Майн Рид Томас. Мальчики на севере

   Чтобы не заснуть против воли, он то и дело подкладывал хворост то в один костер, то в другой. После томительно долгих шести часов он, наконец, не выдержал и разбудил брата.
   – А что, разве мы уже приехали, мистер Стюарт? – быстро спросил тот, протирая впросонках глаза.
   – Приехали! Приехали! Вставай! – засмеялся Гарри.
   – Ах, это ты, Гарри! – проговорил окончательно очнувшись мальчик. – А ведь мне показалось… то есть я видел во сне, что мы едем на пароходе и меня будит мистер Стюарт… А ты все сидишь, бедняжка? Ложись скорее, Гарри.
   – Да, Джерри, я не могу больше сидеть, лягу. Но, ради Бога, не засни опять и ты.
   – Будь спокоен! Я отлично выспался. Спи, а я займусь с этими серыми приятелями.
   – Только не стреляй, пожалуйста – у нас зарядов очень мало.
   – Нет, нет, будь покоен. Я с ними буду забавляться другим способом.
   Гарри очень хотелось видеть, чем именно будет «забавляться» с волками его брат, но он так устал, что едва успев опустить голову, сейчас же заснул.
   Между тем Гаральд осмотрел все костры, подбросил в них хвороста и стал дразнить волков, алчные глаза которых так и светились в темноте. Мальчик давал им разные обидные, по его мнению, прозвища и бросал в них обгорелыми еловыми шишками.
   Так прошло часа два. Костры начали гореть тише, горючего материала под руками оставалось немного, а утро еще не наступило, и волки сделались еще назойливее.
   В четырехугольнике, занимаемом мальчиками, росло несколько довольно чахлых елок. Гаральд обрезал у них все сучья потолще и побросал их в огонь. Когда сучья достаточно разгорелись мальчик схватил один из них запустил им прямо в морду назойливому волку. Тот завизжал и шарахнулся в сторону, а за ним и вся стая.
   Повторив несколько раз этот опыт, мальчик наконец добился того, что волки мало-помалу оставили их в покое и разбрелись в разные стороны за более легкой добычей.
   Тем временем костры почти погасли, и на востоке показалась ясная полоска предвестника наступающего дня.

11. В ПЛЕНУ У ЛОПАРЕЙ

   Солнце было уже высоко, когда проснулся Гарри. Почувствовав запах жареного мяса, мальчик открыл глаза и заметил брата, сидящего на корточках перед костром и жарившего мясо.
   – Джерри, что ты там делаешь? – спросил он у брата.
   – Видишь – жарю зайца.
   – А где же ты его взял?
   – Несколько штук пришло пить к ручью, одного я и сцапал.
   – Молодец! Почему же ты меня до сих пор не разбудил?
   – Зачем? Ты так хорошо спал, что мне не хотелось тебя тревожить.
   – Спасибо. А что ты сделал с волками?
   – Я их часа три потчевал горящими головнями и шишками. Вероятно, им это не понравилось, и они ушли.
   – Ха-ха-ха… Отлично!
   Когда мясо поспело, молодые скитальцы плотно позавтракали, всласть напились и тронулись дальше, оставив на пригорке знак своего пребывания.
   Они шли целый день, останавливаясь только для отдыха и еды. Воздух делался суровее, и все места, которыми проходили мальчики, были уже покрыты сплошным снегом.
   К вечеру наши путники так измучались, что еле тащили ноги.
   – Я не могу дальше идти, Гарри! – простонал Гаральд, падая на снег.
   – Но, Джерри, не здесь же нам ночевать!
   – Право, не могу. У меня вон и сапоги совсем почти развалились.
   – Мои тоже не лучше, Джерри… Ради Бога, пойдем еще немного. Может быть, и встретим что-нибудь, где можно было бы укрыться на ночь.
   Гаральд с усилием поднялся, и они молча прошли еще несколько сот шагов. Вдруг впереди послышались звуки, похожие на лай собаки.
   – Гарри, слышишь? – встрепенулся младший брат.
   – Слышу, Джерри.
   – Кажется, это собака лает?
   – Нет, Джерри, это, вероятно, волки.
   – Да разве волки лают?
   – Говорят, некоторые лают.
   – А вон, смотри, и дым.
   – Где?.. Да, ты прав. Пойдем скорее туда.
   Гаральд был действительно прав. Вскоре наши путники увидали юрту, из крыши которой валил густой дым. Около юрты ходили люди и собаки, заливавшиеся громким лаем.
   Люди были очень странные: все крошечного роста, одетые в смешные костюмы мехом наружу.
   – Гарри, это ведь лопари! – вскричал Гаральд.
   – Да, Джерри, вижу. Они все-таки лучше волков, и мы найдем у них убежище хоть на одну ночь.
   В это время к ним подошла молодая женщина-лопарка и что-то сказала на своем языке, но Гаральд ответил, как мог, по-норвежски, что не понимает. Тогда она заговорила по-норвежски и пригласила их в юрту.
   Но к ним подошел мужчина и, что-то сердито прокричав, показал мальчикам рукою на дорогу.
   – Однако этот дикарь не особенно любезен! – пробормотал Гаральд, не зная, что ему делать.
   Между тем женщина, не слушая мужчины, взяла обоих мальчиков за руки и потащила в юрту. Лопарь пошел за ними, громко крича что-то.
   Приведя путешественников в юрту, женщина усадила их на пол и поставила перед ними кружку с оленьим молоком и деревянную тарелку с каким-то мясом. Лопарь ударил женщину и принялся отнимать у мальчиков поданное им кушанье. Тогда и Гаральд не вытерпел – вскочив на ноги, он дал такую затрещину лопарю, что тот кубарем выкатился из юрты. После этого мальчиков никто не беспокоил и они, поужинав, улеглись спать.
   Ночью, сквозь сон, они долго слышали крики и брань. На рассвете они почувствовали, что их кто-то толкает под бока. Оба мальчика проснулись и с удивлением увидали перед собою плоскую физиономию того самого лопаря, в которого Гаральд прицеливался из ружья. Лопарь страшно горячился и кричал. Немного поодаль стоял другой лопарь с обоими ружьями мальчиков. Этот лопарь был вдвое моложе первого и оказался его сыном.
   Старик выхватил из рук молодого лопаря одно из ружей и, прицелившись в Гаральда злобно проговорил на ломаном норвежском языке.
   – Ты хотеть стрелять фини?.. Фини не забыть это! Ти и твой голодать у фини!
   Проговорив эти слова, он громко крикнул. В избу вбежали человек шесть лопарей, повалили обеих пленников на пол и, усевшись на них, принялись их связывать по рукам и ногам.
   После этой операции пленников бросили в угол и, казалось, забыли о них.
   – А ведь дело-то скверно, Гарри! – прошептал Гаральд, лежа в грязном углу вместе с братом.
   – Да, Джерри, и даже очень скверно. И что всего хуже: нас, кажется, хотят морить голодом. Ну, я предпочел бы быть разорванным волками, нежели умирать с голода у этих дикарей.
   Но, очевидно, в планы лопарей не входило заморить голодом мальчиков.
   Поздно вечером к ним вошла какая-то старуха и принесла с собой мяса и молока. Так как у мальчиков руки были связаны, то она нарвала мясо небольшими кусками и своими, не особенно опрятными, руками совала им его прямо в рот. После этого она напоила их оленьим молоком и молча ушла. Мальчики пробовали заговорить со старухой, но она не издала ни одного звука.
   Хотя мальчиков накормили и напоили, но далеко не досыта. Аппетит их только был раздражен, и они долго не могли заснуть.
   – Что же это, Гарри, неужели нам всегда будут давать такие порции? – проговорил Гаральд.
   – Скажи и за это спасибо, Джерри. Ведь тот лопарь угрожал совсем заморить нас голодом.
   – Да по мне лучше уж умереть с голода, нежели только дразнить желудок.
   Потолковав еще и поворочавшись довольно долго, мальчики все-таки заснули.
   Под утро они почувствовали, что кто-то их будит, и открыли глаза. Перед ними стояла прежняя молодая лопарка с деревянною тарелкою, на которой лежало мелко нарезанное оленье мясо.
   Мальчики очень обрадовались ей, быстро уплели мясо и, поблагодарив добрую женщину, тихо спросили ее, всегда ли им будут давать крошечные порции.
   – Да, вас будут кормить только раз в день. Они хотят ослабить вас, чтобы вы не убежали. Он хотел совсем ничего не давать, но другие на это не согласились.
   – Кто это он? – спросил Гаральд.
   – Мой дядя. Когда он был в городе, вы чем-то обидели его, кроме того, помните, вы здесь вчера побили его. В наказание за это он и хотел заставить вас умереть голодной смертью.
   – Почему же другие не согласились уморить нас?
   – Они хотят заставить вас работать.
   – Как же мы можем работать, когда у нас связаны руки и ноги?
   – Когда вы поослабнете, вас развяжут. Но вы не бойтесь, я буду давать вам есть потихоньку.
   – Спасибо. Но почему они с тобою так дурно обходятся? Ты такая добрая.
   – Я – христианка.
   – А разве другие…
   – Они все еще язычники и очень не любят христиан. Меня крестили миссионеры, и с тех пор меня тут все ненавидят. Вы делайте вид, что не замечаете меня. Если меня будут бить, не заступайтесь, иначе будет хуже и вам и мне. Прощайте. Боюсь, кто-нибудь придет и застанет меня здесь.
   Она поспешно вышла, и мальчики принялись обсуждать все услышанное от доброй женщины.
   Так прошло несколько дней. Пленников действительно кормили только раз в день и понемногу, но добрая женщина продолжала им потихоньку приносить еду и питье, так что особенного голода и жажды они не чувствовали, но от неподвижности и дурного воздуха в юрте все-таки значительно ослабели.
   Однажды утром все поднялись раньше обыкновенного. Началась какая-то суетня: люди кричали, собаки лаяли, вообще случилось, по-видимому, что-то необыкновенное.
   Пленники сильно заинтересовались этим шумом. Но вот им дали позавтракать, хотя очень мало. Потом им развязали ноги, привязали каждого из них к противоположным концам длинной веревки и вывели на воздух. Середину веревки держал в руках один из лопарей, и пленники очутились как собаки на своре.
   – Точно мы собаки! – не утерпел не заметить Гаральд. – Эти маленькие идиоты в самом деле воображают, что мы такие силачи… Впрочем, если бы у меня не были связаны руки, я показал бы им…
   – Оставь, Джерри! – перебил Гарри расходившегося брата. – Хуже будет. Вспомни слова той женщины…
   – Ладно, ладно! Когда-нибудь и на нашей улице будет праздник… Я им покажу тогда! – проворчал Гаральд.
   Между тем, лопари, поставив пленников в стороне, принялись за разборку юрты.
   Пока мужчины разбирали хвойник, из которого была выстроена юрта, женщины укладывали посуду, оленьи кожи и другие принадлежности своего немудреного хозяйства. Все это складывалось в сани, запряженные несколькими парами оленей.
   Наконец, когда все было готово, хозяин подошел к лопарю, державшему пленников на веревке и что-то сказал ему. Тот молча кивнул головой. После этого все тронулись в путь.
   Шли почти целый день. Есть и пить дорогою пленникам вовсе не давали. Когда последние знаками просили напиться, лопари только смеялись над ними и строили им рожи.
   Обозленный Гаральд, желая передразнить своих мучителей, тоже состроил им на одном привале, где лопари останавливались на отдых, такую рожу, что они сейчас же побили его палками.
   Но вот прибыли на место и начали строить новую юрту. Постройка этого несложного жилища была окончена в несколько часов.
   После этого женщины, разобравшись со своим скарбом, занялись приготовлением ужина, которым угостили и пленников.
   На новом месте мальчиков лопари стали приучать к делу. Они были у них пастухами, перегоняли с места на место стадо оленей, доили их, собирали хворост для очага и т.п.
   Кормили их по-прежнему очень скудно, и если бы не добрая лопарка, они действительно очень обессилили бы.
   Между тем наступала зима, снег шел ежедневно, морозы увеличивались, и мальчики сильно страдали от холода у них не было ни сносной обуви, ни зимнего платья.

12. РОЗЫСКИ

   Возвратимся теперь в Гаммерфест.
   Наконец, нога Стюарта зажила настолько, что он мог лично отправиться разыскивать своих воспитанников.
   Сопровождать его вызвались Винцент и Лонг.
   За время болезни Стюарт собрал сведения относительно места, куда пристала лодка, на которой поехали его воспитанники. Поэтому он и отправился прямо к этому месту. Добравшись до палки с вырезанным пальцем, указывавшим дальнейший путь мальчиков, Стюарт воскликнул:
   – Узнаю Гарри! Умный мальчик!
   Через два дня Стюарт и его спутники добрались, по оставленным мальчиками знакам, до пригорка, на котором те ночевали, атакованные волками.
   Еще через день они дошли до места, где стояла юрта лопарей, в которой мальчики сделались пленниками.
   Здесь уже не было знаков, оставленных мальчиками раньше на всем пути, и спутники Стюарта стали ему советовать вернуться назад.
   Стюарт остановился и задумался. Что теперь предпринять? Куда идти?
   – Это была юрта лопарей, а ваших воспитанников, очевидно, здесь не было, – заметил Лонг.
   Но Стюарт быстро наклонился и поднял маленький лоскуток бумаги, оказавшимся разорванным листом молитвенника на английском языке. Он вспомнил, что у Гарри был карманный молитвенник, и с уверенностью сказал:
   – Мальчики были здесь. Я пойду по следам лопарей. Я уверен, что мои воспитанники у них.
   – Каким же образом вы пойдете по их следам, когда они во многих местах теперь занесены снегом? – возразил Винцент.
   – Притом нам не дадут покоя волки, теперь их с каждым днем будет все больше и больше. Право, лучше возвратиться в Гаммерфест. Переждите там зиму, а потом отправляйтесь с Богом. Если ваши воспитанники действительно у лопарей, то вы легче разыщете их весною, – добавил Лонг.
   – Нет, – решительным тоном сказал Стюарт. – Я пойду дальше.
   – Ну, счастливого пути, мистер Стюарт, – проговорил Лонг. – По-моему, это безрассудно, и я вернусь.
   – Я тоже, – промолвил Винцент. – От души желаю вам, мистер Стюарт, разыскать ваших воспитанников, хотя не очень надеюсь на это.
   И они расстались. Лонг и Винцент повернули назад, а Стюарт, оставшись один, глубоко задумался.
   С ним было много всяких запасов, он имел хорошую одежду и английскую двустволку, не считая охотничьего ножа и пары пистолетов.
   «Неужели, – думалось ему, – там, где пошли два мальчика почти без всяких запасов в плохой одежде, не может идти хорошо вооруженный сильный, взрослый мужчина? Так, но куда направиться?»
   Долго соображал Стюарт и наконец решил, что лопари должны отправиться к югу. С ним был небольшой компас, висевший на часовой цепочке в виде брелока. Руководствуясь этим инструментом, он целых два дня шел по выбранному направлению, проводя ночи на деревьях. На исходе третьего дня Стюарт сильно обрадовался, увидев издали какой-то шалаш, из крыши которого шел дым.
   «Это уж не те ли самые лопари?» – подумал он, подходя к шалашу.
   Но каково же было его удивление, когда он услыхал из шалаша громкий голос, говоривший на английском языке. Стюарт отворил подобие двери и вошел в шалаш. Он увидал высокого субъекта, одетого в волчью шкуру, мехом наружу. Субъект сидел на каком-то самодельном стуле и потрошил зайца, громко разговаривая сам с собою.
   Странный вид этого человека сначала смутил было Стюарта, но, взглянув в его лицо, он сразу узнал своего знакомца Пинка и громко расхохотался.
   Американец быстро поднял голову.
   – А-а! – весело закричал он. – Мистер Стюарт! Как это вы сюда попали? Где же ваши молодцы?
   Стюарт коротко рассказал ему все.
   – Вот оно что! – произнес Пинк, выслушав рассказ. – Ну, мой милейший, теперь вам их трудно найти. Придется подождать до весны.
   – Но, мистер Пинк, я не могу спокойно ждать. Бог знает, в каком они положении у этих дикарей.
   – Понимаю ваше нетерпение, но что же делать, мой друг, нужно покоряться обстоятельствам. Верьте мне: теперь ваши розыски ни к чему не поведут. Не нынче – завтра начнутся снега, бури… Вы и шагу не сделаете, как погибнете – честное слово американца.
   – Но как же мне быть, мистер Пинк?
   – Говорю – обождать зиму. Оставайтесь здесь у меня, и мы с вами отлично проскучаем зиму. Если ваших молодцов еще не съели волки и они действительно находятся у лопарей, то беспокоиться вам нечего: эти дикари хотя и не особенно гостеприимны, но ваши воспитанники будут у них целы, уверяю вас. Потерпите, другого исхода нет. А весною и я к вашим услугам, и не будь я Цезарь Пинк, если не помогу вам разыскать моих молодых приятелей.
   Побежденный этими доводами американца, Стюарт вынужден был согласиться на его предложение.
   – А как вы сюда попали? – спросил он, усаживаясь около Пинка.
   – Да захотелось узнать, какова лапландская зима. Я зимовал во многих местах земного шара, не приходилось только здесь.
   – А вы здесь один?
   – А то с кем же? Конечно, один. Правда, у меня тут оказалось много приятелей, но они навещают меня пока только по ночам.
   – Кто же это? – с недоумением спросил Стюарт.
   – Волки! – со смехом отвечал Пинк. – Их здесь пропасть, и они меня приводят в восторг своими концертами, которые неутомимо разыгрываются ими в течение целой ночи. Вокальные способности у них удивительные.
   – Веселые концерты, нечего сказать! – заметил с улыбкой Стюарт.
   – Дело вкуса, кто что любит, – сказал американец, пожимая плечами.
   Между тем снег действительно начался и шел всю ночь, так что к утру все окрестности были покрыты толстым снеговым покровом.
   Шалаш Пинка был выстроен очень прочно, и в нем оказалось удобно и тепло.
   Топлива и всевозможных съестных припасов у Пинка было много, а воду он добывал из снега.
   На другой день американец показал гостю свои ловушки, капканы и западни, которые он расставлял для поимки мелких животных с целью сбережения пороха и дроби. В каждой ловушке оказалось какое-нибудь животное: заяц, белка, куница или горностай.
   При этом Пинк пояснил, что он запасается на зиму. Хотя у него достаточно запасов, но зима может затянуться, и иметь лишний запас заячьего мяса не мешает. Что же касается белок, куниц и горностаев, то, хотя мясо их и несъедобно, зато шкурки довольно ценны, особенно куньи и горностаевые. Их можно продать в одном из ближайших норвежских городов.
   Глядя на все это, Стюарт, однако, немало дивился, как может человек добровольно выбрать такую жизнь.
   Через несколько дней снег стал идти целыми сутками и вскоре порядочно завалил шалаш.
   По ночам вокруг шалаша собирались громадные стаи волков и выли напролет всю ночь. Лишь с наступлением утра вой прекращался, и волки уходили. Как они ни старались разрывать снег, добраться до шалаша все-таки не могли, да и холод не особенно проникал в него. А так как съестных запасов у них было вдоволь, то пребывание Стюарта в шалаше Пинка можно было назвать довольно сносным.
   Так прошло несколько зимних месяцев.

13. НЕУДАВШИЙСЯ ПОБЕГ

   Приближение зимы доставило наблюдательности Гарри и Гаральда некоторую пищу: они с любопытством смотрели на приготовление лопарей к зимним холодам.
   Зимою олени перестают доиться, и лопари начали заготовлять молоко в замороженном виде на всю зиму. Операция эта очень проста. Лопари наливали молоко в плошки и выставляли их на мороз. Когда молоко замерзало и превращалось в лепешки, они складывали эти лепешки в кучу, как круги сыра. Процедура эта продолжалась до тех пор, пока олени не перестали давать молока.
   Кроме того, лопари ставили ловушки, западни и сети для зверей, животных и птиц. Волки, куницы, горностаи, белки, тетерева и куропатки попадались целыми сотнями. С волков и других животных сдирались шкуры, а птицы замораживались. Мальчики никак не могли понять, для чего лопари все это делают. Но вскоре они узнали, в чем дело.
   Однажды, когда набралось громадное количество шкур и мороженной дичи, лопари запрягли по паре оленей и несколько саней, нагруженными этими предметами, и на целую неделю куда-то исчезли.
   – Они, должно быть, отправились продавать шкуры и дичь, – сказал Гарри брату.
   – Вероятно, – согласился последний.
   Предложение это вполне подтвердилось, когда лопари возвратились назад. В юртах появились разные предметы, которых раньше не было, а главное – водка, до которой все лопари страстные охотники.
   Целую неделю среди лопарей шло повальное пьянство, и мальчики могли бы смело убежать, если бы знали куда и были бы вместе.
   Последнее требует пояснения. Дело в том, что лопари, зная за собою этот порок, накануне начала оргий разлучили мальчиков, так что те находились в разных местах и видали друг друга только издали. Ночевали они также в отдельных юртах, и когда при нечаянной встрече заговаривали друг с другом, лопари их били за это и сейчас же разводили в разные стороны.
   Однажды рано утром, когда Гарри был в юрте, собираясь отправиться пасти оленей, к нему вошла покровительствовавшая мальчикам молодая лопарка. Осмотревшись кругом, она сунула мальчику сушеного мяса и шепнула:
   – Прощай! Я ухожу.
   – Надолго? – спросил Гарри.
   – Дня на четыре.
   – А куда?
   – В одну из ближайших шведских деревень.
   – Зачем?
   – Продавать дичь.
   – Возьми нас с собою.
   – Нельзя: со мной пойдет один из моих братьев.
   – А далеко отсюда до деревни? В какой она стороне?
   Два дня ходьбы, на закате солнца.
   Послышался голос, звавший лопарку, и она ушла.
   Гарри целый день был сам не свой. Ему страстно хотелось избавиться наконец от ненавистного плена. Переговорить с братом было крайне необходимо Но как? За ними строго следили, особенно когда заподозрили в сношениях с крещеной лопаркой, и не подпускали близко друг к другу. Водка у лопарей вышла уже вся, поэтому надзор за пленниками был очень строгий.
   Гарри хотел написать брату, но у него не было ни бумаги, ни карандаша. У него имелся только карманный молитвенник. Он вырвал листок и написал на нем несколько слов углем, но лопари заметили это, вырвали листок, порядочно отколотили мальчика и оставили его на целый день без пищи.
   Наконец Гарри придумал, как связаться с братом. Он стал писать палкою на снегу, выбирая самые видные места: «Деревня близко. Нужно бежать». На другой день он с радостью заметил в одном месте семь слов, написанных тоже на снегу: «Буду ждать каждую ночь. Я на долине».
   Лопари думали, что ночью ни один из пленников не решится бежать из боязни быть растерзанным волками, поэтому по ночам надзор был слабее. Между тем, Гарри, прочитав ответ брата, задумал бежать в первую же ночь.
   Как только все заснули, он потихоньку вышел из своей юрты и пустился бежать к долине, находившейся в полумиле от его юрты. Дорогою он встретил несколько волков и с быстротою вихря проскользнул мимо изумленных этою дерзостью хищников. Однако последние скоро опомнились и понеслись вслед за смельчаком, но он был уже далеко и, когда волки догнали его, входил в юрту, где спал брат с несколькими лопарями и собаками-волкодавами.
   Гарри вошел как можно тише. Посредине горел костер, вокруг которого спало несколько человек, накрывшись с головой шкурами, и около десятка собак.
   При свете костра Гарри узнал брата, лежавшего немного поодаль. Когда мальчик стал пробираться к брату, одна из собак подняла голову и заворчала. Гарри остановился и затаил дыхание. Через минуту успокоились, и Гарри ползком пробрался к брату. Видя, что тот не спит, он шепнул ему:
   – Ползи за мною, но, ради Бога, тише.
   Оба брата осторожно поползли на четвереньках, ежеминутно останавливаясь и прислушиваясь. Когда они доползли до задов юрты, где можно было поговорить, Гаральд спросил брата:
   – О какой деревне ты сообщил мне?
   – На запад, в двух днях ходьбы отсюда, есть одна шведская деревня, до которой нам необходимо добраться во что бы то ни стало.
   И Гарри рассказал брату о своем свидании с лопаркой, которая ушла в эту деревню продавать дичь.
   – Так пойдем скорее! – нетерпеливо сказал Гаральд.
   – Теперь? Ночью-то? – возразил Гарри. Ты с ума сошел. Мы не успеем сделать и двух шагов, как нас растерзают волки. Я только чудом добрался сюда-то.
   – Так как же быть? Ведь днем нам не удастся уйти незамеченными.
   – Я это хорошо знаю и повторяю, что сейчас уйти тоже нельзя. Мы постараемся улизнуть перед рассветом незадолго до того, как лопари встанут. К этому времени волки разбредутся за добычей, и путь свободен. Понимаешь? А теперь сиди тише и старайся не заснуть.
   Мальчики так и сделали. С рассветом они осторожно выбрались из юрты и осмотрелись. Волков уже не было. Тогда они бросились бежать и через час были уже в сосновом лесу.
   Здесь они остановились перевести дух и обдумать дальнейший путь. Оба брата обнялись и радостно поздравляли друг друга с свободой.
   – Давно мы с тобой не пользовались свободой, Гарри! – вскричал Гаральд, вдыхая всеми легкими чистый морозный воздух.
   – Да, Джерри, и нужно стараться не лишиться ее снова, – отвечал старший брат.
   – Ну, уж теперь у нас ее не отнимут.
   – Почем знать, Джерри! Мне что-то не нравиться… Мы еще так близко от лопарей.
   – Так пойдем скорее дальше.
   – Да, нужно идти. Ты захватил что-нибудь из съестного?
   – Да, у меня есть в карманах немного мяса и две хлебные лепешки.
   – У меня тоже. Ну, идем… Погоди!.. Ты ничего не слышишь?
   – Нет… Впрочем… Да, я слышу какой-то треск. Что бы это такое было?
   – Гляди, Джерри, гляди! – прошептал старший брат, указывая на одну группу деревьев, из-за которых выходил какой-то громадный бурый зверь.
   – Да это медведь, Гарри! – испуганно проговорил младший брат.
   – Они теперь голодны. Давай, Джерри, взлезем скорее на дерево, пока он нас не заметил.
   Мальчики поспешно забрались на ближайшее дерево и затаили дыхание.
   Вскоре подошел и медведь. Понюхав воздух, он улегся как раз под тем деревом, где сидели мальчики, и принялся, посапывая сосать лапу.