Глава 19. ЖИРАФ
На свете нет, пожалуй, животного более стройного, с более красивой и гордой осанкой, чем жираф. От его переднего копыта до рогов восемнадцать футов – это, говорят, самое высокое четвероногое на земле. Есть несколько видов жирафов. Изящные и величественные, с красивой пестрой шкурой и кротким нравом, они при первом же своем появлении в Европе вызвали большой интерес.
Жираф был хорошо известен древнему Риму и в пышных зрелищах привыкшего к роскоши города играл не последнюю роль; но после падения Римской империи жирафы исчезли из Европы, и на несколько веков цивилизованный мир забыл о существовании этих животных.
О них упоминается вновь лишь в конце XV века. Известно, что во Флоренции среди диковинок Лоренцо Медичи был и жираф.
Египетский паша преподнес жирафа в подарок Георгу IV, и это был первый жираф, которого увидели в Англии. Его привезли в 1828 году, и он прожил около года.
Двадцать четвертого мая 1850 года в зоологическом саду в Риджент-парке появились четыре жирафа. Их привезли с юго-запада Кордофана, и доставка обошлась в две тысячи триста восемьдесят шесть фунтов стерлингов три шиллинга и один пенс.
При взгляде на жирафа кажется, что передние ноги у него почти вдвое длиннее задних, но это неверно; просто плечи у него гораздо массивнее бедер. Голова жирафа непропорционально мала и покоится на постепенно суживающейся кверху шее длиной около шести футов. Если смотреть на него спереди, шея, туловище и передние ноги примерно одинаковой вышины. Задние же ноги, если считать от верха бедра до копыта, редко бывают длиннее шести с половиной – семи футов. Голова жирафа увенчана парой шишек, которые обычно называют рожками, хотя они совсем не похожи на рога любого другого животного. Они костяные, пористые и покрыты короткой щетиной.
Натуралисты до сих пор не определили, для чего предназначены эти костяные отростки. Они не нужны ни при нападении, ни при защите и не выдержат столкновения в драке.
Глаза жирафа необыкновенно хороши. Они большие и притом более нежные и кроткие, чем прославленные глаза газели; посажены они так, что жираф видит во все стороны, не поворачивая головы.
Жираф на редкость чуток и очень робок, мгновенно замечает опасность, и человек может нагнать его лишь на самом быстроногом коне.
Питается жираф преимущественно листьями и ветками акаций и других деревьев, особенно зонтиковидной акации, которую туземцы называют «мохала», а голландцы – жители Капской колонии – «жирафья акация».
Язык служит жирафу, как хобот слону, своеобразным щупальцем и хватательным органом, но жираф гораздо выше ростом и потому лакомится листьями, растущими так высоко, что слону их не достать.
Кожа у жирафа необыкновенно толстая – нередко до полутора дюймов, – и пробить ее так трудно, что иногда приходится потратить двадцать, даже тридцать пуль, чтобы убить животное. Боль от ран жираф переносит молча – он немой.
Жираф не похож на других зверей и тем, что его шкура с годами темнеет.
Самка жирафа светлее самца и много ниже его ростом. У жирафа есть только один способ самозащиты – он лягается, и удар его копыта гораздо сильнее и опаснее, чем любого другого животного, в том числе и лошади. Выпуклые глаза позволяют ему видеть и то, что происходит сзади, поэтому он бьет врага наверняка; ударом копыта он может раздробить человеку череп или переломать ребра. Но если жирафа не трогать, он – одно из самых безобидных животных.
Это удивительное создание, с таким необычным строением тела, такое быстроногое, сильное, пригодно, конечно, не только для того, чтобы щипать листья акации, но какое найти ему применение, человек пока не знает.
Глава 20. ОНИ СПАСАЮТСЯ БЕГСТВОМ
Оставив наконец тело жирафа там, где он был убит (Виллему непременно хотелось повезти его с собой), охотники отправились на поиски реки. Они обрадовались, увидав невдалеке Луизу или другую точно такую же речку, и поехали берегом, отыскивая место, где можно было бы напоить лошадей; после долгой погони за жирафами их томила жажда.
Проехали уже с полмили, а берег был все так же крут и неприступен. Но неподалеку охотники увидали небольшое озерцо и сделали привал, чтобы дать лошадям немного отдохнуть, да и накормить их тоже было пора.
Вокруг озерца пышно разрослась трава, и лошади могли попастись час, другой. Их расседлали и пустили щипать траву.
– Я думаю, Конго догадается все упаковать и пойдет за нами, – сказал Гендрик.
– Да, наверно, – ответил Виллем. – По-моему, часа через два он будет здесь.
– А ты уверен, что он разыщет нас?
– Конечно, – ответил Виллем. – Он знает, что мы отправились вниз по течению, и река сама поведет его. А если и нет, ведь с ним Следопыт. Пойди мы сейчас вверх по реке, мы бы встретили его на полдороге.
– Но нам незачем идти вверх, – сказал Гендрик. – Нам надо идти вниз по течению.
– Тогда лучше дождемся его здесь.
Разговаривая так, они вдруг услыхали глухой, но мощный звук, и им почудилось, что сама земля задрожала у них под ногами.
Деревья в ближайшей роще зашатались, некоторые пригнулись к самой земле, словно вдруг налетел бешеный ураган.
Лошади встревожились – вздернули головы, захрапели и стали кидаться из стороны в сторону, словно не зная, куда спасаться.
Еще минута – и из-за шатающихся деревьев выступили слоны. Очутившись на равнине, почти все они громко затрубили.
Лошади поскакали прочь, и охотники погнались за ними – ведь от того, поймают ли они лошадей, зависела их жизнь.
Но почти тотчас погоню пришлось бросить. Слон, шедший впереди, кинулся на людей, и теперь впору было думать лишь о собственном спасении.
Остальные слоны двинулись за лошадьми; казалось, все они бешеные, кроме трех-четырех, которые остались у озера.
Самая жизнь охотников была в опасности. Остановить вожака и обратить слонов в бегство мог лишь меткий залп. Эта мысль пришла в голову всем троим. Они разом прицелились и выстрелили в бегущего на них слона. Но пули их пропали понапрасну.
От этой попытки задержать его слон только пришел в ярость и, затрубив еще громче, еще оглушительнее, прибавил шагу.
Перезаряжать ружья уже не было времени, и охотники снова побежали, с ужасом понимая, что вот-вот гигант нагонит их и не один, так другой падет жертвой преследователя.
Охотники со всех ног неслись к реке. Стоило им кинуться в любую другую сторону – и они напоролись бы на клыки остальных слонов. Слонов привлек рев раненого товарища, и они теперь яростно преследовали людей.
Охотникам удалось добежать до реки, и они уже хотели броситься вплавь, но тут Аренд подал новую мысль.
– За мной! – крикнул он и побежал по стволу поваленного тополя, лежащему поперек течения.
Разъяренный слон был уже так близко, что, когда Виллем, отступавший последним, стал взбираться на поваленное дерево, он почувствовал, как хобот слона коснулся его ноги.
Макушка дерева опустилась в воду на несколько футов ниже берега, за который оно еще цеплялось корнями, и им пришлось, как выразился Гендрик, взбираться по стволу вниз.
Ветвями упавший тополь опирался на камни посреди реки, и поэтому его не снесло течением, хотя здесь оно было очень быстрое.
На некоторое время охотники очутились в безопасности, и, хотя при обычных обстоятельствах их положение никто бы не назвал приятным, они были несказанно счастливы: так всегда чувствуешь себя, когда только что избежал гибели.
Слон неистово рвал вывороченные корни тополя, тщетно пытаясь добраться до охотников. Они оказались в осаде, но в ближайшее время им не грозила опасность столкнуться лицом к лицу с врагом.
Охотники внимательно осмотрели свое убежище и убедились, что основание скалы, на которую опиралась верхушка дерева, составляет не более тридцати футов в окружности, а вершина вдвое меньше – диаметр ее всего около десяти футов. Этого было достаточно, чтобы все трое могли стоять на скале, но и только; зато ветви тополя оказались такими крепкими и длинными, что можно было сколько угодно лазить по ним, как лазили бы обезьяны, окажись они на месте наших охотников. Что касается врага, он, видно, сразу понял, что люди оказались в безопасности, и минуту, другую словно обдумывал, не снять ли осаду.
Между тем охотники немного отдышались после отчаянного бега и стали перезаряжать ружья – нужно было быть наготове.
И, словно разгадав их намерения, слон спокойно двинулся от реки.
– Ушел! – сказал Виллем. – Но нам лучше не спешить. Я не прочь бы еще немного отдохнуть.
– Надеюсь, мы останемся здесь не дольше, чем сами захотим, – заметил Гендрик. – Только не надо двигаться с места, пока все стадо не уйдет отсюда. Эти слоны какие-то бешеные, мы таких еще никогда не встречали: они совсем не боятся людей!
Скала, на которой стояли охотники, была на несколько футов ниже берега реки, поэтому они не видели, что происходит на равнине.
Аренд предложил вернуться назад по стволу тополя и, если слон еще в пределах досягаемости, выстрелить по нему на прощанье. Виллем и Гендрик запротестовали. Они предпочитали оставить слона в покое – пусть уж уйдет, если сам собрался уходить.
Через несколько минут Аренд снова предложил подняться и поглядеть, тут ли слон. Но его товарищи опять воспротивились.
– Нет, еще рано, – сказал Виллем. – Нам нельзя показываться. Может, он все еще стережет нас – и, если увидит тебя, пожалуй, вообразит, что нам не терпится удрать. Это лишь подстрекнет его задержаться здесь. Надо быть поосторожнее – такой враг не глупей человека.
Прошло еще полчаса, и Виллем поднялся по стволу, так что его голова оказалась на уровне берега. Одного взгляда оказалось достаточно. Когда он обернулся к своим товарищам, лицо его было мрачно.
– Так я и думал, – сказал он, – слон все еще здесь. Он сторожит нас. Он хочет отомстить, и, думается мне, он свое возьмет. Пока можно будет выбраться отсюда, мы тут с голоду помрем.
– Где он? – спросил Гендрик.
– Да тут, у озера, принимает душ. Но я видел, он все время поглядывает в нашу сторону.
– Он один? – спросил Аренд.
– Да, похоже, что остальные ушли. У озера он один. Он ранен, но двигается довольно быстро, и, пока мы не убьем его, нам не выйти на равнину.
Никто не ответил. Виллем снова перешел на скалу, и все трое взялись за ружья, готовясь стрелять по врагу.
Глава 21. ДИЧЬ, КОТОРУЮ НЕЛЕГКО УБИТЬ
Снова Виллем вскарабкался по стволу. На этот раз он прихватил свой громобой, и двое друзей не отставали от него. Слон все еще был у озерка; чтобы заставить его подойти ближе, Виллем показался над берегом. Однако хитрость не удалась. Слон видел его, но инстинкт или, быть может, почти человеческий разум подсказал ему, что не стоит нападать на людей, пока они не покинули свое убежище.
– Отсюда стрелять нет смысла, – сказал Виллем. – Надо подобраться к нему поближе. Не стойте на дороге: очень возможно, что мне опять придется от него удирать.
От упавшего тополя до озерка было ярдов сто. Пройдя около трети этого расстояния, Виллем остановился.
С философским спокойствием слон ждал его приближения – видно, он решил подпустить охотника так близко, как тому будет угодно.
Стоял он так, что Виллем не мог прицелиться в бок, как целился всегда; но слон не менял позы, и пришлось стрелять в голову.
Едва раздался выстрел, слон взревел и ринулся на охотника.
Виллем помчался к поваленному дереву и перебежал в безопасное место, когда слон уже настигал его.
И тотчас в громадное тело слона впились еще две пули; это выстрелили Гендрик и Аренд, но слон, казалось, ничего и не заметил.
Пока они перезаряжали ружья, слон опять отошел к озеру. Там его настигли еще семь пуль, но он ни разу больше не попытался хотя бы подойти к убежищу, где скрывались его мучители.
До захода солнца оставалось только два часа, с юго-запада шли тяжелые, темные тучи. Тринадцать выстрелов дали охотники по слону, но, казалось, он все еще был невредим. Им грозило так и остаться под стражей. В своем ненадежном убежище – в ветвях упавшего дерева на середине реки – они застрянут на всю ночь, а ведь надвигается жестокая буря. Они выстрелили еще трижды, но все напрасно. А вот и дождь – он полил как из ведра.
Они не раз попадали под сильный ливень, но такого никто не мог припомнить.
Теперь им было не до того, чтобы пытаться прорвать осаду. Они думали только о том, как бы сохранить сухими порох и ружейные замки.
В угасающем свете дня Виллем еще раз вышел на разведку и убедился, что слон по-прежнему терпеливо караулит их.
Над рекой опустилась ночь, и в густой тьме они едва различали друг друга, а яростный ливень все не унимался. Вот когда можно бы незаметно ускользнуть от тюремщика, но теперь они уже не хотели этого. Как-никак, слону пришлось нелегко, в нем засело столько пуль, что вряд ли он дотянет до утра. Они подождут, пока он не испустит дух, и завладеют его великолепными бивнями.
Прошел час, другой, третий, а дождь все еще лил, хотя уже с меньшей силой.
– Не нравится мне все это, – сказал Гендрик. – Право же, Чернышу и Конго, когда они сидели в яме, было немногим хуже. Хотел бы я знать: неужели слон все еще стережет нас? Не улизнуть ли нам, как по-вашему?
– Об этом и думать нечего, – ответил Аренд. – Даже если слон и ушел, нам в такой тьме не найти лошадей. А если он все еще поджидает нас, мы и в пяти шагах его не разглядим, а уж он-то нас увидит. Лучше останемся тут до утра.
– Правильно, Аренд, – поддержал Виллем. – Из наших ружей сейчас не очень-то постреляешь, и, если на нас нападут, мы окажемся беззащитными.
Мнение Аренда взяло верх: решили остаться на скале до утра.
Дождь лил всю ночь, охотникам негде было от него укрыться, и они промокли до нитки. Томительно тянулось время. Они уже начали всерьез сомневаться, придет ли когда-нибудь утро, но оно все-таки настало.
Первые слабые проблески зари окрасили небо на востоке, и тут охотники со страхом услыхали громкий треск ветвей: еще мгновение – и мост, по которому они добрались до скалы, стало сносить течением!
– Берегитесь! – закричал Аренд. – Дерево поплыло. Держитесь подальше от ветвей, а то нас тоже снесет!
Все вместе они кинулись на самую вершину скалы и добрались до нее как раз вовремя, чтобы избежать опасности, о которой предупреждал Аренд, а еще через минуту они оказались отрезанными от берега.
Рассвет застал их на крошечном каменном островке – троим едва было где стать. Река вздулась, поднялась, вода уже касалась их ног и грозила подняться еще выше. Положение не из приятных! Вот-вот и их унесет потоком вслед за предательским мостом.
Теперь они уже не вспоминали про слона. Да они и не могли бы до него добраться: словно Прометей, они были прикованы к скале.
Даже если бы хватило сил справиться с бурным течением, берега так высоки, что на них не взберешься. Все трое умеют плавать, и можно бы поплыть вниз по течению в надежде добраться до отлогого берега. Это, конечно, выход из трудного положения, но одно плохо: придется оставить здесь ружья, и тогда их уже не вернешь. Разве что удастся издали поглядеть, как они лежат там, на скале. Нет, с оружием они ни за что не расстанутся. Это ведь значило бы, что с охотой покончено!
Кроме того, течение реки здесь быстрое, бурное, очень сильное. Оно понесет их со страшной скоростью. А впереди пороги, острые, зазубренные, – если налетишь на них, изранишься, а то и совсем разобьешься, и вряд ли всем троим удастся добраться до берега невредимыми.
– Нет, не хочется мне пускаться в это плавание, – сказал Гендрик. – И вот еще почему. Вчера, когда мы бежали сюда, я видел двух огромных крокодилов. Тут их, наверно, десятки.
– Останемся пока здесь, – сказал Аренд. – Крокодилы всегда голодны, а мне вовсе не хочется попасть им на обед.
– Согласен, – поддержал его Виллем. – Я еще не настолько голоден, чтобы расстаться с моим громобоем.
Предложение было принято единогласно, и они остались на месте. Но терпение начало изменять им. Солнце уже поднялось высоко. Оно палило нещадно, словно все его лучи, как в фокусе, сошлись в той каменной точке, на которой стояли наши три охотника. Казалось, никогда еще им не было так жарко и никогда их так не мучил голод. Гендрик и Аренд просто с ума сходили от жары и голода, один лишь Виллем сохранял остатки хладнокровия.
– Неужели слон все еще стережет нас? – заметил он. – Тогда он просто старый дурень, как Черныш называет Конго. Очень сожалею, что мы не можем отдать ему визит и поблагодарить за столь затянувшееся бдение.
Виллем пытался острить, он хотел развеселить своих павших духом товарищей. Но все было напрасно. Никто даже не улыбнулся в ответ.
Глава 22. ВРОЗЬ
Весь этот долгий день оставались охотники на каменном островке. Они больше не боялись, что их смоет потоком. Вода уже не поднималась, но и спадать еще не начала.
Солнце уже стояло в зените и жгло сильней прежнего. Охотники буквально поджаривались на своей каменной сковородке. Это становилось невыносимо.
– Неужели мы проторчим здесь еще одну ночь? – нетерпеливо спросил Гендрик.
– Похоже на то, – мрачно ответил Виллем.
– А завтра что будем делать? – спросил Аренд. – Вряд ли завтра нам будет легче выбраться отсюда, чем сегодня.
– Да, верно, – сказал Виллем. – Надо что-то придумать. Не век же сидеть здесь, как в тюрьме! Что можно сделать, как по-вашему?
– Вот что, – предложил Гендрик. – Пусть кто-нибудь один поплывет вниз по течению и поищет место, где можно вылезти на землю. Если он выплывет благополучно, он сушей опять поднимется сюда, выберет лиану подлиннее – они тут с каждого дерева свисают, – раскачает и забросит на камень, а другие двое постараются ухватить конец. Таким способом мы все и выберемся.
– Неплохо придумано, – отозвался Аренд. – Но только кто из нас поплывет? Я, например, готов рискнуть.
– Конечно, риск большой, – сказал Гендрик. – Но ведь и оставаться здесь опасно – нам грозит голодная смерть.
– Совершенно верно, – поддержал Аренд. – Не знаю, как на ваш вкус, а по-моему, пускай уж лучше меня слопает крокодил, чем я сам помру с голоду. Так что я с удовольствием отправлюсь. Если часа через три-четыре вы не увидите меня на берегу, значит, либо мною пообедал крокодил, либо я разбился о камни.
Гендрик и Виллем и слушать не хотели о таком самопожертвовании; некоторое время они спорили, кому плыть, и каждый утверждал, что плавает куда лучше других – уж конечно, при иных обстоятельствах никто из них не стал бы так говорить.
Каждый настаивал на своем праве рискнуть жизнью, и ни один не хотел уступить, пока наконец не решили кинуть жребий.
Так и сделали, и Гендрику, которому впервые пришел в голову этот план, выпало на долю осуществить его.
– Вот и хорошо! – обрадовался Гендрик, когда все было решено. – Ведь я сам все это придумал, я и сделаю. Ну, за дело!
Он быстро разделся, пожал руки Аренду и Виллему, прыгнул в поток – и стрелой унесся прочь, подхваченный стремительным, бурным потоком.
С тревогой глядели ему вслед друзья, но не прошло и трех минут, а он уже исчез из глаз.
Два часа Аренд и Виллем провели в тревожной неизвестности. Потом прошло еще два часа, и их объял ужас.
– Уже смеркается, – сказал Аренд. – Если до ночи Гендрик не вернется, я поплыву за ним.
– Что ж, можно и поплыть, пока у нас есть силы, – отозвался Виллем. – Если ты поплывешь, я с тобой. Двинемся вместе. Как по-твоему, сколько еще надо ждать?
– По-моему, немного. Уж конечно, на протяжении мили он мог найти место, где можно выбраться на берег. А много ли надо времени, чтобы проплыть одну милю по течению реки! Видел, с какой скоростью его понесло? Гендрик вернется очень скоро… или совсем не вернется.
Прошел еще час, а Гендрика все не было.
– Останься здесь, Виллем, – предложил Аренд. – Я поплыву один.
– Нет, – ответил знаменитый охотник. – Поплывем вместе. Когда-то я думал, что, пока жив, ни за что не расстанусь со своим ружьем, да, видно, придется. Больше ждать нельзя. Слабеешь, с каждым часом сил становится меньше.
Они разулись и уже хотели прыгнуть в воду, как вдруг до них донесся хорошо знакомый голос.
На берегу, как раз напротив их каменного островка, появился Конго верхом на лошади.
– Не бойтесь, баас Виллем! – крикнул он. – Я скоро вернусь! – И ускакал.
И тотчас, как будто объясняя его исчезновение, громко затрубил слон.
– О Господи! – воскликнул Аренд. – Сколько еще нам тут сидеть?
– Наверно, до завтра, – ответил Виллем. – Быстрее Конго не обернется: ему надо проскакать до лагеря и обратно.
– Неужели он ускачет, даже не попытавшись нас выручить?
– Конечно. Что он тут сделает один? Ничего. Он это понял, вот и поскакал за подмогой. Слона ему в одиночку не убить. Да и не будь тут слона, Конго не мог бы снять нас со скалы.
– До берега ярдов двадцать. Добраться-то можно, только для этого нужен канат. И лианы годятся, но Конго их не заметил. Он, видно, с первого взгляда понял, что одному здесь не справиться, и поскакал в лагерь за подмогой.
– Надеюсь, – сказал Аренд. – Если так, нам нечего бояться за себя. Просто нужно набраться терпения и ждать. Одно меня тревожит – Гендрик.
Виллем не ответил, и Аренд понял, что он уже почти потерял надежду снова увидеть Гендрика.
Медленно зашло солнце, и над бурной рекой снова опустилась ночь.
Даже если бы охотников не мучил голод, тревога все равно не дала бы им уснуть. Воды у них было вдоволь, даже слишком много, хотя доставали ее не без труда: черпать приходилось пороховницей, из которой для этого высыпали порох.
Снова настало утро, и солнце взошло такое же яркое и жгучее, как накануне, и чем выше поднималось оно в безоблачном небе, тем беспощадней жгли его лучи.
Еще несколько часов – и вернется Конго… А вдруг он вовсе не вернется? Они уже знали, что в Африке всякая поездка – дело опасное, недаром они снова попали в беду. Вдруг ему что-нибудь помешает добраться до лагеря?
Теперь они уже не сомневались, что с Гендриком стряслась беда, быть может, он даже погиб.
И, словно для того, чтобы окончательно уверить их в этом, около скалы, на которой они стояли, появились три крокодила. Они не спешили плыть дальше – должно быть, надеялись в скором времени полакомиться человеческим мясом.
При виде этих тварей Виллем вышел из себя. Вот какая судьба, быть может, постигла Гендрика, вот что, возможно, ждет их обоих!.. Он схватил громобой, высыпал отсыревший порох и зарядил ружье снова. Потом прицелился в глаз одного из мерзких гадов и спустил курок.
Прогремел выстрел. Крокодил тяжело нырнул в воду и так заметался, что стало ясно: охотник не промахнулся!
Крокодил вынырнул, перевернулся в воздухе, потом снова ушел в воду и стал с такой быстротой кружить на одном месте, что Виллема и Аренда, смотревших на его агонию, обдавало брызгами с головы до ног. Два других крокодила поплыли вниз по течению, и, провожая их взглядом, братья думали об одном и том же.
Мысли обоих были о Гендрике. Спустимся же и мы вниз по течению и посмотрим, что с ним сталось.
Глава 23. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Когда Гендрик расстался с друзьями и очутился в воде, ему не пришлось тратить много сил на то, чтобы плыть. Легких движений рук и ног было довольно, чтоб держаться на поверхности, а течение несло его с такой скоростью, что он надеялся быстро доплыть до цели.
Наверно, скоро он доберется до какого-нибудь места, где берег не так уж неодолимо крут и высок, а течение все-таки не настолько сильное, чтобы он не смог приблизиться к берегу.
Гендрик проплыл мимо нескольких скал, и ему стоило большого труда не разбиться об одну из них – так стремительно несла его река.
Уже около мили отделяло Гендрика от оставшихся позади друзей. Как он и ожидал, берега становились все более отлогими, и он решил, что пора выбираться на сушу.
Но река по-прежнему быстро мчала свои воды, и, пока Гендрик успевал на фут приблизиться к берегу, его сносило еще на несколько ярдов вниз по течению.
В сознании Гендрика наконец пробудилось смутное предчувствие опасности, о которой он и не подумал, пускаясь в путь. Он предвидел что угодно, но не это! До сих пор все шло хорошо: он не разбился о скалы, не попался крокодилам. Но он уже знал, что ему грозит новая и, быть может, еще более серьезная опасность. Его сносило так быстро, что он понял: воды катятся по наклонной, и вот впереди уже слышится шум водопада! Сперва это была лишь догадка, но вскоре не осталось никаких сомнений. Гендрик стрелой несся к краю водопада. Собрав все свои силы, он попытался выплыть к берегу в том месте, где было не слишком круто.
Это ему почти удалось. Еще десять футов – и он бы ухватился за нависшие над водой кусты. Но как ни мало было это расстояние, Гендрик не смог его одолеть, и жадная пучина снова потянула его.
На самом краю обрыва, откуда река низвергалась вниз, он заметил острый камень, выступающий из воды фута на три… Не столько все старания пловца, сколько счастливый случай помог ему – течение проносило его совсем близко. Дотянувшись до скалы, он ухватился за нее обеими руками и лишь так смог удержаться. Вода протащила его вокруг скалы, пока все тело его не вытянулось по течению и ноги не повисли над водопадом. Хотя скала разбивала течение и ослабляла его напор, Гендрику пришлось напрячь все силы, чтоб его не смыла вода. Немного погодя ему удалось найти место для ног. На скале оказался небольшой выступ: Гендрик поставил одну ногу, а другой оперся о вершину. Попытка добраться до берега неминуемо стоила бы ему жизни. Земля была совсем близко, на расстоянии прыжка, но, чтобы прыгнуть, надо сначала твердо стать на ноги, а для этого не хватало места.