Видя, что остается только покориться, негр с трудом встал и застыл, ожидая дальнейших приказаний.
Нелати развязал его.
– Иди передо мной! – сказал он.
Хромоногий с дьявольским выражением на лице заковылял вперед.
Они добрались до воды.
– Это твое каноэ?
– Да, масса, эта долбленка принадлежит мне.
– Ты сегодня утром выходил в озеро?
Хромоногий утвердительно кивнул.
– Забирайся!
Черный забрался на корму.
– Не сюда – в другой конец.
Хромоногий послушался.
Нелати занял покинутое им место.
– Теперь берись за весла, напряги спину и отвези меня туда, где высадил Уоррена Роди и мою сестру. Помни, что если только попытаешься меня обмануть, мой томагавк крепко застрянет в твоей голове!
После такого увещевания негр взялся за весла, и каноэ быстро заскользило по воде.
Глава XXVII. ПОТЕРЯННАЯ СЕСТРА
Больше часа вынужден был грести Хромоногий, пока они не добрались до противоположного берега озера.
Нелати, молчаливый, погрузившийся в свои мысли, внимательно следил за каждым движением негра.
Причалили они в сумерках – зашли в укромный заливчик с той стороны болота, которая ближе к поселку.
Дальше находился лес, о котором говорил Хромоногий.
Заставив пленника опять идти перед собой, Нелати двинулся за ним вперед, пока они не добрались до поросшего кустами возвышения.
– Тише, масса индеец, мы уже близко.
– Не вижу ни следа жилища.
– Но мы все равно близко. Просто его не разглядеть за всеми этими кустами.
– Быстрей, веди меня на место!
– Сейчас, масса. Ради неба, немного терпения. Торопиться нельзя, нет, нельзя!
Заподозрив предательство, Нелати и слышать не хотел об остановке.
– Помни, раб, чем я угрожал тебе! Немедленно веди меня к их укрытию!
– Ну, тогда, масса индеец, идти нужно осторожно, или масса Уоррен встревожится. Он пуглив, как кролик, и может застрелить нас прежде, чем мы что-то заметим, – если подумает, что мы пришли за девчонкой.
Спутник негра молча согласился с этим предостережением, и они обогнули возвышение, дойдя до места, где оно обрывалось, словно в глубокую пропасть.
Здесь Хромоногий лег на землю и знаком предложил индейцу сделать то же самое.
Нелати послушался, по-прежнему внимательно следя за негром, и был все время начеку.
Негр осторожно развел ветки куста и знаком предложил молодому индейцу заглянуть в отверстие.
Тот послушался.
Перед его глазами оказался вход в пещеру или грот. Воткнутый в землю перед входом сосновый факел частично освещал внутренность пещеры.
Свет заслоняли кусты, и он становился виден, только когда раздвигали ветви.
Внутри находилась Сансута. Она спала на постели из мха.
За ней на большом камне сидел Уоррен Роди!
Нелати готов был броситься вперед, но негр остановил его, схватив за руку.
– Еще рано, масса, – прошептал Хромоногий. – Он застрелит тебя, не успеете вы сделать и двух шагов, да и старому негру не уйти. Позволь мне заговорить с ним. Я подам массе Роди условный знак, а потом выведу его к тебе. Разве это не лучший план, чтобы справиться с ним?
– Я не могу отпустить тебя. Убери руку! Пусти меня!
– О, масса, я погибну. Разве ты не понимаешь, что не успеешь до него добраться? Он тебя увидит и застрелит. План старого негра лучше. Позволь мне выманить лису из норы!
Хромоногий говорил разумно. Нелати мог легко убить Уоррена с того места, где сидел, но присутствие сестры, приказ Вакоры и нежелание проливать кровь удержали его руку.
– Хорошо, действуй, но при одном условии…
– При каком условии, масса индеец? Назови, и я его выполню.
– Ты отведешь его от сестры и выведешь сюда, на открытое место – и будешь говорить так громко, чтобы я слышал каждое слово. Иди!
– Иду, масса.
– Смотри!
Нелати похлопал по стволу ружья. Негр понял намек.
– Клянусь, масса, я все сделаю, как нужно. Старый негр не хочет получить пулю в спину. Клянусь сделать, как ты сказал!
С этим заверением он встал и смело прошел через кусты, а Нелати скрылся за ними.
Уоррен сразу вскочил и крикнул:
– Кто там?
– Тише, масса Уоррен! Это только я, Хромоногий.
– Подойди, Хромоногий.
– Нет, масса Уоррен, вы выйдите сюда. Я хочу поговорить с вами так, чтобы не беспокоить молодую девушку. Я хочу вам кое-что показать.
Торопливо посмотрев на спящую девушку, Уоррен вышел из пещеры.
И у входа неожиданно встретился с Нелати.
– Нелати!
Взрывом дьявольского смеха ответил на это восклицание Хромоногий.
– Хе! хе! хе! Хо! хо! хо! О, ничего лучше этот старый негр не делал! Ах, пришло наконец время! Хо! хо! Масса Уоррен, хотите опять пнуть старого пса негра? Что еще отнести индейской девушке? Ха! ха! ха! Как здорово! Ну, теперь оставлю друзей наедине! Но не ссорьтесь, пожалуйста, не ссорьтесь! Помните, масса Уоррен, помните старого Хромоногого до своего смертного часа!
С этими словами негр побежал и скоро скрылся за кустами.
Уоррен стоял, в бессильном гневе скрежеща зубами. Он понял, что попал в ловушку Хромоногого.
Нелати не пошевелился.
Снова молодой Роди позвал его по имени:
– Нелати!
– Да, Нелати. Брат Сансуты – твоей жертвы! Разве мой вид превратил тебя в камень? Неужели твое сердце так застыло, что не может вздрогнуть?
Уоррен коротко, насмешливо рассмеялся.
– Уходи отсюда, – сказал он. – Я ни перед кем не обязан отчитываться в своих действиях.
– Нет, обязан – перед Великим Духом, твоим и моим богом!
– Тьфу! Уходи, говорю!
– Я разобью тебе голову, если сделаешь хоть шаг. Нелати вождь, и его нужно слушать.
– Ну, тогда говори.
– Ты когда-то говорил, что ты мой друг. Нелати вырывает дружбу с тобой из своего сердца и бросает ее на ветер. Ты убийца, вор! Ты убил моего отца, украл мою сестру! Как ты на это ответишь?
– Никак.
– Ты прав. Ничто не может загладить преступление обмана, предательства, убийства и грабежа! Идем со мной!
– Правда? Куда же?
– К нашему вождю – к Вакоре!
– Пленником?
– Да!
– А кто меня захватит в плен?
– Я!
– Ты! – насмешливо произнес Уоррен.
– Да. Минуту назад твоя жизнь была в моих руках. Ты еще жив только потому, что я не желаю убивать тебя в присутствии сестры. Твой собственный раб предал тебя. Теперь ты в моей власти. Вакора вынесет тебе приговор, и этим приговором будет смерть.
Уоррен прыжком добрался до Нелати; тот, выронив ружье, схватился с ним.
Началась напряженная схватка.
Молодые люди были примерно равны ростом и силой, и каждый знал, что борьба идет не на жизнь, а на смерть. Уоррен, благодаря неожиданности, вначале имел некоторое преимущество, но индеец быстро пришел в себя, из-за большей выносливости.
Чувство жалости исчезло из его груди. Соблазнитель сестры в его руках.
Нелати собирался взять его в плен, теперь он решил убить его.
Индеец сделал несколько безуспешных попыток вытащить томагавк, а Уоррен старался не дать ему возможности воспользоваться оружием.
Они продолжали бороться, не произнося ни слова. Слышалось только их тяжелое дыхание, когда они катались в траве.
Наконец Нелати удалось прижать противника под собой. Одной рукой он удерживал Уоррена, другой схватил томагавк.
В этот момент Уоррен сделал сверхчеловеческое усилие, сбросил семинола и с быстротой молнии схватил с земли ружье.
Нелати отлетел и упал на землю.
Еще мгновение, и его тело пробьет пуля.
Неужели эхо ответило на взведенный курок ружья Уоррена?
Это была последняя мысль в сознании соблазнителя. В следующее мгновение он превратился в труп.
Пуля пробила ему голову. Она вылетела из ружья Марокоты, который появился в момент падения Нелати. Прежде чем индейцы смогли обменяться хоть словом, пронзительный крик прозвучал в их ушах; сквозь кусты прорвалась девушка и бросилась на тело Уоррена.
Это была Сансута!
Воздух заполнился ее жалобами; она целовала холодный лоб негодяя, тысячью ласковых слов упрашивала его вернуться к жизни!
Нелати подошел и осторожно поднял ее на ноги. Он собирался обратиться к ней, но отшатнулся в ужасе.
Дикие, лишенные выражения глаза и бессмысленная улыбка сказали ему правду.
Сансута лишилась рассудка.
Глава XXVIII. СРАЖЕНИЕ ЗА ОГРАДОЙ
В ту же ночь индейцы под предводительством Вакоры штурмовали ограду на холме.
Битва была долгой и ожесточенной, но в конце концов укрепление было взято.
Как ни храбро сражались поселенцы, им противостоял решительный и неумолимый враг.
Как только падал один краснокожий воин, его место занимал другой, а из тьмы поднимались новые легионы, стремясь отомстить за погибших.
Белые женщины заряжали ружья, они помогали мужьям и братьям в смертельной схватке. Но доблесть не спасала – поселенцы были обречены.
Никогда Элайас Роди не действовал так энергично. Он казался вездесущим, подбадривал и вдохновлял осажденных. Многие до того его осуждавшие воздавали ему должное за храбрость. Казалось, он зачарован, он показывался всюду, где свистели пули, но оставался невредимым.
Все его надежды теперь сосредоточились на одном; мужество, которым он, несомненно, обладал, подкрепленное сознанием страшной ответственности, делало его поведение героическим.
Его дочь, кроткая и ласковая Элис, проявила себя не менее храбро. Она взяла под свой присмотр раненых. Она, которая в другое время упала бы в обморок при виде крови, перевязывала страшные раны и всю ночь, спокойная и мужественная, провела у постели умирающих, поддерживаемая сознанием долга.
Но что могут сделать храбрость и мужество против подавляющего преимущества в числе?
Ограду наконец захватили, а за ней и дом, который немедленно вспыхнул.
Ужасная бойня ожидала тех, кто не смог убежать и остался во власти свирепых нападающих.
Наихудшие страсти проявлялись в самой жестокой форме, и беспомощные напрасно пытались разжалобить мстителей.
Луна осветила страшную сцену.
Трупы индейцев и поселенцев, их жен и детей усеивали все огороженное пространство на холме.
Пламя горящего дома добавляло сцене ужаса.
Некоторым колонистам удалось убежать, но их преследовали безжалостные враги.
Большинство спасшихся погибло во время бегства.
С мстительными криками индейцы повсюду искали Элайаса Роди, но не смогли его найти. Удалось ли ему бежать? Казалось, что так, потому что и среди убитых тело его не было обнаружено.
Дочь его тоже исчезла.
Но Вакора считал, что пока жив Роди, он не отомстил за смерть Олуски. Тщетно он посылал одного воина за другим на поиски исчезнувшего.
Все возвращались с одним и тем же ответом. Белый вождь не найден.
Разгневанный тем, что его лишили возможности отомстить, Вакора собрал своих воинов и вернулся вместе с ними в лагерь индейцев.
После их ухода за оградой все затихло, и наступившая тишина была еще страшней недавнего шума битвы.
Мертвые остались лежать под ночным небом.
Сперва их покой никто не нарушал.
Время от времени над остатками дома поднимались последние языки пламени и бросали причудливые отсветы на эту сцену, обнажая ее ужасы.
Потом послышались новые звуки, постепенно все приближающиеся. Это был вой тощих флоридских волков, почуявших добычу.
Вскоре они уже блуждали за оградой и ссорились из-за трупов. Наутро к волкам присоединились стервятники, ожидая своей очереди получить добычу.
Куда девался Элайас Роди?
Он и в самом конце проявил свое вероломство.
Вакора и его воины искали Роди повсюду, но не смогли его найти.
А он был совсем рядом.
Во время последней атаки краснокожих он был ранен, не серьезно, но достаточно, чтобы почувствовать слабость и головокружение. Он понимал, что нельзя больше надеяться на успех, и решил любой ценой спасти свою жизнь.
В дыму и смятении ему нетрудно оказалось отойти от сражающихся. Вспомнив просторный подвал, который он приказал вырыть под домом, Роди незаметно направился туда.
Перед входом в подвал он помедлил. Его остановила мысль об Элис. Но потом он решил, что не может ей помочь; полуослепший от собственной крови, он, спотыкаясь, спустился в подвал и без сознания упал на пол.
Торжествующие крики победивших индейцев, горящее здание, вопли раненых и предсмертные стоны беззащитных женщин и детей; когда они вручали свои души небу, – ничего этого Элайас Роди не видел и не слышал.
Под собственным горящим домом, чудесным образом защищенный толстыми бревнами фундамента, которые закрыли его убежище, он лежал долго, не в состоянии ни думать, ни чувствовать.
И когда наконец он пришел в себя и выбрался на поверхность, взошедшее солнце освещало почерневшие руины.
Роди содрогнулся при виде открывшегося зрелища.
Думая об ужасах, вызванных его эгоизмом, он понимал, что заслуживает тысячи смертей.
Угрызения совести причиняли ему гораздо большие мучения, чем физическая боль. Но эти угрызения были по-прежнему эгоистическими.
Слишком слабый, чтобы уйти, Роди стонал от сознания собственного бессилия и чувства безысходности.
– Десять тысяч раз буду я проклят за это. Какой я был глупец, слепой, потерявший голову глупец! Все желания могли бы исполниться, все надежды осуществиться, если бы нетерпение меня не ослепило и не лишило осторожности. Пусть дьявол тьмы овладеет этими краснокожими…
Невозможно сказать, долго ли продолжалась бы эта нечестивая тирада. Заглушила ее физическая боль. Слабым голосом Роди воскликнул:
– Воды! Воды!
Вокруг было в изобилии крови, но ни капли воды.
Другие в течение этой ужасной ночи тоже молили о воде, но ответом служила все та же мрачная тишина.
Они умерли в страданиях. Почему он должен спастись?
– Ну, тогда пусть приходит смерть. На мою долю выпали ужасные мучения – она не может быть страшней…
Но и в этом, как и во многом другом, он ошибался.
На холме показалась какая-то уродливая, почти нечеловеческая фигура. Наклоняясь, она осматривала трупы, и на ее отвратительном лице отражалась дьявольская радость.
Это был почти не человек!
Ужас из ужасов, он грабил мертвых!
Роди увидел его, но снова потерял сознание.
А мародер продолжал свое отвратительное занятие, сопровождая все действия хриплым голосом, напоминающим клекот стервятников.
– Хе! хе! хе! – хихикал он про себя. – Неплохая добыча – и от белых, и от краснокожих. Благословенна будь их вражда! О, старый негр рад, так рад! Но где же он – где он? Если я его не найду, значит все было напрасно.
Хромоногий – это был именно он – продолжал упорные поиски, осматривая тела, снимая с них украшения, переходил от одного мертвеца к другому, но оставался неудовлетворенным.
Кого он искал?
И тут от груды тел послышался слабый голос:
– Воды!
Негр вздрогнул и испустил торжествующий вопль.
Он узнал голос Элайаса Роди, человека, которого он искал.
И когда Роди пришел в себя, он увидел над собой уродливое лицо, которое заставило его вскрикнуть от ужаса!
Глава XXIX. РАДОСТЬ ДЬЯВОЛА
– Я вас нашел, верно?
– Хромоногий!
– Да, я Хромоногий!
– Ради любви Господа, каплю воды, одну каплю воды!
– Если бы все это место было озером, я бы не дал вам ни капли.
– Что это значит, Хромоногий?
– Ха! Время, которого я долго ждал, наконец пришло! Знаете ли вы, где ваш сын Уоррен?
– Слава богу! Он далеко отсюда и в безопасности!
– Ха! ха! ха! В безопасности! Да, в полной безопасности, с большой дырой в голове!
Элайас Роди с трудом сел и посмотрел на говорящего.
– Он умер?
– Да, умер! И я привел его к смерти! Ха! ха! ха!
– Кто ты? Ад выпустил дьявола, чтобы издеваться надо мной?
– Может, так оно и есть. Кто я? Разве вы не узнали меня, Роди? Масса Роди?
– Нет, дьявол! Я тебя не знаю! Мой сын мертв! Боже! Чем я заслужил это?
– Чем заслужил? Чем заслужил? Вы делали самые ужасные вещи, на которые способно черное сердце белого человека, но настал наконец день расплаты! Значит, вы меня не узнаете?
– Уходи, дьявол, дай мне умереть в мире!
– В мире! Нет, вы умрете так, как заставляли жить других, – в боли и страданиях! Когда уже не сможете слышать голос негра, он будет шипеть вам в уши, чтобы этот голос достиг вашей бессмертной души в последние минуты вашей жизни!
– Кто… кто ты?
– Я Рюбен, сын Эстер!
– Эстер?
– Да! Эстер, рабыни вашего отца! Это вы стали причиной ее смерти! Теперь узнаете меня?
Роди застонал.
– Это вы из забавы прострелили мне ногу, когда я был еще мальчишкой. Все эти годы я был рядом с вами, но вы меня не узнавали. Ведь я слишком ничтожен – такой джентльмен, как вы, не может меня заметить. Но у меня хорошая память, я дал клятву и сдержал ее. Моя мать была рабыня, но она была моя мать, а я, хоть и черный человек, но я человек, пусть даже вы и такие, как вы, так не считают! Теперь вы меня узнали?
Роди молчал.
– Когда я вынужден был, хромая, уйти с плантации вашего отца, я был еще мальчишкой, но мальчишка тоже может ненавидеть жестоких масса, как ненавидит сейчас хромой негр Элайаса Роди. Дни и годы прошли с тех пор, но ненависть не оставляла меня. И теперь я счастлив: умирающий плантатор в руках низкого раба. Не бойтесь! Я не подниму руки, чтобы помочь вам умереть. Буду только сидеть и смотреть, как ваша черная душа будет расставаться с телом. Это принесет мне радость!
– О, дьявол! – воскликнул раненый, страдая от нестерпимой боли.
– Дьявол? Да, я дьявол, и вы сделали меня таким!
Негр, как и сказал, сел рядом с Роди, приблизился к умирающему, и ужасная злорадная ужимка искривила его губы.
Он продолжал смотреть, пока лицо жертвы не посерело и некогда яркие глаза не потускнели и не затянулись пеленой смерти.
Крики стихли, и раздавались одни лишь жалобные стоны:
– Помогите! Помогите! Воды! Воды! У меня горит душа! Дьяволы! Демоны! Прочь! Прочь! Отпустите меня! Уберите с моего сердца свои горящие руки! Отпустите! Ах! Какой ужас!
Затем и стоны прекратились. Элайас Роди умер.
Негр без всякой жалости смотрел на агонию врага, слушал его предсмертные вопли, а когда душа отлетела, сжал кулаки и, торжествуя, встал над бесчувственным телом.
И в этот момент на сцене появился новый персонаж.
На небольшом удалении от этого места стоял человек, опираясь на ружье, и разглядывал дымящиеся руины. Он стоял уже какое-то время, но не подозревал, что на холме есть еще кто-то живой.
Но вот внимание его привлек Хромоногий. Негр, убедившись в смерти своего врага, не мог больше сдерживать свою свирепую радость, принялся приплясывать, выкрикивая при этом:
– Хо! хо! Мертв! Какое развлечение для старого негра! Только подумать, что это старый негр послужил причиной войны между белыми и краснокожими! Ха! ха! ха! Это слишком хорошо, чтобы в это поверить! Но это правда! Это правда! Закончив эту речь, чудовище неожиданно подпрыгнуло в воздух и упало замертво лицом вниз.
Из спины его торчал длинный охотничий нож.
– Будь ты проклят, черный пес! Если ты послужил причиной одной войны, то к другой уже не сможешь приложить руку! Я поклялся не проливать кровь белых и не поднимать оружие против краснокожих, но черная кровь в мои условия не входит!
Говоря так, Крис Кэррол выдернул свой нож из тела негра и хладнокровно ушел с этого места.
Глава XXX. ЛИШЕННЫЙ РАДОСТИ МЕСТИ
Добравшись до лагеря, Вакора распустил воинов и в одиночестве вошел в свой вигвам.
Остаток ночи он провел в размышлениях.
Неужели кровь белого человека в жилах заставляла его думать о бойне, которую он приказал устроить и в которой сам принял участие?
Странное несоответствие природы.
Героический вождь, все еще в воинской раскраске народа своего отца, не мог сдержать дрожь, вспоминая последние несколько часов.
Дух матери, казалось, возник перед ним; глаза у нее печальные и укоризненные, на сердце камень.
– Это были люди моей расы и твоей тоже, ты принес их в жертву своей мести.
Так, казалось, она говорила.
Голова Вакоры упала на грудь. Он тяжело вздохнул.
Долго продолжал он мрачно размышлять, и мысли его были тяжелей свинцового грузила.
Медленно ползли ночные часы, но он не шевелился. Страх и недобрые предчувствия заполнили сердце воина.
– Я все это сделал ради лучшего, – говорил он. – Свидетель мне Великий Дух – ради лучшего! Ради будущего народа моего отца я закрыл свое сердце для жалости. Не только из-за наших нынешних несчастий призывал я своих людей к убийствам. Они должны начать великое дело возрождения народа уверенными в своих силах, убежденными в своей непобедимости…
Подобно всем легковозбудимым натурам, Вакора поддался приступу уныния. Когда не нужны были действия, возбуждение спадало, светлая надежда сменялась мрачными сомнениями.
Солнце высоко поднялось в небе, когда он шевельнулся и попытался стряхнуть тяжелые мысли. Сделав усилие, он вышел из вигвама, чтобы посовещаться с воинами своего племени. А когда вышел, увидел медленно приближающегося Марокоту. Спящая ненависть мгновенно пробудилась. В глазах молодого индейца он прочел, что у того есть новости.
– Говори. Ты нашел его?
– Да. Он найден!
– Я имею в виду Уоррена Роди. Не ошибись, Марокота. Скажи мне снова, что Уоррен Роди найден.
– Он найден!
– Тогда все хорошо. Быстрей приведи его ко мне – я хочу взглянуть в лицо этому бледнолицему псу!
Марокота ничего не ответил и стоял неподвижно.
– Ты меня слышал? Приведи ко мне этого пса. Глаза мои жаждут увидеть его лицо. Я хочу видеть, как он побледнеет от страха, как будет дрожать передо мной.
Марокота продолжал молчать.
– Клянусь Великим Духом, Марокота, почему ты не идешь за ним? Почему ничего не отвечаешь мне?
– Марокота страшится твоего гнева.
– Ты, индейский воин, боишься? Что это значит?
– Что я ослушался твоего приказа.
– Ага, несчастный, я понял! Ты нашел его, но он сбежал!
– Нет…
– Но что тогда? Говори! Он победил тебя? Оказался слишком силен? Тогда призови наших воинов, и даже если это будет стоить жизни всем индейцам Флориды, он должен быть пойман! Отвечай мне, или я накажу тебя!
– Марокота заслуживает наказания.
Молодой вождь, теперь уже основательно разозленный, бросил свирепый взгляд на потупившегося индейца. Вакора едва сдерживался, чтобы не бросить Марокоту на землю. С огромным усилием он заставил себя сказать:
– Больше никаких загадок! Говори! Где он?
– Он мертв!
Вакора сделал шаг к нему и воскликнул:
– Ты убил его?
– Да, я!
Марокота стоял, бесстрашно ожидая удара.
С проклятием Вакора бросил свое оружие на траву.
– Несчастный! – воскликнул он. – Ты лишил меня радости мести! Пусть рука, которая отняла у него жизнь, вечно висит у тебя на боку неподвижно! Пусть – о, будь ты проклят!
Марокота опустил голову на грудь. Он не смел встретить гневный взгляд вождя, боялся его больше, чем удара томагавка.
Некоторое время оба молчали, и Вакора нервно расхаживал взад и вперед, как тигр в клетке.
Глава XXXI. ПЕЧАЛЬНОЕ ЗРЕЛИЩЕ
Немного погодя вождь остановился перед молчащим воином.
– Расскажи, как это случилось, – сказал он, очевидно, успокаиваясь. – Рассказывай все, как было!
Марокота поведал ему обо всем.
– Значит, ты выстрелил в чудовище, чтобы спасти жизнь Нелати?
– Да.
– А он? Где Нелати?
– Недалеко. Вместе с Сансутой. Вон они идут!
Вакора посмотрел в указанном направлении и увидел приближающихся брата и сестру.
Вздох, больше похожий на стон, вырвался из его груди.
Прекрасная девушка, теперь бледная и печальная, склонив голову на плечо Нелати, казалось, поглощена рассматриванием полевых цветов, которые держала в руке. Другие цветы были вплетены в ее волосы.
Только так брату удалось увести ее с того места, на котором погиб ее соблазнитель. Он уговаривал ее, как мог, каждый раз останавливаясь и позволяя ей срывать цветы, растущие вдоль тропы.
Подойдя к Вакоре, Нелати протянул к нему руки, и двоюродные братья со слезами на глазах обнялись.
А Сансута не отрывала глаз от букета. Беспокойными движениями она непрерывно перебирала цветы, напевая печальную индейскую песенку.
– Нелати, – сказал Вакора, – какое печальное зрелище!
– Тише! Сейчас она успокоилась! Дважды за утро у нее были приступы плача и отчаяния. Видишь, она не замечает нашего присутствия. Марокота рассказал тебе?
– Рассказал все! Я с радостью – и теперь, когда увидел ее, в десять тысяч раз охотней! – отдал бы собственную жизнь, чтобы отобрать жизнь проклятого мерзавца!
– Судьба решила по-иному!
– Да, это так! Но что делать с нею? Она не может здесь оставаться. Мы вступили на тропу войны. Ее вместе с остальными скво нужно увести в наш поселок.
– Тогда я ее отведу: со мной она спокойна. Но я не буду отсутствовать долго. Я жажду действий.
– Да будет так!
Нелати повернулся к сестре и взял ее за руку, но тут появился воин, крича на бегу:
– Хорошие новости! Найдено тело белого вождя Роди, и…
Слишком поздно увидел он предупреждающий жест.
Сансута услышала роковое имя.
Отбросив цветы, она принялась дико кричать. В отчаянии она бросалась то к родному, то к двоюродному брату, которые оба стояли неподвижно, ошеломленные ее глубоким горем.
– Куда вы его спрятали? Отдайте его мне! Вы не должны его убивать. Нет, нет, нет! Я вам говорю: не причиняйте ему вреда! Уоррен! Уоррен! Это Сансута! Убийцы! Вы хотите убить мою любовь? Он вам ничего плохого не сделал. Возьмите мою жизнь, не его! Уоррен, Уоррен! О, не прячьте его от меня! Смотрите, у вас на руках его кровь! Глаза его закрылись, он умер! Это вы убили его! Нет, нет, не подходите! Я не позволю вам притронуться ко мне кровавыми руками. Назад! Назад! Я найду его! Нет, вы сначала должны убить меня! Я найду Уоррена Роди! На помощь! На помощь! Спасите меня от его убийц! Помогите найти моего убитого возлюбленного!