Первое возражение: налогообложение не так плохо, как принудительный труд

   Если вы платите налоги, то всегда можете сделать выбор: работайте меньше и платите меньше налогов; но если вас принуждают к труду, вас лишают такого выбора.
   Ответ либертарианцев. Да, пожалуй, так. Но почему государство должно принуждать вас к такому выбору? Некоторым людям нравится созерцать закаты, тогда как другие люди отдают предпочтение занятиям, требующим денег: посещают кинотеатры, любят обедать в ресторанах, ходят под парусами на яхтах и т. д. Почему люди, предпочитающие досуг, должны облагаться налогами меньше, чем те, кто предпочитает занятия, требующие денег?
   Рассмотрим следующую аналогию. К вам в дом вламывается грабитель, у которого есть время, чтобы украсть или ваш 1000-долларовый плазменный телевизор, или 1000 долл. наличными, которые вы припрятали в матрасе. Вы можете надеяться, что вор украдет телевизор, поскольку в этом случае вы смогли бы решить, тратить ли свои 1000 долл. на покупку нового телевизора или отказаться от такого приобретения. Если вор крадет наличные, он лишает вас подобного выбора (допустим, что телевизор поздно возвращать в магазин с тем, чтобы вам вернули его полную стоимость). Но предпочтение, которое вы отдаете потере телевизора (или меньшей работе), совершенно не имеет отношения к сути дела; вор (и государство) делает зло в обоих случаях, как бы жертвы ни пытались смягчить свои потери.

Второе возражение: бедные больше нуждаются в деньгах

   Ответ либертарианцев. Возможно, и так. Это причина для убеждения состоятельных граждан поддерживать нуждающихся по своей доброй воле, но не оправдание принуждения Джордана или Гейтса к благотворительности. Кража у богатых и раздача украденного бедным все равно остается воровством, и неважно, кто занимается этим делом – Робин Гуд или государство.
   Рассмотрим такую аналогию. Одно лишь то, что пациент на диализе нуждается в одной из моих почек больше, чем я (предположим, что у меня здоровы обе почки), не означает, что он имеет право на мою почку. Да и государство не может претендовать на одну из моих почек, чтобы помочь пациенту на диализе, сколь бы настоятельной и безотлагательной ни была потребность пациента в почке. Почему не может? Потому что почка – моя. Потребность, нужда не отменяет мое фундаментальное право делать то, что я хочу, с тем, что мне принадлежит.

Третье возражение: Майкл Джордан играет не один; следовательно, у него есть долг перед теми, кто способствует его удаче

   Ответ либертарианцев. Верно, успех Джордана зависит и от других людей. Баскетбол – командная игра. Люди не стали бы платить Джордану 31 млн долл. за то, чтобы посмотреть, как он выполняет свободные броски на пустой площадке. Без товарищей по команде, тренеров, наставников, судей, теле– и радиокомментаторов, рабочих, обслуживающих стадионы, и т. д. Джордану никогда не заработать таких денег.
   Но этим людям уже платят за оказанные ими услуги по рыночной стоимости. Хотя они делают меньше, чем Джордан, они добровольно принимают компенсацию за выполняемую ими работу. Так что нет никаких причин предполагать, будто Джордан обязан им частью своих заработков. Но даже если Джордан и должен что-то своим товарищам по команде и наставникам, трудно понять, каким образом этот долг оправдывает обложение заработков Джордана налогами, взимаемыми для того, чтобы раздать голодным продовольственные талоны или обеспечить бездомных жильем.

Четвертое возражение: на самом деле, Джордана не облагают налогами без его согласия; как гражданин демократического государства, он имеет голос при принятии налоговых законов, под действие которых он подпадает

   Ответ либертарианцев. Демократического согласия недостаточно. Предположим, что Джордан голосовал против налогового законодательства, которое, однако, было принято. Разве Налоговая служба США не будет настаивать на том, чтобы он заплатил налоги? Конечно же будет. Можно говорить, что, живя в этом обществе, Джордан дает согласие (по меньшей мере неявное) подчиняться воле большинства и соблюдать законы. Но это означает, что мы, просто потому что живем в этом обществе как граждане, подписываем чек, в котором не проставлена сумма, и заранее соглашаемся со всеми законами, какими бы несправедливыми они ни были.
   Если сказанное выше верно, большинство может облагать налогами меньшинство против воли этого меньшинства и даже конфисковать богатства и собственность меньшинства. Что будет в этом случае с правами личности? Если демократическое согласие оправдывает захват собственности, то разве оно не оправдывает лишение свободы? Может ли большинство лишать меня свободы слова и совести на том основании, что я, как гражданин демократического государства, уже дал согласие на любые решения большинства?
   У либертариацев готов ответ на каждое из четырех приведенных выше возражений. Но следующее возражение опровергнуть труднее…

Пятое возражение: Джордан – счастливчик

   Джордану повезло обладать талантом выдающегося баскетболиста и повезло еще раз в том, что он живет в обществе, в котором ценят способность взлетать в прыжке в воздух и класть мяч в корзину. Неважно, насколько упорно он работает, развивая свои таланты. Джордан не может претендовать на то, что дарования, данные ему от природы, являются результатами его собственного труда, или на то, что он создал эпоху, когда баскетбол популярен и за игру в баскетбол хорошо вознаграждают. Так что нельзя сказать, что у Джордана есть моральное право удерживать все деньги, которые он зарабатывает благодаря своим дарованиям. Облагая его заработки налогами ради общего блага, общество не совершает никакой несправедливости по отношению к Джордану.
   Ответ либертарианцев. Это возражение ставит под вопрос тот факт, что таланты Джордана действительно его собственные. Но такая линия доказательства потенциально опасна. Если у Джордана нет права на выгоды, которые приносит использование его талантов, тогда он на самом деле не является собственником этих талантов. А если он не является собственником своих талантов и навыков, то кто является таковым собственником? Вы уверены, что хотите приписать политическому сообществу право собственности на его граждан?
   Идея собственности на самого себя привлекательна, особенно для тех, кто ищет прочной основы прав личности. Мысль о том, что я принадлежу самому себе, а не государству или политическому сообществу, – один из способов объяснения того, почему неверно и плохо приносить мои права в жертву благосостоянию других людей. Вспомните наше нежелание сталкивать с моста дородного человека, чтобы остановить несущийся неуправляемый трамвай. Разве мы не колебались потому, что признавали: жизнь дородного человека принадлежит ему? Если бы он прыгнул с моста сам, по своей воле лишил себя жизни ради спасения путевых рабочих, против этого возразили бы немногие. В конце концов, это его жизнь, и мы не имеем права отбирать эту жизнь и использовать ее по нашему усмотрению, даже в самых благих целях. То же самое можно сказать и о несчастном юнге. Если бы Паркер решил пожертвовать собой, чтобы спасти голодающих товарищей, большинство людей сказали бы, что он имел право поступить таким образом. Но у его товарищей не было права выживать за счет жизни, которая им не принадлежала.
   Многие люди, отвергающие экономику laissez-faire, прибегают к идее собственности человека на самого себя в других сферах. Это может объяснить устойчивую привлекательность либертарианской идеологии, которая влияет даже на людей, благосклонно относящихся к государству благоденствия. Посмотрите, как фигурирует концепция собственности на самого себя в спорах о репродуктивной свободе, сексуальной морали и правах на неприкосновенность частной жизни. Часто говорят, что государство не должно запрещать противозачаточные средства или аборты, поскольку женщина должна свободно решать, что делать со своим телом. Закон, утверждают многие, не должен карать адюльтер, проституцию или гомосексуализм потому, что дающие согласие взрослые люди свободны самостоятельно выбирать себе сексуальных партнеров. Некоторые защищают рынок органов для пересадки на том основании, что человек является собственником своего тела, а потому имеет полное право продавать части тела. Некоторые расширяют трактовку этого принципа и распространяют его на эвтаназию. Поскольку я являюсь собственником своей жизни, я должен иметь право умереть, если хочу этого, и заручиться помощью готового помочь мне уйти из жизни врача (или кого-то еще). У государства нет права мешать мне распоряжаться моим телом и жизнью так, как мне нравится.
   Идея того, что мы являемся собственниками самих себя, присутствует во многих спорах о свободе выбора. Если я – собственник своего тела, своей жизни и своей личности, я должен иметь право делать с ними все, что хочу (при условии, что при этом я не причиняю вреда другим). Несмотря на привлекательность этой идеи, принять все выводы из нее нелегко.
   Если либертарианские принципы соблазняют вас и вы хотите посмотреть, насколько далеко можете зайти в их развитии, рассмотрите следующие случаи.

Продажа почек

   В большинстве стран существует запрет на покупку и продажу органов для трансплантации. В США человек может подарить одну из своих почек, но продавать ее на открытом рынке нельзя. Однако некоторые люди утверждают, что законы, запрещающие торговлю органами, следует изменить. Они указывают на то, что тысячи людей, дожидавшихся пересадки почек, ежегодно умирают и что, если б почки продавались на свободном рынке, предложение увеличилось бы. Кроме того, сторонники пересмотра законодательства, запрещающего торговлю органами, утверждают, что люди, нуждающиеся в деньгах, должны иметь право продавать свои почки, если желают это сделать.
   Один из доводов в пользу разрешения купли-продажи почек основан на либертарианской концепции собственности человека на самого себя: если я – собственник своего тела, я должен иметь право продавать части своего тела по собственному усмотрению. Как пишет Нозик, «сердцевина концепции права собственности на объект Х – право решать, что делать с объектом Х»12. Но в полной мере либертарианской логики придерживаются немногочисленные сторонники торговли органами.
   И вот почему. Большинство сторонников торговли органами подчеркивают моральную важность спасения жизни нуждающихся в пересадке почек людей и тот факт, что большинство людей, отдающих одну из своих почек, могут прожить и с оставшейся почкой. Но если вы уверены, что ваше тело и ваша жизнь – ваша собственность, ни одно из этих соображений на самом деле ничего не значит. Если вы – собственник самого себя (или сам себе собственник), то ваше право распоряжаться своим телом так, как вам заблагорассудится, есть достаточная причина для того, чтобы разрешить вам продавать части вашего тела. Делаете ли вы это ради спасения жизни больных или ради денег, это совершенно не имеет значения.
   Чтобы понять, почему это так, подумаем о двух нетипичных, вымышленных случаях.
   Во-первых, предположим, что потенциальный покупатель вашей «лишней» почки совершенно здоров. Он предлагает вам (или, скорее всего, какому-то крестьянину из страны развивающегося мира) 8 тыс. долл. за почку – не потому, что отчаянно нуждается в пересадке почки, а потому, что он эксцентричный торговец предметами искусства, продающий человеческие органы богатым клиентам как предметы сервировки кофейных столиков (чтобы было о чем поболтать за кофе). Следует ли людям разрешить покупать и продавать почки в таких целях? Если вы считаете, что мы – сами себе собственники, слово «нет» придется из вас выдавливать чуть не пытками. Значение имеет не цель сделки, а право распоряжаться своей собственностью так, как нам хочется. Разумеется, вас может шокировать вольное использование частей тела, и вы можете выступать за продажу органов только ради спасения жизни. Но если вы придерживаетесь такого мнения, вы защищаете рынок не на основе либертарианских посылок. Вам придется признать, что у нас нет неограниченного права собственности на наши тела.
   Рассмотрим второй пример. Предположим, что ведущий натуральное хозяйство крестьянин из какой-нибудь индийской деревни больше всего на свете хочет отправить своего ребенка учиться в колледж. Чтобы собрать необходимые для этого деньги, крестьянин продает свою почку богатому американцу, который нуждается в трансплантации почки. Проходит еще несколько лет. Второй ребенок крестьянина вот-вот достигнет возраста, когда поступают в колледж. И тут в деревне появляется другой покупатель, который предлагает крестьянину продать вторую почку за очень хорошие деньги. Имеет ли крестьянин право продать и свою вторую почку, несмотря на то что в результате такой сделки он погибнет? Если моральное обоснование торговли органами зиждется на концепции собственности человека на свое тело и жизнь, на этот вопрос следует дать положительный ответ. Было бы странно думать, что у крестьянина есть право собственности на одну почку, но нет на другую. Некоторые могут возразить, сказав, что никого нельзя побуждать к смерти за деньги. Но если у нас есть право собственности на свои тела и жизни, тогда у крестьянина есть полное право продать свою вторую почку, даже если это равноценно продаже жизни. (Этот сценарий не вполне гипотетический. В 90-х гг. один из калифорнийских заключенных хотел подарить свою вторую почку родной дочери. Комиссия по этике в больнице отказала в удовлетворении этой просьбы.)
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента