Страница:
«Интересно, сколько стоило фирме „В погоне за неведомым“ приобретение этих поистине бесценных кадров?» – пронеслось у Крюгера в голове.
Хотя, может, все было гораздо проще! Ведь один из очередных хороших знакомых его незаменимой секретарши как раз и работал там, где обрабатывалась информация со спутников.
Взяв в руки факс из Термеза, Патрик еще успел подумать, что по возвращении из поездки не мешало бы поднять зарплату его замечательной помощнице. Факс не имел подписи. Впрочем, это было и не столь важно. Вряд ли Крюгер смог бы вспомнить своего информатора в том регионе, даже если бы его имя составляло суть всего сообщения. Слишком много их было у фирмы, этих информаторов.
Текст сообщения был на русском и гласил: «Двое таджиков, искавшие в урочище Гуль потерявшуюся корову, случайно наткнулись на человекообразное существо, передвигающееся на задних конечностях. Существо издавало гортанные звуки и угрожающе махало верхними конечностями. И поспешило скрыться. На вопрос репортера местной газеты, почему же люди не стали преследовать это существо, таджики ответили: „Мы …сь!“
От последнего слова пропечатались только эти две буквы – «сь».
– Все ясно! – произнес Патрик Крюгер вслух. – Видимо, имелось в виду: «Мы побоялись!»
А уже покидая кабинет и ни к кому конкретно не обращаясь, он заявил:
– Конечно же, он там – в урочище Гуль. Куда же ему еще деваться? Мы ведь ему заявление на отпуск не подписывали!
Последние слова Крюгера вызвали у его секретарши Габи недоуменный взгляд поверх очков.
Патрик Крюгер любил франкфуртский аэропорт. Однако, в последние несколько лет летать ему приходилось нечасто. Это тогда, еще в самом начале, когда его не совсем обычная фирма только появилась, Крюгер проводил больше времени в воздухе, чем на земле. Но Патрик хорошо помнил возбуждающую толчею у касс и неизменную суету у таможни. Он всегда с удовольствием приезжал за два-три часа до регистрации, чтобы насладиться атмосферой предстоящего путешествия. Ибо нигде восторженное состояние человека в ожидании новых приключений не ощущается так явственно, как в огромном международном аэропорту. Привычный вид тысяч спешащих куда-то на край земли пассажиров завораживал, а безликие женские голоса из динамиков воспринимались под сводами аэровокзала, как воркование обленившихся ангелочков.
Патрик Крюгер занял место в небольшой кафешке у медленно вращающихся и поблескивающих свежим лаком автомобильных новинок. Темнокожие парни в робах обслуживающего персонала гоняли из зала в зал длинные вереницы тележек, напоминающие фантастических гусениц. А снующие взад-вперед желтые автомобильчики не спеша обслуживали малоподвижных и «тяжелогруженых» путешественников. До посадки оставался еще целый час, и, освободившись от багажа, Крюгер с наслаждением потягивал кофе с коньяком. От избытка свободного времени он наблюдал за происходившим вокруг него. И в особенности за оккупировавшими соседние столики людьми. Он пытался себе представить, что же побудило каждого из них оставить свои дела, семьи, интересы. И так же, как и он, Крюгер, с головой окунуться в водоворот предвзлетных страстей. Неужели это живущее в каждом человеке неудовлетворенное желание преодолеть невидимую границу земля-воздух? Испытать пьянящую тяжесть при взлете, еле уловимое движение вверх – туда, куда когда-нибудь унесутся человеческие души, окончательно сбросив свою земную оболочку…
«А может быть, дело вовсе в другом? – размышлял Крюгер. – Может быть, люди приходят сюда, как в храм? В ожидании какого-то необычного крестного хода или просто сногсшибательной мессы? Ведь всем известно, что в этом „храме“ даже неверующий молится и божится вести безгрешную жизнь… Только бы она не оборвалась где-то там… после взлета!»
Патрик Крюгер проводил задумчивым взглядом группу молоденьких таиландских стюардесс и наткнулся на скрюченную фигуру читающего какую-то периодику дедка.
«О чем, к примеру, думает этот уткнувшийся в газету и бесшумно шевелящий губами старик? – пронеслось в голове Крюгера. – Разве он читает? Нет, он ведь просто молится! Или вон та полная дамочка с детьми-близнецами. Разве она заказывает у официанта мороженое? Сколько мольбы в ее печальных глазах! Она и смотрит-то на него как на распятие!..»
Его размышления прервали двое молодых людей, как раз занявшие освободившийся столик напротив. В глаза сразу бросалась их абсолютная внешняя противоположность друг другу.
Один высокий, красивый, с великолепной спортивной фигурой. Он чем-то неуловимо напоминал какую-то голливудскую знаменитость. А может, и всех сразу. Эдакий баловень судьбы! Его собеседника природа, правда, тоже не обидев ростом, явно обидела всем остальным. Щуплый, костистый, с тонкими нервными чертами лица, бледными глазами-бусинками и крупными обветренными губами, которые к тому же еще и постоянно облизывал, он здорово смахивал на сказочного гоблина. Его оттопыренные уши визуально увеличивали и без того чересчур широкий лоб. А волосы у этого чуда природы начинали расти откуда-то с середины головы, едва прикрывая проплешину на затылке.
Молодые люди беседовали. Точнее, говорил в основном симпатяга. Его же собеседник рассеянно слушал и, близоруко щурясь, озирался по сторонам.
Патрик Крюгер раскрыл свою заветную синюю папку и достал листок с данными на очередного члена экспедиции. При этом нисколько не удивился, обнаружив на анкете фотографию «голливудской звезды», сидящей напротив.
– Макс Шмидт. Двадцать семь лет. Немец, – прочел он вслух, не боясь быть услышанным.
Крюгер заказал себе еще кофе, быстро пробежался по анкетным данным и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза…
Макс проснулся в начале двенадцатого. Некоторое время он продолжал лежать с закрытыми глазами. Пока вдруг не почувствовал, как по векам пробежала тень. Он вскинулся на постели. За настежь распахнутым окном его спальни на залитой полуденным солнцем лужайке перед бассейном, облокотившись на длинный сачок, стоял садовник Джонс. Он явно прикидывал, сколько же трусиков, лифчиков и других удивительных вещей, которым в бассейне вовсе не место, ему сегодня предстоит выловить.
Голова Макса безбожно трещала после вчерашней дикой вечеринки. Впечатление было такое, словно какая-то наглая тварь тайком забралась в его череп и, устроившись поудобнее, крушила там грецкие орехи. Притом не чем-нибудь, а его же, Макса, лыжными ботинками.
– Прекрати-и-и-и-ть! – что было мочи заорал Макс, крепко сжав руками готовую расколоться голову.
Лучше не стало. Макс приоткрыл глаза и тут же поймал испуганный взгляд садовника Джонса. Сообразив, что садовник принял его рык на свой счет, Шмидт сделал попытку улыбнуться. Но, видно, получилось это у него неважно. Потому как Джонс извиняющимся тоном промямлил:
– Прошу прощения, но я еще даже не начал.
Макс ничего не ответил. Лишь махнул рукой и чертыхаясь отправился под душ.
Джонс покачал головой и без желания принялся за дело. Он не на шутку переживал за своего молодого господина. И не только потому, что уже многие годы работал на семью Шмидта. Но и потому, что по-отечески любил этого парня. А кроме того, был многим обязан Максу. К примеру, своим не типичным для Германии именем. Нет, он не был ни чернокожим, ни «сыном туманного Альбиона». Просто лет пятнадцать назад, вернувшись как-то на школьные каникулы из Англии, Макс Шмидт назвал добродушного Иоанеса на английский манер Джонсом. С тех пор это прозвище накрепко пристало к садовнику, и иначе его уже никто не называл. Привык к нему и сам Иоанес. Да так, что настоящее имя вспоминал только в дни своего рождения. И то лишь получая поздравительные открытки от родных.
Холодные тугие струи воды разбивались о голову Макса. И изгоняли ненавистную тварь не хуже заправского экзорциста. Да так, что уже через десять минут Шмидт с нескрываемым злорадством праздновал полную победу над проклятым «щелкунчиком».
Шлепая босыми ногами по прохладному полу кабинета отца, Макс приблизился к рабочему столу.
Плюхнувшись голым задом в отцовское кожаное кресло, он включил компьютер. Взгляд молодого человека скользнул по глянцу дорогого письменного прибора и замер на заключенной в серебряную рамку фотографии. Со снимка Максу беззаботно улыбались его родители. Парень почувствовал, как защемило сердце, а к горлу вдруг подкатил предательский комок. Он никак не мог простить судьбе, что она так жестоко вырвала из его жизни двух самых близких ему людей. Родители Шмидта были в числе посетителей World Trade Centre одиннадцатого сентября. И с тех пор числились в пропавших без вести.
– Мне вас так не хватает! – прошептал Макс и осторожно положил снимок на стол. Изображением вниз.
Он ненавидел слезы. А потому прилагал все усилия, чтобы отвлечься от горестных мыслей. Хотя в доме его родителей, где все напоминало молодому человеку о его страшной потере, это давалось чрезвычайно трудно.
Макс уже добрых десять минут с безразличием просматривал в Интернете программки ночных клубов на вечер, когда его внимание в поисковой системе вдруг привлекла смешная фигурка подпрыгивающего на одной ноге йети. Смысла обегающей силуэт Снежного человека строки Шмидт вначале и не понял. И только когда он раскрыл запакованную под изображением страницу, то воскликнул, пораженный:
– Что? Снежный человек? Вот это да!
Он просто не верил своим глазам.
– Конечно, хочу! – раз за разом повторял Макс, торопливо щелкая клавишами компьютера.
Система в тот день почему-то давала сбои. И заполнить побыстрее формуляр заявки на участие у Макса не получалось. А в это время счетчик посетителей сайта крутился с пугающей быстротой. И это еще больше подгоняло, а главное, нервировало Шмидта. У него не было времени, чтобы поразмышлять на эту тему, но Макс подсознательно уже знал ответ. Система была просто откровенно перегружена любопытными посетителями этой страницы. Такими же, как и сам Макс. А потому молодому человеку лишь оставалось надеяться, что в бешеной гонке за право участвовать в удивительной экспедиции удача окажется на его стороне. Макс торопился и в заполнении анкеты допустил ошибку. В графе «Количество желающих» вместо цифры один он второпях вляпал двойку. Однако на исправление времени у него, возможно, уже не оставалось. А потому Макс уверенно закончил регистрацию, переведя на счет туристической фирмы «В погоне за неведомым» круглую сумму в тридцать тысяч евро.
Джонс аккуратно раскладывал выловленные им из воды трофеи. Сегодняшний «улов» был особенно богат. Среди широко представленного ассортимента женского нижнего белья на краю бассейна красовалась и… одна-единственная туфля. Поколебавшись, садовник на всякий случай еще раз заглянул в бассейн. Вдруг там кто-нибудь лежал, мало ли! В тот самый момент боковым зрением он заметил какое-то движение. С поросячьим визгом, в чем мать родила, мимо Джонса пролетел его молодой хозяин. Старый слуга стойко перенес фонтан брызг. А в процессе намокания его единственной мыслью было: «Если б знал – обошелся бы без сачка…»
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
Хотя, может, все было гораздо проще! Ведь один из очередных хороших знакомых его незаменимой секретарши как раз и работал там, где обрабатывалась информация со спутников.
Взяв в руки факс из Термеза, Патрик еще успел подумать, что по возвращении из поездки не мешало бы поднять зарплату его замечательной помощнице. Факс не имел подписи. Впрочем, это было и не столь важно. Вряд ли Крюгер смог бы вспомнить своего информатора в том регионе, даже если бы его имя составляло суть всего сообщения. Слишком много их было у фирмы, этих информаторов.
Текст сообщения был на русском и гласил: «Двое таджиков, искавшие в урочище Гуль потерявшуюся корову, случайно наткнулись на человекообразное существо, передвигающееся на задних конечностях. Существо издавало гортанные звуки и угрожающе махало верхними конечностями. И поспешило скрыться. На вопрос репортера местной газеты, почему же люди не стали преследовать это существо, таджики ответили: „Мы …сь!“
От последнего слова пропечатались только эти две буквы – «сь».
– Все ясно! – произнес Патрик Крюгер вслух. – Видимо, имелось в виду: «Мы побоялись!»
А уже покидая кабинет и ни к кому конкретно не обращаясь, он заявил:
– Конечно же, он там – в урочище Гуль. Куда же ему еще деваться? Мы ведь ему заявление на отпуск не подписывали!
Последние слова Крюгера вызвали у его секретарши Габи недоуменный взгляд поверх очков.
Патрик Крюгер любил франкфуртский аэропорт. Однако, в последние несколько лет летать ему приходилось нечасто. Это тогда, еще в самом начале, когда его не совсем обычная фирма только появилась, Крюгер проводил больше времени в воздухе, чем на земле. Но Патрик хорошо помнил возбуждающую толчею у касс и неизменную суету у таможни. Он всегда с удовольствием приезжал за два-три часа до регистрации, чтобы насладиться атмосферой предстоящего путешествия. Ибо нигде восторженное состояние человека в ожидании новых приключений не ощущается так явственно, как в огромном международном аэропорту. Привычный вид тысяч спешащих куда-то на край земли пассажиров завораживал, а безликие женские голоса из динамиков воспринимались под сводами аэровокзала, как воркование обленившихся ангелочков.
Патрик Крюгер занял место в небольшой кафешке у медленно вращающихся и поблескивающих свежим лаком автомобильных новинок. Темнокожие парни в робах обслуживающего персонала гоняли из зала в зал длинные вереницы тележек, напоминающие фантастических гусениц. А снующие взад-вперед желтые автомобильчики не спеша обслуживали малоподвижных и «тяжелогруженых» путешественников. До посадки оставался еще целый час, и, освободившись от багажа, Крюгер с наслаждением потягивал кофе с коньяком. От избытка свободного времени он наблюдал за происходившим вокруг него. И в особенности за оккупировавшими соседние столики людьми. Он пытался себе представить, что же побудило каждого из них оставить свои дела, семьи, интересы. И так же, как и он, Крюгер, с головой окунуться в водоворот предвзлетных страстей. Неужели это живущее в каждом человеке неудовлетворенное желание преодолеть невидимую границу земля-воздух? Испытать пьянящую тяжесть при взлете, еле уловимое движение вверх – туда, куда когда-нибудь унесутся человеческие души, окончательно сбросив свою земную оболочку…
«А может быть, дело вовсе в другом? – размышлял Крюгер. – Может быть, люди приходят сюда, как в храм? В ожидании какого-то необычного крестного хода или просто сногсшибательной мессы? Ведь всем известно, что в этом „храме“ даже неверующий молится и божится вести безгрешную жизнь… Только бы она не оборвалась где-то там… после взлета!»
Патрик Крюгер проводил задумчивым взглядом группу молоденьких таиландских стюардесс и наткнулся на скрюченную фигуру читающего какую-то периодику дедка.
«О чем, к примеру, думает этот уткнувшийся в газету и бесшумно шевелящий губами старик? – пронеслось в голове Крюгера. – Разве он читает? Нет, он ведь просто молится! Или вон та полная дамочка с детьми-близнецами. Разве она заказывает у официанта мороженое? Сколько мольбы в ее печальных глазах! Она и смотрит-то на него как на распятие!..»
Его размышления прервали двое молодых людей, как раз занявшие освободившийся столик напротив. В глаза сразу бросалась их абсолютная внешняя противоположность друг другу.
Один высокий, красивый, с великолепной спортивной фигурой. Он чем-то неуловимо напоминал какую-то голливудскую знаменитость. А может, и всех сразу. Эдакий баловень судьбы! Его собеседника природа, правда, тоже не обидев ростом, явно обидела всем остальным. Щуплый, костистый, с тонкими нервными чертами лица, бледными глазами-бусинками и крупными обветренными губами, которые к тому же еще и постоянно облизывал, он здорово смахивал на сказочного гоблина. Его оттопыренные уши визуально увеличивали и без того чересчур широкий лоб. А волосы у этого чуда природы начинали расти откуда-то с середины головы, едва прикрывая проплешину на затылке.
Молодые люди беседовали. Точнее, говорил в основном симпатяга. Его же собеседник рассеянно слушал и, близоруко щурясь, озирался по сторонам.
Патрик Крюгер раскрыл свою заветную синюю папку и достал листок с данными на очередного члена экспедиции. При этом нисколько не удивился, обнаружив на анкете фотографию «голливудской звезды», сидящей напротив.
– Макс Шмидт. Двадцать семь лет. Немец, – прочел он вслух, не боясь быть услышанным.
Крюгер заказал себе еще кофе, быстро пробежался по анкетным данным и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза…
* * *
Макс проснулся в начале двенадцатого. Некоторое время он продолжал лежать с закрытыми глазами. Пока вдруг не почувствовал, как по векам пробежала тень. Он вскинулся на постели. За настежь распахнутым окном его спальни на залитой полуденным солнцем лужайке перед бассейном, облокотившись на длинный сачок, стоял садовник Джонс. Он явно прикидывал, сколько же трусиков, лифчиков и других удивительных вещей, которым в бассейне вовсе не место, ему сегодня предстоит выловить.
Голова Макса безбожно трещала после вчерашней дикой вечеринки. Впечатление было такое, словно какая-то наглая тварь тайком забралась в его череп и, устроившись поудобнее, крушила там грецкие орехи. Притом не чем-нибудь, а его же, Макса, лыжными ботинками.
– Прекрати-и-и-и-ть! – что было мочи заорал Макс, крепко сжав руками готовую расколоться голову.
Лучше не стало. Макс приоткрыл глаза и тут же поймал испуганный взгляд садовника Джонса. Сообразив, что садовник принял его рык на свой счет, Шмидт сделал попытку улыбнуться. Но, видно, получилось это у него неважно. Потому как Джонс извиняющимся тоном промямлил:
– Прошу прощения, но я еще даже не начал.
Макс ничего не ответил. Лишь махнул рукой и чертыхаясь отправился под душ.
Джонс покачал головой и без желания принялся за дело. Он не на шутку переживал за своего молодого господина. И не только потому, что уже многие годы работал на семью Шмидта. Но и потому, что по-отечески любил этого парня. А кроме того, был многим обязан Максу. К примеру, своим не типичным для Германии именем. Нет, он не был ни чернокожим, ни «сыном туманного Альбиона». Просто лет пятнадцать назад, вернувшись как-то на школьные каникулы из Англии, Макс Шмидт назвал добродушного Иоанеса на английский манер Джонсом. С тех пор это прозвище накрепко пристало к садовнику, и иначе его уже никто не называл. Привык к нему и сам Иоанес. Да так, что настоящее имя вспоминал только в дни своего рождения. И то лишь получая поздравительные открытки от родных.
Холодные тугие струи воды разбивались о голову Макса. И изгоняли ненавистную тварь не хуже заправского экзорциста. Да так, что уже через десять минут Шмидт с нескрываемым злорадством праздновал полную победу над проклятым «щелкунчиком».
Шлепая босыми ногами по прохладному полу кабинета отца, Макс приблизился к рабочему столу.
Плюхнувшись голым задом в отцовское кожаное кресло, он включил компьютер. Взгляд молодого человека скользнул по глянцу дорогого письменного прибора и замер на заключенной в серебряную рамку фотографии. Со снимка Максу беззаботно улыбались его родители. Парень почувствовал, как защемило сердце, а к горлу вдруг подкатил предательский комок. Он никак не мог простить судьбе, что она так жестоко вырвала из его жизни двух самых близких ему людей. Родители Шмидта были в числе посетителей World Trade Centre одиннадцатого сентября. И с тех пор числились в пропавших без вести.
– Мне вас так не хватает! – прошептал Макс и осторожно положил снимок на стол. Изображением вниз.
Он ненавидел слезы. А потому прилагал все усилия, чтобы отвлечься от горестных мыслей. Хотя в доме его родителей, где все напоминало молодому человеку о его страшной потере, это давалось чрезвычайно трудно.
Макс уже добрых десять минут с безразличием просматривал в Интернете программки ночных клубов на вечер, когда его внимание в поисковой системе вдруг привлекла смешная фигурка подпрыгивающего на одной ноге йети. Смысла обегающей силуэт Снежного человека строки Шмидт вначале и не понял. И только когда он раскрыл запакованную под изображением страницу, то воскликнул, пораженный:
– Что? Снежный человек? Вот это да!
Он просто не верил своим глазам.
– Конечно, хочу! – раз за разом повторял Макс, торопливо щелкая клавишами компьютера.
Система в тот день почему-то давала сбои. И заполнить побыстрее формуляр заявки на участие у Макса не получалось. А в это время счетчик посетителей сайта крутился с пугающей быстротой. И это еще больше подгоняло, а главное, нервировало Шмидта. У него не было времени, чтобы поразмышлять на эту тему, но Макс подсознательно уже знал ответ. Система была просто откровенно перегружена любопытными посетителями этой страницы. Такими же, как и сам Макс. А потому молодому человеку лишь оставалось надеяться, что в бешеной гонке за право участвовать в удивительной экспедиции удача окажется на его стороне. Макс торопился и в заполнении анкеты допустил ошибку. В графе «Количество желающих» вместо цифры один он второпях вляпал двойку. Однако на исправление времени у него, возможно, уже не оставалось. А потому Макс уверенно закончил регистрацию, переведя на счет туристической фирмы «В погоне за неведомым» круглую сумму в тридцать тысяч евро.
Джонс аккуратно раскладывал выловленные им из воды трофеи. Сегодняшний «улов» был особенно богат. Среди широко представленного ассортимента женского нижнего белья на краю бассейна красовалась и… одна-единственная туфля. Поколебавшись, садовник на всякий случай еще раз заглянул в бассейн. Вдруг там кто-нибудь лежал, мало ли! В тот самый момент боковым зрением он заметил какое-то движение. С поросячьим визгом, в чем мать родила, мимо Джонса пролетел его молодой хозяин. Старый слуга стойко перенес фонтан брызг. А в процессе намокания его единственной мыслью было: «Если б знал – обошелся бы без сачка…»
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
Неотъемлемой частью пестрой жизни франкфуртского аэропорта являлась таможня. После известных событий в США в сентябре две тысячи первого года контроль усилился. Правда, чем же этот «усиленный» контроль отличался от прежнего, Патрик Крюгер никак не мог понять. То ли разница заключалась в увеличении числа пограничников (их действительно стало больше), то ли в том, что женщинам, воспользовавшимся услугами воздушного транспорта, теперь приходилось грызть свои ногти, вместо того чтобы пускать в ход маникюрные ножницы.
Вот уже битых десять минут Патрик наблюдал за двумя молодыми мужиками, которые стояли в очереди впереди него. Они не торопясь водружали свою ручную кладь на ленту транспортера и перебрасывались безобидными шутками с молодой девицей с нашивками сержанта погранвойск. Один из них, светловолосый и прилично одетый, беспрепятственно преодолел металлодетектор и уже снимал свою сумку с ленты, когда второй, темноволосый и несколько рассеянный, вдруг «зазвенел». Подошедший пограничник ловко «прозондировал» его ручным металлоискателем. Внимание пограничника привлекли черные, с железными бляхами, ботинки. Скорее всего, эти самые бляхи и звенели. Пограничник произнес:
– Снимите, пожалуйста!
Черноволосый никак не ожидал такого поворота дел. Он изменился в лице и заявил:
– Ни за что!
До сих пор скучавшие в очереди и без интереса наблюдавшие за процедурой досмотра пассажиры вмиг ожили. Пограничник, которому многое было не впервой, спокойно с расстановкой повторил:
– Снимите, пожалуйста, вашу обувь! Испуганно озираясь и пятясь в направлении транспортера со своими вещами, упрямец не отвечал. Служащие таможни заподозрили неладное и теперь быстро предпринимали меры безопасности: оповещали по рации патрулирующие аэропорт наряды, освобождали от пассажиров помещение. Светловолосый, оттесняемый подоспевшими на помощь таможенникам полицейскими в сторону зала для ожидающих посадки, заволновался.
– Рольф! Рольфи, ты что это задумал? – кричал он своему дружку. – Снимай ботинки, идиот!
Последнее он уже выкрикивал из-за закрывшихся перед самым его носом стеклянных дверей. Патрик Крюгер был всегда готов с головой окунуться в очередное приключение, а посему с удовольствием наблюдал за развитием событий. Ситуация же в этом, теперь уже со всех сторон замкнутом помещении накалилась до предела. Таможенники и полицейские окружили черноволосого и, держа руки на расстегнутых кобурах, постепенно сужали кольцо. Несговорчивый пассажир, наконец, видимо, сообразил, как далеко завело его упрямство. Потому как предпринял попытку спасти ситуацию:
– Хорошо, я сниму свои ботинки. Только я вас предупреждаю!..
Из этих его неосторожных слов сразу становилось ясно, что разговаривать с блюстителями порядка его не научили. Ожидая какого-нибудь подвоха со стороны задержанного, доблестная полиция быстро взяла инициативу в свои руки:
– Лицом к-к-к стене, р-р-руки за г-г-голову! – крикнул, заикаясь, молодой офицер погранслужбы.
Он прибыл на место происшествия последним и, похоже, не успел подготовиться к задержанию морально.
– И как я тогда смогу снять ботинки? – вызывающе возразил загнанный в угол черноволосый.
– Молчать и выполнять! – прогремел басом более опытный представитель закона.
На этот раз приказ был выполнен без пререканий. В мгновение ока к задержанному подскочили двое полицейских и буквально вжали бедолагу в стену. А третий, спрятав пистолет в кобуру, смело приблизился к нарушителю порядка. Он присел перед черноволосым на корточки и стал расшнуровывать ему обувь. На несколько мгновений стало абсолютно тихо. Казалось, что даже самолеты снаружи вдруг перестали взлетать и садиться. Стащив первый ботинок, полицейский вдруг очумело завращал глазами и резко отпрянул назад. Толпа пассажиров ахнула. Тут Крюгер заметил, как до того крепко державшие нарушителя таможенники вдруг ослабили хватку. Мало того, еще и задрав вверх носы, стали громко отфыркиваться. А единственный четвероногий «полицейский» протяжно заскулил. Уже в следующий момент волна невыносимой вони достигла и первых пассажиров, ибо пуленепробиваемые стеклянные двери на случай газовой атаки рассчитаны не были. Реакция людей не заставила себя долго ждать. Многие пассажиры уже вовсю веселились. И только одна полнотелая молодка, потеряв сознание от переживания, рухнула в объятия стражей порядка.
В наспех проветренном помещении таможенного досмотра возобновилась рутинная проверка. Патрик подмигнул не скрывающей своей улыбки девушке-сержанту и отправился к ожидавшему пассажиров автобусу. Сзади то и дело раздавались взрывы смеха. Почему-то теперь практически каждый считал своим долгом обратить внимание таможенников на его якобы «звенящую» обувь.
«Летайте самолетами Аэрофлота!» – эта, пожалуй, самая первая русская реклама была знакома Патрику Крюгеру с незапамятных времен. И именно самолетом этой авиакомпании ему предстояло лететь в Москву. А точнее, через Москву. Почему именно через Москву? Ну, во-первых, потому, что Крюгер не очень доверял азиатским авиалиниям. Но существовала и еще одна причина. Крюгер очень любил столицу Российской Федерации. Объездив полсвета, он больше нигде не чувствовал себя так хорошо и свободно. Москва вдохновляла его и одновременно завораживала. К тому же время позволяло ему ненадолго отклониться от маршрута.
Самолет «ТУ-134», словно игрушечный рядом с огромными, распластавшими свои многометровые крылья «боингами», встречал пассажиров блеском свежего лака. И от солнечных лучей, весело игравших на его гладкой поверхности, казалось, что удобно разместившийся на хвосте машины российский орел нетерпеливо махал крыльями.
Устроившись поудобнее в абсолютно неудобном кресле, Патрик стал ждать взлета. Места за ним заняли светловолосый со своим теперь уже «всемирно» известным спутником. Последний продолжал сконфуженно извиняться перед товарищем за дурацкую, как он сам выражался, ситуацию с ботинками. При этом внаглую обвинял во всем судьбу-злодейку.
Машина, разрывая в клочья легкие перистые облака, взмыла ввысь. Патрик Крюгер извлек из своего кейса очередную страничку с фотографией в углу и принялся за чтение:
– Александра Калугина. Двадцать четыре года. Русская…
Алекс, как ее называли друзья, стройная красивая девушка, задумчиво смотрела вдаль. Банк, в котором она работала вот уже три года, выходил окнами на Москву-реку. И открывающаяся из ее окон панорама впечатляла. Монументальный памятник Петру I, один из самых молодых памятников современной Москвы и, пожалуй, самый грандиозный, был виден отсюда во всех подробностях. Фигура царя Петра своими размерами не уступала кораблю, за штурвалом которого царь и стоял. В вытянутой вперед правой руке он держал позолоченный свиток. А за памятником первому российскому императору, на противоположной стороне реки, возвышался заново отстроенный храм Христа Спасителя. Он, словно истосковавшийся по загару сибиряк, подставлял свои белые бока под лучи весеннего солнца. На позолоченные купола храма, на которые драгметалла ушло, наверное, больше, чем нужно было для оздоровления экономики какой-нибудь страны третьего мира, в солнечные дни без солнцезащитных очков было просто больно смотреть. Глядя на всю эту волшебную красотищу бирюзового неба, изумрудной зелени деревьев и золота церковных маковок с высоты шестого этажа, Алекс представляла себя перелетной птицей, которая после долгих мытарств на чужбине наконец возвращалась в родные края. Это впечатление усиливалось еще и за счет свежевымытых окон банковского офиса. Молодой паренек – мойщик окон уже с час суетился неподалеку от ее окна. Он усиленно раскачивал закрепленную где-то под крышей лебедку в надежде поглубже проникнуть взглядом в привлекательное декольте Калугиной.
На столе ожил телефон. Своим звонком он не только вырвал Алекс из романтического созерцания окрестностей, но и лишил ее несостоявшегося поклонника по ту сторону стекла последней возможности получше рассмотреть божественные формы девушки. Звонил Валерий, личный референт Семена.
– Александра Викторовна, – вкрадчивым голосом страстного обожателя проворковал он, – Семен Семенович ожидает вас к ланчу в «Золотой Короне». Машина за вами уже выслана.
На последнем слове голос Валерия предательски дрогнул. И уже от одной только мысли, чем мог в этот момент заниматься говоривший, Калугину передернуло.
– Передайте Семену Семеновичу, – передразнила его девушка, – что я скоро буду. Только вот надену его любимые трусики…
Референт Зуброва аж поперхнулся. Алекс уронила трубку и от души рассмеялась.
Александра Калугина и Семен Зубров встречались уже в течение двух лет. Девушка прекрасно помнила их первую встречу. Дела у банка тогда шли неважно. И всем, даже самой беспечной техничке, становилось ясно, что поиски новой работы неизбежны. Кризисы последних лет и постоянно меняющееся руководство не обещали ничего хорошего. И вдруг появился он. И будто по мановению волшебной палочки все встало на свои места. Алекс перешла в отдел по работе с иностранными инвесторами. Правда, в ее повышении основную роль сыграло превосходное знание языков. Английским, немецким и французским она владела в совершенстве. А с Семеном, новым владельцем банка, она познакомилась чуть позже. На банкете в честь юбилея их учреждения. Ее сразу поразили его рост и физическая сила. А с того момента, как он заметил ее, они уже не расставались.
В ресторане «Золотая Корона» в это время дня не бывало много посетителей. Об этом эксклюзивном заведении с отменной кухней ходили разные слухи. Болтали даже, что здесь собирались на свои тайные сходки короли теневого бизнеса. Александра Калугина в это не верила. Точнее, Алекс все это мало интересовало. Для девушки все эти уличные сплетни на уровне бульварной прессы таковыми и оставались. А такое понятие, как «русская мафия», она и вовсе не воспринимала всерьез. Конечно, она слышала о коррупции, взяточничестве и других должностных преступлениях. Но ведь где такого не было?! Что же касалось убийств и насилия, то никакая мафия не сравнилась бы с войной. Только на одном Кавказе за день гибло больше народа, чем на улицах всех русских городов за неделю.
Семен Зубров, улыбаясь во весь рот, поднялся навстречу девушке. Он нежно поцеловал Алекс и усадил напротив себя. Тут же появился официант и стал подавать на стол. Обед был, как всегда, изысканным. Покончив с едой, Семен наполнил бокалы и, как если бы он говорил о чем-то обыденном, заявил:
– А теперь выпьем за предстоящую поездку! Уже переставшая удивляться неожиданным причудам своего кавалера Алекс спокойно спросила:
– И куда же мы едем?
– На родину предков! – как само собой разумеющееся выдал Семен.
– И чего мы не видели в Нижнем Новгороде? – скучным голосом спросила девушка.
– При чем здесь Нижний? – вопросом на вопрос ответил удивленный Семен.
– А что, есть еще и верхний? – Алекс откровенно раздражал этот беспредметный разговор. И все же, набравшись терпения, она пояснила: – Ты ведь вроде бы из Нижнего родом?
– Из Оренбурга я родом, дорогая моя, из Оренбурга! – отсмеявшись, прогремел Зубров.
Но, увидев, как вздернулся от обиды красивый носик подруги, поспешил перевести разговор на другую тему.
– И вовсе я не свою родину имел в виду. Я говорил о родине великих ариев – о Памире и Гималаях. А ведь мы с тобой и есть потомки тех самых ариев. И заявляю я это тебе вполне официально, как ара – аре! – попытался шуткой закончить свой монолог Семен Зубров.
Алекс улыбнулась этой его попытке и осторожно предположила:
– И все-то ты врешь, Зубров! Ну какой дурак попрется в самом конце весны в Гималаи? В это время люди планируют свои отпуска на Багамах или Мальдивах. Ну, на худой конец, на Канарах.
Семен продолжал молча разглядывать девушку.
– Ну вот скажи мне, ну что мы будем там… в горах делать? Туда ж зимой ехать нужно!
Семен тяжко вздохнул и тоном, не допускающим никаких возражений, произнес:
– И все-таки мы с тобой отправляемся на Крышу Мира.
Минуты три Александра неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Тысячи обидных мыслей теснились в ее голове. Опасные эмоции порывались вылиться наружу. Ибо Александра Калугина больше всего на свете ненавидела, когда ее к чему-то принуждали. Однако она все же справилась со своими растрепанными чувствами.
– Как знаешь, – просто согласилась девушка. И, изящно закурив тонкую папиросу, строго посмотрела на своего упрямого мужчину.
Но Зубров в ожидании продолжения без труда выдержал откровенный упрек ее взгляда.
– Только одного я так и не поняла, – выпустила вместе со струйкой дыма Калугина. – Зачем? Зачем?!
Семен подозвал официанта и, уже расплачиваясь, спокойно ответил:
– Снежного человека ловить будем!
Алекс переводила свой неверящий взгляд то на официанта, то на Семена. И, видимо наконец решив, что ее друг к числу нормальных людей больше не относится, обратилась к мужчине в белом костюме и с бабочкой:
– Простите, любезнейший, а что мы пили??
Толкая впереди себя тележку с запечатанными обедами и запотевшими напитками, на удивление несимпатичная стюардесса громко повторяла:
– Пожалуйста, говорите, что вы будете? Есть рис с курой и рис со свининой!
Патрик Крюгер быстро оценил предложенные ему на выбор варианты откровенно скромного меню. Порции имели не только одинаковые цвет и форму, но, видимо, и своими вкусовыми качествами мало чем отличались. Махнув в сердцах рукой, Крюгер кивнул на куру. Быстро перекусив и откинувшись на спинку кресла, он открыл банку «Синебрюхова». Сделал солидный глоток и с удовольствием отметил, что, по меньшей мере, пиво его не разочаровало.
Мужики сзади с шумом уплетали свои порции. При этом еще успевали травить анекдоты. Сидевшие в противоположном ряду пожилые супруги бросали на них испепеляющие взгляды. Черноволосый, перехватив парочку таких взглядов, видно, задался целью вконец испортить аппетит культурным старикам. Он нарочно громко обратился к своему соседу:
– А вот еще анекдот! – И с совершенно серьезной миной продолжил: – Сидят две мухи на навозе. Одна пукнула. Другая возмутилась: «Ты что? Мы же кушаем!!!»
Вот уже битых десять минут Патрик наблюдал за двумя молодыми мужиками, которые стояли в очереди впереди него. Они не торопясь водружали свою ручную кладь на ленту транспортера и перебрасывались безобидными шутками с молодой девицей с нашивками сержанта погранвойск. Один из них, светловолосый и прилично одетый, беспрепятственно преодолел металлодетектор и уже снимал свою сумку с ленты, когда второй, темноволосый и несколько рассеянный, вдруг «зазвенел». Подошедший пограничник ловко «прозондировал» его ручным металлоискателем. Внимание пограничника привлекли черные, с железными бляхами, ботинки. Скорее всего, эти самые бляхи и звенели. Пограничник произнес:
– Снимите, пожалуйста!
Черноволосый никак не ожидал такого поворота дел. Он изменился в лице и заявил:
– Ни за что!
До сих пор скучавшие в очереди и без интереса наблюдавшие за процедурой досмотра пассажиры вмиг ожили. Пограничник, которому многое было не впервой, спокойно с расстановкой повторил:
– Снимите, пожалуйста, вашу обувь! Испуганно озираясь и пятясь в направлении транспортера со своими вещами, упрямец не отвечал. Служащие таможни заподозрили неладное и теперь быстро предпринимали меры безопасности: оповещали по рации патрулирующие аэропорт наряды, освобождали от пассажиров помещение. Светловолосый, оттесняемый подоспевшими на помощь таможенникам полицейскими в сторону зала для ожидающих посадки, заволновался.
– Рольф! Рольфи, ты что это задумал? – кричал он своему дружку. – Снимай ботинки, идиот!
Последнее он уже выкрикивал из-за закрывшихся перед самым его носом стеклянных дверей. Патрик Крюгер был всегда готов с головой окунуться в очередное приключение, а посему с удовольствием наблюдал за развитием событий. Ситуация же в этом, теперь уже со всех сторон замкнутом помещении накалилась до предела. Таможенники и полицейские окружили черноволосого и, держа руки на расстегнутых кобурах, постепенно сужали кольцо. Несговорчивый пассажир, наконец, видимо, сообразил, как далеко завело его упрямство. Потому как предпринял попытку спасти ситуацию:
– Хорошо, я сниму свои ботинки. Только я вас предупреждаю!..
Из этих его неосторожных слов сразу становилось ясно, что разговаривать с блюстителями порядка его не научили. Ожидая какого-нибудь подвоха со стороны задержанного, доблестная полиция быстро взяла инициативу в свои руки:
– Лицом к-к-к стене, р-р-руки за г-г-голову! – крикнул, заикаясь, молодой офицер погранслужбы.
Он прибыл на место происшествия последним и, похоже, не успел подготовиться к задержанию морально.
– И как я тогда смогу снять ботинки? – вызывающе возразил загнанный в угол черноволосый.
– Молчать и выполнять! – прогремел басом более опытный представитель закона.
На этот раз приказ был выполнен без пререканий. В мгновение ока к задержанному подскочили двое полицейских и буквально вжали бедолагу в стену. А третий, спрятав пистолет в кобуру, смело приблизился к нарушителю порядка. Он присел перед черноволосым на корточки и стал расшнуровывать ему обувь. На несколько мгновений стало абсолютно тихо. Казалось, что даже самолеты снаружи вдруг перестали взлетать и садиться. Стащив первый ботинок, полицейский вдруг очумело завращал глазами и резко отпрянул назад. Толпа пассажиров ахнула. Тут Крюгер заметил, как до того крепко державшие нарушителя таможенники вдруг ослабили хватку. Мало того, еще и задрав вверх носы, стали громко отфыркиваться. А единственный четвероногий «полицейский» протяжно заскулил. Уже в следующий момент волна невыносимой вони достигла и первых пассажиров, ибо пуленепробиваемые стеклянные двери на случай газовой атаки рассчитаны не были. Реакция людей не заставила себя долго ждать. Многие пассажиры уже вовсю веселились. И только одна полнотелая молодка, потеряв сознание от переживания, рухнула в объятия стражей порядка.
В наспех проветренном помещении таможенного досмотра возобновилась рутинная проверка. Патрик подмигнул не скрывающей своей улыбки девушке-сержанту и отправился к ожидавшему пассажиров автобусу. Сзади то и дело раздавались взрывы смеха. Почему-то теперь практически каждый считал своим долгом обратить внимание таможенников на его якобы «звенящую» обувь.
«Летайте самолетами Аэрофлота!» – эта, пожалуй, самая первая русская реклама была знакома Патрику Крюгеру с незапамятных времен. И именно самолетом этой авиакомпании ему предстояло лететь в Москву. А точнее, через Москву. Почему именно через Москву? Ну, во-первых, потому, что Крюгер не очень доверял азиатским авиалиниям. Но существовала и еще одна причина. Крюгер очень любил столицу Российской Федерации. Объездив полсвета, он больше нигде не чувствовал себя так хорошо и свободно. Москва вдохновляла его и одновременно завораживала. К тому же время позволяло ему ненадолго отклониться от маршрута.
Самолет «ТУ-134», словно игрушечный рядом с огромными, распластавшими свои многометровые крылья «боингами», встречал пассажиров блеском свежего лака. И от солнечных лучей, весело игравших на его гладкой поверхности, казалось, что удобно разместившийся на хвосте машины российский орел нетерпеливо махал крыльями.
Устроившись поудобнее в абсолютно неудобном кресле, Патрик стал ждать взлета. Места за ним заняли светловолосый со своим теперь уже «всемирно» известным спутником. Последний продолжал сконфуженно извиняться перед товарищем за дурацкую, как он сам выражался, ситуацию с ботинками. При этом внаглую обвинял во всем судьбу-злодейку.
Машина, разрывая в клочья легкие перистые облака, взмыла ввысь. Патрик Крюгер извлек из своего кейса очередную страничку с фотографией в углу и принялся за чтение:
– Александра Калугина. Двадцать четыре года. Русская…
* * *
Алекс, как ее называли друзья, стройная красивая девушка, задумчиво смотрела вдаль. Банк, в котором она работала вот уже три года, выходил окнами на Москву-реку. И открывающаяся из ее окон панорама впечатляла. Монументальный памятник Петру I, один из самых молодых памятников современной Москвы и, пожалуй, самый грандиозный, был виден отсюда во всех подробностях. Фигура царя Петра своими размерами не уступала кораблю, за штурвалом которого царь и стоял. В вытянутой вперед правой руке он держал позолоченный свиток. А за памятником первому российскому императору, на противоположной стороне реки, возвышался заново отстроенный храм Христа Спасителя. Он, словно истосковавшийся по загару сибиряк, подставлял свои белые бока под лучи весеннего солнца. На позолоченные купола храма, на которые драгметалла ушло, наверное, больше, чем нужно было для оздоровления экономики какой-нибудь страны третьего мира, в солнечные дни без солнцезащитных очков было просто больно смотреть. Глядя на всю эту волшебную красотищу бирюзового неба, изумрудной зелени деревьев и золота церковных маковок с высоты шестого этажа, Алекс представляла себя перелетной птицей, которая после долгих мытарств на чужбине наконец возвращалась в родные края. Это впечатление усиливалось еще и за счет свежевымытых окон банковского офиса. Молодой паренек – мойщик окон уже с час суетился неподалеку от ее окна. Он усиленно раскачивал закрепленную где-то под крышей лебедку в надежде поглубже проникнуть взглядом в привлекательное декольте Калугиной.
На столе ожил телефон. Своим звонком он не только вырвал Алекс из романтического созерцания окрестностей, но и лишил ее несостоявшегося поклонника по ту сторону стекла последней возможности получше рассмотреть божественные формы девушки. Звонил Валерий, личный референт Семена.
– Александра Викторовна, – вкрадчивым голосом страстного обожателя проворковал он, – Семен Семенович ожидает вас к ланчу в «Золотой Короне». Машина за вами уже выслана.
На последнем слове голос Валерия предательски дрогнул. И уже от одной только мысли, чем мог в этот момент заниматься говоривший, Калугину передернуло.
– Передайте Семену Семеновичу, – передразнила его девушка, – что я скоро буду. Только вот надену его любимые трусики…
Референт Зуброва аж поперхнулся. Алекс уронила трубку и от души рассмеялась.
Александра Калугина и Семен Зубров встречались уже в течение двух лет. Девушка прекрасно помнила их первую встречу. Дела у банка тогда шли неважно. И всем, даже самой беспечной техничке, становилось ясно, что поиски новой работы неизбежны. Кризисы последних лет и постоянно меняющееся руководство не обещали ничего хорошего. И вдруг появился он. И будто по мановению волшебной палочки все встало на свои места. Алекс перешла в отдел по работе с иностранными инвесторами. Правда, в ее повышении основную роль сыграло превосходное знание языков. Английским, немецким и французским она владела в совершенстве. А с Семеном, новым владельцем банка, она познакомилась чуть позже. На банкете в честь юбилея их учреждения. Ее сразу поразили его рост и физическая сила. А с того момента, как он заметил ее, они уже не расставались.
В ресторане «Золотая Корона» в это время дня не бывало много посетителей. Об этом эксклюзивном заведении с отменной кухней ходили разные слухи. Болтали даже, что здесь собирались на свои тайные сходки короли теневого бизнеса. Александра Калугина в это не верила. Точнее, Алекс все это мало интересовало. Для девушки все эти уличные сплетни на уровне бульварной прессы таковыми и оставались. А такое понятие, как «русская мафия», она и вовсе не воспринимала всерьез. Конечно, она слышала о коррупции, взяточничестве и других должностных преступлениях. Но ведь где такого не было?! Что же касалось убийств и насилия, то никакая мафия не сравнилась бы с войной. Только на одном Кавказе за день гибло больше народа, чем на улицах всех русских городов за неделю.
Семен Зубров, улыбаясь во весь рот, поднялся навстречу девушке. Он нежно поцеловал Алекс и усадил напротив себя. Тут же появился официант и стал подавать на стол. Обед был, как всегда, изысканным. Покончив с едой, Семен наполнил бокалы и, как если бы он говорил о чем-то обыденном, заявил:
– А теперь выпьем за предстоящую поездку! Уже переставшая удивляться неожиданным причудам своего кавалера Алекс спокойно спросила:
– И куда же мы едем?
– На родину предков! – как само собой разумеющееся выдал Семен.
– И чего мы не видели в Нижнем Новгороде? – скучным голосом спросила девушка.
– При чем здесь Нижний? – вопросом на вопрос ответил удивленный Семен.
– А что, есть еще и верхний? – Алекс откровенно раздражал этот беспредметный разговор. И все же, набравшись терпения, она пояснила: – Ты ведь вроде бы из Нижнего родом?
– Из Оренбурга я родом, дорогая моя, из Оренбурга! – отсмеявшись, прогремел Зубров.
Но, увидев, как вздернулся от обиды красивый носик подруги, поспешил перевести разговор на другую тему.
– И вовсе я не свою родину имел в виду. Я говорил о родине великих ариев – о Памире и Гималаях. А ведь мы с тобой и есть потомки тех самых ариев. И заявляю я это тебе вполне официально, как ара – аре! – попытался шуткой закончить свой монолог Семен Зубров.
Алекс улыбнулась этой его попытке и осторожно предположила:
– И все-то ты врешь, Зубров! Ну какой дурак попрется в самом конце весны в Гималаи? В это время люди планируют свои отпуска на Багамах или Мальдивах. Ну, на худой конец, на Канарах.
Семен продолжал молча разглядывать девушку.
– Ну вот скажи мне, ну что мы будем там… в горах делать? Туда ж зимой ехать нужно!
Семен тяжко вздохнул и тоном, не допускающим никаких возражений, произнес:
– И все-таки мы с тобой отправляемся на Крышу Мира.
Минуты три Александра неподвижно сидела, уставившись в одну точку. Тысячи обидных мыслей теснились в ее голове. Опасные эмоции порывались вылиться наружу. Ибо Александра Калугина больше всего на свете ненавидела, когда ее к чему-то принуждали. Однако она все же справилась со своими растрепанными чувствами.
– Как знаешь, – просто согласилась девушка. И, изящно закурив тонкую папиросу, строго посмотрела на своего упрямого мужчину.
Но Зубров в ожидании продолжения без труда выдержал откровенный упрек ее взгляда.
– Только одного я так и не поняла, – выпустила вместе со струйкой дыма Калугина. – Зачем? Зачем?!
Семен подозвал официанта и, уже расплачиваясь, спокойно ответил:
– Снежного человека ловить будем!
Алекс переводила свой неверящий взгляд то на официанта, то на Семена. И, видимо наконец решив, что ее друг к числу нормальных людей больше не относится, обратилась к мужчине в белом костюме и с бабочкой:
– Простите, любезнейший, а что мы пили??
* * *
Толкая впереди себя тележку с запечатанными обедами и запотевшими напитками, на удивление несимпатичная стюардесса громко повторяла:
– Пожалуйста, говорите, что вы будете? Есть рис с курой и рис со свининой!
Патрик Крюгер быстро оценил предложенные ему на выбор варианты откровенно скромного меню. Порции имели не только одинаковые цвет и форму, но, видимо, и своими вкусовыми качествами мало чем отличались. Махнув в сердцах рукой, Крюгер кивнул на куру. Быстро перекусив и откинувшись на спинку кресла, он открыл банку «Синебрюхова». Сделал солидный глоток и с удовольствием отметил, что, по меньшей мере, пиво его не разочаровало.
Мужики сзади с шумом уплетали свои порции. При этом еще успевали травить анекдоты. Сидевшие в противоположном ряду пожилые супруги бросали на них испепеляющие взгляды. Черноволосый, перехватив парочку таких взглядов, видно, задался целью вконец испортить аппетит культурным старикам. Он нарочно громко обратился к своему соседу:
– А вот еще анекдот! – И с совершенно серьезной миной продолжил: – Сидят две мухи на навозе. Одна пукнула. Другая возмутилась: «Ты что? Мы же кушаем!!!»