Преследуемые и преследователь двигались все медленнее; лошадь Виллема вся взмокла и, казалось, вот-вот свалится.
«Какой смысл продолжать погоню? – думал Виллем. – Стоит ли губить лошадь ради того, чтобы еще немного полюбоваться малышом, которым я не могу завладеть?»
Он понимал, что поступает безрассудно, и все же не в силах был отказаться от погони.
Рядом с ним скакал маленький жираф – такой яркий, красивый, такой грациозный, и в глазах Виллема ему просто цены не было. Но как его заполучить? Страстно желанная добыча, всего лишь нескольких недель от роду, изнемогающая от долгого бега, все еще отказывалась покориться усилиям, которые прилагал охотник, чтобы остановить ее.
Виллем был уже в миле от реки. Конь под ним спотыкался, чуть не падая от усталости, измученный этой непрерывной долгой скачкой. Что же предпринять?
Остановиться, дать коню отдохнуть, а потом вернуться к друзьям? Так поступить подсказывал ему здравый смысл, но здравый смысл был сейчас не властен над Виллемом. Возбуждение, тревога, отчаяние сводили его с ума. Он обезумел и вел себя, как безумец. Надежды, мечты, которые он лелеял в течение долгих месяцев, сосредоточились для него в этом одном часе погони за жирафом, и в этот час он не в силах был от них отказаться. Виллем был слишком возбужден и не мог рассуждать спокойно и разумно. Пусть лошадь сделает еще одно усилие, и он опередит этих трех жирафов, а тогда можно погнать их назад к реке. «Неужели я утрачу то, что почти уже держу в руках?
– думал он вне себя от страха. – Если уж я не могу поймать этого детеныша, я буду гнать его. Буду гнать до самого Грааф-Рейнета. Он от меня не уйдет!»
Вонзив шпоры во взмыленные бока лошади, Виллем рванулся вперед, обогнал трех жирафов, и они, как он и ожидал, остановились. Осадив коня, он повернулся к ним; и оба взрослых жирафа тоже повернулись и понеслись в противоположную сторону.
Отступая, один из них толкнул детеныша, едва державшегося на ногах; мгновение казалось, что старый жираф растопчет его под ногами, но вот он умчался, а детеныш, шатаясь, сделал шаг, другой и повалился наземь.
Глава 53. УТОМИТЕЛЬНОЕ БДЕНИЕ
Соскочив с седла, Виллем ухватил упавшего жирафа за шею и, прижав его голову к земле, не дал ему подняться. Сделать это было нетрудно, так как мышцы длинной, тонкой шеи животного были еще слабы. Охотнику не пришлось применять силу, достаточно было придавить добычу тяжестью своего крупного тела.
Тем временем старые жирафы убежали, а лошадь Виллема, освободившись от седока, принялась щипать сухую траву, росшую поблизости. И вот Виллем заполучил то, что так долго и страстно желал добыть. Малыш у него в руках. Виллем крепко держал его, и все же ему казалось, что никогда еще он не был так далек от осуществления своей мечты! Что толку от того, что жираф пойман, если удержать его можно, лишь пока он лежит там, где упал? Стоит его отпустить на мгновение, как он вскочит на ноги, и тогда уж Виллему его никак не вернуть.
Этого он не мог допустить. Слишком страстно мечтал он о маленьком жирафе, слишком далеко ради него забрался и слишком долго ждал. Мысль, что все же придется выпустить свою добычу или он убьет ее, была для Виллема нестерпима, и только надежда, что к нему, может быть, подоспеют друзья, успокаивала его. Они увидят следы его лошади и явятся сюда. Тогда все легко уладится. Жирафа свяжут ремнями, и он пойдет с ними вместе до самого Грааф-Рейнета. Но придут ли они? А главное, придут ли вовремя? В этом Виллем вовсе не был уверен. Они, вероятно, будут ждать его возвращения до утра и только потом отправятся на поиски.
А пока они придут, маленький жираф околеет от непосильных попыток вырваться. Ведь он все время брыкается и мечется, лезет из кожи вон, чтоб высвободиться. Такие отчаянные усилия не могут ему не повредить. Сам Виллем страдал от жажды. Впереди еще долгий день. За ним последует долгая ночь – время, когда лев, блуждающий тиран африканских равнин, рыщет в поисках ужина.
Удастся ли сохранить драгоценную добычу? Его скакун, верный друг, который столько раз уносил охотника от опасностей, бродит сейчас Бог весть где. Ведь и он может заблудиться, найдешь ли его тогда? Его могут растерзать дикие звери. Но его пока можно нагнать. Не лучше ли бросить жирафа и вернуться к друзьям? Застряв здесь, он рискует все потерять – и коня, и свою драгоценную находку, и самую жизнь. Как поступить? Никогда еще Виллем не чувствовал себя таким растерянным. Его терзали сомнения, неуверенность. Пот заливал лицо, пересохшее горло жгло, как огнем. Лошадь постепенно удалялась, почти уже скрылась из виду, а охотник все еще не решил, что ему делать. Он проехал полторы тысячи миль, для того чтобы поймать двух молодых жирафов, вот таких, как тот, что сейчас под ним. Он поймал одного; возможно, что его спутники, выполняя свое обещание, поймали второго. При этой мысли Виллем еще сильнее прижимал к земле пойманного жирафа; и в ту минуту, как солнце скрылось за горизонтом, он увидел, что конь его исчез где-то за холмом.
Некоторое время жираф еще отчаянно бился, пытаясь вырваться, потом ненадолго присмирел, хотя не похоже было, чтоб он отказался от намерения убежать; скорее, он раздумывал, как бы ему освободиться. Затем он снова начал вырываться и опять на время стих, словно собирался с силами для новой борьбы. Понемногу он примирился со своим положением и, казалось, стал ровнее дышать, и все реже, все слабее становились его попытки освободиться. Он понял, что человек не угрожает его жизни. Жираф свыкся с его обществом и убедился, что все равно не вырвется, пока человек его держит.
Настала ночь, а Виллем все еще сидел возле жирафа, обхватив его руками за шею. Он с удовольствием думал, что друзья уже начинают беспокоиться о нем. Наверно, через несколько часов Конго со Следопытом отправятся по его следам, а за ними и остальные; затем все придут сюда и свяжут жирафа. Надеясь на такой благополучный конец, Виллем легче переносил страдания. Вскоре он обнаружил, что бодрствует не один; кое-кто оспаривал его право на драгоценную добычу.
Первыми появились гиены, но их смех, словно вызванный его забавной позой, не заставил Виллема переменить ее, и хищники забегали вокруг него, бессмысленно скаля зубы. Они чересчур трусливы, чтобы напасть на человека, и их усилия напугать его только насмешили Виллема.
Сразу после захода солнца стало очень темно – так темно, что, хотя гиены были в нескольких шагах от Виллема, он видел только их сверкающие глаза. Именно в такую ночь лев выходит на поиски добычи – в такую темь царь зверей может незаметно подкрасться и броситься на человека столь же смело, как бросился бы на антилопу.
Виллем старался коротать время, предаваясь радужным мечтам, как вдруг воздух задрожал от грозного рыка. Охотник знал – так рычит лишь лев. Он вышел из своего логова в поисках жертвы.
Клубившиеся на юго-западе тучи в эту минуту сгустились дочерна; их, казалось, прорезали потоки огня, и вдали послышался низкий рокот далекого грома. Это были предвестники, в значении которых нельзя было ошибиться: надвигалась тропическая буря.
Приближался и лев. Его рык раздавался все громче, все грознее.
Кто придет первым – буря или хищный зверь? Можно было подумать, что они между собой состязаются. Вот уже падают тяжелые капли дождя. Изнывающий от жажды Виллем обрадовался бы их шуму, если бы не слышал грозного рычания льва.
Хорошо знакомый с повадками этой огромной кошки, охотник ясно себе представил, как лев приблизится к нему вплотную, взревет и прыгнет, как будет рвать когтями тело и грызть кости – его, Виллема, тело, его кости. Он редко испытывал страх, но сейчас не мог не поддаться ему. И все же он спокойно ждал конца.
Почти все люди, когда их охватывает страх, испытывают непреодолимое желание убежать подальше от места, где на них напало это мучительное чувство. Но не таков был Виллем. Он сознавал, что стоит ему шевельнуться – и он попадет в ту самую пасть, которой жаждет избегнуть, – ведь по рыканию льва нельзя догадаться, с какой стороны он покажется. К тому же Виллем был не настолько напуган, чтобы бросить добычу, доставшуюся ему с таким трудом.
Пошел дождь и некоторое время лил как из ведра. Тьма то и дело сменялась ослепительными вспышками электрических разрядов. Через несколько минут эта жестокая гроза как будто кончилась; и тут же, словно завершая ее, сверкнула ослепительней всех прежних долгая молния, и гром загрохотал еще оглушительней, чем раньше.
От этой последней вспышки Виллем чуть не ослеп. Электрический разряд, казалось, ударил по каждому его нерву, и, если бы он стоял выпрямившись, его, конечно, свалило бы на землю.
Потом сразу все окутал непроницаемый мрак, и на минуту Виллему могло бы показаться, что он потерял зрение; но в тот миг его пронзила мысль еще более страшная.
Когда небо и земля озарились молнией, Виллем заметил нечто такое, что вытеснило из его сознания все мысли, кроме одной: сейчас он умрет. Футах в десяти от него, весь подобравшись для прыжка, притаился лев! Виллем хотел было оставить жирафа и скорее бежать отсюда, но не в силах был это сделать. Он весь оцепенел, словно и душу и тело его пронзила молния, ударившая в землю в нескольких шагах от него.
После того как он слегка оправился, первой его отчетливой мыслью была мысль о том, что вот уже прошла целая минута, а лев все еще не вцепился в него когтями. Оглушил его удар молнии, а не удар львиной лапы. Это и спасло Виллему жизнь, так как царь зверей, опаленный и перепуганный молнией, мгновенно кинулся бежать.
Гроза кончилась, и вскоре на западе обнажился клочок ясного неба. Вслед за этим показался серебристый диск луны, и при ее мягком свете Виллем продолжал бодрствовать, но ни лев, ни гиены больше его не тревожили.
Маленький жираф был все еще жив и спокойно лежал на земле; однако его медленное, тяжелое дыхание беспокоило Виллема. Что, если жираф умрет прежде, чем можно будет избавить его от того неудобного положения, в котором все еще приходится его держать?
Глава 54. НЕ РОДИСЬ УМЕН, А РОДИСЬ СЧАСТЛИВ
Жирафы, преследуемые Гансом, Гендриком и Арендом, по-прежнему бежали вдоль берега ручья. Это была главная, большая часть стада, и охотники помчались за ним, не заметив, что Виллем исчез.
Увидев такую заманчивую дичь и увлекшись погоней, все три охотника пришли в возбуждение, не менее сильное, чем у самого Виллема.
Полные азарта, они лихорадочно пришпоривали лошадей, и те неслись с такой быстротой, что казалось, вот-вот нагонят жирафов. Только сейчас охотники заметили, что Виллема нет рядом. Он скакал в полумиле от них, и расстояние между ними быстро увеличивалось. Виллем несся по направлению к северу. Это обстоятельство нисколько их не смутило. Каждый был слишком увлечен собственной охотой, чтобы думать о других. Вскоре они вплотную подошли к жирафам, загнанным в крутую излучину реки.
Обнаружив препятствие, животные повернули назад, но путь к отступлению был отрезан. Их встретили охотники.
Аренд, скакавший справа, быстро помчался вперед, обогнал своих товарищей и успел помешать жирафам удрать, не замочив копыт.
Стадо снова погнали к реке.
Заставляя жирафов повернуть, Аренд оказался в нескольких ярдах от самого крупного из них. Не устояв против искушения уложить такое животное, он на полном скаку прицелился в голову жирафа и выстрелил. Умение или же счастье ему благоприятствовало, только жираф упал, сраженный выстрелом.
Итак, довольно было единственной пули немногим больше горошины, чтобы повергнуть на землю громадное животное шестнадцати футов в высоту. Пуля попала ему в голову позади глаза; подстреленный жираф поднялся на дыбы, завертелся, как вокруг оси, и всей тяжестью рухнул на бок. Упав, он принялся с силой биться о землю головой, словно хотел скорей избавиться от мучений.
Остальных жирафов погнали к реке; и, не видя иной возможности избавиться от преследующего их врага, они бросились в воду.
Речка не была ни широкой, ни глубокой, однако в этом месте через нее неудобно было переправляться. Берега на несколько футов возвышались над водой, и, судя по тому, как жирафы переходили ее вброд, видно было, что они идут по вязкому дну. Только когда несколько жирафов достигли противоположного берега и сделали безуспешную попытку выбраться, наши охотники стали надеяться, что поймают одного из детенышей. До сих пор они и не думали, что смогут захватить их живыми.
Они кинулись в погоню просто сгоряча, но, увидев, как жирафы борются с течением, охотники загорелись той же надеждой, какая на другом краю равнины в это же самое время владела Виллемом.
– Им не выбраться на берег! – закричал Гендрик. – Тут два маленьких жирафа. Попробуем схватить их.
Не теряя времени, они обдумали, как осуществить предложение Гендрика.
Мгновенно было решено разделиться и одному выехать на другой берег. Сделать это поручили Гендрику. Объехав излучину, он добрался до места, где берег был пологий, въехал в воду и быстро достиг противоположного берега.
У каждого из всадников был с собой длинный ремень из буйволовой кожи, которыми они обычно привязывали своих лошадей, пуская их пастись. На конце ремня Гендрик сделал петлю, как ее делают на лассо в Латинской Америке. С помощью этой петли они собирались ловить жирафов. Гендрик поскакал жирафам навстречу и нашел их все еще в воде. Утомленные бегом, они стояли спокойно, по-видимому слишком измученные, чтобы вытащить ноги из вязкой тины, в которую погружались все глубже и глубже. Лишь двое-трое, более крепкие, по-прежнему старались выбраться на берег, но ни один из всего стада не пытался спастись, двинувшись вверх или вниз по течению. От этого их удерживало присутствие Ганса и Аренда, стоявших на берегу по краям излучины: один – выше того места, где были жирафы, другой – ниже. Появившись прямо перед ними, Гендрик заставил жирафов изменить поведение. Предводительствуемые крупным самцом, они забарахтались в воде, словно решили пробиться вверх по течению. Но Аренду, стоявшему поблизости, пришлось сделать всего несколько шагов, чтобы снова оказаться перед ними, и жирафы опять остановились. После короткой передышки они снова всполошились и попробовали ускользнуть вплавь, только вниз по течению. Но река в этом месте круто поворачивала, и перед ними вырос Ганс, стоявший здесь настороже; громкими криками он заставил жирафов остановиться, и опять они оказались в тупике. Охотники увидели, что животные почти уже не пытаются бежать, и это еще больше подзадорило их: во что бы то ни стало надо схватить этих детенышей! Выбраться из тины было не под силу их тонким, еще не окрепшим ногам. В этой узкой речке им некуда увернуться, им не уйти, думали охотники, и каждый приготовил ремень с петлей на конце, выжидая удобной минуты, чтобы пустить ее в ход.
Стараясь спастись от врага, испуганные жирафы заметались во все стороны, с трудом вытаскивая ноги из тины, пока совсем не выбились из сил. Гендрику, стоявшему ближе других, после нескольких бесплодных попыток удалось наконец набросить петлю на шею одного из детенышей. Сделав это, он быстро соскочил с седла и привязал второй конец ремня к дереву. Теперь жираф никак уже не мог ускользнуть. Как он ни был силен, его длинная, тонкая шея оказалась слишком слабой, чтобы помочь ему в его отчаянных усилиях освободиться от петли; и вскоре он покорился неволе.
– Постарайтесь поймать и этого! – крикнул Гендрик своим спутникам, показывая на второго детеныша. – Поторопитесь – и вы его схватите. Смотрите, он завяз в тине. Ганс, быстрее закидывай ремень!
Через секунду, другую Ганс удачно накинул петлю на второго детеныша, и он тоже стал пленником.
А так как большего им и не надо было, то охотники занялись пойманными жирафами, уже не интересуясь остальным стадом.
Предоставленные самим себе, взрослые жирафы снова попытались прорваться, уйдя вниз по течению. Спеша спастись, они сбили с ног одного из детенышей – того самого, что поймал Гендрик.
Его не унесло течением – удержал ремень, но, хоть он и оставался в руках поймавших его людей, они владели лишь его трупом.
Он, видимо, захлебнулся, когда голова его ушла под воду, а может быть, его задушило затянувшейся вокруг шеи петлей.
Как только стадо исчезло, трое охотников обратили все свое внимание на пленника, оставшегося в живых. Прежде всего они закрепили на нем петлю, чтобы она не соскользнула, потом осторожно вывели его из речки.
Некоторое время жираф силился освободиться, затем, словно убедившись, что старания его напрасны, присмирел.
Маленького жирафа, измученного долгой скачкой, а потом стараниями выбраться из воды, оказалось легко укротить.
Охотники были в восторге. Они поймали детеныша и надеялись раздобыть еще одного.
Оказалось, что поймать жирафов – совершить подвиг, который был не под силу многим охотникам, – все-таки возможно. Значит, Виллем вовсе не вел себя как ребенок, требующий, чтоб ему дали луну. Он вовсе не гнался за чем-то недостижимым.
Теперь их главной заботой было благополучие пленника, и, для того чтобы он мог оправиться от страха и немного свыкся со своими новыми спутниками, они решили дать ему часок отдохнуть, прежде чем вернуться в лагерь.
Маленький жираф был слишком измучен и больше не пытался вырваться. Жираф быстро примиряется с неволей.
Глава 55. ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
Предоставив своему пленнику желанный отдых – причем жираф обнаружил здравый смысл и почти все время держал себя тихо и мирно, – охотники уже собирались отвести его в лагерь.
Аренд и Ганс сели верхом на коней, каждый держал конец ремня, середина которого охватывала шею жирафа. Они намеревались ехать чуть впереди него, на некотором расстоянии друг от друга. Таким образом, пленник не сможет вырваться ни вправо, ни влево. Гендрик должен был ехать позади и подгонять жирафа, если он вздумает пятиться обратно.
Все шло как по маслу. Жираф вынужден был следовать прямо за двумя всадниками, и всякую его попытку остановиться или рвануться назад пресекал кнут Гендрика. В этом случае он кидался вперед и снова ослаблял натянувшуюся веревку.
Так они вели свою добычу без всяких затруднений и к середине дня добрались до места, откуда начали охоту.
Тут они увидели на земле вьючные седла, кухонную утварь и всякое снаряжение, но ни Конго, ни Черныша, ни четверых макололо, ни быков как не бывало! Все куда-то исчезли! Больше того: охотники надеялись увидеть здесь Виллема и с огромным удовольствием предвкушали эту встречу – они знали, как порадовался бы Виллем их удаче. Но где же их спутники? Где Черныш и Конго? Они-то куда девались? Тут была какая-то загадка, которую ни один из троих охотников не мог разгадать.
Почему же те, кому было поручено охранять имущество, бросили его? Неужели макололо увели лошадей и быков? Неужели Черныш и Конго оказались изменниками? Не может быть! Но тогда почему же никого нет?
Охотникам ничего не оставалось, как выжидать в надежде, что время все разъяснит и пропавшие вернутся.
Ни быка, ни лошади, ни собаки – никого не видать. Связки слоновой кости, завернутые в циновки, лежат там, где их положили утром. Если лагерь обокрали, почему самое ценное осталось нетронутым?
Так как на этот вопрос никто не мог ответить, то решили во всем положиться на время.
Вечерело, а три охотника все еще терялись в догадках, волнуемые то надеждами, то страхами и сомнениями. Долгое отсутствие Виллема начинало их серьезно тревожить. Пора было что-то делать, искать его. Но что делать, где искать? Этого они не знали. Однако сидеть дольше сложа руки было невозможно.
Уже надвигалась ночь, а потому Аренд и Гендрик, оставив Ганса сторожить жирафа, двинулись в том направлении, где последний раз видели Виллема.
Они не отъехали еще и мили от лагеря, как сумерки сгустились, но и в полутьме охотники разглядели приближавшихся Конго и Черныша. С ними были только собаки.
Оба охотника поспешили вперед и вскоре встретились с ними. Гендрик стал торопливо расспрашивать о загадочных событиях прошедшего дня Черныша, а Аренд – Конго.
Вопросы: «Где Виллем?», «Куда девались быки?», «Почему оставили без присмотра лагерь?», «Где макололо?» – сыпались один за другим, и на все был лишь один ответ: «Да, баас».
– Скажешь ты или нет, желторожий дьявол? – нетерпеливо вскричал Гендрик, не получая внятного ответа.
– Да, баас, – ответил Черныш. – А с чего начинать?
– Где Виллем?
На этот вопрос, по мнению Черныша, нельзя было ответить сразу, но, пока он размышлял, Конго сказал:
– Мы не знаем.
– Вот еще! Конго дурак! – воскликнул Черныш. – Мы видели, что баас Виллем утром пошел с вами за жирафами.
Охотники чуть не лишились рассудка, пока наконец им удалось узнать то, что им хотелось. Виллем не вернулся, и Черныш с Конго знали о причине его отсутствия еще меньше их самих. Быки и кони днем паслись на равнине и понемногу забрели далеко. Четверо макололо ушли за ними и не вернулись. Черныш и Конго сознались, что среди дня они задремали и, проснувшись, увидели, что нет ни макололо, ни животных. Они отправились на поиски и нашли посланцев Макоры в большом волнении. На них напали бечуаны, которые и угнали всех лошадей и быков. Макололо очень огорчены пропажей скота, они боятся, что их будут ругать, и поэтому не возвратились в лагерь. Они теперь в двух милях отсюда вниз по реке и собираются идти домой – ведь белые, наверно, не захотят больше иметь с ними дело.
Впервые путешественникам пришла в голову мысль, что они опрометчиво поступили, оставив имущество без хозяйского присмотра и защиты, да еще в краю, где обитают африканские племена, на честность которых нельзя положиться.
Бечуаны не постесняются воровать друг у друга и у любого другого племени, но они вряд ли увели бы лошадей и быков, если бы тут был кто-либо из белых и заявил, что скот принадлежит ему.
Но воры-бечуаны застали при скоте только черных людей чуждого им племени с далекого севера Африки, которым нечего было делать на их территории. Это был слишком удобный случай, чтобы его упустить, и, поддавшись искушению, они увели лошадей и быков. Беде нельзя было помочь. Сейчас, во всяком случае, было не до того. Первым делом следовало найти Виллема, и охотники снова отправились его искать.
Одни они ночью ничего не смогли бы сделать, но теперь с ними были Конго и его собака Следопыт. Воодушевленные надеждой на успех, они быстро шли вперед.
Вскоре стало так темно, что Аренд предложил остановиться на привал до утра, но Гендрик на это не согласился, и Конго его поддержал.
– Забыл ты, как провел ночь под баобабом, увертываясь от носорога? – спросил Гендрик.
– Замолчи, – сказал Аренд. – Если ты идешь, я иду с тобой.
Черныша отправили назад в лагерь к Гансу, а Конго со Следопытом оставили, чтобы они указывали дорогу. Вскоре Гендрик привел своих спутников к месту, где в последний раз видели Виллема. Сейчас здесь ничто о нем не напоминало.
От радости, с какой они возвращались в лагерь, не осталось и следа. Что-то странное произошло с их товарищем, что-то недоброе. Быки и вьючные лошади пропали, их угнали неизвестно куда люди, которые могут и не вернуть их, если даже их разыщут.
Все складывалось очень плохо – и что значил теперь для них пойманный жираф!
Размышляя об этом, Гендрик и Аренд следовали за Конго, который вел их в ночной темноте.
Глава 56. В ПОИСКАХ ВИЛЛЕМА
Конго, видимо, умел каким-то таинственным способом говорить своему псу, чего от него требуют. Не убегая далеко вперед, Следопыт носился то вправо, то влево, принюхиваясь к земле, словно нащупывая след. Почти все время невидимый в темноте, он лишь изредка проносился, как тень, пересекая путь всадникам, а порою фыркал, принюхиваясь к запахам земли.
Охотники не прошли и полмили, как Следопыт высказался более определенно по поводу того, что его интересовало: он отрывисто, громко залаял.
– Он нашел след! – воскликнул Конго, бросаясь вперед. – Я ему велел, я знал, что он найдет.
Вскоре они все нагнали собаку, которая по-прежнему не спеша, рысцой бежала вперед, изредка опуская нос к самой земле, как будто проверяла, не сбилась ли она с дороги. Следопыт шел по следу не так, как другие собаки: он не бросался вперед на запах и не оставлял охотников далеко позади. Аренду и Гендрику была знакома эта повадка, однако они все еще сомневались, что он ведет их именно по следам Виллема.
– Откуда ты знаешь, что мы идем куда надо, Конго? – спросил Гендрик.
– Мы идем за Следопытом, а он знает, – ответил Конго. – Он найдет всякий след в траве.
– И ты уверен, что твой пес идет именно по следам лошади Виллема?
– Да, минхер Гендрик, конечно уверен. Следопыт не дурак. Он знает, чего нам надо.
Слепо доверившись проницательности Конго и его пса, охотники продвигались вперед медленной рысью и потратили больше часа на то, чтоб проехать расстояние, какое Виллем проскакал в несколько минут.
Может случиться, что собака приведет их обратно в лагерь и там они найдут того, кого ищут. Виллем, конечно, не станет возвращаться той же дорогой, по которой гнался за жирафами, и они, возможно, целую ночь проблуждают, разыскивая его, тогда как он уже в лагере.
Эта мысль подсказывала им, что следует вернуться назад.
Было еще и другое соображение в пользу того, что нужно возвратиться. Надвигалась гроза, а она очень затруднит поиски.
Но все доводы в пользу возвращения отступали при мысли о том, что, быть может, Виллему грозит опасность, что он нуждается в помощи, и Аренд с Гендриком решили идти дальше.
Теперь они уже подгоняли собаку. Гроза быстро приближалась; охотники знали, что, если земля пропитается влагой, станет не так-то легко учуять запах и, возможно, поиски придется прекратить.