсь сегодня пешком обойти весь остров. Я хочу остаться здесь и посмотреть кино.
Он поджал губы, пытаясь не смеяться над моим раздраженным тоном.
— Хорошо, сделаем, как ты хочешь. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь, пока я отрываю дверь?
— Я не слышала стук.
Он повернул голову и прислушался. Пол секунды спустя в дверь постучали робко и застенчиво. Он усмехнулся и отправился в прихожую.
Я отправилась к полкам под большим телевизором и стала рассматривать названия на корешках. Было трудно решить с чего начать. Здесь было больше дисков, чем в прокате.
Я могла слышать низкий, бархатный голос Эдварда, поскольку он вновь вернулся в холл, плавно разговаривая на языке, который я бы назвала безупречным португальским. Другой, более резкий, голос, принадлежавший человеку, отвечал на том же самом языке.
Эдвард вел их в комнату через кухню. Эти два бразильца выглядели невероятно низкими и темнокожими рядом с ним. Один из них — полный мужчина, второй была маленькая женщина, оба с крупными чертами лица. Эдвард с гордой улыбкой жестом указал на меня, и я услышала своё имя, смешанное с порцией незнакомых слов. Я немного покраснела, поскольку вспомнила о пушистом беспорядке в белой комнате, с которым они скоро столкнутся. Маленький человек вежливо улыбался мне.
Но крошечная женщина, с кожей цвета кофе, не улыбалась. Она уставилась на меня со смесью потрясения, тревоги, и её расширенные глаза были полны страха. Прежде, чем я могла среагировать, Эдвард двинулся, чтобы провести их в наш курятник, и они ушли.
Когда он вернулся, он был один. Он стремительно ко мне подошел и приобнял.
— Что с ней такое? — нетерпеливо прошептала я, помня панику на её лице.
Он невозмутимо пожал плечами.
— У Кауры индийские корни. Она была воспитана так чтобы верить суевериям — ну или, ты можешь считать, чтобы быть более осведомленной, чем те, кто живет в современном мире. Она подозревает меня в том, кто я есть, или очень близка к этому, — он все еще не казался взволнованным. — Здесь у них есть свои собственные легенды. К примеру, пьющий кровь демон Либишомен, который охотится исключительно на красавиц, — при этом он покосился на меня.
Только на красавиц? Ну что ж, по крайней мере, это мне льстило.
— Она выглядела испуганной, — сказал я.
— Да, так, но главным образом она волнуется о тебе.
— Обо мне?
— Она боится из-за того, что ты здесь со мной, в полном одиночестве. Он мрачно рассмеялся, а затем посмотрел на стенд с фильмами.
— И почему же ты не выберешь что-нибудь, что мы бы могли посмотреть? Это вполне приемлемая задача для человека.
— Да, я уверена, что фильм непременно убедит ее, что ты человек. — Я рассмеялась и крепче обняла его за шею, поднявшись на цыпочки. Он нагнулся так, чтобы я могла поцеловать его, а за тем его руки сжимающие меня оторвали меня от пола, таким образом, ему не нужно было наклоняться.
— Фильм, шмильм, — бормотала я, в то время как его губы опускались ниже к моей шее, запустив пальцы в его бронзовые волосы.
И тут я услышала вздох, и Эдвард резко поставил меня на место. Каура, застыв, стояла в коридоре, в её темных волосах торчали перья, в руках она сжимала мешок в котором тоже были перья, а на её лице застыло выражение полнейшего ужаса. Она уставилась на меня с осуждением, из-за чего я покраснела и упустила взгляд в пол. Но тут она опомнилась и что-то промямлила, что даже на незнакомом языке звучало как слова извинения. Эдвард улыбнулся и ответил ей весьма тепло. Она отвела свои темные глаза и направилась в холл.
— Она знает, что я знаю о чем она знает? — пробормотала я.
Эдвард рассмеялся над моей замысловатой формулировкой, и сказал:
— Да.
— Вот это, — сказала я, не глядя протянув руку и схватив первый попавшийся диск. — Открой и мы решим, будем ли это смотреть.
Это оказалось старым мюзиклом с улыбающимися лицами и пышными нарядами на обложке.
— Весьма подходит для медового месяца, — одобрил Эдвард.
В то время как актеры на экране танцевали и пели вступительную песню, я сидела, развалившись на диване, к крепких объятиях Эдварда.
— Теперь мы вернемся в белую комнату? — праздно поинтересовалась я.
— Не знаю… я уже прикончил спинку кровати в одной комнате, которая возможно теперь и ремонту не подлежит. Может, если мы ограничимся разрушениями в одной комнате, Эсме пригласит нас сюда ещё когда-нибудь.
Я широко улыбнулась.
— Так значит, разрушений будет больше?
Он рассмеялся над выражением моего лица.
— Думаю, было бы безопасней, если обдумать это заранее, а не тогда когда ты нападешь на меня снова.
— Это было бы вопросом времени, — небрежно подтвердила я, но пульс уже успел участиться.
— Какие-то проблемы с твоим сердцем?
— Нет. Я здорова как лошадь, — на секунду я замолчала. — А сейчас ты бы не хотел отправиться в зону разрушений?
— Возможно, было бы более вежливо пождать, пока мы не останемся одни. Может тебя и не волнует то, что я крушу мебель, но это вероятно испугало бы их.
По правде говоря, я уже и забыла про людей в другой комнате.
— Ты прав, черт возьми.
Густаво и Кауре, спокойно ходили по дому, в то время как я с нетерпением ожидала когда же они, наконец, закончат и стараясь обратить внимание на счастливый конец мюзикла. Я уже начала засыпать, несмотря на то, что, по словам Эдварда, я проспала полдня, когда грубый голос меня пробудил. Эдвард поднялся, продолжая качать меня на своих руках, и ответил Густаво на плавном португальском языке. Густаво кивнул и спокойно направился к входной двери.
— Они закончили, — сказал мне Эдвард.
— И это значит, что теперь мы одни?
— Для начала, как насчет ланча? — предложил он.
Я прикусила губу, задумавшись над дилеммой. Я действительно хотела есть.
С улыбкой, он взял меня за руку и повел на кухню. Он так хорошо знал все выражения моего лица, что тот факт, что он не может читать мои мысли не имел никакого значения.
— Это уже вышло из-под контроля, — пожаловалась я когда, наконец, почувствовала, что объелась.
— Хочешь поплавать с дельфинами? — спросил он. — Это помогло бы сжечь калории.
— Может быть потом. У меня есть другой вариант для сжигания калорий.
— И что же это?
— Ну, у нас ещё осталось от спинки кровати слева…
Но я не закончила. Он схватил меня своими руками и его губы заставили меня молчать, пока он с сумасшедшей скоростью тащил меня в синюю комнату.
Глава 7
— Куча, — сказал он, повернув голову и ухмыльнувшись мне.
Я облегченно выдохнула.
— Мне жаль, — сказала я. — Я не имею в виду … ну ладно, я точно не знаю, что произошло этой ночью, — я встряхнула головой, вспоминая о неожиданных слезах и сокрушившим меня горе.
— Ты так и не сказала мне, о чем был твой сон.
— Да, не сказала, но в каком-то роде я показала тебе, о чем он был, — я нервно рассмеялась.
— О, — произнес он. Его глаза расширились, и он моргнул. — Интересно.
— Это был очень хороший сон, — пробормотала я.
Он ничего на это не ответил, и поэтому, спустя несколько секунд, я спросила:
— Ты простишь меня?
— Я как раз думаю об этом.
Я села, решив осмотреть себя — по крайней мере, никаких перьев вроде бы не было. Поскольку я стала двигаться, меня охватило легкое головокружение. Я покачнулась и рухнула обратно на подушки.
— Что за … голова раскалывается.
Он обнял меня.
— Ты очень долго спала. Целых двенадцать часов.
— Двенадцать? — как странно.
Я позволила себе провести поверхностный осмотр, пока говорила, стараясь сделать это незаметно. Я выглядел неплохо. Синяки на моих руках были недельной давности, желтыми. Ради любопытства я потянулась. И опять же — все прекрасно. Даже лучше чем прекрасно.
— С вещами все в порядке?
Я смущенно кивнула.
— Подушки всё же выжили.
— К сожалению, я не могу сказать то же самое о твоей, хм… ночной рубашке. — Он показал на пол у ножки кровати, где несколько обрывков черного кружева были усыпаны сверху шелковых тряпок.
— Очень жаль, — сказала я. — Мне они нравились.
— Мне тоже.
— Случилось ли ещё что-то катастрофическое кроме этого? — робко спросила я.
— Я должен буду купить Эсме новую кроватную раму, — признался он, посмотрев через плечо. Я последовала за его пристальным взглядом и с ужасом увидела, что большие куски дерева, очевидно, были просто оторваны от левой стороны спинки кровати.
— Хм, — нахмурилась я. — И почему же я упустила этот момент?
— Наверное, ты становишься очень невнимательной, когда увлечена.
— Я была несколько поглощена этим, — согласилась я, сильно покраснев.
Он коснулся моей пылающей щеки и вздохнул.
— Я действительно хотел бы не делать этого.
Я уставился на его лицо в поисках, каких бы то ни было, признаков гнева или раскаяния, которых я боялась увидеть. Он пристально смотрел на меня в ответ, выражения его лица было спокойный и непроницаемым.
— Как ты себя чувствуешь?
Он засмеялся.
— Как? — требовательно повторила я.
— Ты выглядишь такой виноватой, будто бы совершила преступление.
— Я чувствую себя виноватой, — пробормотала я.
— Ну… ты совратила своего горящего от желания мужа. Не слишком серьезное правонарушение.
Он определенно издевался.
Мои щеки запылали сильнее.
— Слово «совратила» подразумевает определенное количество преднамеренности.
— Возможно это не совсем подходящее слово, — согласился он.
— Ты не сердишься?
Он печально улыбнулся.
— Я не сержусь.
— И почему же?
— Ладно… — он сделал паузу. — С одной стороны я не повредил тебя. На этот раз было легче управлять собой, направлять силу на что-то другое, — его глаза вновь стрельнули в сторону разрушенной спинки кровати. — Возможно, потому что в этот раз я лучше знал, чего ожидать.
Радостная улыбка расплылась на моем лице.
— Я же говорила тебе, что всё дело в практике.
Он закатил глаза.
Мой живот заурчал, и он рассмеялся.
— Время человеческого завтрака? — спросил он.
— Пожалуй, — сказал я, вскакивая из кровати. Я двигалась слишком быстро, и до того как равновесие восстановилось, меня закачало словно пьяную. Эдвард поймал меня прежде, чем я смогла врезаться в кухонный шкаф.
— Ты в порядке?
— Если и в моем новом обличье мне не достанется нормальное равновесие, я буду требовать возмещения ущерба.
Этим утром готовила я, и это снова были яйца, поскольку я была слишком голодна, чтобы сделать нечто более замысловатое. Спустя всего несколько минут, в нетерпении, я шлепнула их на тарелку.
— С каких это пор ты съедаешь яичный желток? — спросил он.
— С этих самых.
— Ты знаешь, сколько яиц съела за неделю? — он достал мусорное ведро из-под раковины — оно было заполнено синими коробками.
— Непозволительно много, — сказал я, проглотив обжигающий кусок. — Это место влияет на мой аппетит, — и на мои сны и на мое никуда не годное равновесие, — но мне здесь нравится. Вероятно, мы скоро уедем, и я надеюсь, что мы приедем в Дартмас вовремя? Ух ты, ведь нам наверное нужно найти место где жить и много ещё чего.
Он сел рядом со мной.
— Ты теперь можешь бросить свою выдумку про колледж — ты получила что хотела. И мы не заключали сделку, таким образом, нет никаких связанных с этим условий.
Я фыркнула.
— Я ничего не придумала, Эдвард. Я не трачу своё свободное время, составляя распорядок дня, как некоторые. Что нам нужно сделать, чтобы изнурить Беллу сегодня? — я попыталась изобразить его голос, а он бессовестно рассмеялся. — Я, правда, хочу ещё немного времени побыть человеком. — Я наклонилась и положила руку на его обнаженную грудь. — Я не успела насладиться.
Он с подозрением на меня посмотрел.
— Этим? — спросил он, поймав мою руку, поскольку та успела спуститься вниз, к его животу. — Всё это время дело было в сексе? — он закатил глаза. — Почему я не подумал об этом? — с сарказмом пробормотал он. — Нужно было припасти для себя больше аргументов.
Я рассмеялась.
— Вероятно да.
— Ты настолько человечна, — вновь сказал он.
— Я знаю.
Дразнящая улыбка тронула его губы.
— Так мы едем в Дартмас? Действительно?
— Вероятно, меня исключать за один семестр.
— Я тебя всему научу, — его улыбка стала ещё шире. — Ты будешь учиться в колледже любви.
— Ты думаешь, мы сможем потом найти квартиру?
Он состроил виноватое лицо.
— Ну… у нас вроде бы уже есть там дом. Ну, знаешь, на всякий случай.
— Ты купил дом?
— Недвижимость — это хорошее вложение денег.
Я поднла одну бровь и затем смирилась.
— В таком случае все уже готово.
— Я должен буду удостоверить, сможем ли мы отставить твою машину «до» ещё на некоторое время…
— Да, по воле небес я не защищена от танкового нападения.
Он усмехнулся.
— Как долго мы ещё можем остаться? — спросила я.
— Мы свободны во времени. Еще несколько недель, если хочешь. И затем мы можем навестить Чарли прежде, чем отправимся в Нью-Хэмпшир. Мы могли провести Рождество с Рене…
Его слова рисовали весьма счастливое ближайшее будущее, единственный вариант, который был лишен страданий для всех. Но ящик с Джейкобом, едва не забытый, загрохотал, и я поправила себя — почти для всех.
От этого не стало легче. Теперь, когда я, наконец, поняла что значит быть человеком на самом деле, это заставило меня изменить планы. Восемнадцать или девятнадцать, девятнадцать или двадцать … какая в этом разница? Я не слишком бы изменилась за год. Быть человеком с Эдвардом … выбор побуждает к большей изобретательности.
— Несколько недель, — согласилась я. И затем, поскольку и это время не казалось мне достаточным, я добавила. — Так вот, я тут подумала — помнишь, что я говорила тебя о практике?
Он рассмеялся.
— Можешь ты хоть немного не думать об этом? Я слышу лодку. Уборщики должны скоро быть здесь.
Он не хотел, чтобы я думала об этом. Так что же это значит? Он больше не собирался заниматься этим, беспокоясь о практике? Я улыбнулась.
— Позволь мне объяснять Густаво беспорядок в белой комнате, и затем мы сможем прогуляться. Есть место я джунглях на юге…
— Я не хочу гулять. И я не собираюсь сегодня пешком обойти весь остров. Я хочу остаться здесь и посмотреть кино.
Он поджал губы, пытаясь не смеяться над моим раздраженным тоном.
— Хорошо, сделаем, как ты хочешь. Почему бы тебе не выбрать что-нибудь, пока я отрываю дверь?
— Я не слышала стук.
Он повернул голову и прислушался. Пол секунды спустя в дверь постучали робко и застенчиво. Он усмехнулся и отправился в прихожую.
Я отправилась к полкам под большим телевизором и стала рассматривать названия на корешках. Было трудно решить с чего начать. Здесь было больше дисков, чем в прокате.
Я могла слышать низкий, бархатный голос Эдварда, поскольку он вновь вернулся в холл, плавно разговаривая на языке, который я бы назвала безупречным португальским. Другой, более резкий, голос, принадлежавший человеку, отвечал на том же самом языке.
Эдвард вел их в комнату через кухню. Эти два бразильца выглядели невероятно низкими и темнокожими рядом с ним. Один из них — полный мужчина, второй была маленькая женщина, оба с крупными чертами лица. Эдвард с гордой улыбкой жестом указал на меня, и я услышала своё имя, смешанное с порцией незнакомых слов. Я немного покраснела, поскольку вспомнила о пушистом беспорядке в белой комнате, с которым они скоро столкнутся. Маленький человек вежливо улыбался мне.
Но крошечная женщина, с кожей цвета кофе, не улыбалась. Она уставилась на меня со смесью потрясения, тревоги, и её расширенные глаза были полны страха. Прежде, чем я могла среагировать, Эдвард двинулся, чтобы провести их в наш курятник, и они ушли.
Когда он вернулся, он был один. Он стремительно ко мне подошел и приобнял.
— Что с ней такое? — нетерпеливо прошептала я, помня панику на её лице.
Он невозмутимо пожал плечами.
— У Кауры индийские корни. Она была воспитана так чтобы верить суевериям — ну или, ты можешь считать, чтобы быть более осведомленной, чем те, кто живет в современном мире. Она подозревает меня в том, кто я есть, или очень близка к этому, — он все еще не казался взволнованным. — Здесь у них есть свои собственные легенды. К примеру, пьющий кровь демон Либишомен, который охотится исключительно на красавиц, — при этом он покосился на меня.
Только на красавиц? Ну что ж, по крайней мере, это мне льстило.
— Она выглядела испуганной, — сказал я.
— Да, так, но главным образом она волнуется о тебе.
— Обо мне?
— Она боится из-за того, что ты здесь со мной, в полном одиночестве. Он мрачно рассмеялся, а затем посмотрел на стенд с фильмами.
— И почему же ты не выберешь что-нибудь, что мы бы могли посмотреть? Это вполне приемлемая задача для человека.
— Да, я уверена, что фильм непременно убедит ее, что ты человек. — Я рассмеялась и крепче обняла его за шею, поднявшись на цыпочки. Он нагнулся так, чтобы я могла поцеловать его, а за тем его руки сжимающие меня оторвали меня от пола, таким образом, ему не нужно было наклоняться.
— Фильм, шмильм, — бормотала я, в то время как его губы опускались ниже к моей шее, запустив пальцы в его бронзовые волосы.
И тут я услышала вздох, и Эдвард резко поставил меня на место. Каура, застыв, стояла в коридоре, в её темных волосах торчали перья, в руках она сжимала мешок в котором тоже были перья, а на её лице застыло выражение полнейшего ужаса. Она уставилась на меня с осуждением, из-за чего я покраснела и упустила взгляд в пол. Но тут она опомнилась и что-то промямлила, что даже на незнакомом языке звучало как слова извинения. Эдвард улыбнулся и ответил ей весьма тепло. Она отвела свои темные глаза и направилась в холл.
— Она знает, что я знаю о чем она знает? — пробормотала я.
Эдвард рассмеялся над моей замысловатой формулировкой, и сказал:
— Да.
— Вот это, — сказала я, не глядя протянув руку и схватив первый попавшийся диск. — Открой и мы решим, будем ли это смотреть.
Это оказалось старым мюзиклом с улыбающимися лицами и пышными нарядами на обложке.
— Весьма подходит для медового месяца, — одобрил Эдвард.
В то время как актеры на экране танцевали и пели вступительную песню, я сидела, развалившись на диване, к крепких объятиях Эдварда.
— Теперь мы вернемся в белую комнату? — праздно поинтересовалась я.
— Не знаю… я уже прикончил спинку кровати в одной комнате, которая возможно теперь и ремонту не подлежит. Может, если мы ограничимся разрушениями в одной комнате, Эсме пригласит нас сюда ещё когда-нибудь.
Я широко улыбнулась.
— Так значит, разрушений будет больше?
Он рассмеялся над выражением моего лица.
— Думаю, было бы безопасней, если обдумать это заранее, а не тогда когда ты нападешь на меня снова.
— Это было бы вопросом времени, — небрежно подтвердила я, но пульс уже успел участиться.
— Какие-то проблемы с твоим сердцем?
— Нет. Я здорова как лошадь, — на секунду я замолчала. — А сейчас ты бы не хотел отправиться в зону разрушений?
— Возможно, было бы более вежливо пождать, пока мы не останемся одни. Может тебя и не волнует то, что я крушу мебель, но это вероятно испугало бы их.
По правде говоря, я уже и забыла про людей в другой комнате.
— Ты прав, черт возьми.
Густаво и Кауре, спокойно ходили по дому, в то время как я с нетерпением ожидала когда же они, наконец, закончат и стараясь обратить внимание на счастливый конец мюзикла. Я уже начала засыпать, несмотря на то, что, по словам Эдварда, я проспала полдня, когда грубый голос меня пробудил. Эдвард поднялся, продолжая качать меня на своих руках, и ответил Густаво на плавном португальском языке. Густаво кивнул и спокойно направился к входной двери.
— Они закончили, — сказал мне Эдвард.
— И это значит, что теперь мы одни?
— Для начала, как насчет ланча? — предложил он.
Я прикусила губу, задумавшись над дилеммой. Я действительно хотела есть.
С улыбкой, он взял меня за руку и повел на кухню. Он так хорошо знал все выражения моего лица, что тот факт, что он не может читать мои мысли не имел никакого значения.
— Это уже вышло из-под контроля, — пожаловалась я когда, наконец, почувствовала, что объелась.
— Хочешь поплавать с дельфинами? — спросил он. — Это помогло бы сжечь калории.
— Может быть потом. У меня есть другой вариант для сжигания калорий.
— И что же это?
— Ну, у нас ещё осталось от спинки кровати слева…
Но я не закончила. Он схватил меня своими руками и его губы заставили меня молчать, пока он с сумасшедшей скоростью тащил меня в синюю комнату.
Глава 7
Неожиданность
Стройные ряды черных воинов двигались на меня сквозь подобный защитному покрову туман. Я видела, как рубиновые глаза вспыхивают жаждой, желанием убийства. Губы обнажают острые влажные зубы — кто-то из них рычит, кто-то улыбается.
Я услышала, как позади меня заплакал ребенок, но я не могла повернуться, чтобы посмотреть на него, хотя отчаянно хотела убедиться, что он в безопасности. Я не могла позволить себе ошибки в концентрации.
Они приблизились, их черные одежды вздымались при каждом движении. Я видела их руки с кривыми белыми когтями. Они начали разделяться, чтобы подойти к нам со всех сторон. Мы были окружены. Мы приготовились умереть.
И вдруг, как всполох света при вспышке, вся сцена изменилась. Кое-что осталось прежним — Волтури все еще преследовали нас, пытаясь убить. Но что действительно изменилось, так это то, как эта картина выглядела для меня. Внезапно, я почувствовала, что желаю этого. Я хотела, чтобы они исполнили свой приговор. Когда я наклонилась вперед, паника сменилась жаждой крови, на моем лице появилась улыбка, и сквозь мои оскаленный зубы вырвалось рычание.
Меня, пораженную этим сном, затрясло как в лихорадке.
В комнате было темно. И было ужасно жарко. От пота слиплись волосы и он стекал вниз по шее.
Я протянула руку, ощупала теплые простыни и убедилась, что они пусты.
— Эдвард?
Именно тогда, мои пальцы наткнулись на что-то гладкое, плоское и жесткое. Лист бумаги, сложенный пополам.
Я взяла записку и отправилась к выключателю.
Записка была адресована Миссис Каллен.
«Я надеюсь, ты не проснешься и не заметишь моего отсутствия, но, если вдруг ты проснулась, я вернусь очень скоро. Я просто отправился на материк на охоту. Возвращайся в постель, и я буду уже рядом, когда ты проснешься в следующий раз. Я люблю тебя».
Я вздохнула. Мы были здесь почти две недели, и я должна была ожидать, что ему придется уйти, но я совсем не задумывалась о времени. Казалось, мы существовали вне времени, живя в каком-то прекрасной стране.
Я вытерла пот со лба. Я чувствовала себя абсолютно проснувшейся, хотя часы показывали чуть больше часа ночи. Я знала, что не смогу заснуть в таком разгоряченном и липком состоянии, в каком я находилась сейчас. И это не упоминая тот факт, что я была уверена, что как только я выключу свет и закрою глаза, то вновь увижу те черные фигуры.
Я встала и бесцельно прошла через весь темный дом, по дороге включая свет. Было так пусто в этом огромном доме без Эдварда. Всё было по-другому.
Я оказалась на кухне и решила, что возможно еда это именно то, что мне сможет сейчас помочь.
Я порылась в холодильнике, пока не нашла все ингредиенты для приготовления жареного цыпленка. Шипение и потрескивание в кастрюле были приятными, столь домашними звуками; пока эти звуки заполняли тишину, моя нервозность отступала. Запах был таким аппетитным, что я начала есть прямо из кастрюли, обжигая себе язык.
После пятого или шестого кусочка, я всё-таки смогла распробовать вкус. Я стала жевать медленнее. Было что-то отталкивающее в аромате? Я проверила мясо и убедилась, что в разрезе оно было белым, но я подумала, было ли оно таким же полностью. Я откусила маленький кусочек в качестве пробы; прожевала дважды. Фу — определенно плохое. Я подпрыгнула и выплюнула все это в раковину. Внезапно запах жареного цыпленка стал мне противен. Я взяла полную тарелку и выкинула ее в мусорное ведро, затем открыла окно, пытаясь проветрить помещение. Холодный бриз ворвался в комнату. Было приятно чувствовать его на своей коже.
Я чувствовала себя утомленной, но возвращаться в жаркую комнату не хотелось. Поэтому я открыла большие окна в комнате с телевизором и легла на диван прямо напротив них. Я включила то же самое кино, которое мы смотрели на днях, и быстро заснула на первой же песне.
Когда я открыла глаза снова, солнце уже почти взошло, но не свет разбудил меня. Холодные руки обвились вокруг меня, приподнимая. В то же самое время, я почувствовала внезапную боль в моем желудке, почти такую же сильную, как если бы мне ударили по животу мячом.
— Прости — пробормотал Эдвард, кладя свою прохладную руку на мой липкий лоб. — Так много нужно было продумать. Но я не подумал, как жарко тебе будет без меня. Кондиционер установят до того, когда мне снова придется уйти.
Я не могла сконцентрироваться на том, что он говорил.
— Прости меня, — я задыхалась, изо всех сил пытаясь высвободиться из его рук.
Он автоматически ослабил свои руки.
— Белла?
Я побежала в ванну, прикрывая рот рукой. Я чувствовала себя так ужасно, что даже не поначалу волновалась из-за того, что он последовал за мной когда я согнулась над унитазом и меня ужасно стошнило.
— Белла? Что случилось?
Я не могла ответить. Он с беспокойством взял меня на руки, убрал волосы от моего лица и ждал, пока я снова смогу нормально дышать.
— Проклятая пропавшая курица, — я застонала.
— Ты в порядке? — в его голосе явно чувствовалось напряжение.
— Нормально, — выпалила я. — Это просто пищевое отравление. Ты не должен этого видеть. Уходи.
— Не похоже на то, Белла.
— Уходи, — я застонала опять, пытаясь подняться, чтобы прополоскать рот. Он осторожно помог мне, игнорируя моё сопротивление.
После того, как я прополоскала рот, он отнес меня в кровать и осторожно присел рядом, поддерживая меня своими руками.
— Пищевое отравление?
— Да, — прохрипела я. — Я приготовила курицу этой ночью. Я попробовала и выкинула ее. Но перед этим я съела несколько кусочков.
Он положил свою холодную руку на мой лоб. Было приятно.
— Как ты чувствуешь себя сейчас?
Я задумалась на мгновение. Тошнота прошла так же внезапно, как и началась. И я чувствовала себя как в любое другое обычное утро.
— Довольно неплохо. Немного голодна, правда.
Он заставил меня ждать час и выпить большой стакан воды, перед тем как пожарил мне яичницу. Я чувствовала себя абсолютно нормально, лишь только немного устала из-за того, что вскочила среди ночи. Он включил CNN — мы были оторваны от мира настолько, что даже начнись Третья Мировая Война, мы бы этого не узнали. Я обессиленно лежала на его коленях.
Мне надоели новости, и я повернулась, чтобы поцеловать его. Точно так же как и сегодня утром, острая боль поразила мой живот, когда я передвинулась. Я отстранилась от него, моя рука прижалась ко рту. Я знала, что на сей раз я не смогу добежать до ванной, поэтому я бросилась к раковине.
Он снова держал мои волосы.
— Может, нам стоит вернутся в Рио, и встретиться с доктором? — предложил он с беспокойством, пока я полоскала рот.
Я покачала головой и поплелась в коридор. Доктор ассоциировался у меня с иголкой.
— Я буду в порядке, как только почищу зубы.
Когда я привела в порядок свой рот, я принялась искать аптечку в чемодане, который Элис собрала для меня, полный таких необходимых человеку вещей как бинты, болеутоляющие и — объект моего поиска — Pepto-Bismol. [1]Может, я смогу привести в норму свой желудок и успокоить Эдварда.
Но пред тем, как я нашла Pepto, я внезапно наткнулась на кое-что еще, что Элис запаковала для меня. Я достала небольшую голубую коробочку, положила ее на ладони и долго смотрела на нее, забыв обо всем остальном.
Затем я начала считать про себя. Один раз. Второй. Снова.
Меня остановил стук; маленькая коробочка полетела обратно в чемодан.
— Ты в порядке? — спросил Эдвард через дверь. — Тебе снова плохо?
— И да, и нет, — ответила я, но мой голос звучал приглушенно.
— Белла? Могу я зайти, пожалуйста? — это было сказано с волнением в голосе.
— ОК…
Он вошел и оценил мою позу — я сидела скрестив ноги на полу, рядом с чемоданом, и мое выражение лица, пустое и бросающееся в глаза. Он присел рядом со мной, его рука коснулась моего лба еще раз.
— Что случилось?
— Как много дней прошло со времени нашей свадьбы? — прошептала я.
— Семнадцать — ответил он автоматически. — Белла, что такое?
Я начала считать снова. Я загибала пальцы, заставляя его ждать и повторяя числа про себя. Я была неправа в подсчетах количества дней, которые прошли. Мы были здесь дольше, чем я думала. Я начала считать снова.
— Белла! — прошептал он быстро. — Ты сведешь меня с ума!
Я попыталась сглотнуть. Это не помогло. Поэтому я дотянулась до чемодана и стала рыться там, пока не нашла маленькую голубую коробочку с тампонами. Я достала их в полной тишине.
Он посмотрел на меня в замешательстве. — Что? Ты пытаешься списать недомогание на критические дни?
— Нет, — я умудрилась выдохнуть. — Нет, Эдвард. Я пытаюсь сказать тебе, что мой менструальный цикл должен был начаться пять дней назад.
Выражение его лица не изменилось. Словно я ничего и не говорила вовсе.
— И я не думаю, что у меня пищевое отравление, — добавила я.
Он не ответил. Он словно превратился в статую.
— Сны, — прошептала я сама себе тихо. — Слишком много сплю. Плачу. Вся эта еда. Ох. Ох. Ох.
Взгляд Эдварда казался стеклянным, словно он больше не мог меня видеть.
Рефлекторно, почти случайно, моя рука легла на мой живот.
— Ох! — пискнула я снова.
Я сделал шаг, плавно освобождаясь от безжизненных рук Эдварда. Я никогда не меняла маленькие шелковые шорты и рубашку, которые я одевала в постель. Я отдернула голубую ткань и уставилась на свой живот.
— Невозможно, — прошептала я.
У меня не было абсолютного никакого опыта с беременностью или детьми или какой-то другой частью этого мира, но я не была идиоткой.
Я видела достаточно фильмов и ТВ шоу, чтобы понять, как это бывает. У меня было только пять дней задержки. Даже если я была беременна, мое тело не должно было демонстрировать это. Я не должна была иметь утренних недомоганий. Я не должна была сменить свои привычки в еде и сне.
И я уж точно не должна была иметь небольшую, но реально ощутимую округлость прямо под ребрами.
Я выгнула свое тело в одну сторону, потом в другую, изучая его с каждой стороны, как если бы это могло помочь округлости на животе исчезнуть прямо сейчас. Я положила свои пальцы на небольшую выпуклость, удивляясь как твердо было под моей кожей.
— Невозможно, — повторила я снова, потому что, есть округлость или нет округлости, есть менструация или нет менструации (а здесь точно не было менструации, хотя у меня никогда не было задержки даже на день за всю жизнь), не было никакой возможности для меня быть беременной. Единственным, с кем у меня был секс — это вампир.
Вампир, который все еще сидел на полу словно замороженный, без единого признака, указывающего на то, что он когда-нибудь будет двигаться снова.
Поэтому, здесь должно быть какое-то другое объяснение. Что-то не в порядке со мной. Какое-нибудь странное Южно-Африканское заболевание с признаками беременности, только ускоренной…
И потом я вспомнила кое-что — то утро когда я искала информацию в Интернете, которое, казалось, было целую жизнь назад. Я сидела за столом в моей комнате в доме Чарли, серый свет пробивался в окно. Уставившись на мой доисторический гудящий компьютер, я жадно читала информацию с веб-сайта «Вампиры от А до Я». Прошло меньше 24 часов с тех пор, как Джейкоб Блэк, пытаясь развлечь меня, рассказывал мне квилетские легенды, в которые еще не верил сам, но согласно которым Эдвард был вампиром. Я с беспокойством пробегала глазами по главной странице сайта, которая была посвящена мифам о вампирах со всей земли. Филипиннский данаг, еврейский Естри, румынские вараколаки, итальянские Стрегони Бенефици (на самом деле легенда была о моем настоящем свекре, ранее сотрудничавшем с Волтури, но конечно, я ничего этого не знала в то время)… Я обращала все меньше и меньше внимания на истории, так как они становились все более и более невероятными. Я помнила только смутные части этих записей. По большей части они выглядели как фантазии, призванные объяснить такие вещи как высокая детская смертность и супружеская неверность.
Я услышала, как позади меня заплакал ребенок, но я не могла повернуться, чтобы посмотреть на него, хотя отчаянно хотела убедиться, что он в безопасности. Я не могла позволить себе ошибки в концентрации.
Они приблизились, их черные одежды вздымались при каждом движении. Я видела их руки с кривыми белыми когтями. Они начали разделяться, чтобы подойти к нам со всех сторон. Мы были окружены. Мы приготовились умереть.
И вдруг, как всполох света при вспышке, вся сцена изменилась. Кое-что осталось прежним — Волтури все еще преследовали нас, пытаясь убить. Но что действительно изменилось, так это то, как эта картина выглядела для меня. Внезапно, я почувствовала, что желаю этого. Я хотела, чтобы они исполнили свой приговор. Когда я наклонилась вперед, паника сменилась жаждой крови, на моем лице появилась улыбка, и сквозь мои оскаленный зубы вырвалось рычание.
Меня, пораженную этим сном, затрясло как в лихорадке.
В комнате было темно. И было ужасно жарко. От пота слиплись волосы и он стекал вниз по шее.
Я протянула руку, ощупала теплые простыни и убедилась, что они пусты.
— Эдвард?
Именно тогда, мои пальцы наткнулись на что-то гладкое, плоское и жесткое. Лист бумаги, сложенный пополам.
Я взяла записку и отправилась к выключателю.
Записка была адресована Миссис Каллен.
«Я надеюсь, ты не проснешься и не заметишь моего отсутствия, но, если вдруг ты проснулась, я вернусь очень скоро. Я просто отправился на материк на охоту. Возвращайся в постель, и я буду уже рядом, когда ты проснешься в следующий раз. Я люблю тебя».
Я вздохнула. Мы были здесь почти две недели, и я должна была ожидать, что ему придется уйти, но я совсем не задумывалась о времени. Казалось, мы существовали вне времени, живя в каком-то прекрасной стране.
Я вытерла пот со лба. Я чувствовала себя абсолютно проснувшейся, хотя часы показывали чуть больше часа ночи. Я знала, что не смогу заснуть в таком разгоряченном и липком состоянии, в каком я находилась сейчас. И это не упоминая тот факт, что я была уверена, что как только я выключу свет и закрою глаза, то вновь увижу те черные фигуры.
Я встала и бесцельно прошла через весь темный дом, по дороге включая свет. Было так пусто в этом огромном доме без Эдварда. Всё было по-другому.
Я оказалась на кухне и решила, что возможно еда это именно то, что мне сможет сейчас помочь.
Я порылась в холодильнике, пока не нашла все ингредиенты для приготовления жареного цыпленка. Шипение и потрескивание в кастрюле были приятными, столь домашними звуками; пока эти звуки заполняли тишину, моя нервозность отступала. Запах был таким аппетитным, что я начала есть прямо из кастрюли, обжигая себе язык.
После пятого или шестого кусочка, я всё-таки смогла распробовать вкус. Я стала жевать медленнее. Было что-то отталкивающее в аромате? Я проверила мясо и убедилась, что в разрезе оно было белым, но я подумала, было ли оно таким же полностью. Я откусила маленький кусочек в качестве пробы; прожевала дважды. Фу — определенно плохое. Я подпрыгнула и выплюнула все это в раковину. Внезапно запах жареного цыпленка стал мне противен. Я взяла полную тарелку и выкинула ее в мусорное ведро, затем открыла окно, пытаясь проветрить помещение. Холодный бриз ворвался в комнату. Было приятно чувствовать его на своей коже.
Я чувствовала себя утомленной, но возвращаться в жаркую комнату не хотелось. Поэтому я открыла большие окна в комнате с телевизором и легла на диван прямо напротив них. Я включила то же самое кино, которое мы смотрели на днях, и быстро заснула на первой же песне.
Когда я открыла глаза снова, солнце уже почти взошло, но не свет разбудил меня. Холодные руки обвились вокруг меня, приподнимая. В то же самое время, я почувствовала внезапную боль в моем желудке, почти такую же сильную, как если бы мне ударили по животу мячом.
— Прости — пробормотал Эдвард, кладя свою прохладную руку на мой липкий лоб. — Так много нужно было продумать. Но я не подумал, как жарко тебе будет без меня. Кондиционер установят до того, когда мне снова придется уйти.
Я не могла сконцентрироваться на том, что он говорил.
— Прости меня, — я задыхалась, изо всех сил пытаясь высвободиться из его рук.
Он автоматически ослабил свои руки.
— Белла?
Я побежала в ванну, прикрывая рот рукой. Я чувствовала себя так ужасно, что даже не поначалу волновалась из-за того, что он последовал за мной когда я согнулась над унитазом и меня ужасно стошнило.
— Белла? Что случилось?
Я не могла ответить. Он с беспокойством взял меня на руки, убрал волосы от моего лица и ждал, пока я снова смогу нормально дышать.
— Проклятая пропавшая курица, — я застонала.
— Ты в порядке? — в его голосе явно чувствовалось напряжение.
— Нормально, — выпалила я. — Это просто пищевое отравление. Ты не должен этого видеть. Уходи.
— Не похоже на то, Белла.
— Уходи, — я застонала опять, пытаясь подняться, чтобы прополоскать рот. Он осторожно помог мне, игнорируя моё сопротивление.
После того, как я прополоскала рот, он отнес меня в кровать и осторожно присел рядом, поддерживая меня своими руками.
— Пищевое отравление?
— Да, — прохрипела я. — Я приготовила курицу этой ночью. Я попробовала и выкинула ее. Но перед этим я съела несколько кусочков.
Он положил свою холодную руку на мой лоб. Было приятно.
— Как ты чувствуешь себя сейчас?
Я задумалась на мгновение. Тошнота прошла так же внезапно, как и началась. И я чувствовала себя как в любое другое обычное утро.
— Довольно неплохо. Немного голодна, правда.
Он заставил меня ждать час и выпить большой стакан воды, перед тем как пожарил мне яичницу. Я чувствовала себя абсолютно нормально, лишь только немного устала из-за того, что вскочила среди ночи. Он включил CNN — мы были оторваны от мира настолько, что даже начнись Третья Мировая Война, мы бы этого не узнали. Я обессиленно лежала на его коленях.
Мне надоели новости, и я повернулась, чтобы поцеловать его. Точно так же как и сегодня утром, острая боль поразила мой живот, когда я передвинулась. Я отстранилась от него, моя рука прижалась ко рту. Я знала, что на сей раз я не смогу добежать до ванной, поэтому я бросилась к раковине.
Он снова держал мои волосы.
— Может, нам стоит вернутся в Рио, и встретиться с доктором? — предложил он с беспокойством, пока я полоскала рот.
Я покачала головой и поплелась в коридор. Доктор ассоциировался у меня с иголкой.
— Я буду в порядке, как только почищу зубы.
Когда я привела в порядок свой рот, я принялась искать аптечку в чемодане, который Элис собрала для меня, полный таких необходимых человеку вещей как бинты, болеутоляющие и — объект моего поиска — Pepto-Bismol. [1]Может, я смогу привести в норму свой желудок и успокоить Эдварда.
Но пред тем, как я нашла Pepto, я внезапно наткнулась на кое-что еще, что Элис запаковала для меня. Я достала небольшую голубую коробочку, положила ее на ладони и долго смотрела на нее, забыв обо всем остальном.
Затем я начала считать про себя. Один раз. Второй. Снова.
Меня остановил стук; маленькая коробочка полетела обратно в чемодан.
— Ты в порядке? — спросил Эдвард через дверь. — Тебе снова плохо?
— И да, и нет, — ответила я, но мой голос звучал приглушенно.
— Белла? Могу я зайти, пожалуйста? — это было сказано с волнением в голосе.
— ОК…
Он вошел и оценил мою позу — я сидела скрестив ноги на полу, рядом с чемоданом, и мое выражение лица, пустое и бросающееся в глаза. Он присел рядом со мной, его рука коснулась моего лба еще раз.
— Что случилось?
— Как много дней прошло со времени нашей свадьбы? — прошептала я.
— Семнадцать — ответил он автоматически. — Белла, что такое?
Я начала считать снова. Я загибала пальцы, заставляя его ждать и повторяя числа про себя. Я была неправа в подсчетах количества дней, которые прошли. Мы были здесь дольше, чем я думала. Я начала считать снова.
— Белла! — прошептал он быстро. — Ты сведешь меня с ума!
Я попыталась сглотнуть. Это не помогло. Поэтому я дотянулась до чемодана и стала рыться там, пока не нашла маленькую голубую коробочку с тампонами. Я достала их в полной тишине.
Он посмотрел на меня в замешательстве. — Что? Ты пытаешься списать недомогание на критические дни?
— Нет, — я умудрилась выдохнуть. — Нет, Эдвард. Я пытаюсь сказать тебе, что мой менструальный цикл должен был начаться пять дней назад.
Выражение его лица не изменилось. Словно я ничего и не говорила вовсе.
— И я не думаю, что у меня пищевое отравление, — добавила я.
Он не ответил. Он словно превратился в статую.
— Сны, — прошептала я сама себе тихо. — Слишком много сплю. Плачу. Вся эта еда. Ох. Ох. Ох.
Взгляд Эдварда казался стеклянным, словно он больше не мог меня видеть.
Рефлекторно, почти случайно, моя рука легла на мой живот.
— Ох! — пискнула я снова.
Я сделал шаг, плавно освобождаясь от безжизненных рук Эдварда. Я никогда не меняла маленькие шелковые шорты и рубашку, которые я одевала в постель. Я отдернула голубую ткань и уставилась на свой живот.
— Невозможно, — прошептала я.
У меня не было абсолютного никакого опыта с беременностью или детьми или какой-то другой частью этого мира, но я не была идиоткой.
Я видела достаточно фильмов и ТВ шоу, чтобы понять, как это бывает. У меня было только пять дней задержки. Даже если я была беременна, мое тело не должно было демонстрировать это. Я не должна была иметь утренних недомоганий. Я не должна была сменить свои привычки в еде и сне.
И я уж точно не должна была иметь небольшую, но реально ощутимую округлость прямо под ребрами.
Я выгнула свое тело в одну сторону, потом в другую, изучая его с каждой стороны, как если бы это могло помочь округлости на животе исчезнуть прямо сейчас. Я положила свои пальцы на небольшую выпуклость, удивляясь как твердо было под моей кожей.
— Невозможно, — повторила я снова, потому что, есть округлость или нет округлости, есть менструация или нет менструации (а здесь точно не было менструации, хотя у меня никогда не было задержки даже на день за всю жизнь), не было никакой возможности для меня быть беременной. Единственным, с кем у меня был секс — это вампир.
Вампир, который все еще сидел на полу словно замороженный, без единого признака, указывающего на то, что он когда-нибудь будет двигаться снова.
Поэтому, здесь должно быть какое-то другое объяснение. Что-то не в порядке со мной. Какое-нибудь странное Южно-Африканское заболевание с признаками беременности, только ускоренной…
И потом я вспомнила кое-что — то утро когда я искала информацию в Интернете, которое, казалось, было целую жизнь назад. Я сидела за столом в моей комнате в доме Чарли, серый свет пробивался в окно. Уставившись на мой доисторический гудящий компьютер, я жадно читала информацию с веб-сайта «Вампиры от А до Я». Прошло меньше 24 часов с тех пор, как Джейкоб Блэк, пытаясь развлечь меня, рассказывал мне квилетские легенды, в которые еще не верил сам, но согласно которым Эдвард был вампиром. Я с беспокойством пробегала глазами по главной странице сайта, которая была посвящена мифам о вампирах со всей земли. Филипиннский данаг, еврейский Естри, румынские вараколаки, итальянские Стрегони Бенефици (на самом деле легенда была о моем настоящем свекре, ранее сотрудничавшем с Волтури, но конечно, я ничего этого не знала в то время)… Я обращала все меньше и меньше внимания на истории, так как они становились все более и более невероятными. Я помнила только смутные части этих записей. По большей части они выглядели как фантазии, призванные объяснить такие вещи как высокая детская смертность и супружеская неверность.