Майклз Ферн. Красная лента

   – Какая разница? – сухо спросил Маркус.
   – Разница есть. В прошлом году я бы… я бы сказала, что это не важно, потому что я люблю его… А все его части… работают?
   – Не знаю. Это я к примеру. – Маркус отвернулся, чтобы спрятать улыбку.
   – А сейчас… Не знаю. Наверное, жалела бы его. Кейт очень… не знаю даже, как сказать. Я бы справилась с такой ситуацией, а он нет. Он бы впал в депрессию и сдался.
   – А поддержка?
   – О, это да. Я бы могла материально поддерживать его. У меня есть работа, хорошая медицинская страховка. Я могла бы начать собственный бизнес и зарабатывать, возможно, больше денег, чем зарабатывал он. Но, зная Кейта, я думаю, что он бы в конце концов взбунтовался. А может быть, и нет. Я бы старалась, чтобы ему было хорошо, потому что не люблю сдаваться. Никогда не любила. А почему вы спрашиваете?
   Маркус пожал плечами.
   – Наверное, просто чтобы понять. Если я когда-нибудь найду женщину, которая мне понравится, хорошо было бы знать, как на нее подействует вот; это. Вы удивили меня – вы не обратили внимания на кресло.
   – Но я не влюблена в вас, – с грубоватой прямолинейностью сказала Мо.
   – Что же во мне не так?
   – Все так. Я не настолько пьяна, чтобы не понимать, что вы говорите. Я влюблена в другого. Мне наплевать на ваше кресло. Оно бы не было помехой, если бы я вас любила. Вы сказали, что все части вашего тела работают. Или это ложь? Мне нравится секс. Секс прекрасен, когда двое людей… вы понимаете… В общем, мне нравится!
   – Представьте себе, мне тоже.
   – Вот и прекрасно, – обрадовалась Мо.
   – Вы не ответили на вторую часть моего вопроса.
   – На какую?
   – Что, если бы события развивались по такому сценарию? Вы бы приехали на Рождество домой и после двух долгих лет увидели Кейта инвалидом. Что тогда?
   – Не знаю. Кейт нытик. Я вам не говорила? Это совсем не по-мужски.
   – В самом деле?
   – Мне надо в ванную. Принести вам что-нибудь? Я же на ногах и принимаю это как нечто само собой разумеющееся. Ну, так что? Кстати, у вас нет хрустящих хлопьев. Почему?
   – У меня есть воздушная кукуруза. Разноцветная, очень веселенькая.
   – Вы радуете меня, Маркус Бишоп. Вчера вы были высокомерны и покрикивали на меня. А теперь только посмотрите на себя! Вы сделались покладистым, съели индюшачью ногу и теперь говорите мне, что у вас есть цветная кукуруза. Я сейчас вернусь, если меня не вырвет. Может быть, мы выпьем кофе с поп-корном. Господи, я не могу дождаться, когда кончится этот день.
   – Пойди за ней, Мерфи. Если ее вырвет, позови меня, – сказал Маркус.
   Ретривер выбежал из комнаты. Спустя несколько минут Мо, покачиваясь, вошла в гостиную.
   – Давайте поджарим поп-корн в камине. Я принесу кофейник. Здесь есть розетка? Не хочется бегать туда-сюда.
   – Прекрасная идея. Сейчас половина одиннадцатого.
   – Осталось полтора часа. В полночь я вас поцелую. Ну, может быть, в одну минуту первого.
   – Я не люблю, когда меня используют.
   – Я тоже. Я поцелую вас, потому что мне хочется вас поцеловать. Так крепко поцеловать, чтобы у вас носки слетели. Так-то вот!
   – А что подумает Кейт?
   – Какой Кейт? – Мо расхохоталась и повалилась на кушетку.
   Мерфи завыл. Маркус рассмеялся. Успокоившись, Мо сказала:
   – Вы мне нравитесь. Вы приятный человек, и смеху вас приятный. Я давно так не веселилась. Жизнь – такая серьезная штука. Иногда необходимо отступить назад и увидеть… как это называется?.. Перспективу. Я люблю аттракционы, люблю иногда вести себя как ребенок. Возле того места, где я живу, есть парк, и я люблю кататься на американских горках. Кейт никогда бы не пошел, так что я хожу туда с моими друзьями.
   Хотя это, конечно, не то же самое. А вы хотите пойти и… понаблюдать за людьми? Я повезу вас туда, если вы захотите.
   – Возможно.
   – Терпеть не могу это слово. Кейт всегда так говорил. Это просто другой способ сказать «нет». Все вы, мужчины, одинаковы.
   – Вы ошибаетесь, Морган. Нет двух одинаковых людей. Если вы будете считать всех мужчин кейтами, то многое потеряете. Я сказал вам, что он сопляк.
   – О'ке-е-е-й. Ну что, поп-корн и кофе?
   – Давайте.
   Маркус слышал, как его гостья громыхает кастрюлями на кухне. Дверцы шкафов открывались и захлопывались, кастрюли падали на пол. Он почувствовал запах кофе. Уж не рассыпала ли она его? Он вздохнул, перебрался на кушетку. Через несколько часов она уедет. Как можно было так привязаться за короткое время к чужому человеку? Маркус не хотел, чтобы Морган уезжала. И люто ненавидел этого незримого Кейта.
   – Мне придется жарить поп-корн в этом горшке, раз у вас нет специальной жаровни. Я думала, она есть у всех. Ладно, попробуем в горшке; Он, наверное, почернеет, но утром я его почищу. Может быть, правда, его придется выбросить. Я люблю черный кофе.
   А вы?
   – Черный-пречерный, как вакса.
   – Именно такой. Он взбадривает.
   – По-моему, вы взяли не ту крышку, – заметил Маркус.
   – Не важно, я буду импровизировать.
   – И как же вы собираетесь это делать? – спросил Маркус.
 
   ***
 
   Крышка взлетела в воздух, и кукуруза разлетелась во все стороны. Мерфи стал ловить зерна и прижимать их к полу лапами. Мо испугалась.
   – Ой, я не сумею это очистить.
   – Не волнуйтесь, Мерфи подъест все. Он любит поп-корн. Сколько вы положили в котелок?
   – Полную чашку. Слишком много? Я так расстроена.
   – А я-то как расстроен! – сказал Маркус с пафосом.
   Мо налила кофе в кружки.
   – Это похоже на патоку, – хмыкнул Маркус.
   – Действительно. Пейте. Ну, что вы думаете?
   – Во всяком случае, я никогда не пил подобного кофе.
   Мо подвинулась ближе к Маркусу.
   – Который час?
   – Уже поздно. Уверен, что к завтрашнему утру дороги будут расчищены. Телефон заработает, и вы сможете позвонить домой. Я постараюсь найти кого-нибудь, кто бы вас отвез. У меня есть хороший механик, я попрошу его починить вашу машину. Вы надолго к родителям?
   – Н-не знаю. Это зависело от… А что вы будете делать?
   – Работать. Сейчас у нас много проектов, так что я буду очень занят.
   – Я тоже. Мне нравится, как вы пахнете, – выпалила Мо. – Где вы купили тот шампунь?
   – Кто-то подарил его мне на день рождения.
   – А когда у вас день рождения?
   – Десятого апреля. А у вас?
   – Девятого апреля. Здорово! Мы оба овны.
   – Надо же, – сказал Маркус, обняв ее за плечи.
   – У вас хорошо, – вздохнула Мо. – Я люблю домашний уют и много зеленых растений. Наверное, поэтому мне нравится этот коттедж. Он теплый, уютный.
   Большой дом тоже должен быть таким, но в большом доме нужны дети, собаки, кошки и куча всякой всячины. Ему следовало сказать ей, что большой дом на холме тоже его. Ему следовало сказать ей о Марси и о будущей операции. Он закусил губу. Нет. Не сейчас. Ему нравилось, что они делали. Нравилось сидеть рядом с ней, ощущать ее присутствие. Он взглянул на часы.
   – Без четверти двенадцать.
   – Вы думаете, что он приехал, Маркус?
   – Он будет болваном, если не приедет.
   – Его мать сказала моей, что он не собирается домой на Рождество.
   – Ну, может быть, он собирается сделать сюрприз. Может быть, его планы изменились. Все возможно, Морган.
   – Нет, вы играете в адвоката дьявола. Но все в порядке. Правда. Я просто переключусь на план «б» и буду жить дальше.
   Маркус хотел, чтобы ее жизнь включала и его. Он чуть было не сказал это, но она перебила его:
   – Скоро полночь. Готовьтесь. Помните, я сказала, что поцелую вас так, что у вас слетят носки?
   – Помню. Я готов.
   – Вы готовы. Что-то непохоже…
   – Я не хочу, чтобы у меня поднялось давление, усмехнулся Маркус. – Что, если…
   – Никаких «если». Я вас поцелую.
   – Поцелуи бывают разными. Иногда…
   – Не сейчас. Я знаю все о поцелуях. Джекки Бристоль рассказал мне все о поцелуях, когда мне было шесть лет. Ему было десять, и он знал все. Ему нравилось играть в доктора. Он всему научился, наблюдая за своей старшей сестрой и ее другом.
   Она была совсем близко от Маркуса, видела бледные веснушки у него на носу. Конечно, он думает, что она просто болтает и ничего не сделает. Что ж, она покажет и ему, и Кейту. Поцелуй – это… это…
   Ее поцелуй не был легким. Он был страстным и дерзким. Голова у нее закружилась, а по телу пробежала дрожь. Может быть, дело было в выпитом вине. Морган прижалась к Маркусу всем телом. Он ответил. Мо почувствовала вкус вина на его губах и подумала, пахнут ли вином и ее губы. Слабый стон вырвался из ее груди, когда она отстранилась от него. Его имя было у нее на устах, ее глаза искали его. Она хотела еще, еще, еще… Ей нужно было сказать: «Ну что ж, я сдержала обещание, поцеловала как следует», а потом встать и уйти. Но ей не хотелось. Ей нужно было совсем другое…
   – Я все еще в носках, – пробормотал Маркус. – Может быть, вы попробуете еще раз? Или давайте я вас поцелую.
   – Давайте, – охотно согласилась Мо.
   Он сделал то же, что и она, и даже больше. Она чувствовала его руки на своем теле – теплые, ищущие, требовательные. Она тоже стала ласкать его. Халат внезапно распахнулся, обнажив ее груди, и он коснулся ее соска кончиком языка. Когда ее затвердевший розовый бутон оказался у него во рту, она испытала неизъяснимое наслаждение. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного! Только что она была в одежде, и вот уже она такая же обнаженная, как и он. Они сорвали друг с друга одежду, охваченные огнем желания. Она не помнила, как оказалась на нем, сжав в руке его восставшую плоть. Ее темные волосы упали на лицо Маркуса, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его снова. Он взял ее груди в свои ладони и в исступлении стал ласкать их.
   – Попрыгай на мне, – произнес он глухим голосом.
   Она исполнила его просьбу… Они вознеслись на пик блаженства одновременно, и когда горячая струя выплеснулась в нее, она закричала от жгучего удовольствия и упала на него.
   Они оба долго не шевелились. Потом ей захотелось посмотреть на него, захотелось что-нибудь сказать. Но Мо промолчала. Она ждала его слов, но Маркус лежал тихо, гладя ее плечо. Почему он ничего не говорит? Может быть, он считает это платой за кров и пищу? Будет ли он уважать ее утром? Черт возьми, было уже утро. Что на нее нашло? Как она могла отдаться этому человеку? Она ведь влюблена в Кейта. Была влюблена. В этот момент Мо не могла вспомнить, как Кейт выглядит. Она изменила ему. Но в самом ли деле изменила? «Нет, нет!» – кричала ее душа. Морган чуть не расплакалась. Но она сразу успокоилась, когда Маркус притянул ее к себе.
   – Я… я никогда раньше… Я не хочу, чтобы ты думал… Я не из тех, кто прыгает в постель… Это первый раз за два года… я…
   – Шш, все хорошо. Было так, как было, – тепло, чудесно и естественно. Ни один из нас не должен давать никаких клятв. Спи, Морган, – прошептал он.
   – Ты не уйдешь? – спросила Мо сонным голосом. – Мне бы хотелось проснуться рядом с тобой.
   – Не уйду. Я тоже буду спать.
   – О'кей.
   Это была ложь, хотя и маленькая. Как будто он мог спать! «Эта девушка принадлежит другому, Бишоп, – сказал он себе, – так что не увлекайся». Как ему было с ней хорошо, и как хорошо сейчас! Что он сказал ей? О да: «Было так, как было». «Черт бы тебя подрал, Кейт или как тебя там. Ты не заслуживаешь ее. Пусть твой проклятый член отвалится. Ты не верен этой девушке. Я знаю это так же точно, как то, что солнце встает по утрам. Она это тоже знает, просто не хочет признаться».
   Маркус уставился в огонь невидящим взором. Завтра она уедет, и он больше никогда ее не увидит. Он же будет жить дальше со своей операцией, своей работой, своими проблемами. Будет жить вдвоем с Мерфи.
   Было четыре часа утра. Маркус позвал собаку и велел ей лечь на его место. Мерфи будет ее согревать, пока он приведет себя в порядок. Он перевернулся, ухватился за спинку кушетки и встал на ноги. Острая боль пронзила его тело, когда он добирался до ванной с помощью двух палок. Это была его ежедневная прогулка, прописанная ему врачами. Он скрипел зубами, и слезы бежали по его щекам. В ванной Маркус сел на специальное сиденье, включил душ. Он долго сидел под душем. Одевался Маркус двадцать минут. Он выходил из ванной, когда услышал гул снегоочистителя. С помощью палок он с трудом добрался до гостиной и упал в кресло. Его губы побелели от напряжения. Понадобилось целых пятнадцать минут, пока боль немного утихла. Он поднял кофейник и поехал на кухню. Решил сварить свежий кофе. Пока кофейник грелся, Маркус выглянул в окно. Мистер Дриззоли с двумя сыновьями расчищали дорожку в его саду, а младший сметал снег с машины. Маркус включил фонарь у главного входа, открыл дверь и позвал мальчика, чтобы расспросить о состоянии дорог и о погоде. Услышав о джипе, мальчик обещал поговорить с отцом. Они поищут машину, и если ее удастся завести, пригонят к коттеджу.
   – В гараже пять галлонов бензина, – сказал Маркус.
   Достав из-под ручки кресла квадратный белый конверт, он протянул его молодому человеку. На конверте было написано: «Мистеру Дриззоли. Рождественский подарок. Деньги».
   – Телефоны подключили, мистер Бишоп.
   Сердце Маркуса заколотилось. Он мог бы отключить его. Но если он так поступит, то будет не лучше Кейта. Потом он подумал о родителях Морган, Они, конечно, очень беспокоятся. Поставив две чашки с кофе на поднос, Маркус въехал в гостиную.
   – Морган, проснись. Разбуди ее, Мерфи.
   Мо выглядела такой хорошенькой – сонная, со взъерошенными волосами. Она потянулась, зевнула и огляделась по сторонам.
   – Доброе утро. Скоро рассветет. Сейчас расчищают мою дорогу, и мне сказали, что телефон работает. Ты можешь позвонить родителям. Твоя одежда в сушильном шкафу. Твою машину ищут. Если ее удастся завести, она приедет сюда, если нет, ее отгонят в гараж.
   Мо встала и накинула халат. Он очень хочет, чтобы она быстрее уехала. Ну что ж, а чего она ожидала? Однодневный постой обычно так и заканчивается. Почему она рассчитывала на что-то другое?
   – Если не возражаете, я приму душ и оденусь. Можно позвонить из спальни?
   – Конечно.
   Маркус надеялся, что Мо позвонит из гостиной, и он услышит разговор. Она пошла к сушилке с чашкой в руке. Маркус смотрел, как она жонглировала чашкой и одеждой. Мерфи завыл. Хозяин почувствовал, как волосы у него на голове встали дыбом: Мерфи не выл так со дня похорон Марси. Он понимал, что Морган уезжает. Ему захотелось завыть самому.
   За окном люди чистили снег. Прошло тридцать минут, затем – тридцать пять, сорок. Мерфи бешено залаял, когда Дриззоли подошел, по его мнению, слишком близко к дому.
   В спальне Морган закрыла за собой дверь и села на кровать. Она набрала номер родителей. Трубку сняли сразу.
   – Мам, это я.
   – Слава Богу! Мы безумно беспокоились за тебя, дорогая. Ради всего святого, где ты?
   – Где-то на Черри-Хилл. Джип застрял в снегу, и мне пришлось идти пешком. Ты не поверишь, меня нашла собака. Я вам все расскажу, когда приеду домой. Мой хозяин говорит, что дороги расчищают и ищут мою машину. Я тогда сразу уеду. Вы хорошо провели Рождество? – Она не хотела спрашивать о Кейте. Не хотела, потому что внезапно ей стало все равно, приезжал он или нет.
   – И да, и нет. Без тебя было не так, как всегда. Мы с папой выпили наш эггног, спели «Тихую ночь». Как всегда, фальшивили. Мы всю ночь думали о тебе. Был ужасный буран. Я никогда не видела столько снега. Папа шепчет мне, что если машина не заведется, он приедет за тобой. А ты как? Все-таки, первый раз Рождество вдалеке от дома проводила.
   – На самом деле, мам, очень хорошо. Мой хозяин на редкость милый человек. Его замечательная собака спасла меня. Мы поужинали индейкой и даже спели «Бубенцы».
   – Ну, дорогая, мы будем дома, так что приезжай к нам в любом случае. Я так рада, что с тобой не случилось ничего страшного. Мы звонили в полицию, в дорожную инспекцию и куда только можно.
   – Мне очень жаль, что так получилось. Я должна была послушаться тебя и подождать, пока не кончится буран. Просто мне не терпелось приехать домой.
   «Сейчас, сейчас она скажет, был ли Кейт».
   – Приезжал Кейт. Он приехал около одиннадцати и сказал, что добирался из Манхэттена семь часов. Он очень огорчился, что тебя не было. Это, конечно, мое мнение, но я не думаю, что он испугался, что ты застряла по дороге, – скорее, просто обиделся: вот он приехал, а тебя нет. Извини, Морган, но этот молодой человек мне никогда не нравился. И папе тоже. Но я больше ничего о нем говорить не буду. Веди машину осторожно, детка. Приезжай.
   – О'кей, мам.
   Морган положила трубку. Тошнота подступила к горлу. То, чего она ждала эти два долгих года, на что надеялась и о чем молилась, случилось. Она вспомнила старую поговорку: «Будь осторожен в своих желаниях, потому что они могут исполниться».
   Она была не рада тому, что ее желание исполнилось.
   В комнату заглянуло солнышко. Луч упал на фотографию в серебряной рамке. Кто была эта женщина? Стоило спросить Маркуса. Может быть, он все еще любил ее? Наверное, да, если оставил ее комнату такой, какой она, видимо, была раньше.
   Вчера ночью она испытала удивительные ощущения. Секс с Кейтом никогда не был таким, как с Маркусом. Но дело не только в сексе. Ее почему-то не беспокоило его инвалидное кресло. И очень не хотелось оставлять его. Что с ней? Вдруг Мо увидела в окно машину. Ее джип. Он двигался. Мо встала, помахала комнате рукой, повернулась и вышла.
   «Прощаться всегда так тоскливо», – подумала она. Особенно сейчас. Она чувствовала себя очень неловко.
   – Спасибо за все, Я пришлю Мерфи стейки. Вы мне дадите ваш адрес? Если вы когда-нибудь будете в Уилмингтоне, заезжайте… и мы можем встретиться…
   я не умею говорить.
   – Я тоже. Вот моя визитная карточка. Там номер телефона. Позвоните в любое время, если… если захотите поболтать. Я хороший слушатель.
   Мо протянула свою карточку.
   – Вы тоже звоните.
   – Мы залили в бак пять галлонов бензина. Будьте осторожны на дороге. И позвоните, когда приедете домой. Чтобы я знал, что вы доехали.
   – Обязательно. Еще раз спасибо, Маркус. Если вам когда-нибудь понадобится спроектировать дом или мост, я к вашим услугам. И бесплатно. Серьезно.
   – Спасибо, я запомню.
   Повисло неловкое молчание. У Мо сжалось сердце. Какими вежливыми они были, какими чужими! Она не могла уехать вот так. Морган наклонилась к нему, посмотрела ему в глаза и легонько поцеловала в губы.
   – Я никогда не забуду это Рождество.
   «Скажи мне теперь, пока я не уехала, об этой темноволосой смеющейся женщине на фотографии. Скажи мне, что хочешь, чтобы я вернулась. Скажи, чтобы я не уезжала, и я останусь. Клянусь Богом, останусь. Я никогда не вспомню о Кейте, никогда не упомяну его имя. Скажи же что-нибудь».
   – Это было чудесное Рождество. Я был рад провести его с вами. И Мерфи тоже. Позвоните, когда приедете домой.
   Его тон был равнодушным, холодным, в прошлую ночь он сказал: «Было так, как было». И ничего больше. Ей захотелось завыть от отчаяния, ну нет, она сильная, она справится.
   – Я позвоню, – сказала Мо бодрым голосом, потрепала Мерфи и шепнула ему в ухо: – Заботься о нем, слышишь? Он, по-моему, немного упрямый. Я взяла ленту и всегда буду хранить ее. А тебе я пришлю стейки «Фед экс». – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы.
   Через минуту Мо вышла на улицу. Джип замурлыкал, как котенок. Она дала сигнал, зажгла фары и поехала по аллее. Приключение закончилось. Теперь все будет по-старому. За несколько часов она умудрилась влюбиться в человека в инвалидной коляске… и в его собаку. Мо заплакала.
   Дома ее встретили так, как она и ожидала. Родители обнимали и целовали ее. Мать вытирала слезы передником, пахнувшим ванилью и корицей. Отец ворчал, но Мо видела слезы в его глазах.
   – Как насчет завтрака, дорогая?
   – Яичница с беконом не помешала бы. Только чтобы…
   – Желток был жидким, а белок – с коричневой корочкой по краям. Вылить на два кусочка бекона, поджарить три тостика и еще маленький стаканчик сока. Я все знаю, Морган. Господи, до чего ж я рада, что ты жива и невредима. Папа принесет твои сумки.
   Пойди наверх, прими ванну и надень что-нибудь поприличнее.
   – Хорошо, мам.
   Оставшись одна, Мо посмотрела на телефон. Все, что ей нужно было сделать, – это поднять трубку. И она услышит голос Маркуса. Сделать это сейчас или сначала одеться и накраситься? Сначала одеться. Маркус не похож на человека, который сидит у телефона и ждет звонка от женщины.
   Единственное слово, которое она могла придумать, чтобы описать ванну, было «волшебно». Пена была с запахом жасмина, ее любимым. Расслабившись в горячей ласковой воде, Мо заставила себя подумать о Кейте. Мать наверняка после ее звонка позвонила матери Кейта. Мо была так счастлива оказаться живой и невредимой, что могла потерпеть и Кейта. Подумать только о всех подарках, которые она заворачивала ему с такой любовью! А сколько денег она потратила! Ничего, она отнесет все обратно, когда вернется в Делавэр.
   Мо слышала, как, отец внес в спальню сумки и целлофановые пакеты. Когда дверь тихо закрылась, Мо вздохнула с облегчением. Она была одна со своими мыслями. Она пожалела, что у нее нет радиотелефона, не то бы она позвонила Маркусу прямо отсюда. Мысль о том, чтобы разговаривать с ним, сидя в ванне, вызвала у нее сладостную дрожь.
   Мо долго сидела в ванне, потом оделась, высушила феном волосы и накрасилась. Она влезла в фирменные джинсы и черный свитер, подчеркивающий ее стройную фигуру. Потом слегка надушилась и вдела в уши перламутровые серьги. В ящике для белья Мо нашла «сникерсы», которые оставила во время одного из своих визитов.
   Мать взглянула на нее с разочарованием:
   – Ты будешь в этом?
   – Тебе не нравится?
   – Нет, просто я подумала, что… тебе захочется нарядиться для… Кейта. Я думаю, он будет здесь очень скоро.
   – Ему лучше приехать побыстрее, потому что у меня есть одно важное дело. Я им займусь сразу после завтрака. Может быть, ты попросишь его подождать или приехать в другой раз? Откроем подарки сегодня вечером. Предположим, что это канун Рождества.
   – Папа как раз это предложил.
   – Тогда так и сделаем. Слушай, не говори Кейту. Я хочу, чтобы были только мы.
   – Как хочешь, дорогая. Будь осторожна, когда поедешь. Дороги расчищены, но это еще не значит, что не будет несчастных случаев. Судя по сообщениям радио, на шоссе до сих пор небезопасно.
   – Я буду осторожна. Купить тебе что-нибудь?
   – Нет, ничего не надо. У нас все есть. Одевайся потеплее – сейчас очень холодно.
   Первым делом Мо отправилась в продуктовый магазин. Она заказала двенадцать стейков и попросила отправить их по указанному адресу. После этого Мо поехала в магазин кофе и, купив двенадцать фунтов кофе и кружку с картинкой ретривера, попросила доставить их по тому же адресу.
   Еще несколько часов она провела в больших магазинах. Народу там была уйма. Настоящее столпотворение. В четыре часа Мо заехала в кафе и выпила там кофе. Ей не хотелось идти домой, не хотелось встречаться с Кейтом. Больше всего ей хотелось позвонить Маркусу.
   «И именно это я и сделаю, – подумала она. – Я устала делать то, чего от меня ждут. Я хочу позвонить ему и позвоню».
   Допив кофе, она пошла к телефону.
   Держа в одной руке кредитную карточку, а в другой – визитку Маркуса, Мо набрала номер. В тот миг, когда она услышала его голос, у нее закружилась голова.
   – Это Морган Эймс, Маркус. Я сказала, что позвоню, когда приеду домой. Так вот, я дома. Вернее, в магазине. Э-э… мама послала меня… вернуть кое-что… Мой отец висел на телефоне, так что я не могла позвонить раньше.
   – Я беспокоился, когда вы не позвонили. Могли бы уж выделить минутку.
   Он волновался и теперь отчитывал ее. Ну что ж, она это заслужила. Ей нравилось, что он волновался.
   – Что вы делаете? – спросила Мо.
   – Думаю об ужине. Что лучше: вчерашняя индейка или консервы? Я хочу что-нибудь простое. А потом буду смотреть футбол. По-моему, Мерфи скучает без вас. Сейчас он лежит в моей спальне на подушках, на которых вы спали.
   – Как это трогательно! Я послала ему стейки. Завтра, наверное, вы их получите. Скажите ему, Что я привязала красную ленточку к ножке моей кровати. – «Господи, какая я глупая!»
   – Я скажу ему. Как дороги?
   – Плохие, но ездить можно. Мой отец научил меня водить машину в любых условиях – это помогает.
   Это самый бессмысленный разговор в ее жизни. Почему же ее сердце так сильно бьется?
   – Маркус, это не мое дело, но я хотела вчера спросить и забыла. Кто эта красивая женщина на фотографии в вашей спальне? Если вы не хотите об этом говорить, не надо. Просто она немного похожа на меня. Мне стало любопытно…
   – Это Марси. Мы попали в аварию, и она погибла. На мне был ремень безопасности, а на ней нет. Не будем об этом говорить. Но вы правы: она похожа на вас. Мерфи сразу это понял, он стащил полотенце с вашей головы и стал обнюхивать ваши волосы. Он хотел, чтобы я… чтобы и я увидел сходство, наверное. Он очень тяжело переживал ее смерть.
   Мо пожалела, что спросила его об этом.
   – Извините, я не хотела… извините. – Она готова была расплакаться. – Мне надо идти. Еще раз спасибо. Берегите себя.
   Мо повесила трубку. Девушка была так потрясена услышанным, что плохо помнила, как дошла до машины. «Не думай о телефонном разговоре, – говорила она себе, – не думай о Маркусе и его собаке. Думай о завтрашнем дне, когда ты отсюда уедешь. Переключись на что-нибудь нейтральное».
   Мо увидела машину Кейта. Ну и безвкусица! Только тинейджеры ездят на канареечно-желтом «камаро». Мо смотрела, как он подъезжает к дому. Вот он, день, о котором она мечтала два года…